Виолетта Векша
Страшная сказка
На пути нам встречались и другие пабы, но практически во всех них сквозь мутные, запотевшие стекла виднелись многочисленные тени людей, пришедших согреться за кружкой грога в этот холодный дождливый вечер. Наконец я заметила в тени кустов, гнущихся к земле под порывами ветра, маленькое кафе «Тет-а-тет». Светящееся теплым светом заведение показалось мне раем после промозглого холода улиц (хотя, думаю, в ту минуту я была бы рада и хлеву).
Кафе было небольшим, но очень уютным. Мы прошли к столику, стоящему в дальнем углу, сели друг против друга и стали изучать скромное меню.
– Суп-пюре и Шепардский пирог, пожалуйста, – заказала я подошедшему официанту.
Парень был еще школьником, на вид лет шестнадцать, его скобы на зубах забавно контрастировали с черной бабочкой, повязанной вокруг его шеи.
– …и пирог, записал. – Он старательно водил ручкой по блокноту. – Что-нибудь из напитков?
– Да. Ирландский кофе… И постарайтесь принести его горячим.
– Ну конечно, – пацанёнок улыбнулся своей юношеской улыбкой и заверил меня, что лучшего кофе в Лаундервиле я больше нигде не найду.
Я хмыкнула, качая головой и ловя улыбающийся взгляд сидящего напротив меня молодого человека. Ох уж эти самонадеянные ирландские школьники!
– А вы что будете? – обратился парень к Марку.
– То же, что и эта очаровательная девушка, – сказал мужчина, кивком указывая на меня.
Я смутилась, а паренек, быстро взглянув на меня и тут же покраснев от выжидающего, иронично-насмешливого взгляда Марка, пробормотал:
– О… Да, конечно. Будет сделано, – он развернулся на каблуках и поспешил удалиться. Я заметила, что Марк проводил его долгим взглядом.
Людей в кафе «Тет-а-тет» было немного – кроме нас, в двух столиках от нашего, ворковала влюбленная пара да в углу худой мужчина в потрепанном костюме уплетал большого омара. Лилась мелодичная музыка, и я, слава господи, начинала чувствовать кончики замерзших пальцев на руках.
Вскоре принесли разложенный по чашкам суп-пюре и я с большим удовольствием принялась за нежный картофель. Вытирая губы салфеткой, я рассказывала Марку о своей семье, о взаимоотношениях с матерью и о том, как сильно я скучаю по сестре. Мы пробовали пирог, и Марк узнавал о моих увлечениях, о магазинчике «Счастье рядом», куда меня так любезно пристроила мать после школы, спрашивал, нравится ли мне там работать.
– Не могу сказать, что я ее ненавижу, эту работу, но иногда… иногда я просто хочу всё послать к чертям, – честно ответила я.
– Понимаю, – прищурившись, он смотрел, как стекает серыми каплями дождь за окном.
Когда мы пили кофе, от которого валил горячий пар (пацаненок не покривил душой – кофе был очень добротный и обжигал мне горло получше эля), я рассказала Марку о своих планах и обмолвилась о том, как было бы чудесно съездить к сестре в Крослин. Я не видела сестру почти два года, дико по ней скучала, и порой только мысль неожиданно ворваться к ней в комнату общежития с целым пакетом ее любимых вкусностей и заключить ее в долгие, самые крепкие объятия в мире и заставляла меня вставать утром на работу.
– Что с тобой? – спросила я, присматриваясь к мужчине. При упоминании Крослина молодой человек дернулся, мышцы под тонкой тканью взгорбились, напружинились, и сам он как-то подобрался, словно почувствовал нависающую над ним угрозу. Его карие глаза потемнели, стали почти черными.
– Все в порядке, – моментально ответил он, будто я застигла его врасплох за чем-то тайным и неприличным. – Просто неприятные воспоминания, не бери в голову.
Я кивнула. Хотела было в своем духе подразнить его – неужели тайны темного прошлого бередят твой стойкий дух? – но потом, благо, промолчала. Вид у него и правду был такой, что не до шуток.
Вскоре мы встали из-за стола, Марк расплатился, оставив официанту щедрые чаевые, и мы вышли на улицу. Дождь слегка поутих – только ветер неистовал с еще большей силой, в кромешном мраке растворяя листья ольхи, зонтики случайных прохожих, затаенную печаль рабочих и алкогольный дурман, сочащийся из каждого запотевшего паба.
