Никита Сахно
Отец и грешник
А еще она еле поспевала за ними. Хоть они и без этого они шли куда медленнее, чем хотелось, но мелкая не поспевала даже так. Ее коротенькие, несуразные ноги с трудом справлялись с дорогой. Один раз она даже упала. Противная малявка так норовила схватить его за штанину, будто маленький клоп, присасывающийся к жертве, что ему это надоело, и он с силой ее вырвал. Неудивительно, что девчонка мгновенно бухнулась на землю с выражением растерянности и испуга. У Бевза все внутри похолодело – сейчас расплачется. Но та только протянула маленькую ручку, чтобы он помог ей подняться.
Старик смотрел на нее чересчур пристально, куда внимательнее, чем на него, и это тоже не могло не беспокоить. Бевз надеялся, что этот святой старец не пытается сравнить их внешность, потому как считал, что мелкая была абсолютной копией матери. О чем седой в действительности думал, сказать было сложно. По этим мимолетным фразам и еще более коротким взглядам догадаться о мыслях попутчика было сложно.
Старик просто шел, бубня себе что-то под нос. Оно и неудивительно, умишком можно запросто тронуться от этих бесконечных молитв на старости лет, да скитаний по миру. В стариках Бевз разбирался так же плохо, как и в детях. Собственную старость было вообще сложно представить. Если у него и существовал какой-то образ, то настолько туманный и расплывчатый, насколько это возможно. Одно он знал точно – если состарится, то не станет таким же, как этот бродяга. Ни внешне, ни внутренне.
«Блуждать по свету, да лечить крестьян – нашли дурака!» Только полоумному придет такое в голову. Хотя все старики полоумные, просто прожитые годы не дают им этого заметить, а окружающие стыдятся говорить правду в лицо старости. Не зависел бы Бевз от этого путника, то тотчас крикнул ему: «Эй, старый! Куда ты поперся? Что ты тут забыл? Сиди себе дома, трубку покуривай, да вот такую мелюзгу нянчи. Или чем вы там все занимаетесь?»
Этот странник напоминал ему престарелого журавля. Весь худой, тонкий, белесый. Пожалуй, внешность его удивляла даже больше, чем род занятий. Во-первых, его длинные волосы, собранные в хвост на затылке были абсолютно седыми, как и борода с бровями. Серебристые, почти белые, нити волос напоминали паутину. Во-вторых, бродяга этот был довольно опрятный. В смысле для бродяги. Те странники, которых ему приходилось видеть мало заботились о своем внешнем виде, а этот в обычном, но ухоженном сером балахоне явно следил за своими вещами. За спиной он держал небольшой мешок, в котором вряд ли могло поместиться что-то ценнее простой репы.
«Впрочем, какая мне разница до этого святоши? Главное пусть будет рядом какое-то время».
– На вас видать благодать божья сошла, раз вы так о защитнике от северных варваров говорите. Любой в наших краях скажет, что хороший корбольдец – мертвый. Эти необузданные язычники настоящее проклятие для честных людей. Вы, наверное, уже отошли от мирских предрассудков, коли вас эти люди не отвращают.
«Я тебе еще и не такую песню спою, чтобы умаслить».
– Мирские предрассудки, эх, как загнул! Откуда слова-то такие знаешь? – старик не повернулся, лишь слегка наклонил голову и скользнул по нему взглядом. На секунду разбойник похолодел.
– Так ведь это… на службе услышал.
– Ясно, – понять поверил он или нет было нельзя. Бевза начало порядком это раздражать – рассматривать седой затылок. – И про благодать, значит, знаешь? Думается мне, плохо люди понимают это слово. Выходит, то, что я не желаю смерти этим людям – это благодать? А что они плохого делают? Они тут вообще есть? Горный хребет надежно защищает местные земли от их войск. Да и был я на севере. Ничем почитай от нас и не отличаются. Богов своих чтят, что плохого в этом? Северяне хотели независимости, свободы. Почти никто из них никогда не покидал своей родины. Я бы не назвал это угрозой – покачал он головой. – За что их убивать?
– Бога нашего же не принимают.
– Если бы они сюда пришли жечь и убивать, и нас обращать в свою веру, ты Алексий захотел бы принять новых богов? Вот и я сомневаюсь.
