Булка Сахарная
Вином или кровью?
– Нет-нет! – поспешно замахал он руками. – Думайте, что хотите, конечно. В-все м-может быть.
– Ваше Высочество?..
– Прошу вас, никому не говорите того, что я вам сказал!
Рыцари кивнули, не решившись спросить что-либо ещё.
Вскоре Винсент отворил скрипучий засов большой двери, и троица оказалась под открытым ночным небом. Холодный, но уже пахнущий весной ветер врезался им в лицо. Величественная башня стояла позади и безмолвно прощалась с рыцарями. Здесь и вправду не было никакой охраны, отчего становилось немного жутко: откуда-то глухо раздавались чужие голоса.
– Дальше мне нельзя, – с улыбкой сказал Винсент. – Было приятно повидаться с вами.
– До свидания, – Август отвесил глубокий поклон. Винсент считал это лишним, однако все равно улыбнулся и кивнул.
– Спасибо Вам большое!.. – с чувством сказала Гликерия, совершенно не желая уходить. – А когда Вы посетите рыцарское училище вновь?
Было видно, как она едва стояла на месте, отчаянно желая хотя бы прикоснуться к принцу. Но Винсент держался на почтительной дистанции, вежливо заложив руки за спину.
– Уверен, что в скором времени. – сказал принц и немного помолчав, добавил – Мне действительно нужно идти, пока отец не заметил моего отсутствия.
Но Август и Гликерия, вместо того чтобы ответить, испуганно вытаращились за спину Винсента.
К ним медленно, шатаясь из стороны в сторону, подбирался немолодой вампир-мужчина в рваной одежде.
Винсент обернулся и испуганно подскочил.
– Мальчик… – хрипло протянул незнакомец. – Помоги пожалуйста…
От него несло дурным запахом, а рваные тряпки, которыми он был обмотан, вряд ли спасали от мартовского холодка. Мужчина весь трясся, и будто пытаясь удержаться, схватил Винсента за руку. Он приблизился к принцу настолько, насколько не позволялось даже королевским рыцарям.
– Что Вы делаете?! – резко спросил Август, опасливо взявшись за рукоять меча.
– Пожалуйста… ради Господа…
– Я э… Могу сейчас сходить и…
Винсенту едва удавалось связать слова. Он замер и не пытался даже вырваться из хватки незнакомца, однако стоять в оцепенении ему пришлось недолго.
Всего несколько секунд потребовалось Гликерии, чтобы вытащить меч из ножен, бесшумно оказаться у мужчины из-за спины и отсечь ему голову.
Кровь брызнула на позеленевшее лицо Винсента.
В один момент заледенел весь воздух. Время будто повернулось вспять – весна так и не наступила, их окружал мерзлотный январь.
Гликерия довольно стояла над раздвоенным трупом. Выражение лица несчастного не изменилось – кажется, он ничего не успел почувствовать.
– Гликера, зачем ты это сделала? – заледенело даже лицо Августа – Августа, который сам убил не менее десятка вампиров.
– Я защитила Его Высочество! – возмутилась девочка, кладя окровавленный меч обратно в ножны. – Разве не это наша обязанность?
– НЕ СМЕЙ ТАК ДЕЛАТЬ! НИКОГДА!
Брат и сестра обернулись на принца. В его голосе смешалось все: и паника, и ужас, и гнев, и королевский приказ. Прежде янтарные глаза загорелись красным – Гликерия на несколько секунд потеряла контроль над собой.
Он отвернулся от неё, но все ещё дрожал и сжимал кулаки.
– Я… но… Ваше Высочество…
Что она сделала не так? Разве не этим должны заниматься рыцари – убивать любого, кто осмелится угрожать дворянам, а в особенности членам королевской семьи?
Почему, почему он злится?!
– Идите отсюда! – рыкнул принц, что совсем ему не шло. – Я разберусь со всем сам! Идите, пока вас никто не увидел!
Его разгневанные возгласы били Гликерию прямо в живот.
Если бы не Август, поднявший сестру за талию, она бы так и осталась стоять на месте. Осталась бы стоять, прикованная криками из уст самого любимого вампира на свете.
Ещё долго «НЕ СМЕЙ ТАК ДЕЛАТЬ!» звенело у неё в голове.
