Николай Петрович Сироткин
Изумруды Урала
– Федор, боюсь тут нечему радоваться. – Соколов на правах старого боевого товарища решил, что ему будет проще высказать горькую правду. – Тебе фактически не с чем идти к императору.
– Виктор, ты думаешь, я этого не понимаю? – Ростопчин открыл вторую бутылку и разлил вино по бокалам. – Не буду лукавить, я действительно собирался таким образом вернуться ко двору, ошибочно полагая, что идет хищническое разграбление казенных недр, ради личной наживы. На деле же все оказалось совсем иначе. Когда Генрих Карлович рассказал, куда идут средства от продажи изумрудов, я испытал легкое замешательство от того, что в России нашлись люди, способные на такие поступки. Вместо горечи и разочарования по поводу крушения моих мелких честолюбивых планов я испытал патриотический прилив гордости. Господа, если в России есть такие люди – у нее есть будущее! Вот за это, я и предлагаю выпить.
Когда волнение немного улеглось, Ростопчин продолжил беседу.
– Расследование, связанное с уральскими изумрудами доставило мне огромное удовольствие. Вы правильно заметили, Генрих Карлович, что система добычи, транспортировки, обработки и сбыта была продумана идеально, но, это же, относится и к получению наличных денег. Пока вы искали рудник, я подошел к делу с другой стороны. Понятно, что камни уходят в Европу, но как обратно приходят деньги, ведь банков в России фактически нет. Миллион рублей, это полторы тысячи пудов серебра. Переправить такую сумму наличными в Россию можно только морем, и связано это с огромным риском. После консультации с бывшим президентом коммерц-коллегии Александром Романовичем Воронцовым я понял, что возможен другой путь. Покупатель мог расплачиваться за камни не наличными деньгами, а товаром. Я инкогнито приехал в Петербург и провел негласное расследование на таможне. Так вот, из Голландии регулярно поступают большие партии мануфактуры на имя купца Томаса Файна. Теперь мы можем с уверенностью сказать, что это один из сыновей директора Художественной школы. Файн реализует товары по оптовым ценам, получая наличные средства. Сразу скажу, что с налогами и таможенными пошлинами у него все чисто, единственный вопрос касается оплаты полученного им товара, но это уже никак не затрагивает казну. Фактически, нам с вами удалось за два месяца распутать это сложное дело, и при иных обстоятельствах мы вполне могли довести начатое до логического завершения, но придется довольствоваться лишь чувством наслаждения от хорошо проделанной работы. Мне жаль, господа, что я не смогу выполнить своих обязательств по отношению к вам.
– Федор, мы не в обиде. – Соколов, заранее взял на себя эту щепетильную часть разговора. – Мы понимаем, что в этом нет ни твоей, ни нашей вины. Будь мы эгоистами, возможно и попытались бы обратить эту ситуацию себе на пользу, но мы такие, какие есть и, слава богу, что это так. Предлагаю отпустить Генриха, его с нетерпением ждет одна молодая особа, а я еще отниму у тебя немного времени для беседы tête-à-tête.
– Еще несколько минут, Генрих Карлович, и мы вас отпустим. С изумрудами все понятно, с революцией в ювелирном деле я тоже вроде разобрался, но один вопрос все-таки остается. Объясните мне, как можно зарабатывать большие деньги на простых камнях, которые не относятся к драгоценным и стоят, образно говоря, копейки.
– Попробую, Федор Васильевич. Предположим, что вы нашли цитрин весом три золотника. Это обычный кварц, самый распространенный минерал на земле, только желтого цвета. Скупщик, не станет покупать у вас один этот камень, как правило, такой «мусор» продается на вес и действительно стоит копейки. Но вот камень огранили и перед нами уже не невзрачный грязно-желтого цвета кристалл кварца, а прекрасный сверкающий гранями продукт ювелирного искусства, весом двадцать карат, цена которого будет исчисляться трехзначными цифрами. Почувствуйте разницу: камень, за который вчера не давали даже рубля, сегодня стоит сто, или даже больше. И это еще не все. В торговле, как правило, чем больше объем закупок, тем ниже цена единицы товара. Например, покупка одной штуки ткани обойдется вам в сто рублей, в то время как при покупке десяти штук ткани, каждая будет стоить уже девяносто рублей. С ювелирными камнями все наоборот, поскольку подобрать партию из нескольких штук, а тем более десятков, по цвету, тону, чистоте и огранке, очень сложно. Допустим, вы хотите изготовить кольцо, для которого вам нужен всего один ограненный аметист. Задача простая и поэтому вы заплатите за него, например, десять рублей. Если вы захотите изготовить кольцо и две сережки, то вам понадобится три одинаковых камня и за комплект из трех аметистов вам придется заплатить уже сорок пять рублей, или по пятнадцать рублей за штуку. Тенденция понятна. Чем больше камней в партии, тем выше будет цена одного камня. Учитывая, что ювелирные изделия могут содержать несколько десятков камней, то их подбор становится очень сложной задачей, соответственно будет расти и цена каждого камня.