– Вы же божий человек, своими делами Владыку прославляете. Неужто вам нравится, что они ложных богов восхваляют? И напрасные вещи в их честь совершают? – Бевз решил сделать последнюю попытку. – Ведь, если боги их ложны, значит и дела тоже.
Он изо всех сил старался вспомнить всю ту дребедень, что слышал от немногих священников, которых встречал за свою жизнь. Он их никогда не любил слушать. Но о чем еще говорить с этим старцем?
– Да. Знаю…Божий человек… Сам-то знаешь, что это значит? Ладно, не отвечай. Скажи лучше, если человек зла другим не делает, старается помогать, родных своих любит, это божий человек?
– Ну, думаю, да.
– Значит, и северяне божьи люди. Вряд ли им нужен бог, который принуждает их ненавидеть других. Один мой друг сказал: прежде, чем лезть с советами, посмотри на себя, возможно, тебе они нужнее. С годами я понял, как он был прав. Мы, люди, с такой радостью лезем объяснять другим, как они должны жить, каких правил придерживаться, а за собственной жизнью следить не хотим. И в этом мы как раз очень похожи с северянами.
– Так среди них же есть эти… как их там … Вайдары! Вот. Они-то всех подряд убивают! Ни за что. С севера – иди дальше спокойно, не с севера – башку долой.
– Они фанатики, но они делают это на своей земле. Тысячелетия назад, во времена Рассветной империи, нас всех раскидало по свету. У нас разные традиции, имена и законы. Но что дальше? Разве от того, что ты убьёшь человека, ты станешь прав? Это не значит, что все северяне жестокие убийцы. Так же не означает, что каждый родитель заботливый.
«Блаженный, точно. Да еще и идиот».
Однако, последнее замечание про родителя ему не понравилось. «Уж не заметил ли чего?» Бевз поискал глазами девочку, которая плелась шагах в пяти позади него. Взгляд больших глаз был направлен на него и куда-то дальше.
– Идем, – подогнал он ее, надеясь, что этот тон можно будет принять за проявление отцовских чувств. Словно, прочитав его мысли, старик спросил:
– Алексий, а девчушка не устала? Звать ее как?
Разбойник открыл рот, и тут внутри все похолодело. Он уже хотел сказать Надька, когда понял, что это имя ее матери. «Как зовут девчонку?! Надька же называла имя! Быстрее!» Он с испугом взглянул на девочку. Если он назовет другое имя, та возмутится и скажет, что ее зовут по-другому или будет молчать и дальше?
«Она вообще говорить умеет?»
– Так это, я не говорил, что ли?
– Нет.
– Да быть не может! – Бевз начал чувствовать капельки пота, стекающие по спине.
– Говорю же, нет, – странник остановился и внимательно посмотрел на него.
– Вот как. Странно. Обычно всегда нас обоих представляю.
«Какие там есть женские имена? Марыська? Ленка? Аглая?»
– Скажи дяденьке, я Алёна, – раздался тихий голосок, и Бевз удивлённо на нее воззрился, будто камень и вправду заговорил. Потом он сглотнул и добавил:
– Ну да, Аленка. Я ж говорил вроде. Видишь, отец, какая девочка у меня смелая? Сама сказала. – он приблизился и неловко потрепал ее по голове, улыбаясь, как идиот.
«Все-таки не немая. Это плохо».
– И вправду смелая, – согласился Радомир, нахмурившись. Потом лицо его немного разгладилось. – А годков тебе сколько, Алена?
Бевз повернулся к девочке, ожидая услышать ответ. Та неловко переводила взгляд с одного на другого, но молчала.
– Давай же, Алена. Скажи дедушке, – старик издал какой-то булькающий звук, но Бевз не обратил внимания, если не скажет сама, то он ответит, что восемь лет – вид у нее небольшой, хрен этих детей различишь, сколько им.
Девочка немного покраснела, по-прежнему глядя куда-то между ним и стариком, и выпятила свою маленькую ладонь с растопыренными пальцами, а потом добавила к ним еще три.
– Восемь, – радостно улыбнулся Бевз.
– Ага, я уже понял, – кивнул святой старец. – Считать умею.
«Прекрати вести себя, как идиот! Не орел, а дохлая курица какая-то. Даже этот тупой блаженный странно смотрит!»
