SVO
Без чувств, без эмоций, выжить
«Форс-мажор»
Несколько секунд размышление и:
– Да, привет. – Слышу в трубку. Зачем говорить: «да, привет»?
– Привет, Олег.
– Я тут немного…
– У нас ЧП. – Не даю, ему отмахнуться, придумав какой-нибудь вопрос.
– Какое?
– Охрана перебрала с алкоголем и устроила там…
– Подожди, Стен. Подожди. – Затараторил серб. – Мне не до разборок с охраной. Завтра уже ничего не будет. Я продал студию. Мне всё равно. Сделают из вас публичный дом или вы будете гордым, ну как это… «дом терпимости», вот. Мне всё равно. Лучше уезжай. Поехали со мной…
– Олег, но эти упыри поубивают сейчас этих людей.
– Ну, так собирай вещи и уезжай. Я жду в аэропорту. Поехали со мной. Там завтра всё равно будет полиция. Их закроют.
Я отключил трубку. Сев в машину, и постукивая по рулю, мысли были странным месивом эмоций. Кто мне эти люди? Те, с кем я прожил полгода, но, по сути, они мне чужие и чуждые. Порывшись в рюкзаке, проверил что всё на месте. Повернул ключ в зажигании и колёса машины зашуршали по асфальту. Погладив кожаную оплётку руля, я уже мысленно прощался с ней, ведь сегодня последний день, последний раз. А ведь мы были с этим авто в Грац и Линц, в Венеции, Будапеште и Братиславе.
Завернув за поворот, это последний поворот, и ещё поворот. Влетаю в переулок и не нажимая на газ, уклоняюсь вниз, так чтобы осколки не могли…
Пронзительный визг, лязг металла, удар. Стекло всё в мелкую сетку трещин, подушки вылетели аккурат в удар. Лежу, не шевелясь. Жду. Никто, кроме, меня и Сергея не знал, что этим зелёным пластиковым декоративным растением покрыты ворота. Когда мы обсуждали застройку, решили, что, не смотря, что на террасе не будет съёмок, все же эстетичности придать хотелось.
Один из охранников уже шёл к машине, но мне он не казался пьяным. Медленно подходит, вглядывается вовнутрь, но из-за раздробленного стекла ему ничего не видно. Подойти к машине он может слева, в другой стороны дверь зажата стеной. Он мнётся, но всё же тянется к двери. Открывает, заглядывает вовнутрь и аккурат получает в нос подошвой массивных кроссовок. Отлетев спиной к стене вскрикнув и обрызгав всю свою физиономию алыми каплями, застонал, сползая по стене.
Во дворе появился ещё один, вынув из-под сидения биту, с которой мы путешествовали несколько месяцев между Австрией и Италией.
– Держи, – швырнул биту парню. Павел ухватил рукоятку и согнул ноги, словно сейчас предстояла не драка, а бейсбол.
– Ох, кто же тут у нас? – Усмехнулся бык Василий, как прозвали его местные. – Робин Гуд прилетел.
– Приехал. – Усмехнулся в ответ, ощущая, что всё пережитое за последние несколько недель меня разрывают от гнева. Человек может многое в ярости, ведь только, когда внутри бушует агрессия, есть силы, чтобы сделать многое и решить не решаемое.
Вывернув руку из-за спины, уставил револьвер на обозрение, но без глупых и театральных нацеливаний налицо. Нацелил на лицо, стреляй тогда в лицо, а то нацелить на лицо, потом опустить прицел в пол, это же сразу проиграть.
– Ну, что бык Василий, в стойло?
Тот почти взревел, но я выстрелил в пол абсолютно безжалостно и, без сомнений, внутри меня был образ растёкшегося тела по креслу, и эта пуля была будто бы ему в лоб, а не в бетон террасы. Кто-то взвизгнул и запричитал, затем я выстрелил ещё раз уже ближе и третий раз пуля была в пяти – семи сантиметрах от ног охранника. Тот отпрыгнул, испуг озарял его лицо, негодование и явное желание перепрыгнуть через забор и бежать.
