Софья Сергеевна Маркелова
Правитель Пустоты. Карающий орден
– Чем их так привлекли ножи? Я не понимаю. Мне с детства внушали, что горные твари очень агрессивны и не побоятся напасть даже на группу путников. А из-за недостатка пищи в сухих скальных районах им приходится набрасываться на все живое, забыв об осторожности.
Странники вернулись к водопаду, где все и началось. Дальше выбор пути был достаточно небогатым, поскольку высота склонов в этой местности не позволяла легко забраться наверх, хоть у Лантеи и Ашарха не было недостатка в крепких веревках, которыми можно было бы обвязаться. Но этот сложный и опасный вариант подъема они хотели оставить на потом. А пока что было решено направиться в одно из ответвлений каньона, где раньше, судя по всему, располагалось старое речное русло. Теперь лишь высохшие клубки водорослей и гладкие круглые валуны под ногами напоминали о том, что когда-то в этом месте текла вода.
– Знаешь, у меня сложилось такое впечатление, что они здесь не голодают, – задумчиво проговорила девушка.
– Ты про то тело в гнезде? Кажется, ты сказала, что оно еще даже не успело разложиться. Значит, твари убили того человека совсем недавно, и, видимо, были еще сыты.
– У них в гнезде было множество костей. И помимо козьих черепов там и человеческих было предостаточно. Эти птички часто лакомятся добычей, потому мы с тобой их и не заинтересовали. А вот мои блестящие на солнце стеклянные ножи явно привлекли их внимание. Думаю, у них сорочьи повадки – таскать все, что красиво переливается. Я заметила пару гвоздей, стекляшек и даже какие-то монетки в гнезде. Жаль не успела лучше разглядеть… Получается, что в свободное от поисков пропитания времени они заняты тем, что ищут блестящие безделушки.
– Откуда столько человеческих жертв? – непонимающе пробормотал профессор и отер лоб от пота. – Вряд ли бы они стали далеко улетать от гнезда для поисков пищи. То есть к подножию хребта им спускаться нет смысла, это слишком высоко. А где они отыскали людей здесь?..
– Либо в этих горах твари истребили всех пастухов, либо же их ареал охоты гораздо обширнее, чем ты предполагаешь, – подвела итог Лантея.
– Либо же мы чего-то не знаем о Мавларском хребте.
Вскоре старое высохшее русло привело путников к обширному каменистому оврагу, на месте которого явно раньше было естественное водохранилище или небольшое озеро. Невысокие берега осыпались и растрескались, а с одного края и вовсе лежала груда расколовшихся валунов. Судя по следам, во время обвала от ближайшего склона откололся массивный кусок, который и упал в пересохший овраг. По нему хетай-ра и преподаватель забрались ближе к частоколу скал и немного вернулись обратно, надеясь вновь выйти в пресловутой реке и оказаться уже на вершине водопада. Но на их пути оказалась широкая расщелина, через которую не было никакой возможности перебраться.
В итоге от идеи двигаться вдоль реки странникам пришлось отказаться. Теперь им необходимо было самостоятельно выбирать путь, ориентируясь только на положение солнца и стараясь искать пологие подъемы. До вершины хребта, по ощущениям, оставалось совсем немного, поскольку на редких выступах разглядеть долину становилось уже практически невозможно. Склоны всюду были сухими и голыми, и только теплый ветер свистел между каменными лабиринтами, вздымая пыль.
Ноги гудели от усталости не только у профессора, даже Лантея иногда массировала себе лодыжки и страдальчески морщилась. Свою голову она так и не позволила осмотреть и перевязать, опасаясь, что во время привала к ним могли наведаться мстительные твари и застать врасплох. А солнце все продолжало неумолимо нагревать горы, раскаляя камни и прожигая все живое своими лучами. К счастью, через несколько часов после смены маршрута на небо неожиданно набежали небольшие тучи. И хоть видимость значительно ухудшилась, но зато спала жара. Рваные серые облака только лениво ползали над головами путешественников, не собираясь изливать на них прохладную влагу, а ближе к заходу солнца и вовсе практически развеялись, позволив насладиться ярко-красным закатом, расчерченным лиловыми полосами облачного марева.
