Софья Сергеевна Маркелова
Правитель Пустоты. Карающий орден
– Не кричи на меня, – мгновенно посерьезневшим голосом осадила преподавателя девушка. – Я знала, что делаю. В этот раз я была весьма аккуратна и осторожна – главное, это иметь уверенный вид, чтобы никто ничего не заподозрил… Нам нужен конь, не отрицай это! Пять дней на своих ногах бродить по лесу – это нелегкое дело даже для бывалого путешественника, а что уж говорить о тебе. Мы доберемся до Зинагара куда быстрее, если поедем верхом.
– Дошли бы пешком, не развалились. Ради чего нужен подобный безрассудный риск? Ты постоянно творишь необдуманные вещи, из-за которых мы оба можем попасться.
– Я лишь беру то, что мне нужно. И лично мне этот конь сейчас необходим. Знаешь ли, после казематов двенадцатого ордена я все еще не восстановилась. И мое тело будет куда лучше себя чувствовать, если не нагружать его многочасовой ходьбой, – холодно проворчала Лантея.
Профессор раздраженно принялся вышагивать из стороны в сторону, щелкая суставами пальцев на руках, чтобы не сорваться и не накричать на свою собеседницу, обложив ее самыми недостойными преподавателя ругательствами.
– Мало того, что ты соврала мне, обманом заставив уйти. Иначе я бы не позволил тебе совершить такую глупость. И ты это знала!.. Но то, что ты так и не сделала для себя никаких выводов после всего произошедшего в предместьях… Я не ожидал, что можно быть настолько твердолобой дурой! Из-за своей собственной избалованности и капризности ты в очередной раз подвергла себя риску быть схваченной. И самое мерзкое, что ты даже не раскаиваешься…
– А я должна? – неопределенно хмыкнула девушка и уперла свободную руку в бок. – Я всегда поступаю только так, как мне этого хочется. И если мое чутье подсказывает, что мне необходимо что-то сделать ради собственного блага, то я пойду и сделаю это. А не буду слушать чистоплюев.
– Если ты отказываешься меня слушать, то я не понимаю, для чего тогда вообще была заключена эта сделка, – сказал профессор и сжал губы, ткнув себя пальцем в грудь. – Ты согласилась, чтобы я провел тебя в Зинагар, помогая освоиться и разобраться в быте этой страны, избежать повторного заключения под стражу. Именно мои знания и опыт необходимы тебе, чтобы сохранить лицо перед собственным народом. И вот как ты заговорила теперь? Мое мнение и советы для тебя – пустой звук!
У Лантеи явственно дернулась верхняя губа. Весь этот разговор постепенно оборачивался против нее. Предмет обсуждения, вороной жеребец, настороженно прижимал уши к голове, недовольный тем, что у его колоннообразных ног так назойливо громко спорили люди.
– Ты не можешь просто так отказаться от нашей сделки, профессор, – предупредила хетай-ра, – потому что я категорически против ее расторжения. В конце концов, ты сам согласился на ее заключение, хоть и подозревал, что просто не будет. Так держи свое слово до конца.
– Если сделок ты придерживаешься так же бессовестно, как и воруешь, то у меня большие проблемы, судя по всему.
– Не желаю ничего подобного слышать от человека, который при первой же встрече сдает незнакомых девушек в пыточный дом, – бросила Лантея и гневно раздула узкие ноздри.
– Если думаешь, что я горжусь этим поступком, то ты ошибаешься.
Аш оторвал от ближайшей ели веточку и осуждающе направил ее на собеседницу:
– Я первый раз в жизни донес на кого-то, и сделал это исключительно по велению долга, а не потому, что имел что-то против тебя.
– Я тоже, знаешь ли, не ради морального удовлетворения увела этого коня. А из необходимости.
– Ну да! И ты это сделала с такой небрежностью, словно все вокруг тебе как минимум обязаны… Ладно. Закрыли тему. А то эти пререкания можно продолжать до утра. В любом случае, теперь у нас есть примечательный краденый конь. И обратно ты его вернуть явно не захочешь, как бы мне этого ни хотелось…
– Что-то мне подсказывает, что ты, профессор, пытаешься обелить себя. В собственном глазу бревна не замечаешь, а в моем соринку разглядишь? Или как там говорят залмарцы?
