Стефани Марсо
Единственная
– Всё же думаешь поступать в литературный? – недовольно спросил Спенсер, качая головой и проходя вслед за Аделаидой на кухню. – Ты же понимаешь, что это абсолютно бессмысленное и очень плохооплачиваемое занятие?
– Деньги для меня не так уж и важны, Кирилл и, если ты забыл, мы это уже обговорили. Я хочу заниматься любимым делом, а вообще? Кто знает, может, я соберусь поступать только на следующий год.
– Так нельзя, – нетвёрдым голосом попытался возмутиться парень, но Петрова лишь в ответ махнула рукой. – Но, подожди, Ада, как так? Почему в следующем году?
– Боже мой, мне всего шестнадцать! Знаешь, за последние пару дней я, возможно, впервые поняла, как молода! У меня впереди вся жизнь и я не хочу потерять юность только потому, что общество говорит мне идти учиться сразу после окончания школы.
Кирилл поражённо смотрел на девушку, будто видел её впервые. Брови его взлетели вверх подобно стрелам, и Ада вдруг отметила, что за то время, пока они не виделись, Спенсер заметно загорел, а волосы его, наоборот, посветлели. На месте тёмно-каштановых волос теперь виднелись выгоревшие на ярком солнце пряди.
Слова Петровой были правдой. Мысль о том, чтобы поступать в следующем году радовала её, освобождала от груза, висевшего на плечах. Ростислав сказал, что маги живут намного дольше обычных людей. Это зависит от количества Силы внутри. А сегодня мужчина сам заметил, сколько её у новоявленной ведьмы. Жизнь Аделаиды могла больше не ограничиваться рамками. Она не умрёт в ближайшие годы, возможно, в ближайшие сто лет!
Девушка перевела взгляд на Кирилла и сглотнула. Если она проживёт столько, то увидит, как он стареет. Умирает.
– Знаешь, ты изменилась, – необычайно тихо заметил парень, подперев голову рукой и словно удерживая себя от того, чтобы не уснуть прямо на столешнице. – Живая какая – то.
– А раньше что?
– Раньше? Не знаю, Ада, но раньше ты была абсолютно другой. Не хочу думать об этом, если честно. Сделаешь кофе?
Петрова задумчиво кивнула, пытаясь понять, что в ней могло настолько принципиально измениться. Кирилл общался с ней не так уж и долго, но, видимо, даже ему удалось понять, что жизнь Аделаида стала очень быстро меняться. На самом деле… Так ведь всё и было. Дни проходили один за другим, незаметные, тихие. От них запоминались лишь вечера, но и они, зачастую, сливались воедино. Теперь большая часть времени Ады была занята чтением. Пробуждением силы. Иногда, когда прекращались летние дожди, Петрова выбиралась на задний дворик с чашкой какао в руке. Смотрела на дерево, облюбованное в детстве место. Мечтала ли она о подобной жизни? Нет, наверное, но поменять в ней уже мало что можно.
Аделаида хотела чувствовать некую определённость, а взамен получала лишь постоянные метания. В одну секунду мир, который ей открывала магия, притягивал и заставлял желать войти в него ещё больше, но в другую, и таких секунд было куда больше, девушка боялась себя и открывшихся способностей. Понуро опустив голову, Ада залила молотый кофе кипятком и поставила фарфоровую чашку перед Кириллом. Мама, Ковены, Ростислав Соколов, украденная книга, о которой девушка предпочитала не думать. Петрова решила, что когда войдёт в Ковен, то обязательно попросит свою новую «семью» помочь ей с поисками. Девушка, почему – то, была уверена в том, что ей никто не откажет, но заговаривать об этом с Соколовым заранее также не хотелось.
– Скажи, но, может, мы всё же попытаемся поступить вместе? – вдруг вновь заговорил Спенсер, смотря на высокий сервант, на полках которого Ада поместила книги, данные Ростиславом.
