Стефани Марсо
Единственная
– А что, ты в этом сомневаешься? – парировал колдун, медленно постукивая посохом перед книжным шкафом. – Ладно, плевать. А теперь, послушай меня.
Обернувшись к Петровой, Соколов положил ей на плечо правую руку, будто пытаясь заглянуть внутрь сознания девушки. Сосредоточенно глядя на Ростислава, Ада, всё-таки, не могла не заметить того, как с тихим скрежетом за спиной мужчины отъехал стеллаж, открывая за собой длинный и тёмный проход, тянущийся под землёй.
– Как только мы спустимся вниз, тебе может почудиться, что ты оказалась в чане с желе. Это нормально. Так происходит с каждым, кто посещает проход впервые. Движения сильно замедляться, будет трудно дышать, но ты выберешься живой, ясно? Не пытайся говорить и звать меня, а, лучше всего, вообще перестань разговаривать до того момента, как мы вернёмся на это же место. Не задавай вопросов, не отвечай никому, просто иди следом за мной. Как только мы сядем за стол – ты сядешь по левую руку от меня. Не разглядывай приходящих, сиди, опустив голову вниз. Ты меня поняла? – голос мужчины звучал вкрадчиво и, в то же время, ясно давал понять, что если она ослушается Ростислава, то её тут же ждёт неминуемая погибель.
Еле заметно кивнув, Аделаида проследила за тем, как мужчина, пару раз стукнув посохом по стене, зажигает факелы, развешанные по всему пути следования. Странный, тёмно-зелёный цвет огня сопровождался запахом сырости и чего-то очень резкого, врезавшегося в нос и надолго запечатывающегося в одежде. Оглянувшись, Петрова увидела, как у неё за спиной закрылся шкаф, отрезая ей путь к отступлению.
Ростислав шёл впереди, медленно и почти невесомо ступая на каменные, неровно уложенные плиты, испещрённые множеством рун. Руны были везде, на каждой стене, выведенные алой краской. Аделаида надеялась, что это была краска. На потолке, в каждом углу, они повторялись и, вероятно, именно из – за их влияния Аделаида ощущала всё то же, что и в лесу перед замком Локучевых.
Казалось, пути их не будет конца, потому что чем дальше и ниже они спускались, тем длиннее становилась дорога из факелов, зажигавшихся с навязчивым шипением. Каждый вдох девушки сопровождался преодолением жуткого сопротивления самого воздуха, давившего на грудь и, вероятно, желавшего, чтобы она упала на пол, придавленная сильными потоками. Ранее лёгкий и почти незаметный плащ теперь превратился в каменный балахон, сдвинуть который было просто нереально, а Соколов, совершенно не обращая внимания на трудности девушки, шёл с всё той же скоростью, размеренно отбивая посохом каждый шаг. Найдя в камне на самом верху посоха ту точку, за которой она будет следовать, Аделаида старательно пыталась не отставать, отпихивая ногами будто бы замороженный плащ. Идти было трудно. Запах жжённого мяса и старой плоти проникал в сознание, и Ада не хотела думать о том, откуда он появился и кому принадлежал.
Девушка старалась не думать и о том, чем может закончиться собрание Ковена, но сердце, нервно продолжая биться в грудной клетке, с каждым шагом начинало пропускать удары всё с большей частотой. Аделаида прекрасно понимала, что жалела бы о каждой секунде, проведённой в неведении там, в лаборатории, пока Ростислав будет сидеть на собрании, но также ясно осознавала, что уже жалеет о собственном навязчивом желании узнать обо всём, что может ожидать её в будущем. Нужно быть смелой, нужно оправдывать ожидания близких людей, которые уверены в том, что она – лучшее продолжение своих родителей. Кто знает, какие трудности переживала Серафима? Сэмуэль сказал, что она была Главой Ковена. Была. До того, как вышла замуж за Григория.
– Мы пришли, – тихий голос Соколова точно не показался Аде таковым. Резко остановившись, девушка поражённо оглянулась назад – проход вновь казался до ужаса длинным, но Петрова была уверена в том, что они не прошли и половины. – Помни о том, что я тебе говорил. Слушай, молчи, ничего лишний раз не трогай. Появятся вопросы – запомни их. Обещаю, что отвечу тебе, когда мы вернёмся.
