Алена Юрашина
Кит в моей голове
Пролог
– А как ты узнаешь его?
– Просто. Весь мой мир обрушится на мою голову.
Лес, лохматым ковром выстеливший холмы да горы, вероломно подступал к городку со всех сторон. Кто у кого отвоевывал захваченные позиции и на чьей стороне нынче был перевес, я не знала. Плотная стена деревьев, молчаливо сомкнув ветви-плети, по стойке смирно замерла по сторонам в ожидании последнего решающего сражения. Осторожным пугливым ужом крался серпантин дороги меж этих вековых стволов, по временам мелькали вдоль обочин километровые столбы.
Я приоткрыла окно, и ветер преданно лизнул меня в лицо. Снаружи было довольно прохладно. Плевать. Я открыла окно шире, мне надо привыкать к суровому климату северных широт, я должна научиться выживать здесь. Пусть мне не выбраться из городских стен ближайший год, пусть до дня возвращения к прежней, привычной жизни долгие месяцы, но все же это не ссылка.
– Это не ссылка, – упрямо повторила я себе в который раз. Я отчаянно нуждалась в теплой дружеской поддержке.
В зеркале заднего вида встретилась с вопросительным взглядом водителя и послала ему мимолетную вымученную улыбку, вновь отворачиваясь к окну. Таксист тут ни при чем. Это для меня щербатый асфальт трассы незнаком, а он прекрасно знал, где конечный пункт, и вел к нему свою старенькую желтую машину уверенно. Может, где-то в глубине души он даже сочувствовал мне.
По-прежнему мелькали стволы деревьев, но город приближался, я это чувствовала. Меня не просто напугать, а здесь живут самые обычные люди. Самые обычные… Но в городе этом, как на неизвестной планете, все будет чужим мне. Все так и останется для меня чужим.
Пусть останется…
Глава 1
Я не стала брать ключи от бабушкиной машины, небольшого золотистого «Рено», что сиротливо приткнулся у подъезда. Надо дать ей время привыкнуть к тому, что я давно уже самостоятельная, взрослая. О том, что я еще в прошлом году получила водительское удостоверение, папа ведь ей до сих пор так и не рассказал. К тому же, я не знала дороги к институту, а навигаторы всегда охотно заводили меня в самые разные места, но только не туда, куда на самом деле лежал мой путь. А в свой первый день учебы опаздывать мне совершенно не хотелось, из-за переезда я итак пропустила целую неделю занятий.
Я удивилась, выяснив, что при желании могу добраться до института пешком, конечно, если выйти загодя. Вот оно, одно из преимуществ небольших городков. Всего каких-то пять, а может, шесть остановок… я считала не очень внимательно.
Шагать вдоль прямого, широкого и чистого проспекта, рассматривая вывески и незнакомые лица прохожих, мне понравилось. А когда вдалеке увидела здание института, просто поразилась: высокое, в классическом стиле, с внушительным фасадом, перевитым колоннадой, оно величественной горой возвышалось прямо посреди квартала, собранного из низких деревянных домов. Краска по стенам кое-где уже облупилась, но былое величие так и сочилось из каждого окна. Окна, к слову, все же потрудились заменить пластиковыми.
Свернув влево, я сразу оказалась на аллее под сенью широких раскидистых лип, кроны их медленно раскачивались, вздрагивая от ветра. Задрав подбородок кверху, я смотрела на них, пока не закружилась голова. Деревья еще не успели полностью освободиться от роскошного убранства, а листья их были такими солнечными и светлыми, что немного скрасили серость утреннего тумана, в которой я почти утонула.
Я потянулась за телефоном, собираясь сделать красивый жизнеутверждающий снимок, чтобы послать его маме, но вовремя вспомнила, что родители далеко, в археологической экспедиции на востоке страны, и номер, скорее всего, останется недоступным до вечера, до тех пор, пока они не возвратятся в базовый лагерь.
