Алена Юрашина
Кит в моей голове
Больше он ничего не прибавил, но и пометки в своем журнале не сделал.
С чувством выполненного долга я опустилась на место, вздохнув с облегчением. Я была уверена, что поступила правильно. Я была в этом абсолютно уверена вплоть до середины новогоднего вечера, состоявшегося на следующий день в роскошном отеле.
Глава 13
Этот вечер не задался буквально с самого начала. Неудивительно, что дальше все пошло наперекосяк, нарастая, как снежный ком, готовый в нужное время сорваться точно под гору.
На лестничной клетке между третьим и вторым этажом я сломала каблук. Просто на ровном месте вдруг подвернулась нога. Я смогла устоять, но каблук не выдержал. Конечно, это был плохой знак, и впору было задуматься над предупреждением, пока возвращалась в квартиру. Как жаль, что я никогда всерьез не верила в знаки. Помнится, глянув в зеркало, даже от души поблагодарила провидение, подбросившее мне эту досадную помеху: невысокие полусапожки намного удобнее сидели на ноге, да и в них будет гораздо теплее.
На этом испытания не закончились. Как нарочно, именно сегодня Лиза непростительно долго собиралась. Молодой, не искушенный жизнью водитель такси заметно нервничал, хотя держался достойно, вновь и вновь бросая молчаливые, но кипящие от негодования взгляды на светящийся циферблат встроенных часов. Мне было неудобно, я переживала за него, почти как за родственную душу, но Лиза все равно вышла именно тогда, когда весь город оказался намертво скован обычными для конца декабря вечерними пробками. Таким образом, официальную часть мероприятия мы с ней благополучно пропустили.
Разнообразные нарезки, ассорти, канапе, закуски… Столы были богато сервированы, мелко заставлены разными вкусностями, но мне почему-то кусок в горло не лез. Поколебавшись, я взяла бокал шампанского с подноса проходившего мимо официанта, поставила рядом. Зачем? Он и сейчас стоял здесь почти полный.
Было довольно прохладно, и теперь я не жалела, что по совету бабушки прихватила короткий легкий пиджак, – наброшенный на мои оголенные плечи, он их надежно прикрывал. Наконец, можно было перестать беспокоиться и нервничать, и я смогла оглядеться.
Большой банкетный зал был расположен на верхних этажах современного красивого здания. Новогодней иллюминации вокруг было немного, но и немало, именно столько, чтобы лишний раз на нее не отвлекаться, но постоянно ощущать свою непосредственную причастность к празднику.
Музыка мягко обволакивала, вспархивая вверх по мраморной полукруглой лестнице на крытую галерею, и дальше, под конусообразный гигантский купол, где, по слухам, в теплое время года успешно функционировал ресторан под открытым небом.
У изножья лестницы, обращая на себя все без исключения взгляды, уютно расположилась шикарная мохнатая ель размером с небольшой дом, и каждый студент из числа присутствующих счел своим долгом хотя бы однажды за вечер непременно сфотографироваться рядом с ней. Ель была украшена на западный манер однообразными, размер в размер, блестящими шарами, в неброском сочетании серебристого и снежно-синего, макушку ее венчала огромная дизайнерская снежинка.
С уходом декана и высшего преподавательского состава все студенты, наконец, смогли от души расслабиться. Основная масса, не сговариваясь, двинулась танцевать, – скопившаяся энергия требовала немедленного выхода. Музыка стала живее, громче, басовитей.
Со сдержанной благосклонностью приняв предложение от незнакомого мне парня, Лиза вскоре устремилась в ту же сторону. Сессия еще только предстоит, но кто сейчас об этом помнил?
Через стол, слева от нашего, я увидела Костю Рунова, он сидел лицом ко мне, придвинувшись очень близко к какой-то симпатичной девушке. Когда мы случайно встретились взглядами, Костя сделал вид, что меня не заметил. Я пожала плечами. Странно, эта детская выходка почему-то совсем меня не задела.