– Я отстрелю тебе яйца. Скину в подвал, а завтра всё это всё равно зальют бетоном. Твоего босса уже нет, продюсер уже в аэропорту, так что теперь только ты ублюдок и я. – Мой голос дребезжал гневом. Это были эмоции за всё, за мою жизнь, за всё то, что было, за последние полгода лицезрения того, как люди совокупляются ради денег, за то, что мне не дали выбора…
– Звони, – крикнул голос и это был третий охранник.
– Давай звони. Звони своему боссу. Василий, давай! – Кричал я в голос. – А тебе бита зачем? Заткни этого урода.
Павел со всей свой силой почти двухметрового двадцатипятилетнего детины приложил биту в тело охранника да так, что тот с диким воплем согнулся и заскулил. Кто-то из девочек завопил в голос. Василий было дёрнулся.
– Стоять, урод. – И я выстрелил ещё раз в воздух. – Звони.
Его руки заметно дрожали. Он что-то набрал на телефоне и приложил к уху, затем ещё раз. И опустил.
– Звони, Олегу! Продюсеру. Давай. – мотнул я пистолетом.
Охранник покорно поднёс ещё раз телефон к уху.
– Здравствуйте, тут… И… Но… Это… Понял…
– Ну, что? – Выпалил я с нескрываемым злорадством, когда тот опустил руку.
Мужик стоял молча и смотрел на меня с той же нескрываемой ненавистью, что и я на него. Тот, что с разбитым лицо, пошатнулся рядом.
– Уберите его. Егор, Рома, быстро.
Парни почти бегом подхватили охранника, утаскивая в толпу. Дальше все уже начали оживать, с остервенением некогда весьма мирные порноактёры вдруг стали прямо героями боевика, протащив бельевую верёвку из бойлерной, двоим пострадавшим связали руки, затем была очередь Василия, парни скрутили его, не стесняясь в выражениях и действиях. Не обошлось и без женской мести, когда Василий было дёрнулся, бойкая блондинка Оксана кулаком мотнула ему в лицо, аккурат попав в челюсть и не проронив ни звука от боли в кулаке, смачно харкнула ему в лицо, то осклабился и что-то рявкнул, как тут она огрела его бутылкой по затылку, разметав стёкла по полу.
Пока происходила наша потасовка, оставшиеся дамы сбились в углу.
– Четвёртый сбежал. – Валентин, это милый щуплый парень вошёл в раж и, побежал уже было, пленить оставшегося, но тот отпер дверь ключом и уже был таков.
– Николай? – Пока половина нашей «дивизии» была со связными пленными охранниками, мы отправились в подвал. Николай был весь в потёках крови, и связан куда серьёзней, чем мы сделали это с охраной.
На улице было видно, что у него рассечена бровь и пошёл отёк на глаз.
Охрану заперли в подвале в том же самом подвале, а все занялись срочным сбором вещей.
Все паспорта были в сейфе на месте, здесь же были конверты с деньгами. Вынув пачку евро, из купюр по пятьсот евро, поделил ровно на десять актёров, оператору и коменданту отсчитал ещё по десятке. Люди были явно удивлены наличию денег, на которые они уже не рассчитывали. Хотя на счёте компании уже не было ни единого цента, Олег всё вывел несколькими часами ранее, а из-за потасовки внутри студии, никаких трансляций не было.
Вместе с деньгами банкира, у меня оседала на руках солидная сумма, поэтому, вынув из конверта, что дал мне когда-то Олег, ещё одну пачку раскидал на всех. Под матрасом были деньги от араба. Почти полный рюкзак.
– Прости, – долговязый оператор появился в дверях моей комнаты. – Это тебе.
– Что это? – У меня на ладони лежала флешка.
