Никита Сахно
Отец и грешник
– Ха-ха. Думаешь… остановишь меня, глупец? – не говорил, а будто выхаркивал слова человек, который так и не мог принять вертикальное положение. Его словно свернуло какой-то силой. – Я – ураган. Я – темная ночь. Я – шепот глубоких подземелий. Ахаха.
Странник ничего не сказал, на Бевза тоже не взглянул, просто медленно спускался с порога, а потом так же медленно начал приближаться к странному мужику.
– Тебе нет здесь места.
– Что ты знаешь? – фигура кряхтела и заваливалась на бок, каждый раз, когда пыталась распрямиться – Это земля принадлежит мне! Тебе не победить! Взгляни на себя. Ты жалок!
Радомир взял свою палку на манер копья и шел вперед, будто охотясь на кабана. Сгорбленный мужчина перестал двигаться, встав боком, он просто наблюдал за приближением старца. И улыбался. Очень мерзко. Из его перекошенного, в каком-то диком припадке, рта капала слюна. Бевз стоял как идиот, с ножом в руке, не зная, что делать.
– Скоро ты узнаешь, что такое боль! Ха-ха.
Дальше произошло вообще нечто странное. Старец просто сделал выпад вперед, ударив посохом человека прямо в лоб. Тот издал какой-то жуткий вопль, и растянулся на земле. Все стихло. Но лишь на мгновение. Где-то вдалеке завыла собака, потом еще одна. Или это были волки? Мерзкие мурашки бежали по его спине, а он продолжал так же молча стоять.
Человек на земле не двигался, зато начинал выглядеть иначе. Перекошенный рот приходил в норму, возвращая лицу привычное выражение, а не вид чудовищной маски. Радомир устало упал на колени, обхватив руками посох, потом вздохнул и приложил ладонь ко лбу валяющегося человека.
– Это что еще за срань господня?! – закричал Бевз, когда к нему вернулась способность говорить.
– А? – седой словно не видел его. – Ах, это. Излечил мужчину. Ты это… Заведи девочку в дом, а потом помоги втащить его внутрь. Там еще хозяйка на полу лежит без сознания. Не обращайте внимания. Испугалась. Думаю, лучше переждать у них дома. Вряд ли после этих криков кто-то захочет пустить нас к себе. А я очень устал. Очень.
Радомир III
Ему было прекрасно известно, что даже после таких криков никто к дому до утра не сунется. Крестьяне остерегутся являться на ночь к больному, от которого слышались чудовищные звуки. А, значит, время на то, чтобы передохнуть, было. Но он ничего не знал про то, что случилось с этим мужчиной. Все было иначе, совершенно иначе, чем обычно. И даже по-другому, чем в случае с мальчиком из Серой ямы. Те же самые слова, что и в прошлый раз. Такого раньше не бывало. И он сопротивлялся. Не просто метался на постели, как остальные. Мужчина ударил его кувшином и попытался сбежать. Здесь было над чем подумать. И от этих мыслей внутри все лихорадочно дрожало и звенело.
Тяжелые мысли владели разумом, не отпуская даже во сне. Что-то темное сгущалось вокруг, Радомир чувствовал, липкие щупальца тянулись из мрака, а он не мог ничего поделать. Он дергался, извивался, но ощущал – они все ближе.
Вот почему, когда он проснулся от солнечных лучей, заглядывающих в окно, то ощутил будто вообще не спал. Удивительно, стало еще хуже, чем до сна. Ни о каком отдыхе не могло идти и речи.
Радомир осмотрелся. Женщина еще спала на кровати, у нее был сильный шок, рядом лежал мужчина, который видимо, тоже не пришел в себя. На сундуке невдалеке посапывала Алена. Взглядом он встретился с сидящим у порога Алексием.
Алексий не спал, а смотрел прямо на него. Челюсти были сильно сжаты, а в глазах плясали неясные огни. Алексий беспокоил его, напоминал голодного волка, хотя и пытался прикинуться добряком.
– Он не спал всю ночь, – сказал Малин. – Вел себя, как запертый зверь. Блуждал из угла в угол и принюхивался. С кем ты связался, Радомир?! Я же говорил, что с ним что-то не так! Я ему не верю. Это какой-то разбойник, использующий бедную девочку.