– Устала? – спросил Бевз, желая поскорее сменить тему. Девочка робко взглянула на него и очень медленно кивнула. – Тогда давай сюда, на шее понесу тебя, хочешь?
Мелкая, была вроде не против. Или хотела выколоть ему глаз, кто разберет этих детей? Он осторожно взял ее подмышки и, подтянув, посадил на шею, маленькие ручки тут же впились ему в голову, а одна ладошка наполовину закрыла обзор.
– Эй, я так ничего не вижу, убери руку, Алена. Алена! – но девочка держала его довольно крепко, наверное, испугалась. – Я не так уж часто беру ее на шею. Она больше с матерью время проводила, – объяснился он, медленно идя вперед.
«Надеюсь, ты не собираешься сидеть на мне весь день, мелкая говняшка».
– Понимаю. С детьми не всегда просто.
– А у вас есть дети, святой отец? Успели пожить по-мирски? – не смог скрыть он похабной улыбки.
– Нет, у меня никого нет. Я один. Тебе повезло, Алексий, что у тебя есть дочь.
– О, да. Каждый день себе об этом говорю.
Какое-то время они шли молча. Это его полностью устраивало, он с удовольствием взял передышку, чтобы получше все обдумать. Будет нехорошо, если он проколется на какой-нибудь мелочи. «Нельзя себя со стариком вести странно, а то, чего доброго, заподозрит. Придется переломить эту тонкую, жилистую шею, журавлику. А девчонку можно в лесу бросить, все равно толком ничего объяснить не сможет». Однако, это был запасной план. Оба нужны были для прикрытия. Когда он окажется достаточно далеко, вот тогда и оставит мелкую старику, раз она ему так нравится. А он вновь будет носиться по свету – сам себе хозяин, широко расправив могучие крылья. Красота!
Будущая вольготная жизнь, которая стала раскрываться перед ним прекрасными красками и будущими удовольствиями, так увлекла его, что он перестал обращать внимания на маленькую ладошку на глазу, и чуть не проигнорировал вопрос старика.
– Чего?
– На ярмарке же был? Ну, на той, что пару недель назад была.
– А то!
«Что еще за ярмарка?»
– Значит, и своего знакомого видел? Вима из Ардейна. Так ты его назвал.
– Ах, старина Вим. Конечно. Да, был там такой.
– Ты его хорошо знаешь?
– Да не то, чтобы. Так, в молодости немного поразвлеклись, пока совсем молодые были. Сами понимаете.
– Чем он вообще занимается? Он странник? Проповедник? Мне сказали, что он воду из источника святого предлагал.
– Ну да, было такое.
– Он что-нибудь про себя рассказывал? Или про источник? Мне бы очень хотелось там побывать, сам понимаешь. Такие святыни подлинное сокровище нашей земли.
– О да, святое место. «Лужа для тупых баранов». Да только мы и не говорили особо. Он был занят, и я, сами понимаете, в хлопотах пребывал.
– Понимаю, – закивал бродяга, достав флягу с водой и делая пару размашистых глотков. – А далеко до этого Ардейна? Название, как погляжу старое.
– Ага, из имперских. Не то, чтобы очень далеко. Несколько дней пути на восток.
– Я так и не спросил, Алексий, куда вы направляетесь. Длинное путешествие не очень безопасно для Алены. Да и нет у вас ничего… Есть ли к кому идти, кто приютит?
– Тетка осталась у нее. Идти далеко, конечно, но мы с дев… с дочкой справимся. Мы сильные. Я работяга хоть куда.
– Мне не хотелось бы вас с девочкой смущать. До Ардейна путь не такой уж близкий, можешь просто мне объяснить дорогу.
– Да что вы, отче, там такая глушь, даже местные с трудом добираются. Чем ближе провожу, тем лучше будет. А то заблудитесь еще.
Бевз, конечно, не знал, где находится этот Ардейн. Если такое место и вправду существовало. Все-таки большую часть жизни он провел в своем родном княжестве – Вересе. Но Верес и Дростед решили взбунтоваться перед царем Дермоном и если у него получится, то он обратит их земли в прах. Ловить там больше нечего. А вот в царские земли Бевз заглядывал редко. Именно здесь, по легендам, возникла Рассветная империя, чтобы навеки угаснуть. Некоторые места со старыми руинами были не меньшей глушью, чем леса в Дростеде.