Наступая на лужи, мы побежали к машине. Запрыгнув в BMW, Марк первым делом включил кондиционер, и я подумала о том, как было бы хорошо, если бы в отцовскую хонду тоже была бы встроена такая система. Закрыв от удовольствия глаза, я подставила руки под горячие струи воздуха, чувствуя далекий знакомый запах. В салоне вкусно пахло пряностями, и это напомнило мне о временах, когда мы всей семьей готовили слоеные пироги и посыпали их корицей и ванилью.
– Надеюсь, ты не против, если я довезу тебя до дома? – спросил Марк, застегивая ремень.
– Ну… – протянула я, словно бы задумываясь, – выбирая между шквалистым ветром, проливным дождем и теплым салоном автомобиля, я, пожалуй, остановлюсь на последнем.
Мужчина усмехнулся, и через несколько минут мы уже мчались по дороге, рассекая влажный весенний воздух.
Когда машина остановилась напротив моего дома, я – разнеженная, мучительно сонная, сидела, обмякнув в кресле.
– Приехали, – сказал Марк, глуша мотор.
– Так скоро… – я протерла глаза и посмотрела на молодого человека. Он выглядел напряженным: его выдавали барабанящие по рулю руки и взгляд, которым он в упор смотрел на меня.
Жаль, что завтра уже понедельник.
– Останься ненадолго, – вдруг попросил меня Марк.
Я медленно повернулась к нему.
– Уже поздно, мать наверняка…
– Это не займет много времени, – не дал мне договорить мужчина.
– Ну хорошо… только пять минут – не больше, – согласилась я, гадая, что же он хочет мне сказать.
– Я буду очень краток, – сказал мужчина, смотря мне прямо в глаза. – Мне нравится проводить с тобой время, Софи Майер. Меня забавляет твоя беззаботность и некоторая наивность, – он усмехнулся. – Ты удивительная девушка, Соф, и я бы хотел продолжить наше знакомство не откладывая до выходных.
Затаив дыхание, я молча смотрела на стекающие со стекла капли. Руки у меня покрылись жарким потом, и я не смела пошевелиться.
– Я… – Марк запнулся. – Я надеюсь, ты тоже этого хочешь и молчишь сейчас только потому, что не ожидала от меня этих слов.
Я встрепенулась – ну конечно же, я этого хотела!
– М-м… мне тоже нравится с тобой общаться, – сказала я, краснея. – Но встретиться до субботы у нас не получится.
– Из-за работы? – спросил Марк, и я кивнула – из-за работы.
– Ты можешь взять завтра выходной, – просто сказал мужчина.
– Нет, не могу, – я покачала головой: вряд ли начальство обрадуется, если узнает, что я собралась и на этой неделе валять дурака.
– Слушай… – замялся мужчина. – Если дело в деньгах, я могу помочь. В этом нет ничего зазорного, ты только скажи.
– Что?
– Я могу помочь, – повторил Марк, выразительно кивая на прислонившееся к дверце черное портмоне.
– Ох, нет, не нужно, – быстро сказала я, чувствуя, как мучительно краснеют уши.
– Не стоит стесняться, Соф. В этой жизни без денег никуда.
Я покачала головой. Мы заспорили, и когда наконец Марк понял, что ему меня не переубедить, он примиряюще вскинул руки.
– Ладно, ладно. А что ты думаешь насчет того, чтобы поехать завтра днем на пикник?
Я замолчала, закусив губу.
Откровенно говоря, ты можешь позвонить на работу и сказать, что еще не выздоровела. То есть выздоровела недостаточно для того, чтобы стоять за кассой девять часов.
– Ну так что ты решила? Возьмем покрывало, игральные карты, я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Ты любишь черничный пирог?
– Люблю, – сказала я, отвечая на улыбку.
– Мы будем слушать пение птиц, есть сливочное печенье с изюмом и считать взмывающих в небо стрекоз, если захочешь. При условии, что погода будет на нашей стороне, разумеется. Ну же, Соф, – Марк шутливо потрепал мою руку, – соглашайся.
– Ладно, ладно, уговорил, – сдалась я под его взглядом.
– Так и знал, что ты не устоишь, – мужчина, самодовольно ухмыляясь, разрезал воздух кулаком.
– Эй, не зазнавайся, – я сморщила нос, – ты тут ни при чем. Мы оба знаем, что я согласилась исключительно из-за пирога.