Позади из-за поворота вдруг раздался такой отчаянный визг шин, что я, не раздумывая, отскочила к самому бордюру, где вдоль обочины плескалась глубокая мутная лужа, та, что осталась после ночного дождя. И вовремя. Мне удалось разглядеть блестящий темно-серый бок автомобиля, прежде чем «БМВ» пронесся мимо, щедро обдав меня грязью из лужи.
Не успела я опомниться, чтобы отряхнуться, увидела: машина эта остановилась неподалеку на внутренней стоянке института, а водитель начал медленно сдавать задним ходом согласно разметке, собираясь занять одно из пустующих мест. Именно туда я, собственно, и направлялась.
Мощный двигатель, наконец, смолк, а из-за руля выбрался рыжий веснушчатый парнишка довольно простоватой деревенской наружности, и этот фрукт даже не соизволил взглянуть в мою сторону.
– Эй, ты, гонщик! Я тебе говорю, придурок! – со злостью и возмущением выкрикнула я, дождавшись, чтобы он обернулся, широко развела руки по сторонам, указывая на испорченную одежду, – что за дела?? Извиниться губа треснет?
Нахально ткнув в меня пальцем, в ответ на это он попросту расхохотался. Это было настолько неожиданно, что я лишилась дара речи. А он, этот рыжий, так и покатывался со смеху, глядя на меня, и даже смех у него был неприятным. Потом, сорвав в головы воображаемый колпак, вдруг принялся шутовски раскланиваться. Вот, значит, как: это и есть местный клоун.
Второй парень, что был с ним в машине, высокий и безразличный, в надвинутом на самые глаза капюшоне, на эту сцену вообще никак не отреагировал. Постояв недолго, с отсутствующим видом наблюдая за глупыми ужимками друга, просто развернулся и, сунув руки в карманы толстовки, зашагал прочь в сторону главного входа. Торопливо щелкнув брелоком и позабыв обо мне, рыжий припустил следом. Да уж, в гостеприимстве местные жители меня в буквальном смысле искупали. И это только первый мой день. Может, город не принимает меня, потому что наши чувства взаимны?
Я уперлась руками в бока, раздумывая, как теперь быть. Не стану же я возвращаться домой, чтобы сменить гардероб?
– Не обращай внимания, – вдруг услышала рядом тонкий девчачий голос, – он не хотел тебя обидеть, просто, как обычно, выпендривается. Это даже не его машина… Короче, редкостный он болван, а на таких жалко тратить нервные клетки.
– И не он один.
Я продолжала хмуро наблюдать за ними. Рыжий уже догнал того, второго. Вот он, продолжая дурачиться, обежал его кругом, будто дразня, подкидывая ключи в ладони, потом, наконец, устав вихляться, перебросил их молчаливому парню. Выдержка тому так и не изменила, – завидное самообладание, однако, да и поймал он ключи одной рукой, не глядя. Какой ловкий тип. Мне сразу стало понятно, кто из них двоих – законченный холоп, а кто и барин.
Поднявшись по ступенькам, ребята совсем скоро скрылись из виду, затерявшись среди колонн, а я услышала легкий вздох. Повернувшись к незнакомке, заметила, что она до сих пор глядит в ту сторону. По кому из них она могла вздыхать, мне, в общем, тоже было понятно.
Я присмотрелась к ней: светлые, теплого оттенка волосы обрамляли худенькое остроносое лицо, черные, как маслины, глаза были удачно подчеркнуты нежно-песочными тенями. Лицо, которое я, не задумываясь, могла бы назвать миловидным.
– Привет, я Лиза, – сказала она, дружелюбно улыбнувшись.
Я улыбнулась в ответ.
– Ксения. Покажешь, где можно по-быстрому почистить одежду?
Лиза здорово помогла мне, новенькой, ведь она знала родной институт назубок и безошибочно вела меня к цели сквозь все эти путаные переходы и этажи. Когда выяснилось, что мы с ней на одном потоке, и зачислили меня именно в ее группу, я посчитала это добрым предзнаменованием.
Поговорить Лиза любила, так что мне не пришлось особо напрягаться, а неловкого молчания удалось избежать. К моменту, когда, стоя перед раковиной, оттирала пятна с одежды, я уже знала о своих обидчиках гораздо больше, чем ничего.