– Послушай, Тея. За половину дня мы так больше и не видели этих тварей.
– И что?
– Так, может, уже пора сбавить темп и расположиться, наконец, на ночлег? – устало намекнул Аш.
Последние полчаса он плелся следом за своей спутницей медленно и неохотно, проклиная свои неудобные сапоги, превратившие его ноги в кровавое месиво. Отдых был ему жизненно необходим, да и пустой желудок безостановочно сводило от голода.
– Ты так думаешь?
Девушка в который раз огляделась по сторонам и особенно внимательно присмотрелась к небу. Но в округе действительно было поразительно спокойно.
– О, не заставляй меня просить и жаловаться, как какую-то благородную изнеженную девицу!
– Ладно-ладно. Сейчас подыщем место для стоянки. Только не ной.
На этом участке пути в скальной породе повсюду было множество разломов и трещин, настолько крупных, что, казалось, они пронзали горы насквозь и уходили далеко вниз, врезаясь в камень и разрушая его. Но встречались и неширокие ущелья, которые на несколько десятков метров вдавались вглубь склонов, давая при этом замечательное место для укрытия. В одной из подобных расселин обосновались и уставшие путники. Пусть там было достаточно узко, но это точно защитило бы от неожиданного нападения тварей – они бы просто не смогли развернуть крылья в ущелье. Да и ветер практически не дул в разлом.
Разложив на каменистой поверхности шерстяные одеяла и с комфортом обустроившись на новом месте, Аш всячески принялся убеждать свою спутницу развести огонь.
– Ты видишь здесь хотя бы одно дерево? – издевательски спросила Лантея, которая занималась тем, что ощупывала сходившиеся практически над самой головой стены расщелины, пытаясь понять, насколько велика вероятность, что камень посыпался бы ночью на путников.
– В округе можно поискать. Да и я помню, что мы проходили мимо какого-то высохшего куста совсем недавно, – упорствовал профессор, скрестив руки на груди.
– Воду в котле все равно не разогреть на маленьком костерке. Давай уж не будем привередничать и поедим что-то, что не надо готовить. Вроде, у нас еще оставалась копченая колбаса в твоем мешке, – лениво отозвалась хетай-ра.
– Ну уж нет. Давай разведем огонь, пусть хоть какой-нибудь. Я не могу больше питаться какими-то кусками и сухарями. Даже если кашу не сварим, то хотя бы поджарим что-нибудь!
Все же упорство Ашарха сыграло решающую роль, и девушка, закатив глаза, согласилась помочь собеседнику в поисках топлива для костра. На это ушел почти целый час, пока совсем не стемнело, что ничего уже не было видно под ногами. А собрали-то лишь одну вязанку: сухие корни, тот самый жухлый куст и еще несколько пучков желтой травы и лишайника. Этого едва хватило, чтобы развести огонь, но зажарить кусочки колбасы и порезанную на ломтики картофелину странникам все же удалось.
После ужина профессор занялся тем, что обработал ссадину на голове Лантеи. Слипшиеся в запекшейся крови волосы спутались и попали в ранку. Промыв место водой, Аш осторожно очистил пряди, осмотрел воспаленные и опухшие края царапины, а после бережно наложил повязку. Пусть она и получилась крайне неумелой и кривой, но зато мужчина был теперь спокоен. Ссадина и правда выглядела не особенно страшно.
– Говоришь, она длинная? – спросила хетай-ра, щупая рукой компресс у себя за ухом и морщась.
– Да, но чистая и уже начинает подживать. Спи аккуратно.
Преподаватель неторопливо завязал узел на краях повязки, сделанной из чистого полотна и критическим взглядом окинул свою работу.
– Удивительно, что крови было так много, а я почти не почувствовала эту рану. И сейчас она болит совсем немного.
