Николай Петрович Сироткин
Изумруды Урала
Глава 3. Москва, 26 октября 1797 года (четверг)
Утром Штейнберг проснулся довольно рано, но чувствовал себя вполне отдохнувшим. Камин уже давно прогорел, и в комнате было прохладно, к тому же с вечера дул противный северный ветер и температура за окном явно опустилась ниже нуля. Срочной работы не было, есть тоже не хотелось, да к тому же он вчера принес домой целую кулебяку, на этот раз с рыбой, так что в трактир идти не нужно. Здраво рассудив, он решил, что может еще пару часов спокойно полежать в теплой постели. Мысли его невольно вернулись к недавнему убийству. Ограненный изумруд весил чуть больше трех карат, что резко повышало его потенциальную стоимость. Формула для определения стоимости драгоценных камней, была предложена еще двести лет назад. Она довольно проста: стоимость камня весом в один карат умножается на квадрат веса камня. Стоимость изумруда весом в один карат среднего качества примерно сто рублей. Умножив эти сто рублей на квадрат веса – девять, получим девятьсот рублей, это и будет средняя стоимость изумруда. Если купец не врал, и у него действительно была партия таких камней весом около фунта, то можно смело сказать, что он носил при себе целое состояние. Тогда мотив преступления налицо, даже убийство, которое еще не так давно казалось нелогичным, вполне объяснимо. Сами по себе изумруды не представляют для похитителя никакой ценности, их нужно обязательно продать и вот это самое уязвимое место, поскольку покупателем может быть только ювелир. Что делать? Обращаться в полицию фактически не с чем: кроме двух камней и крайне сомнительных доводов у него ничего нет. Изумруд довольно редкий камень и его месторождения можно пересчитать по пальцам одной руки. России в этом списке точно нет, тогда откуда у простого уральского купца оказался целый фунт изумрудов? Из Африки или Америки? Абсурд! Возможно, что и эта партия изумрудов бред его больного воображения, поскольку никаких подтверждающих фактов, кроме заявления самого убитого нет. Штейнберг понял, что он что-то упустил, что его знаний и опыта явно недостаточно для того, чтобы решить эту задачу. В свое время он немного работал с изумрудами, но сказать, что хорошо разбирался в них, было бы явным преувеличением. Ему нужна помощь опытного специалиста и лучше всего будет обратиться к своему бывшему хозяину и учителю Вильгельму Брандту – дяде Вилли, как называл его Штейнберг.
Брандта Штейнберг решил навестить в три часа пополудни, рассчитывая таким образом избежать встречи с его сыном Теодором, которого, мягко говоря, недолюбливал, впрочем, это чувство было взаимным. До двенадцати лет Генрих с родителями жил в Кенигсберге и работал вместе с ними на мыловарне, которую основал его дед по материнской линии. Благодаря разработанной дедом технологии их мыло отличалось высоким качеством и пользовалось большим спросом даже за пределами Восточной Пруссии. Стремясь сохранить секрет варки мыла, дед никогда не нанимал работников со стороны, поэтому работать на мыловарне приходилось всем членам семьи. Все было хорошо, пока на город не обрушилась эпидемия холеры. Из всей семьи в живых остались только Генрих с отцом. Им удалось миновать кордоны и добраться до Москвы, где их приютил старший брат матери ювелир Вильгельм Брандт. Они стали жить во флигеле, который им любезно предоставил родственник и работать в его мастерской. Через два года, когда умер отец, Брандты взяли Генриха в свою семью. У них с женой был сын Теодор, на два года старше Генриха и они рассчитывали, что дети подружатся, тем более что были близкими родственниками, однако этого не произошло – Генрих и Теодор сразу невзлюбили друг друга. Генрих оказался талантливым художником, ему все давалось легко, и было понятно, что из него получится