– А ты отчаянная… но в другой раз лучше будь осторожнее в выражениях, это я тебе как друг советую. И как только Кит тебе это спустил? Должно быть, не пришел в себя с похмелья. Еще бы, голова у него, скорее всего, сейчас просто раскалывается.
– Кит? Что за странное имя? Это Никита, что ли? Не гонял бы, раз у него похмелье, а то носится, как ужаленный.
Лиза засмеялась.
– Нет же, я не про Хомяка, – и терпеливо пояснила, – вообще-то, рыжий – это наш Хомяк. То есть Степан Хомяков. Парень он в целом безвредный и безобидный, хотя, если его как следует разозлить… А я сейчас говорю тебе про Артема, это тот, другой… хотя этим именем здесь его называют разве что преподаватели. А для нас он Кит, так уж с первого курса повелось. Просто его фамилия Никитин, вот и приклеилось.
Пользуясь тем, что наклонилась, пытаясь устранить разводы, я только покачала головой: сколько подробностей в ее запутанной истории с именами, но кое-что меня насторожило.
– Погоди, ты хочешь сказать, вы знакомы? Они что ли тоже учатся на геологическом?
Лиза кивнула. Вот так совпадение, причем довольно неприятное, а ведь у меня только-только начало улучшаться настроение.
– Ага. И на третьем курсе, так же, как и мы с тобой, вот только Кит с Хомяком и компанией в параллельной группе, да и расписание у нас почти не пересекается, разве только отчетные семинары… ну, или внеплановые уроки.
За это я тут же вознесла пылкую благодарность небесам. А мысли Лизы уже успели устремиться совсем в иное русло. Как выяснилось, они вообще на месте долго не задерживались, ее мысли, порхали беззаботными бабочками, присаживаясь, трепеща крылом, то тут, то там.
– Так вот, вчера за городом была таа-каая вечеринка, – она закатила глаза, наверное, чтобы я могла вообразить себе масштаб мероприятия, – это все Кит с ребятами устроил! Мы отмечали начало нового учебного года… Короче, несколько наших сначала сцепились между собой, уж не знаю, что они там не поделили, но до настоящей драки за малым не дошло. А после пили на спор стопками на время, уговорившись: тот, кто сможет перепить остальных, сиганет в речку прямо с обрыва… Представляешь? Ведь там же просто кошмарная высота, у меня всегда голова кружится, если вниз смотрю! Да и холодно нырять уже, все-таки не лето на календаре.
Я с грустью подумала о том, что на побережье моего ласкового южного моря купальный сезон еще только в самом разгаре. Всего неделю назад я с надеждой чертила пальцем по песку, загадывая, чтобы поскорее вернуться. А море равнодушно смахнуло мои каракули.
– В общем, как они пили, это надо было видеть, – Лиза вдруг прижала ладони к груди, заостряя мое внимание на глубине пережитых эмоций, – я уже на третьем заходе сломалась бы, это точно, а они ничего, все пили и пили, веселились… то еще зрелище было…
Я вздохнула. Так себе развлечения у местной молодежи. Ничего удивительного: слишком далеко от этих мест находится культурная цивилизация. К концу ее захватывающего рассказа мы уже подошли к самому деканату. Надо было успеть отметиться у секретаря, чтобы получить допуск к посещению занятий, все же сегодня мой первый день в институте. Новая подруга осталась дожидаться меня по эту сторону дверей, а после мы вместе отправимся на лекцию. Я уже решительно взялась за ручку, как вдруг повернулась к Лизе.
– Так чем же закончился тот, вчерашний спор?
– Что значит чем? – она удивилась вопросу так, будто я сморозила глупость, – Кит прыгнул с обрыва…
На следующий день все повторилось: и жалобный писк будильника, и хмурое, затянутое туманной рванью утро, и завтрак с бабушкой, и путь в институт, только сегодня вдоль дороги образовался затор, и длинный шлейф машин полз мимо меня медленно, точно отряд сонных муравьев. Водители с откровенной завистью следили за тем, как независимо я шагаю по проспекту.