– Редкий случай, когда я согласен с ним, – покачал головой Анслав, сидящий на табурете. – В пути он вел себя слишком странно. А ночью и того хуже.
«Его можно понять».
– Как спалось?
– Никак, – отозвался Алексий, продолжая так же пристального глядеть, прядь сальных волос закрывала один глаз. – Я не спал.
– Почему?
– Почему?! – поднял голос здоровяк, но тут же осёкся, когда мужчина на постели шевельнулся. Алексий следил за ним очень пристально, держась за бок. – И т… вы еще спрашиваете? Я бы хотел понять: что такое случилось вчера? Если бы девочка так не устала, я не смог уложить ее спать. Вы-то решили вздремнуть, как только мы затащили этого субчика сюда.
«У него там нож, определенно, нож».
– Я бы и сам хотел знать, что это было, – пожал Радомир плечами, с трудом поднимаясь, спина затекла просто безбожно, сковывая движения.
– Так вы не знаете?
– Нет. Я его вылечил.
– Вылечили? От чего? Он же безумен!
– Не совсем. – Радомир осматривался по сторонам, ища где его фляга. Пить хотелось жутко. Куда сильнее, чем с бодуна. Рот превратился в сухую глину.
– За сундуком поищи, – добавил Слав. Малин не сводил взгляда с Алексия. Вилман, как всегда, куда-то задевался.
– Ах, вот где она, – сказал он, доставая завалившуюся флягу. Он слегка прошелся по волосам девочки, когда та шевельнулась. «Нет, это все-таки не она». К величайшему разочарованию во фляге осталась лишь пара глотков. Нужно было быстрее найти где-то воду.
– Так от чего ты его вылечил?
Алексий занял какое-то странное положение. Он вроде бы сидел, привалившись к стене, но чувствовалось, что в любой момент он готов сорваться с места. Или даже броситься на кого-то. Радомир со всей ясностью осознал, что сейчас он очень слаб и вряд ли сможет с ним справиться при случае. Вчерашнее событие вымотало его куда сильнее, чем он рассчитывал. Использование могущества, которое давало ему возможность сладить со скверной превратилось в сопротивление беспощадному горному потоку. Волны тепла заливали его. И он понятия не имел, что случится, если они погребут его под собой. Поэтому вчера он боролся не только со скверной, но и самим собой.
– Говорят, эти люди одержимы, – вздохнул Радомир.
– Кем? Погоди… Ты имеешь в виду, что они на самом деле одержимы? Бесами?
Кажется, напускное уважение Алексия улетучилось, он с легкостью перешел на «ты».
– Да, наверное, я не очень хорошо в этом разбираюсь. Просто умею избавлять людей от … болезни.
«Но недостаточно хорошо».
– И это всегда… так? – на последнем слове здоровяк сделал особенное ударение.
– Нет. Это случай особый. То, что было вчера, это… очень необычно. Я к этому не был готов.
– Я заметил.
Радомир проследил за его взглядом и дотронулся до виска. Кровь уже засохла.
– Обычно все иначе. Этот случай какой-то особенный.
– Жирный попался?
– Чего?
– Ну, бес, видно здоровенный оказался.
– Аааа. Не знаю. Не знаю, – повторил он, идя к выходу.
– Постойте-ка. А вы куда, отче?
«Снова начал выкать, видать, успокоился».
– Мне надо на улицу. Попить, воздухом подышать.
– И оставите меня с этим.. этим… – он ткнул рукой в мужчину, еле заметно дышащего на кровати. – Я тоже пойду с вами.
– А как же девочка?
Алексий словно только что о ней вспомнил и не смог скрыть разочарования.
– Да, конечно… Придется ее разбудить.
– Нет нужды. Она устала. Вам с ней нечего бояться, этот человек уже не опасен.
– Вы же сами сказали, что с таким раньше не сталкивались. Откуда вам знать?
«И вправду, откуда?» Радомир еще раз посмотрел на тело, лежащее на кровати. Сейчас и не скажешь, что не так давно он пытался его убить и вел себя, как одержимый, пошатываясь и говоря загадочные вещи. Ему нужно было серьезно все обдумать.
