Софья Сергеевна Маркелова
Правитель Пустоты. Карающий орден
Девушка повела своего спутника вдоль хребта. Она шла неторопливо, пристально осматриваясь по сторонам, особенно вглядываясь в любые трещины и проломы в горной породе. Ашарху было уже совершенно все равно, о каком ездовом животном говорила его спутница, поскольку накопленной во время сна энергии хватало лишь на то, чтобы послушно и молча шагать следом за хетай-ра. Еще и чудовищная жажда, мучившая мужчину с самого утра, занимала все его мысли. Иногда взгляд профессора останавливался на высоких разросшихся кактусах, которые облюбовали узкие участки каменистой почвы вблизи хребта, и от одного предположения, сколько влаги могло быть в этих сочных плодах, у Аша сжималось горло. Но растения, сплошь покрытые иглами длиной в палец, не вызывали у одурманенного жаждой больного уверенности, что их сок пригоден к питью в чистом виде.
А вот Лантея при помощи своего кухонного ножа все же срезала несколько особенно крупных отростков и круглых красноватых плодов одного из кактусов, предварительно сбив большинство игл. Однако употреблять растение в пищу девушка не стала, а лишь завернула сочившиеся соком и слизью куски в подол туники и направилась дальше, никак не пояснив свои действия.
Несмотря на всю красоту и величие пустынь, это место начинало довлеть над неопытным преподавателем все сильнее и сильнее с каждой минутой. Песок под ногами был таким мелким, что тек, подобно воде, образуя течения и находясь в постоянном движении. Каблуки сапог проваливались в него, и каждый шаг давался с усилием, очень скоро превратившимся в однообразную борьбу с всепоглощающей стихией.
Только через час старания хетай-ра наконец увенчались успехом. Она торжествующее вскинула руки и бросилась к дыре странной формы, которую с первого взгляда было трудно заметить у основания невысокой скалы. Проем, оказавшийся достаточно крупной норой, вселил в мужчину некоторые подозрения касательно того, кого девушка там собиралась найти.
– И что там живет? – с опаской спросил преподаватель, стараясь не приближаться к яме, в которой, судя по ее размерам, водилось что-то поистине исполинское.
– Сейчас увидишь. Эх, жаль у нас нет воды. Так будет куда сложнее…
Хетай-ра достала из подола туники обрубок кактуса и свой кухонный нож. Она подошла к самому краю широкой дыры и бросила туда один из кусков растения. В течение нескольких минут ничего не происходило, но, когда Ашарх уже мысленно порадовался опустевшему жилищу гигантских созданий, из глубины норы раздалось угрожающее стрекотание и противный пронзительный писк. Лантея заметно оживилась. Она принялась через крепко стиснутые зубы громко выдыхать воздух. Получавшийся звук напоминал шипение, но именно оно в итоге привлекло хозяина норы.
Прямо на глазах у пораженного профессора из ямы, опасливо выглядывая, показался огромных размеров паук. Он был практически одного роста с хрупкой хетай-ра, а когда это существо полностью вылезло из своего укрытия и расправило лапы, то Ашарха парализовало от страха перед таким чудовищным созданием. Паук был песочного цвета, весь покрытый щетиной, даже на темном брюшке, а на его голове располагались два черных блестящих глаза. Четыре пары длинных широко расставленных ног поддерживали вытянутое тело, разделенное на несколько отделов, а на голове располагались педипальпы – толстая пара конечностей, на которую паук не опирался, а уверенно ими защищался, грозно пытаясь не подпустить к себе противников. Животное агрессивно щелкало массивными клешневидными хелицерами на нежданных гостей, которые потревожили его покой.
У профессора встали волосы на затылке: никогда прежде он не встречался с пауками такого размера, и его застаревший страх вновь расправил крылья. Лантея же, напротив, была совершенно спокойна и сосредоточена. Она подзывала создание ближе к себе, медленно обходя его со стороны и не переставая издавать монотонное шипение, которое так нравилось пустынному существу. Паук, осторожно переставляя лапы, подкрадывался к девушке, подняв педипальпы. В какой-то момент его темно-красные хелицеры раскрылись полностью, демонстрируя бритвенно-острые наросты, а лапы видимо напряглись – он готовился к прыжку.
