SVO
Без чувств, без эмоций, выжить
«Финальный забег кроликов»
Оказалось, что мы идём в тот же самый клуб, это казалось странным, учитывая специфичность заведения, но, когда перед тобой маячат информацией, не сто́ит задавать лишних вопросов.
– Так что за повод?
– Информация.
– Информация?
– Да.
Нет диалога глупей.
–Какая?
– Та самая.
– Та самая?
– Да.
– Когда?
– Во вторник.
– Мог бы написать в СМС.
Парень откинулся на кровати, опершись локтями.
– Ты себя слышишь? Это же бомба. Мы к этому так долго шли. Я…
– Хорошо, я понял. Тебе понравился этот гей-клуб.
– Кстати, там неплохо, но идея в другом.
Молчу.
– И?
– Что? И?
– Не хочешь узнать?
– Хочу! Поэтому молчу и жду твоей информации.
– Ты сегодня злой.
– Альфред, я устал. Последняя неделя. Последние три недели были зверски тяжёлыми.
– Хорошо. – Он сел на кровати дотянувшись до трубки и заказал кофе. – Садись. Расскажу.
Оказалось, парень действительно работал над нашим делом. И отследив звонки по нужному адресу, он пришёл к выводу, что в одни и те же дни, примерно в одно и то же время по телефону совершаются звонки. Именно в эти дни наш субъект едет в клуб.
– А это что за входящий, тоже в четверг и в субботу?
– Проверял по всем дням, они регулярные.
– Альфред, но они всегда по четвергам и в субботу примерно в шесть, в семь вечера.
Пощёлкав кнопками, парень пожал плечами: «Доставка».
– Доставка. – Повторил молча вслух, а мозг уже запустил свои процессы. Те, самые, неконтролируемые.
– Но звонок входящий.
Нас прервал стук в дверь.
– Кто?
– Доставка.
Мы рассмеялись. Альфред забрал кофе.
– Слушай, а доставка же может отзваниваться по получению денег, например.
– Скорее присылает подтверждение в виде СМС.
– Проверь.
– Смс нет, – ответил он спустя какое-то время.
– Выходит, они подтверждают заказ. Как узнать, что он заказывает? Это очень важно.
– Тогда поехали.
Мы сидели напротив ворот чуть больше двух часов. Сегодня подтвердили заказ в шесть двадцать пять, а доставка приехала в десятом часу.
– Смотри, он звонит.
У ворот стоял курьер и звонил по мобильному. Ворота открылись, и курьер зашёл с тремя увесистыми пакетами в руках, подтолкнув ворота, но Альфред успел упереться ногой внизу рамы, и металл не успел лязгнуть звоном закрытия. Курьер оглянулся, но увидев, что никто следом за ним не пошёл, ломиться в сторону здания с абсолютным равнодушием. Ворота легко открылась под нажатием плеча, мы вошли вовнутрь огороженной территории.
Я пошёл следом за курьером, а Альфред остался у входной двери.
Парень поднимался пешком тяжёлой поступью и шелестя громоздкими пакетами. Этаж третий.
Курьер постучал, и даже я услышал фразу, входите.
Несколько минут и курьер возвращается в парадную уже более бодро.
Я выпорхнул на улицу, и мы прижались за углом. Мы стояли, обнявшись, как влюблённые подростки, я мог видеть курьера, который пристально посмотрел на нас и упорхнул, нажав кнопку сбоку от ворот.
– На этот раз хоть целоваться не пришлось. – Пробурчал я вслух на русском, парень переспросил меня, что я сказал и улыбался дебильной улыбкой. Я повторил.
– Ещё не финал. Подожди.
– Чего?
– Ты думаешь он так затаривается только для себя?
– Посмотрим кто и во сколько приезжает.
И Альфред был прав, спустя час к зданию подкатило такси и три субтильных паренька и на возраст лет двадцать – двадцать три, прошмыгнули через калитку, поднялись по лестнице на третий этаж.
