SVO
Без чувств, без эмоций, выжить
«Афера ради прихоти»
В приложении купил билет на Фликстреин до Линц, толкусь с немцами на станции. Интересно, а австрийцы раздражаются, когда их обобщённо называют немцами, так же как украинцы, когда их называют русскими? Уснул, словно меня отключили от питания, быстро, резко, глубоко. Проснулся, любуюсь пейзажами, мимо мелькают какие-то деревеньки, поля, видны горы. Вид на горы – зрелище завораживающее, будто лысый могучий старик с остатками седых волос на темечке.
Городок оказался чистеньким и миленьким, туристов немного, жизнь заметна лишь на площади и возле вокзала, чем-то напоминает итальянский город Падуя. Изгиб реки, старинные улочки в центре, в таких городках чувствуется, что их создали когда-то давно, и они бурлили страстью человеческих жизней тогда, когда-то. Но сегодня уставшее и притихшие города как, и их обитатели доживают время, радуя редких туристов, ну и захватчиков-иммигрантов. В такие города приезжаешь, чтобы выспаться, побыть наедине с собой и привести мысли в тот порядок, при котором жизнь благоухает красками, голова наполнена приятными философствованиями, а аромат города, убаюкивает спокойствием, призывает жить и радоваться.
И как же мне в таком городе раздобыть бомжа? Только если повезёт. Нужно туристическое место.
Повезло под вечер, этого, когда ещё не стемнело, а уличные столики стали абсолютно пустыми после обеда. Сижу с кофе, курю за уличным столом с зонтом. Кофе крепкий и терпкий, сигарета тонкая и с ароматизатором. Подходит грязный мужик, что-то бормочет по-немецки.
– Don’t understand14. – Отвечаю, а сам рассматриваю его сквозь солнечные очки, затянувшие собой половину моего лица.
– Позвольте провести вам экскурсию по нашему городу. – Вторит мужик на хорошем английском, словно говорит на нём с детства, и мой взгляд скользит по драным джинсам с сальными пятнами, непонятного цвета футболке, то ли она всегда была светло-серой и приобрела чуть желтоватый оттенок, то ли она всё же была белой и с ней произошли такие метаморфозы, придав серо-жёлтый оттенок. Волосы скатались в объёмные и торчащие в сторону клоки и в целом его овевает ореол немытых волос и недавно нестираной одежды.
– Проведи. – Хамовато бросаю ответ, стряхивая пепел. Экскурсовод впадает в стопор.
Судя по реакции, его схема рухнула, скорее всего, после «нет, спасибо», хотело попросить денег на поддержание культурных объектов Линц, но «что-то пошло не так».
– Денег хочешь? – Спрашиваю, одёрнув солнечные очкиМолчит.
– Что хотел? – Может, из английского он знает лишь, дежурные фразы: «проведу экскурсию» и «дайте денег»?
Подёргивает плечами, уходит.
– Подожди. – Тушу сигарету в недопитом кофе. Иду за ним. – Мужик, постой.
Останавливается.
– Хочешь заработать? – Он смотрит на меня обиженным взглядом, словно я только что обругал его последними словами, плюнул в спину.
– Я не готов на это ради денег. – Отвечает он на хорошем английском. Всё же понимает международный. Вот, так и бомж.
– Я не понимаю вас? – Вздёргиваю брови не произвольно.
Он опять молчит.
– Не готовы на что? – Повторяю я.
– За секс со мной. – Говорит он.
– Я тоже не готов на секс с тобой[1]. – Усмехаюсь. Не могу подобрать слова взамен «схема», пусть будет, – мне нужно решить вопрос с машиной. Вы в этом мне поможете, у меня будет машина, у вас тысяча евро.
– Нет. – Тут же отвечает он.
Да ты что охренел? Хотелось закричать. Выдыхаю, смотрю, молчу, думаю. Наверное, я перегнул с ценой.
– Почему?
– Зачем мне эта ответственность?
– Какая ответственность?
– Вам нужна машина для чего-то нехорошего. – И добавил, – наверное.
– Я иммигрант, у меня нет паспорта Евросоюза, но я хочу машину. Я понимаю, что вы переживаете, но ничего не произойдёт. Если что-то произойдёт, вы всегда сможете сказать, что машину угнали.
– Могу.
– Что можешь?
– Сказать.
– Тысячу евро хочешь? Пошли в автосалон. Где здесь автосалон?