– Просто на голове всегда сильно кровят ссадины, – Аш улыбнулся. – Все скоро заживет.
Девушка улыбнулась в ответ, тронутая искренней заботой о себе. В ее глазах появилась мягкость.
Вечер незаметно превратился в непроницаемую темную ночь, а на головы путникам стал крапать мелкий холодный дождик. И даже несмотря на то, что расщелина казалась весьма узкой, особенно наверху, капли проникали в укрытие пары, а и без того слабый костер мгновенно погас, оставив Аша и Лантею в кромешном мраке. Постепенно ненастье усиливалось, и с небес уже лился настоящий ливень, холодный и шумный. Ветер завывал за пределами ущелья, но, к счастью, внутрь он совершенно не попадал. Завернувшись в одеяла и сев поближе друг к другу у одной из стен, покорители Мавларского хребта тихо беседовали: профессор по памяти пересказывал баллады мастера-гусляра Самвела, а хетай-ра забавлялась и пыталась их напеть.
Прошел почти час, дождь даже не собирался заканчиваться, напротив, усилившись в разы, а путников уже стало клонить в сон. Они попеременно дремали, склонив головы на грудь, пока встревоженная Лантея неожиданно не разбудила профессора негромким шепотом:
– Мне кажется, я слышу какие-то голоса неподалеку.
Аш не на шутку испугался от подобного заявления. Учитывая, что они сидели в кромешной темноте посреди каменной расщелины на самой вершине хребта, где не было никого живого, кроме стай горных тварей, подобные слова звучали как минимум пугающе. Преподаватель старательно прислушался, но не различил ничего, кроме завываний ветра и шума дождя.
– Мужчины. Не меньше трех. Они совсем рядом, переговариваются, – продолжала шептать девушка. – Дерьмо. Они прямо у входа в наше ущелье…
– Вряд ли это случайно забредшие сюда пастухи, – бросил напряженный, как струна, профессор, освобождаясь из одеяла. – Таких совпадений не бывает.
– Если нападут, я не отобьюсь, – предупредила Лантея, которая уже поднялась на ноги и ощупывала свои карманы и пояс. – Их много, они вооружены. А песка у меня совсем нет. На одно заклинание.
Бледное лицо хетай-ра исказила гримаса отчаяния. Ее руки бессознательно сжимали рукояти кинжалов на поясе, но Ашарх впервые ощутил, как заколебалась уверенность девушки в собственных силах. Магия была ее смертоносным орудием, но без песка любые пассы и слова становились бесполезными. А рассчитывать на одно холодное оружие она все же не любила.
– Прости, я не справлюсь с ними, – только и успела сказать Лантея, когда сквозь плотную завесу дождя на выходе из ущелья показались темные силуэты людей.
Хетай-ра медленно вытащила кинжалы из ножен, намереваясь как можно дороже продать свою жизнь, но ее внезапно остановил чей-то звонкий голос.
– Опустите оружие, во имя Залмара, и выйдите наружу! Тогда никто не пострадает!
Путники даже не пошевелились, пытаясь разглядеть в темноте, кто были эти незнакомцы.
– Выходите! Иначе через три секунды арбалетные болты прошьют эту расщелину насквозь! – куда громче выкрикнул человек на входе. – Раз!..
Послышался звук взводимой тетивы нескольких арбалетов.
– Два!..
– Мы выходим! – робко откликнулся профессор, не желая стать мишенью для стрелков. Лантея недовольно дернула его за рукав, но, очевидно, у нее и самой не было идей получше, поэтому она двинулась следом, не опуская оружие.
Медленно и без резких движений застигнутая врасплох пара покинула узкий каменный проход и оказалась под проливным дождем. Перед ущельем полукругом стояли семь темных фигур в промокших до нитки черных плащах. В ночном мраке под капюшонами невозможно было разглядеть их лица, но зато обнаженные короткие гладиусы и три взведенных арбалета, направленные точно на путешественников, очень красноречиво заявляли о недружелюбных намерениях воинов.