Лантея запустила руку в свои запутавшиеся волосы и сразу же поморщилась.
– А, без разницы! Что бы ты ни говорил и ни думал, но мы оба негодяи, и оба лишь пытаемся оправдаться перед собой же.
Девушка демонстративно отвернулась и схватилась рукой за переднюю луку седла, вставляя ногу в стремя. С натужным оханьем она подтянулась и перекинула вторую ногу через круп коня, поудобнее устраиваясь в потрепанном седле прежнего владельца. Для нее одной жеребец оказался очень крупным: вороной тяжеловоз хоть и не был таким быстроногим, как обыкновенные лошадки, но зато мог легко везти двоих всадников и дополнительную ношу.
– Ну так что, ты садишься или предпочтешь и дальше ходьбой натирать себе мозоли? – свысока бросила Лантея.
Профессор прожег спутницу испепеляющим взглядом, но к коню все же подошел. Как бы ему не хотелось это признавать, однако обладание собственным конем действительно было приятным фактором. Не привыкший к длительным переходам и многочасовым прогулкам по густым лесам, Аш не считал себя опытным путешественником – для этого у него была слишком слабая физическая подготовка, а жесткие сапоги непременно стерли бы ему ноги. Поэтому в седло мужчина залезал охотно, пусть и ни на мгновение не позволяя себе забыть о том, что и седло, и животное под ним были крадеными и потенциально могли привести к большим проблемам.
Удобнее устроившись на широкой спине тяжеловоза, впереди своей спутницы, Ашарх взял поводья и уверенно гаркнул:
– Но!.. Пошел.
Вороной жеребец лениво мотнул головой, недовольный тем, что его отвлекли от поедания молодых еловых веточек. Несколько деревьев вокруг уже были ощипаны и испачканы в тягучей слюне. Кажется, животное не особенно сильно переживало по поводу неожиданной смены хозяина. И лишь после того, как Аш легко ударил его пятками, конь все же сдвинулся с места. Медленно переставляя тяжелые копыта, укрытые густыми черными щетками, конь зашагал на восток, осторожно обходя низкие ели и муравейники. Худенькая Лантея, повыше подобрав ноги, сидела в седле позади профессора, держась за его кафтан, но стараясь вплотную не прижиматься.
– А конь и правда хорош. Идет мягко и ладно, будто плывет, – через несколько минут заговорил Ашарх, как только они выехали на узкую прогалину. – Давно я на таких не ездил верхом.
– Я в них не разбираюсь. Просто взяла того, что выглядел лучше остальных.
– Этот жеребец явно не рабочий, землю на нем не пахали. Ухоженный, послушный. Видимо, его бывший хозяин старательно о нем заботился. Да и, судя по всему, владелец был не самых малых размеров, раз ездил верхом на таком массивном коне.
– Думаю, он переживет эту потерю, – без тени жалости в голосе пробормотала хетай-ра.
– Надеюсь, у него не было ничего важного в седельных сумках, вроде документов. Ну-ка, погляди, что там лежит. Вроде что-то бренчит.
Недовольно фыркнув, Лантея все же подчинилась. Она расстегнула полупустые сумки и принялась внимательно изучать их содержимое.
– Тут какие-то гребни, инструменты…
– Наверное, это снаряжение и инвентарь для ухода за конем. Следили за ним достойно.
– Скорее всего. А с этой стороны только мятый котелок, какие-то плошки и миски. Эх, вот дрянь… И никаких денег или даже еды нет… Ни корки хлеба, ни крупы. Улов не очень богатый вышел.
– Ну, если ты хотела запастись провизией, то надо было идти грабить кухню. Похоже, ты где-то знатно ошиблась в выборе маршрута. Или приоритетов…
Девушка обиженно толкнула собеседника в спину, не желая выслушивать его издевательские замечания, а после погрузилась в тихую задумчивость, вглядываясь в череду тенистых елей, неторопливо проплывавших мимо.