– Насколько мне известно, за российские аметисты в Париже платили по несколько сотен рублей.
– Верно, Федор Васильевич, платили за прекрасные коллекционные образцы. Часть действительно попала в минералогические коллекции, но основную массу скупили европейские ювелиры, и неплохо на этом заработали. Россия очередной раз продала свои природные богатства в виде сырья, по соответствующей цене, а могла десятилетиями зарабатывать на этом, пополняя свой скудный бюджет.
– Александр Романович Воронцов, когда я поведал ему про аферу с изумрудами, сразу сказал, что человека, который все это придумал, нужно не судить, а назначить президентом коммерц-коллегии. Получается, что он был недалек от истины. Спасибо за проделанную работу, Генрих Карлович, приятно было с вами сотрудничать, жетон и удостоверение оставьте себе на память.
После того, как Штейнберг, тепло, попрощавшись с собеседниками, покинул гостеприимный дом, Соколов рассказал Ростопчину то, о чем его друг из скромности умолчал. Тут было все: драка с пьяными купцами, афера с подложным векселем, уроки в ювелирной школе, создание мыловаренного производства и женитьба на Анне. Рассказ бывшего однополчанина вызвал неподдельный интерес у Ростопчина, особенно ему понравилось, как Анна сама посваталась к Генриху.
– Нужно будет непременно познакомиться с этой решительной особой. – Заразительно смеясь, заявил Ростопчин. – Уверен, она даст сто очков вперед всем нашим придворным дамам.
– Анна серьезная девушка, с ней Генрих не пропадет. – Подтвердил Соколов. – С цифрами управляется не хуже любого министра финансов, недаром она ведет бухгалтерию нашего производства.
– Ты не догадался привезти своему бывшему однополчанину хоть один образец вашей продукции?
– Какой вопрос, Федор, конечно привез. Там внизу в холле, рядом с дверью стоит коробка, прикажи принести ее сюда.
Ростопчин вышел, и вернулся через пару минут вместе с конюхом Иваном, в руках у которого была небольшая коробка, обмотанная тонкой липовой веревкой. Поставив коробку на пол возле Соколова, конюх удалился. Виктор взял нож аккуратно разрезал веревку, достал оттуда красивую шкатулку из уральского малахита и поставил ее на стол. Ростопчин приподнял крышку и увидел уложенные ровными рядами стопки золотых империалов.
– Здесь ровно тысяча рублей, которые ты потратил на нашу поездку. – Соколов жестом руки остановил Росточина, который собирался что-то возразить. – Ты согласился, сохранит тайну изумрудного рудника, руководство школы это оценило и возмещает тебе понесенные убытки. Здесь также сто кусков хвойного мыла, произведенного на нашем уральском заводе – это уже лично от нас. Растроганный Ростопчин подошел к Соколову и обнял его.
– Спасибо, Виктор. Мне плевать на эту тысячу, я их давно списал, а вот само отношение дорогого стоит. Ты не возражаешь, если я посмотрю ваш подарок?
– Какие проблемы, Федор.
Ростопчин нагнулся, взял кусок мыла, понюхал и стал с интересом его рассматривать.
– Скоро вернусь! – Бросил он в сторону Виктора и выскочил из комнаты.
Вернулся он минут через десять.
– Charmante! – Восхищенно воскликнул он, буквально влетая в кабинет. – Кто говорил, что русские ничего не умеют? – Виктор, я заказываю лично для себя тысячу кусков.
– Федор, ты даже не поинтересовался ценой.
– Думаю, не дороже марсельского?
– Дешевле в пять раз!
– И при такой цене вы еще умудряетесь получать прибыль?