первоклассный ювелир, в то время как Теодор оказался в этом отношении абсолютно бездарным. Многие отнеслись бы к этому совершенно спокойно, понимая, что не каждому дано, но только не Теодор, у которого эта «несправедливость» вызывала чувство обиды, злобы и зависти. Генрих занимался разработкой дизайна ювелирных изделий, изготавливал сложные восковые модели, в то время как Теодор выполнял самые простые операции, требовавшие минимального навыка. Оценив талант Генриха, Вильгельм Брандт никогда не ограничивал его фантазию и не загружал рутинной работой, что приносило пользу им обоим, но не могло продолжаться бесконечно долго, поскольку рано или поздно владельцем мастерской станет Теодор. Понимая, что с его смертью жизнь талантливого юноши может резко измениться, Вильгельм Брандт помог Генриху открыть собственную мастерскую. Он дал денег и договорился с Воронцовым об аренде помещения на Кузнецкой улице, почти в центре Москвы, среди модных французских магазинов, что вызвало очередную вспышку гнева и возмущения со стороны Теодора. Отношения отца с сыном и без того довольно натянутые, испортились окончательно. Год назад умерла жена Брандта, он решил отойти от дел и передал все Теодору, который продал мастерскую и открыл мануфактуру по производству пряденого золота и серебра. На удивление, он оказался довольно удачливым дельцом, стал брать казенные заказы и его дела пошли в гору. Отношения с отцом тоже постепенно наладились, тем более что Теодор женился и жил теперь отдельно, лишь изредка после работы заезжая проведать одинокого старика. Приходу Штейнберга Брандт явно обрадовался и после взаимных приветствий они расположились на старом удобном диване.
– У тебя какие-то проблемы, мой мальчик? – Спросил Брандт.
– Можно сказать и так, дядя Вилли, только причина этих проблем мое чрезмерное любопытство.
– Любопытство, сын мой, есть смертный грех – так говорят святые отцы. Нездоровое любопытство Генрих, может привести к очень печальным последствиям.
– Именно поэтому я и пришел к вам.
– Ты правильно сделал, мой мальчик, можешь доверять старому дяде Вильгельму. Все что ты скажешь, не покинет стен этой комнаты.
– Я хочу, чтобы вы посмотрели кое-что. – Штейнберг достал из кармана и положил на стол ограненный изумруд.
Надев очки, и вооружившись лупой, Брандт взял камень и, подойдя к окну, внимательно его осмотрел.
– Изумруд, вес около трех карат, высшего качества. Огранка выполнена безукоризненно, грани сведены идеально, ты прекрасный мастер Генрих, жаль твой отец не видит это чудо. Извини, я последнее время стал слишком сентиментальным. Все, что я сказал сейчас, тебе известно лучше меня, для этого не стоило беспокоить старика. Что не так с этим изумрудом?
– Я сейчас все объясню, дядя Вилли, только ответьте на один вопрос. Вы можете сказать, откуда этот камень: Азия, Африка или Америка?
– Нет, Генрих, не могу. – Покачал головой старый мастер.
– Почему? Ведь вы говорили, что опытный ювелир легко определит месторождение того или иного изумруда.
– Я не отказываюсь от своих слов, Генрих, просто этот камень не похож на те, с которыми я когда-то работал. Это не Египет, не Перу и уж точно не Индия. Ты спросил, откуда этот камень, но я этого не знаю, поскольку никогда изумрудов такого окраса не видел. Подожди минутку, я сейчас вернусь.
Брандт вышел и вскоре вернулся с небольшой шкатулкой.
– Вот, смотри. – Брандт выложил на стол два перстня с изумрудами. – Этот, травянисто-зеленого цвета с явно выраженным голубоватым отливом из Перу он прозрачен, хорошо пропускает и отражает свет. А второй из Египта, он имеет более насыщенный зеленый цвет с менее заметным голубоватым оттенком, но он не так прозрачен и не обладает такой игрой света, как перуанский.
Штейнберг взял оба камня и, подойдя к окну, внимательно их рассмотрел.