– Прости, но я часто фотографировал тебе, пока ты не видел, тут много… прости, но…
– Спасибо Никита, – я обнял парня, притянув его за плечи. – Уезжай сразу в Лондон. – Во мне боролись чувства зависти и к его возрасту, незапятности души и в то же время восхищение, тем насколько двадцатилетний парень при такой наивности и простоте может быть талантливым и морально стойким.
– Почему?
– Так будет лучше. – Чуть помедлив, заглянув в его глаза, добавил. – У тебя впереди ещё вся жизнь. Не трать ни одного дня понапрасну.
– Неизвестно, лети отдельно. С этой компанией, может ещё что-нибудь случится. Лучше лети один. Так всегда надёжней.
– Хорошо.
– А как виза будет заканчиваться, пойдёшь в полицию и скажешь, что не можешь возвращаться обратно, потому что гей и в России твоей жизни угрожает гомофобия.
Парень смущённо заулыбался.
– Может, я и на самом деле гей. Я уже не знаю.
– Ну, с этим ты сам разберёшься. Вот, возьми ещё. – Я сунул ему в руку ещё стопку евро, которые оставались в конверте расходы студии. Там было тысяч пятнадцать – двадцать, что немалые деньги.
Парень было открыл рот что-то сказать.
– Бери, неизвестно когда тебе ещё так повезёт. – И снова обнял его. – И никого не жди, уходи сразу, как соберёшь вещи.
Раздав паспорта и деньги, собрав всех на террасе под чернильным небом, освещённые всё теми же крупными лампочками гирляндами, мы стояли все словно спринтеры после длительного забега. Сказав лишь пару слов, что жаль, что всё так завершилось и было интересно с ними работать, я не лукавил в этом. Это лишь обрывки – жизни, такие нелепые и скудные, но всё же это было и с каждым из них у меня были какие-то свои взаимоотношения.
Договорились, что дверь в подвал откроют и выпустят охранников восвояси, никому трупы в подземелье не нужны.
Машина смотрела на меня покарябанной и жалобной мордой, растрескавшееся стекло с одного края свисало. Отогнав, мою верную за эти полгода любимицу на другую сторону улицы, тщательно вытер всё внутри, что мог трогать. Ещё раз опрыскал спреем и написал Гансу о том, что машину угнали и она разбита.
В ответ пришёл «ок», что следовало нашему плану. Он заявит об этом в полицию и вскоре её найдут, он получит компенсацию от страховой и это тоже ему будет хорошим бонусом.
В отеле у Альфреда я был в четыре утра, мы выпили почти бутылку вина молча и каждый, думая о своём. Молча приняли душ, не закрывая дверь в ванную, легли, но уснуть так и не смогли. Было во всём этом что-то гнетущее, словно мы были обречены, поэтому никто не возражал, чтобы прижаться друг другу, а потом и вовсе обнялись и лежали, словно со страхом ожидая утра, как приговорённые к смертной казни на рассвете.
– Тебе страшно?
– Думаю, да. – Ответил он.
– Мне тоже.
Он улыбнулся своими детскими ямочками на щеках. Уткнувшись лбом в мой.
Утром от Ганса пришло ещё о сообщение, о том, что захватчики из номера съехали, оставив жуткий кавардак.
«Как ты думаешь, кто они были по национальности».
«Саудовцы, сирийцы или арабы. Судя по их речи».
«Прощайте Ганс, я улетаю из Австрии надолго. Удачи вам».
«Спасибо и вам за всё. Хорошего полёта».
«И смените номер».
«Заведу новый, а этот оставлю включённым, так что пишите, если что».
– Нам пора.
– Хорошо, Альфред.
– Куда полетишь?
– Зачем тебе это знать?
– Полетели со мной. Будем жить на Мадагаскаре или переберёмся на Бали со временем.
– Я подумаю.
Выпив по две чашке кофе и проигнорировав предложения портье прислать нам завтрак, мы стали собираться, и уже возле двери мы обнялись и молча стояли какое-то время. Счёт оплачен, такси у входа. Два метра до машины и потом столько же до аэропорта, и всё…
«Прощай» сказали мы друг другу в машине и выйдя разошлись в разные стороны, зайдя в аэропорт с разных входов.
