Николай Петрович Сироткин
Изумруды Урала
– Многие из них даже способнее мальчиков, а в полировке камней им вообще нет равных.
– Никогда бы не подумал. – Искренне удивился Штейнберг. – Я слышал, что дети даже получают деньги за свою работу?
– Конечно. Материальный стимул очень серьезный аргумент при обучении. Дети видят, кто, как работает и сколько получает. Расценки всем известны, они сами могут подсчитать не только свой заработок, но и соседа, друга или подруги. Это сделано специально, чтобы дети могли наглядно видеть – нет никакого обмана, все по-честному. Кроме того это создает здоровый дух соперничества: отстающие пытаются догнать и даже перегнать лидеров. Нередки случаи, когда наши ученики зарабатывают больше своих родителей.
– Это относится к старшим, но ведь младшие еще не могут сами зарабатывать.
– Младшим школа выплачивает пособие в размере четырех рублей в месяц, или сорок восемь рублей в год. Сумма довольно приличная, не каждый взрослый в наших краях получает столько. Когда ученик начинает работать самостоятельно и вырабатывает больше четырех рублей в месяц, его переводят на сдельную оплату труда.
– Честно говоря, Густав Францевич, все сказанное вами не укладывается у меня в голове. Это похоже на прекрасный сон.
– Это не сон, Генрих Карлович, а добросовестное отношение к делу.
– Неужели ваше предприятие окупается?
– Конечно, в противном случае мы давно бы прогорели.
– Но я не видел вашей продукции, ни в Москве, ни в Петербурге.
– Наши камни продаются в Амстердаме. Ежегодно мы отправляем в Голландию ограненных уральских самоцветов на сумму около ста пятидесяти тысяч рублей. Сделка проходит через Петербургское отделение сохранной казны. К сожалению, наши мощности еще слишком малы, и мы в состоянии обработать не более 20% того, что добываем. Сейчас наши склады забиты сырьем, но в следующем году мы планируем построить фабрику и вот тогда разгребем все завалы.
– Школа будет готовить огранщиков для фабрики?
– Не только огранщиков, но и художников, ювелиров, литейщиков. Мы хотим наладить выпуск недорогих украшений из уральских самоцветов, что-то вроде ваших парюр «Виктория» и «Изабелла». Трехлетний опыт сотрудничества с Голландией показывает, что эта идея вполне перспективна.
– Вы собираетесь сотрудничать с ювелирами Москвы и Петербурга?
– Думаю, мы откроем свой магазин, так будет проще и дешевле для покупателей.
– Прекрасная идея, Густав Францевич, но где вы возьмете столько алмазной пыли для работы?
– Мы не занимаемся огранкой алмазов, поэтому нам достаточно наждака, который добывается на руднике № 2. После измельчения, промывки и отделения примесей железа с помощью магнита, остается практически чистый корунд, пригодный для обработки всех камней, кроме алмаза.
– То-то я смотрю, у вас какие-то странные круги для огранки камней.
– Бронза с большим количеством корунда. У нас своя мастерская по изготовлению шлифовальных кругов, отрезных дисков, полировочных паст и порошков, так что проблем с инструментом у нас нет.
Экскурсия продлилась до одиннадцати часов, после чего Файн и Штейнберг вернулись в кабинет директора.
– Каков срок обучения?
– Четыре года. В прошлом году был первый выпуск, сорок восемь человек.
– И куда вы дели такое количество огранщиков?
– Из них огранщиков было только десять человек, и все они работают сейчас в школе на постоянной основе. Двое поступили в Императорскую академию художеств, четверо в Горное училище, остальные устроились в Екатеринбурге: управляющие, бухгалтера, торговые агенты.
– Как могли дети простых крестьян поступить в эти учебные заведения?
– Вы сомневаетесь, что среди крестьян могут быть талантливые люди?
– Я не об этом, Густав Францевич! – В запале воскликнул Штейнберг. – Для учебы в Петербурге нужны деньги!