А вот и та самая злополучная лужа, за ночь она успела изрядно уменьшиться, злорадно подметила я, с опаской оглядываясь по сторонам. В одну реку, конечно, нельзя войти дважды, но все-таки… Однако автомобиль, который я тревожно искала глазами, на этот раз был уже на своем месте. И хозяин его тоже.
Вот он стоит, небрежно облокотившись о крыло, рассеянно поигрывая ключами в окружении других себе подобных. Все вместе они слушали рассказчика, того самого Хомяка. Сейчас он стоял вполоборота ко мне, активно жестикулируя конечностями. Движения его дерганые навели меня на мысли о каких-то неизвестных борцовских приемах. Рассказ был окончен, послышался смех, и я заметила, что даже сам владелец «БМВ» соизволил лениво растянуть губы в улыбке. Улыбка, кстати, у него была просто потрясающая.
К институту вела только одна дорога, гордо вскинув голову, я продолжала идти своим путем, стараясь не обращать на них внимания…
Его взгляд на себе я почувствовала сразу, и испугалась непривычных ощущений. Взгляд этого незнакомого парня был тяжел, он весил немало, словно ярмо опустилось мне на плечи, и шея тотчас воспротивилась, не желая впрягаться, отдавая глухой стонущей болью, а лицо будто огнем ожгло… Но головы я так и не повернула. Пускай себе смотрит.
Ручей оживленной дискуссии критически обмелел, но стоило мне повернуться к ним спиной, как я услышала:
– Обсохла уже, что ли?
Я обернулась мгновенно. Вся компания с Хомяком впереди, а это именно он крикнул, глядела на меня, дожидаясь реакции.
– Обсохла, Хомяк. Проверять будешь? – он на секунду завис, и я не упустила случая его уколоть, – тормозишь… Выходит, все-таки умеешь… когда не требуется.
Следующие несколько шагов я проделала под дружно грянувший хохот, только на этот раз все смеялись над посрамленным Хомяком. И поделом ему. А потом разговор у капота зажурчал с новой силой, но я даже не потрудилась напрячь слух, чтобы понять, о чем они говорят.
И лишь спрятавшись за ближайшей колонной, не выдержала, неуверенно оглянулась. Интуиция меня не обманула. Хозяин темно-серого «БМВ», не принимая участия в беседе, продолжал глядеть мне вслед, и вид у него при этом был крайне задумчивый. Это потом я поняла: тогда он только начал приглядываться ко мне. Волки отважные, но очень осторожные охотники. Наметив жертву, они начинают ходить вокруг нее кругами, постепенно сужая радиус, пока дистанции не останется вовсе. И тогда ничего не подозревающая жертва услышит, как, сверкнув клыками, щелкнет перед глазами свирепая волчья пасть. И жертва взовьется в агонии. Но будет поздно.
К концу третьей пары я знала про него все. Или почти все.
Кит… Имя это здесь можно было услышать почти из каждого угла. Он был довольно популярной, знаковой личностью для института, в студенческих кругах его не только почитали и ценили, но и боялись, а значит, человеком он был незаурядным: завоевать такой авторитет дорогого стоит.
Действительно, Кит был прирожденным лидером. Его слушались, перед ним преклонялись, а если он отдавал приказ, его приказы выполнялись своевременно. Конечно же, ему завидовали. Вращаясь в студенческой среде как звезда, холодная и манящая, он искусно выдерживал нужную дистанцию, находясь на недоступном, комфортном для себя расстоянии от однокурсников, и в то же время, общаясь с ними просто, по-приятельски. И это действовало. Это действовало безотказно, все более подогревая интерес к его персоне.
У него был «БМВ» новой серии: стильный кроссовер цвета мокрого асфальта, но с этим я и сама разобралась. И не раз потом видела, как он рассекает на этом красивом дорогом автомобиле по местным улицам, едва соблюдая скоростной режим.