– Кирилл, право же, это не моё. Кровь, операционные, смерти! Я принимаю чужие жизни слишком близко к сердцу, – в ответ прошептала девушка, разминая затёкшую шею руками. – А сидеть и разбирать чужие кардиограммы? Я хочу полёта, хочу, чтобы мысли ничего не удерживало, чтобы можно было сорваться и уехать в другой город на пару недель, просто так, проветрить голову, понимаешь?
– Прекрасно понимаю, Ада, но такая жизнь может очень быстро наскучить. Всё время искать приключения? Поверь, каким бы огромным не был мир, разве можно позволить себе уйти из него, не оставив никакого следа? Твоих родителей помнят и ведь это чудесно! Разве ты не хочешь, чтобы твои дети также могли гордиться именем своей мамы? Я поговорил с отцом, он поможет с вступительными экзаменами, – парень продолжал вкрадчиво гнуть свою линию, в то время как Аделаида старалась не закипать. Ей точно не хотелось, чтобы её жизнь зависела от ещё n-нного количества людей, а, судя по всему, Кирилл собирался подсадить её именно на это.
Но разве может она себе позволить совмещать магию и учёбу? Сейчас занятия с Соколовым отнимали почти всё свободное время, а ведь это лето! А когда начнётся институт? Ребята ещё учатся в июне, потом наступает время практики, возвращения домой ближе к десяти вечера!
И дети?! Аделаида не хотела думать о детях. В первые дни общения с Кириллом, когда их встречи в кафе становились похожими на свидания, Петрова смотрела на него и думала, что из них получится красивая пара. Девушке нравились знаки внимания, которые оказывал Спенсер, нравилось получать цветы. Ей всё это нравилось. Но уже две недели назад Аде пришлось признать, что семьи у них никогда не будет. Аделаида никогда не переживёт смерть собственного ребёнка.
– Нельзя ничего не хотеть, Ада, – видимо, по своему истолковав молчание подруги, сказал Спенсер, громко ставя на стол пустую кружку. Он любил пить обжигающие напитки быстро. – Ты обязана чем – то заняться! Обязана выучиться, начать работать, приносить вклад в общество. Такой порядок в нашей жизни, его придумал не я, но и не нам его нарушать.
– Кто сказал, что я ничего не хочу, Кирилл? Ты не представляешь себе, насколько многого я хочу, но не всё это так быстро осуществимо. Да, я ещё не поняла, кем я хочу быть, но одно знаю точно – если я не получу простого, банального счастья – я не смогу нормально существовать. Сейчас я живу в самом настоящем водовороте и, как бы страшно мне ни было, я не хочу его покидать! – призналась девушка, сразу же замолчав.
Конечно, не хочет. А ведь для осознания этого нужно было всего лишь произнести вслух простые четыре слова. «Я не хочу его покидать».
– Думаешь, это хорошо? Или ты думаешь, что если все люди в городе начнут говорить так же, как и ты, у нас останутся нормальные рабочие, строители, адвокаты?
– Я ведь не прошу кого-то выбирать ту же жизнь, о которой мечтаю сама! – тихо добавила девушка, закусив потрескавшуюся губу. – Это нормально, когда желания могут не сходиться! Даже я уже смогла это принять. Нормально, когда один человек не может понять того, чего хочет другой! И, Кирилл, я даже не прошу тебя пытаться, так почему ты хочешь загнать меня в те же рамки «нормального», в которых оказался сам? Я хочу быть счастливой, и, видимо, моё и твоё счастье очень, очень отличаются друг от друга. Разве мы не договорились о том, чтобы избегать этой темы?!
– Я забочусь о твоём благополучии, Ада! – резко встав на ноги, заявил Кирилл, нервно поднимая пальцами волосы и пытаясь куда – то день неприкаянные руки. – И я уже говорил это, но ты мыслишь как ребёнок!
– Почему мы постоянно должны ссориться?! Прекрати учить меня жизни, в конце концов. Я оставила тебе твою жизнь, так оставь мою! Моё благополучие – это сугубо моё личное дело и, пожалуйста, хватит!
