Софья Сергеевна Маркелова
Правитель Пустоты. Карающий орден
– Что это еще за крепость Аритхол, о который мы должны были знать? – шепотом поинтересовалась Лантея, отводя спутника поглубже в камеру.
– Древние города на хребте, которые люди покинули много веков назад из-за тварей и суровых условий. Помнишь, я упоминал о них недавно? Так вот. Мы сейчас в одном из них, судя по всему.
Профессор опасливо покосился себе за спину, в надежде, что своевольное освобождение от веревок и негромкие разговоры не привлекли внимания тюремщиков. Но мужчины, хоть настороженно и поглядывали на узников, все же не собирались заново их связывать.
– Не понимаю. Когда я переходила горы, то не видела эту крепость. Хоть я и шла немного другим маршрутом, но такой крупный город или вытоптанные тропы трудно не заметить.
Лантея с задумчивым выражением лица постучала костяшками пальцев по каменной кладке.
– Значит тебе очень повезло тогда пройти мимо. Но зато сейчас нам не позавидуешь.
– И меня никто не заметил тогда? Никаких вооруженных патрулей, следопытов и признаков обжитой местности не было. Такое ощущение, что эта крепость возникла просто из ниоткуда.
– Это вряд ли. Здешним зданиям точно никак не меньше тысячи лет. И, судя по хозяйству, эти общинники обосновались здесь достаточно давно, раз успели отремонтировать большинство разрушенных временем строений.
– Общинники? Тебе что-то известно о том, кто все эти люди?
Поморщившись, Ашарх нехотя кивнул. Его собеседница удивленно приподняла брови, ожидая подробных объяснений или хотя бы намека.
– Тея, ты что-нибудь слышала о Светоче? – тяжело выдохнув, полушепотом заговорил преподаватель, нервно теребя завязки своего плаща.
– Ммм… Дай подумать, – протянула хетай-ра, сдергивая тугую повязку, которая давила ей на голову, и аккуратно потрогав пальцем рану за ухом. – Что-то очень смутно знакомое. Где-то я точно слышала это название… Это не та самая община фанатиков, повсеместно преследуемая в Залмар-Афи?
– Это не простые фанатики, Лантея. Да, когда-то они таковыми были, но теперь стали организацией, с могуществом которой многим в стране приходится мириться под угрозой мгновенной расправы или же тяжелейших последствий. Ныне это обширная подпольная сеть верующих, буквально соблюдающих абсолютно каждый завет священной книги Залмара.
– За что их тогда преследуют? Я не понимаю. Ведь в вашей стране исполнение божьих заветов обязательно? По крайней мере, мне так казалось…
– Если бы ты хоть раз читала священную книгу или хотя бы открывала ее, то поняла бы, почему это невозможно. Заветы Залмара писались тысячелетиями. Говорят, сам бог когда-то создал всего несколько предписаний, но с каждым веком их становилось больше. Мудрецы и правители, каждый человек, имевший доступ к рукописям, хотели внести туда свои мысли, а писцы непременно добавляли собственные комментарии. В итоге мы имеем огромный свод по большей части до нелепого измененных людьми, повторяющихся и часто устаревших правил.
– Если такая ситуация, то почему бы тогда Владыке не приказать основательно переписать книгу с последующим распространением исправленного варианта? Тогда можно было бы убрать все повторы и невозможные к исполнению заветы, – предложила хетай-ра, постелив на пол свой плащ и сев на него.
– Это так не работает, – усмехнулся профессор, следуя примеру спутницы и опускаясь на пол рядом с ней. – Ведь формально это все – заветы бога. И никому не позволено судить, что в священной книге нелепо, а что уже не нужно. Гораздо проще закрывать глаза на то, что тебе самому лично не нравится, а соблюдать лишь основные правила.