Еще у него была современная квартира, оборудованная по последнему слову техники, по слухам, где-то в самом центре города. Но, если и так, Кит не любил бывать там, ведь после занятий его нередко можно было повстречать в одном из корпусов общежития, неизменно окруженного стайкой прихлебателей. Но чаще всего, конечно, рядом с ним можно было увидеть того самого Хомяка: это с ним он прогуливал пары, в его компании обычно развлекался ночи напролет, убивая свободное время.
Был у Кита и собственный загородный дом где-то в пригороде, в элитном поселке. Вот так. Семья Никитиных, насколько я поняла, владела еще несколькими объектами недвижимости в пределах области, а еще за рубежом. Это стало для меня сюрпризом. Его мать с отчимом год назад переехали в Объединенные Арабские Эмираты. Сын, судя по всему, их почти не навещал, сами они крайне редко наведываясь сюда, и только если того настойчиво требовали дела благотворительности, предоставив отпрыску право самостоятельно распоряжаться своей судьбой и жить в свое удовольствие, чем он, собственно, здесь и занимался.
Родной отец Кита, к слову, несколько лет назад погиб, разбившись насмерть где-то неподалеку от города, и в этом я могла ему только посочувствовать. На месте той аварии неравнодушные жители со временем установили высокий памятный столб.
Впечатлить меня всем этим было непросто. За пару лет, что провела в столице, а мне и там пожить довелось, я много таких баловней жизни успела повидать. И каждый раз судьбы их были в чем-то схожи. Все они выглядели грубыми, напористыми и самоуверенными смельчаками, которые относятся к окружающим, как к расходному материалу, а на поверку… Если узнать их поближе, вдруг выяснялось: а завидовать-то, собственно, нечему. Скорее, даже наоборот.
В чем кроется изъян Артема Никитина, мне еще только предстояло выяснить. В остальном от прочих мажоров он ничем не отличался. Ничем, кроме одного огромного, неоспоримого преимущества: Кит был невероятно, просто убийственно красив. Он был красив губительно, какой-то редкой совершенной красотой, быть может, той, что прежде вдохновляла художников на написание бессмертных шедевров. Нет, картину я с него писать, конечно, не планировала, но теперь чуть больше понимала тех глупышек вокруг, что украдкой вздыхали о нем.
В мальчишке этом, как по специальному заказу, все было кстати и вовремя. Темные каштановые волосы, короткие и шелковистые, уложенные в прическу, которая как нельзя лучше подходила его лицу, квадратному, пусть грубоватой, но правильной формы. Вообще в природе нечасто встречаются зеленые глаза, неудивительно, что достались они именно ему: чуть вытянутые к вискам, запоминающиеся глаза глубокого малахитового оттенка. Высокие скулы, прямой нос, под ним мягкие губы и жесткий волевой подбородок, о которой мечтают многие мужчины. Все это далось ему даром. А вот отличная спортивная фигура была результатом долгого упорного труда: поговаривали, Кит всерьез увлекается боксом.
Наконец, когда я уже совсем отчаялась обнаружить в нем признаки хоть какого-нибудь крошечного изъяна, неосторожно проговорилась Лиза: оказывается, у Кита была аллергия на хлорку. Он не участвовал в ежегодных молодежных соревнованиях по плаванию, хотя плавал отменно, не посещал разнообразные кружки, его вообще ни разу не видели рядом с институтским бассейном. Летом же, когда ездил на рыбалку, купался в местной речке или устраивал грандиозные вечеринки у бассейна в своем загородном доме, он даже майку не снимал, потому что природа впридачу наградила его аллергией на солнце. Выходит, и такая аллергия у людей бывает…
От сердца немного отлегло: значит, Кит все-таки человек, он обычный человек, у которого имеются свои недостатки, совсем как у нас с Лизой. А из сверхъестественных способностей в его распоряжении только деньги. Много денег.