– Почти пятьдесят процентов!
– Бог мой! – Очередной раз воскликнул Ростопчин. – И ты говоришь, что все это создал Штейнберг за одну неделю?
– Charmante! – Очередной раз повторил Ростопчин. – При желании Россия могла бы завалить Европу качественным недорогим мылом.
– Англичанин Скотт именно это и собирается сделать, перепродавая наше мыло.
– А могла бы казна этим заняться! – Бушевал Ростопчин, нервно расхаживая по кабинету. – Впрочем, что об этом говорить, наши чинуши думают только о собственном кармане. Передай мы сейчас изумрудный рудник в казну, ведь завтра все растащат и не подавятся. Установить качественный контроль над работой государственных заводов, приисков и рудников, очень сложно, для этого нужны грамотные, а главное честные люди, да где же их возьмешь, когда столько лет чиновники только тем и занимались, что безнаказанно расхищали казну. По-другому они не только не могут, но и не хотят работать! Император пытается исправить ситуацию, в корне искоренить данную порочную практику, но это длительный процесс, рассчитанный на десятилетия, а история вряд ли предоставит ему столько времени.
– Успокойся, Федор, ты сейчас в отставке. – Соколов разлил шампанское. – Давай лучше выпьем.
– Давай. – Согласился опальный вельможа, усаживаясь на софу рядом с Виктором. – За что будем пить?
– У меня есть еще одно поручение, только ты не шарахайся сразу. – Соколов достал из кармана два одинаковых продолговатых футляра, обтянутых белым бархатом и положил их на стол перед хозяином дома.
– Здесь две одинаковые парюры, из четырех предметов: колье, серьги и кольцо, – одна для императрицы Марии Федоровны, вторая для твоей жены – Екатерины Петровны.
Ростопчин открыл ближайший к нему футляр. Внутри, на белом бархате, блестя и сверкая, лежали: колье, две сережки и кольцо.
– Это изумруды?
– Да, Федор, это уральские изумруды.
– Прекрасная работа. – Восхищенно сказал Ростопчин, рассматривая колье. – Похоже на взятку, ты не находишь, Виктор?
– Нет, Федор, не нахожу. Юридически взятка это дача материальных ценностей должностному лицу, а ты в настоящее время не занимаешь никаких постов.
– Со мной понятно, а император?
– Где ты видели, чтобы монарху давали взятку? Любое подношение расценивается как подарок.
В это время в кабинет вошла Екатерина Петровна.
– Господа, откуда это прелестное мыло? – Он подошла к столу и увидела в руках у мужа ожерелье. – Федя, откуда у тебя эта красота?
Забрав колье, Екатерина Петровна подошла к висевшему на стене зеркалу и примерила его.
– Очаровательно, ты не находишь? – Она несколько раз повернулась туда-сюда перед зеркалом. – К нему бы еще сережки… – Мечтательно закатив глаза, произнесла она. – Идеально подойдет к моему новому бежевому платью?
Ростопчин улыбнулся и протянул жене раскрытый футляр, где лежали остальные предметы.
– Федя, это все мне? – Воскликнула она, взяв футляр и прижав его от волнения к груди. – И сколько стоит это удовольствие?
– Это подарок, Катюша. – Ростопчин погладил жену по голове. – От очень хороших людей.
– Виктор, это правда? – Обратилась она к Соколову.
– Можете не сомневаться, Екатерина Петровна. – Успокоил Ростопчину Виктор. – В России всего два таких комплекта, один у вас, второй, – он кивнул в сторону лежавшего на столе футляра, – у императрицы.
– Прелестно! – Екатерина Петровна поцеловала мужа и, сделав реверанс в сторону Соколова, опрометью выскочила из кабинета.
– Теперь мы ее не скоро увидим. – Ростопчин вернулся на место. – Пока весь свой гардероб не перемеряет, не успокоится. Кстати, ты не подскажешь, как мне передать подарок императрице?
– Думаю, это будет не сложно, потому, что еще до конца этого года, император вернет тебя ко двору.
Ростопчин внимательно посмотрел на своего старого друга.
– Виктор, с каких это пор, ты стал провидцем?
– Федор, люди, которые мне это обещали, слов на ветер не бросают. Давай выпьем за твое возвращение на службу. Как выражается мой друг Генрих, чем больше таких людей как ты будет во власти, тем лучше для страны.