– Не злись на меня. Я же шучу… – негромко сказал Аш.
– Я не злюсь, просто сомневаюсь в том, что правильно поступила, согласившись на твою сделку.
– А ты не сомневайся. Лучше делай то, что обещала, – расскажи мне что-нибудь о своем народе.
– А что ты хочешь знать? – без особенного интереса откликнулась девушка.
– Хм. Есть одна тема, которая меня весьма интересует. По легендам, вы одним взглядом возводите из песка роскошные дворцы и целые вереницы просторных домов без единого гвоздя. И рушите их в пыль при любой угрозе обнаружения.
– И в чем заключается вопрос?
– Это правда? Если это так, то ни о чем менее рациональном я в жизни не слышал! – воскликнул профессор, перекидывая через плечо на грудь свою разлохматившуюся длинную косу и начав ее расплетать. Даже теперь, скрываясь в густых лесах от преследования гончих псов двенадцатого ордена, он по привычке не забывал следить за опрятностью собственного внешнего вида.
– Мы действительно строим их из песка, – очень лаконично ответила собеседница через минуту.
– Но почему тогда за многие века вас никто так и не сумел отыскать? Пусть пустыни Асвен едва ли исследованы наполовину, но ведь целые города трудно не заметить!
Свободно отпустив поводья, Аш неторопливо переплетал волосы, вытаскивая оттуда хвоинки и мусор.
– Или легенды не врут, и вы действительно ведете кочевой образ жизни?
– Нет, мы не кочуем. В этом нет необходимости, – нехотя призналась Лантея. – У нас небольшие города, и если не знать, где они расположены, то вряд ли когда-нибудь удастся на них случайно наткнуться.
– Ваша магия настолько могущественна, что позволяет возводить целые города из песка и скрывать их?
– А что тебя смущает? Я слышала, что люди тоже когда-то творили сложные заклинания, но теперь вы лишены этой силы.
Девушка накинула на голову капюшон плаща, пряча лицо от яркого солнца, которое проникало сквозь высокие ели своими полупрозрачными обжигающими лучами.
– Это правда. Наш бог уснул и забрал с собой дар магии. Говорят, перед этим он пообещал пробудиться однажды, но уже почти три сотни лет прошло, так что я, если честно, не особенно верю в его возвращение, – неспешно проговорил профессор, закрепляя косу кожаным шнурком и поправляя воротник кафтана. – Я, как и все ныне живущие залмарцы, был рожден уже в ту эпоху, когда в Залмар-Афи не осталось людей, помнивших как создавать заклинания. Поэтому лично для меня это не особенная потеря, и, мягко говоря, мне все равно – вернется магия к людям когда-нибудь или нет.
– Неужели совсем не хочется ощутить, каково это – управлять энергией?
– Исключительно ради научного интереса.
– Ха. Другого ответа быть и не могло, – усмехнулась Лантея и тяжело вздохнула. – А мне вот кажется, если бы я так во мгновение ока лишилась магии, то это был бы очень тяжелый удар… Эта энергия с рождения пронизывает меня, как тепло, я ощущаю ее всем телом, чувствую пеленой на коже и огнем в крови. И творить магию для меня так же легко и естественно, как думать или дышать. Не представляю себе, что за жизнь может быть без магии.
– Ну, вполне обычная и не самая дурная.
– А что вы умели делать до того… ну… как ваш бог уснул?
– Насколько я знаю, люди направляли свою энергию на защиту. Они уплотняли ее до такого состояния, что энергетические купола и щиты выдерживали не только напор чужой магии, но и не пропускали сквозь себя любую физическую силу, с какой бы стороны она ни была направлена – извне или изнутри. Поэтому в свое время Залмар-Афи и вел войну с империей Ис на равных.
– А теперь?
– А теперь мы держимся на ногах лишь благодаря союзу с Гнездами гарпий и просто забрасываем ифритов пушечным мясом, пока птицы выплетают свои воздушные магические потоки. Но хрена с два кто это признает в открытую!..
Голос Аша был полон затаенной горечи.