Да и был ли на этой сраной ярмарке Вим, о котором говорил седой, он тоже не знал. Тот был тем еще пройдохой и колесил по миру продавая то обереги, то оружие, то слезы святого Себастьяна. Этот ли человек нужен святоше, он не знал, да и это его толком не волновало. Недельки будет вполне хватит, чтобы уйти достаточно далеко, там его уже искать не будут, а святошу он направит прямиком в лесную гущу, авось и найдет какой пруд с водицей и решит, что она святая, хехе.
Легкая, знакомая вибрация докатилась до его уха, и встревожившись, он остановился. Старик заметил это почти сразу.
– Что-то случилось?
– Кажись, всадники едут.
Старик прислушался и утвердительно кивнул.
– В самом деле. Отойдем с тропы.
Все тело у Бевза разом принялось зудеть. Да и девочка вцепилась в голову крепче. Разбойник немного поводил ногой, проверяя нож, спрятанный на бедре. Все оружие, которым он успел разжиться в хате у умирающей Надьки. Не бог весть что, но на худой конец хватит. Если что – кинется в лес, благо, он тут недалеко, можно спрятаться без труда. Вот, если повезет, он собьет одного из всадников, и заберет его лошадь…
Но на это он сильно не надеялся. Гул копыт приближался, сотрясая землю, и теперь лошадей можно было без труда услышать. Если это достаточно большой отряд, то с ним он не справится. Останется только надеяться на ноги и удачу. Если что бросит в них девчонку. «Если, конечно, смогу отодрать ее от головы». Мертвая хватка девочки сжимала голову ледяными тисками. Поэтому он просто решил принять позу посмиреннее, уперев взгляд в землю. Авось проскачут и даже не заметят.
Рядом показались кони. Их было немного, всего четверо, однако, галоп они сменили и подъехали прямиком к их троице. Черная броня – солдаты царя.
– Мир вам, воины, – первым обратился старик.
– И тебе не хворать, отец. Что тут делаете?
– Идем на восток,
Сам Бевз бы не сказал лучше.
– А это кто?
Бевз понял, что спрашивают про него. Он мельком взглянул из-под ладошки и тут же опустил взгляд, как и полагается скромному крестьянину. Вооружены добротно. Один ветеран и трое молодых. Держатся настороженно. Плохо.
– Алексий я, а это дочь моя – Аленка. Идем со старцем на святой источник посмотреть.
– Чего это у тебя, Алексий, руки перемотаны тряпками?
– Работаю же. До мозолей истер. Больно.
Молчание стало затягиваться, кони переминались с ноги на ногу. Бевз, наоборот, замер, ощущая всем своим телом нож. Если девочка не будет слишком мешать…
– Случилось что, служилые? – осведомился святоша.
– Беглого преступника ищем. Убийцу. Он где-то в этом лесу притаился. Вам бы лучше в группе поболее ходить. А лучше до времени держаться от этих мест подальше.
– А чего этому преступнику на нас нападать? У нас-то и взять нечего. Все наши пожитки на нас.
– Это Бевз Горелый. Последний проходимец на земле. Ему ничего не будет вам глотки для забавы перерезать. Второй раз предупреждать не станем. Если увидите мужика здорового, как медведь, с ожогами на руках – предупредите кого. Лучше царских воинов. Пошли! – последняя фраза была адресована уже коням. Отряд взметнул кучу грязи и умчался по дороге, не оборачиваясь.
«Эх, мне бы коня, хоть самого захудалого…»
– Видать, и вправду, опасный преступник, – взглянул на него старый Радомир. – Что он натворил?
– А пес его знает, – пожал плечами Бевз. – Злодеев хватает. Недавно они в наших краях поселились.
– Много хлопот от них?