«Выжить»
Любой живой элемент на планете стремится выжить. После моего заточения в подвале на несколько часов моя прошлая жизнь показалась бесцельной. Сейчас цели хоть какие-то вырисовываются. Мы летим в Москву, где арендуем квартиру, потом съездим в Нижний за ребёнком, её сыном, теперь вроде нашим ребёнком. Я пока это не осознаю, всё это время всё это, казалось, мне далёким будущим, которое может никогда и не случится. Случилось. Мы договорились исключить из речи «я», теперь только «мы». Кстати, ей понадобилось травма моей головы, чтобы сказать: «Я только поняла, как же сильно тебя люблю». Блуждая ночью по городу, многое поменялось. Сергей и Ольга перестали скрывать свои отношения друг к другу, в принципе все знали, но открыто никто никогда не говорил. То, что мужик оказался жёстко под каблуком красных лакированных шпилек, это уже понятно. Всё стало очевидным, когда мы засели в каком-то ресторане в центре и абсолютно не думая о ценах, деньги, упавшие каждому по пятнадцать тысяч евро компенсации, явно жгли карман. Помимо, аренды мы уже запланировали купить двухкомнатную квартиру и открыть маленькую кафешку в центре. А ещё мы даже договорились пожениться по прилёту, купить квартиру, но сначала поедем в Нижний за ребёнком. А остальное потом. Каждый раз прокручиваю в голове. У меня есть ребёнок. Очень мучительное ощущение. Боишься сильнее, чем остаться запертым в подвале.
Наташа решила ехать в Швейцарию на поиски счастья и пока мы всё ещё только собирали вещи, она уже купила билеты на автобус Вена – Цюрих, так что в полдень ей нужно быть на автовокзале. Мартин уговорил Валю и Пашу лететь в Прагу, поэтому, сидя в ресторане. Они покупали билеты в Чехию на поезд, пока они рядились, Оксана вдруг присоединилась к ним. Заявив, что в Москве ей точно делать нечего, Наташа попыталась уговорить её поехать в Цюрих, но Оксана, поджав руки под мышками, сказала, что в Чехии ей будет проще.
И вот остались лишь мы с Машей, Сергей с Ольгой, я никак не мог перестать мысленно звать её «рыжей», а ещё Егор и студент. Странно, но Стен исчез, так же, как и оператор, странно, что он оставил здесь студента, ведь все мы знали, что они уже несколько месяцев живут вместе. Может, они поругались?
Выпив несколько бокалов, кто вина, кто пива, кто крепче, даже Егор выпил пива, только студент не стал, так вот мы уже расслабились и начала рассказывать про кастинги, вспоминали наши весёлые субботники на террасе, вспомнили Настю и Василину, режиссёра и продюсеров, которых почему-то боялись.
– Я не думала, что Стен такой… ну, боевой. – Оксанка сделала глоток вина. – Как он на быка напал? Я реально думала, что он его пристрелит.
– А как он бобру ногой в лицо зарядил? – Хмыкнул Пашка. – Да ещё и ворота выбил.
– Думаю, бобёр теперь не бобёр, нету у него больше бобровых зубов. – Сказала рыжая, и мы расхохотались так, что стены зала начало сотрясать от этого смеха.
– А где он машину взял? – Пашка, который, когда был у Стена в любимчиках, только источал комплименты нашему директору, чем немало злил студента.
– Угнал, наверное, – предположила Оксанка.
– У него давно была. – Вмешался Сергей. – На самом деле, он сильный человек. С ним ничего не страшно. Это же он всю эту студию сделал. Они только идею имели, здание нашли. А остальное он, всё он. Ремонт, он. Мебель, тоже он. И режиссёра слил, и денег дал заработать.
Все молча смотрели на Сергея, который долгое время молчал и тут заговорил.
– Мне Витек, говорил, что за Стеном давно уже охотятся, он такие дела раньше творил, и вроде его даже убили. Ну, думали, что убили, а он жив.