Девушка сжала обе ладони в кулаки, борясь с двумя стенами непонимания. Первая – та, которая не понимала, почему Кирилл Спенсер не может просто отстать от неё со своими нравоучениями, а вторая была стеной, воздвигнутой самим мальчишкой. Упрямым, уверенным и, в то же время, очень глупым. Аделаида хотела бы попытаться разобраться в его жизни и в том, как он хочет эту жизнь выстраивать, но, к несчастью, пока что она не могла разгрести и собственную.
– Уходи, Кирилл, уже поздно, – еле слышно пробормотала Петрова, разочарованно покачав головой. – Весь этот разговор просто не имеет смысла.
– Знаешь, а я пойду! У меня уже в горле сидит твоё нежелание добиться чего – то в жизни! Ты талантлива, умна, быстро учишься, а, в итоге, собираешься спустить это, просто из-за собственной глупости! Но да, Ада, я уйду сегодня, уйду завтра и в следующие разы, но только потом, когда ты всё потеряешь, не нужно приходить ко мне с мольбой о помощи!
Спенсер кричал на девушку, направляясь к выходу и на ходу одевая кроссовки. Он кричал ей вслед почти то же самое, что недавно сама Аделаида сказала ему. Петрова не удержалась от едкой улыбки, окрасившей губы неприятным узором. Пускай. Пускай он почувствует ту же беспомощность, что не так давно охватывала саму Аду.
Хлопнув дверью, Кирилл ушёл, не прощаясь, оставив Аду наедине с собственными мыслями, которые ждали именно этого момента. Услышав его громкую ругань на улице, Петрова развернулась спиной к двери и ушла в гостиную, сев на мягкий диван.
Петрова потёрла глаза пальцами, чувствуя, как накопившаяся усталость ошеломляюще быстро заполняет её тело. Конечно, всё это было ожидаемо, Ростислав предупреждал и о таких «побочных эффектах». Вот что происходит с магами, чьи эмоции становятся питанием Силы. С магами, которые не контролируют её. Любое проявление чувств без использования магии становится кошмаром. Вот она – причина, по которой нужно как можно скорее избавляться от собственной зависимости.
Сил на то, чтобы подняться к себе, просто не осталось. Спальня Аделаиды находилась на третьем этаже, и, стоило девушке только подумать о количестве ступеней, усталость стала лишь сильнее. Хотелось только одного – поскорее перестать чувствовать что-либо и просто уснуть, прекратив обдумывать ссору со Спенсером. Его правда и её правда никак не могли найти точки опоры для того, чтобы объединиться. Возможно, дело было в довольно юном возрасте и плохо выставленных приоритетах, а, возможно, и в том, что они оба никогда не станут прислушиваться к словам друг друга. Петрова слышала и слушала то, о чём говорил Кирилл, но не хотела понимать и принимать это, а он? Было сложно понять, о чём думает Спенсер. Он, наверняка, считал, что Ада сошла с ума, если хочет делать всё не так, как делает большинство их сверстников из хорошо обеспеченных семей. Только девушка видела совсем другую сторону жизни. Впрочем, и для самой Аделаиды жизненные принципы Кирилла во многом были непонятны.
Иногда у отличных, умных ребят просто нет денег и времени на то, чтобы продолжать учиться, иногда людям приходиться ставить интересы своей семьи гораздо выше собственных. И, пускай от Аделаиды не требовали подобных выборов, она стояла перед иным, не менее важным для неё решением. Не будь Соколова с его рассказами о Ковене и обретённой семье, не будь всей этой кутерьмы с магами, Гримуаром и прочим, девушка определённо пошла бы в институт, чтобы получить полное образование. Но то, что сейчас давал ей мужчина? Это просто нельзя было сравнивать и ставить на одну черту! Пугающая, завораживающая, болезненная, прекрасная жизнь. То, что заставляет сердце биться в тысячу раз быстрее; то, что заставляет голову сомневаться в правильности каждого решения; то, что постоянно выбивает воздух из лёгких и заставляет ненавидеть саму себя за то, что она родилась именно такой.
То, что делает её живой прямо сейчас.