На счастье, Кит мне на глаза пока еще не попадался. Как и никто другой из его близкого окружения. Должно быть, они нашли себе занятие поинтереснее.
Вечер благополучно успел перевалить за половину, когда я позволила себе предположить, что все еще может закончиться бескровно, а ведь судьба обычно мне таких ошибок не прощала. На скорую руку поправив макияж и прическу в туалетной комнате, я как раз возвращалась в зал, раздумывая, а не пора ли мне отправиться домой. Достала телефон, чтобы взглянуть на время: пропущенный вызов от бабушки, в самом деле, уже довольно поздно для меня. Я быстро отправила ей короткое смс, чтобы не волновалась. Предупрежу Лизу, и сразу спущусь в гардероб.
Оставалось пройти совсем немного по длинной верхней галерее – лестница, ведущая вниз, уже виднелась впереди. Рассеянно копаясь в клатче, я не заметила, откуда они все высыпали.
На этот раз рубашка была иссиня-черная, как и его душа, и мы просто не могли не столкнуться нос к носу. Кит был немного выпившим, наверное, поэтому Кит был очень веселым.
Конечно, я собиралась просто пройти мимо, однако выяснилось, что пропускать меня никто не торопится, и это именно Витька Лапин снова стоял у меня на пути, но теперь он просто глупо ухмылялся, как и все остальные ребята из этой дружной компании.
Остановившись, я послала ему хмурый взгляд. Когда они успели помириться? Вскоре меня уже обступили со всех сторон. А вот и главная фигура в этой партии.
– Похоже, я что-то проморгал… а может, не догоняю? – отсалютовав стаканом, насмешливо обратился ко мне Кит, – с каких пор твое мнение обо мне изменилось? Мне передали, как отчаянно ты сражалась за меня с профессором. Ты отправила его в нокаут. Ксения, а ты, оказывается, еще полна сюрпризов… не ожидал…
Я пропустила мимо ушей его язвительный тон, как и все эти глумливые смешки вокруг.
– Я сказала правду, только и всего. Лапин, я пройду? – сердито глянула на Виктора, но этот послушный болванчик даже с места не подумал сдвинуться, а Кит, напротив, сделал шаг ко мне, заставив отступить.
– Я польщен. Я, в самом деле, польщен. Ты даже представить себе не можешь, как много для меня значит твой благородный, отважный… рискованный поступок. Я поражен до самых сокровенных глубин моей ранимой души. Да что там, отныне я весь твой. Принадлежу тебе и телом, и душой… так что… распоряжайся…
Под ехидные реплики и смех своей свиты Кит отвесил мне глубокий театральный поклон, а потом, когда они, наконец, вдоволь поиздевались, дождался, чтобы ребята отошли подальше, и прибавил, приближаясь уже на опасное расстояние:
– Но тебя это все равно не спасет, ты теперь мне всюду должна. Пыталась загладить вину из-за аварии? Напрасно, я ничего и никогда не забываю. Думаешь, от меня можно вот так просто сбежать, сверкая пятками? Черта с два!
– Нечего было самому ворон считать! А теперь я еще и виновата? – раздраженно бросила в ответ, пытаясь обойти его, но он аккуратно поймал мой локоть.
– Именно так! Именно! Твой долг теперь вырос до чудовищных размеров, а значит, я возьму его с процентами. Но ты все еще можешь закончить эту игру… закончить в любой момент, и тебе прекрасно известно, что для этого требуется, – я возмущенно освободилась, – будешь продолжать упрямиться? Ничего, я подожду… И я дождусь, Ксения, ты ведь прекрасно знаешь, насколько я терпелив. И ты тоже жди… Ты жди.