– За все платит школа, Генрих Карлович. У нас свое представительство в столице, вот оно и занимаются поступлением, проживанием, питанием, короче всеми бытовыми вопросами наших студентов, от которых требуется только прилежная учеба и безупречное поведение.
В коридоре раздался звон колокольчика.
– Разрешите пригласить вас на обед в нашу столовую. – Директор встал и направился к двери.
– Мне как-то неловко… – Стушевался Штейнберг.
– Неловко объедать детей? – Улыбнулся Файн, кладя руку на плечо Генриху. – У нас никто никого не объедает, хватит на всех, изысков не обещаю, но сыты будите. Мы придерживаемся правила: еда должна быть простой и вкусной. У нас в школе питаются не только дети, но и весь персонал, включая меня, а это лучшая гарантия того, что повара не будут халтурить.
Столовая, как и все помещения в школе была большой и светлой. Штейнберг очередной раз обратил внимание на безупречную чистоту и образцовый порядок. Как оказалось, для персонала школы был выделен отдельный кабинет, где они с Файном и разместились за небольшим столиком, рассчитанным на две персоны. Здесь же обедали и другие работники школы, среди которых Штейнберг заметил Германа Шторха. На обед подали наваристые щи с бараниной, мясные котлеты с тушеной капустой и компот из сушеных лесных ягод с пирогом.
– У вас всегда так кормят? – Спросил Штейнберг, когда они вернулись в кабинет.
– Сложный вопрос, Генрих Карлович, поскольку напрямую связан с постами. Во избежание недоразумений и ошибок, мы согласовываем меню с настоятелем Екатерининского храма. В постные дни, чтобы пища оставалась сытной, заменяем мясо рыбой или грибами.
– Здесь много старообрядцев, они не создают проблем?
– Как раз с ними все обстоит наилучшим образом – образцовые работники, да и разногласий по постам у них с православной церковью нет. Религия, Генрих Карлович, очень сложная и щепетильная тема, которую лишний раз лучше не затрагивать. Это не математика, где все ясно и понятно, где свою правоту можно доказать.
– Поэтому король Пруссии Фридрих-Вильгельм I запретил у себя в стране теологические диспуты.
– И правильно сделал! Многие подобные споры заканчивались взаимными оскорблениями, а частенько и драками, поскольку у противников иссякали словесные аргументы. Это пагубно влияет на слушателей, которые видят, что никаких реальных доказательств нет ни у одной из сторон. Невольно возникает естественный вопрос: как можно верить в то, что нельзя доказать? В результате, вместо укрепления веры, в сознание людей закрадываются сомнения. Раскол – это национальная трагедия России.
Таким образом, собеседники проговорили до начала специальных занятий.
– Уже почти два часа пополудни, Генрих Карлович, давайте пройдем в кабинет и я представлю вас ученикам.
Глава 38. Невьянск – Екатеринбург, 28 мая (понедельник). Окончание.
Кабинет для занятий располагался тут же, на втором этаже и представлял собой небольшую светлую комнату, в которой были установлены полтора десятка парт для учеников и стол для учителя. Директор сообщил ученикам о болезни учителя и представил Штейнберга, не забыв упомянуть, что это тот отважный человек, который защитил Анну Германовну от пьяных купцов. На этом, посчитав свою миссию выполненной, он тихо удалился.