– Тогда две.
– Две машины?
Две тысячи евро. – Мужик, блин. Ты охренел? Пронырливый какой. Нужно было с пятисот начинать.
– Ок. Две тысячи. Пошли.
– Тогда в BMW.
– Что BMW?
– Машина БМВ
– А что не Ауди?
– Можем и ауди.
– Хорошо, давай БМВ. – Наверное, хоть так мечту реализует. Окидываю его взглядом. – Только нужно тебя привести в норму, а то в салон не пустят. Где здесь какой-нибудь недорого́й отель?
– Там. – ткнул он пальцем.
– А банкомат?
Пока банкомат трещал, отсчитывая купюры, мой сопровождающий переминался с ноги на ногу у входа, я осознаю, что это будет весьма странная история, когда даже умытый и причёсанный мужик, в провонявшей одежде в сальных пятнах зайдёт в автосалон и откроет конверт… Очень красивая история будет для менеджеров, но потом этим будут долго смаковать. Пришлось ещё быстро решать и этот вопрос. Прикинув размер, пока он ждал на улице, накидал одежды на прилавок улыбающегося кассира, она что-то спрашивала на своём языке. Я улыбался и кивал.
– English? – Вдруг спрашивает она.
– No, France. – Я легко имитировал специфичную «р» и носовую «н» не доводя язык до нёба, ну и к тому же обладая типичной европейской внешностью, хорошо подходил в этот образ. Изменив, обычной легенде «я из Польши», сегодня оказался французом. Здесь может быть вполне достаточно поляков.
Но она может знать французский, как тогда в аптеке в Венеции, фармацевт перечислил итальянский, французский, испанский.
Пожалуйста, нет.
И она пожимает плечами, я выкладываю наличные.
Улыбается, складывает одежду в бумажный пакет.
На выходе меня чуть не бросило в жар. Моего бомжа нет. Как же? Ну, как же так. Ах, нет, вот он, сбоку здания.
– Пошли? Где отель? И, кстати, минус сто евро, за новое облачение.
На вывеске три звёзды. Заходим, колокольчик звякнул, появляется мальчик на ресепшен.
– Гуд дей.
– Гуд дей. Нам бы номер.
– Паспорт.
– Паспорт давай, – чуть было не толкнул мужика вбок.
Мужик протягивает паспорт, надо же не удивил, его имя Ганс.
Мальчик стучит по кнопкам, морщит нос.
– Ваш паспорт?
– Мой паспорт зачем?
– Таковы правила?
– Я здесь жить не планирую. Я лицо сопровождающее. Заведу его и уйду. – Мальчик смотрит на меня и молчит, моргает и смотрит на меня.
Положил сто евро, завершив фразой.
– Сдачи не надо.
Портье протягивает магнитный ключ, а лацкан выдаёт правду «белбой». Три звёзды, белбой? Вот, уж точно удивительная страна. Интересно, а на завтрак в этом отеле готовит повар с мишленовской звездой, и напитки в мини-бар выставляет сомелье?
– Номер сто четыре.
Номер миленький, но маленький и пошарпанный. Бежевые крашеные стены с чёрными штрихами в местах активной эксплуатации. Коричневые шторы, разнокалиберные светильники на пошарпанных прикроватных тумбочках. Наивно полагал, что подобное в провинциальных российских отелях, кои повидал не мало, но это Австрия.
– Вы говорили, секса не будет. – Заявляет Ганс.
«Что?» Вот такое состояние, когда ты балансируешь между ударить человека или смеяться в голос.
– Ганс, секса не будет, я вам гарантирую. Вы идёте в ванную, сейчас. Принимаете душ, сушите волосы, одеваетесь вот в это, и мы идём. – Вытряхиваю на кровать купленное в магазине, вплоть до носок и трусов.
Парадоксально, но с русского на английский ты транслируешь уважительно «вы», а по факту человека сам дешифрирует твои слова по своему принципу, говорил ему «ты» или «вы».
Судя, потому что Ганс не стал стесняться абсолютно, и здесь нужно добавить фразу «совсем», выходит, мои фразы он воспринимал на «ты».
