Николай Петрович Сироткин
Изумруды Урала
– Куда сейчас? – Спросил Соколов, который исполнял роль возницы.
– Поедем к приказчику. Сейчас прямо, а на перекрестке направо на Торговую улицу.
Невьянск, хоть и занимал по численности населения третье место на Урале (после Екатеринбурга и Оренбурга), городом все же не считался и именовался в документах не иначе как поселок «Невьянский завод», а главной его улицей была Торговая. Именно здесь располагались основные торговые лавки и селились самые богатые люди поселка. Переехав плотину, друзья увидели справа вывеску «Протасов и сын», которая протянулась по всей длине двухэтажного деревянного дома. На первом этаже располагалась торговая лавка, наружные двери которой были открыты, а второй этаж, судя по всему, был предназначен для проживания. Свернув на обочину и привязав лошадь, друзья вошли в лавку, о чем сигнализировал резкий звон колокольчика, привязанного к внутренней двери. Прилавки и шкафы с выставленным товаром были расположены «покоем» (буквой П) по трем сторонам. Чего здесь только не было: чай и табак, пряности, москательные и бакалейные товары, мануфактура, скобяные изделия, знаменитые невьянские сундуки и конечно самовары всех сортов и размеров. Лавка, несмотря на довольно значительную площадь, была явно тесновата для такого количества товара. Кроме того, присмотревшись можно было увидеть написанные от руки объявления о продаже дров, сена, свежего мяса и рыбы на заказ. Посреди всего этого изобилия восседал молодой человек лет двадцати пяти с ярко рыжей шевелюрой и простоватым лицом, усыпанным веснушками.
– Нам нужен Савосин Дмитрий.
– Это я, чем могу служить?
– Тайная полиция. – Штейнберг привычным жестом отвернул левую полу кафтана и показал жетон, закрепленный на камзоле.
Соколов стоял рядом, но показывать жетон не стал и в разговоре не участвовал.
– Здесь какая-то ошибка, господа, я верный слуга императора.
– Вас никто ни в чем не обвиняет, господин Савосин, по делу об убийстве вашего хозяина Емельяна Протасова вы проходите как свидетель.
– Да, но я уже все рассказал уездной полиции.
– Нам это известно, просто нужно уточнить некоторые детали.
– Хорошо, господа, я к вашим услугам. Может лучше пройти в контору? Там гораздо удобнее, да и чайку можно сообразить.
– Не стоит беспокоиться, мы ненадолго, всего пару вопросов. Сразу предупреждаю, что мы знаем почти все, осталось только уточнить, как я уже сказал, некоторые детали, поэтому вам нет никакого смысла врать и запираться.
– Да, я и не собирался.
– Вот и хорошо. Нам известно, что Демьян Протасов отправился в тайгу не на охоту, а на поиски камней. Вопрос простой: как он узнал про эти камни?
– По этому поводу я могу повторить только то, что слышал от поварихи Авдотьи Смирновой.
– Хорошо, мы тоже не прочь послушать, что сказала повариха.
– Летом прошлого года хозяин, Емельян Протасов, купил у охотников-манси дюжину гусей. Когда Авдотья стала их потрошить, то в зобах двух птиц нашла какие-то камни. Емельян ходил с ними к бывшему инженеру завода и тот якобы сказал, что камни эти стоят больших денег.
– Про то, что камни стоят больших денег тебе тоже Авдотья поведала?
– Нет, это я сам, – стушевался приказчик, – слышал разговор хозяев. Они потом еще разыскивали этих охотников, хотели узнать место, где те на гусей охотились.
Глава 18. Невьянск, 13 – 15 мая 1798 года (воскресенье – вторник). Продолжение
– Хорошо, с этим разобрались, пойдем дальше. Демьян ходил в тайгу два раза. Вспомни, в каком настроении он был после возвращения.
– Первый раз, когда потеряли Тимофея Когтева, ходил хмурым и угрюмым, а второй раз, перед самой поездкой в Москву был весел и прямо светился от счастья.
– Хорошо, Дмитрий, пока у меня больше вопросов к тебе нет, если появятся, то мы еще заедем. Когда у тебя в лавке самая горячая пора?