– Да не, мы их вообще не видели, – вновь их компания возобновила путь. Бевз радовался. Встреча показала, что его план работает, а это было самое главное. Девочка и старик стали его идеальной маскировкой. Эти вояки даже не взглянули на него толком. Еще одно предстояло узнать: как много впереди патрулей? Он не испытывал заблуждений на сей счет. Бевз зарезал того мелкого высокородного, а значит, просто так его уже не оставят. К тому же он был командиром царских войск. Хоть и хреновым. Если уж из-за крестьян всяких на него собак всех спустили, то за убийство царского вельможи точно не успокоятся, пока шкуру не спустят. – Сидели эти разбойники, говорят в лесу. Служилые, вон, приехали, шум подняли, говорят, страшные убийцы в лесу сидят, изловить хотим. А дальше, я уж и не знаю, что случилось. Видать, ускользнул один из них.
– Бевз – демон, – тихий голосок принадлежал будто самой природе, которая решила неожиданно пискнуть. Мужчина замер.
– Что ты сказала?
– Бевз – демон, – уже не так уверенно сказала девочка и добавила, – Мама так сказала. Все бандиты – демоны, а не человеки.
Разбойнику не нашлось, что ответить. Он посмотрел на старика, но тот как-то странно, пристально посмотрел на девочку, потом встретился с ним глазами и тут же отвернулся, сказав:
– Наверное, нам стоит идти дальше. Если мы пройдем на восток по этой дороге, то как скоро окажемся в другом селении?
– К вечеру. Там должны быть Дровки, – пришлось постараться, чтобы вспомнить название очередной дыры. В окрестных землях были сотни, если не тысячи похожих друг на друга деревенек, чем ближе к морю – тем больше. Царские земли всегда были оживленным местом для торговли. Реки и торговые пути были идеальной приманкой, где люди с удовольствием плодились, как комары на болоте. Случалось и ему здесь оказываться, когда это болото чуть не засосало и его самого.
– Много людей там?
– Пожалуй, поменьше, чем в Синявке. Здесь все деревеньки похожи одна на другую.
– Значит, разбойники в этих краях все же водятся? Как я понял, этот Бевз и его банда всерьез беспокоят местных.
– Людям лишь бы бояться чего-то. Я вот ни разу этих душегубов не встречал, да и деревеньке этой… Синявке нашей, в смысле, ничего не сделали. Служилые больше шуму подняли.
– Да, может, оно и так.
– Чего?
– Да это я так, сам с собой болтаю. В пути у меня обычно попутчиков мало, вот и разговариваю сам с собой. Приятно, знаешь ли, поговорить с понимающим человеком.
– Ага. «Совсем, видать, рассудком тронулся». Думаете, отче, не нападут на нас тут? Вдруг и впрямь, разбойники рядом? – стоило притупить бдительность бродяги.
– Откуда мне знать? Я будущего видеть не умею. К сожалению… Да и чего брать им от нас? Видно же, что люди мы простые, ни денег у нас нет, ни оружия, ни ценностей.
– Ну да, похоже – Бевз бы не отказался иметь при себе что-то получше кухонного ножа или хотя бы пару монет. Нет, конечно, несколько медяков у него еще были припрятаны, да и у старика должны были, но что можно купить на медяк? Жрачки и той нормальной не достанешь. Живот согласно буркнул. Бевз достал из кармана одно из замоченных яблок, которые нашел у Надьки дома, хотя с куда большей радостью съел бы зажаренную курицу.
– Хочу яблочко, – послышался голос сверху.
«А с шеи моей ты слезть не хочешь?» – подумал он, девочка хоть и была небольшой, но шею натирала весьма исправно, временами двигая ногами. Постепенно он начал ощущать непривычную тяжесть, разливающуюся по плечам. Пучок хрена ей бы достался, а не яблоко, но рядом шел старик, а потому пришлось поделиться.
– Поосторожнее там, – буркнул мужчина, и презрительно потер щеку, на которую свалилась, очевидно, детская слюна. Хуже было только, если бы она неожиданно обдристалась у него на плечах. Бевз поежился. Он понятия не имел, может девочка сделать это или нет. Что обычно делают дети, кроме того, что всем мешают?
Хорошо, что хоть старик больше не донимал его расспросами. Он шел рядом, погрузившись в свои думы, временами шепча что-то себе под нос. Ну и пусть. «Лишь бы у него не поехала крыша, и он не решил зарезать меня во сне». Бевз взглянул на тощую фигуру пытаясь прикинуть, есть ли у того хоть какое-то оружие. И сможет ли он сам проснуться, если услышит, что старик шуршит во тьме. Впрочем, вид у того был более, чем безобидный. Такому бы только сказки на крыльце рассказывать ребятне.