– Старый развратник.
– Что?
– Это на русском.
– Я понял. – Проворчал программист.
Больше мы никого не дождались и поехали в клуб. Банкир заявился всё с теми же парнями примерно в час, то есть между тем, как они пришли к нему, и затем они вместе приехали в клуб, прошло чуть более двух часов.
Наша миссия на сегодня была сделана, но от ощущения эйфории мы заказали несколько раз по коктейлю и поглядываю в сторону своего объекта весьма разнуздано вели себя для тех, кто вышел на слежку за объектом. А потом опять… Стоило банкиру пойти в туалет или к барной стойке, программист просто кидался в мою сторону и принимался страстно целовать.
– Ах, влюблённые. – Умилялся какой-то дед рядом. Мы подняли лица, и это был тот самый дед, что комментировал нас в прошлый раз, только теперь он мне сказал «ты любишь его, а он тебя нет», «видишь он какой ревнивец, он изменяет тебе».
– Я не понимаю. – Пожимаю плечами. – Мы не говорим на английском, мы из Венгрии.
Дедок разочарованно кивнул и даже не осознал того, что я говорил ему на английском, впрочем, как и он нам.
– Ты меня любишь? – Альфред был изрядно под алкоголем.
– Очень.
Он рассмеялся и заказал ещё выпить. На сей раз мы уехали в три, так что мне удалось поспать до возвращения в студию.
Только я успел принять душ и переодеться, как в дверном проёме появился Сергей с перекошенным лицом жёлтого оттенка.
– Пошли быстрее вниз. Там продюсер, этот, как его. Серб! Он прямо рвёт и мечет.
– Всё здесь? – Заявил Олег, игнорируя хоть какой-то посыл вежливости.
– Точно?
– Да, вроде. – Я начинал наращивать эмоциональную оборону.
– Это наша? – Серб протянул мне газету.
– Настя. – Только и смог вымолвить, а вокруг фотографии текст на австрийском или немецком, мне не разобрать.
– Насти нет, – мысли формировались вместе со словами.
– А говоришь всё. Так, всё в студию. Там, где снимает. Туда, туда, – махал он рукой.
– Может выпить принести. – Затараторил Сергей.
– Принеси. – Рявкнул Олег.
– Мне кофе. Подожди. Мы пойдём на кухню. – Взяв серба за кисть, повёл его угловатыми лабиринтами на кухню. – Олег, что случилось?
– Что-то случилось. – Он расхаживал по маленькой кухне широкими шагами, так что мог сделать лишь два шага в одну сторону и обратно столько же. – Сегодня с утра во всех новостях. Они ехали из шале, затем этой парочке, по-видимому, захотелось экстрима, и они на полной скорости ушли от остальных. В машине было только двое, под утро это уже было во всех новостях.
– Насмерть?
– От передней части машины почти ничего не осталось.
– Они были…
– А то ты не знаешь, что их объединяло.
– Её не было со среды.
– Они оттопыривались в папашином шале. Знаешь кто его папочка?
– Откуда же…
– Очень крутой мужик. Политик, бизнесмен и просто убийца всего, что ему не нравится.
– Да, мне по… на его папашу, веришь?
– Ты понимаешь, что у нас, у всех могут быть проблемы. – Мы оба перешли на крик.
– А ты помнишь, кто её подпихнул этому упырю?
– Никто никого не неволил.
– Речь не об этом. Но не нужно здесь обвинительных речей. Я не знаю, есть ли у неё кто-нибудь. – И голос предательски дрогнул, горло перехватил сентиментальный спазм, а к глазам подступили слёзы. Я не хотел говорить ему, да и, собственно, никому, о том. Что знал про неё. Как видел её взлёт и теперь увидел падение. Она ушла до того, как многие, из тех, кто знал её по московским тусовкам, потом будут пересказывать друг другу о том, что некогда одна из самых завидных невест, которой не только шубы и бриллианты выстилали к ногам, но и паспорта выкладывали почти доро́гой, обещая жениться, а под закат короткой жизни она снималась в порно и курила днями напролёт анашу.