Он засмеялся, и я тоже не смогла сдержать улыбки.
– Тогда завтра, к двум часам я буду у твоего дома, – все еще посмеиваясь, подытожил Марк.
– Да, только подъезжай не к главному входу, а к тем воротам, что за домом, рядом с садом.
– Без проблем.
Я отстегнула ремень, хотела было попрощаться, мельком взглянула на Марка и… не смогла отвести взгляда. Что-то изменилось в выражении его лица, что-то очень хрупкое, неуловимое, но я все же заметила это – будто передо мной появился совершенно другой человек. Сама того не ожидая, следуя какому-то безрассудному мимолетному порыву, я стала медленно приближаться к сидящему напротив меня мужчине. Внутри у меня что-то задрожало, когда я увидела, что Марк чувствует то же самое, что им, как и мною, завладела какая-то невидимая сила, притягивающая нас все ближе и ближе друг к другу. Для меня волнение в тот вечер было естественным, ведь я никогда прежде не целовалась… но почему же у него также дрожали руки и лихорадочно горели глаза?
Мое дыхание сбилось, а во рту сделалось очень сухо. Я могла разглядеть его черные ресницы, на которых еще недавно блестели бисеринки дождя, и почувствовать исходивший от его влажных волос запах, к привычным ноткам которого примешалась объятая дождем озоновая дымка. Я облизнула пересохшие губы, и его глаза напряженно проследили за этим движением, еще больше вгоняя меня в краску.
Мы всё приближались друг к другу. С каждой секундой я видела всё больше черточек и штрихов на его лице; завороженная тяготением, которое, словно ток, пронзило наши тела, я была не в силах прервать зрительный контакт.
Когда наши губы стала разделять пара дюймов, я, неуверенная, что нужно делать дальше, прикрыла глаза и, замерев, с трепетом застыла в ожидании. Шли секунды, я слышала его судорожное дыхание совсем рядом, вдыхала его будоражащий кровь запах, но на этом всё. Ни жарких объятий, ни горячего шепота, ни томной неги по всему телу. Догадавшись, что я сглупила, я чуть приоткрыла губы и затаила дыхание, ожидая через пару мгновений почувствовать привкус табака на своих губах.
По-прежнему ничего.
Тогда я совсем едва-едва раскрыла глаза и сквозь ресницы разглядела лицо Марка, которое было значительно дальше, чем я себе представляла. Мужчина был очень бледен – только его глаза горели темным, опасным огнем.
– Что-то не так? – очень тихо спросила я.
– Я не могу, извини, – сказал Марк, отодвигаясь еще дальше.
Я почувствовала, как во мне что-то резко обрывается. Волшебная нить разорвалась, оставляя нас в холодной, весенней, бездушной ночи. Магия упорхнула в недосягаемые миры – я больше не ощущала ее притяжения.
– Не можешь?.. – выдохнула я.
Марк глубоко вздохнул, сдвинул брови к переносице и с сожалением посмотрел на меня. У него будто шла внутренняя борьба. Переведя взгляд на мое лицо, он остановился на моих губах, сглотнул, нахмурился еще сильнее, а затем очень медленно качнул головой сначала влево, потом медленно вправо. Я потупила глаза и почувствовала, как щеки заливает жаром.
– Послушай, Соф, – словно делая над собой усилие, он придвинулся чуть ближе, совсем на немного, взял мои руки в свои и с чувством сжал их. – Ты не должна думать, будто… – он сглотнул. – Знаешь, уже поздно, тебе пора домой, – неловко, неестественно-нежно закончил он – так мать успокаивает капризное дитя, когда оно не получает желанную игрушку.
– Так ты обо мне беспокоишься? – ощетинилась я, вырывая руки.
– Я просто не хочу, чтобы у тебя из-за меня были проблемы дома.
Я промолчала. Конечно, Марк был прав. Мать наверняка бушует похлеще погоды за окном, а он просто не хочет, чтобы меня посадили под домашний арест. Конечно же, он прав. Тогда почему у меня так невыносимо щиплет в глазах?
– Я пойду, – сказала я, накидывая капюшон.
– Соф, – окликнул меня молодой человек, когда я открыла дверцу и глотнула ледяной прохлады, – на завтра у нас всё в силе?