– На прошлом занятии вы приступили к изучению темы кольцо. – Начал свою лекцию Штейнберг. – В общем виде кольцо состоит из двух основных частей – нижней и верхней. Нижняя часть кольца представляет собой ободок, который надевается на палец, а верхняя часть кольца является декоративной. Ободок может быть разной формы: полукруглой, овальной или прямоугольной, но влияет это только на то, насколько удобно кольцо будет сидеть на пальце. Такое кольцо, даже довольно массивное и выполненное из золота самой высокой пробы, как правило, не привлекает внимание окружающих, а многие его просто не замечают. На самом деле это справедливо, поскольку назвать простой ободок, даже изготовленный из драгоценных металлов ювелирным изделием нельзя. Изготовить такое кольцо может любой подмастерье, никакого искусства, а тем более таланта здесь не требуется, это простая технологическая операция, предполагающая только наличие только практического опыта. Для того чтобы кольцо притягивало взоры оно должно сверкать и переливаться, а этой привилегией обладают только ювелирные камни. Просто закрепить камень на ободке конечно можно, но это будет некрасиво и не практично. Для этой цели нужно изготовить специальную площадку с зажимами для крепления камня, она называется кант. Если камень сильно выступает за ободок, то по краям необходимо создать дополнительную опору снизу в виде узкого ободка, у ювелиров он называется рант. Теперь обратим внимание, что у нас образовались два пустых пространства между камнем и ободком. Это не очень хорошо, поскольку создается впечатление, что изделие не закончено. Если мы заполним эти пустоты декоративными накладками, то наше кольцо примет, наконец, законченный вид.
Штейнберг просмотрел лежавшие перед ним рисунки, и выбрал один. На нем было изображено простое кольцо с закрепленным сверху ограненным камнем.
– Вот пример, когда кант для камня представляет собой лишь небольшое утолщение шинки в верхней ее части. Здесь нет ни ранта, ни декоративных накладок.
– Зато его можно быстро сделать. – Сказал сидевший слева белобрысый мальчик лет двенадцати.
– Как тебя зовут? – Спросил Штейнберг.
Мальчик тут же встал.
– Иван Сапогов, – бодро отчеканил он.
– Молодец, Иван Сапогов, ты правильно заметил, что изготовить это кольцо несложно. Подойди сюда.
Мальчик подошел к столу, за которым сидел Штейнберг.
– Давай представим, что у тебя есть десятирублевая золотая монета и ограненный бриллиант весом один карат. Представил?
В комнате раздался дружный смех.
– Я ее никогда не видел.
– Хорошо, сейчас мы исправим это досадное недоразумение.
Штейнберг достал из кармана монетку и положил ее на стол.
– Можно мне тоже посмотреть. И мне. И мне.– Раздались нестройные голоса мальчиков.
– Хорошо, подходите все сюда, к столу.
Толпа любопытных мальчишек обступила стол преподавателя, и золотая монетка пошла по рукам. Когда все насмотрелись, и монета вернулась на свое место, Штейнберг продолжил.
– Так вот, у тебя есть эта золотая монета и ограненный бриллиант весом в полкарата. Ты решил изготовить из них кольцо, но особо напрягаться тебе не хочется, и ты выбираешь вот эту простую модель. – Штейнберг взял в руки рисунок и положил его рядом с монетой. Вопрос: сколько ты сможешь на этом заработать?
Ребята стояли, молча, поглядывая друг на друга.
– Исходя из своего опыта, я скажу, что заработать тебе, Иван Сапогов, у тебя вряд ли получится. Цена такого кольца будет заключена только в стоимости материала: золота и камня. Золота здесь на десять рублей, а стоимость бриллианта, диаметром около двух точек среднего качества примерно сорок рублей. Больше пятидесяти рублей за это кольцо тебе никто не заплатит. Ты решил заработать, но при этом не захотел себя утруждать и пошел легким путем, в результате чего, в лучшем случае у тебя получится лишь вернуть свои затраченные деньги. Это всем понятно?
Обступившие Штейнберга ребята молчали, переминаясь с ноги на ногу, и посматривая друг на друга.
– Хорошо, тогда, приведу другой пример. У вас есть серебро и обычный ограненный цитрин. Для наглядности, серебра будет столько же, сколько было золота в предыдущем примере, а это примерно три золотника. Изготавливать мы будем вот это кольцо.
Штейнберг взял со стола еще один рисунок.