Не оборачиваясь, колдун распахнул дверь, впуская в тёмный коридор яркую полосу света, тут же погасившую все факелы разом. Просторное помещение, напоминающее Аделаиде бальный зал, было полностью выкрашено в тёмные цвета, задавая тон всему остальному. На алых флагах, спускавшихся с потолка, был вышит чёрный герб. Ворон, в когтях которого болталось чьё-то мёртвое тело. Мраморный пол серых и чёрных цветов образовывал звезду с шестнадцатью концами, из которых, в дальнейшем, вырастали колонны около стен.
Арочные окна, покрытые золотой лепниной, были закрыты плотными чёрными шторами, не пропускавшими ни единой капли света. Единственным его источником оставались огромные, массивные люстры, которые, казалось, парили около потолка, но, всё же, не были к нему прикреплены. Сам потолок был зеркальным, тёмным, как и сама гостиная, а отражение в нём было искривлено и казалось ненастоящим. Некая изменённая проекция реальности, созданная для того, чтобы путать каждого, кто входит в комнату и садится за овальный стол. С противоположного от Аделаиды края стояло высокое кресло, затянутое той же алой тканью. Заметив, как к Ростиславу стремительно приближается человек в плаще, девушка замерла, задержав дыхание.
– Приветствую Вас, мистер… – мужчина вдруг замолк, одёрнутый звонким ударом посоха Ростислава по плечу, на котором лежала металлическая пластина. Нагнувшись к его уху, колдун что-то быстро прошептал, закрывая своим телом подошедшего человека. – Я Вас понял, мистер Соколов, я всех предупрежу.
– ОН прибыл? – многозначительно спросил колдун, поправляя плащ и ещё сильнее закрывая лицо. Ростислав явно нервничал, и девушке казалось, что от него исходят маленькие капли тревоги, которые проникают в её сознание и передаются по всему телу.
– Да, мистер Соколов. Он у себя в комнате, когда я проходил мимо, то слышал, как внутри что-то разбивалось.
– Значит, не в духе. Ладно, иди. И не забудь о том, что я сказал тебе, ясно? Сегодня всё должно пройти на высшем уровне, мы уже больше года не встречали Старейшину в этих стенах, – не дожидаясь ответа, колдун медленно двинулся к красному креслу, напоминавшему трон и, сев рядом с ним, ногой отодвинул стул для подошедшей Аделаиды. – Никого не будет удивлять твоё присутствие, моя дорогая. Я сказал, что ты скоро станешь членом Ковена, что тебе можно доверять. Меня здесь уважают, так что пока ты рядом со Мной – можешь считать, что ты в безопасности.
Да. В безопасности. К несчастью, Ада скорее чувствовала, как её запирают в клетке, из которой нет никакого выхода. Мороз бегал по коже, а струны души натягивались так сильно, что, казалось, могли порваться при одном лишь неловком движении. Это место было не очень похоже на то, что она построила в своих детских мечтах о семье, но страшнее всего было то, что ей уже не удастся просто «откреститься» от этой жизни. Рука, которой Аделаида заключила с Соколовым договор, горела так сильно, словно девушка только что опустила её в раскалённое пламя или же прикоснулась к сковородке. Живое напоминание тому, что всё уже сделано. Любая мысль о побеге воскрешала другую, куда более страшную, заключавшуюся в словах колдуна фразу – «Ты умрёшь». Умрёшь, если не выполнишь обещание. Умрёшь, а никто и не вспомнит о том, что существовала на белом свете девушка, которая поборола устоявшуюся уверенность магического мира в том, что ребёнок между ведьмой и человеком не сможет выжить. Умрёшь, возможно, больше никогда не вздохнув свободно.
Люди приходили постепенно, полностью затянутые в чёрные плащи. Они напоминали Аделаиде испуганных мышек, и девушка точно не хотела задумываться о том, что сейчас выглядит также. Петровой казалось, что её лицо видно остальным. Несмотря на то, что на глаза был спущен капюшон, девушке чудилось, что каждый маг смотрит на неё и видит насквозь. Соколов сказал, что их было трое. Трое колдунов или ведьм, которые так же, как и она, сидели по левую руку от наставника. Недалеко от Старейшины. Где они сейчас? В кого превратились? Сидят ли они в отдалении, кутаясь в спасительные капюшоны, или же выполняют поручения своего хозяина?