От семерки отделилась одна фигура и сделала несколько шагов вперед. Человек, идущий к замершей паре, очевидно, не привык прятаться за спинами других и совершенно не опасался подлой атаки. В какой-то момент Ашарх заметил, что под плащом воина мелькнули белые одежды, испачканные в грязи, поверх которых был надет длинный, до колен, синий гамбезон.
– Кто вы такие? Что вам надо? – выкрикнула Лантея, явно растерявшая все хладнокровие.
– Вы забрели на наши земли. Поэтому спрашивать должны мы, – мгновенно отреагировал все тот же человек, уже подошедший к паре на расстояние одного удара. Капли дождя стекали по его обнаженному палашу. Капюшон частично скрывал лицо воина, но профессор обратил внимание, что это был смуглый мужчина, на одной щеке которого виднелось крупное родимое пятно, пересекавшее часть носа и губы.
– Отдайте оружие, не сопротивляйтесь. Тогда мы не причиним вам вреда, – повторил человек, настойчиво протягивая вперед раскрытую ладонь в перчатке. Он явно командовал остальными, фигуры за его спиной не двигались, ожидая приказа и готовые мгновенно атаковать.
– Почему мы должны вам верить? – процедил преподаватель, не сводя глаз со своего собеседника. Ему чудом удалось придать своему голосу твердость и унять дрожь.
– Как будто у вас есть выбор.
Лантея неожиданно выставила перед собой кинжалы, чем заставила напрячься не только шестерых воинов во главе с предводителем, но и самого профессора. Однако девушка сразу же вложила оружие в протянутую ладонь командира. Ашарх понял, что шансы на победу только что свелись к нулю. Он послушно поднял руки, демонстрируя, что они пусты. Неприятная ухмылка появилась на лице человека с родимым пятном, когда он кивнул своим людям, приказывая обыскать пару.
Путникам связали руки за спиной и приставили к каменной глыбе. Грубыми движениями молчаливые воины, неясно что делавшие ночью в горах, тщательно обследовали одежду пленников. У Лантеи с пояса сняли все ее метательные ножи, а несколько бойцов даже забрали из ущелья сумки путешественников, но вот одеяла так и остались лежать у склона, затерявшись в темноте. Предводитель ни на мгновение не спускал глаз с пары, поглаживая свой подбородок затянутой в перчатку рукой, он внимательно изучал лица и одежду узников, не желая никак прояснять происходившее. Любые вопросы Аша и Лантеи сразу же обрывались несильными, но ощутимыми ударами в живот, от которых ситуация не становилась понятнее, зато любопытство мгновенно испарялось.
Вскоре вся группа куда-то выдвинулась, окружив двоих пленников плотным кольцом. Никто ничего не говорил, словно объяснения были излишни. Они долго шли в полном мраке: воины легко находили путь в горах, явно не первый раз лазая по этим камням и резкими тычками направляя хетай-ра и преподавателя в нужную сторону. Постепенно процессия поднималась все выше в горы, пока неожиданно из темноты не появилась узкая тропа, посыпанная белым песком, которую хорошо было видно невооруженным взглядом.
Ашарх кусал губы. Его терзали смутные сомнения, но оформить их в единую здравую мысль ему еще не удавалось. Он заметил, что белая одежда выглядывала из-под плаща не у одного командира: все воины были одеты в длинные туники светлого цвета, намокшие под дождем и испачканные в слякоти. Неуместные наряды для вечерней прогулки по горам.
Подъем продолжался недолго, куда больше времени у группы ушло на однообразное петляние по тропе, которая змеей извивалась между скалами и постоянно меняла направление. Но сопровождающие явно ускорились: они уверенно и быстро шагали вперед, звонко стуча каблуками сапог по каменистой почве, пока из-за очередного склона вдруг не показались строения. На мгновение Ашарх даже замер, изумленный увиденным до глубины души, но его сразу же грубо толкнули вперед, не позволяя останавливаться.