– А Витек, это кто? – Рыжая потягивала какой-то коктейль через соломинку.
– Шалтай, кто же ещё.
Все закивали.
В десять утра, когда все уже клевали лицами вниз и боролись со сном, кто-то поспал прямо на столе, мы стали собираться. Наташка обняла каждого, но, когда очередь дошла до Оксаны, было заметно, как глаза их краснеют и увлажняются.
Только не слёзы.
– Сестрёнка моя, – Наташка взяла свою то подругу, то конкурентку, то снова подругу за руки. – Я всегда буду помнить тебя, у меня всегда будет тот же mail, захочешь приехать, пиши. Всегда буду рада. Они обнялись, и наша железобетонная блондинка всхлипнула, потом развязала слезу и ещё раз обхватила подругу за плечи покачивая.
В этот момент от нас ускользало пусть недолгое, но совместное прошлое, которое единило нас. Это общее прошлое изменило всё в жизни кардинально. Все вдруг стали обмениваться email. Ну, не прям уж каждый. Вот, студент Машкин email взял, а мой нет. Так же, как и Валентина и Мартина, а вот с Пашкой они всё же обменялись контактами. Зато рыжую никто не проигнорировал, так же, как и Сергея.
На вокзале мы снова обнимались. Оксанка, была мне настоящей подругой эти шесть месяцев, она потрепала меня по волосам, а Машку крепко обняла и сказала:
– Береги, его. Он хороший, хоть и не путёвый.
– Хорошо, – Маша, конечно же, смутилась, потупив взгляд и став пунцовой.
– А ты будешь косячить, я прилечу и отыграю на тебе ту нашу съёмку с плёткой, только секса не будет вообще, а плётки будет много.
Все рассмеялись.
Пашка также, обняв меня за плечи, почти выкрикнул:
– Пиши друг, как будет время, приезжайте. Мы-то невыездные пока. Режим визовый тю-тю. – И все зашикали оглядываясь. – Да, кто здесь понимает по-русски? Ромка, пиши приезжай. Ты мировой парень, будь у меня такие мозги, и знание языков, точно обратно не поехал бы. – И парни впервые проявили явное дружелюбие, обхватив друг друга за плечи.
Мы обнимались и говорили кучу слов, но по факту периодически будем вспоминать, а потом и вовсе всё это выветрится и будем помнить лишь имена, возможно, где-то в интернете сохранятся наши ролики и наши дети, повзрослев, будут натыкаться на них и думать, как же один из этих людей похож на его собственных родителей.
В аэропорту мы были в час, вылет в четыре. Спустя шесть месяцев всё выглядит иначе, словно это совершенно иное место. Даже пока мы ехали на CAT, мой мозг пульсировал воспоминаниям о прилёте, я отчётливо помнил аэропорт, помнил всё до мелочей, и вот мы приехали, а он другой, словно совсем иной.
Мы сели в кафе и уже устав за сутки от потрясений, эмоций и не выспавшись молчали, пока, Егор чуть не присвистнул: «Вот, это да». Ровно напротив нас, в проходе от которого отделяло лишь стекло, шёл Стен. Модный костюмчик. Который словно постирали, и он чётко подсел в нужных местах. Блестящие лоферы, кожаный чемоданчик и кожаный рюкзак, отточенная походка, отрепетированная улыбка.
Не видя нас, он подошёл к стойке и имитируя, наверное, французский акцент, что-то сказал. Оплатив, он разворачивается и застывает, увидев наши шесть расплывшихся в ухмылке лиц.
– Bounjour, tu vas rejoinder? – Сказал студент.
– Oui, d’accor. – Ответил Стен и присел в свободное кресло.
– А мы тут как раз ностальгировали, по былым временам. – Отшутился Сергей.
– Ну, жить нужно мгновением. Прошло уже неактуально, будущее ещё эфемерно. – Улыбнулся парень. Теперь он был просо парнем, слетевший словно пожухлая шелуха прежний образ, мне даже показалось, что он помолодел лет так на пять.