Абсолютно не стесняясь, это то, что он раздевается полностью, без какого-либо стеснения или попытки уйти в ванную. А самое парадоксальное, что я не могу даже заставить отвести взгляд. Из-за любопытства смотрю даже не моргая. Он снимает одежду и это просто обычный мужик, с лохматой бородой и копной волос, грязными руками и красной мордой. Но в остальном это обычный мужик. С обычным мужским телом, бледной кожей, поросшей в интимных местах волосами. Никаких колтунов, шрамов, грязных пятен.
Пока шумит вода за стеной, чуть выдыхаю напряжение сегодняшнего дня, смотрю в окно Красивый вид на площадь, ощупываю резной деревянный комод.
– Можно я… – и дальше я не понимаю, что говорит Ганс, завёрнутый с полотенцем на бёдрах.
– Что? – Напрягаюсь в попытке понять.
Он повторяет, но снова что-то получается месиво из букв. И здесь язык жестов. Он показывает на бороду.
– Да, конечно.
Он роется в карманах, извлекает какой-то мешочек, уходит в ванную, а у меня перед глазами проплывают странные события, как некий алчный нищий человек, вооружившись мелким шестисантиметровым ножом, перерезает горло русскому иммигранту в трёхзвёздочном отеле.
Вот, это воспалённое воображение. Он просто коротко обрезал лохмотья волос на лице, чуть выбрив щёки и шею, обнажив контраст того, что было обветрено. Все эти процедуры заняли не меньше получаса. Мне показалось, что он там даже ногти подстригал.
И вот он обычный брюнет с волосами средней длины чуть с проседью, аккуратной щетиной, немного потрёпанный жизнью добродушный взгляд, веки, подёрнутые тонкой сеткой возраста и солнца, обветренный лоб, татуировка на плече. Мог же и сам привести себя в порядок? По сути, мне пофиг. Подталкиваю одежду. Но, мог же…
Светлые джинсы и рубашка в клетку придала ему образ чуть моложавого мужчины, а серый вязаный кардиган придал шарм программиста средней руки.
Тестируем образ на белбое.
Ганс проходит, молча кивает, выходит.
– Auf Wiedersehen. – Звучит ему вслед. – Это из какого номера? – Слышна украинская мова.
– Не знаю. При мне заселилась только парочка в сто четвёртый. Я тебе говорил. Вот эти. – Шепчет ему, завидев меня.
Подхожу к стойке, заказываю кофе навынос.
– Чёртовы извращенцы. Уже ничем не брезгуют, – бубнит новый персонаж с бейджиком «Портье». – Даже с бомжами спят, лишь бы секс.
– Ваш кофе. – Говорит на английском.
Беру бумажный стакан кофе, выкладываю монету в два евро и не сдерживаюсь.
– А тебе лицо не разбить об стойку. – Говорю на нецензурном русском. Нужно было сдержаться, но не смог. – Прекрасно понимаю, что нужно думать, прежде чем рот открывать, особенно при таких обстоятельствах, да ещё и про извращенцев. Оба парня остолбенев и, приоткрыв рты, смотря на меня.
Добиваю.
– А тело бомжа закопаете на заднем дворе. Ну, или можете запихнуть в мусорный бак.
Тот, что говорил про извращенцев, нервно сглотнул.
Интересно они сначала пойдут смотреть или сразу вызовут полицию и найдут только кучу грязной одеждой в кресле.
Сделав глоток кофе, театрально выхожу. Нельзя делать таких вещей никогда! Это сразу создаёт историю, которую запомнят, будут рассказывать, пересказывать. Ты выдаёшь себя, и из-за чего? Лишь потому, что «я не такой»! А ведь это обернётся вслед чередой проблем. Так, этот поступок в последний раз. В самый, самый последний раз. Никакой больше гордыни.
Солнце уже ползло к линии горизонта, на часах было четыре. Когда ты в Европе должен помнить о том, что здесь жизнь в ином измерении, после шести уже почти всё закрывается за исключением туристических мест.
– Где автосалон? Далеко? Можем вызвать такси.
– Есть проблема. – Говорит приодетый ещё тридцать минут назад явный хипстер.
– Какая? – Импульсивно мозг выстроил свой перечень: у него нет австрийского подданства или европейского гражданства. Он в розыске…
– Я не умею водить.
– Эта, та самая проблема?
– А как я смогу выехать из салона.
Здесь ты прав. Оказывается, ты неглупый мужик.
– Давай так. Когда тебе отдают ключи, ты мне звонишь, и я забираю машину. Продавцу говоришь, что сейчас позовёшь сына, который курит на улице.