– Вы правы, дядя Вилли, их легко различить. – Сказал он, возвращаясь на свое место.
– А теперь вернемся к твоему изумруду. – Брандт взял камень. – У него такой же насыщенный зеленый цвет, как у египетского и он также прозрачен, как перуанский, но самое главное, камень абсолютно лишен голубизны. Он как бы сочетает все достоинства известных ранее изумрудов и устраняет их недостатки. С точки зрения ювелира он идеален.
– Может быть все-таки Азия?
– Нет, месторождение в Индии слишком незначительно, в противном случае практичные англичане и голландцы уже давно завалили бы Европу изумрудами. Нет, мой мальчик, твой камень из какого-то нового, еще не известного месторождения и я хотел бы знать, как он к тебе попал.
Выслушав историю о том, как его ученик стал обладателем двух прекрасных изумрудов, старый ювелир спросил:
– Ты пришел к выводу, что на Урале есть изумруды, но у тебя возникли сомнения и ты захотел, что бы кто-то их развеял?
– От вас ничего не скроешь, дядя Вилли. В тайне я надеялся, что вы не сможете определить месторождение изумрудов. Так и произошло, но, увы, мои сомнения никуда не делись
– Я понимаю Генрих. Тебя смущает тот факт, что в России до сих пор не было обнаружено ни одного месторождения драгоценных камней, однако это ничего не значит. До недавнего времени считалось, что и золота в России тоже нет.
– Золото добывают во многих местах, а вот месторождения изумрудов большая редкость.
– Абсолютно верно, мой мальчик, поэтому они и стоят так дорого. Полностью развеять твои сомнения я вряд ли смогу, но кое-что обнадеживающее скажу. Лет десять назад, один из моих знакомых купил по дешевке партию уральских самоцветов. Покупал он их на вес, поэтому и не особо рассчитывал найти что-то стоящее, однако несколько кристаллов аметиста оказались довольно приличного качества. Так вот, среди этого многообразия попались несколько образцов голубого окраса. Камни не особо качественные, да к тому же и бледноватые, но это определенно были бериллы. Аквамарин, или какая другая разновидность, не суть важно, главное, что они на Урале есть.
– Этого я не знал! – Воскликнул Штейнберг. – Oh main Got! (Бог мой)! То, что вы сказали сейчас, дядя Вилли, в корне меняет дело. Если есть бериллы, то могут быть и изумруды.
– Совершенно верно! Изумруд – это зеленая разновидность берилла, самая редкая и самая дорогая. Аквамарин – это голубая разновидность берилла, она значительно дешевле. Египетские и перуанские изумруды имеют голубой оттенок, и чисто теоретически представляют собой некий гибрид изумруда и аквамарина, в то время как твой чистого зеленого цвета. Именно поэтому я и сказал, что он идеален.
– И что теперь делать? – Задал вопрос Штейнберг, обращаясь, толи к самому себе, толи к своему собеседнику.
– Если ты спрашиваешь меня, Генрих, то я тебе скажу: забудь обо всем этом и живи дальше, как жил. Изумруд – это не только огромные деньги, но еще и реки крови. Пример у тебя перед глазами: обычное ограбление редко сопровождается убийством, но в твоем случае купца убили бы в любом случае, только за то, что он знал эту тайну. Теперь ее знаешь ты. Тебе неизвестно, где конкретно расположено месторождение, но это лишь вопрос времени, поэтому ты представляешь потенциальную угрозу для хозяев рудника.
– Вы серьезно считаете, что мне может грозить какая-то опасность?
– Думаю, пока тебе ничего не угрожает. Судя по всему это уральские разборки, и к Москве они не имеют никакого отношения.
– Но ведь купец привез изумруды в Москву и предложил мне их купить, возможно, что это была первая партия?
– Это была глупость. Твой купец – дилетант, он никогда не имел дело с драгоценными камнями. Я допускаю, что он мог найти в тайге зеленые камешки, но в этом случае он отправился бы с ними к перекупщику, коих в Екатеринбурге пруд пруди.