Древний каменный город, раскинувшийся на вершине горного кряжа, неожиданно выступил из густой темноты, лукаво подмигивая ошеломленным путникам сотнями светящихся окон.
Глава девятая.
Праздник Очищения под сводами древнего храма
Стороннее финансирование Светоча бесспорно, но отследить его источники практически не представляется возможным. Ходят слухи, что в этом замешан рыцарь-хранитель ордена Белой Цапли Аз Вайлисс из озерного региона, но прямых доказательств не имеется.
Тайное донесение для Пророка Бога Ской Гервасиуса
Несколько тысячелетий назад, когда многие государства на материке еще только формировались и кротко следовали заветам своих могущественных божественных создателей, человеческие земли назывались совсем по-другому – Мизган, что переводилось со старого дореформенного языка как «Долина». Непроходимые леса и обширные луга, чередовавшиеся с засушливыми степями, раскинулись на многие сотни километров между двумя нагорьями – это был сладкий кусок земель. В те времена он был заселен лишь разрозненными племенами и кланами людей, довольствовавшимися повсеместным патриархатом и рабовладельческим строем. Ведя беспрерывные войны не только друг с другом, но и с соседними государствами за территории и рабов, человечество тогда объединяла лишь исповедуемая религия – поклонение Залмару, пусть в каждом краю долины бога чтили по-своему.
На востоке границы Мизгана обрывались на реке Улге: в земли воинственных ифритов, подчинивших себе пламя, мало кто отваживался вторгаться. Зато люди активно заселяли южные горы, используя природную преграду как неприступную укрепленную точку на границе с безжизненными пустынями. Край золотистого песка пугал многих, по большей части из-за того, что никто не знал наверняка, кончались ли где-нибудь эти бесплодные земли. За смертоносными барханами, скрывавшими в своем нутре зыбучие пески и другие опасности, вполне могли лежать территории иных рас и народов.
Но множество столетий бессмысленного выживания в этой области все же заставили людей покинуть горы, бросив возведенные крепости и навсегда запечатав узкие перевалы. Пусть со стороны пустынь так и не последовало никакой угрозы, но далеко не все верили, что пески никем не заселены – это предположение в свое время породило огромное количество легенд и домыслов. Люди из южных гор ушли вглубь долины, присоединившись к объединению земель, проходившему под контролем народного избранника Цеодина Дунна, ставшего впоследствии первым монархом королевства Мизган и основавшего Дуннскую династию королей.
Позже, спустя полторы сотни лет, монаршая власть была признана несовершенной и противной богу, и после Пламенного восстания, резни и кровопролитий, к власти пришел первый Пророк Бога – Коф Галеран, положивший начало существованию Залмар-Афи, теократии, целиком и полностью построенной на идее передачи абсолютной власти в руки духовенства.
И из-за внутриполитических игрищ никому не было дело до массивных каменных крепостей, молчаливыми гигантами замерших на южной границе страны. Через несколько веков, когда о них вспомнили, то укрепления давно пришли в негодный вид: сильные ветра выдули горную породу, обрушили стены, а все дороги оказались погребены под обвалами. Восстановление крепостей требовало немалых средств и сил, а угрозы со стороны пустыней Асвен все еще не предвиделось, поэтому люди предпочли забыть об этой странице собственной истории.
Но древние каменные поселения на Мавларском хребте все еще продолжали стоять, даже заброшенные они ждали, что их создатели однажды возвратятся в горы, чтобы вернуть власть над южными скалами себе. И они дождались этого.