– Так нет ее этой горячей поры. За весь день не больше десятка покупателей зайдут и все.
– Это при таком-то огромном выборе товара?
– Товара много, это вы точно пометили, только народ специально стороной обходит нашу лавку.
– И давно они так делают?
– Да, почитай уже полгода, сразу после той трагедии. Бесследно пропали десять местных жителей, а ведь у каждого родственники, друзья, знакомые. Люди считают, что в этом виноваты Протасовы, вот и сторонятся. Сейчас вроде все утихло, а поначалу даже стекла били, приходилось ставни держать постоянно закрытыми.
– А раньше торговля шла бойко?
– Не то слово. Вместе со мной подручным работал Ванька Колбанов, да двое мальчишек было на побегушках.
– А хозяева помогали?
– Так у них своих дел невпроворот. Отец – Емельян Иванович с утра до вечера пропадал на заводах, а сын – Демьян Емельянович постоянно в разъездах – занимался закупкой и продажей.
– А проживали они здесь?
– Нет, у них дом недалеко от Невьянска в деревне.
– А здесь второй этаж для кого?
– А это меблированные комнаты для приезжих.
– И много комнат?
– Всего восемь.
– Виктор, – обратился Штейнберг к Соколову, – может нам здесь остановиться?
– Я не против, надо же где-то переночевать. – Подал голос Соколов.
– Так что, Дмитрий, найдешь комнату для двух постояльцев?
– Не извольте беспокоиться, сделаем в лучшем виде.
– Значит так: подготовишь комнату и на ужин что-нибудь сытное, например мясной бульон с расстегаями и кулебяку.
– Водка, коньяк, шампанское?
– Лучше дюжину бутылок пива.
– Две дюжины пива и две мясные кулебяки. – Поправил его Соколов.
– Хорошо, две дюжины пива и две кулебяки. Ну и на десерт чего-нибудь сообрази.
– Может господа желают пригласить на ужин местных мадам, – приказчик лукаво улыбнулся, – так сказать, скрасить одиночество и приятно провести вечер?
– У вас что и «веселые девки» есть? – Оживился Соколов.
– А чем Невьянск хуже того же Екатеринбурга? Выбор конечно поскромнее, однако и мы не лыком шиты. Есть светленькие, черненькие, рыжие – особо рекомендую, очень страстные, просто огонь. Есть стройные, в теле и пышные. Есть сисястые и толстозадые.
По мере того, как Дмитрий расписывал достоинства местных женщин легкого поведения, с лица Соколова не сходила озорная улыбка, а в конце его буквально распирало от смеха.
– Напрасно вы смеетесь, многие любят сисястых и толстозадых.
– Дмитрий, ты не обижайся, – успокоил приказчика Соколов, с трудом подавив приступы безудержного смеха, – я не против, вкусы у всех разные. Ты все прекрасно расписал, и мы непременно воспользуемся твоим предложением, но только в следующий раз. Сейчас у нас много дел и нам просто необходим реальный отдых, а с «веселыми девками», сам понимаешь, разве нормально выспишься?
– Да уж, какой там сон.
– Вот и я о том же. Так что готовь постель и ужин.
– А это тебе задаток, – добавил Штейнберг, выкладывая на прилавок десятирублевую ассигнацию. Мы будем часа через три, не раньше. Успеешь все сделать за это время?
– Не извольте беспокоиться, все будет в лучшем виде.
Покинув помещение лавки, друзья вышли на свежий воздух.
– Ты что ржал как сивый мерин? – Спросил Штейнберг.
– Представил, как ты обхаживаешь сисястую толстозадую крестьянку.
– Почему обязательно крестьянку, здесь наверняка есть и купчихи и мещанки. И потом, с чего ты взял, что мне нравится именно такой тип женщин?
– Не обижайся, это я так – солдатский юмор.
– Да я не обижаюсь, просто многие судят по себе, вот я и подумал, что в данном случае ты приписал мне свои тайные желания.
Друзья остановились, посмотрели друг на друга и дружно рассмеялись.