– Но он приехал в Москву?
– Вот именно! Он знал, что у него на руках именно изумруды, но не знал, что с ними делать. Многие, найдя месторождение золота или драгоценных камней, считают, что схватили Бога за бороду и глубоко заблуждаются. Возьмем, к примеру, твоего купца. Допустим, что он нашел месторождение изумрудов и начал добычу. Вот у него на руках первая партия весом один фунт. Все хорошо, жизнь удалась, купец уже начинает подсчитывать барыши, однако вскоре понимает, что самое сложное только начинается. По предварительной оценке, в зависимости от качества и веса камней стоимость партии колеблется в пределах десяти – двадцати тысяч рублей. На Урале нет ювелиров, которые могут выложить наличными такую сумму, а перекупщики дадут в лучшем случае лишь четвертую часть. Вдобавок ко всему, твой купец вдруг осознает, что продажа камней связана с огромным риском для его жизни. Хорошо, допустим, ему удалось пристроить первую партию, но куда девать следующие? Опять нужно искать очередного покупателя, опять рисковать.
– Но ведь работают рудники в Южной Америке?
– Да, но Испания официально продает свои изумруды на Амстердамской бирже. Именно там отовариваются все Европейские ювелиры, так что у них нет проблем с реализацией. Правда, до меня дошли слухи, что рудник Мусо закрыли год назад.
– Так ведь и российские изумруды можно продавать на Амстердамской товарной бирже?
– Совершенно верно, Генрих, только для этого изумруды нужно добывать пудами, а не фунтами. Твой купец оказался в тяжелом положении. Понятно, что изумруды нужно продать, но кому и как? В России добыча камней такого класса это привилегия государства, поэтому, продавая незаконно добытые изумруды, твой купец тем самым совершал уголовное преступление. При попытке продать главный вопрос – как поведет себя ювелир, поняв, что ему предложили изумруды? По закону он должен сообщить об этом властям, но в этом случае все будет конфисковано в казну, а ювелир останется, с носом. Этот купец не зря сообщил тебе вес партии, но при этом сделал вид, что не знает какие именно это камни. Теперь вспомни, свои ощущения, когда ты понял, что перед тобой изумруды.
– Шок!
– Правильно, тебе предлагают купить партию самых дорогих камней в мире, причем высокого ювелирного качества. Как думаешь, много найдется ювелиров, способных устоять перед искушением, приобрести целое состояние?
– Думаю, что не много.
– Именно на это и был расчет. Тебе специально назвали общий вес камней, чтобы ты мог понять, что потеряешь в том случае, если обратишься к властям. Купец подстраховался со всех сторон: он сделал тебе предложение, от которого практически невозможно отказаться и в тоже время не сказал, что это изумруды. В случае чего, он якобы понятия не имел о том, что за камни нашел.
– И все-таки, его убили?
– Вот это самое странное. Возможно, что он уже к кому-то обращался до тебя? Убийство – обычное дело в подобных случаях. Зачем платить, когда можно получить даром?
– Он вселился только днем и до самого вечера не выходил из номера, а ночью его убили. Все это я узнал у коридорного, так что ни с кем кроме меня он не встречался.
– Может быть, он приехал в Москву раньше и жил в другом месте?
– Нет, он прибыл с Урала именно в этот день, я проверял на Почтамте.
– Тогда остается, только уральский след.