***
Утро началось далеко не с первых солнечных лучей. Раздражённо потерев руками затёкшую шею, Аделаида медленно поднялась на ноги, жалея о вечернем решении остаться на диване. Каждая часть тела, даже те её уголки, о которых девушка раньше не догадывалась, давала о себе знать острыми, противными приступами боли. В такие моменты Аде казалось, будто в её кожу вставляли иголки. Сходив в душ и переодевшись в длинную отцовскую футболку с шортами, девушка решила прийти на занятие с Ростиславом раньше, чем сам колдун.
Причинами такого решения стали три вещи. Первая – девушке определённо нужно было выйти из дома, чтобы проветрить голову, а тренировка стала лучшим местом для того, чтобы перезагрузить организм. Аделаида уже поняла, что спорт и усталость застилали любые мысли лучше всего остального. Вторая – Аделаиде хотелось научиться контролировать силы и дурацкий стул, а проводить подобные операции дома не казалось ей лучшей идеей. Третья и, наверное, самая глупая, заключалась в том, что Ада обязана была увидеть то, как колдун появляется в зале. Наверняка это сопровождается дымом, стелящимся по деревянному полу или же яркими световыми вспышками, рассыпающимися прямо над головой Ростислава.
Противный кофе из пакетиков стал некой традицией и девушка, вскипятив чайник, ловко залила молотые зёрна горячей водой. На столе всё так же стояла чашка Кирилла, не убранная с вечера и вновь напоминающая о неприятном происшествии, вспоминать которое точно не хотелось. «История ведьм» Кристиана Вейла стала постоянным другом, который коротал с ней ещё такие неяркие, но уже тёплые утренние часы. Прочитав больше половины, Петрова понимала, что, возможно, начинает разбираться в жизни своей матери и остальных колдунов в разы лучше, но некоторые аспекты существования магической расы никак не могли уложиться в сознании Ады.
«Помните, я обещал рассказать про происхождение ведьм? Данная глава откладывалась каждый день, потому что мне никак не удавалось уговорить Эннет на то, чтобы она посвятила моей книжке больше, чем пять минут. Она всё ещё не оценила эту задумку, уверяя, что люди лишь сочтут меня сумасшедшим. (Но какая разница, если я знаю, что всё было именно так, правда?). Я рассказал о том, какие правила должна соблюсти ведьма, чтобы стать полноценным членом Ковена. Поведал о самых странных и поразительных заклятиях, способных воскресить человека и даже создать новую цивилизацию, но это все мелочи по сравнению с тем, какую работу эти удивительные женщины проводят для того, чтобы произвести на свет новое дитя.
Существует три способа, два – простые, их даже не стоит обсуждать, но последний! Эннет просит заметить, что ведьмы стараются отойти от этого метода, потому что именно он вызывает значительную часть неодобрений со стороны всего магического сообщества. Особенно со стороны колдунов. Мужчины никогда не делали подобного, не желая марать руки. Они, скорее, полностью исчезнут с лица земли, чем смешают кровь с грязью.
Вернёмся к рождению. Ковен Южного моря называет этот процесс «Creatur» (создание), Ковен Северного моря – «Regeneratione» (перерождение), Ковен Мёртвого моря – «Mistentes» (смешивание), а Ковены Леса – «Initum» (начало). Несмотря на огромное количество слов, всё сводится к одинаковому набору действий, порядок которых никогда нельзя нарушать. Первый этап, подготовительный, проходит в течение двух дней, с пятой по седьмую ночь растущей луны. Молодые ведьмы, зачастую, ещё подростки, отправляются на побережье или в чащу леса, и начинают заговаривать землю. Они делают это без передышки, им нельзя ни спать, ни есть. Эннет говорит, что в такие моменты ведьма ничего не чувствует, она полностью сливается с Природой, а та благословляет её на создание нового существа.
Во время восьмой ночи Старейшины всю ночь стоят в свете луны, наблюдая за яркостью её свечения. Никто не знает, какие тайны открываются им в ночи, потому что в эти часы все остальные плотно закрывают ставни своих домов, погружаясь в безудержную темноту. Если Природа открывает Старейшине таинства, то действие продолжает свой ход.