Лишь высокий посох, с обмотанной вокруг него железной цепочкой, мог представлять угрозу. Хотя вряд ли старику хватило бы сил орудовать тяжелой палкой.
Мужчина решил прикинуть сколько он может еще пройти с этим стариком, и как много им может попасться патрулей. По всему выходило, что немало. Идти придется в самые Царские земли, на восток. С недельку, не меньше. А там, где-нибудь, уж затеряется. Вряд ли этим умникам придет в голову, что он идет туда, где установлен закон и порядок, а не будет следовать за войсками, в надежде затеряться в общем хаосе. Орла им не сдержать, как бы ни пытались, глупенькие.
На дороге никто не попадался, солнце весело играло, подсвечивая яркую листву на деревьях, что подходили все ближе к дороге. Даже теплый, почти летний ветер, приятно ласкал кожу, как заботливая любовница. Бевз начал придаваться мечтам о том, что он будет делать, когда окажется на свободе. На этот раз он все сделает куда осторожнее, не станет привлекать к себе много внимания, затаится. А потом можно вообще подастся к морю, сесть на любой корабль и отправиться куда глаза глядят, хоть обратно в Верес, хоть во Флоренс, а пусть даже и к церковникам в Великую Теократию. Одному всяко сподручнее, да и затеряться проще простого, чем кормить целую ораву требовательных ртов.
– Чего? – переспросил он, не поняв тихий писк, который посмел вывести его из приятных грез.
– Пи-пи хочу.
– Может, потерпишь? Прошли еще не так уж много.
– Сильно хочу, – выдавила из себя девчонка.
– Ладно, – вздохнул он, с радостью снимая ее с затекших плеч. Ощущение было такое, будто он таскал мешки полдня. – Ну, чего стоишь?
– Идем со мной.
– Чего?! Нет, уж, справишься как-нибудь сама.
– Я боюсь. Там медведь.
– Глупости! Отче, она не хочет идти в кусты, – развел он руками. Взгляд старика как бы говорил: «Ну, и что ты хочешь, чтобы я сделал?» Бевз еще раз вздохнул.
– Там нет медведя, Алена.
Девочка вновь схватила его за штанину. «И что за дурацкая привычка?!»
– А вдруг там Бевз?
– Его там нет.
– Откуда ты знаешь?
«Потому что ты держишь его за штанину, дурочка».
Старик не спешил вмешиваться, он просто оперся на посох и наблюдал за этим, как за маленьким представлением. Это начинало раздражать. Маленькие щечки горели румянцем. Взгляд широко открытых глаз ребенка был чище, чем вода в лесном источнике. Именно этот взгляд ему так нравился, и так бесил у Надьки. «Ох, и было-то это целую вечность назад».
– Хорошо. Я пойду и проверю, – Бевз сделал несколько шагов вперед и показательно осмотрелся. – Здесь никого нет. Можешь идти писать.
– И медведей нет?
– Нет, я их всех распугал. И Бевза там тоже нет. Иди давай уже быстрее, делай свои дела. Человек нас ждет.
– О, ничего страшного, – отмахнулся седовласый бродяга. – Можем и привал сделать.
– Можно и привал, – пожал плечами мужчина. Хотя меньше всего ему хотелось устраивать привалы. Он предпочел бы оказаться как можно дальше отсюда и как можно скорее. Но, похоже, эта малявка будет здорово их тормозить.
Их маленькая группа расположилась на небольшой полянке, старик уселся как-то странно, скрестив ноги и положил перед собой посох. Похоже, он не любил расставаться с этой штукой. На солнце вспыхнула металлическая цепочка на посохе. Бевз поморщился. Странно, на вид обычный металл, но ни следа ржавчины.
Мужчина улегся на земле, любуясь тем, как быстро бегут маленькие облачка по небу. Простые, легкие, ничем не связанные они мчались по режущей глаза голубизне с завидной быстрой и свободой, которой так не хватало ему.
– Не волнуйся, Алексий.
– С чего вы взяли, отец, что я волнуюсь?
– Ты стучишь ногой по земле. – Бевз осекся и понял, что и вправду стучит ногой и неизвестно, как долго. Слишком задумался.