Медленно бредя домой по холодным осенним улицам города, Генрих мысленно опять вернулся к только что состоявшемуся разговору. Итак, дядя подтвердил уральскую версию. Однако в этом случае Москва должна быть завалена изумрудами, но о них никто ничего не слышал. Может быть, я прав был, когда утверждал, что Протасов привез первую партию добытых на Урале изумрудов? Тогда все сходится. Купец привез изумруды и попытался продать, но был убит. Кем? Можно попытаться выйти на убийцу, узнав, кто купил эту партию. Образец у него есть, поэтому нужно будет обойти все крупные мастерские и ювелирные лавки, якобы в поисках недостающих камней для ремонта колье. Придется посвятить этому два-три дня, впрочем, никакой срочной работы все равно нет, а его новые разработки могут и подождать. С другой стороны, что мне даст это расследование? Ну, знаю я, что где-то в уральской тайге, кто-то нелегально добывает изумруды, ну и что? Какое мне до этого дело? Нет, прав был дядя, утверждая, что излишнее любопытство может привести к самым печальным последствиям. Нужно забыть эти изумруды, как страшный сон, ведь жил же я раньше, не зная о них ничего, и был доволен.
Глава 4. Москва, 29 октября – 1 ноября 1797 года (воскресенье – среда).
Владелец игорного салона «Червовый валет» Алексей Васильевич Дулов стоял около окна своего рабочего кабинета и с высоты третьего этажа смотрел на вечернюю Москву уже погрузившуюся в кромешную темноту, на фоне которой желтыми пятнами мерцали редкие масляные фонари. Обычно его вечера проходили значительно веселее – под шелест игральных карт, звон бокалов и задорный женский смех, но сегодня предстоял серьезный деловой разговор со старшим братом, поэтому и обстановка была соответствующая. Полутемная, жарко натопленная комната – брат органически не переносил холод – была освещена всего одной свечей, а тишина нарушалась лишь потрескиванием горевших в камине поленьев.
Когда-то Дуловы могли похвастаться древностью рода и княжеским титулом, поскольку вели свою родословную от Ярославских князей (Рюриковичи), однако к моменту появления на свет братьев Александра и Алексея все это было уже в далеком прошлом. Род Дуловых настолько захудал и обеднел, что давно утратил княжеский титул, а его потомки едва сводили концы с концами. Родители братьев Дуловых были мелкопоместными дворянами, владельцами крошечного имения в Ряжском уезде и не могли дать своим детям, ни приличного образования, ни положения в обществе. Пришлось братьям самим пробивать себе дорогу. Старший – спокойный и рассудительный Александр выбрал гражданскую службу, а младший – вспыльчивый и резкий Алексей, стал военным. Александр к сорока годам занимал солидную должность в московской Сохранной казне, был женат, имел двоих детей и жил в собственном доме на Тверской улице. Алексей, начавший свою военную карьеру в армии Потемкина во времена покорения Крыма, закончил ее в 1792 году, выйдя в отставку в чине капитана после очередной русско-турецкой войны. К этому времени родители уже давно умерли, а имение было продано за долги, поэтому Алексей Дулов приехал в Москву к брату, которого не видел около десяти лет. Александр довольно тепло встретил своего младшего брата, помог найти жилье, дал денег на первое время и даже пытался пристроить на службу, подыскав ему теплое местечко, однако все его хлопоты оказались напрасны – работать Алексей не желал. За прошедшие десять лет, все чему он научился, это виртуозно играть в карты, а если называть вещи своими именами, он был шулером, причем очень квалифицированным. Ловкость рук в сочетании с удивительной выдержкой и прекрасной зрительной памятью гарантировали ему выигрыш, а искусное владение шпагой и меткая стрельба из пистолета удерживали горячие головы от попыток обвинить его в нечестной игре и вызовов на дуэль. За два года Алексей не только сколотил капитал, обыгрывая доверчивых простаков и опытных картежников, но и стал владельцем игорного салона «Червовый валет», где под его руководством работали самые виртуозные шулера. Александр, первое время скептически относившийся к деятельности младшего брата, со временем изменил свое мнение, стал