– Август, что я сделала не так?! – в невидимых слезах спросила Гликерия.
– Чш, все хорошо. – ответил Август, продолжая идти и не выпуская ее из своих сильных рук.
ЧАСТЬ 4. Глава 9
– Чтобы ты понимал, Вальтер: Гликерие никогда и ни за что нельзя доверять.
Братья фон Рихтеры сосредоточенно сидели за шатким столиком. Занавески были плотно задёрнуты – сейчас им бы помешал даже лунный свет.
Надеюсь, читатели помнят об ужасном, но в то же время жутко интересном приобретении Вальтера, Винсента и Августа. Алый камень, находясь в кромешной темноте прямо-таки пульсировал, как сердце, брызжущее кровью.
– Когда-то я был с этим не согласен. – заметил Вальтер, вертя камень в руках.
Августа не было с ними рядом по той простой причине, что находясь даже на почтительном расстоянии от камня, рыцарь все равно подвергался гипнозу.
– Ты ведь… близко общался с ней, да?
– Угу. А ты разве нет?
– Да не сказал бы.
– Тогда откуда у неё к тебе такие тёплые чувства?
Винсент даже не попытался скрыть своего отвращения.
– Абсолютно без понятия. И поверь, мне это не доставляет никакой радости.
– Но тем не менее, ты воспользовался этим. Воспользовался ее чувствами к тебе.
– В смысле? – не понял и оскорбился Винсент.
– Ну, ты же перехватил ее у отца и дал ей совершееенно другое задание. Она не смогла тебе отказать. В итоге, неприятности и у неё, и у меня, и у всех нас.
О, Вальтера действительно не волновали чувства старшего брата.
– Но… Вальтер, иначе ты был бы мёртв! – в сердцах воскликнул Винсент, отчаянно ища во взгляде брата хотя бы каплю понимания.
Но Вальтер лишь равнодушно качнулся на стуле. Иногда он думал, что был бы не прочь безболезненно умереть от удара мечом, чем находиться в его теперешнем положении.
– Ну… И то верно. – ответил Вальтер. – Хотя, признаться честно, мысль о смерти меня уже особо не пугает. Почему тебе так не нравится Гликерия?
– Спрашиваешь ещё?! Она жестокая, неуравновешенная, ещё раз жестокая и… Разве ты сам не увидел?
– Я любил ее сильнее всех на свете.
У Винсента округлились глаза. Он открыл рот, но прочитав на лице Вальтера безмолвное «я не собираюсь отвечать на какие-либо вопросы», опустил взгляд к камню.
Несколько минут они разглядывали светящийся камень, наивно полагая, что пристальные взгляды заставят его сдаться и выложить всю информацию о себе.
– Кстати! Я, кажется, вспомнил что это за камень. Отец подарил Гликерие кулон с ним, когда посвятил ее в капитаны королевской гвардии. Это была целая церемония, и почему-то камень не светился и никто из присутствующих не загипнотизировался.
Вальтер задумчиво почесал подбородок.
– И че такое с ним сейчас? Почему он вдруг начал гипнотизировать?
– Понятия не имею… Отец поступил очень безрассудно. Как можно отдать такую вещь нестабильному и жестокому рыцарю?
– Может, он сам не знал, на что способен этот камень? – предположил и тут же опешил Вальтер – Святой Дракула, я что, защищаю этого сумасшедшего старика? Забудь что я сказал!
Винсент поджал губы, не смея спорить с братом.
– Разумеется, он должен был знать. Этот камень – наверняка семейная реликвия, которую отец получил от покойного деда.
– Семейная реликвия, которую он решил отдать не тебе, а какой-то особо преданной ему рыцарке, – фыркнул Вальтер. – В общем, как бы то ни было, нужно запихать эту чёртову штуку куда подальше, и уже разрешить Августу участвовать в обсуждениях.
– Ты прав, – с этими словами Винсент плотно замотал камень в чёрной ткани. – Я позову Августа, и уже вместе решим, что будем делать.
Алый свет перестал рассеиваться по комнате, и Винсент вышел в коридор. Спустя минуту к ним присоединился угрюмый рыцарь, заняв свободное место между братьями.
– Итак, – начал Винсент. – Завтра в полночь, то есть, уже меньше чем через сутки, нам предстоит встретиться с нашими врагами. Сомневаюсь, что они намерены просто сдаться нам. Я уверен, нас поджидает западня.