Решено было всех оставить в студии, отправив лишь в спортзал, который был в подвале.
– С этого дня здесь будет охрана, и самое плохое в этой истории, что они от спонсора.
– Он то, как узнал?
– Как-то узнал. – Пожал плечами Олег. – Скорее всего, Жаба, а может и Родион. Тот всегда любил интриги и скрытые игры. Родик прямо кайфует от этого, но хотя Жаба ездит к спонсору чаще всех нас. Я не знаю, но думаю кто-то из них двоих.
Как бы это ни оказался сам ты. Но мысли озвучивать, конечно, не стал.
– Что за охрана?
– Четыре украинца, бывшие чоповцы. С ними не договориться, так что лучше пока подчиниться. Думаю, такими темпами, как мы идём, удастся выкупить студию к концу контракта. Осталось полтора месяца.
– Я в курсе. – Промокнув глаза, не удалось скрыть от него, как капля прочертила полосу по щеке.
– Ты пока успокойся, а я сам всё объясню публике.
«Дверь закрылась»
Включив телевизор в холле, прощёлкал несколько каналов, и на новостном спустя пятнадцать минут показали разорванные куски металла, и фото знакомых мне лиц, показали ещё фото мужчины старшего поколения, и всё, что я понял, это словно Раша, скорее всего, что девушка была русской. Но откуда…
В студии царила тягостная атмосфера, но всё же я решился на то, чтобы сказать о кончине их коллеги.
С этого дня многое изменилось. Я, Сергей и Никита, могли выходи́ть только с одобрения Олега. Остальные не могут выходи́ть вообще.
Охранники поселились в холле у выхода, а спали они поочерёдно в коморке, которую оборудовали для Сергея. Комендант же вернулся в спальню на втором этаже. После трёх дней согласования каждого моего выхода, то оплатить завтраки, то встретиться с ним же, чтобы отдать документы Насти, то, чтобы подписать доходы и расходы студи, то отчёт по заработку актёров, то забрать конверты с деньгами для актёров, то опять забрать конверты, которые он привёз, чтобы я спрятал. Так что к среде, когда были похороны, мою персону вынесли за рамки согласовываемых. Со мной на похороны отпустили лишь Никиту, закрытые гробы и незнакомые люди вокруг, делали для меня саму церемонию каким-то фарсом.
Из близких у девушки никого не было. Никаких кровных родственников. Оказалось, что она выросла в детском доме. Я отправил телеграмму в детский дом, хотя Олег был против. Отец парня был весьма уравновешенным и приятным мужчиной, именно его предложением было похоронить молодых людей вместе. Ему объяснили, что они состояли в отношениях длительное время; думаю, от него скрыли, что знакомы они были лишь несколько месяцев, а может это хорошо разыгранный пиар, для того чтобы не афишировать случайностью происходящего куда трагичней, что погибла пара почти новобрачных. Меньше вопросов, меньше копаний, измышлений и прессы. Возможно, это заставило отца парня, поинтересоваться знают ли родственники о гибели девушки, но, узнав, что она была сиротой, даже продемонстрировал грусть, а в следующих новостях уже проговорили, что она была сиротой и даже дополнили, что она была беременной, на начальном сроке. Это мне было, скорее всего, фарсом. Пиарщики отмывали семью парня в этой истории всеми способами. Придав истории большей меланхолии, заставили всех говорить об этой истории в рамках трагедии почти Шекспировского уровня. В любом случае правды мы теперь не узнаем, никогда. Да, она никому и не нужна эта правда.
«Спи девочка, ты была очень умной, очень красивой и очень смелой, а эти три качества вместе способны погубить любого».
За самим процессом следило множество СМИ, и некоторые из них были допущены к тому моменту, когда папаша толкнул очень горестную речь, едва сдерживая порывы. Церемония прошла быстро и строго по сценарию.