Дом незадачливого охотника им показали местные мальчишки, за что получили серебряный полтинник и шумной толпой отправились в ближайшую лавку. Дом был обнесен высоким забором, а калитка оказалась запертой. На стук вышла высокая худая женщина в полинявшем сарафане, подпоясанная грязным фартуком. На приветствие Штейнберга она просто кивнула головой.
– Чего надо?
– Тимофей Когтев здесь проживает?– задал вопрос Штейнберг.
– Ну.
– Ты не нукай, а отвечай, как положено, когда тебя спрашивают представители власти. – Не сдержался Соколов.
– Какие такие представители?
– Полиция! – спокойным голосом сказал Штейнберг, сглаживая накалившуюся атмосферу. Нам нужно допросить Тимофея Когтева, и мы можем вызвать его в Екатеринбург, но поскольку он не совсем здоров, мы приехали сами. Он ответит на наши вопросы, и мы оставим вас в покое.
Немного подумав, женщина посторонилась.
– Заходите. – Пробурчала она себе под нос, пропуская непрошеных гостей, и закрывая за ними калитку.
Штейнберг и Соколов гуськом двинулись за хозяйкой по узкой, выложенной битым камнем тропинке к дому. Поднявшись на высокое крыльцо и пройдя через заставленные всяким хламом сени, они попали в горницу. Вдоль правой от входа и дальней стене были закреплены широкие лавки, а с лева располагалась большая русская печь и дверь в соседнюю комнату, вероятно спальню, куда сразу удалилась хозяйка. Из мебели, кроме лавок был еще небольшой стол, возле которого, опираясь на суковатую палку, стоял высокий худой мужик. Штейнберг несколько растерялся, поскольку знал, что Когтеву чуть больше лет тридцать, а стоявший перед ними выглядел на все пятьдесят. Бледное изможденное лицо, глубоко запавшие глаза с темными кругами и впалые щеки, явно свидетельствовали о проблемах со здоровьем.
– Ты Тимофей Когтев? – Спросил Штейнберг у сидевшего на лавке мужика.
– Да. А вы кто такие? – Тихим голосом явно больного человека спросил Тимофей. Казалось, каждое слово дается ему с большим трудом.
– Полиция!
– Из Екатеринбурга?
– Нет, из Петербурга.
– А документы у вас есть?
Штейнберг подошел к нему и уже привычным жестом показал жетон.
– Этого достаточно, или бумаги предъявить?
– Зачем, – махнул рукой собеседник, – я все равно в них ничего не понимаю.
– Можете сесть, вам ведь трудно стоять с больной ногой.
– Вы тоже располагайтесь, – Сказал Тимофей и, придерживая левую ногу рукой, опустился на лавку, слегка завалившись на правый бок.
Штейнберг сел за стол и достал свою тетрадь, а Соколов продолжал стоять, внимательно наблюдая за Когтевым.
– Какой же интерес у столичной полиции к Тимофею Когтеву?
– К тебе лично, никакого интереса у нас нет, и благодари бога, что это так, иначе мы разговаривали бы с тобой в другом месте и другим тоном. – Штейнберг сделал небольшую паузу, чтобы сказанное дошло до собеседника. – Сейчас ты расскажешь, что произошло на той самой охоте, где ты якобы потерялся.
– Так я уже все рассказал тем, что приезжали из Екатеринбурга.
– Вот и хорошо, значит, тебе не придется ничего вспоминать.
– А там и вспоминать нечего, погнался за раненым лосем, оступился и сломал ногу. На следующий день, меня подобрали охотники манси. Полгода провалялся у них в зимовье, еле выжил.
– Как же ты так неудачно оступился? – Ехидным голосом спросил, молчавший до того Соколов.
– Очень просто. Бежал и влетел ногой в звериную нору.
– И в каком же месте ты ее сломал? – Продолжил наседать на него Соколов.
– Ну…
– Снимай портки! – Теряя терпение, рявкнул Соколов.
– Это еще зачем?
–Хочу посмотреть твою сломанную ногу.
Тимофей опустил голову, и его плечи сразу как-то поникли.
– Не надо, я все скажу.
– Вот так-то лучше. – Удовлетворенно сказал Соколов. – Так что там у тебя с ногой?
– Ранили меня.
– Это лось, которого ты преследовал, стрелял в тебя?
