Никита Сахно
Отец и грешник
На доске красовалось несколько приколотых листов самого разного качества. В основном, это были официальные распоряжения.
– Никогда не понимал, для кого они это прикалывают, если почти никто не умеет читать.
– Бумага поддерживает порядок, – ответил Радомир, изучая их содержание. – Важный символ власти. Простой народ с удивительным почтением относится к тому, чего не понимает. Скажи незнакомое слово, и он решит, что ты мудрец. Сделай объявление, и они просто послушают его. Но скажи, что это письменный приказ, и они поверят тебе куда больше. Они даже не станут спрашивать чей. Тот, кто владеет бумажкой с чернильницей, владеет властью над умами и сердцами. Ага…
Среди военных распоряжений, которые были оставлены на всякий случай, ему попалось объявление о разбойниках. «Бевз, по кличке Горелый» – начал читать он – «разыскивается за дезертирство, разбой, убийство, насилие, бохохульство и кражу».
– А он времени зря не терял, – присвистнул Анслав.
– Шестьдесят золотых за живого. Сорок за мертвого. Высокая награда, ничего не скажешь. Видать, в самом деле, опасный. «Особые приметы – здоров, руки обожжены». Внизу была новая приписка – «Опасен, можно живым не брать».
– Хмм. Слав, а где Вилман?
– Как всегда, держится на отдалении. Не волнуйся, он всегда оказывается рядом.
– Тебе не кажется, что он стал вести себя странно?
– Вили? Он всегда был странным. Лучше бы ты спросил, когда он не бывал таким. А что?
– Сейчас он ведет себя куда необычнее.
– Я не заметил.
– С кем это вы говорите, отче? – Радомир досадливо развернулся, окидывая здоровяка новым взглядом. «И руки у него тоже замотаны».
– Да ни с кем. Так, рассуждаю сам с собой, – «Небось решил, что я сумасшедший старик». – Уже все купили?
– Ага. Не так уж и много, – мужчина продемонстрировал вязанку овощей и кусок хлеба. – У этих торгашей меньше совести, чем у разбойников. Вот, кого надо вешать на перекрёстках. Цены дерут ужасно. Ненавижу их.
– Он все-таки украл пару молодых картофелин, – вставил Малин, презрительно фыркая. Но картофель сейчас мало интересовал Радомира.
– А что вы тут разглядываете, отче?
– Пара объявлений. Все про войну. И про Бевза есть.
– Да? – ни один мускул не дрогнул на его лице. – А что пишут?
Мужчина подошел чуть ближе, рассматривая закорючки. «Вряд ли он умеет читать».
– Сказано, что список его грехов длиннее, чем мантия у Верховного святейшего. А еще, что он очень опасен. Советуют брать его мертвым.
– Даже так? Видать, вправду опасен, – Алексий так вперился в бумаги, что Радомир был уже не так уверен, что он не умеет читать. – Хорошо ли будет, если в лесу ночевать будем?
– А что еще остается? У тебя есть другие предложения?
– Пожалуй, нет.
– Тогда пойдем, время не ждет. Неизвестно, как скоро эта женщина очнется.
Мужчину долго уговаривать не пришлось. Двигались они довольно быстро, хотя Радомир и испытывал усталость после ночи. Он будто не одного мужчину исцелил, а целую сотню. Он всегда выматывался, но так раньше не было. Только после встречи с мальчишкой. Радомир с тоской косился на цепочку на посохе и то и дело сжимал тот сильнее. Он должен со всем справиться. Все исправить.
Вскоре деревня осталась позади, а их вновь обступили деревья. К счастью, воздух был теплым, потому, даже оказавшись в тени, он не чувствовал холода. Деревню он покидал с сожалением. Там оставалось еще несколько зараженных, но рисковать было нельзя. Объясняться с местными придется очень долго и еще неизвестно, чем все закончится. Ему нужно было найти Вима, человека со странной водой. Возможно, тогда все это прекратится. Потом нужно будет сюда вернуться. «Я все исправлю».
Так они двигались какое-то время молча, и лишь шум в кронах деревьев сопровождал их. Вилмана не было видно, он уже не в первый раз куда-то исчезал, в такие моменты всегда было не по себе, знать, что призрак твоего друга блуждает по округе, занимаясь своими непонятными делами.