– Есть ещё проблема. – Я закатил глаза, через очки не видно.
– Какая?
– У меня нет телефона.
Меня разобрало на смех. Мужик, ты серьёзно? Ты же просто эталонный персонаж прошлого века, этакий анти девайсмен15. Машину не водит, телефона нет, живёт, созерцая жизнь. Ну, точно хипстер.
– Пошли покупать.
– Я против… и он что-то опять бубнит какой-то странной смесью звуков. Возможно, исковеркав английское слово, возможно модифицировав австрийское.
– Против чего?
– Это вредно.
– Потом продашь! Это тебе бонус.
Купили самые примитивный смартфон за двести еврохипстеру Гансу, себе решил не менять привычку, взял яблочную марку16 на два поколения назад. Заодно оформили две новых сим-карты, а это почти сто евро, и так минус ещё шесть сотен евро с кредитки человека, которого уже нет. Мысли чем характерны, чем негативней ассоциация, тем быстрее мозг подпихивает её при малейшем случае.
Вооружившись телефонами, такси так и не получили. Он не знает номера, я тем более. Дошли за пятнадцать минут. Выпив ещё раз по капучино, мужчина шагал, расправив плечи, выдал себя он лишь в одном месте, на углу у маленькой палатки с хот-догами он нервно сглотнул, понятно, что от пустоты утробы.
Картонные лотки с дымящимися свиными сосисками и жирным картофелем фри под кетчупом и соусом карри, я понимал, что у меня это вызывает приступ потока слюны после выпитых трёх капучино за весь день, а без малого было почти половина шестого.
С телефоном было комично.
– Только не выключай, если вдруг телефон отключится, я перезвоню. Нажми эту кнопку.
– Я знаю. Я умею пользоваться телефоном. – Буркнул австриец.
– Ты же противник мобильных телефонов.
– Когда у тебя его нет, легко быть противников. – Улыбнулся он жёлтыми зубами.
Ганс бродил по салону уже минут десять, и никто из менеджеров не стремился ему на помощь, вот тебе и клиентоориентированность.
Я руководил им, напоминая не ходить от обзора из окна.
– Да, вот эта. Да. Сколько? Хорошо. А ещё вот эта серая. Что написано?
– iX3.
– Цена?
– Отлично. Зови менеджера. Телефон держи в руке.
Немецкие звуки зазвенели в пространстве.
Он подносит трубку в уху:
– Она под залогом.
– Скажи ему, что… – Хотел было сказать слово «плевать», не могу вспомнить, как это будет на английском. – Скажи тебе всё равно. Открой дверцу и сядь в машину.
Моя «марионетка, управляемая радиоволнами» очень рьяно и исполнительно исполнял все поручения, просто талант.
– Потрогай руль, панель, покрути что-нибудь. Затем выйди из машины и скажи, что готов заплатить за неё наличными, а покупателю пусть скажут, что нашли неисправность и привезут новую. Ты хочешь только эту машину и готов купить прямо сейчас.
Ганс вышел из машины и снова полились незнакомые звуки. Тем временем я набрал в переводчике фразу, это мой отец и оказалось, что, используя слова папа, получается очень схоже с английским, лишь звучит немного по-другому.
Ганс вышел, разводя руками.
– Держи. – Я отсчитал шестьдесят тысяч евро, пихнул ему в руку. – Вернёшься и, прежде чем давать ему деньги. Просто покажи. Покажи стопку и скажи, что готов купить только эту машину и прямо сейчас.
– Ок. – Кивнул распалённый и, кажется, чем-то расстроенный Ганс.
– Если будет говорить нет, спроси адрес другого автосалона.
Судя по всему, менеджер не сопротивлялся, а увидев стопку кислотно зелёных купюр тут же присел за стол и спустя двадцать минут, попивая кофе и, опрокинувшись, на спинку стула, Ганс уже проверял документы.
Самым комичным было, когда он получил документы, два парня в салоне смотрели на него с явным недоумением.
– Это мой папа. – Оба парня обернулись, почти открыв рты. – Я молча сел на водительское сидение, Ганс сел на соседнее, и дёрнувшись, машина остановилась у ворот.
Вскоре мы уже катили к площади. Телефон упорно говорил на немецком несмотря на настройки.