«А думали, что хуже быть не может»
В студии царило угрюмое настроение, словно кто-то выключил тумблер звука. Можно было слышать шуршание резиновых тапок Сергея, перешёптывания девушек на кухне, которые говорили о мелочах: «где средство для мытья посуды?», «а где соль?», «убери кружку», «отнесу чай Машке». Девушка переживала историю Насти гораздо эмоциональней, чем остальные, хотя и во всё слыла интровертом. Только взрыв хохота в холле у входа заставил всех без исключения вздрогнуть, озираясь.
Вот уже третий день охранники проявляли себя в полной красе, это были как на подбор неадекватные мужчины, один другого хлеще, хотя была и брешь во всём этом. Они вошли в уже сложившуюся историю, а это всегда сложнее.
– Вы, что вытворяете? – Накинулся на гогочущую троицу. – Знаете, что у нас сегодня сложный день.
Смолкнув, все трое потупили глаза.
– А нам, то что? – Воскрес их босс в дверном проёме.
– Василий? Ведь так? – Эмоции внутри меня бушуют с силой торнадо.
– Ведь так! – Ответ достойный, ну что ж.
– Василий, рекомендую включить любой федеральный Австрийский канал и убедится в весомости ситуации. Свёкор нашей девочки, – последние слова я отчеканил с особой яростью в голосе. – После столь близкого и совместного горя он явно пойдёт навстречу, чтобы одним разом вышвырнуть квартет лиц с туристической визой, за пределы шенген зоны без возможности вернуться. – Выдержав секундную паузу и театрально сменив интонацию, заключил короткой фразой. – Вы в курсе, кто отец того парня?
Его лицо не выражало ничего, кроме глупейшей злости на ситуацию, заодно на меня и на своих подопечных, которые своей глупостью создали эту ситуацию. Нам обоим повезло, что у него хватило трезвомыслия сдержаться и промолчать, сжимая кулаки, он отступил. Охранники ретировались, ситуация позволила усмирить их на некоторое время, достаточное чтобы перевести дух, но, к сожалению, недостаточно, чтобы продолжить жить.
Охрана раздражала всех. Конечно, это было естественным после того, как людей лишили вольготной жизни, свободного перемещения, шанса сбе́гать по утрам, как часто делал студент или отправлять кого-нибудь за сигаретами и алкоголем. Хотя всё это было резонно и оговаривалось изначально. За исключением, пожалуй, того, что по воскресениям десять человек запирали в подвале, в той комнате, что оборудовали под фитнес-зал. Десять человек, сидящих в запертом помещении несколько часов, так чтобы их не слышали, это ужасно.
«Тучи сгущаются, молнии мечут»
В среду пришло СМС от Альфреда: «У меня есть всё что нужно».
Договорились, что я заеду, поздно вечером предупредив за час.
На среду были расписаны онлайн-трансляции по две на одно время. Мы решили нагонять быстрее и больше, пришлось переместить walt-paper в центр, разграничив студию на две части. По сути, мы сократили время трансляций, загрузив две, а иногда и три трансляции на прайм-тайм. Приход денег в среднем прирос на тридцать процентов, но и актёрский профессионализм вырос в разы. Теперь все стремились общаться с публикой, благодарили за токены и улыбались.
Мы экспериментировали, например, с Оксаной пришлось менять тактику несколько раз, её рейтинг в трансляциях явно ниже, чем в то времена съёмок заказных фильмов. Притом, что, те нечастые заказы, которые, поступали, были в том, числе и на неё. Заказные съёмки старались брать крайне редко, это требовало времени на сценарий, реквизит, да и цена была в среднем ниже, чем от трансляций. Несмотря на то, что онлайн-трансляции шли больше двух месяцев, не было уверенности в последующей популярности этого ресурса. Платформа могла в любой момент быть закрытой, как это, обычно бывает. Кто-то хочет начать на этом зарабатывать и приберёт ресурс к рукам. Сначала объявит всё это незаконным, затем придумает исключение из того же самого́ правила, по которому запретил и возобновит. Но у нас должен быть резерв, этим и были резервные съёмки.