Ростислав, не обращая на остальных никакого внимания, прокручивал в пальцах снятое с руки кольцо и изредка поглаживал хризолит, камень, покоившийся и на верхушке его посоха. Теперь колдун выглядел куда спокойнее, чем десятью минутами ранее. Аделаиде не нравились приходящие люди. В отличие от Соколова они горбились, пока шли к своему месту и, уже сев, всё ещё не могли смело выпрямить спину.
– Ты нервничаешь, – произнёс мужчина, наклонившись к Аде. Девушка лишь отрицательно покачала головой, помня наказ Ростислава молчать. Она никак не могла понять, зачем колдун вообще начинает разговаривать с ней, если знает, что сам попросил её ничего не говорить. Или это проверка? – Конечно, им интересно, кто ты и почему сидишь рядом со мной, но, поверь, ни один из этих остолопов не решиться заговорить с тобой первым.
Петрова сглотнула, пытаясь оценить то, насколько важный пост может занимать Ростислав во всей этой «семье», которая, на деле, была больше похожа на настоящую секту. Именно то, чего боялась девушка, открывалась перед её глазами, а Соколов, словно главный ворон, сидел на верхней ветке и, стоило ему лишь открыть рот, все тут же покорно слушались.
– Рами, я уже сказал о том, что мне не нужны оправдания! – дверь резко распахнулась и Аделаида вздрогнула, быстро повернув голову в сторону звука. – О, все уже здесь!
Похожий на пантеру, мужчина двигался к алому креслу очень быстро, так, что парнишка лет десяти еле поспевал за ним. Одетый в чёрный камзол с золотыми пуговицами, колдун шёл, гордо распрямив спину, и смотрел на всех свысока. Казалось, что сидевшие за столом люди сгорбились ещё сильнее, боясь даже поднять взгляд на своего Старейшину. Он был молод. Возможно, даже слишком молод для того, чтобы быть Старейшиной целого Ковена. Аделаида точно представляла его не так. Тёмные волосы обрамляли бледное и измождённое лицо, узкие глаза с двумя угольками вместо зрачков прятались под чёрными и широкими бровями. У него были тонкие губы и такие же тонкие черты лица. Ни единого намёка на щетину, ничто не портило внешнюю картину, но Ада разглядела в его глазах то, что заставило её внутренне скукожиться. «Как же он молод!» – подумала девушка почти испуганно. Почти – потому что Старейшина не обращал на неё никакого внимания, и лишь стоял рядом со своим креслом, осматривая свой Ковен взглядом, полным жестокости.
– Я узнал, что в деле начались первые подвижки, – сложив руки на коленях, громко заявил мужчина, занимая своё место и откидываясь на спинку. Он обладал мелодичным голосом, совершенно не сочетающимся с его внешним видом. – Впервые за шесть лет. Я мог бы быть доволен вашими действиями, если бы вы не преподносили это как нечто… стоящее моего внимания!
– Корвус, послушай, получить в руки Гримуар – уже половина дела, не так ли? – подал голос Соколов, пододвигая к Старейшине поставленный Рами стакан с янтарной жидкостью. – Мы искали его много лет, и сам факт того, что теперь он у нас – просто не может не радовать!
– Да ты что, – сквозь зубы процедил колдун, хватая стакан и тут же бросая его через стол в стену. Никто не вздрогнул, казалось, даже не обратил внимания на посыпавшееся вниз стекло, которое тут же кинулся собирать Рами. – Только в этой книжке НЕТ того, что мне нужно! Досадно, не правда ли?! Твои люди выкрали её, но не смогли проверить, хватает ли в ней страниц!
– О чём ты, Корвус? – всё также спокойно продолжал Ростислав, никак не реагируя на изменившийся тон голоса мужчины.
– Локучев вырвал из книги страницы, ясно?! Локучев или его баба, которую ТЫ уговорил меня не трогать!