Свои собственные недостатки я знала наперечет, и с удовольствием отыскивала новые: серо-голубые глаза небесного цвета для меня были недостаточно небесными. Нос – немного тонковат, губы – не такие полные и вишневые, как мне бы хотелось. Я была худощавой, невысокого роста, и это было недурно, но мне всегда казалось, что я возмутительно худощавая, а рост мой чересчур мелковат. Допускаю, что в те годы я была излишне придирчива к своему внешнему виду, но кто из нас не был не уверенным в себе подростком? Единственным моим утешением стали волосы: пепельно-русые, густые, они чуть вились от природы и прекрасно дополняли лицо. Локоны лежали пышно, но мягко, послушно касаясь плеч. Я всегда оставляла одинаковую длину: слишком утомительно было возиться с ними. В целом картинка выглядела завершенной, и все-таки мне в ней отчаянно чего-то не хватало…
Глава 2
Первая неделя в городе пролетела незаметно, и наступила пятница. Оставалось только одно, последнее занятие, впереди, наконец, ждали выходные, и возле кафедры мы с Лизой остановились, чтобы сверить информацию о лекциях на будущей неделе. Для верности сделав пару снимков (никогда не отличалась безупречной памятью), я повернулась, чтобы опустить телефон в карман, и вот тогда, смахнув надоедливую прядь со лба, заметила, что Артем Никитин направляется в нашу сторону.
Легкая небрежность прически, ленивая походка, в которой, как ни странно, всегда присутствовала некая грация, и уже привычное скучающее выражение лица: все это каким-то непостижимым образом в тот момент подействовало на меня гипнотически. Я глядела на него в упор, не отрываясь, пока он не оказался прямо перед нами, и лишь тогда, опомнившись, опустила глаза.
Коротко кивнув Лизе в ответ на приветствие, Кит протянул тетрадь, что держал в руке.
– Благодарю за услугу.
Лиза, разумеется, кокетливо улыбнулась.
– Обращайся, если нужно. Надеюсь, ты нашел, что искал?
Он мотнул головой, ответил несколько резковато, и мне не понравился его тон.
– Нет, не нашел. Этот материал устарел, советую тебе проверять источники, с которыми работаешь, – но он сразу исправился, добавил мягче, заметив, что Лиза огорчилась, – зато теперь я знаю, на кого действительно можно положиться в трудную минуту.
Я ожидала, что он сразу уйдет, но когда подняла взгляд, увидела, что он не двигается, мало того, смотрит прямо на меня. В голове пронеслась странная мысль, что это самые холодные глаза, что встречались мне в жизни. Но и самые красивые. А потом он открыл рот и произнес:
– Тебя не учили, что таращиться на людей неприлично?
Лиза предательски хихикнула, а изнутри, ударив в лицо, поднялась волна жара, заливая щеки огнем. Я не ждала такой подачи, да и крыть было нечем, а он не собирался останавливаться:
– Что же ты молчишь? Язык проглотила? Или русский тебе не родной?
Это вернуло меня в чувство.
– Меня учили, что на грубость отвечать необязательно.
Он выразительно вскинул брови, в зрачках зажглась искорка интереса, но я уже повернулась к подруге.
– Идем, Лиза, иначе опоздаем на пару.
В ответ услышала сказанное снисходительным тоном:
– Не волнуйся, ты не опоздаешь. Такие хорошие девочки, как ты, никогда никуда не опаздывают.
Пронзая его спину злым взглядом, я кусала губы, злясь на себя, что вовремя не нашлась, что ответить. Какой, однако, он неприятный тип.
На плечо легла рука, Лиза глянула на меня с жалостью:
– Не бери в голову, Кит со всеми такой. Ничего не поделаешь, такой уж у него характер.
Она уже тянула меня за собой, потому что перемена и в самом деле была не резиновая. Я пожала плечами, решив выкинуть все это из головы. Обычный среднестатистический грубиян, к тому же, местного значения. Подумаешь, какая невидаль.
Но оказалось, что он со мной не закончил.
В среду я спускалась по лестнице, направляясь в сторону кафетерия, где дожидались меня однокурсницы, когда заметила его в компании незнакомых мне ребят. Я прошла мимо, сосредоточившись на том, чтобы случайно не оступиться им на потеху, но, к своему удивлению, через несколько шагов прямо над ухом услышала его металлический голос:
– По-видимому, здороваться тебя тоже не учили? Досадно, – он открыто усмехнулся, – выходит, дело обстоит еще хуже, чем я думал.