Каждая ведьма в возрасте от 18 до 40 лет берёт у Старейшины латунную иглу и под палящим солнцем носит её в своих ладонях, дабы очистить от предыдущих страданий и стереть память металла о ранних и, возможно, неудавшихся младенцах. В девятую лунную ночь иглы закапываются в заговорённой земле и лежат там две ночи под строгим караулом выбранных на пост ведьм. За это время Ковен набирает в огромный чан глину, собирая её с обветренных скал, размачивает в воде и вине, и лишь затем принимается за лепку младенца. Ведьмы искусные мастера, их таланту, как скульпторов, могли бы позавидовать многие великие имена!
На одиннадцатую ночь ведьмы прокалывают латунными иглами безымянные пальцы, ибо считают, что в нём течёт их самая чистая, самая непоколебимая кровь, а потом оставляют множество кровавых отпечатков на теле глиняного младенца. Его кладут на землю и укрывают белой простынёй, несущей очищение. Затем они перестают притрагиваться к нему до последнего лунного дня, лишь постоянно молясь и трудясь на благо своей матери Природы».
Аделаида посмотрела в потолок, задумчиво откладывая книгу. Она уже в третий раз перечитывала эту главу и пыталась поверить в то, что подобное реально, оно может происходить, и оно происходило на глазах Вейла. Петрова отстранённо подумала о том, что, возможно, Ребекка Локучева родилась именно так. Что с ней случиться, когда Сила окончательно покинет её? Ада вспоминала дневник Мендака и смерть бедной ведьмы. Рассыпаются ли остальные, покидая этот мир? Как их хоронят? Пока что Кристиан ничего не писал об этом.
Вернув книгу на полку, Ада быстро выпила кофе и, вызвав такси, кинула в шорты телефон. Екатерина Александровна хотела дать Петровой личного водителя, но девушка всё время отказывалась от этой затеи, чувствуя себя неловко даже в машине с Рафаэлем.
Лаборатория отца встретила Аделаиду непривычной прохладой и пустотой. Конечно, отчасти это было ожидаемо, ведь кроме неё и стоящих ровными рядами стульев здесь не было никого, но всё равно девушка поёжилась, разминая затёкшие плечи. Гулкий звук шагов разлетался по комнате очень быстро, но растворялся внутри также скоро. Скрипнув, стул с противным скрежетом «проехался» по полу вслед за Адой, поставившей его в самом центре. Наверное, сегодняшний день был лучшим для того, чтобы отточить собственные навыки, потому что Петрова ничего не чувствовала. Эмоции не станут влиять, а, значит, она добьётся именного того результата, на который надеется Ростислав.
Аделаида долго смотрела на стул, полностью растворяясь в собственных ощущениях. Сейчас она чувствовала это. Магия наполняла её, она была похоже на море. Его тихая, спокойная и недвижимая гладь таила в себе немыслимые просторы. Таила. Но хотела ли открываться?
Покачав головой, Петрова размяла плечи и отвернулась от стула. Ей не хотелось разочаровываться с самого утра. Сорвавшись с места, Ада принялась бежать, завершая один круг за другим. Девушка постепенно ускорялась, не переставая прислушиваться к биению сердца. Когда оно, наконец, начало биться на пределе своих возможностей, Аделаида остановилась, закусив губу. Она всё ещё не чувствовала усталости. Пот скатывался по раскрасневшимся щекам Ады холодными струйками, но дыхание оставалось ровным.
Девушка решительно подошла к стулу, на ходу разминая пальцы. Направив руки на объект, как и учил мужчина, Аделаида сосредоточенно пыталась заглянуть в саму себя, ища магию. Она внутри, девушка уже знает и принимает это, но почему сила просто не хочет показаться сразу? Едва заметный поток ветра, будто появившийся из небытия, ласково пощекотал напряжённые пальцы ведьмы, отстранённо наблюдавшей за происходящим вне поля её интереса. Ветерок не отходил от девушки, посвистывая в ушах и, затем, вновь возвращаясь к коже рук, которая вдруг стала чувствовать всё в несколько раз сильнее. Опустив левую ладонь, Ада медленно, почти невесомо провела ею по не отступающему воздуху. Тот словно только этого и ждал.