– Шутить изволите?
– Я не шучу, это ты нам тут сказки рассказываешь. Давай, говори, как все было на самом деле. – Соколов резко повышая голос. – Вздумаешь еще раз соврать, я тебе ноги переломаю, уже по-настоящему. Ты мне веришь?
Тимофей обреченно кивнул головой.
– Тогда начинай.
– Демьян собрал людей и объявил, что завтра мы все идем на охоту.
– Сколько вас было? – Задал вопрос Штейнберг.
– Десять работников и Демьян с инженером. Всего выходит двенадцать человек.
– Куда вы пошли?
– Куда-то в район Черного озера, я те места не знаю. Дошли до реки, ребята говорили, что это Большой Рефт, и пошли вдоль по течению.
– Чем вы там занимались?
– Мы, с ребятами охотились, ловили рыбу, собирали грибы и ягоды, а Демьян с инженером что-то искали, промывали в реке землю и песок, но мы к этому не имели никакого отношения.
– Они что-нибудь нашли?
– Они никогда не делились с нами своими находками, всегда держались вместе, и даже костер себе на отдыхе разводили отдельно.
– Хорошо, слушаем дальше.
– Пару недель мы двигались вдоль реки, иногда подолгу останавливаясь у притоков. Тогда разбивали лагерь, а Демьян с инженером уходили исследовать течение притока. Когда они заканчивали, мы шли дальше. Однажды мы остановились около впадавшего в реку ручья и стали устраиваться на ночлег, а они как всегда отправились исследовать ручей. Вернулись быстро и по их довольным лицам мы поняли, что они нашли то, что искали. Наутро, свернув лагерь, мы пошли вверх по течению ручья.
– Это был правый или левый приток? – вступил в разговор Штейнберг, – подумай внимательно, вы шли по течению реки, с какой стороны располагался ручей?
– С левой стороны, – после некоторого раздумья сказал Когтев, – точно с левой.
– Хорошо, продолжай.
– В этот раз Демьян сказал нам не расходиться, а идти вдоль ручья по пять человек с каждой стороны. Шли медленно, потому что они постоянно брали песок из ручья и промывали его.
– Что-нибудь находили? – просил Штейнберг, окончательно беря допрос в свои руки.
– Да, какие-то мелкие камушки. Так мы прошли версты две, пока Репа, это Митька Репин, он шел впереди в качестве дозорного, не подал нам знак остановиться. Оказалось, что на нашем пути стоит староверский скит.
– Скит, на каком берегу находился?
– Мы шли против течения, и скит находился слева от нас на высоком берегу ручья.
– Скит был заброшен.
– Нет, там жили люди. Вдоль ручья стояли большие дома, обнесенные высоким забором. Ворота были закрыты, но Репа сказал, что там есть люди. Он видел их, когда залез на дерево. Демьян решил обойти скит лесом с правой стороны. Мы сделали крюк версты полторы, и вышли к ручью довольно далеко от скита.
– Пока все сходится, можешь продолжать.
– Мы прошли еще версты две вверх по течению, и уже собирались, устраиваться на ночлег, когда Репа опять дал знак остановиться.
– Подожди, – прервал рассказчика Штейнберг, – ты кое-что упустил. – После того, как вы миновали скит, и вышли к ручью, Демьян с инженером продолжали брать пробы?
– Да, но ничего не нашли, я думал это не важно. Они еще о чем-то спорили, но я не обращал на это внимание. Когда нас остановил Репа, выяснилось, что на нашем пути, сразу за поворотом ручья кто-то уже разбил лагерь. Репа насчитал четырех человек.
– Это были охотники?
– Не знаю, Демьян сам ходил на разведку и, вернувшись, приказал готовиться к бою. Он объяснил, что там четыре человека, которых необходимо убить.
– Он не объяснил, почему их надо убить?
– Нет, только сказал, что от них надо, избавится, и что каждый получит за это по сто рублей.
– И что было дальше?