Начав негромко насвистывать, он обогнул меня, намереваясь продолжить свой путь. Настроения как не бывало, в груди вдруг стало так горячо и неприятно, будто со дна вся болотная муть поднялась. Захлестнула. И вот тогда я, наконец, не выдержала, и Кит добился своего: наверное, это и был мой предел. Накрыло…
С меня довольно. Довольно! И правда, довольно с меня этих глупых бессмысленных игр. Это я… Именно я до сих пор была с ним чересчур терпелива, и парень слишком заигрался. Но я и в самом деле в состоянии покончить с этим раз и навсегда, а значит, сделаю это. Да хотя бы из принципа…
Не задумываясь о последствиях принятого в горячке решения, я догнала его, со всей силы толкнув в спину, а потом резко дернула за рукав, чтобы развернуть к себе, но, кажется, немного перестаралась: послышался треск ткани, стакан, что был зажат в руке, он не удержал и опрокинул на себя. Сквозь сцепленные зубы прорвался забористый поток брани, тщетно пытаясь отряхнуться, Кит повернулся. Взбешенный взгляд его припечатал меня к стене.
– Есть много разных способов остановить человека, не отрывая рукавов… но ты, конечно, выбрала самый тупой. Повеселиться за мой счет решила?
Теперь он был на взводе, но меня это устраивало, и я выпалила:
– Давай сделаем это прямо сейчас!
– Не понял? – он выпрямился, мгновенно забывая о мокрой испорченной рубашке, что безуспешно пытался отделить от тела.
– Все ты понял, Никитин. То, что ты обещаешь мне с самой осени… давай сделаем это сейчас. Давай уже поставим точку. Эта игра мне наскучила, и сегодня мы с тобой ее закончим. Или все это были только обещания?
Я видела его стальной прищур, он продолжал пытливо и недоверчиво вглядываться в мое лицо в поисках подвоха.
– Разводишь? Ксения… даже не пытайся устанавливать правила в игре, в которой не шаришь…
– Никаких разводов. Никаких игр. Прямо здесь и сейчас. Смотри, я готова. А ты что скажешь?
Он хмыкнул, раз, другой, будто прикидывал разные варианты, и по яду, который источали его следующие слова, я поняла, что он тоже принял решение.
– Думаешь, я пожалею тебя и галантно откажусь? А вот ни хрена ты не угадала… – кивнул за плечо, вздергивая бровь, – идем, что ли? Здесь и сейчас. Меня все устраивает.
– Договорились. Я только спущусь… предупрежу подругу, не хочу, чтобы она начала меня искать.
Он ухмыльнулся мне прямо в лицо.
– Не беспокойся. Так надолго ты едва ли меня займешь.
– Встретимся здесь через десять минут…
Но Кит вдруг встал в проходе, преграждая мне путь.
– Смотри, если продинамишь меня сейчас… – угрожающе начал он, наставляя на меня указательный палец, – если все это какая-то шутка… совсем скоро тебе станет не до смеха, это я тебе обещаю…
– Через десять минут, – отводя его руку, уверенно повторила я, чтобы убедить, скорее себя, а не его, – и не опаздывай, Артем, время действия моего предложения лимитировано.
Лиза уже успела найти себе собеседника на вечер, она довольно щебетала, глядя в янтарно-карие глаза парня с нашего потока, и особого недовольства ввиду моего отсутствия не выказывала, но я все же наплела ей что-то о необходимости еще ненадолго отлучиться.
Поколебавшись, напоследок хлебнула из ее стакана и поморщилась. Видимо, не суждено мне в этой жизни привыкнуть ко вкусу крепкого алкоголя… Но все-таки сделала еще один последний, большой глоток, уходя. И едва не подавилась.
Вот и лестница. Здесь я остановилась в нерешительности. Взявшись за резные перила, глубоко вздохнула пару раз, чувствуя, как от волнения начинают дрожать коленки и подгибаются ноги, а в сердце робко закрадываются первые сомнения. Рубить с плеча – обычно не мой метод, но спирт уже туманил голову, помогая отрешиться от всего, а то, что я задумала, необходимо было довести до конца.