Радомир шел и думал, что он будет делать с Вимом, когда обнаружит его, не обращая внимания на комментарии и упреки, которые иногда слышались от Малина. «Мне нужно узнать, как и зачем он это делает, а потом прекратить… как-то». Это «как-то» и беспокоило больше всего, потому что он не представлял, что и как может сделать. А вернее, представлял и не хотел с этим мириться. Нужно было найти какой-то иной выход. Все это должно было прекратиться. Но без убийств.
– Я устала, – донесся до него легкий, как весенний ветер, голос девочки.
– И я тоже устал, – отозвался Алексий, не снижая шага.
– Мы можем отдохнуть?
– Нет. Надо идти. Надо уйти из этого места поскорее, – похоже Алексий на нее даже не смотрел.
– Почему?
– Потому что так надо. Люди будут сердиться.
– Мы сделали что-то плохое?
– Что? Нет, конечно. Наверное, даже наоборот. Просто нам надо уходить.
– Но, если мы ничего плохого не сделали, почему они будут сердиться на нас?
– Потому что… потому что… хватит доставать меня вопросами! Будут и все, сказал же! Просто иди и не отвлекай меня.
– Ты слишком суров к ней, Алексий. Детям свойственно любопытство, – то, что здоровяк заметно нервничает, не осталось незамеченным.
– Просто ей стоит понять, что нельзя приставать к взрослым, когда они заняты.
– Она ведь ребенок, – миролюбиво отозвался Радомир, глядя прямо на Алену. – Видишь ли, малышка, порой люди очень легко сердятся. Даже не разобравшись в причине. Им может казаться, что они все знают, лучше других. Если человек уверен в своей правоте, это в его глазах может оправдать все, что угодно. Поэтому они могут причинять боль другим людям, – с горечью закончил он.
– Как иронично, что об этом говоришь именно ты, Радомир. Звучит, как хреновая шутка, после которых никто не смеется. Было бы неплохо, если бы ты сам соблюдал то, о чем говоришь другим людям, – Малин не оставлял его в покое.
«Я это заслужил», – с внутренним вздохом сказал он себе.
– Мы можем сделать перерыв, восстановить силы, – предложил Радомир. – Не долго. Пусть девочка передохнет.
Хотя, по правде, о девочке он сейчас не думал. Рука, державшая посох, стала деревенеть, а ноги еле плелись. Алексий колебался.
– Как бы мы все тут не передо́хнули, – пробурчал здоровяк, но, в конце концов, согласился сделать привал.
Алексий протянул часть еды, и Радомир с неожиданной для себя радостью набросился на скупую трапезу. За последние несколько дней он почти ничего не ел. «Да, медовуха тут явно бы пригодилась», – с сожалением размышлял он, глядя в сторону деревни.
– Ты и вправду так думаешь? Неужели понял после стольких лет или это был твой очередной треп? – спросил Малин, пристроившись на пеньке рядом и смотря на него в упор. Радомир избегал его взгляда.
– Если не хочешь знать ответа, то зачем спрашиваешь? – тихо, чтобы его попутчики не заметили, сказал он. – Ты за меня уже все решил и очень давно.
– Кажется, ты что-то путаешь. Заметь, уже не в первый раз. Надеюсь, ты все-таки понял. Ты заслужил мучения, если совесть у тебя все-таки есть.
Странник не отвечал, но аппетит куда-то пропал, он убрал в мешок кусок недоеденной репки и сделал глоток воды.
– А вот и Вили, – обрадовался Слав, двигаясь тому навстречу. Вилман лишь остановился и молча уставился на Радомира. Он ничего не говорил, только глядел. Тело пробрала дрожь, будто сам рок судьбы смотрел на него. Еда застряла в горле.
– Думаю, нам пора.
Алексей с радостью поднялся.
– Пойдем, Алена. Хватит отдыхать.
– А ты возьмешь меня на ручки? – здоровяк перевел выжидательный взгляд на Радомира, потом о чем-то подумал и со вздохом повернулся:
– Ладно.
Девочка довольная хлопнула в ладоши и подбежала к нему.