– Он предложил план: основная часть атакует вдоль ручья, а две группы обходят лагерь слева и справа, отрезая им путь к бегству. Я оказался в группе с Демьяном, мы должны были прикрывать левую сторону. Не знаю, что произошло, но мы еще не успели занять свою позицию, как раздались выстрелы. Демьян бежал впереди, я за ним и вдруг нам навстречу выскочил какой-то мужик. Увидев нас, он резко развернулся и скрылся за деревьями. Демьян выстрелил ему вслед и приказал мне преследовать его, а сам начал спускаться к лагерю.
– Демьян его ранил?
– Нет, не похоже, я шел за ним верст десять, но следов крови не видел. Судя по направлению движения, он уходил в сторону Екатеринбурга, а верст за двадцать до города начинается полоса болот, которые я хорошо знал, вот там я мог его достать.
– И что же тебе помешало?
– Выстрел. Меня ранили в ногу, и я скатился в овраг.
– Получается, что он тебя перехитрил?
– Нет, стрелял точно не он. Он был впереди, и я видел его спину. Скатившись в овраг, я отключился, а когда пришел в себя, то уже была ночь. Утром я выбрался из оврага, там один склон был менее крутой. Мне повезло, что меня нашли охотники-манси, перенесли в свое зимовье, и вылечили.
– Демьян сказал, что ты преследовал раненого лося, и ты в точности повторил это, вернувшись, домой. Странное совпадение.
– Ничего странного, манси ходили в Невьянск к моей жене за деньгами, она им и сказала.
– Хорошо, Тимофей, живи, – сказал, поднимаясь Штейнберг, – а это тебе на лечение.
Он подошел к кровати и положил рядом на подушку десятирублевую ассигнацию.
– Мой тебе совет: держи язык за зубами, как только ты откроешь свой рот и проболтаешься, про скит и этот приток с камушками, ты труп. Все понял?
Тимофей, молча, кивнул головой.
Тут же появилась жена Когтева, проводила друзей и закрыла за ними калитку.
– Виктор, давай заедем на Нижнюю Пеньковку к охотнику. Сейчас прямо до пересечения улиц, а там налево.
Полчаса потеряли, уговаривая Матвея Сорокина отвести их завтра на речку Ельничную, осмотреть заброшенный и сгоревший скиты. Сложность заключалась в том, что идти предстояло пешком. Старый охотник согласился, только когда Соколов пообещал заплатить двадцать пять рублей. Договорились встретиться в четыре часа утра на перекрестке Торговой и Нижней Пеньковки.
– Теперь на кладбище, – сказал Штейнберг, вдыхая полной грудью свежий воздух, – сейчас прямо, до пересечения с Могильной улицей, а там повернем налево и до самого конца.
Могилы братьев Севрюгиных, несмотря на прошедшие четырнадцать лет, содержались в образцовом порядке, и дата смерти на всех трех крестах совпадала – 10 марта 1784 года. На свежих захоронениях купцов Протасовых различие в датах составляло две недели: 9 октября у Емельяна и 23 октября 1797 года у Демьяна. Штейнберг аккуратно записал все даты в тетрадь, и друзья вернулись на Торговую улицу в лавку Протасовых. Савосин уже ждал их, сидя на лавочке возле входа и, увидев подъезжающую коляску, быстро встал и отрыл ворота.
– Не извольте беспокоиться, все сделаю в лучшем виде, – сказал Савосин, принимая вожжи у Соколова, – лошадок распрягу, устрою на ночь и накормлю. Вы проходите наверх, ваша комната номер четыре. Через пять минут будет ужин.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, друзья без труда нашли указанную комнату. Окна выходили на запад, и лучи заходящего солнца приятно освещали и прогревали помещение. Справа и слева располагались кровати, а посередине стол и четыре стула. Как и обещал Савосин, через пять минут на столе уже дымились две большие тарелки горячего мясного бульона, стояло огромное блюдо с расстегаями, две мясные кулебяки, каждая весом не менее пяти фунтов и дюжина запотевших бутылок холодного пива.
– Прошу к столу, – сказал расторопный приказчик, заканчивая сервировать стол и расставлять кушанья, – на десерт будут пироги с черничным и малиновым вареньем.
– Бог мой, Дмитрий, ты настоящий волшебник, – восторженно изрек Соколов, – организовать такой стол за столь короткое время в одиночку, это дорогого стоит. Теперь мне понятно, почему тебя так ценили Протасовы.