Подчиняясь, ощущаясь под тонкими пальцами, будто нечто материальное и не бесплотное, ветер возбуждал нервные окончания ладоней, пробуждая маленькие иголочки в подушечках. Кровь летела по телу с безумной скоростью, открывая другое, диаметрально противоположное ощущение. Если раньше Аделаиде казалось, что её внутренние органы опустили в кипящий котёл, то сейчас… Морской бриз, летящее, такое обманчивое чувство свободы, оно проникало внутрь, охлаждая клетки, словно давая им то, в чём они так отчаянно нуждались. Это было куда прекраснее, чем умирать от поглощающего тебя ужаса и боли, которую ты не можешь контролировать. А это! Это подчиняется ей, оно становится рядом и, будто бы кладя руки на плечи, шепчет, что сделает всё, о чём она попросит. Аделаида жалела о том, что зеркала нет напротив неё сейчас. Глядя на затянутые золотом предплечья, девушка не могла перестать улыбаться. Сейчас в ней не было и капли страха. Напротив, его затопила, окончательно уничтожив, уверенность.
Петрова резко перевела руку на стул, пытаясь поднять его, и тут же изумлённо подпрыгнула. Сила, вдруг полученная ею, была столь сильна, что от слишком быстрого движения объект с безумной скоростью взмыл под самый потолок и, врезавшись в деревянные балки, развалился на несколько частей. Ада не пыталась подхватить отделившиеся спинку и ножки, которые с громким треском упали на пол, вновь ломаясь. Переведя внимание на другой стул, стоявший чуть вдалеке от основного ряда, девушка, уже медленно и осторожно, направила на него руку, пытаясь лучше прочувствовать ветер под ней. В его полупрозрачные тени забирались золотые блёстки, которые, словно расплавленный металл, сияли в солнечных лучах. Смотреть на то, как они вырываются из пальцев, сначала неловко и медленно, а, затем, всё более уверенно, было невероятно. Почти незаметно ножки оторвались от пола на несколько сантиметров, и Аделаида, не увеличивая силу давления, всё так же сосредоточенно подняла его ещё выше, постепенно приближая к себе. «У меня получилось». Получилось! Всё также осторожно повернув стул в воздухе, девушка не могла скрыть глупую улыбку, растягивающуюся на губах. Ей стоило лишь указать пальцем направление, стоило лишь подумать, как ветер тут же нёс стул туда, куда она хотела. Казалось, он мог бы поднять что угодно. Девушка должна была просто захотеть.
Не желая расставаться с ощущениями, внезапно нахлынувшими на неё, Аделаида направила обе руки на стулья, стоявшие немного поодаль. Каковы границы её возможностей? Где заканчивается та Сила, что пряталась внутри?
Поднять все стулья разом оказалось куда труднее, чем один. Мерцающие тени постепенно окутывали каждый из них и те, нестройными рядами, всё же поддавались напору. Ей было не тяжело. Но сосредоточиться на каждом из них оказалось нереальной задачей.
Медленные хлопки за спиной девушки заставили её вздрогнуть. Те стулья, что всё ещё висели в воздухе, упали, сбивая своих «собратьев». Повернувшись всем корпусом, Петрова направила в темноту один из созданных потоков.
– Спокойно, Анастасия, – глухо сказал Соколов, выходя на свет и поправляя длинный, абсолютно чёрный плащ, закрывающий всё лицо. В таком же плаще был мужчина, который пришёл украсть книгу в замке Локучевых. Изумлённо смотря на Ростислава, девушка вдруг отступила назад, захлопав ресницами. – Ты молодец.
– Я не слышала, как Вы вошли, – тяжело сглотнув, ответила Петрова, поднимая подбородок вверх и пытаясь успокоиться. Мужчина медленно снял с головы капюшон и открыл лицо с волосами, зачёсанными в тугой хвост.
– Ты же наверняка предполагала, что я не пользуюсь дверью для того, чтобы попасть сюда. Я покажу тебе позже. Теперь обучение пойдёт куда проще, моя дорогая, – усмехнувшись, заметил колдун, подходя всё ближе к застывшей, словно статуя, Аделаиде.