За месяц наблюдений убедился в некоторых противоречиях между порнофильмом и порно трансляцией. Те, кто был успешен в актёрском режиме, ушёл в тираж на онлайн, а вот второсортные актёры стали звёздами трансляций. Это та самая незримая про́пасть, что существовала между журналистами и публицистами, ведущими и блогерами. Все эти трансляции, это что-то близкое к блогерству в порноиндустрии.
Например, другая же актриса, близкая к Оксане ней по типажу Наталья, часто проваливала роли и почти не зарабатывающая на заказных проектах, где заказчики выбирали актёров, теперь была самой кассовой. Фортуна? Нет, скорее явная благодарность тем, кто платил, то, что недоставало её экс подруге, а теперь явной конкурентке, что вдвойне задевало экс приму нашего «борделя».
Оксане же пробовал давать прайм-тайм, но студия теряла на этом деньги. Ставил в паре с той же Натальей и общий бонус был на двадцать процентов выше того, что Наталья делала одна.
В порнофильме нужны эталонные «куколки» и герои, за исключением home made, а вот в трансляции нужны были обычные. Эффектные, но обычные, словно с улицы, из соседнего дома, из квартиры выше этажом симпатичный сосед или миловидная соседка.
Самое эффектно оказалось поставить Оксану в паре с Егором, которого она соблазняла и домогалась. Все словно делали ставки, соблазнит ли она брутального бодибилдера, уткнувшегося в телефон, и почему рядом со столь сексуальной дамой, он в телефоне. Люди были на трансляции, как на живом тотализаторе. Конечно, же мы завершали каждую их совместные онлайн-трансляции, соблазнением спортивного асексуального мужчины. Их секс оценивали обычно около тридцати тысяч токенов. Подобную пару мы слепили из Николая и Марии. Хотя изначально планировал запустить её со студентом или Павлом, но Николай очень уж настаивал и у нас даже состоялся неприятный разговор с ним, а в тот же день пришла Маша и попросила не выгонять его. Я не планировал, это делать, но просто кивнул, ответил: «что только ради неё». Она снова зарделась смущением, потупив глаза.
– И Маша, пожалуйста, будь осторожней. Этот парень проблемы не просто притягивает как магнит, он их создаёт.
– Я знаю, но… – И она смущённо пожала плечами.
– Но? – Каждый раз глядя на неё, я осознавал свой недавний выбор. Именно она могла быть на месте Насти, и я даже готов был поменять их, но что-то остановило меня в какой-то момент. И эта мысль угнетала каждый раз, когда смотрел на Машу. Чувство потенциальной вины, давала ей фору.
– Он не обманет. – резюмировала она в тот разговор, и я не мог возразить, в этом она была явно права, Николай – парень хоть и бедовый, но честный.
– Если это меньшее из зол, что ж это твой выбор.
Со временем их парочка стала эталонной, позволив мне выйти на хороший прирост, и выполнить свою миссию, что обезопасило меня внутри этих стен. На них я ставил словно зарисовки людей, их взаимоотношений. Мария с Николаем, это противоположность Оксане с Егором. Здесь уже девушка была инертна и флегматична, в какой-то момент пришла идея и я написал на листке: «отказывай и сопротивляйся». Она сделала всё это настолько искренне, а он так настойчиво приставал к ней, что страсти накалили до максимально. Ставки летели крупные и очень частые. Никто не знал истинной причины её грусти, полагаю, что каждый зритель трансляции тогда дорисовывал свой образ. И что? В итоге тридцать шесть тысяч. Что было дневной нормой для всей студии, чтобы выйти в ноль.