– Это точно, учитывая то, какой фокусник – этот Валера…. Или Фелиций, неважно. – сказал Вальтер. – Но ведь и мы не промах. В нашем арсенале имеются три глаза, способные на гипноз, камень-оружие массового поражения, и сильнейший рыцарь. Мне кажется, у нас неплохие шансы.
– Гликерия сильнее меня.
Братья в недоумении повернули головы к Августу.
– В каком это смысле?
– В прямом.
Если нам придётся сражаться, я проиграю.
Винсент с укором воззрился на своего рыцаря. Хотя старший вампирский принц не жаловал сражения вовсе, ему претила мысль о том, что его личный рыцарь уступает какому-то другому.
– А тебе и не придётся с ней сражаться. У нас есть непобедимое оружие против Гликерии – мой прекрасный старший брат.
Теперь все в изумлении уставились на Вальтера.
– Да что вы на меня так смотрите? Винсент просто поговорит с Гликерией, и дело с концом. Она не будет как-либо ему перечить. Обрадуется даже. Только братец, не будь слишком груб.
Винсент застыл с таким выражением лица, будто недавно выпил несвежей крови, отчего его сейчас стошнит. «Неужели не может отбросить эту глупую неприязнь ради спасения жизней?!» – Вальтера злила нелюбовь Винсента к Гликерии. Она ведь ничего ему не сделала! – «Бедняжку напугали человеческими трупиками, которые он даже не видел! Гликерия буквально сломала всю мою жизнь, но даже я не высказываю к ней такого презрения!»
– Я… – начал Винсент. – Вальтер, мне кажется, это бесполезно. Гликерия нестабильна и крайне враждебна, она не станет нас слушать.
– Да почему нас? – Вальтер не скрывал своего раздражения. – Только тебя! Тебя она выслушает без проблем! Да используй гипноз на крайний случай!
Винсент сминался, как дрожащий на ветру лист.
– Просто… Понимаешь…
– Просто для тебя это немыслимо – отказаться от своей идиотской гордости. Какой кошмар, великий принц, наследник вампирского престола Винсент фон Рихтер должен удостоить влюблённую в него дурочку своим драгоценнейшим вниманием!
Теперь наследный принц густо покраснел и сам стал похож на гипнотический камень. Он открыл рот, но ничего не смог сказать. А Вальтер уставился на него со всей своей свирепостью.
– Я думаю, – внезапно прервал их перепалку Август. – Что этот вопрос можно отложить. У нас есть ещё целые сутки. Ваше Высочество, – Август посмотрел на Вальтера. – Разрешите выйти на улицу, чтобы разведать обстановку после массового погрома. Очень прошу выйти Вас со мной, если Вам не составит труда.
Вальтер уставился на рыцаря с искренним удивлением, однако кивнул и встал из-за стола.
– Август? – сощурившись с подозрением, спросил Винсент. – Что это значит?
– Это не займёт много времени. Отдохни, Винсент.
Старшего принца охватило возмущение. Он смерил своего рыцаря особым взглядом, понятным только им двоим. Их безмолвный и зашифрованный от Вальтера диалог длился минуту, после чего Винсент вздохнул и махнул рукой.
– Идемте, – Август поманил Вальтера к двери.
Они миновали два лестничных марша и вышли во двор.
Свет полной луны не находил себе препятствий, а звёзды мерцали ярче обычного. Сам воздух застыл на месте. Как и время, как и вся городская жизнь. Казалось, после устроенного Валерой гипноза никто так и не пришёл в себя: не горел ни один фонарь, ни одно окно в бесчисленных многоэтажках; смолкли абсолютно все звуки, начиная с привычного жужжания моторов машин и заканчивая самыми обычными голосами. Август и Вальтер шли к главной улице, перешагивая через огромные осколки стекла, поваленные фонарные столбы и раскиданный мусор. Идти было трудно – тишину приходилось прорезать.
– Куда все делись?.. – осторожно, почти шёпотом спросил Вальтер.
– Да уж, действительно странно… – Август же не счёл нужным подстраиваться под постапокалиптическое настроение. – Вполне возможно, что после рассеивания гипноза люди поняли своё бедственное положение и решили сбежать.