Я сжала руки в кулаки. На этот раз я была готова к любым его выпадам.
– А с чего я стану здороваться с тобой? Наверняка ты даже имени моего не знаешь.
Его смеющиеся глаза чуть сощурились, теперь с явным интересом изучая меня, но едва я подумала, что попала прямо в яблочко, он произнес:
– Ты ошибаешься, Ксения. Ошибаешься на мой счет. Итак, попробуем снова? Здравствуй, Ксения. Это не тяжело, просто следи за губами и повторяй за мной. Здра-вствуй.
– Здравствуй, – пробурчала я сквозь зубы, готовая от стыда провалиться сквозь землю. Конечно, он рассмеялся своим премерзким смехом, будто услышал забавную шутку.
– Вот видишь, не так уж это и трудно. Поздравляю, ты очень способная ученица.
Если бы глазами можно было прожечь дыру, он умер бы сразу и без мучений. Но Кит уже успел вернуться к стайке ребят, облепивших подоконник. Они встретили его какими-то глупыми шуточками, так что мне ничего не оставалось, как поскорее убраться подальше.
А на следующее утро он повстречался мне прямо в длинной кишке перехода из корпуса в корпус. Не выспавшаяся, с наскоро наложенным макияжем, должно быть, я представляла собой грустное зрелище, и мысленно выругалась. Надо же было ухитриться проспать будильник именно сегодня.
Спрятаться было негде, поворачивать назад я не стала из принципа, лишь отошла подальше к стене, молясь, чтобы он прошел мимо, не заметив меня среди толпы. Чуда не произошло, через мгновение он вырос прямо у меня на пути, и пришлось остановиться, чтобы не врезаться в него.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Вид у него был очень довольный: уверена, Кит успел разглядеть все недостатки на моей коже, и от этого во мне змеей шевельнулась злость. Наконец, красивые губы разомкнулись:
– Здравствуй, Ксения. Неужели ты успела позабыть мой вчерашний урок?
Я непроизвольно сжала телефон в руке еще сильней, так, что в ладонь одна за другой впились боковые кнопки, а аппарат жалобно тренькнул.
– Ну, здравствуй… Видишь, не такая уж я способная ученица, как ты думал, – с изрядной порцией злорадства отвесила я, – ведь пока что научилась только повторять за тобой.
Кит кивнул, словно признавая за собой поражение, но, когда я, победно улыбаясь, решив, что на этот раз последнее слово осталось за мной, прошествовала мимо, услышала:
– Не стоит думать о себе так плохо, низкая самооценка может привести к депрессии. Не расстраивайся, я верю, тебе еще удастся меня удивить.
Я резко остановилась. Внезапно захотелось положить конец всей этой глупой игре, и я спросила без обиняков:
– Зачем это все? Зачем ты это делаешь?
Он вздернул бровь, склонив голову к плечу. Да ему даже усилий не надо прикладывать, чтобы стать моделью… а может, успешным актером. Зачем он тратит время, изучая геологию в этом медвежьем углу?
– И что же, по-твоему, я делаю?
– Почему возишься со мной? Не знаю, может, ты получаешь от этого какое-то извращенное удовольствие?
В пылу тирады я сделала несколько шагов вперед, и Кит шутливо вскинул руки, показывая, что капитулирует под моим напором.
– И что это ты себе навыдумывала, Ксения? – зеленые глаза лучились иронией, насмешкой, чем-то другим, мне недоступным, – я всего лишь пытаюсь быть вежливым… с тобой. Только и всего.
– Знаешь, у тебя это плохо выходит. Может, не стоит дальше пытаться?
Он вдруг шагнул ко мне, и я попятилась, щелкнул пальцами перед самым моим носом, будто принимая вызов, и ехидно улыбнулся.
– Напротив, из-за твоих упреков впредь я буду стараться еще прилежнее. Так или иначе, но я всегда своего добиваюсь, Ксения. Всегда. Просто запомни это.