В гостиной повисла гнетущая тишина, и Аделаиде вдруг показалось, что сейчас слышны лишь её тяжёлые вздохи. Лёгкие словно вырвали из тела, оставив в нём огромную дыру, которая никак не помогала в дыхании. Сжав ногтями колени, девушка испуганно смотрела то на Соколова, то на Корвуса, внимательно обводившего своими глазами весь затихший зал. Книга у него! Значит, она не ошиблась, когда подумала о схожести плаща Ростислава и нападавшего. Значит, это именно по его указке на замок Локучевых напали и выкрали книгу Ведьм. Значит, Ростислав знал, кому принадлежал тот Замок. Итак, что ещё он знает?
Мысли роем бились в голове Петровой, в то время как девушка отстранённо думала о том, что не стоит сейчас выказывать столь явную заинтересованность. Это может привлечь к ней излишнее внимание, а тогда? Кто знает, что будет тогда?
Колдун молчал, медленно наливая в материализовавшийся бокал виски из прозрачной бутылки. Тёмное стекло ловило на себе редкие лучи от едва освещавших зал ламп. Облизав сухие губы, Корвус залпом опустошил свой стакан, с громким треском поставив его обратно на стол. Обведя жестоким взглядом каждого, мужчина вдруг внимательно посмотрел на Аделаиду, вжимавшуюся в деревянный стул.
– Ты кто такая? – изогнув бровь, спросил Корвус, поднимаясь с алого трона и мгновенно оказываясь около Петровой. – Я тебя раньше здесь не видел.
– Она со мной.
– Я не спрашивал, с кем она, я спросил у неё, кто она такая, – осадив Соколова, зло произнёс колдун, отодвигая стул, на котором сидела девушка.
Ада не понимала, как действовать и что говорить, потому что во взгляде Корвуса было столько ненависти и злобы к каждому априори, что она просто не могла предположить, что этот мужчина может с ней сделать. Ведьме казалось, что её тело приклеилось к креслу.
– Меня зовут Анастасия, – сглотнув, сказала девушка, поднимаясь прежде, чем её стул окажется напротив колдуна. – Ростислав учит меня магии, а затем, как я могу надеяться, я вступлю в Ковен, – слова давались тяжело. Петровой казалось, что её связки наливаются свинцом, а каждая лживая фраза бьёт прутом по нежной коже.
Надеется вступить в Ковен? Да она бы сбежала отсюда с куда большей радостью. Собравшись с духом, Аделаида сжала руки в кулаки, понимая, что будет лучше, если её запомнит Старейшина, а не оставит затем гнить в серой массе тех, кто сидит в конце стола и боится пошевелить плечами. Пытаясь перебороть страх, Ада чувствовала, как медленно спадает с головы плащ, оголяя её лицо. Нужно было вернуть капюшон на прежнее место, но Петрова не хотела, чтобы этот Корвус подумал, будто она боится показаться ему.
– Очень самонадеянно приходить сюда до Посвящения, ты знаешь это, Анастасия? – желчно сказал Корвус, наклоняясь к самому лицу девушки. В нос тут же ударил запах крепкого алкоголя, от которого у Ады закружилась голова.
– Могу лишь догадываться.
– Догадываться! Знаешь, а ведь и люди твоего учителя могли «только догадываться» о том, что внутри книжонки есть то, что мне нужно. Я не люблю таких людей. Мне ближе те, кто знает что-то наверняка, – разочарованно продолжил колдун, возвращаясь к стулу. – Можешь сесть.
Аделаида тяжело выдохнула, глядя на то место, где ещё секунду назад стоял колдун. В её душе боролось несколько эмоций, и когда победила злость, Петрова позволила ей вылиться наружу. Пожалеет ли она о своих словах? В девушке было так много страха, что, в какой-то момент, мозг атрофировался, перестав ощущать его.
– Я знала, что хочу прийти сюда, несмотря на то, что это запрещено. Я знала, что хочу познакомиться с Вами, несмотря на то, что Ваша персона вполне может меня разочаровать. Но я могла лишь догадываться, что именно так и случится!
– Я разочаровал тебя? Изумительно! Ростислав, у тебя просто дар находить девушек, которые не умеют вовремя затыкаться! – мужчина говорил без раздражения, а в его взгляде, помимо жестокости, мелькнул злополучный интерес.