И я решилась, начав преодолевать ступень за ступенью, вскинула глаза и сразу увидела его. Там, наверху, опершись обеими руками о парапет, Кит напряженно смотрел на меня сверху вниз. Почему он так неотрывно смотрит? Словно паук, что терпеливо борясь с желанием, наблюдает за глупой мошкой, стремящейся любым способом избежать его липкой паутины. Но я-то, в отличие от глупой мошки, летела прямо в нее.
– Не передумала?
Каким-то образом он уже успел сменить рубашку на сухую. Тускло сверкнуло серебро нитей, когда он изменил положение.
– Я свое слово держу. Показывай уже, куда идти.
Кит по-хозяйски взял мою руку в свою.
– Выпила для храбрости? Правильно сделала. Она тебе сейчас пригодится… вся твоя храбрость.
Путь, что мы преодолели, мне совсем не запомнился. Угнетающая атмосфера, бежевые стены, резко контрастирующие с темными проемами и арками, узорчатая ковровая дорожка… Всякий раз, когда видела закрытую дверь, сердце тревожно замирало, но Кит шел дальше и тянул меня за собой. Наконец, в конце длинного коридора он остановился.
– Сюда.
Я увидела ключ-карту. Он нажал на ручку, дверь без скрипа отозвалась на его прикосновение, но сумрачное нутро комнаты, которое открылось глазам, меня совсем не манило. На пороге я невольно замялась. Это был рубеж. Перешагну – и назад дороги не будет.
Кит бесцеремонно подтолкнул меня, и я огрызнулась:
– Что, даже не перенесешь через порог? Не поцелуешь для приличия? Кавалер из тебя, конечно, так себе, Никитин…
Я думала, в ответ он бросит какую-нибудь редкую похабную мерзость, от которой мне уже не оправиться, однако он лишь сухо обронил, но слова эти почему-то больно царапнули по сердцу.
– Хотел бы, уже давно поцеловал.
В этот момент мы и услышали:
– Опа! Намечается какая-то дичь, а меня позвать забыли?! Кит, я чего-то не въехал… а как же…
В ушах зашумело, я почувствовала, как в душу, сковывая движения, хлынула стужа. К нам по коридору вразвалку приближался Степан Хомяков. Что он делает здесь? На миг я с ужасом подумала, не было ли у них предварительной договоренности?
Но Кит вдруг, до боли сжав мое запястье, буквально силой втолкнул внутрь, отворачиваясь и закрывая своим телом. Не хотел делиться добычей? А может, стыдился, что нас видят вместе? Я больше склонялась ко второму.
Он так и остался стоять в проеме, подняв руки, облокотился о перекладину и ждал. Фигуру подошедшего Хомякова скрыла от моих глаз его напряженная спина. Они недолго обменивались любезностями, расслышать что-либо мне не удалось, но вот Степан до неприличного вульгарно хохотнул, а Кит повысил голос:
– Не резонируй, Хомяк. И не журчи особо, понял?… А теперь шагай себе, – отрывисто сказал он, – бодрей давай шагай.
Позволив себе сдвинуться с места, я успела увидеть: стоя напротив, тот расплывался в пошловатой ухмылке.
– Понял. Я все понял, братан… И как тут не понять? Я, как обычно, могила. Без балды…
– Отваливай уже нахрен!
Кит отступил назад, захлопнул дверь, и лицо Степана, и музыка, что по-прежнему лилась из банкетного зала, и гул голосов – все сразу исчезло. Он медленно развернулся. Закусив губу, нахмурившись, мрачно смотрел на меня. Что его так разозлило? Неужели тет-а-тет со мной способен нанести его репутации такой непоправимый вред?
Я не смогла удержаться, чтобы не поддеть его:
– Ах, как невежливо! Что ж дружка-то своего не пригласил? Обычно вас и водой не разольешь.