– Эвкалировались… Нет, эваукалировались. Эва… эвакуировались, точно!
– Не понял?
– Эвакуироваться – значит сбежать в неопасное место. Это как прятаться в крепости во время войны. Человеческое слово, которому меня научил Ар… мой друг.
– А… ясно, – сказал Август, не обращая внимание на поникшее лицо Вальтера. – В любом случае, вряд ли они все мертвы.
– Это да… это радует.
На самом деле ничего в этой ситуации Вальтера совершенно не радовало.
Мало того, что вампиры убили, по меньшей мере, несколько сотен ни в чем не повинных людей, так ещё и потешились над их разумом, завладели их свободой и волей! Вальтер злился на Гликерию с Валерой, злился на отца, и даже на Винсента с Августом. Но больше всех он злился на себя. На себя, за то что вечно притягивает неприятности, за то что поставил свою радость превыше людских жизней. Он ведь мог просто с самого начала согласиться уйти с Гликерией в Сангию, и никто бы не пострадал! И не погибла бы Женя, не погиб Артём, не погибли все эти люди!
– Ваше Высочество, – морозный голос Августа выбил его из мыслей и спас от удушья. – На самом деле мне неинтересно, куда пропали все люди. Я хотел с Вами поговорить.
– А? Валяй.
– Не злитесь на Винсента за его нежелание говорить с Гликерией.
Ярость вновь пробрала его до самых кончиков пальцев.
– Понимаете ли, – не дожидаясь криков Вальтера, совершенно спокойно начал Август. – Он вовсе не заносчив и не считает Гликерию не достойной своего внимания. Проблема лишь в том, что он ее боится.
– Что за глупости?!
– Вам кажется, что глупости, а Винсент всерьёз боится Гликерию. Настолько, что даже находиться с ней рядом не может.
– Ох, боится значит!
– Да, Ваше Высочество. Вы не видели Гликерию такой, какой ее видел Винсент. Точно также, как Винсент не видел Гликерию такой, какой ее видели Вы. Ему пришлось пересилить себя, когда он подслушал, какое задание Его Величество дал Гликерие. Он ни за что бы не стал ее останавливать, но когда дело касалось Вас, Винсент просто не мог ничего не сделать. Ему было очень, очень сложно перехватить ее и дать ей другое задание, но он сделал это только ради Вас. Когда выяснилось, что Гликерия натворила бед и придётся вмешаться, первым поехать в людское королевство вызвался Винсент, хотя и в тот момент ему было очень страшно. Опять-таки, он слишком сильно переживал за Вас, и эти переживания оказались сильнее, чем страх перед Гликерией. Я хочу, чтобы Вы это поняли, и не злились на Винсента понапрасну.
– Странно слышать от тебя так много слов… – сказал шокированный Вальтер первое, что пришло в голову.
Да и произносил Август эти слова совсем не так, как все остальные. Он говорил… с жизнью в голосе? Точно! , теперь Вальтер действительно слышал как говорил Август, именно Август, а не призрачная тень за много миль отсюда.
Злость его немного утихла. На самом деле, заявление Августа не стало для него потрясением – ещё бы такая размазня как Винсент не боялся кого-либо кроме своего брата и личного рыцаря. Скорее его бы удивило подтверждение своих горячо брошенных слов.
– Да что Гликерия сделала ему не так? – спросил Вальтер скорее из любопытства.
– Я… не знаю.
– Она же так его любит!
– Любит, но кажется, эта любовь досаждает Винсенту.
– Ах бедняга! – снова презрительно бросил Вальтер.
– Почему Вас так это злит?
– Не твоё дело, – буркнул тот.
Они дошли до перекрёстка. До некогда шумного, кишащего жизнью перекрёстка, где иной раз было сложно вдохнуть кислород. Сейчас же все здесь остановило свой ход: вдоль дороги так и застыла вереница теперь уже пустых машин, разбито стекло витрин и распахнуты двери.
То ли из-за студёного воздуха, то ли из-за отсутствия старшего брата, но так или иначе, Вальтер стал совершенно спокоен.
– Хотя… хочешь, расскажу? – внезапно обратился он к Августу.
Тот кивнул.