– Выходит, этому Светочу не по душе, когда некоторые заветы игнорируются? И лишь поэтому их и преследуют?.. За усердное поклонение законам своего бога? И всего-то…
– Корень здесь зарыт гораздо глубже, чем ты думаешь. Когда Залмар впал в свой беспробудный сон три сотни лет назад, то лишенные магии люди ослабли и стали уязвимыми. Наши границы оказались под угрозой, а ифритский генерал-император мгновенно смекнул, насколько выгодным для него было это происшествие. Каждый день гибли тысячи людей, в попытках сопротивляться огненной стихии имперцев, от которой больше не было защиты. Правящий Владыка Рут Соргон, осознавая всю тяжесть положения, был вынужден заключить с гарпиями военный союз на их условиях. Взамен на восстановление храма их языческой богини в озерном регионе и принятия их верования как официально допустимого в Залмар-Афи Ровалтия предоставляла военную помощь. Вот только обычные люди, которым с раннего возраста объясняли, что существует лишь один истинный бог, вдруг увидели, как на их землях возводят храм чужой богине. И когда по стране стали свободно перемещаться языческие паломники, а гарпиям разрешили безнаказанно говорить о своей вере и даже проповедовать ее, то многим это пришлось не по вкусу.
– Тогда и была создана эта община? – сделала вывод Лантея.
– Именно. Сначала во многих регионах появились группы недовольных. Они открыто собирались на обсуждения, постепенно завлекая к себе все больше и больше людей. Очень скоро простые беседы перестали их удовлетворять, и тогда отдельные общинники под умелым руководством неких манипулятивных лидеров, всегда находившихся в тени, стали нападать на иноземцев – гарпий и гоблинов, свободно живущих в нашей стране. Всего одна строка в Заветах Залмара дала им такое право: «Только люди могут молиться богу». Но Рут Соргону нельзя было ссориться с Ровалтией, иначе империя ифритов смела бы ослабевшие пограничные заставы, поэтому он начал преследовать недовольных. Верующие объединились, ушли в подполье и очень разозлились на Владыку, который поднял руку на самых верных последователей бога, как они сами тогда считали.
– Но ведь они убивали!
– Они в этом видели благое деяние, – сказал Ашарх, пожав плечами. – В итоге Рут Соргон откормил на теле Залмар-Афи крупного агрессивного паразита – Светоч. Который к тому времени вел уже не только религиозную, но и фактически полноценную партизанскую войну. Так как правитель не поддержал это движение, то фанатики сочли его язычником, намеренно принявшим ошибочное решение при переговорах с Ровалтией, так еще и осознанно пошедшего против истинных верующих. С каждым годом община лишь растет, и теперь они вездесущи, что не мешает им, однако, успешно скрываться от карающего ордена, Сынов Залмара, занимающихся как раз таки их поисками на протяжении уже несколько веков, между прочим.
– Так, получается, основная цель этих общинников все же состоит именно в захвате власти? – неуверенно спросила девушка.
– Они наивно хотят повернуть время вспять: выгнать любых чужаков из страны, разрушить языческий храм, заставить людей почитать каждый завет священной книги и тому подобное. В этих стремлениях они расходятся с политическим курсом правительства не первое столетие, поэтому да, свержение власти им необходимо. Ходят слухи, что Светочу давно уже оказывают поддержку влиятельные фигуры из знати, которым надоела тысячелетняя тирания Пророков.
– Но неужели эти богатые спонсоры и благодетели не понимают, что на место Владыки тогда придет куда более радикальное правительство, фанатики? И в сложившихся условиях начнется война не только с империей, но даже с Ровалтией и, может быть, королевством Тхен.
Ашарх с легкой улыбкой кивнул, поддерживая спутницу. Она видела саму суть проблемы.
– Понимают. Но им не приходится выбирать. Светоч – единственная существующая оппозиция.
– Действительно? – изумилась Лантея.
– В стране больше нет организаций, которые так открыто и безбоязненно выступают против действующей власти, – протянул профессор, переплетая растрепавшуюся косу.
– Я так понимаю, что ты затеял этот разговор не только для того, чтобы просветить меня. Мы сейчас находимся в городе Светоча, да? – спросила девушка, заранее предчувствуя, каким будет ответ ее собеседника.