Глаза его тут же воспламенились от бешенства, и я поняла, что играю с огнем.
– Да запросто! Тебе хочется жести? Хомяка позвать? Или сгодится кто-то другой? Давай, только выбирай поскорее, мне-то по барабану…
Он уже неистово рвал ручку двери, чтобы подтвердить серьезность своих намерений.
– Перестань! Да перестань же, – я повисла на его руке, не давая распахнуть дверь, с него станется сейчас взять и окликнуть Хомяка, – Артем, не глупи!
– Ну, если с этим мы разобрались, и нас будет только двое…
Саданув ногой по двери, он с силой грохнул створом так, что задребезжала дверная коробка, а сверху нам на голову осыпались кусочки штукатурки. Щелкнул замок, и двери заблокировались, Кит бросил ключ-карту в карман на стене. Я сделала шаг назад.
– А теперь раздевайся! – нарочито грубо скомандовал он, – да поживее! На этот вечер у меня еще имеются планы, и ни в одном из них тебя нет.
Один за другим вспыхнули светильники, что, стремительно проходя по комнате, зажигал Кит.
Я огляделась, но ничего не запомнила. Только кровать. Она была высокая и широкая, с большим мягким подголовником, аккуратно убранная, но Кит мимоходом сорвал покрывало, и теперь оно валялось, уродливо скомканное, в изголовье. Кит способен испортить все, к чему прикасается.
На деревянных ногах я подошла к кровати, опустилась на самый край. Значит, вот как все будет.
– Раздевайся, – повторил он более сдержанным тоном, – надеюсь, света для съемки будет достаточно. О, только не делай вид, что забыла про это условие.
А я ведь и в самом деле забыла. Но какое это теперь имело значение?
Я сняла и положила рядом пиджак, сбросив на пол обувь, забралась на кровать, нерешительно подтянула колени к подбородку. Неужели это происходит со мной?
Стоя у дальней стены в пол оборота ко мне, Кит сосредоточенно смотрел в светящийся экран телефона. Отсветы, упавшие на лицо, резко очертили точеные скулы, на щеки мягко легли длинные тени от ресниц. Чудесным образом полумрак словно сделал его взрослее, накинул несколько лет, и я вдруг ясно увидела, каким он будет, когда достигнет более зрелого возраста. С годами Кит станет только красивее, мужественнее… и безупречнее. Это ведь так очевидно.
С усилием отведя глаза, я сосредоточилась на том, что сейчас должно произойти в этом номере. Глубоко вздохнув, расстегнула верхнюю пуговицу на блузе. Мне придется через это пройти. Поколебавшись, расстегнула и вторую.
Теперь Кит смотрел только на меня. Встретившись, наши взгляды перемешались, и в глазах его, помимо черноты и грязи у самой поверхности, внезапным заревом полыхнуло то, от чего у меня разом вспотели ладони и подмышки. Я опустила голову, не в силах скрыть смятение.
И тут же испуганно подпрыгнула на кровати. Раздался громкий стук: выругавшись, Кит вдруг отшвырнул телефон в сторону: врезавшись в стену, тот отскочил куда-то в угол и пропал из виду. Сомневаюсь, чтобы аппарат мог остаться исправным после такого удара, но проверять это никто не спешил. Кит шел ко мне.
– Что-то ты долго возишься, давай я помогу…
Я отползла подальше, когда он опустился на край, но меня все равно окутал тонкий аромат туалетной воды, которой он обычно пользовался, спиртного и незнакомый слабый запах мужского тела.
А я вдруг поняла, что совсем не готова к этому. Попыталась отстраниться, не позволить ему дотронуться до меня, но сопротивление мое он преодолел без труда. Кит был гораздо, гораздо сильнее, против него у меня никогда не будет ни шанса.