– Да это я так… Просто думаю. Сами понимаете, в каком мы с девочкой положении. Прикидываю варианты, – похоже, старик был просто не способен не лезть не в свое дело.
– Оно понятно. Знаешь, я ведь на хорошем счету у людей. Обычно ничего не прошу. А могу и подсобить вам с малюткой. Замолвлю словечко, попробую пристроить вас куда. Меня послушают. Вот ты что умеешь делать?
– Да все помаленьку, – приподнялся он на локте. Надо же было показать хоть какую-то заинтересованность. – И с конями умею работать, ну и по хозяйству всякое… Где что потащить, куда что приделать…
Бевз рассматривал пустой лес с его рядами бесконечных стволов. Почему-то ему показалось, что за ним кто-то следит, чей-то придирчивый, невидимый взгляд. Бевз передернулся. И почудится же такое.
– Она тут, – указал рукой Радомир на девочку, которая устроилась рядом со стволом и завороженно разглядывала листочек, временами поглядывая в пустоту, будто играла с кем-то в прятки. Видно, старик решил, что он искал взглядом эту малявку.
– Да, конечно. Знаете, мы очень вам благодарны, святой отец …
– Не стоит меня так звать! – отмахнулся тот, но Бевзу было все равно.
– Это очень здорово, но у меня уже есть план. Не волнуйтесь за нас. Мы пройдем подальше на восток с вами, знаю я там одно селеньице, там нам будет хорошо.
– Что ж, как скажешь. Но вот за Аленку боязно. Не хочется ее по лесам таскать, раз тут так опасно. Да и путь для нее не особенно близкий.
– Она справится. Сильная. Вся в папку. Да, Алена?
«Пусть только попробует не справиться, я ее за волосы потащу…»
Девочка не отвечала. Каждый раз, когда он обращался к ней напрямую, она покрывалась предательским румянцем и затихала. Ее и так нельзя было назвать особенно говорливой.
– Есть хочу, – наконец выдавила она из себя.
– Ты же недавно только яблоко скушала. «И закапала меня своими мерзкими слюнями».
Алена просто пожала плечами и выжидающе взглянула на него. Это начинало раздражать. Так на нее никакой еды не напасешься.
– Держи, – бросил он ей последнее яблоко. Девочка тут же радостно на него набросилась, начиная чавкать от удовольствия. – И с дедушкой поделись.
– Ой, не надо, – только отмахнулся тот, доставая флягу – Я не хочу есть.
«А я хочу, старый хрен» – думал он, с сожалением наблюдая за тем, как яблоко постепенно исчезает из небольших ручек. «Это было мое яблоко, маленькая засранка».
– Вот и славненько, – сказал Бевз, поднимаясь, лишь бы не видеть, как последние куски яблока скрываются в этих пухлых, мерзких губах. – Думаю, можно идти дальше. А то как бы в темени не шагать. Места все-таки дикие.
– Алена, ты готова? – спросил старик, девочка смущенно опустила глаза.
– Конечно, готова. Идем, девочка. – но мелкая почему-то не двигалась, расправляя свое жалкое платьице. – Ты же не хочешь гулять в темноте, да? В темноте выходят медведи. Надо успеть до темноты. Медведям нравятся маленькие девочки.
Ее глаза округлились, и она тут же встала. Встретив не очень одобрительный взгляд старика, он просто пожал плечами. Дети.
Весь остаток дня прошел довольно мирно. Они сделали еще пару привалов, с каждым из которых Бевз ощущал все больше усталости. Еды не было. Временами приходилось сажать маленькую пиявку себе на шею, да еще и идти медленно. Он привык действовать быстро, стремительно. Если шаг, то на пол-лиги, если удар, то быстрее ветра, а тут приходилось идти как на прогулке. Это раздражало, а натёртая шея, только усугубляла впечатление, напоминая о виселице, что его ждала. Благо, старик хоть для своего возраста шел весьма бодро. Вот, что с людьми бродячая жизнь делает. Большую часть пути он лишь временами задавал всякие мелкие вопросы, и рассуждал о местных порядках, что Бевз слушал вполуха.
После полудня им дважды попадались небольшие повозки с хмурыми людьми, которые явно не были рады встретить путников, однако, каждый раз, когда незнакомцы замечали девочку, лица их постепенно разглаживались. Один даже бросил ей яйцо.