Однако, как только хетай-ра это заметила, она сразу же пронзительно и громко завизжала. Создание моментально испугалось: в первую секунду оно явно хотело метнуться обратно в нору, но на пути стояла кричащая девушка, и в итоге паук сжался в комок, притянув к туловищу все лапы, и затих, пытаясь слиться с местностью. Лантея, не теряя времени, быстро бросилась к отвратительному созданию и ловко забралась ему на спину. В ее руках блеснул нож, который через мгновение погрузился в голову паука, практически над самыми глазами. Но после такого удара животное вовсе не упало замертво и даже не сбросило свою обидчицу, а лишь неожиданно расслабилось, неторопливо расправив длинные лапы и полностью опустившись на землю. Девушка удовлетворенно отпустила рукоятку ножа и посмотрела в сторону спутника, который молча за всем наблюдал издалека.
– Теперь ты можешь садиться, – гордо сообщила своему спутнику хетай-ра. – Не бойся, больше никакой опасности она не представляет. Она подчиняется мне, пока нож торчит в ее голове.
– Это и есть тот самый ездовой зверь, о котором ты говорила? – без особой надежды спросил профессор, чувствую подступавшую тошноту.
– Да. К сожалению, нам придется потесниться на одной сольпуге, так как я опасаюсь, что ты не сможешь в одиночку справиться с управлением. Так будет немного медленнее, зато вернее, – пояснила Лантея, удобнее устраиваясь на спине животного. Она легким движением наклонила нож в ране, и чудовище покорно поднялось на ноги, а после направилось в сторону мужчины.
Ашарх отступил назад, не позволяя животному и наезднице приблизиться. Девушка мгновенно нахмурилась, уловив, как изменилось лицо ее собеседника.
– Ты боишься пауков, – всадница не спрашивала, она утверждала очевидную вещь.
Преподаватель просто молча кивнул, борясь с непреодолимым желанием развернуться и бежать как можно дальше от этого места, пока хватит сил. Хетай-ра, отпустив нож на время, спрыгнула с заторможенного паука, задумчиво принявшись поглаживать его по щетине.
– Аш, пойми меня. Я беспокоюсь за твое состояние. У тебя жар. Еще целые сутки идти по пустыне под палящим солнцем ты не сможешь чисто физически. Прошу, сядь на сольпугу.
– Ни за что! – просипел профессор и отступил, почувствовав неожиданный прилив энергии – теперь он был готов броситься хоть на край света. – Я не приближусь к этому существу!
– Не будь ребенком! Тебе нужно перебороть этот страх. Я не сумею дотащить тебя до Бархана на руках, если ты внезапно упадешь без сознания посередине пути.
– Я сказал нет!
Ашарх, подогреваемый злостью, уверенно развернулся и направился на юг, проскальзывая по песку. Лантее ничего не оставалось, кроме как оседлать покорную сольпугу и догнать своего спутника. Она приняла решение ехать немного впереди, чтобы ненавязчиво указывать нужное направление разгневанному преподавателю, на что он лишь громко фыркнул.
Как и ожидалось, запаса его сил хватило ненадолго. Первый час мужчина держался исключительно на упорстве и негодовании. Каждый раз, когда он бросал взгляд на паука, неторопливо семенившего впереди, страх и отвращение открывали новые энергетические ресурсы его тела, позволяя двигаться дальше. Но это не могло продолжаться вечно: раскаленный песок под ногами, казалось, начинал прожигать обувь, а солнце, давившее жаром сверху, все сильнее туманило разум. Ашарх смотрел на дюны, но видел лишь прохладные волны, которые подхватывали его уставшее тело и уносили в мир покоя.