– Шинка та же самая, что и в предыдущем примере, но появляется большой овальный каст, для крепления камня и две декоративные накладки в виде дубовых листьев. Опять, исходя из своего опыта, скажу, что реальная стоимость этого кольца будет сто рублей. Почувствовали разницу: в первой случае золото и бриллиант и всего пятьдесят рублей, а во втором – серебро и обычный цитрин, но цена в два раза выше. Давайте подсчитаем наши затраты на изготовление этого кольца. Серебро в пятнадцать раз дешевле золота, следовательно, три золотника серебра будут стоить примерно шестьдесят семь копеек.
– Неправильно! – Выкрикнул стоявший в заднем ряду вихрастый мальчик лет двенадцати.
– Кто это сказал? – Спросил Штейнберг.
– Я! – Мальчик растолкал стоявших у стола товарищей и вышел вперед.
– Представься.
– Кириллов Степан.
– Ты говоришь, что я неправильно подсчитал стоимость серебра?
– Нет, я не о деньгах.
– А о чем, тогда?
– Если вы отлили такой же ободок для кольца, то из чего вы будете делать каст и накладки? Вам не хватит трех золотников серебра.
– Очень хорошо, Степан, я ждал, что кто-то из вас обязательно задаст этот вопрос. Кто знает, откуда взялось серебро, из которого мы сделали кант и накладки? – Обратился он к стоящим вокруг него ребятишкам.
– Золото тяжелее, чем серебро. – Тихо пробурчал себе под нос самый старший из ребят.
– Правильно, только почему так тихо. Выходи, представляйся.
– Сазонов Матвей.
– Ты правильно заметил, Матвей, что золото тяжелее серебра, но что из этого следует?
– Что серебра будет больше.
– Наконец-то мы разобрались. Золото в два раза тяжелее серебра, а это значит, что при равном весе его объем будет в два раза меньше. Вот золотая монета, которая весит три золотника, а вот те же три золотника, только уже серебром. – Штейнберг выложил на стол две екатерининские монеты по двадцать пять копеек. Поскольку диаметр всех трех монет одинаков, то мы наглядно видим, что серебра в два раза больше.
– Вы сказали, что три золотника серебра стоят шестьдесят шесть копеек, а здесь только пятьдесят? – Спросил Степан Кириллов.
– Все дело в том, что серебро в этих монетах находится в виде сплава с медью, вес которой мы тоже должны учитывать. Если ты сделаешь перерасчет на чистое серебро, то получишь именно шестьдесят шесть копеек. Итак, вернемся к нашему кольцу. Мы изготовили его, вставили цитрин овальной формы и продали за сто рублей. Наши затраты на серебро и камень не превысили десяти рублей, а получили мы сто, окупив тем самым свои расходы в десять раз. Это стало возможным только потому, что наше изделие имеет художественную ценность. Запомните раз и навсегда: любое украшение из драгоценных металлов является ювелирным только в том случае, если имеет художественную ценность.
– Получается, что наше золотое кольцо это не ювелирное изделие? – Спросил Матвей Сазонов.
– Совершенно верно. Грубо говоря, это просто кусок золота с камнем, именно так его и оценивают, в то время как серебряное кольцо – ювелирное изделие и та солидная прибыль это не что иное, как плата за его художественную ценность. Те из вас, кто обладает талантом рисовальщика и творческой фантазией как раз и будут заниматься разработкой таких ювелирных изделий.
– Это слишком сложно и долго. – Возразил Матвей.
– А почему ты так считаешь?
– Тут с одной восковой моделью промучаешься не один день, чтобы проработать все мелкие детали, да еще и при отливке настрадаешься. Чуть ошибся и все – начинай сначала.