Ада чувствовала, что всё это закончится очень, очень плохо.
– Прости её, Корвус, она ещё очень глупа. Я часто говорю ей об этом, – сквозь зубы ответил Соколов, постукивая пальцами по столу, в то время как Аделаида продолжала стоять, чувствуя, что взгляды каждого члена Ковена обращены только на неё. Она совершила реальную глупость.
Говорить такое Старейшине? Пускай и такому Старейшине, как этот Корвус. Петровой казалось, что она только что подписала себе смертный приговор.
– Ничего страшного, уверен, её характер ещё много раз претерпит изменения. Ну, так что же, Анастасия, садитесь. Надеюсь, что в будущем у нас будет время для того, чтобы сложить друг о друге другое мнение, – дождавшись, когда девушка вернётся на своё место к столу, Корвус махнул рукой, почти впечатывая в столешницу книгу Ведьм, которую вновь украли у Ады. Она лежала прямо перед ней, нагло распахнутая и открытая для взглядов колдунам и ведьмам. Чувство жуткой несправедливости заполнило сердце Петровой, и она еле сдержала порыв закрыть Гримуар, спрятав его от чужих, алчных глаз. – Итак, вы можете увидеть здесь Книгу Ведьм. Скажу честно, в целом – прекрасное приобретение для нашего Ковена. Объём заклинаний, доселе нам неизвестный, вскоре будет изучен, и мы сможем применять их в совершенстве. В конце концов, мне уже сильно надоел Ковен Мёртвого моря, с которым вы все воевали ещё при моём отце.
– Не думаете ли Вы, Корвус, что было бы куда более правильно пойти на контакт с ними? Насколько мне известно, этот Ковен стал бы для нас сильным союзником, который может пригодиться в борьбе с непокорным Ковеном Тёмного леса, – подала голос одна из ведьм, сидевшая ближе к концу стола.
– Савва, скажи, ты, может, знаешь, какую роль для нас сыграет тот или иной Ковен? В тебе открылся дар видящей? Что-то непохоже, – поджав губы, отмёл предложение женщины колдун, вновь наливая виски в бокал. – Вы, все вы, сидящие здесь, должны понять одну очень важную вещь! Любой из этих Ковенов может скрывать то, что мы ищем! Любой из них может прятать колдуна или, не дай бог, ведьму, способную провести Ритуал! Любой из них может, так же, как и мы с вами, собираться получить власть! Вы хотите допустить это? – ядовито рассмеялся Корвус, складывая руки на груди. – Я могу позаботиться о вас, но только в том случае, если именно Я, если МЫ построим Империю! Империю, в которой, я клянусь вам, будут уважать и ценить каждого. Империю, в которой не будет слабых, потому что я одарю вас такой властью, о которой вы не могли и помыслить! Вы хотите этого?
За столом началось заметное оживление, и некоторые выкрикивали что-то наподобие согласия с речью колдуна. Аделаиде же казалось, что то, о чём говорил мужчина, было больше похоже на речь сумасшедшего, который страстно верит в каждое своё слово. Он хочет уничтожить Ковены? Так же, как был уничтожен Ковен Серафимы? Неужели ни у кого из этих умалишённых не возникает отторжения от речи Корвуса? Неужели они не понимают, что это просто ужасно?
– Несмотря на то, что у нас есть Гримуар, мы не имеем самой ценной его части. Она всё ещё у Локучева, а он, насколько мне известно, находится под нашей… «опекой», не так ли?
– Да, Корвус, мы всё ещё имеем на Эрика влияние, но после того, как наши люди выкрали книгу, можем ли мы право вновь ставить ему какие – либо условия? – задал вопрос Соколов, пододвигая книгу к себе и с интересом изучая её содержание. – Он ведь не глупец и понимает, что именно мои ребята проникли в его замок.
– Да какая разница, Ростислав? Ты и впрямь считаешь, что я буду задумываться о морали, когда на кону стоит ВСЁ? Всё или ничего, ясно? Я не буду довольствоваться малым, рассуждая о том, как бы не обидеть малыша Эрика Локучева, у которого самомнения в пять раз больше, чем настоящей силы! Пусть скажет спасибо за то, что я ещё не раздавил его пальцем, как надоедливую блоху.