Я обернулась. Марк не отрываясь смотрел на меня, его глаза теплились такой надеждой, что я с удивлением обнаружила, как досадная злость медленно оседает где-то глубоко внутри.
– Посмотрим, – без тени улыбки ответила я, ступая на размытую дорогу.
Я уже вышла из машины, когда услышала оживленное, без какой-либо тени сомнения:
– До завтра, Соф!
Глава 3
Бессмысленно я пыталась заснуть полночи – царство Морфея не хотело приходить ко мне. К утру у меня стала раскалываться голова, и я спустилась вниз за аспирином.
Кухня в четыре часа утра выглядела неестественно, словно одна большая декорация, на рабочем столе сушились девственно чистые тарелки. «Ну вот что она за человек? – подумала я, наливая воду в сверкающий чистотой стакан. – Чувствует себя так, будто стоит одной ногой в могиле, а порядок на кухне навести – это пожалуйста, это святое. Можно подумать, будто кому-то будет дело до ее плиты и хрусталя после того, как она заболеет и отдаст концы». Мать я не видела с обеда, хотя и слышала ее размеренное дыхание, доносящееся из их с отцом спальни.
Запив таблетку водой, я решила дать своему организму еще один шанс. Лежа в постели, я поневоле вспоминала сказанные Марком слова: «Мне нравится проводить с тобой время, Софи Майер. Ты удивительная девушка, Соф, удивительная…»
Постепенно мое дыхание выровнялось и сознание устремилось в другой мир – мир вымысла и волшебства.
Проснулась я поздно, к обеду, сладко позевывая и улыбаясь. Мне снилось что-то такое приятное, легкое… быть может, даже неземное. Я выглянула в окно и пошла на кухню слегка пританцовывая: погода обещала быть покладистой и обойтись без сюрпризов. Самое лучшее, что можно придумать для пикника.
– Всем доброе утро, – сказала я, наливая себе чашку ароматного чая и, посербывая, смотря на родителей. Копошившийся в тарелке отец, видимо, недавно вернулся с отработанной смены – форменная жилетка повисла на его исхудавшей груди.
– Хорошенькая сегодня погода, правда? – сказала я им, отдергивая бордовую занавеску и всматриваясь в безоблачное, светло-голубое полотно.
Ответом мне была приятная тишина. Может, они оба вдруг потеряли слух за сегодняшнюю ночь?
– Почему ты не на работе, Соф? – шумно выдыхая, с ноткой любимого упрека, как мне показалось, спросила мать.
– Что? – я смотрела на неподвижные верхушки деревьев и улыбалась. Ну просто замечательная погода.
– Сегодня понедельник. Ты должна быть на работе.
– А, это, – я от души зевнула. – Я решила взять на сегодня выходной.
Я заметила, как родители переглянулись, но вида не подала.
– Снова выходной? Не многовато ли ты отдыхаешь в последнее время?
Стащив намазанную вареньем булку и так ничего и не ответив, я пошла вон из кухни – зачем лишний раз портить себе настроение?
– Софи, подожди.
Мать окликнула меня тогда, когда я уже взялась за ручку двери.
– Ну что? – я нехотя обернулась.
– Подойди, у нас есть к тебе разговор.
Я быстро стрельнула глазами: мать возвышалась над кухонным столом словно нахохлившаяся куропатка – руки, придерживая грудь, скрещены вдоль ребер, губы сжаты в тонкую, словно начерченную под линейку, линию.
Интересно, что же ей испортило настроение в это утро: подгоревший омлет на завтрак, которым так усердно давился отец, или появление новых морщин в отражении?
Решив хоть как-то продемонстрировать свое упрямство, я все же вышла из кухни, зашла в гостиную и села там на диван, расхлябанно вытянув ноги вперед. Чашку с чаем и надкусанную красно-белую булочку я аккуратно примостила в углубление между сидушками.
Родители зашли следом. Мать взглянула на отца, чуть подтолкнула его вперед, заставляя встать прямо напротив меня, потом она сказала:
– София, твой отец только что пришел со смены и… И он хочет тебе кое-что сказать, – она многозначительно посмотрела на мужа.
Отец, видимо, был с ней не согласен. Он ничего не говорил – выглядя уставшим, еще более изможденным, чем обычно.
– Ладно, – женщина взяла инициативу в свои руки и вышла вперед. – Скажи-ка мне, дорогая, во сколько ты вчера пришла?