– Ох уж эти женщины, – бурчал мужчина, когда девочка забралась на него. – Им лишь бы на шею сесть, да ножки свесить. Чувствую себя вьючным животным. Вам повезло, святой отец, что у вас нет детей.
Радомир горько усмехнулся, но ничего не ответил. Да и что тут скажешь?
Их небольшая компания двинулась дальше, а девочку разобрало любопытство:
– А что было с тем тятей? Вы его палкой ударили?
– Нет, не ударил, это я так. Коснулся его.
– Я слышала стук.
– Это был слабый стук, – неловко ответил он, хотя прошлый вечер стоял перед его глазами. – Я просто пытался ему помочь. Видишь ли, мой посох волшебный – кого не коснусь, тот здоровым становится. А тот дядя… он был болен. А теперь здоров.
– В правду волшебный?
– А как же, самый настоящий. Я по свету хожу и людям помогаю.
Девочка помолчала.
– Жаль вы в нашу деревню раньше не пришли. Маму бы вылечили.
Радомир повернулся, девочка была грустной, да и лицо Алексия посерело.
– Мне тоже жаль, Алена. Но у тебя есть папка. Он будет заботиться о тебе. Видишь, и на шее тебя носит.
– Ага, – без особого энтузиазма сказала она, дергая ножками. Потом спросила. – А что было с тем тятей? Чем он болел? Тоже кашлял, как мама?
– Нет, у него был другой недуг, – уклончиво ответил он.
– Он так страшно кричал…
– Видишь ли, он просто испугался.
– Сам-то понял, что сказал? – вмешался Малин.
– А почему напугался?
– Каждый может оробеть. Он просто не знал, что я хочу помочь. Зато, теперь он здоров. Жив и здоров.
Вилман остановился и развернулся в обратном направлении. Радомир осекся, поняв, что что-то не так. Вскоре, он понял, что именно. По дороге, взметая клубы пыли, неслось двое всадников. Это были царские воины. Он хотел освободить им дорогу, но воины, завидев их, наоборот, принялись останавливаться. Они скакали за ними, он уже догадался. С чего бы это? Они что-то узнали? От ноги до головы прокатилась волна дрожи. Только не сейчас! Он же только что напал на след!
– Эй вы, а ну, стоять! – крикнул один из всадников, осаживая лошадь. Радомир лишь мельком успел переглянуться с Алексием. На этот раз тот сразу снял девочку с шеи.
– Мир вам, служилые. Что вам надобно?
– Вы и надобны. Староста велел найти вас и привезти.
– А что случилось?
– Вас обвиняют в нападении на Ивана-охотника и жену его. Седой и здоровяк с лентой на голове.
– Боюсь, это простая ошибка. Мы ни на кого не нападали.
– Да мне чихать, дед, – отозвался воин. – Сказали привезти, значит, привезти. Сами там будете разбираться. Только это, без глупостей.
– Конечно, я понимаю, – Радомир вышел вперед, положив ладонь на руку Алексия, который уже потянулся куда-то за пояс. – Надо так надо, – сказал он уже для него. – Вернемся в деревню, ничего страшного. Все объясним. Нам проблемы не нужны.
Здоровяк сжал челюсти, зло посмотрев, но постепенно рука стала ослабевать.
– Ага, – проскрежетал Алексий. – Это ошибка. Мы с дочкой просто в другую деревню идем.
– Идите следом, – тот, кто говорил с ними, медленно пустил коня вперед, а второй, наоборот, занял положение у них за спиной.
– Паршивые дела, – сказал Анслав. – Может, попробуешь их уболтать, Радомир?
В ответ Радомир лишь покачал головой. Лучше сообразить, что сказать старосте и как выступить на суде. Главное, чтобы привели охотника, само его присутствие будет говорить за себя. В конце концов, у Радомира репутация доброго старца. Надо это использовать.
– А что же случилось с охотником? Здоров ли сейчас?
– Почем мне знать? Может, и пришел в себя, а до того вел себя, как идиот.
– Это как? – напрягся Радомир.
– Ну, а как? Глаза открывает, дышит, а ничего не понимает и не говорит. Будто и не видит, кто вокруг него находится. Жена его все орала, что это белый колдун все устроил и его ручной демон. Так что, наломал ты дров, старик.