– А как ваше настоящее имя? – Неожиданно спросил Егор.
– Для вас, Стен. – Не вся шелуха отлетела.
– Может Влад? – Егор, прямо выворачивался наизнанку от удовольствия, таким мы видели его впервые.
– Что ж, господин экс-подполковник Бероев, вы вправе думать и так.
Лицо Егора отражало гамму эмоций, от замешательства и злости до негодования и восхищения.
Все потупили взгляд, а Стен смотрел на экран плазмы и молчал. Показывали какие-то новости, затем он резко ожил и спросил:
– А где остатки вашей коммуны? Летите частями?
– Павел, Валентин, Оксана и Мартин поехали в Прагу. – Отчеканила рыжая. – Наталия, поехала в Цюрих одна на автобусе.
– Никитос пропал куда-то бесследно. – Подхватил Сергей. – Вот и всё.
– Вот и всё. – Повторил Стен. – Вот и всё. Прощайте дамы и господа.
– Подождите. Откуда вы знаете? – Спросил Егор.
– Что? – Стен ухмыльнулся, вскинув ровно очерченные брови.
– Ну…
– Всегда знал. Всегда пользуйтесь только загран паспортом, там нет штемпелей о предыдущих паспортах, в отличие от российского внутреннего. – Егор пожал плечами. – Думаю, вы здесь не ради заработка были. И шлейф тянется из Волгограда.
– Ещё раньше. – Ответил Егор и Стен вскинул брови теперь уже без ухмылки. – С Екатеринбурга.
– Ах, этого я не учёл. Наверное, и возраст.
– Конечно, – улыбнулся Егор, а мы все потупили глаза.
– Что ж, Егор, возмездие настигло и неважно чьими руками, считайте, что и вы поучаствовали в этой истории. – Все молчали. Стен встал и наклонившись, сказал едва слышно. – Посмотрите новости, минут через пятнадцать. И перестаньте жить местью, это как принимать яд, чтобы не отравили. А по итогу либо сам отравишься, либо они придумают, как тебя всё равно убрать.
Под эти слова он подмигнул и, закинув на плечо рюкзак, сказал: «Прощайте», и весьма мило улыбнувшись ушёл.
Все закивали, все кроме студента. Тот сидел, не шевелясь и молча.
– Интересно же, – рыжая метнулась следом, чуть отставая, а через несколько минут вернулась.
– Посмотри 3-й терминал, 26 выход.
– Дубай. – Сказал Сергей и все обменялись удивлёнными взглядами. – загорать, наверное, полетел. – И мы рассмеялись, не понимая было ли это шуткой или глупостью.
А ещё через два часа мы уже были в самолёте, из прошлого в будущее. Как сказал Стен из неактуального в эфемерное.
Весь полёт думал, о том, что я убегал от какой-то невзрачной жизни, а теперь с радостью приму обычную рутинную жизнь со всеми её тягостями и радостями, довольный тем, что она вообще есть.
«Выжил»
В аэропорту на табло ищу вылеты, нахожу нужный рейс, меньше сорока минут. Бегу. Вижу. Кричу:
– Никита?
Долговязый парень несётся в мою сторону почти как раненый лось, ничего не видя на своём пути.
– Ты всё правильно сделал. Крепись, остался лишь рывок, лишь последний шаг. Всё будет хорошо. – Он обнимает меня вялой хваткой, словно боится своего порыва. – Никита, вот запиши номер, это риелтор. Скажешь от Макса. Риелтор толковый и это наш общий знакомый, он поможет.
Парень переписывает цифры в телефон.
– На Пикадилли есть очень маленький отель, с очень маленькими номерами, но не дорого́й. Остановись лучше там и сними квартиру в центре, лучше пусть маленькая, но в центре, чем большая, но в спальном, где вечером выйти страшно.
– Я буду жить в Эдинбурге.
– Что ж, это ещё лучше. Там, очень мило и романтично. Для фотографа очень даже отлично.