– Ээ… – протянула я, чувствуя резкий, быстрый укол под ребрами. Черт возьми. – Я не помню, вроде бы в девять вечера.
Мать скептически усмехнулась, потом сказала:
– Интересно получается. А вот твой отец говорит, что видел тебя вчера в городе. Около десяти часов вечера.
Сердце взволнованно подскочило в груди. Вот дерьмо.
Отец, кажется, слегка смутился, на его впалых щеках появились два бледно-розовых пятна.
«Черт, папа! Надо же было тебе так не вовремя там появиться… А какой же он всё-таки наблюдательный! – несмотря на страх разоблачения, подумала я восхищенно. – Ему бы работать детективом в каком-нибудь частном агентстве, а не развозить пьяных алкашей в четыре часа утра».
– Меня интересует один вопрос, Соф… – мать намеренно выдержала паузу и только потом выстрелила: – Кто был тот парень, с которым ты вчера развлекалась?
Я прикрыла глаза. И что она хочет услышать? Может, сказать ей, что это был просто случайный знакомый? Или навязчивый поклонник, от которого я не могла избавиться? Боже, ну что за идиотская ситуация!
– Это был мой школьный знакомый, – наконец ответила я. – Мы встретились в кафе, разговорились. Так давно с ним не виделись, заболтались допоздна…
– Не ври мне, девочка! – крикнула мать. Она вся взбеленилась, ее, в общем-то, симпатичное лицо перекосило от гнева, по щекам расползлись красные пятна. – Отец описал мне твоего «школьного знакомого», он выглядел намного старше тебя.
Снова прокол. Нужно было выкручиваться, и побыстрее.
– Ну да, мам. Он закончил школу на два года раньше, чем я. Мы общались в старших классах, – на ходу придумывала я.
– Ага, а потом вы мило поболтали под свет свечей и разошлись каждый своей дорогой, так?
Я кивнула, молясь, чтобы этот унизительный допрос прекратился.
– Вот ты и попалась, дорогуша, – мать злорадно рассмеялась. – Отец проследил за вами и видел, как ты садилась в машину этого типа. Черный BMW, кажется?
Я ничего не ответила. Злость, негодование, досада, некоторое смущение – чувства буквально затопили меня.
Слава богу, в эту минуту вмешался отец.
– Ну-ну, дорогая, – обратился он к матери, – думаю, Софи всё поняла. Идем-ка на кухню пить чай.
Я с благодарностью взглянула на отца, но потом заметила, что мать не сдвинулась с места. Вздохнув, я попыталась всё объяснить.
– Да, я села к нему в машину. Было чертовски холодно, и я не хотела простудиться. Но это всё – клянусь.
Бесполезно – я слышала, как недоверчиво хмыкнула мать.
Ну уж нет, с меня хватит! Раздражение взяло вверх над смущением, и я встала с дивана, краем уха подмечая, как падает кружка, выплескивая остатки ромашкового чая на белый ковер гостиной.
Пора прекращать этот позерский цирк.
– У меня больше нет времени выслушивать обвинения… особенно, если они высосаны из пальца. Я пошла.
И, не дожидаясь ответа, я пулей выскочила из гостиной.
Помня об обещании быть готовой к двум часам дня, я начала искать подходящую для пикника одежду. Выудив из шкафа бриджи, свободную футболку и черную кепку, я наскоро оделась, завязала волосы в высокий хвост и вышла из комнаты.
– О, хорошо, что ты пришла. Я уже думала идти за тобой, – едва завидев меня, сказала мать. Она повязала голову платком, а ее руки плотно, точно плющ, оплетали резиновые ядовито-зеленые перчатки.
– Это тебе, – она поочередно всунула мне в руки лопату, моток веревки и белую краску. – Кисть найдешь в гараже.
– И что мне со всем этим делать? – спросила я, напрягаясь. У меня было нехорошее предчувствие.
– Будешь подвязывать в саду вишневые деревья. Их нужно подкопать, побелить, ну, и вообще прибраться там. Вчерашний смерч страшно всё там разворотил.
Я уставилась на суетившуюся с ведрами мать. Мы по праву гордились нашим садом, в особенности вишнями – их у нас было 24. Я медленно перевела взгляд на часы. Стрелки показывали без десяти минут два.
– Я не могу, – сказала я, качнув головой. – У меня запланирована встреча на два часа дня.