– Владыке не очень-то выгодно говорить правду, иначе люди бы просто отказывались идти на войну. Вот жрецы и кричат на всех улицах, что мы успешно тесним имперцев день ото дня и скоро перейдем реку Локу, захватив ключевую точку – ифритскую крепость Нертус… Все это, конечно, бред собачий, но народ верит.
Лантея ничего не ответила профессору. Она плохо разбиралась в войне с империей и еще хуже знала географические названия, хоть и надеялась когда-нибудь полноценно заняться изучением этой темы. Поэтому раздражение Ашарха было для нее непонятным – это была чуждая ей война.
Ельник постепенно редел: высокие темно-зеленые деревья расступались, пропуская сквозь свои ветви все больше солнечного света. Вскоре на смену разлапистым елям пришли молодые стройные сосны, которые взмывали к самым облакам, щекоча голубое небо своими верхушками. Шершавые стволы были облеплены слоями густого мха, а под копытами вороного жеребца приятно хрустел ковер из игл и веточек.
Ашарх любовался чарующими пейзажами, столь разительно отличавшимися от улиц Италана, давно превратившихся в настоящие сточные канавы. Он много лет не выбирался из города, погруженный в дела академии, и красота леса действовала на него умиротворяюще, прогоняя все дурные мысли. Искренне наслаждаясь тишиной и прохладой хвойного леса, Ашарх на какое-то время даже представил, будто он просто совершал приятную конную прогулку по густому парку или роще. И на одно мгновение ему удалось забыть обо всех проблемах, тянувшихся за ним от Италана и о своевольной спутнице, которой спокойно не сиделось за спиной профессора. Лантея постоянно елозила в седле и наконец ткнула преподавателя в плечо, привлекая его внимание:
– Так есть хочется… У тебя есть какая-нибудь еда? Кажется, вчера в саду ты набрал яблок.
Выудив из кармана румяное и слегка побитое яблоко, Аш деликатно обтер его о свой кафтан и передал спутнице.
– На самом деле, не уверен, что мы сумеем добраться до Зинагара на одних только фруктах. Тем более, что у меня их не бесконечный запас, – заметил профессор.
– У меня где-то на дне сумки есть небольшой кусок сыра. Но вряд ли это сильно исправит положение, – сказала Лантея, пожав плечами, и принялась за яблоко.
– Хорошо было бы разжиться где-нибудь по дороге едой. Хотя на крайний случай можем сварить лесные грибы, теперь-то у нас есть котел.
– Разжиться можно только в каком-нибудь селе. Но на это нужны деньги, а у меня, как и у тебя, их отобрали Сыны сразу же по прибытии в караульный дом. Ни полквика не оставили, сволочи…
– А зачем им оставлять тебе деньги? Сама подумай, из казематов ты бы выбралась, дай Залмар, в телеге для трупов. Ну, а, как известно, мертвецы кошелей не носят и претензий не имеют.
Жуя сладкое яблоко, Лантея пару минут мрачно осматривала сосновый бор, по которому они ехали. Ее явно терзали какие-то тяжелые мысли, и, наконец, осмелев, она решилась их озвучить:
– Все же, я не могу понять кое-что по поводу этих проклятых тьмой Сынов. Вчера я успела погулять по столице, пусть и совсем немного. И на улицах было множество иноземцев: гоблины торговали с прилавков, общались с людьми, а некоторые гарпии даже носили военную форму… Если эти Сыны Залмара преследуют всех чужаков, то почему есть те, кто так спокойно ходят по Италану? И почему их орден не трогает?
– Как бы тебе объяснить… Сыны следят за всеми в Залмар-Афи. Поэтому так поощряются доносы, и для каждого залмарца выдать язычника или чужака – это норма. Никто не может избежать внимания двенадцатого ордена, – объяснил Ашарх, рукой прикрывая глаза от яркого солнца.
– Да я уж догадалась. Но почему это не распространяется на всех чужаков?