вникать во все тонкости, давать советы и даже решать вопросы с администрацией и полицией Москвы. Занимая довольно значительный пост в таком солидном кредитном учреждении как Сохранная казна, Александр Дулов был знаком со многими богатыми и влиятельными людьми, которые часто пользовались его услугами при получении ссуд под залог. Именно его ведомство производило оценку недвижимости, от чего напрямую зависел размер ссуды, поэтому все старались сохранять с ним теплые дружеские отношения, чем старший Дулов беззастенчиво пользовался. Постепенно братья сблизились, и оказалось, что несмотря столь различные характеры у них есть и много общего. Главное, что их объединяло, это злоба и зависть: братья никак не могли смириться с тем, что они, потомственные Рюриковичи вынуждены были влачить полунищенское существование и пресмыкаться перед безродными выскочками. Немаловажным оказался и тот факт, что оба брата были абсолютно лишены совести, они не испытывали никаких нравственных колебаний, никакого раскаяния, а такое чувство как сострадание было им вообще неизвестно. Два умных, далеко не бесталанных, но совершенно беспринципных человека объединив свои усилия, могут представлять для общества серьезную угрозу. Александр, по роду своей деятельности обладал сведениями о движении серьезных сумм наличных денег и драгоценностей – ему отводилась роль информатора и наводчика, а Алексей, имевший вес и связи в криминальной среде был исполнителем. За последние два года в Москве были совершены пять дерзких ограблений на общую сумму почти в двести тысяч рублей, причем никаких шансов раскрыть эти преступления, и найти грабителей у полиции не было, поскольку свидетели бесследно исчезали. Сейчас, стоя у окна своего кабинета, Алексей поджидал брата для обсуждения срочного дела, поскольку Александр не любил афишировать их близкие отношения и никогда домой к себе его не приглашал.
– Зачем ты вытащил меня из дома в такую мерзкую погоду? – Удобно расположившись в кресле около ярко горевшего камина, Александр протянул руки к огню.
– Чтобы ты мне кое-что прояснил, – Алексей зажег свечи на маленьком столике, разделявшем братьев и, пододвинув свое кресло ближе к камину, сел. – Скажи, какие драгоценные камни имеют зеленый цвет?
– Только изумруды.
– А кроме изумрудов?
– Ничего. Тебя ведь интересуют деньги? Так вот, ничего дороже изумрудов нет, все остальные разновидности зеленых камней с ними и рядом не лежали. Брат, не темни, давай выкладывай, что произошло? В камнях ты не разбираешься, почему они тебя так заинтересовали?
– На прошлой неделе в одном из номеров убили уральского купца. Так вот, в тот вечер этот купец был у меня в салоне. Он не играл, ни в карты, ни на бильярде и пришел туда, судя по всему с одной единственной целью – встретиться с ювелиром Штейнбергом. Точнее, он искал ювелира, и ему указали на Штейнберга, так что эта встреча просто стечение обстоятельств. После короткого разговора купец предложил купить у него партию камней весом один фунт.
– У твоих шулеров хороший слух.
– Этот разговор слышал официант.
– Неважно. Перекупщики – обычное явление. За последние четверть века в Москву перевезли, наверное, не одну гору уральских камней. Уверяю тебя, брат, никакой реальной ценности они не представляют. Иногда попадаются приличные экземпляры, но не более того.
– Все это я прекрасно знаю, мог бы не распинаться. – Резко оборвал брата Алексей. – Я тоже не сразу понял, с чем мы имеем дело.
– Извини, брат. Я внимательно тебя слушаю.
– Купец показал Штейнбергу два небольших зеленых камня, по словам Игната, длиной не более полдюйма. Ювелир осмотрел их, подозвал крутившегося рядом Игната, взял у него с подноса пустую бутылку из-под шампанского и провел по ней камнем. Вот результат!
Алексей нагнулся, поднял стоявшую рядом с камином бутылку и поставил ее на стол. В отблесках горящих свечей была ясно видна глубокая царапина, длиной около двух дюймов.
– Факт примечательный, но пока мало о чем говорит. Аметист тоже царапает стекло.
– Хочешь попробовать? – Алексей достал из кармана небольшой кристалл аметиста и протянул его брату.
– Я думаю, ты это уже сделал.