Когда профессор, карабкаясь на очередную песчаную насыпь, осел и кубарем скатился вниз, так и оставшись лежать неподвижной куклой, Лантея лишь тяжело вздохнула и направила сольпугу обратно. Аш выглядел плохо: его смуглое лицо побледнело и было покрыто испариной, на губах появилась сухая белая корка, а глаза оказались расчерчены красной сеткой лопнувших сосудов. Он был в бреду, почти не понимая, что происходило, и лишь часто дышал, иногда срываясь на кашель. Девушке с большим трудом удалось затащить безвольное тело мужчины на спину паука и укрыть больного плащом от солнца.
Животное стало двигаться гораздо медленнее, отягощенное двойным грузом. Теперь хетай-ра приходилось делать остановки каждый час: она давала отдых сольпуге, иногда бросая ей в пасть куски кактуса, из которых та с наслаждением высасывала сок через толстую кожуру, а для мучавшегося от жажды Ашарха Лантея разрезала на куски сочные плоды опунции и понемногу клала ему в рот. Солнце уже начинало клониться к закату, окрашивая бескрайний песчаный океан в красновато-оранжевый цвет. Девушка чувствовала давящую усталость, но метавшийся в бреду преподаватель за ее спиной постоянно напоминал о том, что до Бархана обязательно нужно было добраться в кратчайшие сроки.
Когда над горизонтом осталась лишь розовая полоса последних отблесков солнца, Ашарх впервые пришел в себя. Его состояние не стало лучше, но краткий сон вернул силы и способность разумно мыслить хоть немного. Едва только он открыл глаза и увидел, на ком все это время лежал, то сразу же испуганно сжался, стараясь не касаться руками туловища паука. Из опухшего горла вырвался хриплый кашель, болезненно сжавший грудную клетку.
– А, ты проснулся, – сразу же заметила Лантея и обернулась. – Как себя чувствуешь?
– Отвратительно.
Трудно было сказать, к чему конкретно относилось это определение – к сольпуге или же к состоянию Аша, и девушка лишь насмешливо фыркнула.
– Я дала тебе немного плодов опунции. У нас считается, что они помогают при простуде.
– Это те кактусы? Я думал, ты их срезала, чтобы приманить этого чудовищного паука.
– Плоды – для тебя, стебель – для сольпуги. Он очень сочный, и за неимением другой наживки, пустынных пауков выманивают из нор с его помощью. Обычно опытные наездники используют живых змей или ящериц, но у меня не было сил и времени их ловить.
– Не уверен, что я хочу слушать о том, как и чем питаются эти твари… Поверь, я и так с трудом борюсь с желанием, слезть отсюда и бежать сломя голову. Только слабость меня и останавливает.
– Даже представить себе не могла, что ты так испугаешься их!..
– Как можно не бояться подобных бестий? Я никогда даже не слышал о том, что здесь водятся пауки такого размера, иначе еще пять раз бы подумал, стоит ли идти в пустыни.
Профессор захотел сесть поудобнее, поправив обернутый в кусок ткани гладиус, привязанный к поясу, но как только дотронулся до щетины животного, то сразу же с омерзением отдернул руки и решил остаться пока в лежачем положении.
– Ты и о хетай-ра раньше практически ничего не слышал, – напомнила девушка, пожав плечами. – Если знать, как себя вести с этими созданиями, то ничего страшного не случится. Это главное правило в обращении с любыми животными в пустынях, не только с сольпугами. Нужно помнить обо всех их слабостях и уметь использовать их.
– Какие слабости могут быть у такой твари? Да она, наверное, человека или хетай-ра может целиком проглотить и даже не подавится.
– Вообще-то, они предпочитают ловить мелких животных – змей, ящериц, сурикатов и скорпионов. Поэтому шипение, которое я издавала около норы, привлекло одну особь – она думала, что это змея. Из-за того, что сольпуги не производят паутину, им нужно мало пищи, и переваривают они ее медленно. Но когда пустынные пауки долго голодают или выкармливают детенышей, то они могут напасть и на более крупную дичь – хетай-ра или даже сожрать другую сольпугу.