– Как видишь, потрясающее везение преследует нас с самого Италана, – не скрывая иронии в голосе, заметил преподаватель. – Сыны Залмара столько лет пытаются выяснить, где скрывается Светоч и его руководство, а мы без особых усилий разыскали их подразделение. Я бы даже сказал, управились за два дня. Но кто же мог подумать, что они решат обосноваться в бесплодных горах, давно уже ставших нейтральной территорией.
– И ты уверен, что это Светоч?
– Абсолютно. Думаю, ты и сама заметила, что здесь все без исключения носят белые туники. Только эти фанатики одеваются в белое постоянно, как символ чистоты их веры. Да и само их поведение, вкупе с аскетичным образом жизни, говорят о том, что мы попали в общину.
Ашарх и Лантея обменялись тоскливыми взглядами. Хетай-ра хотела спросить что-то еще, но ее внимание привлек громкий разговор тюремщиков, давно уже отвлекшихся от наблюдения за перешептывавшимися пленниками. Они сидели, низко склонившись к масляной лампе и что-то яростно обсуждали на повышенных тонах.
– Это все брехня!
– Ты надумываешь. Он Модди всегда наказывал за отлучки, – возразил немолодой воин.
– Никого он еще не приговаривал к двадцати ударам солеными розгами. Караулы были, карцер, пяток ударов, но не двадцать… И главное, что сам Карлай не любитель ведь розги в руки брать, а тут лично выпорол. Да еще и молиться Модди заставил, и, если бы тот молитву не прерывал воплями своими, то капитан, может, и помягче бы порол. Хотя все одно – злой был, как собака, аж пятнами пошел. А у Модди теперь вместо спины – окровавленное решето, мясо пластами сходит… И, я тебе говорю, это точно из-за того письма.
– Да с чего ты взял?
– Днем сегодня, когда почту доставили, на нем лица не было! Побледнел, как мертвец, а потом так гаркнул от гнева, что стены задрожали. Даже комендант голову втянул.
– Может, почудилось тебе, Колид? Он мужик-то обычно сдержанный да смиренный, все по совести и закону божьему делает, даже наказывает. Я его только таким последние лет восемь и помню.
Бородач достал из своих поясных сумок небольшую карманную книгу и горсть сухарей, которыми поделился с напарником.
– Вот это дело! А то Карлай даже на кухню сходить не дал… зараза, – протянул арбалетчик, кивнув в знак благодарности и принимая скромное угощение. – Я сам письмо не читал, но мне Ватури рассказал, что там. Он с капитаном был тогда у коменданта и сам лично все слышал до последней строчки.
– Ну, и?..
– С восточной части хребта, из крепости Кулхарак, пришли нехорошие для нас новости. Комендант Ноэль впервые за три года тишины птицу прислал. И вот так оно всегда и бывает: пишут или чтобы позлорадствовать над бедами соседей, или когда у самих уже все так дурно, что ничего иного больше не остается.
– И что там у них?
– С подножия, из Билгины, разведка принесла свежие слухи. Все там только и щебечут о том, что идущая с севера ифритская армия пересекла границу пустынь Асвен и движется вдоль хребта, в западном направлении, – растягивая слова, сообщил Колид своему собеседнику, ожидая его реакции.
– Какая там армия! Это же расформированный гарнизон Нертуса, их там тысячи три, не больше.
– Из центральных округов империи перебросили еще пять тысяч солдат, и в Кодуруме уже стоял полк тяжеловооруженной пехоты. Про их псовую кавалерию ничего не слышно, но в округ Гри Мато вполне могли перегнать сотню-другую под шумок. А это, согласись, посерьезнее уже будет.
– И то верно. Вот только, куда они ведут это войско? – глухо спросил Исандир, грызя сухарь. – Если Билгина и Эбетовая пустошь остались позади.
– Похоже, имперцы сильно углубляться в пески и не намереваются. Да и по пустыням долго с такой армией никто бродить не станет в здравом уме, я так считаю. Значит, их цель находится где-то в горах и идти до нее не больше недели – иначе все передохнут от голода и жажды…
– Что-то у меня дурное предчувствие… Уж не собираются ли они перейти Мавларский хребет, а?