– Хорошо. Мне было бы куда проще забрать у него листки, если бы я знал о том, что мы ищем. Хоть что-то, Корвус.
– Ты змея, Ростислав. Изворотливая, гремучая змея, которая хочет знать всё и обо всём, не так ли? – ухмыльнулся мужчина, расплываясь в противной улыбке. – Мы ищем страницы с Ритуалом, кровавым ритуалом! Поверь, ты поймёшь, когда увидишь.
Глава 11. Благими намерениями выстилают дорогу…
От крепкой хватки Ростислава у Аделаиды уже заболело плечо. Соколов кривил губы, явно выказывая своё недовольство и никак не реагируя на гневные возгласы девушки. Время от времени она всё же пыталась извернуться и, наконец, спокойно пойти следом, но Ростислав пресекал любые попытки ведьмы вывернуться на корню. Громко стуча каблуками ботинок по каменным плитам, колдун, казалось, делал всё для того, чтобы причинить Аде боль, получая от этого особенное удовольствие.
– Неужели в детском доме тебя не научили тому, что не стоит лезть на рожон и пререкаться с тем, кто явно сильнее? – толкнув девушку в комнату, процедил Ростислав, с остервенением закрывая шкаф, служивший тайным проходом. – Ты выставила меня идиотом!
– Я не хочу стать лишь очередной тенью, которую ваш Старейшина не будет ни во что ставить. Не думаю, что Вы вели себя примерно, раз стали правой рукой Корвуса! Хотите сделать меня одной из тех, кто будет сидеть в конце стола и бояться сказать что-то, противоречащее словам своего «Господина»? Хороша семейка! Но только меня Вам не удастся сделать похожей на них!
– Что ты о себе возомнила, глупая девчонка?! Думаешь, сможешь стать той, кого стоит заметить, а не отпихнуть ногой, как комок грязи? Да, возможно, ты и талантлива, Анастасия, но кроме таланта нужны качества помощнее!
– Не Вам знать, что я имею, а чего у меня нет, – рассмеялась девушка, из головы которой не выходил вид Книги, лежащей прямо перед глазами. Петрова совершенно точно не хотела спорить сейчас с Ростиславом, потому что, в данный момент, собирались проблемы куда важнее его уязвлённого эго. В чём бы ни заключался смысл кровавого Ритуала, Аделаида была уверена в том, что он не должен попасть в руки Корвуса, говорившего о нём с сумасшедшей искрой в глазах. Он хотел власти и могущества, обещая её и своим приспешникам, но выполнил бы колдун своё слово? Жестокий и алчный, не умеющий слушать других, молодой, резкий, эксцентричный! Кто знает, на что способен Корвус, получив в руки абсолютную силу, с помощью которой можно построить Империю? – Знаете, Вы с таким упоением говорили о своём Ковене, своей семье! Неужели Вы правда верили в каждое слово? Потому что, то, что я видела – очень далеко от Ваших мечтаний. Эти люди, члены Ковена – запуганы до невозможности. Они, я уверена, сбежали бы оттуда при первой же возможности, и точно не стали бы кидаться в огонь, чтобы спасти своего Старейшину.
– Послушай меня, Анастасия, – прижав посох к груди девушки, усмехнулся Соколов, сжимая правую руку в кулак. – Ты не дралась вместе с ними, ты не видела, как мы живём своим делом, ты не слышала, с каким удовольствием каждый из этих людей говорит о своих успехах. Может, мы и не та семья, которую я рисовал в твоём воображении, но мы точно не чудовища, какими ты решила нас считать.
– Своим делом? О чём Вы, Ростислав? Корвус собирается создать Империю, которая будет построена на костях тех, кто ему неугоден! Неужели Вы правда думаете, что он одарит полученной властью своих людей? Тогда что же останется ему самому? Отвечу прежде, чем это сделаете Вы! Слишком мало! – Аделаида кричала, одновременно пытаясь успокоить магию внутри.
Та реагировала слишком бурно. Прямо, как её хозяйка.