– Совершенно верно. – Алексей положил камень на место и повернул стоявшую на столе бутылку другим боком. – Вот мой результат.
На боковой поверхности бутылки были еле заметны две небольшие царапины.
– Камень, который был в руках у Штейнберга, тверже аметиста. – Продолжил Алексей. – По словам Игната, ювелир просто провел по бутылке, как будто что-то подчеркнул на листе бумаги, а я даже приложив усилие, не добился подобного результата.
– Хорошо, брат, – согласился Александр, – но опять это мало что дает.
– Штейнберг забрал у купца эти два камня, отдав тому сто рублей. Как я уже сказал, они договорились встретиться на следующий день в мастерской ювелира. Когда Игнат рассказал мне об этой встрече, я не придал ей особого значения, но решил прощупать купца – хотел обыскать его номер, пока он будет беседовать со Штейнбергом. Я не разбираюсь в камнях, в этом ты прав, но считать я умею хорошо, особенно деньги. В партии, которую предлагал этот уральский купец, могло быть от ста пятидесяти до трехсот камней, а ее общая стоимость от семи с половиной тысяч до пятнадцати тысяч рублей – если считать по пятьдесят рублей за штуку, как платил Штейнберг. Вот почему меня заинтересовали эти камни.
– Камней естественно не нашли.
– Верно, но их никто и не искал. Никто не знал, что у убитого была какая-то партия камней.
– А Штейнберг?
– Штейнберг признал, что убитый дал ему два неизвестных камня на исследование, под залог в сто рублей. Я читал его показания – про партию камней там нет ни слова.
– Полиция обязана была изъять у него эти камни.
– Ты прав, полиция забрала камни. Я уже их смотрел.
– И что?
– Ничего. Этот козел подменил камни.
– Как ты можешь это утверждать?
– Те камни, что он сдал полиции, царапают бутылку примерно, как аметист. Внешне похожи, но менее твердые.
Тишину, воцарившуюся в кабинете, первым нарушил Александр:
– Слушай, брат, а из-за чего вообще этот сыр-бор? Что это вообще за камни?
– Я тоже хотел бы это знать. Подозрителен слишком маленький вес партии – всего один фунт, что при существующих расценках на уральские самоцветы не окупит даже поездку из Екатеринбурга в Москву. Я прошелся по ювелирным лавкам, по цвету и твердости подходят только изумруды, но, как мне сказали в России их нет.
– Если это не изумруды, тогда что?
– Теперь на этот вопрос может ответить только Штейнберг.
– Ты хорошо его знаешь?
– Я знаю, что он ювелир, он знает, что я хозяин салона, при встрече раскланиваемся, но никогда даже парой слов не перекинулись. Беседа по душам у нас с ним вряд ли получится, поэтому я хочу обыскать его мастерскую, в то время, когда он будет играть в шахматы в моем салоне. Но, здесь есть одна загвоздка – мои люди не знают, что искать. Для этого мне нужен твой протеже Золотов. Кстати, как он там себя чувствует?
Ювелира Золотова Александр Дулов подобрал полгода назад, причем в прямом смысле, поскольку тот валялся в одних рваных портках возле кабака. Когда-то он был хорошим специалистом, но после смерти жены запил и с тех пор трезвым его никто не видел. Как раз в это время братья планировали взять под контроль все крупные ювелирные мастерские Москвы, и им необходим был хороший специалист, не задающий лишних вопросов. Александр считал, что Золотов подойдет идеально, если только бросит пить.
– Прекрасно, уже три месяца не пьет, даже на дух не переносит.
– Как тебе это удалось?
– Есть такой гриб – навозник. Так вот, стали украдкой добавлять ему в еду, порошок этого сушеного гриба и он тут же бросил пить. Как только выпьет, хотя бы одну чарку, так его сразу начинает выворачивать наизнанку. Два раза попробовал, на второй раз вообще еле откачали, больше не хочет. Это меня бабка одна научила.