– Думаешь, ищут этот перевал? Самое узкое место?..
– С южных границ у Залмар-Афи хребет – это единственная защита. Если здесь через горы перебраться, то потом по Улге до столицы можно доплыть за считанные дни.
– Зараза! Выходит, они прямо через нашу крепость пойдут, если это все правда?
Арбалетчик побледнел от предположений собеседника.
– Вот потому капитан и был так зол…
Ашарх и Лантея переглянулись. Неожиданные новости об имперцах не прибавляли оптимизма. Конечно, нельзя было с точностью утверждать, что слухи правдивы, а догадки двух общинников чрезмерно не приукрашены страхами. Но все же профессор был откровенно взволнован:
– Нам стоит быстрее убираться из Аритхола. Если ифриты действительно вздумали переходить хребет, то нужно бежать как можно дальше от перевала, пока они здесь не объявились.
– Может, комендант крепости завтра выслушает нас и все же отпустит? Сочиним убедительную легенду, – с надеждой прошептала хетай-ра. – Если они такие богобоязненные верующие, как ты мне их описал, то на этом можно сыграть…
– Боюсь, все не так просто, как ты думаешь. Мы уже обнаружили их логово, что моментально ставит под угрозу наши жизни. К тому же, они, кажется, уверены, что мы какие-то разведчики, которые залезли в горы лишь для того, чтобы разнюхать месторасположение общины, а опровергнуть это заявление будет достаточно трудно… Но, что хуже, если они хотя бы на мгновение усомнятся в твоем происхождении, заметят нечеловеческий акцент или магию, то убьют тебя без раздумий. Все чужаки для них – язычники, а язычникам – только смерть.
– Это значит, что мы в полной заднице по всем пунктам?
– Пока что именно так все и выглядит. Остается лишь надеяться, что этот самый комендант не окажется придурковатым негодяем, наделенным властью сверх меры! – чуть повысил голос Аш.
Сидящий за столом арбалетчик Колид сразу же гневно застучал кулаком по деревянной лавке.
– Эй, вы там! Чего расшумелись? Или шепчитесь себе дальше в углу, как крысы, или я вас сейчас раскину по разным камерам!
– Извините, – сокрушенно пробормотала Лантея в сторону тюремщиков. Они, кажется, не расслышали, что произнесла девушка, и продолжали сурово поглядывать в темный угол, где сидели шумные заключенные.
– Но думать и решать, что делать дальше, нам нужно именно сейчас, Тея, – едва слышно проговорил на ухо собеседнице Ашарх, придвигаясь к ней ближе. – Не факт, что нам еще предоставят шанс более-менее спокойно поговорить.
– Тьма… Все так сложно…
– Не время впадать в отчаяние. У нас есть еще шансы выйти сухими из этой заварушки.
– У тебя есть какие-то дельные идеи? Потому что у меня, например, ни одной.
– У меня есть один план, но он слишком сумбурный и ненадежный. Однако иных вариантов я пока не вижу.
– И?..
– Боюсь, рассказать тебе о нем я не смогу. Иначе я не добьюсь нужного эффекта, – виновато пробормотал Ашарх и протянул девушке раскрытую ладонь. – Скажи, Тея, ты сумеешь мне довериться?
Она помедлила всего пару секунд, прежде чем ответить и вложить свою кисть в руку мужчины:
– Если пообещаешь не завести нас в еще более глубокое болото, то доверюсь.
– Не обещаю. Но попытаюсь сделать так, чтобы из крепости нас выпустили.
Такой ответ Лантею не устроил, однако, выбора у нее действительно совсем не было, а профессор казался таким уверенным в собственных силах, что не дать его плану шанс просто было нельзя. К сожалению, добиться конкретики от Ашарха хетай-ра не смогла: он ни единого слова не сообщил о своей гениальной идее, и лишь просил верить ему безоговорочно. Хотя, по мнению девушки, строить какие-то предположения, не догадываясь о намерениях общинников, было еще как минимум рано.