– Только глупец будет считать, что Корвус поделиться с кем – либо своим могуществом. Империя ВСЕГДА будет делиться на сильных и слабых, а те идиоты, что верят его речам, просто помогут Нам стать во главе нового мира. Мира, которым будут править по-настоящему стоящие личности!
Разочарование и боль, на секунду показавшиеся в глазах Петровой, казалось, озарили всю комнату, делая её вмиг невыносимо душной. Оттолкнув от груди посох, прижимающий её к стене, Аделаида почти бегом добралась до входной двери, проворачивая в замке ключ.
– Наши занятия закончены. Я лучше и впрямь умру, чем пойду вслед за Корвусом!
Голос девушки сорвался в конце фразы, и Ада выбежала из дома, толкнув дверь. Человеку, стоявшему ещё пару секунд назад перед ней, было плевать. На слёзы, в тот же миг брызнувшие из глаз и убранные тыльной стороной руки. На сердце, бьющееся с такой скоростью, что, казалось, оно просто больше не выдержит. По капле в голову Петровой проникали слова. О Гримуаре, об Эрике Локучеве, о власти!
Эти слова разбивали её на кусочки, также быстро, как треснул и превратился в осколки бокал, кинутый Корвусом в стену. Аделаида понимала, что не может позволить колдуну получить этот Ритуал, понимала, что, как бы сильно она не пыталась закрыться от собственных мыслей – ничего не получится. Жуткая несправедливость и желание с ней бороться заполняли девушку полностью, ломая в груди рёбра. Она должна быть сильной. Должна пойти к Локучеву-старшему и сообщить ему о том, что только что услышала.
Сейчас Ада поняла, как у Эрика оказался тот листок. Он собирался вырвать страницу из Книги, чтобы отдать Ковену лишь её, таким был их с мужчиной уговор. Но Эрика предали. Аделаида остановилась около дороги, думая о том, нужна ли Локучеву её помощь. Мужчина ведь… Он собирался отдать тот листок. Что помешает ему сделать это сейчас, когда люди Ростислава придут за ним?
«Но ведь он мог отдать его в любой момент». И Петрова снова зашагала к Замку, больше не зная, кому ей верить.
Ещё одним моментом, который не поддавался нормальному объяснению, было то, что Корвус открыл Гримуар. Открыл, несмотря на то, что явно не является членом Ковена Северного моря. Могло ли это значить, что Ребекка была в заговоре с этими колдунами? Ведь лишь она одна, по словам Сэмуэля, выжила в той жуткой схватке, она была единственной известной ведьмой, входившей в Ковен. Единственная ведьма, способная открыть Гримуар. Хотя? Им явно удалось снять заклятие, не позволяющее Чёрным колдунам притрагиваться к книге.
А что, если Ребекка и отдала им Книгу? Она ведь оставила Аделаиду внизу, сказав, что так «будет безопаснее», а затем просто убежала. Что, если именно Ребекка сообщила Корвусу о том, что Гримуар находится в замке, а затем провела их через магический барьер? Тогда становится понятным то, как Соколов и его люди узнали о том, где находится книга. Ведь какой смысл нападать на замок, не зная, что в нём есть нечто ценное?
Аделаида огляделась. День постепенно клонился к вечеру, а солнце, до этого создававшее невыносимую жару, было закрыто пушистыми, объёмными облаками. Вдалеке виднелись длинные и высокие зелёные столбы деревьев, выросшие единым, ровным рядом. Девушке нужно было именно туда, добраться до замка и поговорить с Эриком. А лучше с его сыном, потому что Локучев-старший, всё-таки, вызывал в ней смешанные эмоции. Спрашивая у самой себя, зачем ей помогать этой семье, Ада отвечала почти сразу же: «Так бы поступили родители». Да, поступили бы. И, кроме этого, Петрова понимала, что её жизнь отныне больше не принадлежит ей самой. Она должна будет вступить в Ковен, когда Ростислав решит, что она готова. Но как он станет определять это теперь, после того, как Аделаида больше не придёт ни на одно его занятие?