– Мне подтвердили грант на следующий год, а пока поживу в Шотландии.
– Ты прав, ты очень прав. – Я смотрю в его светлые глаза с нежным и наивным взглядом, ещё не испорченным горечью жизни, которые не запятнали даже ежедневные сексуальные оргии. Если есть какие-то силы высшие или астральные, или ещё какие-то, то храните этого доброго парня. – Так, ещё возьми.
Сую ему конверт, когда утром запихивал деньги в банкомат, зачисляя на карту, вспомнил его и так укорял себя, что не дал ему ещё пару стопок и пусть это несколько десятков тысяч евро, но меня уже тошнит от жизни, я отравлен её горечью, а он только начинает, пусть начнёт легче.
– Нет, мне хватит. Нужно уметь зарабатывать иначе нельзя. Мне нельзя расслабляться.
– Но…
– Я сказал, нет. – Он так жёстко рявкнул, что оставалось лишь спрятать обратно в рюкзак конверт.
– Вот мой личный mail, он у меня всегда. – Я написал ему на куске страницы из блокнота свою секретную электронную почту. Которую знали лишь несколько человек. – Пиши сюда, если хочешь обсудить фото, тоже отправляй. Я не каждый день проверяю почту, но часто захожу.
Кивает, смотрит мне в лицо и кивает.
– Никита, ты очень хороший, умный и талантливый парень. Береги себя. Не верь никому.
Кивает.
Иди, тебе уже пора.
– Хорошо. – Опять кивает и стоит как вкопанный.
– Иди, тут всё строго. Не опоздай.
– Стен? – Оборачивается и идёт обратно ко мне.
– Что?
– Спасибо тебе. – Теперь он обнимает меня очень крепко, как только, может, своими худыми руками. – Я так хотел, чтобы тогда, мои родители меня вот так провожали. Там всех кто-то провожал и махал, и говорил. А мне нет. Мне просто дома сказали: «всё-таки решил ехать? Ну, ладно. Ну, пока». А мне так хотелось. Спасибо, мне это очень важно…
Его голос дрогнул, а искрящиеся капли слёз покатились, оставляя тонкие полоски на щеках.
– Всё, тихо. – Размазываю его слёзы бумажным платком по лицу. – Тихо. А то, ещё я вдруг разрыдаюсь, а моё лицо в такие моменты ужасно уродливое. Не хочу, чтобы австрийцы запомнили меня с уродливой гримасой.
Улыбается.
– Иди, ты уже последний.
– Хорошо. – Улыбается он.
– И пиши, пожалуйста.
– Хорошо.
– Спасибо за фотографии, они самые лучшие в моей жизни.
Улыбается, машет и уже скрывается за рамкой. Его осматривает полицейский, кивает и парень, оборачивается, ещё машет и уходит.
Прощай.
Брожу по аэропорту какое-то время и, конечно же, натыкаюсь на остатки от порнокомпании. Перекинувшись парой фраз, столкнулся с тем, что Егор решил пооткровенничать, не понимая, что у меня в руках побывало его досье, и что среди документов в сейфе банкира была также полная справка на него. Готов ли он был, его убрать или нет, но понимаю, что возможно именно он отвлекал всё это время внимание Константина на себя, оставив мне шанс быть где-то в тени. Нелепый Николай всё же с Машей. Что же парень он добрый хоть и создаёт одну проблему за другой. Неожиданно, что роман Сергея и Ольги продолжился вне стен, но возможно это просто инерция до возвращения, а может, ей нужен покладистый мужчина, которым можно управлять как марионеткой. Студент не смотрел в мою сторону практически совсем, но и с ним, мы обменялись дано секретными мессенджерами. После Москвы и продления визы, он планирует поехать в Берлин и приобрести гражданство путём частного инвестирования, купив квартиру. Наш последний разговор прошлой ночью пока все собирали вещи, был нелёгким. Такие признания, которые сделал он… От таких воспоминаний хочется трясти головой, избавляясь от мыслей.