– Ты прав, Матвей, изделие сложное, с большим количеством мелких деталей и поднутрений. Создание такой восковой модели и формы для отливки действительно очень сложный процесс, требующий от ювелира точности и аккуратности, что сильно растягивает процесс во времени, но даже при соблюдении всех этих условий, не всегда дает положительный результат. Создание ювелирного изделия начинается с эскиза, который выполняет художник, воплощая на бумаге свои фантазии. Затем опытный мастер смотрит, насколько сложно в изготовлении то, что он изобразил и вносит свои поправки, цель которых – упростить технологический процесс. Вернемся к нашему кольцу. Даже вам, ученикам понятно, что изготовить кольцо в таком виде, как оно изображено на рисунке сложно, но это не значит, что мы должны оказаться от хорошей идеи воплощенной художником в этом эскизе. Нам нужно лишь сделать его более простым в изготовлении. Как? Мы можем разбить это кольцо на четыре отдельных части: ободок с рантом, каст для крепления камня и две декоративных накладки в виде дубовых листьев. Смотрите сюда.
Штейнберг взял чистый лист бумаги и схематично изобразил кольцо с отделенными от него частями.
– Теперь мы можем все эти части изготовить отдельно, используя для этого многоразовые формы, а затем мастер просто спаяет их в одно целое изделие. Таким образом, вы упрощаете процесс изготовления, экономите время и самое главное, можете легко скопировать, понравившееся заказчику изделие.
– Но все кольца у нас будут одинаковыми.
– На самом деле, вариантов у вас будет много. Форма для отливки ободка кольца с рантом довольно проста и состоит из трех частей, а формы для отливки каста и декоративных накладок еще проще и состоят всего из двух частей. Предположим, что у вас есть двадцать форм для ободка, двадцать форм для каста и двадцать форм для декоративных накладок. Все эти формы отличаются внешним видом и размерами. В этом случае, меняя одну, две или три составные части кольца, вы можете получить восемь тысяч различных вариантов, а если учесть еще и большое разнообразие ювелирных камней, то вероятность того, что изделие повторится, будет ничтожно мала. Не будем забывать, что отдельные элементы кольца, например, каст или декоративные накладки вы можете использовать и в других ювелирных изделиях, таких как серьги, браслеты или колье.
–Так мы можем наделать много колец, а кто их будет покупать по сто рублей?
– Теперь, когда мы упростили технологию и сократили время на изготовление кольца, мы можем существенно снизить цену, например до двадцати рублей и это все равно будет выгодно. Ты правильно заметил, что покупателей на ювелирную продукцию не так много, по той простой причине, что у основной массы людей мало денег. Но ведь каждому человеку хочется выглядеть красивее и наряднее, особенно женщинам. Вам наверняка известно, что руководство школы, планирует построить фабрику по производству ювелирных изделий, где будут работать ее выпускники и все вы в том числе. Основная цель – использовать природные богатства Урала, в частности, для изготовления недорогих ювелирных изделий, доступных широким массам населения.
– Но двадцать рублей это тоже дорого. У меня отец получает всего сорок рублей в год.
– Согласен, дороговато. Можно пойти другим путем. Например, вместо серебра использовать медь, а потом покрывать кольцо тонким слоем золота или серебра. Цена в этом случае может снизиться до трех – пяти рублей. Конечно, назвать это изделие ювелирным можно только с натяжкой, однако на его внешнем виде это никак не отразится. Здесь в школе вас учат писать, считать, решать сложные задачи, не только математические, но и производственные и все это ради одной единственной цели – научить вас самостоятельно думать. Поэтому, если вам что-то не понятно, не надо стесняться, обращайтесь к учителю и пытайтесь разобраться. Вы никогда не решите задачу, если не знаете основ и не понимаете смысла. Эти два примера с кольцами я разобрал с вами именно для того, чтобы показать, как и в каком направлении должна работать ваша мысль.
После уроков, Штейнберг, сославшись на занятость, отказался от ужина и спешно отправился проверять, как продвигаются работы по штамповке мыла.