– Если честно, я до сих пор не понимаю как отношусь к Гликерие. Она как бы натворила столько ужасов, втянула нас всех в такую передрягу… Да что уж говорить, из-за неё я лишился абсолютно всего! Но, понимаешь, сил злиться на неё почему-то нет. Я знаю, что ненавижу ее, знаю, но не чувствую это. Можешь себе представить?
Вальтер пристально вгляделся в рыцаря. Но чем пристальней был его взгляд, тем сложнее становилось прочитать эмоции на вновь оледеневшем лице.
– Нет. Не могу.
– Почему это?!
Такой идиотский вопрос, кажется, попал точно в цель.
– Мне неведома ненависть к сестре.
Они оба замолчали.
Вальтеру стало казаться, что чем дольше они тут стоят, тем ниже падает отметка на шкале термометра.
Он взглянул на Августа, вид которого только делал воздух холодней. Интересно, о чем он думает или вспоминает? Какими словами описана Гликерия в его голове? Разговаривали ли они после выпуска из рыцарского училища, и что бы они сказали друг другу, встретившись прямо сейчас?
– Разрешите пойти обратно? – наконец прервал молчание рыцарь.
– Пошли.
Идти обратно почему-то было трудней. Вальтер не хотел возвращаться к Винсенту, не хотел слушать его голос и обсуждать вместе с ним план по захвату Гликерии. Ему вообще это все было ни к чему!
– Август, когда ты видел Гликерию в последний раз? – спросил Вальтер прямо перед входом в подъезд.
– Достаточно давно, на церемонии ее посвящения в королевскую гвардию.
– А теперь… она ее капитан?
– Да. Ваше убийство стало ее первым заданием в роли капитана.
– Которое она успешно провалила? – не без ухмылки сказал Вальтер, на что не получил никакого ответа.
Поднявшись по лестнице, они вернулись к затосковавшему Винсенту. Тот встретил их чуть ли не вприпрыжку.
– Наконец-то вы вернулись! – как ребенок воскликнул он. – Я все продумал! Весь наш план! Садитесь быстрее, сейчас все расскажу!
Вальтер и Август вновь уселись за кухонный стол, ожидая пламенной речи Винсента.
– Кхм, – сцепив руки в замок, начал он. – Безусловно, мы могли бы просто-напросто использовать гипнотический камень или наш с Вальтером естественный гипноз, но… Это слишком очевидно и они наверняка продумали уже тысячу способов обойти гипноз. Поэтому, я пойду туда один.
– Чего?!
– Нет-нет, мы лишь сделаем вид, что я пришел один. Я покажу им, что совершенно безоружен и бессилен. Думаю, наедине со мной Гликерия не будет вести себя как убийца.
– Ты все-таки поговоришь с Гликерией? – не скрывая удивления, спросил Вальтер.
– Да. Ты прав Вальтер, это самое разумное решение.
– Ого, мы с Августом гуляли не так долго, как ты успел так быстро поумнеть?
Однако стоило признаться, удивлен Вальтер был приятно.
– Кхм, – покраснев, продолжил Винсент. – Да, я поговорю с ней, и попробую уговорить ее и ее компаньона сдаться. Если же не выйдет, я прибегну к гипнозу. Гипнотизировать двух вампиров одновременно у меня выходит туго, но если я завладею волей сильнейшего рыцаря, справиться с несчастным Веларой, или как его там, Фелицием будет просто.
– А мы в это время должны просто стоять снаружи и ждать тебя?
– Ну… Если что-то пойдет не так, я дам вам знать.
– Как?!
– Не волнуйся, Август поймет.
Рыцарь молча кивнул.
– А что насчет камня?
– Камень останется с вами. Мне он ни к чему.
– Как скажешь.
Солнце уже встало прямо над крышами домов. До роковой встречи осталось всего двенадцать часов.
ЧАСТЬ 4. Глава 10
– Он придет?!
– Придет. И скорее всего, не один.
– Кто будет еще?! Фелиций, ты достал держать меня в неведении! Ты плетешь что-то за моей спиной, возможно даже лжешь мне, я торчу в этом подвале битые сутки, и понятия не имею о том, что вообще происходит!
Гликерия вовсе не кричала, но ее голос громовыми раскатами донесся до каждого уголка клуба «Жесть». Ее грудь вздымалась, а рука дергалась в желании схватиться за рукоять меча.
– Просто жди. Я знаю, что делаю.