Высадив его на площади ещё раз окинув взглядом преображение недавнего бомжа, в обычного мужчину из толпы. Отсчитал ему две тысячи евро и карточку на отель, объяснив, что номер оплачен до утра и он может быть там до завтрашнего полудня. Он кивнул, а я покатил в сторону Вены.
Почему-то есть клише, если вечер и уже стемнело, вокруг огни, а ты за рулём габаритного авто, то музыка должна быть агрессивной, на заправке выпив ещё раз кофе с кремовым десертом, нашёл в новом телефоне список классической подборки. Вывел кредитку в ноль, заполнив бак, остаток, отправив на телефонный номер, сломал пластик пополам, оставив в пепельнице для мусора за столом кафе на заправке.
В Вене уже было почти десять, когда я вернулся. Город тонул в вечерних огнях и суете туристов. За это время пришло несколько СМС. Олег хотел встретиться, что-то обсудить. Никита, ждёт понедельника и собеседования. Сергей спрашивал, во сколько я буду.
Записал голосовое: Олег, привет. Мы можем обсудить это завтра. От краски зверски болит голова, весь день провёл за городом. Спасибо.
Пришёл ответ, также голосовой: завтра заеду за тобой на завтрак. Не завтракай дома.
Окончание фразы было игривым, как у пингвина в романтичный период.
Кстати, не знаю какие звуки издаёт пингвин в этот период, но сомневаюсь, что они приятные и уверен, что его голос был похож именно на этот звук.
Я любовался машиной, как трофеем после длительного соревнования. Несколько раз обошёл, проверил ещё раз сигнализацию, уходя, оглянулся несколько раз.
«За дело»
Олег заехал в девять застав меня на кухне. Среди ночи небо громыхало так, что я был рад тому, что это всего лишь гром. Хмурое утро разбудило часов в семь утра, мелким рокотом капель о металлические подоконники, а коих было три на эти пятнадцать метров бетонного пространства, внутри моей спальни гремела ужасающая дробь. Хотелось остаться ещё в постели, тем более впервые я был один в кровати за последнее время. Но уснуть не удалось, а спустя тридцать минут мне стало жаль времени и, приняв ванную, ту самую миниатюрную ванную во французском стиле, совсем ненадолго мысленно вернулся на семь лет назад, в Париж. В то дерзкое и решительное настроение, вовремя, когда верил, что всё ещё будет, всё получится, хотя понял, что судьба, тётка требовательная и просто так подарки не раздаёт. Даже включил радио Monet Сarlo France и наслаждался ностальгией.
– Отлично выглядишь, – наградил меня фразой продюсер. – Просто сногсшибательно. Готовился к выходу? – Растянул улыбку на ширину лица.
– Спасибо, но, нет. – Пожал плечами и не стал договаривать, что переодевался четыре раза. В итоге остановившись на светло-бежевых узких хлопковых брюках Calvin Klein и белого тончайшего почти прозрачного лонгслива, купленного в Zara, но массивные белые кеды Marco O’polo делали образ более подростковым. За время нашего короткого общения я оценил его любовь к шопоголизму и внешнему виду. Нужно соответствовать ожиданию.
– Завидую я вам, невысоким стройняшкам. Изумительно.
Мы на грани флирта, зачёт мне. Игра идёт.
Петляя по переулкам в центре на его машине с низкой посадкой, меня затошнило от пустоты в желудке, хотя я был из тех, кто мог голодным по несколько дней. Чёртова Ауди ТТ. На лифте мы поднялись на верхний этаж. Нас проводили на террасу с невысоким стеклянным бортом. Столик был уже накрыт приборами и, судя по всему, мы были единственными желающими сидеть под грохочущими каплями по тенту и ощущать сырость в воздухе.
Но мне нравилось.
Завтрак на остеклённой террасе, с обзором на хмурое антрацитовое небо сквозь потоки воды, окружённые живой зеленью и пурпурными цветами, в мягком кресле за отлично сервированным невысоким столом с кипенно-белыми салфетками в золотых кольцах. Оставалось, чтобы он протянул мне букет, встал на одно колено и предложил слетать, например, в Брюссель и заключить однополый брак. Интересно, а что я ответил бы на это? Переведи мне ещё полмиллиона евро, например? Или…
– Вот список актёров. Артём прислал с утра.
– Да, я его уже видел. Там почти сорок человек. Тридцать он гарантирует точно, и ещё с десяток под вопросом.
– Отлично. – Расплылся в улыбке серб.