– Ты меня этим не приободрила, – хмуро прошептал Ашарх и закашлялся.
– Да не переживай ты так. Я же говорю, что сейчас наша сольпуга не представляет опасности. Видишь нож? Он воткнут точно между защитными пластинами головы, в нервный узел. Пока лезвие там, паук расслаблен и послушен. Стоит мне слегка сдвинуть нож или надавить сильнее, сольпуга ускорится. Она будет двигаться туда, куда я направлю лезвие, потому что я, говоря простым языком, щекочу ей нервы.
– Значит, ты контролируешь все ее тело с помощью этого нервного узла?
– Ну, практически все. По-хорошему делать это нужно с помощью узких и длинных стеклянных игл. Опытные наездники, мастера своего дела, всегда носят с собой целую связку таких игл. Они способны заставить сольпугу делать почти все что угодно. Мастера знают все точки на теле паука, где есть нервные узлы и окончания. И с их помощью они могут ювелирно направлять животное, усыпить его на определенное время, избавить от боли, чувства жажды или голода. Это искусство, которому обучаются долго и кропотливо!
– То есть ты, можно сказать, дилетант в этом деле?
– Может, я и не обладаю всеми знаниями наездников, но в своей жизни оседлала достаточно пустынных пауков, и ни разу они не выходили из-под моего контроля, – в голосе Лантеи прозвучала обида, из-за того, что в ее умениях и подготовке так открыто сомневались.
– Но, если не знать, куда втыкать нож или иглу, то как вообще можно защититься от такой твари, если вдруг она вздумает напасть? – поинтересовался профессор, болезненно морщась из-за головной боли.
– Для усмирения взбесившейся сольпуги достаточно обрызгать ее водой или испугать громкими звуками. Пустынные пауки родом не из этих мест. Большую часть года они живут на востоке, но как только в их родном краю наступает сезон дождей, то сольпуги мигрируют. Они терпеть не могут воду и уходят на это время в пустыни, роют норы в песчанике, – объяснила Лантея, повернувшись к Ашу и одарив его улыбкой. – Не волнуйся, в случае чего я защищу тебя.
– Тебе-то я доверяю, а вот этим паукам не очень. Мало ли, что может случиться…
– Говорят, страх – это лишь боязнь того, что может произойти, а не самого объекта. Например, ты опасаешься не саму сольпугу, а того, что она бросится на тебя. Как и я. Я боюсь змей, но не из-за их резких движений и телепающегося языка, а потому, что она может укусить меня и отравить. Выходит, если знать, что ничего подобного не произойдет, то страх исчезнет.
– Нет, не думаю, что ты права. Страх не подчиняется таких простым законам. Он рождается где-то глубоко внутри, за гранью сознания, и оттого разум его контролировать не способен. Ты можешь сколько угодно убеждать себя в том, что паук или змея не бросятся на тебя, но твое тело все равно будет дрожать от ужаса и омерзения. И вряд ли с этим что-то можно будет сделать.
– Убить источник своего страха? Чтобы понять, что он тебе больше не навредит.
– Ты лишь на время приглушишь эти чувства, но не избавишься от них… Знаешь, больше всего на свете я боюсь пауков. Но в тоже время больше всего на свете я бы хотел стать пауком, ведь тогда мне нечего было бы бояться, – пробормотал преподаватель, медленно проваливаясь в дрему. Запас его сил быстро подошел к концу, и усталость навалилась тяжелым пологом.
Лантея удивленно приподняла брови. Последняя фраза ее спутника звучала как парадоксально здравая философская мысль, рожденная в горячечном бреду.