В глубине души девушка надеялась на то, что после помощи этой семье она сможет попросить мужчину о помощи для самой себя. Наверняка где-то в той толпе книг, что стоят в его библиотеке, есть сведения о договоре, который она нечаянно «подписала». Неужто колдуны никогда не попадались на подобную уловку? И, если попадались, они должны были придумать хоть один способ для того, чтобы избежать смерти.
Но надежда была слишком слабой. Ада не привыкла считать себя идиоткой, и поэтому понимала: возможно, Эрику Локучеву не нужна та правда, которую она услышала. Возможно, сейчас она ведёт себя на плаху. Возможно, люди Ростислава уже там.
Сильные потоки ветра поднимали пыль, лежащую около дороги, и та летела прямиком в лицо Аделаиды, обжигая и царапая нежную кожу, но она шла, казалось, не обращая внимания. На машине это расстояние казалось минимальным, несуществующим, потому что дом стоял почти рядом с лесом, но теперь, идя к многовековым деревьям пешком, девушка понимала, что это не совсем так. И ведь так всегда и во всём!
Ты, вроде, смотришь на жизнь с одного угла, она только начинает тебе нравиться, ты проникаешься новыми эмоциями, возможностями, ищешь плюсы в своём существовании, а потом тебя разбивает о скалы в пучине, ударяя вновь и вновь. Без права выбора, просто ставя перед фактом. Петрова не жалела о том, что уговорила Соколова отвести её на собрание Ковена, ведь, если бы она этого не сделала, какой ужас осознания постиг бы девушку, увидь она потом, на что согласилась. Корвус был… Нет, не сумасшедшим. Он был помешанным. Он горел собственной идеей, почему – то не замечая, какой страшной на самом деле она была. Мужчина, несмотря на внешнюю привлекательность, был отталкивающе ужасным, пугающим. Помешанные люди всегда приводили Аделаиду в ужас.
В голове, почему-то, сама собой возникла фраза Сэмуэля – «не делай меня героем». Он знал о том, что не является тем, кто достоин восхищения, и он с этим смирился. Он знает об этом, но всё равно хочет быть героем. Иначе он даже не стал бы думать о том, кем выглядит в глазах девчонки.
А хотела ли Аделаида становится героем? Нет, этого точно не было в мыслях у девушки, корысть вела её, наверное, куда сильнее, чем желание спасти Эрика от махинаций Ковена. Она предупредит его, он поможет ей. Не так становятся героями, не с такими мыслями. Герой – это тот, кто бросит всё ради помощи другому человеку, герой – тот, кто пожертвует собственной жизнью ради счастья всего мира, герой – тот, кто не станет долго думать, прежде чем начать действовать. Тот, кем не будет управлять выгода, тот, кто не станет просить вознаграждения за свои заслуги. Тот, кто, хотя бы, не рушит мир вокруг самой себя.
Лес встретил Петрову тихим шелестом листьев и убаюкивающим пением птиц. Девушка помнила, как шла здесь, не понимая того, кто она и как ей жить дальше. А потом, всего через несколько минут, произошла встреча, которая полностью изменила её существование. Подарила смысл, стремление. И эта же встреча обрекла Аделаиду на то, чего ей не хотелось больше всего: на подчинение. Она прекрасно понимала, что, в любом случае, не сможет сразу стать столь же влиятельной, как и Ростислав. В силу возраста, а, может, и в силу отсутствия каких – то лидерских, дополнительных качеств. Чего – то, кроме таланта.
Соколов был плохим наставником и отличным лгуном, ведь Ада поверила в его замечательную сказку о семье. Впрочем, сейчас Аделаида понимала: её даже не пришлось убеждать. Девушка почти сразу смирилась с тем, что у неё нет выбора, поэтому она внимала каждому слову, верила любой истории. О Ковене, в котором каждый на своём месте. Аделаида так яро, так страстно желала обрести любовь! Хотела, чтобы о ней и впрямь кто-то позаботился, поинтересовался успехами, неудачами, подбодрил и подставил плечо в тот миг, когда своих сил уже не будет хватать. Теперь слова Ростислава не доходили до сознания. Да, может в том Ковене и есть какие – то чувства, но это точно не то, о чём мечтала девушка. А когда твои мечты просто берут и выкидывают на помойку, тебе не хочется больше верить человеку, который это совершил.