– Я ничего не ломал, – с трудом сдерживая ломкий голос, сказал он. «Что значит охотник идиот? Он должен был поправиться! Должен!» – Говорю же простая ошибка. «Как это случилось?» Давно ли вас, служилые, старосты с делами посылают?
– Нас никто не посылает, старик, – в голосе почувствовалась ущемленная гордость. – Мы выполняем приказ царя. Боремся с бандитами.
– Но мы не бандиты. Просто мирные путники.
– С этим пусть суд разбирается. Мы здесь, чтобы Бевза Горелого поймать. Он наше дело. Капитан не успокоится, пока этого мерзавца не схватит. Вот и разослал нас по деревням.
В отчаянии Радомир сжал кулаки. Как теперь объясняться и выкручиваться? Нет, этого просто не может быть! Нужно уходить. Как-то избавиться от этих воинов!
Радомир взглянул на Алексея, тот был похож на мрачную тучу, что сейчас заслонила солнце. Стало как-то прохладнее.
– Ох уж эта погодка, – поежился воин впереди. – То жара, то холод. А это еще что? Снег?
Странник всмотрелся в тучу, заслонившую собой небо. Становилось темно, будто в наползающих сумерках, хотя был еще даже не вечер. Радомир нахмурился. Какое-то неприятное ощущение поселилось в его сердце, он чувствовал беду. Трое пламенеющих призраков остановились. С неба на самом деле падали какие-то клочья. Мужчина вытянул руку, чтобы поймать одно из них. Ладони коснулись серые хлопья, оставляющие во рту привкус тлена. Отвратительный запах вокруг стал резко острее.
– Это не снег, – замерев, разминая в пальцах частицы, сказал Радомир. Внутри возникла пустота, из которой послышался предупреждающий вопль. – Это пепел.
– Я хорошо знаю это ощущение, – произнес Слав, глядя по сторонам. – Это…
– Засада! – завопил Малин, выхватывая взявшийся из воздуха огненный меч. В ту же секунду оружие вспыхнуло в руках остальных двух друзей. У Анслава – копье, у Вилмана – лук.
В то же мгновение Радомир ощутил присутствие чего-то очень плохого. Мир вокруг словно начал гаснуть, из него будто вытягивали краски, погружая в полный мрак. Пепел повалил, как в сильную метель.
– Это еще что… Ты что, колдун? – развернулся воин, обнажая оружие.
– Ядрена вошь! – заорал Алексий, выхватывая нож.
Радомир застыл в ужасе. Под ногами лошади, прямо из земли, показалась рука, она напоминала кляксу, расползающуюся дымку, или корягу, покрытую черным туманом, но это была именно рука, можно было разглядеть пятерню. Она схватила лошадь и резко потянула ее вниз. Раздалось дикое ржание, и лошадь свалила седока на землю. Рука тут же схватила воина за горло, потом появилась вторая, она прямо-таки вонзилась в его бок, брызнула кровь. Воин истошно завопил, дергаясь как перевернутый жук.
То тут, то там, стали появляться из тени все новые руки. Они тянулись и росли, пока из темноты не стали возникать жуткие, черные силуэты без лиц, они ползли, словно их выплюнула сама тьма, безногие, но с неестественно длинными руками. Одна тень, вторая, третья. Воин продолжал истошно вопить, пока руки разрывали его на части, врубаясь в жалкое тело, которое не могло им противостоять. Даже доспехи оказались будто из травы. Воин позади пытался справиться с лошадью, которая как безумная начала прыгать среди теней.
– Назад! – заорал Радомир, когда Алексий чуть не наступил на огромную руку, которая на ощупь хватала воздух вокруг. Тот замер с обезумевшим взглядом. Радомир потянул его на себя.
– Что происходит?! – глядя в огромные, испуганные глаза, Радомир понял, что мужчина даже ничего не видит.
Тем временем Малин с бешеным боевым криком рубил черные руки своим длинным мечом, Анслав прикрывал Вилмана, который стрелял огненными стрелами, разившими тени. Однако из-под земли лезли все новые и новые руки.