Фелиций упорно не смотрел на нее. Он не боялся ее меча, зато до мурашек боялся ее взгляда.
– Агрх! Хотя бы скажи когда!
Фелиций кинул взгляд на пыльные часы, валявшиеся среди битых и пустых бутылок. Десять часов после полудня: до решающего момента оставалось всего два часа. Он уже просчитал все до мелочей, и тем не менее, его не покидало тревожащее чувство – что-то обязательно пойдет не так. Хотя, в сырых стенах подземного клуба время словно не шло вовсе. Здесь стоял вечный мрак, что-то около часа или два ночи.
– Через два часа, если он не имеет привычки опаздывать, – ответил Фелиций, хватая бутылку, полную виски. – Гликера, ты точно уверена, что оно тебе надо?
– А как иначе?! Я.я. я устала! Все, что я хочу – это поскорее вернуться домой!
Она спрятала лицо в ладонях и рухнула на пол. Пальцы в белых перчатках дрожали в такт воспалённому сердцебиению.
– Фелиций… Зачем я все это устроила?..
Фелиций вытаращил на неё удивлённый взгляд.
– Для чего я нарушила Свящённое правило? Как теперь на меня будет смотреть Его Величество? А Винсент? Что мне ему сказать?
Ее зелёный глаз загорелся красным. Затем обратно зелёным. Он замигал, как в лихорадке, словно вышедший из строя маяк.
– Нарушение Священного Правила карается… смертной казнью. Сможет ли Его Величество смягчить приговор первому рыцарю его личной гвардии? Да, конечно меня не станут казнить! Я слишком ценна для Сангии. А если нет?.. А если Его Величество передаст меня суду лордов? Что тогда? А Винсент?! Винсент за меня заступится? Он обязательно заступится за меня! Я только… только увидеться с ним должна. Увидеться и поговорить, и все будет…
– Прекрати!
Гликерия вздрогнула – Фелиций ударил кулаком по стене.
– Прекрати думать об этом сопляке! Все твои беды произошли из-за него! Сначала развесила уши, согласившись пойти против Его Величества, затем вместо того чтобы остановиться, когда поняла, что дело заходит в тупик, продолжала переть, как тупая лошадь! А все ради чего? Ради несчастного сопляка, который даже короны своей не стоит. Ты можешь хоть раз поступить по здравому смыслу, а не падать целовать ноги Винсенту?! Мне даже имя его произносить тошно.
Услышь Фелиций себя со стороны, он бы ужаснулся и не поверил своим ушам. Он никогда не ставил выбор Гликерии под сомнения: все, что она делает и говорит – непреложная истина. Даже если он с ней не согласен, даже если не чувствует того же, что и она, Фелиций уважал, нет, боготворил каждый ее выбор.
Даже ее выбор любить Винсента он тоже боготворил. По началу. Однако когда ее любовь стала походить на одержимость, Фелиций не на шутку забеспокоился.
Но что мог он – маленький бастард, скрывавший своё существование и полностью зависевший от Гликерии?
****
Тот день был чрезвычайно холодным даже для середины января. Оставаться в тепле рыцарям помогали только усердные и беспрерывные тренировки. Вот и тогда мышцы Гликерии прямо-таки изнывали от боли.
– Хороший финт, но тебе не хватило скорости.
Старший рыцарь неожиданно оказался за спиной Гликерии, от чего та, потеряв равновесие, упала. Удар пришёлся жёстким, и девочка взвыла.
– Чего ноешь? Вставай.
Вместо того чтобы подать руку, старший рыцарь вновь принял боевую стойку.
– Это нечестно! Мы ведь тренируем финты, а не пируэты! Я не была к нему готова!!!
В своей голове она звучала абсолютно серьезно – ну как он посмел выходить за предписанные рамки, как посмел заставать ее врасплох?
Она встала, но нахмурила брови и посмотрела на старшего рыцаря с нелепым укором, за что получила тяжёлый удар плетью.
– Ещё одна такая выходка – будешь наказана.
Ты – одна из лучших рыцарей, и такое поведение для тебя непростительно.
– Тогда заранее предупреждайте, что разрешены все приемы!
– Ты не поняла?
Для ясности она получила ещё один удар плетью.