В скором времени над пустынями распахнул свои непроницаемо черные крылья ворон ночи. Сольпуга двигалась в прежнем темпе, множество ее лап позволяли легко перемещаться, не проваливаясь в песок даже под весом двойной ноши. Мимо величественно проплывали дюны, редкие каменистые островки тонули в золотистых песчинках. Девушка постоянно крутила головой по сторонам, стараясь разглядеть один из условных знаков, который бы указал на приближение Бархана. Хетай-ра неплохо видели в темноте, пусть и не могли похвастаться хорошим зрением вдаль при дневном свете, но гораздо больше они доверяли своему идеальному слуху. Именно благодаря ему Лантея и вывела сольпугу к небольшому полуразрушенному строению, где громко завывал ветер, задувавший песок в каменные бреши древней постройки.
– Аш, просыпайся. Мы почти на месте. Слезай вниз.
Профессор вынырнул из полудремы, в которой он пребывал последний час, и огляделся, удивленный тем, как быстро наступила полночь. Мужчина горел, все его тело было в поту, но даже под несколькими слоями одежды он все равно мерз. Послушно скатившись с паука, укутанный в кокон плащей Аш скорее отошел в сторону, искренне радуясь тому, что его краткое знакомство с сольпугами наконец подошло к концу. Девушка тоже спустилась на песок, резким движением вырвав из головы пустынного паука нож. Несколько секунд сольпуга еще пребывала в трансе, послушно стоя на месте, но как только к ней вернулась власть над собственным телом, то она мгновенно развернулась и бросилась бежать прочь, как можно дальше от своих пленителей, несуразно перебирая гибкими лапами и встопорщив щетинки.
– Тея, но здесь нет никакого города, – пробормотал Аш, недоуменно оглядываясь по сторонам.
Вокруг, как и прежде, расстилались безграничные волны песка. Не было ни намека на какой-либо оазис, деревню или хотя бы одну постройку, кроме древнего рассыпавшегося здания, около которого и стояли путники.
– Видишь этот купол? – спросила хетай-ра, указав рукой на то самое полуразрушенное круглое строение, едва ли превышавшее в высоту два человеческих роста. – Это сардобы, старинные колодцы пустынь. А еще – это один из знаков, по которым можно найти любой Бархан. Мы совсем рядом с городом.
Профессор подозрительно посмотрел на свою спутницу, но решил ничего не говорить, а просто подождать, куда же приведет его Лантея. Девушка подняла взгляд, сверяясь со звездами, и после двинулась в ей одной известном направлении. Около четверти часа путники карабкались по крутым склонам статных дюн, спускались с высоких гребней и, утопая по лодыжку в песке, вновь лезли на вершины барханов, пока не подошли к кряжу невысоких холмов из песчаника. Хетай-ра уверенно начала взбираться на островок твердой породы, который возвышался над океаном пустынь. Ровная возвышенность широкого каменного плато была хорошо защищена от песка, который сюда лишь изредка приносило ветром.
А посередине этой площадки располагался огромный приплюснутый купол из толстого темного стекла, напоминавший исполинских размеров зрачок, устремленный в небо. Блестящая ровная поверхность слабо блестела в свете звезд, словно непроницаемая озерная гладь.
Пока Ашарх пытался понять, как этот гигантский купол-блюдце, который едва ли мог быть сотворен руками простого смертного без применения магии, оказался на вершине каменного плато, Лантея уже подошла к краю стекла. Она присела и коснулась пальцами непроницаемой темно-зеленой поверхности.
– Иди ко мне, – подозвала спутника девушка. – Согласись, если специально сюда не залезть, то никогда не найдешь вход в город.
– А это вход в город? – неуверенно переспросил Аш, пытаясь что-нибудь разглядеть через толщу стекла.
– Да. И пройти через него могут лишь хетай-ра. Смотри.
Лантея сосредоточила свой взгляд на руках, которыми она легко касалась купола.
– Kzheomon-shate, Ewan’Lin.