– Хватай девочку и стой здесь! – заорал Радомир и тут ощутил, как за щиколотку его что-то схватило. Длинные черные пальцы, с которых будто капала тьма, крепко обхватили ногу, не давая ей шевельнуться. Со всей силы, на которую он был способен, он ударил посохом. Рука разлетелась на клочки, оставив за собой только душераздирающий вопль.
Радомир повернулся и поразил еще одну тянущуюся к нему руку. Заметив, что еще одна тянется к мужчине с девочкой, он прыгнул вперед с бешеным воинским криком, подобный Малину, и рубанул по черной руке, чувствуя, как тепло проходит сквозь него. Сила захлестнула его. Поток становился все мощнее.
Когда он развернулся, то перед лицом пронесся огненный, синий меч. Малин с ревом отрубил голову одной из теней, и та рассыпалась.
– Их все больше! – закричал Анслав.
И вправду, фигуры только прибавлялись, они как грязные кляксы тянулись к еще живым людям, окружая их в кольцо, а там, дальше, у кромки деревьев, где уже зияла тьма, появлялись все новые и новые руки.
– Ко мне! Все ко мне! – что было сил заорал Радомир. Призраки отступали, продолжая рубить черные руки и головы.
Радомир припал к посоху, собирая… сам не зная что. Возможно, свои силы. Он просто чувствовал это. Посох будто раздувался в руках, как набухает в воде дерево. Только он становился все горячее, горячее, пока не стал обжигать руки, но и тогда он его не отступил.
– Радомир!!! – заорал над самым ухом Малин.
Посох вибрировал, древесина была готова разлететься, а он закричать от боли, ощущая, как невидимая сила готова вырваться вперед безумным зверем, и тогда он отпустил это. Чем бы оно ни было. Будто волна обжигающего ветра пронеслась мимо, а вместе с ней он упал на землю, не в силах больше стоять.
Он ожидал появления новой черной руки, которая сейчас схватит его за лицо, как того бедолагу, но ничего не происходило. Тьма, стоявшая перед его глазами, начала медленно таять, открывая чистое, голубое небо. Ветер шевелил волосы. Приподняв голову, он осмотрелся. Все было как обычно, лишь рядом лежали изувеченные тела двух воинов и их лошадей. Бордовые лужи медленно растекались из-под того, что раньше было живыми существами, а ныне лишь кусками покалеченной плоти.
– Что сейчас было? – тихо проговорил Алексий.
Радомир не знал, что ему ответить, с облегчением упав обратно на землю.
«Вот так хорошо, можно просто лежать и не двигаться. Ничего не делать. Просто отдохнуть».
У него было такое впечатление, словно на его плечах побывал целый мир. Что это было? Хотел бы он знать. Внутри была только пустота.
– Комары, – прозвучал голос Вилмана рядом.
Бевз III
Поход со стариком уже не казался ему такой хорошей затеей. Он ведь ожидал простой прогулки, а не бесконечного безумия. Сначала эти больные и припадочные, которых он лечит. Если он фантазирует о том, что избавляет людей от бесов, пусть будет так. Бевз мог бы и подыграть, пусть старик забавляется. Он даже мог бы и потерпеть выходки Радомира, и то, что он разговаривает сам с собой, но то, что произошло вчера в голове не умещалось. Старик оказался каким-то колдуном. Как в сраных сказках. Ядрена вошь, да он чуть в портки не наложил, когда из того воина начала хлестать кровь. А эта тьмуща вокруг? Если раньше Бевзу было не по себе, то теперь он не спускал глаз со старика, дергался при каждом его движении и все время поглядывал на небо.
То, что старик избавился от воинов, его очень даже устраивало, попадать в руки суда он не собирался. Но вот стать очередной жертвой безумного волшебника это уж нет, избавьте.
По правде сказать, он и в колдунов не верил. Все эти амулеты, куриные лапы, плевки на перекрестке. Зато теперь он уже не знал, во что можно верить. То, что рядом шел колдун, было так же ясно, как то, что на небе светило солнце. Как общаться с колдунами, как на них смотреть, да и вообще, чего от них можно ждать было сплошной загадкой. Все его знания исчерпывались парой примет и сказок, которые он помнил из детства.