– И что же мы будем изучать сегодня?
– Сегодня? Да, точно! Сегодня мы не будем ничего изучать. Мне нужно срочно отправиться к своему Ковену на внеплановое собрание. Ты можешь продолжить тренироваться на стульях, уверен, когда мы встретимся завтра…
– Подождите, внеплановое собрание Ковена? Ваш глава вернулся? – встряла девушка, прерывая монотонную речь Ростислава.
– Да, вернулся. Он хочет послушать о результатах, а я, как один из главных его соратников, обязан появиться рядом с ним, чтобы отчитаться о проделанной работе, – горделиво заявил колдун, самодовольно улыбаясь. – Почему ты так на меня смотришь?
– Возьмите меня с собой, – ляпнула Петрова, сжимая руки в кулаки. Девушка понимала, что подобное совпадение в плащах вполне может быть именно совпадением, но, как и во все разы, решающие судьбу Аделаиды, «нечто» подсказывало, что она обязана попасть на встречу. Ковен, пользующийся чёрной магией. Какова вероятность того, что это именно тот Ковен, люди которого пришли за книгой Ведьм?
– Об этом не может быть и речи! Ты неумела, неопытна, не входишь в Ковен, в конце концов! Не понимаю, как ты вообще посмела предложить подобное!
– Но, послушайте! Как я могу понять, куда должна буду вступить, не разу не увидев никого из будущей семьи? Вы же должны были предсказать, что однажды у меня могут возникнуть сомнения, и я захочу узнать, в какую секту меня заманил незнакомый мужчина с дороги? – возмущённо воскликнула Ада, смело продолжая стоять напротив Соколова, чьи карие глаза с каждой секундой становились всё темнее.
– В секту? Никогда. Не смей. Называть. Ковен. Сектой, – цедя каждой слово, произнёс колдун, надвигаясь на хрупкую девушку, будто монолитная скала. – Ты не имеешь никакого права на то, чтобы сомневаться во мне или в Ковене. Ты заключила договор, помнишь о таком?
– Но в нашем договоре не было сказано, что я не имею права просить о преждевременном исследовании вашего Ковена! Да и что такого произойдёт, если я один разок взглянув на вашу дружелюбную семью? Или что, там всё не так уж и дружелюбно?
– Замолчи, Настя! Ты настолько глупа, что мне становится страшно от твоих детских, необдуманных речей! – огрызнулся мужчина, сжимая руки на посохе. Не так давно Ростислав стал приносить его на каждую тренировку, но у Аделаиды никогда не было времени на то, чтобы рассмотреть его. Посох был словно сплетён из сотни веток, а на самой верхушке его красовался хризолит. Красивый зелёный камень переливался в свете солнца. – Я не могу просто взять и привести тебя туда, ясно?
– Нет, – девушка спокойно покачала головой, будто чувствуя, что Соколова только сильнее начинает трясти от этого. – Нет, я не понимаю. Уверена, ваш Глава будет только рад со мной познакомиться, если Вы меня ему представите. Вы ведь всё равно собирались сделать это!
Это был бросок в пустоту. Ада не хотела бы знакомиться с главой Ковена, который обладает властью, который, вполне возможно, искал книгу, принадлежащую Серафиме. Но также ясно понимала, что не может потом, когда Ростислав решит, что она готова вступить в Ковен, прийти туда, не зная, что её ожидает. Соколов, видимо, расценивал молчание девушки по-своему, о чём – то сосредоточенно размышляя. Наконец, отойдя к стене и присев на один из стоящих около неё стульев, колдун кивнул.