– Генрих, ты даешь нереальные нормы. – Набросился на Штейнберга Соколов, когда тот вошел в помещение летней кухни. – По твоим расчетам бригада из четырех человек должна за восемь часов разрезать и отштамповать тридцать два пуда мыла. Это невозможно. Сегодня, вдвоем с Савелием мы смогли обработать только двенадцать пудов за десять часов.
– Не нужно так расстраиваться, друг мой. Все дело в организации производства. Сейчас вы работали последовательно: сначала нарезали мыло на прямоугольные бруски, затем стали штамповать. Ваш производственный процесс был цикличным, и выдавать готовую продукцию вы начали только после обеда. Реально вы потеряли половину дня. На заводе, который мы сейчас перестраиваем, резка и штамповка будут производиться одновременно, а сам процесс станет непрерывным. Таким образом, мы исключим непроизводственные потери времени, и готовая продукция сплошным потоком потечет на склад.
– Мысль твою я понял, но вот ее практическое воплощение представить сложно.
– Хорошо, объясню на другом примере. Представь себе, что ты выплавляешь чугун.
– Да, это уже ближе к теме.
– Так вот, ты загрузил в домну слоями руду и древесный уголь, выплавил чугун. Затем вычистил домну, опять загрузил и выплавил чугун. Много ты так произведешь чугуна?
– Но, ведь домна работает постоянно?
– Вот именно! Одни работники следят за варкой, периодически выпуская готовый чугун, а другие засыпают новые порции руды и древесного угля, обеспечивая непрерывность процесса. Точно так же должно быть и на нашем заводе. Не нужно напрягать мозги, Виктор, положись на меня. Теория, как правило, всегда расходится с практикой, поэтому после запуска завода нам предстоит еще много дел по отработке нашего технологического процесса, хронометражу и согласованию отдельных операций.
– Ты меня успокоил, друг. – Соколов встал, и вытер руки о лежащую рядом тряпицу. – Пойдем ужинать, а то я сегодня толком и не обедал с этой работой.
– Пойдем ко мне, или в трактир?
– Давай лучше в трактир, а то нам в твоей келье опять пиво не подадут. Ты пока закажи, а я поднимусь в номер, переоденусь и буду через десять минут.
В трактире Штейнберг выбрал место в самом дальнем углу и заказал консоме с мясными пирожками, бифштексы и четыре бутылки пива. Как только Соколов спустился в зал, половой Иван тут же подал заказ. Ужин прошел в полном молчании, поскольку оба были голодны. Продолжить трапезу решили еще парой пива и свежим балычком.
– Как прошло знакомство со школой? – Спросил Виктор, открывая бутылку.
– Там все прекрасно, признаться, я такого не ожидал. – Генрих вылил пиво в кружку. – Скажу откровенно, я просто потрясен, тем, что увидел. Здесь в этой глуши простые люди, не обличенные властью, на свои средства воплотили в жизнь идею Ивана Ивановича Бецкого по созданию «новой породы людей». Представь себе, двести детей сыты, одеты, обуты, им дают начальное образование, обучают профессии и за все за это родители не только не платят, но еще и получают заработанные детьми деньги. Фантастика!
– Я тебе уже говорил, что на школу никто никогда не жаловался. Там обучаются дети и работников Билимбаевского завода и никаких нареканий от них я не слышал.
– Потому и не слышал, что там полный порядок. По просьбе директора я провел занятие для детей и был просто в восторге. Поверь, мне есть с чем сравнивать.
– Тогда почему у тебя такой удрученный вид?
– Помнишь, мы рассуждали о судьбе добытого нечестным путем золота?
– И пришли к выводу, что наследникам Саввы Яковлева ничего не досталось.
– В том, что наследники действительно не получили ни грамма золота, и все забрали партнеры Яковлева – Тимофей Лачин и Густав Файн, мы угадали, но ошиблись с мотивировкой, а потому не смогли понять, почему они создали эту школу. Мы считали, что в основе их действий лежит обычная человеческая жадность.
– А это не так?