Город выглядел не просто старым: казалось, будто он появился на этом месте еще в те времена, когда боги создавали из камня горный рельеф и случайно вылепили на скалистой вершине приземистую толстостенную крепость, рассыпав вокруг нее десятки строений поменьше. Многие дома и нежилые здания давно разрушились, раскрошились практически до самой пыли, а другие лишь заросли сорняками и лишайником до самых крыш, настойчиво противостоя эрозии. Здесь практически все было сделано из камня: истертые сотнями ног мостовые, поднимавшиеся все выше и выше, лабиринты пересекавшихся лестниц, тянущихся по склонам и соединявших переулки друг с другом, невысокие заборы и одноэтажные домики с потемневшей черепичной крышей. Некоторые здания были вырублены прямо в склонах или же отдельно лежавших массивных булыжниках, во много раз превышавших своей высотой человеческий рост. Твердую горную породу медленно выдувал порывистый ветер, который вовсю властвовал на вершине горного хребта, со свистом проносясь мимо узких тупиков, он яростно хлопал незапертыми ставнями и бился в двери. В крохотных окнах большинства домов горел слабый свечной свет и даже без фонарей в городе все хорошо можно было разглядеть.
Пленников под конвоем вели по узким вымощенным гладкими булыжниками улицам, которые были практически пусты в такой поздний час. Лишь иногда можно было заметить редких жителей, спешивших по своим делам даже несмотря на непрекращающийся ливень. И у всех них под намокшими от дождя плащами непременно были надеты белые одежды – длинные туники, подвязанные узорными поясами, испачканные из-за непогоды. Лантея в какой-то момент легко коснулась своего спутника плечом, привлекая его внимание.
– Кто эти люди? – прошептала хетай-ра.
– Не знаю точно, но у меня есть одно нехорошее предположение, – ответил Ашарх, едва заметно склоняя голову к девушке.
– Никаких разговоров! – сразу же обернулся командир, возглавлявший колонну.
Путникам пришлось умолкнуть, не желая вновь подставлять беззащитные животы под крепкие удары воинов. Вооруженные вымокшие до нитки мужчины и так напряженно и внимательно поглядывали в их сторону каждую минуту, опасаясь побега.
Из-за неровного горного рельефа город был разделен на несколько уровней, каскадом расположившихся вдоль обрывистого склона, поэтому некоторые улицы лежали под таким крутым углом, что подъем по ним становился настоящим испытанием для ног. Иногда прямо посреди мостовой можно было заметить огромные практически идеально круглые булыжники, по-видимому, скатившиеся много лет назад с какой-нибудь ближайшей вершины и так и оставшиеся коротать свой долгий век между маленьких домов. Некоторые из них лежали на впалых крышах, подпертые со всех сторон камнями поменьше и балками. Стариной в этом городе дышали даже стены: обветренные, сложенные из тщательно подогнанных друг под друга валунов – они чаще всего тонули в зеленовато-охристых лохмотьях мха, но были места, где властвовали цепкие лианы винограда, тенистым ковром укрывавшие целые здания.
Вскоре мостовая значительно расширилась, а бесконечный подъем, наконец, прекратился. Дорога приняла свое привычное горизонтальное положение, выведя процессию воинов и их пленников на небольшую вытянутую площадь, окаймленную строениями, которые выглядели гораздо лучше чем все те дома, пока что встречавшиеся Лантее и Ашарху по пути. Здесь явно было видно, что к содержанию некоторых зданий еще совсем недавно приложили руку люди: деревянные двери и ставни были покрашены яркой, не успевшей еще выгореть на солнце, краской, черепица подновлена местами, а на грубых каменных лавках у порогов лежали плетенные из лозы сидушки.
В темноте профессору не сразу удалось разглядеть на другой стороне площади древний истертый временем и людскими тяготами храм, который согбенным стариком клонился к земле, поддерживаемый лишь металлическими подпорками, глубоко вошедшими в камень. Стены его до того были отшлифованы ветрами, что углы стали круглыми, а сочленения между тяжелыми валунами давно стерлись. Даже не возникало сомнений, что именно этот храм был одним из первых строений, возведенных на скалистой возвышенности. И только массивные темные двери с узорчатыми коваными жиковинами явно были моложе самого здания как минимум на пару тысяч лет.