В целом, Гликерия довольно часто забывала, где находится. Вернее, не забывала, а просто ничего не могла с собой поделать.
После той тренировки Гликерия вышла покрытая синяками и в крайнем раздражении. Она даже отказалась от утренней порции крови, чуть не швырнув чашку прямо в лицо Августу.
– Эй, что с тобой?! Вообще-то, мне неприятно!
Но Гликерия ничего не ответила, желая лишь одного – поскорее не видеть этих раздражающих лиц.
Она выбежала из столовой и рывком спустилась по винтовой лестнице, едва не сбив с ног рыцаря-малыша.
– Ненавижу, ненавижу, ненавижу! – отражалось от коридорных стен.
Ноги сами вывели ее из казарм. Поняла она это тогда, когда обожгла сначала щиколотки свежевыпавшим снегом, а затем лицо – утренними лучами солнца.
Притом, вышла она через богом забытый выход, и оказалась у той части здания, куда редко наведывались даже гробовщики. Маленький рыцарь хотела быстро развернуться обратно, но внезапный скрип колёс заставил ее нырнуть за угол. Если кто-то из взрослых увидит ее на улице – не миновать ещё одной порки.
– Дрянная девчонка. Лучше бы ей отсекли башку.
– Дюжина золотых на дороге не валяются. Да и какое тебе дело?
Это были два мужских и совершенно незнакомых голоса. Оба сошли с повозки и огляделись по сторонам.
– Нц. Твоя правда.
Гликерия в страхе поджала рот и затаила дыхание. К счастью, ее не замечала даже пятнистая лошадь.
– Но ответь мне на другое: какого дьявола мы остановились здесь? Это, кажется, рыцарские казармы; эти головорезы могут все заметить!
– Расслабься, здесь никто не ходит. Да и заодно зайдём к ним, попросим ночлег и чашечку крови. А то солнце уже довольно высоко.
– В случае чего пеняй на себя.
С этими словами мужчина достал из повозки кулёк, обмотанный слоями тряпок. Наверное, Гликерие чудилось, но кулёк пошевелился.
– Задушить его?
– Ты хочешь взять на душу этот грех? Просто оставь его под снегом. Сам помрет.
Первый мужчина безмолвно согласился и положил кулёк на белую холодную землю. Он сразу потонул в сугробе.
– Мда уж, – со вздохом сказал тот, тщательней закапывая кулёк в снегу. – Да все равно ведь убийство.
– Хотя бы не нашими руками.
Мужчины сели обратно в повозку и стеганув лошадь, уехали прочь.
А снег словно превратился в лёд в том месте, где была оставлена маленькая жизнь.
У Гликерии мелко забилось сердце. Она несколько раз огляделась по сторонам, уверяя себя в том, что поблизости никого нет.
А затем на цыпочках подошла к сугробу. Колотящееся сердце заставляло ее руки двигаться быстрее, и уже через мгновение она разматывала старые тряпки.
– Ах!
Маленький, совсем крошечный вампир, который не прожил на свете и года. Впалые щечки уже покрывались коркой льда, и совсем скоро лёд встанет между ним и жизнью.
– Держись, малыш, держись!
Судорожно отряхивая младенца от снега, она пыталась укутать его в своей тоненькой юбочке. Младенец не открывал глаз, не издавал ни одного звука, и в общем-то, ничего не указывало на то, что он жив.
Но Гликерия не собиралась мешкать, пока чувствовала его сердцебиение.
Она немедля вернулась в казармы и устремилась к единственному вампиру, который мог ее понять – к Августу.
К счастью, его даже не пришлось искать: он кинулся на неё с самого порога.
– Ты совсем сдурела! Где тебя только носит?! И что это ещё у тебя под юбкой?!
– Чш! Помолчи! Лучше помоги мне!
Трясущиеся руки едва не выронили младенца, однако Август ловко подхватил его.
– Опять ты таскаешь сюда всякий му… ЧТО ЭТО?!
В мгновенье он понял, что холодное нечто – дышит. А затем ужаснулся, собрав воедино картину: закрытые глаза с заиндевевшими ресничками, синие губы и маленький носик, дышавший с трудом из-за ледяных кристалликов. Живое вампирское лицо!
– ГЛИКЕРИЯ, ОБЪЯСНИ ЧТО ЭТО ЗНА…
Гликерия оборвала предательский крик плотно прижатой к губам брата ладонью.