Мужчина, не веря своим глазам наблюдал за тем, как стекло постепенно начало таять под пальцами девушки. Сначала появилась небольшая лунка, которая плавно разрослась до размеров тарелки, а после в куполе образовалась сквозная дыра, откуда сразу же пахнуло теплым воздухом. Провал увеличивался, пока круглое отверстие не достигло в диаметре пары метров. Внутри было достаточно темно, и все, что удалось разглядеть профессору, это как жидкое стекло, подчиняясь пальцам хетай-ра, начало формироваться в широкую лестницу, ведущую вниз.
– Я закончила, – сказала девушка, встряхнув кисти рук и поднимаясь на ноги. – Пойдем, Аш.
Преподаватель шагнул в сторону купола, заглядывая в провал. Полупрозрачные стеклянные ступени, созданные магией Лантеи, уводили в темноту, теряясь в тягучем непроницаемом мраке. Впервые обыкновенно уверенный в себе профессор ощутил слабый укол неясного ужаса, который был порожден безызвестностью. Словно там, в чернильной мгле, его не ждало ничего хорошего.
– Не бойся.
Неожиданно приосанившаяся и мгновенно посерьезневшая хетай-ра шагнула было в сторону прохода, но Ашарх неожиданно цепко схватил ее за руку, вспомнив об одной важной вещи.
– Постой. Тея, я должен кое-что отдать тебе.
– Это не может подождать, пока мы не попадем в город? – нахмурившись, спросила девушка.
– Нет. Мне велели передать тебе письмо строго перед входом в Бархан.
Белые брови Лантеи удивленно взмыли вверх, она в полном молчании покорно ждала, пока профессор достанет из обережного мешочка маленький перевязанный зеленой лентой свиток и передаст его в руки спутницы. Бумага потемнела и примялась, но само послание уцелело.
– Письмо? Кто велел тебе отдать его мне именно здесь? Что за недоговорки, Аш? – с подозрением спросила хетай-ра, вертя в ладонях свиток.
– Твоя тетя. Читай.
Тонкие пальцы ловко потянули за узел, сдергивая ленту. Скрученная бумага развернулась, и девушка углубилась в торопливое чтение, по мере которого лицо ее постепенно становилось все бледнее и печальнее, а руки начали мелко дрожать. На последних строках Лантея не выдержала – свиток выпал у нее из ладоней и, мгновенно подхваченный ветром, отлетел на несколько метров.
Ашарх хотел было броситься за письмом, но замер на месте, не сводя взгляд со своей спутницы. Она будто окаменела, так и не опустив дрожавшие руки. Выбеленное звездным светом лицо напоминало маску, на которой застыло выражение непередаваемой тоски и боли.
Но глаза ее были сухи. Ни одной слезы не скатилось по впалым щекам Лантеи. В тот момент она чувствовала лишь жгучую горечь и чудовищное опустошение, рвущие ей сердце.
«Мой свет,
Ты стоишь на пороге своего родного дома. Вновь так далеко от меня, словно и не было этих двух лет счастья и спокойствия. Но не грусти, ведь это дивное время я не забуду никогда.
Эван’Лин призывает меня к себе. Такова ее воля. Болезнь забирает последние силы, и лекарства от нее нет. Я уповала, что ты успеешь уехать в Италан, и тебе не придется смотреть на мои мучения, но все сложилось иначе. И я надеюсь, что когда-нибудь ты сумеешь меня понять и простить… Что я не нашла в себе сил сообщить тебе об этом раньше.
Тоска кажется не такой горькой, когда между нами горные пики и раскаленные барханы, не так ли, мой свет? И потому я прошу тебя не возвращаться назад и не терзать свою душу слезами по мне. Это моя последняя воля.
Ты знаешь, что перед тобой стоит важная цель. Не забывай о ней. И войди в Бархан с высоко поднятой головой, не оглядываясь назад.
Жаль, что мне так и не хватило смелости вернуться домой. Но знай, что мой дух навсегда останется средь песчаных дюн, рядом с тобой, пусть тело мое и истлеет на зеленой траве в чужом краю.
Я не покину тебя.
Твоя любящая тетя,
Чият»