Мужчина придерживался иного мнения. Судя по его сосредоточенному виду, он не ждал от Светоча ничего хорошего и готовился к обороне еще задолго до того, как крепость его неопровержимых аргументов и доводов начнут осаждать провокационными вопросами. Пара почти четверть часа шепотом продумывала легенду, которую они собирались поведать утром коменданту, непременно поинтересовавшемуся бы, как они оказались так высоко в горах. Конечно же, о происхождении Лантеи никто не должен был узнать, как и о том, что оба путника являлись преступниками, преследуемыми по всей стране, поэтому было решено сочинить нечто отдаленно напоминавшее правду, что можно было бы доказать при необходимости. Для этого Аш даже вспомнил о своем металлическом значке преподавателя и вновь прикрепил его на рубаху, отыскав в карманах. Хорошо, что хетай-ра уговорила спутника в свое время не выкидывать излишне примечательную безделушку в придорожные кусты, иначе теперь профессору пришлось бы туго.
Ближе к полуночи арбалетчик Колид все же не выдержал и, несмотря на приказ своего командира, бесшумно отлучился на кухню, не желая целую ночь провести голодным, тем более что скромный запас сухарей давно закончился. Этим и воспользовался Ашарх, который давно уже ожидал чего-то подобного и лишь молча сидел в темноте камеры, наблюдая за тюремщиками.
– Эфенди!
Он вплотную подошел к решетке, привлекая внимание оставшегося в одиночестве Исандира, который взглядом гипнотизировал масляную лампу на столе:
– Эфенди! Мне так неловко просить…
– Не болтай и сиди смирно, – грубо ответил немолодой воин. – Не велено с вами беседы вести.
– Я все понимаю! Но верующему не должно ложиться спать без чтения священной книги!
– Верующему – да. А к тебе это как относится, пес Пророка?
– «Залмар – мой единственный истинный бог», – дословно процитировал профессор первую строку священной книги. – Я почитаю его Заветы и лишь хочу провести вечер как подобает простому божьему человеку, чтящему смирение и законы Залмара, – за чтением книги.
– Ну сиди и читай тогда. Что тебе от меня-то надо?
Исандир резко развернулся лицом к собеседнику, нахмурив кустистые брови. Он явно не верил услышанному и все ждал обмана.
– Видите ли, эфенди, мой экземпляр Заветов остался где-то в горном ущелье, выпал в темноте, когда ваш отряд пленил нас, – проговорил Ашарх и заискивающе улыбнулся. – Можно ли одолжить вашу книгу? Всего на один вечер. Я же не прошу ничего запретного.
Общинник явно замялся, он переводил взгляд с карманного экземпляра Заветов, лежавшего перед ним на столе, на робко улыбавшегося пленника, протягивавшего руку сквозь решетку.
– Ну ладно. Ничего же дурного в этом нет, правда, – негромко проворчал себе под нос Исандир, поднимаясь на ноги и передавая книгу профессору. – В конце концов, Залмар покарает тебя, если ты меня как-то провел.
Ашарх внутренне ликовал, но на его лице не отразилось ничего, кроме вежливой благодарности. Бородатый воин проводил пленника задумчивым изучающим взглядом, а после вернулся за стол. Он явно чувствовал какую-то фальшь в просьбе узника, однако, никак не мог понять, какую выгоду от книги мог получить этот подозрительный профессор. Как, впрочем, и Лантея. На ее вопросительный взгляд Аш лишь лукаво улыбнулся, удобнее усаживаясь на полу, так, чтобы свет от масляной лампы попадал на страницы священной книги, а после углубился в чтение. И все последующие часы мужчина так ни разу и не оторвался от Заветов. Девушка ждала до середины ночи, когда же ее спутник прервется, но этого так и не произошло. Спать Лантея легла в тревоге.