– Гарпии защищены законом. Когда Залмар-Афи заключил военный союз с Ровалтией, горной страной, где располагаются Гнезда гарпий, то на их язычество закрыли глаза. Птиц оградили законом и позволили отстроить заново древний храм Фаисы, их крылатой богини, в озерном регионе на западе. Я не говорю, что им все сходит с рук или, вернее, с крыльев. Сыны имеют право подвергнуть птиц допросу по обвинениям, но пытать или казнить – никогда.
– Хорошо. Тут я поняла – ради помощи в войне с ифритами люди заткнули глотку своей гордыне.
– Не забывай, что и я тоже человек, – немного зло проворчал Ашарх. – Отзывайся о моем народе помягче, будь добра.
– Ты больше не человек, профессор. Для своих соотечественников ты безликое пятно грязи на сапоге – преступник, порочащий весь род людской… Ну, давай дальше. Что там с гоблинами?
Недовольно цокнув языком на слова спутницы, Аш тем не менее продолжил говорить:
– Гоблины такой защиты не имеют, их постоянно проверяют и вылавливают, хоть они и множатся из года в год, как паразиты на вшивой псине. Формально королевство Тхен заключило с империей торговое соглашение, и им не совсем рады на землях Залмар-Афи. Но они ушлые торговцы, для которых выгода дороже собственной шкуры, поэтому они постоянно рискуют и приезжают сюда.
– Неужели пытки их совсем не пугают? – спросила девушка и, выкинув огрызок яблока, отряхнула руки.
– Всегда можно отдать часть прибыли во благо храма, скажем так, и получить некие бумаги, дающие временную защиту от пристального внимания Сынов. А здесь гоблины продают все товары с сумасшедшей наценкой, поэтому такие расходы для них оправданы.
– А что касается других иноземцев?
– Вряд ли ты встретишь еще кого-нибудь в Залмар-Афи. Сфинксы и альвы не покидают своих территорий. Все водяники были изгнаны из наших вод после Скахской бойни в озерном регионе. А любого краснокожего ифрита, посмевшего шагнуть на земли людей, растерзает толпа в первые же мгновения. Здесь нет места этим кровожадным сынам Азумы, которые веками поджигают наши восточные границы. И даже если бы из империи пришли беженцы, просящие защиты и укрытия, то этих язычников вздернули бы на первом же суку, даже не дослушав.
– Это звучит не очень-то милосердно. Мне казалось, ваш бог не терпит убийства невиновных…
– Пойми, в этой стране любому залмарцу с детства внушают мысль о том, что невиновных ифритов не бывает. Жрецы, родители, соседи и друзья втолковывают нам с раннего возраста, что у имперцев жестокость в крови, а грех лежит на самой их стране как позорное клеймо, которое не сойдет и через сто поколений… Поэтому в Залмар-Афи нет места для ифритских беженцев. Их дезертиров привечают гоблины в своем королевстве. Я слышал, что там в городах есть целые кварталы для иноземцев, где правят беглые женщины и рабы из империи Ис.
– А сам ты тоже ненавидишь ифритов? – неожиданно спросила девушка.
Профессор на мгновение задумался, заслушавшись пением птиц, которые порхали где-то над верхушками высоких сосен. Приятный свежий запах хвойного леса щекотал ноздри.
– Я рожден в стране, которая последние несколько веков только и делает, что изо всех сил борется за свою территорию и веру. С самого детства я слышал лишь о том, как очередная деревня в приграничном регионе сгорела дотла, как сотню военнопленных увели на продажу в Аэтия Кас, крупнейший рынок рабов во всей империи. Мне рассказывали о трех гигантах приграничья – несгибаемых крепостях Прида, Цареле и Билгина – стены которых покрыты черным слоем копоти толщиной в ладонь, но они все еще стоят. Я читал об огромной пирамиде в столице империи, городе Эрлуне, подножие которой тонет в крови ифритских врагов – там они без жалости и сомнений перерезают глотки своим рабам и пленникам, принося их в жертву Азуме…
– Я не хочу знать, как тебя воспитывали и какое восприятие навязывали, – грубо прервала собеседника хетай-ра. – Мне любопытно лишь узнать твое собственное мнение об ифритах.