Да и девочка принялась без конца хныкать. Он бы с радостью пожаловался ей, что они связались с безумным магом, который скачет со своей палкой, как угорелый и размахивает ей в разные стороны, но вряд ли ему стоило это делать. Особенно теперь, когда седой может провернуть и с ним такой же фокус.
Можно было бы попробовать задушить его ночью или сунуть нож под ребра, да только он теперь не решался. Он старался молча идти на почтительном расстоянии, чтобы ненароком не разозлить его.
Об этом случае они не говорили, да Бевзу и не особо хотелось, он уже все понял. Седой шел, согнувшись в два раза, опираясь на свой посох, будто это у него на плечах сидела маленькая засранка, постоянно бьющая своими ногами. Хотя после произошедшего он почти перестал на это обращать внимание. Или она бросила это делать?
Ночь прошла без приключений, хотя он не спал. Зажав нож в руке, он лежал, глядя в ночное небо, каждый раз представляя, что вот сейчас вновь появится большая туча, а комья пепла посыплются сверху. Старик опять что-то бубнил под нос, сидя к нему спиной по ту сторону костерка, который они решили разжечь в небольшой яме подальше от дороги. Видать, творил очередные жуткие заклинания, о которых даже и знать не хотелось.
Его голову волновали другие мысли: остаться со стариком или нет? Здравый смысл говорил драпать куда глаза глядят, ни разу не оборачиваясь. Проблема в том, что Бевз не всегда его слушал. Если бы он старался вести разумную жизнь, то вряд ли стал разбойником. Даже сейчас, такой жуткий и отталкивающий, старик мог оказаться еще более полезным, чем раньше. Потому что, если их снова схватят солдаты, одного такого представления хватит, чтобы избавиться сразу от всего отряда, что послали по его душу. Искушение было слишком велико.
Утром он здраво рассудил, что лучше иметь друга колдуна, чем врага. Потому старался вести себя по возможности привычно.
Девочка замкнулась в себе. Вроде бы это было хорошо, она, наконец, перестала доставать расспросами, но почему-то его это не устраивало.
– Хочешь есть? – но Алена лишь отрицательно покачала головой. – Пить? – снова тот же ответ.
«Мда, ну и хрен с ней».
Старик, к сожалению, тоже пребывал в мрачном расположении духа, произнеся лишь пару слов за все утро. Поэтому основную часть времени они двигались в гнетущем молчании, которое начало немного раздражать мужчину. Как будто каждый из них держал при себе какой-то личный секрет, который не хотел доверять остальным. Или будто они все дружно обиделись друг на друга. А обижать кровожадного колдуна Бевз не хотел.
– Думаю, до поры до времени волноваться нам не о чем, – начал он.
– О чем ты?
– Не думаю, что в охоте на разбойников принимало участие много людей, иначе бы эти леса кишели воинами. Тех двоих найдут не так скоро, а пока пошлют за новыми солдатами, пока они разберутся что случилось, пройдет немало времени. Все будут считать, что на них напал медведь.
Маленькие ножки на его шее напряглись.
– Может оно и так, – сказал седой, и они вновь погрузились в молчание.
– На худой конец, мы и по лесу идти сможем, – вновь сказал Бевз, не выдержав длительного молчания. – Это дольше, чем по дорогам, зато зевак не встретим. И солдат.
– Забавно, что ты это сказал.
– Что именно?
– Солдат. Я слышал, что царь Дермон так назвал своих воинов, а ведь обычно мы звали их служилые.
– Ну я…эээ.. тоже недавно услышал. От них самих. Они ведь в Синявке были.
– Понятно. Слушай, Алексий, а расскажи про жену свою, – Бевз чуть не споткнулся.
– Зачем?
– Я ведь врачеванием занимаюсь, мне будет полезно знать о ее хвори, если захочу еще кого вылечить. Вдруг это заразно.
– Ну, она… она кашляла много. Очень много. И лоб горел у нее.
– А еще?
– Спала плохо – начал он фантазировать. «И чего его дернуло о Надьке спросить?»
– Под себя ходила?
– Эмм, нет.
– Да, – одновременно с ним произнесла девочка.
– Так да или нет?