– Если меня и ценили, то я этого как-то не замечал, – с улыбкой на лице ответил Савосин, внутренне довольный похвалой. Вы кушайте, а пока по хозяйству – займусь вашими лошадками.
– Начнем, пожалуй, – сглатывая слюну, произнес Соколов, – а то у меня уже живот к спине прилип от голода.
– У меня тоже в животе урчит, – поддержал друга Штейнберг, – да и пить хочется.
– Вот с пивка и начнем. – Сказал Соколов, откупоривая бутылки и разливая пенистый напиток по бокалам. – Первый день нашего расследования, как я полагаю, прошел довольно успешно, вот за это и выпьем.
– Да, первый день оказался на редкость удачным, за это грех не выпить. – Поддержал друга Штейнберг.
За первым бокалом последовал второй, потом третий. Наконец, временно утолив жажду, перешли к бульону с расстегаями, а затем к кулебяке, не забывая периодически сдабривать все это изобилие очередной порцией пива. Поскольку поездка в Невьянск не предполагала поход в тайгу, то и одеты друзья были соответственно. Пришлось после ужина еще час проторчать в лавке, чтобы экипироваться надлежащим образом. Уставшие, но довольные они улеглись спать.
Глава 19. Невьянск, 13 – 15 мая 1798 года (воскресенье – вторник). Окончание
Дмитрий разбудил друзей затемно, сытно накормил, еще в дорогу дал узелок со всякой снедью и подвез до места встречи. Дед Матвей уже ждал их и, увидев, что они с транспортом предложил проехать еще версты две, до того места, где им нужно было сворачивать в тайгу.
– Дед, а ты почему без ружья? – Поинтересовался Виктор, увидев у охотника в руках только толстую суковатую палку.
– Старый я уже, мил человек, такую тяжесть на горбу таскать. Хватит и ваших двух ружей.
Отъехав примерно с версту от города, дед Матвей приказал остановиться. Путешественники спешились и гуськом направились в тайгу. Солнце еще не взошло, но видимость была хорошая, и маленький отряд, хоть и не так быстро, но все-таки продвигался вперед. Тут друзья поняли, почему старый охотник предложил идти пешком – густой ельник, молодой осинник и масса поваленных деревьев, где легко пройдет одинокий путник, создавали непреодолимое препятствие для лошадей. Оставалось удивляться, как старый охотник находит дорогу в этих дебрях. Часам к десяти дошли до реки и двинулись вниз по течению, идя левым, более пологим берегом. Речушка была неширока, максимум сажени две и глубиной не более аршина. Берега поросли ельником и путникам приходилось идти по узкой полоске между водой и зеленой стеной леса. Версты через три хвойный лес вдруг расступился, и справа их взору предстала большая поляна прямоугольной формы, заросшая молодыми березками.
– Вот здесь и стоял верхний скит. – Сказал дед Матвей, показывая рукой на поляну. – Видите, внизу, ближе к реке местность ровная и гладкая, а чуть правее и выше ряд продолговатых холмов заросших мохом. Там были два жилых дома и хозяйственные постройки. Еще один холмик выше и чуть повыше – это что-то типа амбара, а левее стоял какой-то маленький домик.
– Вы здесь бывали до пожара? – Спросил Штейнберг, внимательно рассматривая местность.
– Пару раз забредал, просто проходил мимо.
– Матвей Иванович, мы тут немного осмотримся.
– Только недолго, господа, нам ведь нужно засветло вернуться в Невьяск, а я пока отдохну, тут в тенечке. Ходите осторожно, на бугры не суйтесь, не дай бог провалитесь в погреб или в подклеть.
Дед Матвей расположился под ближайшей сосной, а друзья, оставив старику узелок с провизией, отправились осматривать территорию.
– Жилые дома нас не интересуют, пойдем сразу к амбару. – Предложил Генрих.
Поляна на месте сгоревшего скита заросла хвощом и чертополохом, а по земле изумрудным ковром расстилался густой пушистый мох. Холм на месте сгоревшего амбара был усеян зарослями молодой крапивы. Обойдя холм кругом, Генрих остановился возле дальнего угла и стал внимательно рассматривать торчавший из земли стержень.