– Артем…
– Что Артем? Что? Ты ведь сама это предложила, своими ногами пришла… так что не ломайся.
Я с удивлением заметила, что он нервничает едва ли не больше моего, руки его были нетвердыми, движения – резкими и неуверенными. Но опыт вскоре взял верх, так что, в конце концов, ему удалось справиться с рядом мелких пуговиц. В несколько приемов выпростав блузку из брюк, он грубо стащил ее с моих плеч.
Совсем скоро я буду ненавидеть этого мальчишку. Ненавидеть до самых последних дней своей жизни…
– Я не верю, что ты такой…
– А какой я? Какой?? Я ровно такой, каким ты меня видишь… Я чертово зеркало, ясно тебе??
Теперь Кит сражался с застежкой бюстгальтера, а когда замок под его напором позорно капитулировал, рывком сорвал его с меня, безжалостно смял в руке, отбрасывая в сторону. Почувствовав холод на нежной коже, я обреченно, отчаянно зажмурилась.
Кит не двигался, я услышала, как он судорожно сглотнул. Мне не следовало заходить так далеко, почему я поняла это только сейчас? Инстинктивно сомкнув локти на груди, спрятала лицо в ладонях. Кто-то надсадно кричал во мне: все должно быть не так!
– Завязывай с этим, – пробормотал Кит.
Горячие сухие пальцы его скользнули вниз, к моему животу. Ремень на брюках поддался почти сразу. Я невольно всхлипнула, ощутив, как под его рукой бегунок молнии послушно поехал вниз. Я ничего не чувствовала, ничего, кроме невероятного жгучего стыда.
– Да завязывай ты корчить из себя недотрогу! – вновь услышала его раздраженный голос, – можно подумать, будто в первый раз…
Вместо ответа я вся сжалась и беспомощно затряслась от переживаемого унижения. Непрошеные слезы, что давно стояли где-то в горле, ища выхода, проступили в уголках глаз. И здесь, почуяв неладное, Кит, наконец, остановился.
– У тебя это в первый раз, что ли? – с ноткой сомнения произнес он, и сам растерянно подтвердил свою догадку, – действительно, в первый раз… Ксения?… Вот как…
Я почувствовала, как осторожно он потянул за конец ремня, заставляя приблизиться, я этому не противилась, так что, в конце концов, уткнулась носом ему в ключицу. А потом он вдруг прижал меня к груди, крепко, надежно прижал, и руки, скользнувшие по моей обнаженной спине, замкнули круг. Я услышала, как беспорядочно колотится его сердце, как перекликаются удары, то попадая точно в такт, а то наслаиваясь один на другой, с бешеными ударами моего собственного.
– Почему раньше мне не сказала? Я, конечно, порядочная скотина, но не до такой степени… Да ты даже не влюблена в меня. Ты ведь почти меня ненавидишь…
Всхлипывая, я не отвечала.
– Не плачь. Я чуть было все не испортил. Ведь это игра по моим правилам. По моим, а не по твоим. И роль мудака, которую ты мне здесь отвела, уже порядком надоела. Не плачь, я больше не прикоснусь к тебе, обещаю. Меня не заводят женские слезы, знаешь ли, так что я буду безобиден еще какое-то время… безоружен, так сказать… ну, не плачь.
Он набросил мне на плечи покрывало, тщательно укутал. Нервно стянув перед собой бархатистые края, я отстранилась, радуясь, что в этот раз он не стал меня удерживать. А когда, наконец, утерла слезы, в замешательстве подняла глаза, не зная, чего теперь мне ждать.
Кит на меня не смотрел. Склонив голову к груди, он внимательно рассматривал мокрое пятно от моих слез вперемежку с тушью, что медленно расплывалось по серебристому шелку.
– Моя новая рубашка, Ксения, – с обидой проговорил он, – и это уже вторая рубашка за вечер, которую ты испортила. От таких хороших девочек, как ты, одни неприятности.