– Спальных мест по восемь в комнате. Максимум можем разместить шестнадцать. Мы же не будем дополнительно арендовать квартиру?
– Более того, мы вечером обсуждали это. – Он сделал многозначительную паузу. – Первые две недели будет карантин, а дальше они будут выходи́ть не чаще, чем один раз в неделю. Начнут знакомиться, общаться, а нам лишняя информация не нужна.
– А в этот один выходной.
– Что они успеют? Максимум будут бродить в центре и покупать дешёвое шмотьё.
– То есть не будут бегать и искать другую работу?
– В точку. – Ухмыльнулся он. – И это то же.
– Много порностудий в Вене?
– Ну, две – три точно есть. Правда, одна, это больше клуб эскортников, но всё же.
– Оплата?
– С каждым будем обсуждать отдельно.
– Минимум?
– От пятидесяти и выше. Будут явные звёзды, предложим сто евро в день.
– Принцип сита? Внешние данные или талант?
– И то и другое.
– Если выбирать?
– Талант. Намучились мы уже с тупыми и красивыми. Ты ей говоришь, бери глубже, а она, не вынимая изо рта трофей, мычит: «не могу». Или как-то взяли качка, ну прямо жеребец. Ну, во всём. – Он обвёл рукой гениталии. – А два раза дёрнулся и умер. Ну, в этом плане умер. Ну, кончил. – Почему-то он прошептал, словно нас кто-то могу услышать.
И рассмеялся.
На террасе мы провели часа три. Обсуждая подробности кастинга и функционирования студии. Обсудили все, что могли, он даже спросил:
– Как Никита? А как алкаш? – Он упорно называл Сергея не иначе как алкаш. Собственно, и был прав.
Пришлось соврать, что Никита простудился и отлёживается в комнате. Нужно не забыть предупредить его.
А алкаш? Ну, конечно же, пьёт.
– К понедельнику приведи его в чувства. Или тебе придётся самому в кастинге принимать активное участие.
Мы оба ухмыльнулись.
– Буду просто объединять их в пары и пусть развлекаются.
– Идея не плохая, но лучше приведи его в чувства. И тестируй их по одному.
Потом мы обсудили завтраки и обеды, обсудили принципы кастинга и что на этом также можно заработать. Обсудили центр Вены и чудесные эклеры, и очень вкусную овсянку с фруктами. Прошлись по магазинам. Несмотря на то, что он вручил мне увесистый конверт неделю назад, щедрый продюсер оплатил все мои покупки. А прошлись мы по бутикам McQueen и Prada, снова зашли в Diesel и Yves-Saint-Laurent. Он почти уговорил меня приобрести сумку Hermes, хотя оплачивал он, но я всё же купил себе сам ещё один тренч Burberry и небольшое портмоне. Он слишком долго, перемерял пиджаки и мне удалось сделать, самостоятельный шопинг. В целом мне, должно быть, всё равно, когда человек отводит мою карту от терминала и прикладывает свою, но вот это ужасное ощущение «обязан», гложет меня словно злобный бульдог.
Обед состоялся уже ближе к закату и был снова в изобилии, зачем-то мы пошли в кино. Прямо в том же здании, где мы ужинали, был кинотеатр, мы перешагнули порог и оказались уже в лобби кинозала. Шла мелодрама на английском с австрийскими субтитрами. Шикарный фильм «Me before you». Оказалось, что фильм уже давно прошёл прокат, а в этом клубном кинотеатре регулярно повторяют ретро и бестселлеры.
Казалось, день не закончится, уже устав от бранчей, ланчей, аперитивов и просто: «давай по бокалу» сославшись на то, что нужно присматривать за подопечным «алкоголиком», я вырвался. Сергей был пьян, его громогласный храп был слышен через дверь. В комнате было сыро и пусто. Выпив кофе, бросив недописанный абзац, переоделся, отправился за машиной. На часах было одиннадцать, я кружил по штрассам австрийской столицы. Это успокаивало меня и отвлекало от мыслей.
Во воскресенье продолжал лить дождь. Настойчиво объяснив коменданту ещё его дополнительную миссию в кастинге, заказал ему обед и ужин. Заставил весь день пить зелёный чай и протирать пыль.
Никита написал, что волнуется.
Олег заехал с ланч-боксами фруктовых пирожных и Pinot-Grigio Roce, а наутро началось…