– Что это ты там увидел? – Спросил Виктор и, сняв с плеча ружье, ударил стволом по стержню – Никак металл? – Удивился он, услышав металлический звук.
– Думаю, ты недалек от истины. – Согласился Генрих и стал подвернувшейся палкой расчищать мох возле стержня.
Виктор тут же присоединился к другу, и через пять минут совместными усилиями им удалось расчистить небольшой участок. Под обильным растительным покровом скрывалась гранитная глыба в виде плоской чаши, явно искусственного происхождения. Хорошо видневшиеся швы свидетельствовали, что чаша была собрана из нескольких гранитных плит.
– И что это такое? – Спросил Виктор, почесывая голову.
– Мельница для измельчения кварца.
– На мельницу это совсем не похоже.
– Принцип работы тот же самый, поэтому и называется мельница. Вот смотри: рабочая часть чаши углублена примерно на пядь, ее диаметр около сажени, а в центре расположен металлический штырь – это центральная ось. На эту ось одевается проушина горизонтальной оси, на которой крепится жернов в виде цилиндра, сделанного из того же гранита. Жернов приводится в движение бегающим по кругу осликом. На дно чаши тонким слоем насыпается кварцевая руда, а тяжелый жернов, прокатываясь по ней, измельчает ее в муку.
– А как же потом отыскать золото в этой муке?
– На дне чаши есть небольшое отверстие. – Генрих показал палкой на один из краев чаши. – В нашем случае оно будет в этой стороне. В чашу тонкой струйкой поступает вода и, смачивая кварцевую пыль, уносит ее с собой, вытекая через это отверстие. К отверстию чаши с небольшим наклоном приставлен желоб, по которому вся эта мутная медленно жижа стекает. На дно желоба через равные промежутки прибиты тонкие рейки. Золото значительно тяжелее, поэтому оседает на дно и задерживается в промежутках между рейками, а кварцевая пыль уносится водой.
Выслушав объяснения Генриха, Виктор стал усердно раскапывать то место, что показал Генрих. Вскоре его усилия увенчались успехом, и друзья увидели на дне чаши прямо на месте стыка двух плит небольшое отверстие, забитое землей.
– Откуда ты все это знаешь? – Виктор бросил копать и посмотрел на друга.
– В одной из старых книг было подробно рассказано, как получать золото из кварцевой руды, причем, все этапы сопровождались картинками, так что несложно было понять.
– Если здесь добывали золотоносную породу, то где-то поблизости должен находиться сам рудник?
– Думаю, вход в шахту находился в этом же помещении, только в противоположном конце. Возможно, было две шахты, по одной вниз спускались люди, а по второй поднимали добытую породу. Эту породу здесь же дробили на маленькие куски, которые затем пропускали через мельницу. Мельница, несмотря на свою примитивную конструкцию, отличается высокой производительностью и добытую за неделю руду, можно было промыть за один день. Так что мельница работала не постоянно.
– Может раскопать вход?
– А зачем? – Штейнберг задумался и посмотрел на солнце. – Теперь мы знаем все, нам даже не нужно идти ко второму скиту. Возвращаемся домой.
Друзья спустились вниз, где сидя под деревом и дымя самокруткой, их ждал дед Матвей.
– Матвей Иванович, поворачиваем домой. – Сказал Штейнберг, подходя к старику. – За деньги не волнуйтесь, мы заплатим полностью, как обещали.
– Воля ваша, господа, как скажите. – Старый охотник поднялся, затоптал брошенный на землю окурок и, взяв в руки свою палку, медленно пошел в обратном направлении.
– Дед, а почему тайга не загорелась? – Поинтересовался идущий сзади Соколов.
– Весна была, снег еще только начинал таять, вот и не случилось большого пожара.
В город вернулись в пять часов пополудни. Расплатившись, они тепло простились с дедом Матвеем и поспешили в лавку Протасовых. Несмотря на то, что гости вернулись значительно раньше оговоренного времени, у приказчика все было готово. Пока друзья раздевались, приводили себя в порядок и умывались, на столе появились миски с горячим наваристым борщом, жареный гусь с капустой, тонко нарезанная холодная телятина и соленые рыжики, а в центре красовалась бутылка шампанского. Путешественники настолько вымотались, что быстро поужинав, сразу завалились спать.