От храма пришлось идти не очень далеко. Длинная улица вывела группу под угрожающе нависший над городом каменистый склон, под которым расположилась небольшая приземистая крепость, большей своей частью уходившая вглубь скалы. Наверное, при таком ливне Аш никогда в жизни не заметил бы это скрытое в тени горы здание, если бы в узких бойницах на секунду не мигнул свет. Толстые стены полукругом отгородили крепость, а к въездным полуразрушенным воротам вела вырубленная прямо в камне лестница с низкими вытоптанными ступенями. Крошечные едва различимые в темноте оконца тянулись ровными рядами по гладким стенам, а на углах здания неподвижно замерли две квадратные башни с шатровыми крышами, похожие на боровики.
Процессия беспрепятственное пересекла ворота и остановилась в просторном внутреннем дворике, где было удивительно пусто и безжизненно, не считая трех облепленных мухами ослов, мирно стоявших в неубранном загоне. Большую часть места по краям двора занимали различные хозяйственные постройки, сараи и склады, тянувшиеся вдоль стен. Ближе к восточному крылу крепости находилась огороженная невысокими каменными столбами широкая площадка, определенная под плац. В центре двора под плетеным навершием располагался старинный каменный колодец, и его заржавленный ворот пронзительно поскрипывал на ветру.
Часть воинов по приказу командира осталась ждать на улице, а сам сосредоточенный предводитель и несколько его подручных плотнее обступили пленников, подходя к широкому каменному крыльцу. В объятиях высокого портала стояли массивные входные двери, от которых веяло добротностью и долговечностью. Одна из створок тяжело и словно бы нехотя поддалась, медленно распахиваясь перед гостями древней крепости.
Внутри здания было темно и холодно. Узкие длинные коридоры тянулись бесконечно, неотличимые друг от друга, они пронзали насквозь гулкие залы с высокими потолками и переходили в пустые анфилады необжитых комнат. Масляные лампады здесь встречались редко, они висели на почерневших от копоти стенах, слабо освещая проходы. Лишь изредка где-нибудь в соседних коридорах можно было услышать обрывки чьей-то речи или мельком увидеть в освещенном проеме обставленный простой мебелью угол. Крепость производила впечатление частично заброшенного здания, где постоянно обитала лишь горстка людей, слабо следивших за состоянием древнего сооружения.
Очередная лестница, мокрые и скользкие ступени которой уходили в пугающую черноту подвала, привела пленников и их конвоиров в темницу. Это была холодная тюрьма с несколькими камерами, отгороженными старинными проржавевшими решетками. Посередине помещения стоял грубо сколоченный стол, изрезанный ножом, и несколько лавок, на которых валялись какие-то мятые металлические миски, высохшие объедки, обрезки ткани и пучки сгнившей лозы. С потолка свисали куски мха и сталактиты длиной с палец, по которым на пол стекали ледяные капли влаги. Света практически не было – лишь из нескольких зарешеченных окошек под самым потолком в темницу проникали слабые отсветы откуда-то с улицы.
В одну из камер завели Ашарха и Лантею. Развязывать руки им никто не стал, как и возвращать личные вещи. Командир с явным трудом закрыл тяжелую старинную решетку, с которой посыпались хлопья ржавчины, и только после этого обратился к напряженным пленникам.
– Поздравляю с заселением, – усмехнулся он, скидывая, наконец, свой промокший капюшон. – Пока что вам придется побыть здесь.
Воин оказался мужчиной средних лет с длинными черными волосами с проседью, заплетенными во множество мелких косичек, перетянутых кожаными тесемками. Его смуглое лицо было абсолютно бесстрастным, широкий нос, губы и правую щеку пересекало крупное родимое пятно бурого цвета, а раскосые узкие глаза казались непроницаемыми.
– Что это за город, эфенди? – негромко спросил профессор, подходя ближе к решетке.
– Вам и самим хорошо должно быть известно, где вы оказались. Иначе что вы здесь разнюхивали тайком, прячась по расщелинам, как змеи? Надеялись разведать информацию и остаться при этом незамеченными?.. Но от взора следопытов крепости Аритхол еще никто не ускользал.
– Мы просто переходили хребет, – осторожно вмешалась в разговор Лантея, вставая рядом со своим спутником. – Мы понятия не имели, что здесь стоит какая-то крепость.