– Встреча? Прекрасно. Сделаешь всё, что я сказала, и пойдешь на свою встречу, – мать отвернулась, подымая ведра с какой-то вонючей жидкостью.
– Нет, я иду сейчас, – возразила я, по-прежнему стараясь говорить спокойным тоном.
– Нет, Соф, – мать развернулась, и я даже удивилась, как это у нее из ноздрей не идет пар: до того у нее был грозный вид. – Ты пойдешь в сад и будешь там работать, пока не закончишь. Если хочешь, можешь позвать с собой ту девочку, с которой собралась гулять, – она застегнула пуговицы на потрепанной рубашке и добавила: – Вместе вы быстрее справитесь. Точно тебе говорю. И да… – она придирчиво обвела мою одежду взглядом. – Ты бы надела что-нибудь похуже, работенка-то пыльная выйдет.
И с этими словами женщина удалилась из кухни, что-то насвистывая себе под нос.
Я с бессильной злостью уставилась на входную дверь. Первой моей мыслью было бросить всё и, наплевав на ее слова, уйти на встречу с Марком. Внутри всё клокотало, я прекрасно понимала, почему мать решила загрузить меня работой. Ясное дело: так она мстит мне за вчерашний вечер, может, даже завидует, что меня молодые люди приглашают в кафе. Сама-то она там сто лет не была.
И я уже собралась бросить лопату и веревку с краской и пойти на улицу, как тоненький голосок – назовем его проснувшейся совестью – напомнил мне, что я дала обещание помогать матери вести хозяйство. Я пообещала это Мии, стиснув зубы, в последний день перед ее отъездом в Крослин два года назад. До сих пор я держала слово – благо, мать не так часто меня о чем-то просила.
Миа не узнает об этом, зато ты прекрасно проведешь время, уговаривал меня демон-искуситель. Подумай о Марке и о том, как он расстроится, узнав, что пикник придется отложить до лучших времен. И погода сегодня на редкость хорошая, эта сама судьба вам благоволит…
Я стояла и неподвижно смотрела на дубовую дверь.
Часы пробили два часа пополудни.
Я вздохнула. Закинула на плечо лопату, другой рукой обхватила веревку с краской и вышла из дома.
От пения иволог и яркого ослепляющего света у меня защемило сердце. Зайдя в гараж, я нашла там кисти и направилась в сад. Положив на землю рабочие инструменты, я огляделась. Ветер и правда нанес урон всему живому в саду: он сорвал сухие листья и расшатал молодые ветви, пообрывал макушки сирени и изуродовал тонкие листья ив, которые, словно в засаде, окружили наш дом по всему периметру.
Я поискала глазами мать – она поливала кусты картофеля жижей из ведер в самом дальнем конце огорода. Очень тихо, стараясь слиться с окружающей природой, я подошла к воротам, встала на цыпочки и осмотрелась.
На подбитой дождем дороге повсюду виднелись сорванные ветки деревьев, из мусорного бака высыпались фантики из-под конфет. И ничего, что бы указывало на следы черного BMW. Настроение у меня упало еще ниже, я вздохнула и поплелась к ждавшим меня вишневым деревьям. Взяв кисть и обмакнув ее в белую краску, я начала лениво возить ею по стволу. Работа была не только, как выразилась мать, «пыльная», но еще и очень скучная. Я на автомате делала быстрые мазки кистью, оставляя на стволе белые подтекающие полосы.
Когда я заканчивала красить третье дерево, то услышала шум подъезжающей машины. Обернувшись, я услышала, как кто-то заглушил мотор и хлопнул дверцей. Сердце замерло – я прислушалась к твердым шагам за забором так, будто от них зависела моя жизнь. Вскоре в ворота постучались.
– Соф, где ты? – громко крикнул Марк.
Я машинально взглянула на то место, где работала мать – там никого не было. Я быстро подбежала к забору.
– Марк! – прошептала я, открывая железные ворота.
– Привет-привет, – поздоровался мужчина, протягивая мне букет васильков. – Это тебе. Извини, я опоздал. Задержался на работе и…
– Ничего страшного, – я виновато улыбнулась, – по правде говоря, теперь это уже не важно.
– Это почему же?
Звонкий, взлетевший, казалось, до небес голос. Я вздохнула и рассказала ему о разговоре с родителями.