Утром проснулись довольно поздно, зато хорошо выспались и встали бодрыми. Позавтракав остатками ужина, заботливо разогретыми услужливым приказчиком, друзья собрались в обратный путь. Савосин и здесь подсуетился, собрав им в дорогу целую корзинку провизии, не забыв при этом положить в нее еще и дюжину бутылок пива. Оценив заботу приказчика еще одной десятирублевой ассигнацией, друзья отправились в обратный путь.
– Итак, не пора ли нам подвести итоги поездки? – Задал вопрос Соколов, обращаясь к сидевшему рядом Штейнбергу, когда коляска выехала за пределы Невьянска.
– Пожалуй ты прав, путь не близкий и жаль терять это время на пустые разговоры, тем более что нам есть что обсудить.
– Тогда начинай, чего кота за хвост тянуть.
– С Протасовыми практически все ясно. Теперь мы знаем, что на изумруды они вышли случайно, купив у охотников партию гусей, но им был известен только примерный район поисков. Поскольку сами они в этом не разбираются, то привлекают к делу бывшего горного инженера, думаю, именно он разрабатывал схему поиска. Они прочесывают реку, находят изумруды в одном из притоков и, поднимаясь вверх по течению, сталкиваются с конкурентами. По нашей версии это были поляки. Как поляки вышли на изумруды нам пока неизвестно, да и не имеет особого значения. Поняв, что добыча, ради которой затрачено столько усилий, вот-вот выскользнет из рук, Демьян решает расправиться с конкурентами. Так появился труп неизвестного поляка, камни и карта.
– Но кто убил поляка?
– Наиболее вероятной кандидатурой на роль убийцы является Тимофей Когтев, ведь именно с этой целью он его преследовал.
– Но ведь он тоже был ранен?
– Это ничего не доказывает. Если предположить, что была перестрелка, в ходе которой оба получили ранения, то все станет на свои места. В этом случае все ясно и понятно, а если мы примем версию Когтева, то должны признать, что был кто-то третий.
– Может быть, именно так и было?
– Тогда, почему этот третий не добил ни одного, ни другого. Почему не забрал карту и образцы, а ведь судя по всему, именно они и были целью этого преследования.
– Ты прав, Генрих, в этом случае вопросов больше, чем ответов.
– По большому счету нам все равно, как там было дело, и кто стрелял в Когтева с поляком. Наша цель – найти изумрудный рудник, и теперь мы знаем, где он находится.
– Ты имеешь в виду этот ручей?
– Ручей только промежуточное звено, а само месторождение расположено на территории скита.
– Почему ты так решил?
– Ты помнишь карту поляка? Теперь можно с уверенностью сказать, что основная река это Большой Рефт, и приток, на котором обнаружены изумруды, найти будет несложно. Помнишь прямоугольник на берегу? Так вот это обозначен староверский скит. Идя против течения, Протасов находил изумруды только до скита, выше по течению – ничего. То же самое отмечено и на польской карте. Получается, что рудник находится на территории скита. Обрати внимание, что добыча золота и изумрудов организована по одному и тому же принципу – раскольничий скит, где вся нелегальная деятельность скрыта от посторонних глаз хозяйственными постройками. Идеальная маскировка. Кержаки сами по себе живут обособлено и, зная это люди, как правило, обходят стороной их жилища.
– Хорошо, а как изумруды оказались в ручье?
– Вспомни, все изумруды, найденные поляком, были бледными и не представляли никакой ювелирной ценности. Скорее всего, это просто отходы, которые выбрасывали в реку. Непростительная оплошность: так хорошо замаскировать рудник и так глупо проколоться.
– Тогда непонятно, как у Протасова в Москве оказался фунт качественных изумрудов?
– Здесь мы можем только гадать. На тех двух изумрудах, которые я у него купил, явно видны остатки сланца, а это верный признак коренного месторождения. Возможно, в свой второй поход он захватил рудник и камни именно оттуда, или ему удалось перехватить курьера с грузом.