– Иногда, – выдавил из себя Бевз. К сожалению, он не мог видеть даже лица девчонки, сидящей у него на шее. Теперь он бы предпочел помолчать. Горло перехватило, будто на него накинули петлю, а в голове царила неразбериха, мысли бешено стучали, обгоняя друг друга. Ему начало казаться, что он чувствует их удары о череп. Что сделает колдун, если узнает правду?
– Хмм, похоже на желтянку.
– На что?
– Когда кожа желтеет. У нее ведь была желтая кожа?
– Ну да, немного.
– Скверная болезнь. Обычно ее вызывает плохая еда. Вы, видимо, голодали.
– Мы жили небогато, конечно. Но не так уж ужасно.
– Ты с нами не жил, – раздался голосок, который прозвучал для него, как удар похоронного колокола. Вот оно. Это случилось, это был ведь лишь вопрос времени, когда эта пиявка решит сдать его. Но на этот случай он уже успел все придумать.
– Мало жил, конечно. Все хлопоты. Нужно было помогать им по возможности, вот я и нанимался к кому придется за деньгами. Но вы ведь сами понимаете, отче, платят ведь гроши. – Назвать его святым отцом после случившегося у него уже язык не повернется. – Дома появлялся редко. Вот и не успел вовремя. Вернулся, а было уже поздно.
– Мама говорила, что папа вернется, а он все не возвращался, – вступился голос сверху. – Она ждала и звала тебя у окошечка. А тебя никогда не было. Ты пришел, только когда она умерла. Никогда к нам не приходил.
– Я был занят, – развел он руками. Что взять с ребенка?
Девочка молчала, потом на него вновь упало что-то мокрое. Он скривился от отвращения, думая, что это очередные слюни, но смекнул, что это были слезы.
– Я скучаю по маме, – начала девочка хныкать, делая это все громче. Ему пришлось ссадить ее с шеи. Негодяйка лила слезы и шмыгала носом, сильно покраснев, а он стоял рядом, не зная, что может с ней сделать и как успокоить. Хуже того, от этого противного нытья у него начала болеть голова.
– Не волнуйся, зато, она теперь в лучшем мире, – привычная фраза подействовала еще хуже, девочка залилась горькими слезами.
– Я хочу к маме!
Бевз вытянулся, не зная, что предпринять, возвышаясь горой над маленьким существом, которое столкнулось с первой и самой главной несправедливостью в мире. Что он вообще мог ей сказать? Дерьмо случается?
– Думаю, девочку надо обнять, – сказал старик с абсолютно бесстрастным лицом.
Мужчина кивнул, потом перевел на нее взгляд. «Ну, и как я, блин, это сделаю?» Проще было прыгнуть в горящий дом, чем понять, как обходиться с этой малявкой, чей вой становился все пронзительнее. Так не долго и на патруль нарваться.
Бевз неловко приземлился на колени и медленно обхватил ее руками, прижимая к себе. Видимо, со стороны это смотрелось очень жалко, но поступить как-то иначе он не мог. Раньше никогда не приходилось иметь дело с маленькими девочками. Она же этого как будто не замечала, прижавшись горячей и мокрой щекой к его лицу, всхлипывая над самым его ухом. Совсем крохотная и беззащитная, сквозь тонкое одеяние он чувствовал маленькие ручки и выпирающие костяшки. Девчонка совсем не замечала его неловкости, присосавшись к нему, как пиявка. Он попытался похлопать ее по спине, еле касаясь пальцами. Чудилось, будто она настолько хрупкая, что такой здоровенный болван как он, может переломить ее простым шлепком. Медведь и пиявка. Орел и цыпленок. «Интересно, если я сожму ее чуть крепче, она не сломается?» Постепенно ее причитания стали стихать, она немного заикалась и шмыгала носом, но истерика осталась позади. Бевз испытал облегчение, странное дело, он ожидал, что все это будет куда гаже.
Впрочем, что делать дальше с этим цыплёнком, он тоже не знал. Она успокоилась, но ведь вроде бы полагается что-то сказать. Или нет?
– Твоя мать была хорошей женщиной. Ты наверняка станешь такой же. И она, ну это, будет гордиться тобой, смотря с неба… Да, так и будет.
Маленький кулачок капризно тер лицо, но потом красные глазки взглянули на него удивительно твердым взглядом. Так могла бы смотреть взрослая женщина, но никак не восьмилетняя девочка. Или сколько ей там лет?