– Сказки будете рассказывать друг дружке на ночь, – медленно проговорил командир, переводя взгляд черных глаз с одного пленника на другого.
– Мы не врем.
– Не мне вас допрашивать. Комендант крепости утром сам решит, что правда, а что нет.
Он резко развернулся к двум своим подчиненным, замершим каменными изваяниями у лестницы в ожидании приказа, который незамедлительно был озвучен.
– Исандир, Колид, вы остаетесь здесь на ночь. Никуда не отлучаться! И чтобы глаз с них не сводили, ясно?
– Так точно! – не слишком синхронно гаркнули воины, мгновенно вытянувшись.
– И никакой болтовни с заключенными! – холодно добавил мужчина, накидывая на голову сырой капюшон, и направляясь к выходу из темницы. – Иначе оба у меня полезете на Ветреный пик и будете там в карауле стоять до тех пор, пока твари вам в черепе дыру не проклюют!
– Есть, капитан! – донеслось ему вслед.
Когда командир ушел, громко хлопнув тяжелой дверью, то на несколько минут помещение погрузилось в тишину, которую нарушали лишь падавшие с влажного потолка капли. Двое тюремщиков, очевидно, не очень обрадовались новой задаче, возложенной на их плечи. Они бросили отобранные ранее у пленников сумки на широкий стол и сами стянули с себя промокшие плащи, повесив их сушиться на вбитые в стену крюки. Один из конвоиров оказался немолодым коренастым мужчиной невысокого роста, чье лицо наполовину скрывалось за густой жесткой бородой с широкими пятнами седины. Его глубоко посаженные темные глаза едва было видно за нависшими веками и длинными бровями, а мозолистые грубые руки постоянно мелко подрагивали. Его товарищ был моложе лет на десять: суровое обветренное лицо с глубокими морщинами и губы, застывшие в гримасе недовольства, в целом создавали образ отторгающий. Как и сальные русые волосы, перевязанные в жидкий хвост, из которого выбились отдельные пряди, приклеившиеся к мокрому от дождя лицу. Он явно обладал хорошим зрением, потому что не имел привычки постоянно щуриться, как его друг, и потому, что был одним из стрелков в отряде – тяжелый разряженный арбалет лег на стол вместе с поясной портупеей, обвешанной кожаными сумками.
Чиркнув пару раз металлическим кресалом о кремень, бородач поджег фитиль масляной лампы, и темница озарилась слабым светом. Воины уселись за стол, скинув на пол весь мусор, который лежал на лавках. Стрелок с усердием принялся платком протирать от воды свой арбалет, а его немолодой товарищ, стянув с ноги сапог, изучал прохудившуюся подошву. Но все эти дела не особенно занимали тюремщиков, так как взгляды их с завидным постоянством возвращались к узникам, запертым за толстой решеткой. И, кажется, если бы не приказ командира, подкрепленный угрозой в виде строгого наказания, то они давно бы уже заговорили с чужаками.
Лантея, поджав губы, мрачно изучала небольшую камеру, в которой они с профессором оказались. Под потолком было крошечное окошко с короткими прутьями толщиной в два пальца, за которым практически ничего не было видно, кроме кусочка неба, затянутого грозовыми тучами. Иногда в просветах показывались яркие звезды, но серая дымка сразу же затягивалась обратно. Влажные стены, местами поросшие мхом, на ощупь были такими обжигающе холодными, словно целиком состояли из снега и льда. В одном из углов камеры явственно смердело мочой, а на полу лежали лишь гниющие от сырости тряпки и несколько старых костей. Девушка раздосадовано цокнула языком и приблизилась к своему спутнику. Прижавшись спинами друг к другу, в таком неудобном положении, паре далеко не сразу удалось развязать узлы на путах. Они потратили достаточно много времени, чтобы снять с себя веревки, зато после с наслаждением принялись растирать перетянутые запястья, восстанавливая кровоток.