Невозмутимый, как скала посреди бушующего океана, капитан Карлай пришел будить заключенных очень рано, едва где-то за пределами крепости начали рвать глотки петухи. Волосы смуглокожего общинника были тщательным образом прибраны и заплетены в черные косички, а лицо то ли лучилось холодным самодовольством, то ли просто свежо выглядело после крепкого сна. Без своего промокшего плаща, испачканного в грязи, и синего гамбезона Карлай в белоснежной тунике больше походил на мраморную скульптуру, чем на живого человека. Особенно сходство усиливала его привычка истинного охотника, выслеживавшего свою добычу, – умение замирать на месте без движения во время бесед или просто в ожидании чего-либо. Со стороны это выглядело странно и немного жутко. Хотя после всего, что Лантея и Аш услышали о капитане и его характере вечером, эта причуда по сравнению во всем остальным уже не казалась такой пугающей.
Исандир и Колид бодрствовали, хотя вид у них был до крайности измотанным из-за бессонной ночи в холодной сырой темнице. Как, впрочем, и у Аша, который несколько долгих часов провел в обнимку с Заветами и совершенно не выспался, озабоченный более важными проблемами.
– Вижу, это краткосрочное заключение уже пошло вам на пользу.
Капитан приподнял брови, оглядывая молчаливых помятых узников.
– Вы присмирели.
Профессор, не рискуя вступать в пустые дебаты с таким серьезным противником, у которого на поясе было оружие, а за спиной – минимум два воина и целый фургон власти, лишь тихо хмыкнул себе под нос.
– Надеюсь, у коменданта вы будете вести себя так же разумно и спокойно. Иначе все наше с вами дальнейшее краткое общение будет протекать в совершенно иной форме.
Пленникам опять связали руки, на сей раз затянув узлы гораздо крепче. Капитан настороженно наблюдал за процессом, контролируя все с патологической подозрительностью. Он вместе с Исандиром и Колидом выпроводил заключенных из темницы и повел их на верхние этажи крепости, не отнимая ладони от рукояти своего палаша, висевшего в ножнах на бедре.
В узких каменных коридорах стало гораздо светлее, и теперь можно было полноценно рассмотреть все внутреннее наполнение крепости, которое оказалось до скудности простым. Пустующие залы встречались на каждом шагу, все они были проникнуты духом заброшенности. Выхоложенные сырые стены, покрытые каплями влаги и мхом, понемногу рассыпались в пыль от времени, зияя крупными дырами и провалами. Кое-где лестницы стерлись до такого состояния, что края их ступеней стали округлыми, а камень, будто мягкая глина, промялся.
Совсем нечасто можно было увидеть обжитую комнату, где чаще всего не было даже двери. Редкая мебель, разбросанные по полу козлиные шкуры и выцветшие растянутые гобелены – вот и вся внутренняя обстановка залов крепости. На пути у процессии пленников и конвоиров иногда встречались обитатели этого неприглядного места: хмурые воины, вытягивавшиеся в струну при виде капитана, и смирные женщины, в полном молчании хозяйничавшие в коридорах, не поднимая глаз. Но вся крепость явно была пронизана какой-то беспокойной суетливостью, словно общинники к чему-то готовились и скорее стремились доделать все дела, вымести пыль и навести порядок.
Наконец Карлай остановился рядом с высокой стрельчатой аркой, ведущей в одно из помещений, откуда доносился чей-то рассерженный голос. Капитан бросил на пленников холодный предупреждающий взгляд, означавший, видимо, что любое неверное движение или слово с их стороны приведет к серьезным последствиям, а после уверенно зашел в комнату. Исандир сразу же ощутимо толкнул профессора в плечо, вынуждая последовать за смуглокожим командиром в помещение.
Это оказался достаточно большой, но совершенно пустой зал, где рядом с одиноким узким окном, слабо пропускавшим свет через запыленную слюду, стоял единственный крупный предмет мебели – заваленный бумагами стол из темной древесины. На каменном полу, прямо на шкурах валялись раскрытые книги и свитки, многие из которых были изорваны и растоптаны. В дальнем углу комнаты виднелась широкая лавка, а на ней небрежно было брошено смятое шерстяное покрывало и тонкая засаленная подушка.