А в это же время по другую сторону фона мы создали другую пару: Павел и студент. Они умело заводили публику, флиртуя с аудиторией. И так как им мы позволили включить ретро хиты, оставив Николая с Машей без звука.
Парни, чтобы, раскачать интерес проявили весь артистизм и даже танцевали так, чтобы мужское «естество» буйно мотылялось из стороны в сторону. Когда уже у Марии с Николаем всё пошло за двадцать, я перешёл в отсек к молодым людям и остановился застыв. Они ушли в отрыв, а на странице их трансляции токенов было чуть за сорок тысяч. Я просто сел за стол, проверил списки поступающих токенов, посмотрел на то, как они ещё усердней стали мотать гениталиями. Пришлось показать лишь большой палец вверх и вернуться к менее разгорячённой паре. Я не ошибался, Николай испытывал явно чувства к этой девушке, вот только не для него она мечта, а он для неё будет вечной обузой. Ну, не может не путёвый парень стать штурманом для себя, а ещё и запутавшиеся девушки и всего багажа, который она скрывает. На тот момент я уже знал о её драме. Она не знала о моей посвященности.
Наш агент то ли струсил, то ли ему сунули денег в карман, но он сдал неким субъектам, куда делась эта девушка. И вдруг на нашу электронную почту посыпались email с угрозами в её адрес.
Пришлось звонить нашему агенту Артёму по whats-app, в попытке прояснить ситуацию, тот был явно глубоко под чем-то. Попытался ему объяснить хоть что-то, но не получилось. Написал СМС: «перезвони, завтра, срочно». Прошла неделя, письма приходили, обратного звонка от агента так и не было. Вторая попытка чуть более удачной, но удача была лишь пообщаться с агентом, когда он пребывал во вменяемом состоянии, но он что-то бессвязно блеял, потом и вовсе заявил, что ничего не знает. И тут был финальный аккорд. Пришёл mail такого содержания, что не оставляло иного выхода.
Через одного знакомого меня перекинули на одного опегешника30, который пообещал решить вопрос за какие-то две тысячи евро. B действительно решил. Через два дня на email пришло видео, где три мужских физиономии, всхлипывая бурой массой извиняясь, обещая более не совершать прежних поступков и напрочь забыть обо всём. Стоило одному из них вдруг всхлипнуть «Ну, Машка…» как что-то серое и длинное, напоминающее трубу молниеносно звякнула где-то в области шеи субъекта, лицо скрылось из поля видимости, а оставшийся два ещё более бурно всхлипывая стали извиняться. Парня подняли, лоб, был просто рассечён кровь сочилась, на нос, щеку и огибая губы, устремилась по подбородку. Едва способный шевелить губами, тот стал извиняться. Дальше смотреть не стал. Перевёл оставшуюся тысячу евро своему поверенному лицу, и на всякий случай перекинул чек от транзакции тому опегешнику, и сохранил номер человека способного так быстро решать проблемы. Мужик с понятиями, такие сегодня на редкость.
С того момента прошло недели две-три, слово сдержали все, ни одного email от них не поступило. Правда, пришлось прибегнуть к услугам опгешника ещё раз. Теперь уже, чтобы разыскать агента, который должен был достать информацию о Насте. Агента нашли, но в клинике, где он пребывал в коме после сильной передозировки наркотиками. Больше на связь он не выходи́л.
С информацией помог бывший парень Насти. Мы были знакомы давно и едва ли помнили имена друг друга. Чтобы он совсем не соскочил со звонка, который ему явно был неприятен, предложил созвониться по видео связи. Я сидел в ресторане в трёх кварталах, уединившись в углу.
Конечно, парень был немало удивлён моему звонку, к тому же по whats-app с моего старого номера, которые был долгое время вне зоны доступа, и лишь раз в два месяца я проверял баланс и звонил на свой городской московский номер, но тут же сбрасывал, так спасая номер за собой. Баланса в двадцать шесть тысяч хватит ещё лет на пять при том тарифе и интенсивности использования.