– Конечно! Дело в том, что наследники и не могли претендовать на это золото. Согласно воле покойного Саввы Яковлевича Яковлева, все добытое на этих двух рудниках золото, точнее, его доля, должно было пойти на благотворительность. Он сам начинал простым рассыльным в лавке у купца и по собственному опыту знал, как трудно детям простых людей найти свое место в этой жизни. Понимая, какую важную роль в жизни играет образование, он мечтал создать школу для крестьянских детей. Своими душеприказчиками он выбрал не прямых наследников, а партнеров, которым всецело доверял. Выполняя волю покойного хозяина, они пустили все добытое золото на создание Художественной школы.
– Это невероятно!
– Вот именно! Представь себе ситуацию: у людей на руках гора золота, да еще изумрудный рудник в довесок. Живи и радуйся! Много найдется людей, которые в такой ситуации вообще вспомнят о последней воле умершего, тем более, высказанной приватно в устной форме?
– Думаю, на это способны единицы.
– А ведь они не только вспомнили, но и воплотили мечту Яковлева в жизнь, Кстати, вложив и свою часть золота. Вот истинно честные люди, которые могли бы служить примером для подражания, но…
– Они нарушили закон, не сообщив властям о найденных изумрудах и начав их тайную добычу.
– В том-то все и дело! Утаивание находки и незаконная добыча драгоценных камней! Говорить будут только об этом, а не о том, куда и на что конкретно пошли вырученные от продажи золота и изумрудов деньги. Получается, что даже ради благой цели, нельзя нарушать закон.
– Благими намерениями, Генрих, как известно, вымощена дорога в ад.
– Все так, Виктор, но давай посмотрим на эту ситуацию с другой стороны. Здесь, в частной школе дети простых людей имеют возможность бесплатно получить образование и специальность. Наиболее одаренные из них могут продолжить обучение в Москве и Петербурге, опять же за счет этой частной школы. Все организованно идеально, дети счастливы, родители довольны, но, оказывается, что создатели этого «Парадиза» – преступники, поскольку деньги на содержание школы они получили от незаконной продажи изумрудов. Теперь другая картина. Воспитательные дома, специально созданные государством для этих целей и существующие на казенные средства. Средств, как я уже говорил, выделяется достаточно, однако до самих детей доходит не более десяти процентов, остальное разворовывается чиновниками на разных уровнях. В результате этой «деятельности» из десяти детей умирает девять, но это никого не волнует. Руководители настроили себе особняков на сиротские деньги – вот тебе воровство в чистом виде.
– Получается воровство и там и там.
– Верно, только есть существенная разница. Владельцы Художественной школы воруют изумруды и направляют полученные от их продажи средства на благотворительность. Формально воровство есть, но ворованные изумруды возвращаются обратно в Россию в виде реальных денег, которые идут не на личные нужды, а на воспитание и образование будущего третьего сословия страны. Совсем другое дело с воспитательными домами. Налицо прямое воровство казенных средств, с какой стороны на это не смотри, поскольку ворованные деньги идут на удовлетворение личных потребностей чиновников. Все это видят, все это знают, включая вышестоящее начальство, однако никто не собирается наводить порядок.
– Это система, Генрих, а идти против системы, все равно, что ссать против ветра. Извини, что так грубо, зато доходчиво. Мне не совсем понятно, что тебя так волнует эта проблема.
– Сегодня я видел лица счастливых детей, и наряду с чувством радости испытывал горькое разочарование, поскольку был похож на Иуду. Вот сейчас вернусь в Москву, доложу Федору Васильевичу результаты работы, получу свои тридцать серебряников, а что будет со школой? Скорее всего, просто закроют, а в лучшем случае, сохранят, но переведут с частного на государственное обеспечение, а что это означает в реальности, мы с тобой уже знаем.