За столом восседал немолодой мужчина в обыкновенной для Светоча белой тунике из грубой ткани. На его плечах лежала меховая короткая накидка, скрепленная под горлом серебряной металлической фибулой с драгоценными камнями. Помимо этой детали в его одеянии больше не чувствовалось никакой роскоши, но и без нее любому, вошедшему в залу, сразу было ясно, что за столом сидел комендант крепости. Его звучный рассерженный голос было слышно по всему этажу, он отражался от стен, и, казалось, даже слюда в окнах мелодично позвякивала. Весь гнев был направлен против толпы стыдливо ссутулившихся общинников, стоявших посреди залы.
– Я не позволю вам испортить этот священный божий день! – брызгал слюной комендант крепости, крича на просителей, и стучал ладонью по столу. – Меня не интересуют ваши убогие оправдания!
– Но старейшина Саркоз!..
– До полудня стена храма должна быть восстановлена! И точка! Служба пройдет вовремя!
– Мы не справимся за шесть часов, – жалобно проговорил один из общинников, нервно сжимая в руках войлочный колпак. – Раствор попросту не успеет схватиться. А до окончания работ в храм нельзя пускать людей, это небезопасно.
– Тогда подумайте о том, что десятки ваших братьев и сестер окажутся лишены самого священного в году праздника исключительно из-за вашей нерасторопности!
– Но если бы у нас было больше времени…
– У вас есть шесть часов! Не тратьте их впустую, – посоветовал Саркоз, с противным скрипом отодвигая стул. – Иначе вся община узнает, по чьей вине не состоялся праздник Очищения, и мы будем вас судить по всей строгости божьего закона как бездельников и ослушников. А теперь прочь с моих глаз!..
Никто даже не подумал что-то возразить: тесно прижимаясь друг к другу, толпа общинников скорее покинула зал, на ходу надевая шапки на головы. Лица их были уставшими, но профессор не заметил ни гнева, ни отчаяния в глазах работников. Кажется, они и правда были намерены во чтобы то ни стало выполнить абсурдный приказ своего старейшины, то ли опасаясь наказания, то ли не желая предстать виновными перед собственными братьями и сестрами.
В гулком помещении на несколько секунд повисла благоговейная тишина, ничем не нарушаемая. Капитан, звонко стуча каблуками сапог по каменным плитам, приблизился к начальнику крепости и жестом подозвал двух своих воинов, ведущих связанных пленников.
– Карлай! Благостен Залмар! – воскликнул комендант, поднимаясь из-за стола. Судя по его хмурому лицу и сведенным к переносице бровям, он все еще обдумывал предыдущий разговор по поводу разрушившейся стены храма, но приход капитана несколько развеял эти беспокойные мысли – глаза Саркоза посветлели. – Кто это с тобой?
Старейшина был высоким мужчиной с отменной военной выправкой, из-за которой его плечи казались слишком широкими по сравнению с остальным телом. Он обладал волевым выбритым до блеска лицом, испещренным множеством глубоких темных морщин, больше походивших на высохшие каньоны, расчертившие всю его кожу. Первая седина уже выбелила отдельные борозды в хвосте смоляных волос, но крупные, обрамленные угольно-черными ресницами глаза еще горели внутренним огнем, хотя взгляд этот был до крайности тяжелым и угрюмым.
– Благостен Залмар! – четко выговорил Карлай, едва заметно кивнув в знак приветствия. – Вчера на ночном обходе мы задержали этих чужаков. Они стояли лагерем на северо-востоке от крепости, ближе к Шепчущей впадине, и утверждают, будто просто собирались перейти хребет. О крепости они ничего не слышали, по их же словам. Больше рядом никого не было – мои ребята половину ночи прочесывали округу вплоть до самого Шейнельского плато.