– Ты ещё не готова. И ты знаешь это. Ещё вчера ты не могла вызвать лёгкий ветер, а сегодня пытаешься шантажировать меня. Весьма неумело. Знаешь, Настя, – как-то многозначительно рассмеявшись, заявил мужчина, рассматривая Аделаиду с ног до головы. В этом взгляде было столько… насмешки? На одну секунду девушке даже показалось, будто он знает, что она обманывает его, знает, что она никакая не Анастасия Панина, знает всё! Но уже в следующее мгновение Ростислав встряхнул головой, будто отметая от самого себя надоедливые мысли, и взгляд его сразу же прояснился, став куда более спокойным и умиротворённым. – Ты напоминаешь мне одну ведьму. Я всё никак не могу понять, не могу вспомнить. Ты не похожа на неё, но твоя магия! Однажды я уже видел подобное.
Аделаида замерла, почти испуганно глядя на Ростислава. Девушка надеялась на то, что в её взгляде не отобразились чувства, смешавшиеся внутри и, поэтому, продолжала смело смотреть на своего собеседника. Он уже видел такую магию. У самой Петровой не оставалось сомнений в том, кому она могла принадлежать.
– Разве не вся магия одинакова? – тише спросила девушка, мгновенно потеряв всю свою спесь.
Мужчина отрицательно помотал головой, позволяя силам выползти из пальцев чёрными и серыми тенями. Они расползались по комнате, напоминая Аде змей. А ещё она почувствовала запах, стоило им приблизиться к телу девушки. Такой густой, невыносимо тягучий запах дешёвого алкоголя, бензина и лака для ногтей. Петрова дёрнулась, чувствуя, как кожа покрылась мурашками.
– Видишь? А твои силы блестят золотом. И, если я не ошибаюсь, пахнут чем-то солёным.
Морским бризом. Да, Аделаида чувствовала этот запах, но подумала, что ей показалось. Она мечтала о свободе, а море всегда напоминало ей о ней.
– Пойдём. Нельзя же идти на собрание Ковена в таком виде, – вырывая девушку из мыслей, произнёс Ростислав, погладил хризолит пальцем.
***
Дом Соколова в очередной раз встретил Аделаиду своей холодной неприступностью. Стены гостиной, бежево-алые, резко контрастировали с тёмно – синей мебелью, состоящей из пары диванов, кресла и шкафа. Долго не вглядываясь в остальные помещения двухэтажного здания, Петрова прошла вслед за Ростиславом в небольшую подсобку, откуда колдун достал длинный, объёмный палантин, вероятно во много раз превышающий размеры хрупкой Ады.
– Все члены Ковена обязаны носить такие плащи? – смотря на себя в зеркало, изумлённо спросила девушка. Холодная, почти невесомая ткань никак не ощущалась на теле, оставляя огромное количество свободного пространства под собой.
– Любой Ковен имеет особую часть гардероба, наличие которой прослеживается в веках. Чёрные Ковены уже давно надели на свою голову капюшоны, – ответил Ростислав, пожав плечами и поправляя плащ на голове девушки.
– Сколько магов Вы уже привели в свою «семью», Ростислав? – вдруг спросила Аделаида, выглядывая из под тёмной накидки.
– Трёх. Но тренировал куда больше.
– И все они пользовались чёрной магией?
– Я предоставил каждому выбор. Показал, что может дать им та или другая сторона, но чёрная магия прельщает слишком сильно. Раньше было сложнее: те, кто рождались внезапно, от союза людей, не могли использовать эту магию. Она… Зависима от некоторых факторов. Сейчас, насколько мне известно, таких отклонений не происходит. Возможно, Природа решила, что ведьмы и колдуны вполне могут давать потомство и самостоятельно, поэтому уже многие столетия я не встречал магов, родителями которых являлись бы люди.
– Вы говорили о силе своего рода?
– Откуда ты знаешь об этом? – тут же напряжённо поинтересовался Соколов, беря в руку посох.
– Интернет – великая вещь, – сдавленно рассмеялась Аделаида, радуясь тому, что под тёмным капюшоном не было видно её резко побледневшего лица. – Я пыталась найти какую – то информацию о магии и наткнулась на книгу Кристиана Вейла. Он говорит, что жил среди ведьм, представляете, Ростислав?
– Да-да, я читал её. Многие Ковены были сильно обеспокоены из-за того, что Вейл всё-таки опубликовал свои записи.
– Значит, всё то, что там написано – правда?