– Мне кажется, Генрих, что ты не совсем верно оцениваешь сложившуюся ситуацию и слишком идеализируешь фигуры Файна и Лачина. Я не так силен в области математики, как вы с Анной, но даже мне понятно, что доходы школы исчисляются шестизначными цифрами, так что это никакая не благотворительность, а чисто коммерческое предприятие. Кроме того, изумрудный рудник официально не принадлежит школе, если его и отберут в казну, то сама школа при этом никак не пострадает. Никто не будет ее закрывать или отбирать, для этого просто нет причины.
– Виктор, что Файн и Лачин не наивные романтики ежу понятно. Я удивился, если бы было иначе. Наверняка они очень богатые люди, иначе просто и быть не может. Но нужно понимать, что богатство вторично, это следствие их отношения к делу. Я видел мастерские, больше похожие на огромные цеха, где царит идеальный порядок и чистота. Я познакомился с великолепно отлаженной организацией производства, где, благодаря разделению операций, огранка камней поставлена на поток. Уверен, что и сбыт, организован не хуже. Сломав эту организацию, мы не сможем выстроить ничего подобного. Мы никогда не достигнем такой эффективности, просто потому, что у нас не хватит, ни опыта, ни таланта. Прав был Семен Ильич, уверяя меня, что Файн – прекрасный организатор.
– Из всего этого сумбура, я сделал вывод, что ты решил отказаться от монополии на огранку уральских изумрудов?
– Ты правильно понял, Виктор. Я не смогу заменить Файна, я ему в подметки не гожусь. Его вообще никто заменить не сможет.
– Ты хочешь сохранить и школу, и тайну изумрудного рудника?
– Совершенно верно. Я хочу оставить все, как есть.
– Хорошо, ты откажешься от монополии на огранку изумрудов – твое право. Я откажусь от генеральских эполетов – не велика потеря. Но, как мы все это объясним Федьке, ведь для него этот рудник единственная возможность вернуться ко двору?
– К тому же, именно я втянул его в эту авантюру.
– Слушай, ну кто знал, что все так обернется? Ты ведь хотел, как лучше.
– Ты думаешь, мне от этого легче? Виктор, я благодарен тебе за поддержку – далеко не каждый способен отказаться от генеральских эполетов с такой легкостью, но, ты прав, это не решит проблему. Поступлю, как велит гражданский долг – замучает совесть. Поступлю по совести – сам стану преступником. Замкнутый круг!
Глава 39. Екатеринбург 29 мая 1798 года (вторник).
Салотопенный завод Серафимы Дмитриевны Казанцевой был выстроен из местного камня и представлял собой прямоугольник размером десять на пять саженей с большой печью посредине. Штейнберг приказал сломать печь, расчистить помещение и поставить три перегородки высотой в две сажени. Руководить строительными работами вызвался Соколов. Он так энергично взялся за дело, что уже через два дня были готовы четыре отдельных помещения под цеха каждое размером две с половиной на пять саженей. В каждом цеху сложили печи на два котла. Теперь на заводе параллельно могли работать две бригады по двенадцать человек в каждой, что позволяло вырабатывать шестьдесят четыре пуда мыла за смену при восьмичасовом рабочем дне.
– Можно задействовать еще две бригады рабочих во вторую смену и тогда дневная производительность удвоится, а сто двадцать восемь пудов мыла это чуть больше одной тысячи рублей в день. – Мысленно размышлял Штейнберг, стоя возле перестроенного завода. – Совсем неплохо для начала. Если потребуется, можно переделать второй салотопенный завод, расположенный в двух верстах дальше на юг.
Долгосрочные перспективные планы Штейнберга были прерваны появлением управляющего.
– Генрих Карлович, а зачем в последнем цеху печь, ведь там будут резать, и штамповать мыло? – Поинтересовался управляющий.
– Это запасная печь, Войцех Каземирович, так, на всякий случай, если вдруг выйдет из строя одна из производственных печей, да и зимой она лишней не будет. Мастер сказал, что печи можно будет топить уже через пять дней, поэтому начинайте завозить материалы и оборудование по списку, который я вам дал.