Спрятав остатки денег в книге и запихнув её в рюкзак, сделал, так сказать, небольшой задел.
Зона вылет сегодня кипит. Воскресение.
– Подождите. Отойдите, пожалуйста. – Полицейский отводит меня от ленты с вещами.
– Что случилось?
Дело в том, что в аэропорту Швехват всё чуть необычно, досмотр проходишь перед зоной, из которой вылетаешь, обычно это происходит между большой зоной аэропорта и такой же по величине зоне ожидания вылета, здесь эти зоны куда меньше, но зато их много и они разбиты по этажам и сторонам.
Полицейский водит металлоискателем по моему телу, поворачивает спиной и проводит ещё, затем ещё между ног. Я вздрагиваю и отстраняюсь. Он показывает, что всё хорошо, находит металлические бляшки на поясе брюк сзади, показывает на них и говорит о том, что всё нормально. Звенели именно эти бляшки.
– После того, что вы при всех сейчас сделали, вы обязаны на мне женится. – Говорю ему на английском, и он искренне смеётся.
– Такого, мне ещё не говорили.
– А меня так, ещё не осматривали. – Делаю акцент на слове «so».
– С дебютом.
Мы расшаркиваемся любезностями, забираю вещи. Теперь у меня образ модного, неумного и обеспеченного мажора.
Покупаю кофе в аппарате, присаживаюсь в ожидании. Кофе пить не хочется, но эта вечная жажда покупок от безделья.
– Не помешаю?
Знакомый голос прямо парализовал меня и весь мой образ рушится прямо здесь, оседая словно пыль.
– Нет. – Убираю пакет с сидения, одёргиваю пиджак. – Олег, здесь вроде нет посадки на рейс в Лиссабон.
– Пришлось изменить маршрут.
– Надеюсь, ничего серьёзного.
– Ну как сказать… Ты всё же решил сбежать? Бросил подопечных?
– Они разбежались.
– Да? А как же паспорта?
– Выкрали. Срезали замок с ящика стола и выкрали.
– Понятно.
– Но я не ожидал, того, что ты так отдашь нас на бойню.
– Многое произошло за эту ночь. Убили того инвестора.
– Убили?
– Да, ты не видел в новостях?
– Видел, что произошло какой-то криминал, но я не знаю австрийского, так что не понял.
– Да, его убили сегодня ночью. Два выстрела один в сердце и один в голову. Перешёл дорогу саудовцам.
– Кому?
– Я не говорил? Вот уже несколько дней нас трясли саудовцы. Они всё время твердили о счетах. Думаю, они увидели, как растёт наш доход.
– Думаешь, им было интересно порно?
– Деньги. Поэтому я продал свою долю инвестору, а этой ночью его убили. Какая-то странная история. В новостях говорят, что были замешены лица из Саудовской Аравии. Недаром они опустошили его сейф и забрали ноутбук.
– Странно всё это.
– Да, странно. А может это из-за его прошлого. Он же был каким-то финансистом, вроде даже владел банком. Может, это связано со счетами, Бородавка как-то говорил, что Константин здесь качает какие-то очень крупные суммы. Что-то связано с островами. Счетами на островах. Но… – Он явно нервничал, крутясь и оглядываясь.
Мы оба осознавали, что Олег знает куда больше, чем говорит.
– Ну а почему всё-таки саудовцы? – Это единственное, что удивляло меня в этом диалоге.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Просто так говорят по основным информационным ресурсами. – И повернув лицо в мою сторону, он посмотрел очень внимательно и пронзительно.
– Почему летишь в Дубай?
– Куда удалось купить билет, туда и лечу.
Мы молчали, он смотрел на паспорт в моих пальцах и торчащие края посадочного талона.
– А как же твои компаньоны?
– Пришлось выбирать, – он рассмеялся, пожав плечами.
– И что выбрал?
– Улететь из Европы. – И он рассмеялся. – Вот, смотри. – Олег ткнул пальцев в монитор ноутбука.