– Лантея, война никому не позволяет иметь собственное мнение, здесь всех стригут под одну гребенку – как выгодно правителю, – Аш усмехнулся. – Но, если ты хочешь знать, что я думаю по этому поводу на самом деле, то мне кажется, ифриты ничем не хуже и не лучше людей. Я много лет занимаюсь изучением Баск Шор, Эпохи вождей ифритов, и знаю об империи Ис достаточно, так что могу сказать тебе с полной уверенность – все мы слеплены из одного теста и совершаем одни и те же ошибки.
Вороной жеребец мягко ступал по земле, самостоятельно выбирая лучший для себя путь между деревьями и практически не нуждаясь в постоянном контроле наездников. Солнце медленно и плавно катилось по небосклону, согревая воздух своим жарким дыханием, и время текло почти незаметно. Убаюканные покачиванием в седле, всадники боролись с подступавшей дремотой. Лениво перебрасываясь отдельными короткими фразами, беглецы совершенно разомлели от августовского тепла, и в какой-то момент Лантея даже задремала, уткнувшись лбом профессору между лопаток.
Из-за позднего пробуждения беглецам удалось проехать не такое большое расстояние до того, как солнце начало понемногу клониться к горизонту. Несколько раз им на пути попадались узкие одноколейные дороги, уводившие с тракта в небольшие деревни и поселки. Но каждый раз профессор лишь направлял жеребца глубже в лес, опасаясь показываться людям на глаза и уж тем более просить какую-нибудь еду или воровать ее.
К заходу солнца проблема с пропитанием все еще была не решена: запас яблок и груш быстро подошел к концу, а до Зинагара оставалось много дней пути. В желудках у путешественников не было ничего, кроме воды: Лантея днем поделилась со спутником содержимым своего почти опустевшего бурдюка, наполненного еще до приезда в Италан. И этого явно было недостаточно.
– С навыками выживания у тебя крайне плохо обстоит дело, профессор, – вяло сообщила хетай-ра, которая за целый день, проведенный в седле, почти перестала чувствовать нижнюю часть спины. Навыки верховой езды у девушки были развиты плохо, поэтому, даже несмотря на несколько остановок, ближе к вечеру она все больше ерзала на коне, ворча о жестком седле, а настроение ее стремительно ухудшалось с каждой минутой.
– Ну извини, пожалуйста, что я, человек науки, смиренный книжный червь, не могу обустроить для тебя комфортные условия в лесу, – откликнулся мужчина, который и сам сильно устал. Глазами он выискивал хотя бы одну полянку или просеку, где можно было встать на ночевку.
– Если бы мы оказались в пустынях, то я бы не позволила нам умереть с голоду.
– Никто не умрет, – жестко сказал Аш. – Я что-нибудь придумаю, а пока у нас есть твой спасительный кусок сыра.
Эта фраза прозвучала достаточно издевательски, хоть профессор и не придавал ей такого смысла.
– О, богиня… Ну почему я не убила тебя еще в Главном караульном доме? – прошептала себе под нос хетай-ра.
– Потому что тогда ты бы не сумела оттуда выйти, – любезно подсказал Ашарх.
– Думаешь, за купание в канализационных водах мне следует тебя поблагодарить?
– Я бы, кстати, не отказался от этого. Потому что все, что я слышу, это одни упреки. А, между тем, именно благодаря моим знаниям об Италане мы сумели выбраться из казематов живыми.
Девушка недовольно заворочалась за спиной собеседника, разминая затекшие конечности.
– Я почти уверена, что смогла бы и силой пробить себе проход. Через их мертвые тела, например.
– Глупо и весьма самонадеянно. Похоже ты из тех, Лантея, кто в первую очередь хватается за ножи, хотя в большинстве случаев ситуацию можно разрешить без применения грубой силы.
– Да, например, я так и попыталась сделать в академии, – в голосе чужеземки сквозила обида, – просто поговорить. Сначала с тобой, а потом и с орденом. Я была уверена, что Сыны просто ошиблись в своих обвинениях. И знаешь что? Меня избили и прижгли каленым железом. Не очень-то они желали слушать то, что я им твердила.