– Она велела мне подрыхлить и покрасить все деревья в саду, а ты сам видишь, сколько их у нас, – я мотнула рукой в сторону сада. – Так что, боюсь, сегодня никак не выйдет… Прости, – прошептала я, чувствуя, как вспыхнули щеки. Я перевела взгляд на букет – на один из васильков приземлился маленький черный жук, поскользнулся на тонком лепестке, не выдержал равновесия и кубарем свалился в небесно-голубую сердцевинку.
– Я могу помочь тебе, – предложил Марк, оглядывая фронт работы. – Вместе мы управимся намного быстрее.
Я нервно засмеялась.
– Ты прямо как моя мать. Она тоже предложила мне привести с собой помощника.
– Отлично, я тогда возьму кисточку, я ее видел где-то в бардачке и…
– Нет, Марк, постой. Понимаешь… мать может увидеть тебя, а я…
Я стыдливо замолчала. Как же объяснить ему?
– Ну и что в этом такого? – спросил Марк, приподнимая брови. – Заодно я с ней и познакомлюсь.
Боже!
Я устало прикрыла веки.
– Нет, послушай. Моя мать очень консервативная, я тебе рассказывала, она боится всего нового. А ты сейчас, между прочем, выглядишь как безбашенный рокер, – улыбнулась я, оглядывая молодого человека.
Весь в черном, волосы убраны цветистой банданой, которая ему очень шла, и вдобавок на левом запястье серебряная цепь. М-да, лучшего образа для знакомства с моей матерью и придумать нельзя.
– Виноват, – мужчина прижал руки к груди и слегка поклонился, – в следующий раз жди меня в подряснике и с крестом на шее.
Мы оба рассмеялись.
– И все же, что мы будем делать дальше, м-м, невольница? – спросил мужчина, поглядывая мне за спину.
– Всё очень просто, – ответила я, чувствуя, как что-то сдавленно сжалось в груди. Оглянувшись, я быстро сказала: – Я пойду дальше в сад красить деревья, а ты – птица вольная, можешь делать, что душе угодно.
– Я хочу провести этот день с тобой, Соф, – сказал Марк как-то уж очень серьезно.
– Я тоже, поверь… Но я не могу.
Где-то с другой стороны дома послышалось: «Софи!..»
– Мне пора, – поспешно сказала я, оглядываясь назад. – Тебе лучше уйти.
Мужчина не сдвинулся с места.
– Марк! Уходи, слышишь?
Я посмотрела ему в глаза и увидела до дрожи знакомый взгляд. Взгляд упрямца, не желающего мириться с неугодными обстоятельствами.
– У нас нет выбора, ну, давай же… – я похолодела, услышав звук хлопнувшей двери и быстрые шаги, ураганом надвигающиеся в нашу сторону.
– Запомни, Соф, – сказал мужчина, делая ко мне быстрый широкий шаг, – выбор есть всегда. Просто часто людям не хватает смелости им воспользоваться.
– О чем ты, черт возьми? – прошипела я.
А потом вдруг поняла, что не чувствую земли под ногами.
– Эй, ты что творишь? – я что есть мочи забарабанила руками по твердой спине мужчины. – Сейчас же поставь меня на землю, слышишь?
Марк обхватил меня за ягодицы и быстрым шагом понес к своей машине.
– Черт, да опусти же ты меня! – крикнула я, с силой впиваясь в его шею ногтями. Он вздрогнул, однако хватку не ослабил. Мужчина подошел к BMW, открыл переднее сидение, усадил меня на кресло, пристегнул, хоть я и отбивалась, и с чувством сжал мои запястья. Я вскрикнула. Уверена, на бледной коже тут же начали проявляться бордовые полукруги.
– Соф, умоляю, давай без глупостей, – прошептал он мне на ухо. Потом закрыл дверь с моей стороны, в один миг обошел машину и сел на водительское сидение.
– Что ты, черт побери, себе позволяешь?? – вскричала я, смотря, как мужчина ловким движением поворачивает ключ зажигания. – Что ты делаешь?
– Хочешь знать, что я делаю? – спросил Марк, обхватывая руль и весело поглядывая в мою сторону.
Я кивнула. Молодой человек надавил на газ, и машина взревела, словно дикое изголодавшееся животное.
– Детка, я тебя похищаю, – ответил он, срывая автомобиль с места.
Последнее, что я запомнила, обернувшись через плечо, – это мать с перекошенным от ужаса лицом и смятый букет васильков, брошенный мною на мокрый, еще не высохшей от дождя асфальт.