– Кто там шумит? – строго спросил старший рыцарь, выглядывая из-за арочного проема. Август и сам укорил себя за лишние звуки, и чтобы не вляпаться в неприятности, брат и сестра скользнули в кладовую. Они были достаточно неприлежными, чтобы знать все лазейки, коридоры и выходы.
Гликерия судорожно задвинула щеколду и припала к двери спиной. За стеной послышались шаги. К счастью, они стихли через несколько секунд.
– А теперь объясняйся. – строго сказал Август, с которого ручьями стекала вода. Кривя лицо, мальчик отбросил оттаявшие и оттого дурнопахнущие тряпки, и младенец на его руках остался совершенно нагим. – Вроде рожать тебе ещё рано.
– Эй! – покраснев, надулась Гликерия. – Вообще-то я его спасла. Его хотели убить, Август! Просто бездушно оставить в снегу! Как хорошо, что я случайно оказалась рядом! Август, мне кажется он бастард.
– Ясно. Ты неисправима. Раньше жуков полудохлых спасала, а теперь ещё и незаконнорождённых детей.
– Август, это целая жизнь! А вдруг я спасла будущего лекаря, или трудолюбивого крестьянина, или вообще… искусного воина!
Август тяжело вздохнул и положил младенца на пыльный ящик. Впервые за их знакомство малыш подал признаки жизни: тоненький голосок, пусть и с трудом, но пробился писком. Запаниковавший Август наскоро заткнул крошечный рот куском грязной ткани, валявшейся рядом.
– Что ты делаешь?!
– А что, пусть он поднимет на уши все казармы?! Великая спасительница, а теперь приказывай, что делать с этим ребёнком!
– Не ругайся, пожалуйста. Я справлюсь. Буду держать его у себя в комнате: все равно я единственная девочка и живу одна. Буду тайком проносить ему хоть капельки крови. Научу его говорить, буду болтать с ним обо всем на свете! А ещё научу его читать и писать, как нас научил Фелиций, помнишь?
Она вынула из его рта тряпку и с материнской нежностью взяла на руки, а затем качнула его как судёнышко на ласковых волнах. Малыш мгновенно смолк и кажется, потеплел.
– Вот только нужно дать ему имя… Август, помоги, придумай пожалуйста.
– Я тебе че, тоже мамочка? – фыркнул тот. – Альберт, не знаю!
– Какой ещё Альберт?! Нет, его будут звать Фелиций.
От этого имени до сих пор кровоточила их душа.
– Да… хороший выбор…
Гликерия сдержала своё слово. Она растила Фелиция как родного младшего брата: убаюкивания, колыбельные, вторая чашечка крови под юбкой, бешеное сердцебиение во время проверки ее комнаты быстро вошли в ее рутину. Ни секунду ее не одолевали сомнения, что абсолютно все она делает правильно.
И через несколько сотен лет она получила совсем невысокого, но удивительно шустрого и проворного мальчишку.
А самое главное – он был предан ей так, как ни один гвардеец не был предан Его Величеству.
В какой-то момент он вырос настолько, что больше не помещался под Гликериной кроватью. Тени казарм стали для него слишком тесными, и Фелицию снова угрожала расправа. Его мать прознала о том, что ее сын жив, и страшась за свою голову, повторно заказала убийство.
Не имея иного выхода, Гликерия с Августом помогли Фелицию бежать к людям.
Они не надеялись увидеться вновь, но Гликерия дала обещание однажды вернуться за ним.
Наверное, обещание можно считать сдержанным. Однако и Гликерия, и Фелиций совершенно не так представляли их воссоединение.
– Ну, Гликера, успокойся, – Фелиций опустился перед ней на колени и ласково погладил по щеке – Навалили мы конечно того ещё дерьма, но ты же сама знаешь – безвыходных ситуаций не бывает. И не такое видывали, и не такое проделывали. Гликера, ну твою ж!
Он сделал неуклюжие попытки обнять ее, но Гликерия словно ничего и не ощутила. Лишь сильнее начала дрожать.
Бетонные стены подвала, в котором Фелиций беззаботно провёл последние тридцать лет своей жизни, сейчас стали до жути неуютными, и будто взирали на него с презрением и недовольством.