– Ну, тут, признаюсь, я и сам наивно полагал, что меня кто-нибудь выслушает, погладит по головке за донос и отпустит с миром на все четыре стороны… И до сих пор я уверен, что тот командир отряда, Рион, просто с первой же минуты меня невзлюбил и поэтому возникло столько проблем.
– Если бы он забрал только меня и позволил тебе так легко уйти, то, поверь, я бы сделала все возможное, чтобы выбраться из темницы и отыскать тебя. А пока меня допрашивали, я тешила себя лишь одной мыслью: что ты сидишь где-то в соседней камере, и рано или поздно палач со своими инструментами придет и по твою душу… Либо же мой клинок вонзится в твою глазницу.
– Я удивляюсь твоей кровожадности! Никогда раньше не встречал девушек, которые бы настолько часто говорили об убийствах и расправах, – с иронией в голосе протянул профессор.
– Потому что милые беспомощные простушки, у которых головы заняты только бесчисленными платьями и собственной внешностью, не выживают в этом мире. И уж точно не могут ничего в нем добиться, – припечатала Лантея, не оценив шутки. – Тем более, ты сам держишь меня за какого-то головореза, у которого руки по локоть в крови, так чего ты от меня тогда хочешь?
– Хочу признания того, что твой подход неэффективен. Только вдумайся, если бы в академии ты решила устроить резню и, допустим, справилась бы с отрядом Сынов. Сколько бы это родило дополнительных проблем! За тобой бы пришли десятки стражников, и эта толпа просто четвертовала бы тебя прямо на месте.
– Ты утрируешь. У меня был бы шанс сбежать из академии, а потом и из города без всех этих казематов боли и хождений по канализациям, – сказала девушка и недовольно скривила губы, но ее спутник при всем желании не смог бы увидеть этот жест. – Все эти разговоры с обвинителями не имеют смысла, когда тебя отказываются слушать. В предместьях я была готова вырезать всех людей, что набежали тогда в конюшни и застали меня на воровстве. И, если бы в тот момент у меня оказалась с собой хотя бы горсть песка, то я бы прогрызла себе путь к свободе, уж поверь.
– И никогда бы не смогла отмыться от крови стольких невинных.
– Мы с тобой уже говорили сегодня о том, что понятие невинности весьма субъективно. Они бы проткнули меня своими вилами и косами даже не раздумывая. Почему я должна слушать совесть?
– Потому что это делает из тебя мыслящее и разумное создание. Когда ты подавляешь эти звериные повадки и подходишь к решению проблемы рационально – без крови, без злости и размышлений из области «Я убью их лишь потому, что они угрожают убить меня». Твоя богиня дала тебе дар речи, а не острые когти, потому что ты не дикий зверь, а социальное существо.
– Без разницы, кто я, – воскликнула девушка, всплеснув руками, но сразу же вновь схватилась за кафтан профессора, опасаясь выпасть из седла, – важно, что они не такие. Я говорила, Аш! Я просила их отпустить меня, я молила чуть ли не на коленях, но разве меня кто-нибудь услышал? Я ведь даже так и не совершила преступление – кобыла осталась в стойле… А что это изменило? Ничего! Они все равно протащили меня по улицам, как мешок с дерьмом, и засунули в эти колодки.
– Каким бы жестоким это ни казалось, но таковы основы общества, построенного на законах. Они поймали тебя за совершением преступления и просто хотели предупредить дальнейшие случаи, радикально решив проблему отрубанием рук…
– И, знаешь, почему они должны были это сделать? Потому что это эффективно! Не пустые нотации и бесконечные разговоры о причинах такого поступка с преступником, а именно быстрое и кровавое наказание, напрочь отбивающее все желание нарушать закон. И то же самое можно применить и к жизни: лучше один раз показать свою силу, чем тратить время на пустые разглагольствования, которые все забудут, в отличие от рваной раны на теле.