С тех пор Артем Никитин стал моим кошмаром. Полагаю, он делал все это от скуки. Стоило мне появиться в стенах института – игра начиналась. День за днем он преследовал меня, ненавязчиво, но неутомимо, встречаясь в самых неожиданных местах, совершенно не заботясь о том, что ставит меня в неудобное положение перед новыми друзьями, которых я тоже стала сторониться. Он оказался невероятно расчетлив, этот парень, всегда действуя с холодной ясной головой, он умел ждать, он обладал просто колоссальным, безграничным запасом терпения, которым я похвастать, увы, не могла.
Я ходила, напряженно оглядываясь, а засыпала с мыслями о том, какой фортель он выкинет на следующий день, ведь фантазия его была поистине неистощима. Шутливые препирательства по-прежнему продолжались, но ни одного выигранного сражения на моем счету не было, потому что в поддавки он не играл. Напротив, не давал мне спуску. И я не понимала, когда успела стать его пешкой, когда превратилась в одну из тех, кого он по своему желанию переставляет по доске туда, куда ему заблагорассудится.
Да, это была самая настоящая охота, совсем непохожая на ту, где изящная лань, влажно сверкнув карим глазом, пропадает из виду, поэтично растворяясь в сгущающихся лесных сумерках, не понимая, что охотник уже идет по следу, идет, не отставая ни на шаг. Становиться жертвой мне совершенно не хотелось, плутать в лесу, наполненном сказочными чудовищами, тоже, да и присутствие Кита за своей спиной я выучилась признавать мгновенно: остро, кожей. Но я попала в руки к опытному кукловоду, а мнения марионетки, как известно, не спрашивают.
Он проверял меня на прочность снова и снова, осторожно подбираясь то с одной, то с другой стороны, он прощупывал меня, и, не колеблясь, бил наотмашь по самым слабым местам: это было что-то вроде его собственного ритуала, своеобразная церемония посвящения в круг избранных. Он заранее хотел убедиться, хотел увериться наверняка: я не рассыплюсь, как замок из песка, в его руках от первого же настоящего прикосновения. А прикосновения у него были тяжелыми, это я потом тоже поняла.
Присматриваясь, он терпеливо ждал, когда я растеряю уверенность в собственных силах, ждал, когда я сдамся, выкинув белых флаг, чтобы он смог перешагнуть через меня и пойти дальше. Но дни летели, а я, вопреки его ожиданиям, не сдавалась, упрямо продолжая бунтовать, противиться его прихотям, поступать ему наперекор. И я склоняюсь к тому, что именно это, в конце концов, раззадорило его еще сильнее…
Все прекратилось внезапно, так же резко, как и началось. Наверное, ему просто надоело со мной играть, а может, нашел себе другую жертву, однако мне нравилось думать, что Кит остановился, потому что я победила, потому что оказалась крепким орешком. Несколько дней наши пути совершенно не пересекались, и я, наконец, смогла вздохнуть с облегчением. Вплоть до того вечера.
Не помню, кто пригласил меня на вписку, как и не помню, почему согласилась туда пойти. Скорее всего, я хотела немного расслабиться, отвлечься, забыться, ведь процесс адаптации все еще не закончился.
Перед самым выходом Лиза дала заднюю. Я стояла одна посреди вечерней улицы в ожидании сокурсников, на миг мелькнула запоздалая мысль вернуться домой, но черная «Хонда» Стаса уже призывно сигналила, выныривая из арки ко мне во двор.
Поднимаясь следом за ними, я с опаской разглядывала обшарпанные стены типовой многоэтажки на самой окраине города, пролеты, испещренные неприличными надписями, стилизованными рисунками. Успевшие принять на грудь друзья продолжали что-то оживленно рассказывать. Всю дорогу мы много смеялись, и сейчас я почти уже не жалела, что приняла приглашение. Наверное, не жалела.
Где-то наверху стукнула дверь, послышалась приглушенная расстоянием музыка: ритмичная, клубная, чей-то хохот, звонкие девчачьи голоса и смех. Судя по всему, именно туда и лежал наш путь.