– Ух ты! – говорила она, жадно разглядывая подарок.
– Дай-ка сюда, – ловко выцепил Бевз яйцо. – А то разобьешь ненароком. Вечером дам, это нам на ужин.
«Мне на ужин».
Поневоле, подумалось, что с девочкой он может, не расстанется так быстро. Ее можно было выгодно использовать, люди жалостливы, могут и еды какой подкинуть или несколько медяков, а то и на ночлег взять. А уж у них в домах точно найдется, чем разжиться.
День клонился к своему завершению, поднялся сильный ветер, и Бевз в своем простецком мешковатом одеянии поневоле поежился. Девочка тоже начала ныть, все время говоря: «Я устала», «Я хочу спать», «Долго нам еще идти?»
Он каждый раз отвечал «Скоро придем», лишь бы она заткнулась. Хотя он и сам надеялся оказаться где-нибудь в теплом месте, где можно спокойно поспать. Старик же словно не нуждался в отдыхе, да еще пуще того, становился все более мрачным и молчаливым. К счастью, вскоре впереди лес начал расступаться, а за деревьями показался дым из труб.
– Кажется, пришли. Вот они – Дровки.
– Да, мы на месте, – старик как-то чудаковато принюхался к воздуху и поморщился. Бевз ничего не почувствовал, но у блаженных странников свои причуды.
– Может на ночлег к кому попроситься?
– Да, вон как раз к тому дому и пойдем, – указал Радомир на небольшой домишко, стоящий на отшибе. Вся деревушка была поделена пополам небольшой речкой, а домики расположились по краям ее склонов.
Бевз не стал спрашивать, почему тот хочет именно в этот дом, выбор показался ему подходящим, потому как показываться в деревне ему не хотелось. Он посмотрел на свои замотанные в ткань руки. Чем меньше людей, тем лучше.
Когда они подошли ближе к дому, то старик внезапно остановился.
– Вам лучше подождать снаружи. Я поговорю с хозяевами. Как дам знак, входите. Но не раньше. Все понял?
– Чего уж не понять, – буркнул Бевз, совсем не радостный от такой неожиданной смены тона старика. Из доброго дядюшки он превратился в какого-то строгого командира. «Ладно, пусть пока задирает нос, коли считает, что я рожей не вышел».
Скрестив руки на груди, так было теплее, он следил за тем, как старик постучал в дверь. Потом быстро что-то сказал, когда ему отворили, и скрылся внутри.
– Я замерзла.
– Не канючь.
– Что это такое?
– Значит, не приставай ко мне. Видишь, старикан пошел разбираться.
– Тут холодно, – пожаловалась девочка, будто совершила какое-то открытие.
– Терпи, – мрачно ответил он, ощущая, как сумерки наползают все сильнее, а воздух, который раньше был теплым, начинает кусать за руки его самого. Где-то в деревне начали зажигать огни внутри домов. Никто в округе, к счастью, не шатался, чтобы заметить его.
Он просто уставился на дверь, ожидая, когда их позовут. Но время шло, а старик так и не появлялся. «Ядрена вошь! И что он там может делать? Уж не забыл ли обо мне, старый хрен?»
– Я устала. Где мы будем спать?
– Утихни, – выплюнул он слова.
«Пойду посмотрю, что там происходит».
Он уже хотел пойти вперед, когда изнутри дома донеслись крики. Шум. Потом будто что-то разбилось. Время остановилось. Чтобы там не происходило, это было что-то плохое. Инстинктивно, он потянулся к ножу, когда дверь дома чуть не слетела с петель. Какой-то мужчина упал, потом с тяжестью поднялся и поплёлся вперед, с трудом разбирая дорогу. Его водило из стороны в сторону, как пьяного. А еще он смеялся. Так смеялся, что внутри у Бевза все похолодело. Такого смеха ему еще не приходилось слышать. В следующее мгновение на пороге возник сам старик. Его волосы были растрепаны, по виску стекала небольшая струйка крови. В этот момент он напоминал какого-то варвара с копьем. Глаза горели, а воздух вокруг него чуть ли не вибрировал. Такое преображение оказалось для Бевза неприятным сюрпризом, он был уверен, что разбирается в людях.