– Почему ты так ею интересуешься? – Удивился он, выдав мне историю о том, что она сирота и у неё никого нет.
– Нужно.
– Ну, всё же?
– Её больше нет, и я об этом узнал. Думал, сто́ит сообщить её родным или близким людям.
– Некому сообщать.
– Может, подруги, учителя, какие-то друзья детства? Ну, не может же быть такая пустота.
– Там действительно была полная пустота. – Он шумно выдохнул. – Её всегда угнетала эта пустота и большой пробел, в семейном… – Он осёкся. – Она ненавидела своё детство, детдом и всех тех детей с кем она там была. Как-то она сказала. Ну, как сказала, мы ругались, не помню, из-за чего и тут она выпалила: «а ты знаешь, что, такое быть симпатичной блондинкой с кудрями в детском доме маленького городка?». Я вообще не «въехал в тему», а потом уже порыдав, она рассказала такое, что меня перевернуло. – Парень перевёл дух, сжав краешки глаз к переносице. Не поверишь, но она в подробностях рассказывала, как её гнобили все, учителя, персонал, дети. Её регулярно стригли коротко, потому что воспитателя группы раздражали её волосы, и одна дамочка называла их ужасными и непослушными, и стригла рваными кусками, эту капну детских кудрей. Ну, это так она рассказывала.
– Но за что?
– За то, что кукла оказалась на помойке.
– В смысле?
– Красивая девчушка попала в то место, где люди друг друга не любят с детства, а тут такая куколка. Думаю, что ненавидеть им было проще, чем любить. Ведь в первую очередь могли удочерить её, а потом уже кого-то другого.
– Но не удочерили же.
– Она часто об этом говорила. «что её даже никто не удочерил, так что не такой уж она красивой и была».
– А ты видел фото.
– В одноклассниках. Ну, этот сайт для бабушек.
– А ты знаешь из какого она города?
– Откуда? – Он перевёл дух. – А ты уверен?
– В чём?
– Что её нет.
– Вчера были похороны. Я был там. И видел её в гробу, и видел, как гроб опустили в яму. – голос по ту сторону трубки всхлипнул. Он всегда был мямлей, хотя я хочу верить, что он просто искренне любил её.
Мы ещё какое-то время сокрушались о её судьба, а потом он выдал странную фразу: «я всегда знал, что в её жизни всё закончится трагично».
– Почему?
– Она не любила себя. Она словно бежала по узкой тропинке посреди обрыва, готовая вот-вот сорваться.
– Поэтично. – И на этом я быстро распрощался с ним.
Найдя копию её паспорта, нашёл город рождения и место рождения, а Альфред нашёл мне выложенные фотографии в социальных сетях выпускников этих заведений. Теперь рыдал я. Я, тот чья сенсорика уже отмерла, тот, кто не знал, как это больно, когда раскалённые слёзы текут по щекам к подбородку, я сидел, завернувшись в объёмный чёрный кардиган, а слёзы лились ручьями.
И вот случайный человек в моей жизни, некий программист Альфред, обнимает меня за плечи и укачивая прижимает к себе. А у меня перед глазами девочка лет десяти худая, как персонаж из военного фильма, взгляд затравленный, насупившийся, волосы выхвачены кусками и всё это на фоне заплетённых, немного растрёпанных девочек с вплетёнными капроновыми лентами в тоненькие косы. А белокурая девочка выглядит словно после пыток маньяка-педофила. Теперь я знаю, что странная жестокость не возлюбившего её по какой-то причине человека, просто за то, что миловидная мордашка строптивой одинокой девчушки раздражала.
Нашли и последние фото, девятый класс, значит, примерно лет пятнадцать. Ровная стрижка боб и короткая чёлка абсолютно отрешённый и равнодушный взгляд, она словно отмолила себе свободу и вот-вот выпорхнет из чугунной клетки. Думал, что можно написать воспитателю, но не стал.