– Интересно, нужно будет запомнить, авось пригодится. Давай его в мое распоряжение на несколько дней, пусть каждый вечер сидит в салоне и ждет. Как только представится удобный случай и Штейнберг засядет за шахматы, так сразу и начнем.
Случай представился через два дня, когда Ушаков пригласил Штейнберга отметить окончание работ по созданию вернисажа купцов Метелкиных. Как только друзья уселись за праздничный стол, Алексей Дулов тут же отправил своих людей в мастерскую Штейнберга, который явно не учитывал такую возможность. Золотов не знал, куда именно его привезли. В семь часов вечера в ноябре, при полном отсутствии снега, Москва уже погрузилась в темноту, которую не могли рассеять редкие масляные фонари, да и ехали они в закрытой карете. Правда, их поездка оказалась непродолжительной и вскоре карета остановилась. Сидевший рядом с ювелиром молодой парень со странной кличкой Крючок сразу вышел, а расположившийся напротив Слон удержал ювелира на месте. Через несколько минут Крючок вернулся :
– Готово. – Тихо доложил он, открыв дверь кареты.
Слон подтолкнул Золотова и они вышли. Темень стояла такая, что разглядеть вывеску Золотову не удалось, да и времени ему на это не дали, быстро заведя в какую-то комнату. Слон зажег фонарь и подал его ювелиру:
– Давай ищи что нужно.
Комната, куда привели Золотова, была переоборудована под ювелирную мастерскую, и свободного пространства оставалось так мало, что втроем было не повернуться, поэтому Слон и Крючок вышли на улицу, оставив Золотова в одиночестве. Обрезки ограненного им изумруда совершенно открыто лежали в маленьком керамическом тигле на его рабочем столе. Опытный ювелир Золотов сразу понял, что именно это им и нужно. Взяв один из обрезков, он для проформы еще минут пятнадцать потолкался в мастерской, создавая видимость бурной деятельности, и вышел.
Очередная встреча братьев состоялась следующим вечером.
– Золотов исследовал обрезок камня, – начал разговор Александр, – материала конечно недостаточно, но скорее всего, что это изумруд.
– Именно так я и думал, теперь понятно, за что убили купца.
– И понятно, почему партия была такой маленькой. – Добавил Александр. – Изумруды высокого качества ценятся дороже алмазов.
– В таком случае мы должны признать тот факт, что на Урале есть изумруды, не ездил же купец за ними в Америку.
– И что нам с этим фактом делать?
– Хороший вопрос, брат, только ответа на него у меня нет. Для начала я бы хотел знать, насколько высоки ставки?
– Ставка в этой игре – жизнь! Пример купца у тебя перед глазами.
– Брат, даже в карточной игре ставкой часто является жизнь, этим меня ни удивить, ни напугать нельзя, вопрос в том, стоит ли игра свеч?
– В этом смысле ставки очень высоки.
– А если конкретнее.
– Это миллионы. Образно говоря, если получится захватить изумрудный рудник и отработать на нем хотя бы год, то станешь одним из самых богатых людей в России.
– В таком случае я не прочь ввязаться в эту авантюру.
– Ты совершенно правильно заметил, брат, именно авантюру! – Александр откинулся на спинку кресла и сладко потянулся. – По сути, у тебя на руках ничего нет. Да, ты знаешь, что где-то на Урале нелегально добывают изумруды, но где конкретно и кто этим занимается тебе не известно. У тебя нет ни единой зацепки для выхода на этот рудник.
– И что нам делать?
– Конечно, такой случай представляется раз в жизни и упускать его нельзя, но, во-первых, как я уже отмечал, у нас мало информации, а во-вторых, наступает зима – далеко не лучшее время, чтобы начинать поиски, тем более, вслепую. До мая следующего года у нас есть шесть месяцев и за это время нужно успеть собрать дополнительные сведения по этому делу.
– И как ты собираешься это сделать?
– Нужно нанять профессионала, человека, умеющего находить то, что скрыто от чужих глаз.