Исандир подтолкнул в спину пленников, вынуждая их сделать несколько шагов вперед и предстать перед комендантом. Саркоз немедленно обошел стол и приблизился к паре. На его лице отражалось недовольство, которое он даже не собирался скрывать. Мужчина достал из широкого рукава туники платок и привычным жестом промокнул высокий, с залысинами лоб, а после отер губы.
– Все это так не вовремя, Карлай, сам знаешь. Как будто нам сейчас не хватает других проблем, – посетовал комендант, складывая платок и убирая обратно.
– Старейшина, я опасаюсь, что эти чужаки – пешки карающего ордена. Насколько мне известно, недавно в Зинагар прибыл крупный отряд карателей Пророка, которые развернули там достаточно активную деятельность. Если им удалось поймать кого-нибудь из наших агентов, то след непременно приведет их сюда. А это могут быть высланные вперед разведчики.
– Ты давно получал письма от наших людей?
– Относительно недавно. Только… от Футо уже пару недель как нет известий.
– Даже так? Это нехорошо, – комендант крепости тяжело вздохнул и вернулся за стол, окидывая пленников подозрительным взглядом из-под кустистых бровей. – Отвечайте мне по существу. Кто вы, откуда, что здесь делали? И не дай Залмар я поймаю вас на вранье!
– Эфенди, уверяю вас, это все ошибка, – первым начал говорить Аш, держа в уме придуманную легенду. – Мое имя Сои Ашарх, я профессор археологии и истории древнего мира из столичной академии. Я весьма уважаемый человек. И все происходящее здесь – просто недоразумение.
– Вот как! – протянул Саркоз, барабаня пальцами по столу. – Профессор! Ха! Это даже не смешно. Неужели нельзя было выдумать что-нибудь позанятнее? Я дам тебе последнюю попытку, пес Пророка. Скажи правду или я разозлюсь. И тогда оправдываться ты будешь уже перед каменными привратниками Башни после смерти!
– Простите, но ваше недоверие оскорбительно, эфенди, – высокомерно процедил Ашарх, расправляя плечи и выпячивая грудь, где на одежде тускло блеснул металлический значок.
– Ну-ка…
Комендант перегнулся через горы бумаг, сложенных на столе, и внимательно вгляделся в нагрудный знак.
– Хм. Даже номер есть… Чтоб мне сфинкс башку оторвал!.. И что понадобилось столичному учителю в диких горах, позвольте поинтересоваться?
– Я собираю материалы для своей исследовательской работы на соискание степени заслуженного профессора археологии. Занимаюсь изучением цивилизации пустынных кочевников, знаете ли. Мой путь лежал через самый узкий перевал Мавларского хребта в пустыни Асвен, пока ваши люди не связали меня и мою спутницу и не приволокли сюда.
Саркоз откинулся на спинку стула, заливаясь гортанным смехом. Он так неистово хохотал, что Ашарх даже засомневался на мгновение в своем продуманном плане.
– Карлай, ты это слышал? Пустынные кочевники! Ох, не могу!
Комендант отер платком покрасневшее от смеха лицо и через пару мгновений продолжил уже совершенно серьезным тоном, словно по мановению руки изменив настроение:
– Прямо сейчас где-то люди воюют, проливают кровь за свое отечество, бога и семью. Кто-то на коленях умирает от страшного голода и нищеты только потому, что весь его урожай погиб из-за засухи или его сожрала саранча. Другие всю жизнь трудятся в поте лица с утра и до самой ночи, чтобы прокормить всех своих детишек и немощных родителей… А вы получаете казенные деньги за то, что ищете сказочных существ?..
Ашарх не нашелся, что сказать Саркозу. Старейшина тем временем, так и не дождавшись ответа, потянулся к глиняному блюдцу, стоявшему на самом краю заваленного бумагами стола. В тарелке горкой лежали зеленые мясистые листья, в которых профессор с внутренним содроганием узнал растительный наркотик – зох. Аш достаточно слышал о нем и его свойствах в академии: во времена его обучения многие студенты пробовали эту отраву, желая на краткое время овладеть силой, недоступной им в обычной жизни.