Ашарх предпочел ничего не отвечать. Он уже догадался, что заставить девушку изменить свою точку зрения практически невозможно. Как бы патетически это ни звучало, но они оба принадлежали к разным мирам, которые существовали по своим законам. Быть может, когда-нибудь Лантея, наученная горьким опытом, и прислушается к профессору, а пока что он умывал руки. Этой чужеземке ее молодая горячая кровь прожигала вены, а Аш давно уже понял, что таких упрямцев бесполезно переубеждать и лучше тихо жить по-своему, учась на чужих ошибках.
Красноватый ореол солнца уже практически скрылся за горизонтом, лишь последние яркие лучи еще проникали сквозь статные стволы сосен. Постоянно понемногу отклоняясь от заданного направления, всадники сами не заметили, как углубились в лес и совсем потеряли главный тракт из виду. Однако это не казалось профессору большой проблемой, он свято был уверен, что утром при свете солнца сумеет вывести коня ближе к дороге. А пока что всем троим следовало отдохнуть, тем более что с пустыми желудками силы расходовались быстрее.
Непримечательная продолговатая поляна, которую пересекал ствол упавшей сосны, прогнившей до трухи, попалась спутникам на глаза далеко не сразу. Сумерки уже укрыли землю мягкой пеленой, поэтому о дальнейших поисках не могло быть и речи. Пара беглецов решила выбрать для отдыха именно это место. К счастью, совсем недалеко от поляны обнаружился крохотный ручей, который показался уставшим путникам не иначе как божественной милостью.
Вороной конь первым бросился к воде: он жадными глотками хлебал из ручья, а острые ухи поворачивались во все стороны, прислушиваясь к лесу. Следующая очередь была за девушкой. Оставив своего спутника собирать хворост, она отправилась промывать заживающие ожоги и стирать грязную одежду. Оказавшись наедине с собой впервые за сутки, Ашарх несколько минут просто в тишине сидел на земле, поглаживая пальцами намокшую от росы траву. Подобное путешествие он предпринимал впервые за много лет, и, хотя навыки езды верхом он все еще не растерял, но тело ныло и болело из-за непривычных нагрузок.
Где-то за деревьями раздавалось тихое плескание воды – Лантея явно намеревалась провести половину вечера за водными процедурами. Стреноженный жеребец отдыхал после долгой дороги и топтался на поляне, выискивая сочную траву. Краем уха прислушиваясь к лесу, профессор уловил тихое уханье филина, охотившегося в темноте ночи. И пока настойчивые комары и мелкая кровососущая мошка не обкусали полностью лицо и руки мужчины, он не решил наконец заняться делами. Походив по поляне в поисках хвороста и сухого мха, Аш к тому же набрал полные карманы лисичек. Конечно, грибы вряд ли бы утолили тот чудовищный голод, который обуревал обоих путешественников, но после яблок и это было достойной пищей. Воспользовавшись кремнем и кресалом Лантеи, Ашарх развел небольшой, но жаркий костер, который сразу же пахнул ему в лицо облаком дыма и отогнал всех мелких насекомых.
Оранжевые языки пламени понемногу пробовали на вкус ароматные хвойные ветки, истекавшие густой смолой, а яркие искры так и норовили брызнуть в стороны, чтобы через мгновение потухнуть в сырой траве. Профессор с удовольствием подставил свое небритое лицо теплым потокам, исходившим от костра, а после лениво начал насаживать грибы на веточку, подготавливая их к прожарке. Через какое-то время раздались тихие шаги чужеземки.
– Посмотри, что я набрала.
Рядом с мужчиной на землю упало что-то тяжелое. Это был намокший красный мешочек, в котором хетай-ра раньше носила свой песок для магии. Теперь он под завязку был чем-то набит.
– И что это? – спросил Ашарх, отвлекшись от работы и взглянув на девушку. Она раскраснелась после купания в ледяной воде, темные волосы влажными прядями, похожими на щупальца, облепили ее шею и голову. Зябко поджимая голые ступни, Лантея скорее разложила одеяло на земле и села поближе к костру, протянув тонкие пальцы к живительным языкам пламени. На ней была лишь тончайшая нижняя рубаха, которая бесстыдно облепила мокрое тело.