– Да, я знаю, – в последний раз шмыгнула она носом. Сказано было как-то слишком серьезно, будто она была в этом полностью уверена. «Разве ребенок может говорить так о чем-то?»
– Вот и славно, а теперь пора идти дальше, – он был очень рад тому, что теперь можно обо всем забыть и продолжить их путь. От объятий можно было избавиться, но он продолжал мысленно чувствовать маленькие ручки, державшие его.
– Неплохо сработал, – произнес колдун чуть погодя.
– Спасибо, отче, – о вежливости с колдунами нельзя было забывать. – В словах я вообще-то не силен. Да и ей мать все время занималась.
– Ничего, из тебя, Алешка, еще может получиться хороший отец.
Бевз усмехнулся. «Ну, уж хрен там. Только через мой труп».
– Спасибо на добром слове.
Он отвлёкся, чуть не наступив в тень от старика и запнулся. Все же знают, что нельзя вставать на тень колдуна!
– Что-то случилось?
– Просто споткнулся, отче.
– Этот Миван, он далеко?
– Думается, что к обеду придем. Но я бы там надолго не оставался.
– Почему?
«Ядрена вошь, он еще спрашивает! Потому что ты превратил двух царских воинов в фарш!»
– Нуу, эээ… могут же прийти люди из Дровок. Рассказать, что мы напали на охотника…
«Твою ж мать, я об этом даже не подумал, а что же он с охотником то сделал?!»
– Я хотел сказать, что мы, конечно, на него не нападали, – поспешил поправиться Бевз. – Но люди-то думают всякое. А когда они увидят… ну, тех воинов, то могут еще невесть чего придумать.
«Что вы колдун, скажем», – хотел он добавить, но осекся.
– Это да, люди горазды на выдумки. И придумывать любят то, о чем не знают. – лукавый взгляд скользнул по нему, и Бевз этого не понял. – Но думаю, что передохнуть в селении нам будет не лишне. Я не заметил, чтобы в Синявке было много воинов, а деревень в округе пруд пруди, в каждую не залезут. Пока они во всем разберутся и в Миван приедут пройдет уже много времени. День в запасе, думаю, у нас есть. Или полдня.
– Как скажете.
Бевз погрузился в задумчивое молчание. И все-таки как лучше: со стариком или без него?
Очнулся он, когда почувствовал, что кто-то тянет его за штанину.
– Чего тебе? Опять в туалет?
– Не, расскажи мне что-нибудь.
– Чего?
– Ну, расскажи мне что-нибудь. Мама говорила, что ты бывал в разных странах, с драконом сражался. Видел чудеса. Она говорила, что ты вернешься и обо всем расскажешь. Ты ведь умеешь побеждать чудовищ.
Пиявка странно жалась к нему, поглядывая вокруг. А потом он сообразил. Боится, что опять эта срань с пеплом и кровью начнется…
– Кхем. С драконом, надо же! Вот загнула!
– Ты не дрался с драконом?
Бевз взглянул в пухлое от слез лицо, опять этот серьезный и задумчивый взгляд. «Что за срань, она смотрит на меня, будто мать родная!»
– Ну… это был не дракон, а большой змей, – хочет послушать сказку, хрен с ней, дети, это вроде любят, а то со стариком страшновато разговаривать.
– Насколько большой? Как наша деревня?
– Нет, меньше.
– Как гора?
– Меньше. Эй, погоди, гора больше деревни! Не путай меня. Он был… как вот это дерево.
– А зачем ты сражался с ним? Ты спасал маму, да?
– Эмм. Конечно.
«Во Надька дает! Если считать того пропойцу в кабаке, который тянул жирные ручищи к ее заду, драконом, то я тогда Деймон Разрушитель миров».
– А чем ты сражался?
– Ну, у меня был меч и щит. Я рубил его мечом, пока он не затупился, а потом… потом я голыми руками придушил его.
– Как ты смог придушить его, если он змей?
Бевз глянул на спину старика, но тот явно не интересовался их разговором или делал вид. Главное было ему случайно на тень не наступить.
– А в чем проблема задушить змея?
– Он же большой. Ты тоже большой, но он же больше.