– Просто я чувствую. Верь мне, Алексий.
Малин презрительно фыркнул.
– Даже такому, как он, точно не стоит повторять наших ошибок.
– Побудь здесь. Я ненадолго. Мне надо прийти в себя.
– А, если они очнутся? Эта тетка, например? Или, если придет кто-то из местных? Я, знаете ли, в курсе их привычек. У них тоже есть свои способы бороться с бесноватыми. Всадят вилы мне в брюхо и спрашивать не станут кто такой и откуда. Нет человека, нет бесов.
«Хотел бы я, чтобы все было так просто…»
– Не бойся, – Радомир с трудом обошел его. – Я рядом. Если что – просто позови.
– Будьте покойны, отче. Мой крик вы точно услышите. И не расстраивайтесь, если я этому мужику снова по башке дам, чтобы успокоить.
Радомир хмыкнул и вышел на улицу. Воздух, конечно, не принес облегчения. Эта скверна еще пропитывала все вокруг, но уже меньше, чем вчера. Видимо, зараженных здесь было немного. И все-таки: почему этот человек вел себя так странно? Такого никогда не было, они всегда просто лежали в постели… И эти слова: «Я – ураган. Я – темная ночь. Я – шепот глубоких подземелий», что они означают? Может ли в них быть скрытый смысл?
Сколько бы он ни ломал себе голову, яснее не становилось. Знал он одно место, где могли найтись ответы. Но это последнее средство.
Жажда оказалась куда сильнее, чем он смог ожидать. Возле домика был колодец, и за один присест целое ведро воды оказалось осушено. С помощью второго он наполнил флягу. Рядом с домом никто не показывался, да и внутри ничего не было слышно. И хотя это нельзя было назвать добрым знаком, он все равно позволил себе немного расслабиться.
– Как ты? – оборачиваться не нужно было, чтобы узнать голос Слава.
– Все нормально.
– Ты уверен? Обычно, когда ты так говоришь что-то случается.
– Да, просто устал. Мне надо прийти в себя.
– Понимаю… Знаешь, Радомир, в этот раз все было по-другому. Мне это не нравится, все становится хуже, хотя мы прилагаем даже больше усилий, чем раньше. Каждый день больных прибавляется, а теперь еще это…
– Неважно, мы разберемся, найдем выход. Просто… просто нужно…
– Все исправить? – закончил за него Слав. – Ты всегда это повторяешь. Но Радомир, не стоит взваливать на себя больше, чем ты сможешь перетащить. Воину не нужно таскать сотню мечей, ему хватит и одного.
– Что ты хочешь сказать? – он привалился к колодцу, скрываясь в тени. Хотелось спать, а лучше просто закрыть глаза и больше их не открывать. Но он не мог позволить себе таких радостей. Долг прежде всего.
– Всего лишь то, что тебе не стоит винить во всем только себя. И полагаться на других.
– Это моя вина, Слав, разве ты не понимаешь? Я несу за это ответственность. Поэтому не имею права вовлекать в это других людей. Это не их война.
Снова разговор, который он ненавидел. Радомир наперёд знал, что скажет Анслав, и что ответит сам. Такой обмен фразами успел превратиться в своеобразный ритуал. Но, если аргументы не вызывали в нем уже никаких эмоций, то внешний вид друга ежедневно напоминал о постоянной боли. Слав не выглядел, как человек, он был живым огнем. Медленные, дикие языки синего пламени каким-то образом приобретали знакомые черты, сливаясь вместе, в неведомой пляске. Длинные голубоватые волосы подрагивали на воздухе, словно колыхаемые ветром. Каким-то образом, пламя могло приобретать даже черты лица, хотя и в своей странной, потусторонней форме. На его голове даже появилась повязка на лбу, как было принято в Вересе. Все это казалось лишь попыткой изобразить человека и каждый раз, глядя на него, или на Малина, или на Вилмана, он не мог сдержать дрожи. Огонь преисподней преследовал его повсюду.
– Не соглашусь, – покачал головой Слав и присел рядом, потусторонние волосы продолжали жить своей жизнью, будто сейчас был сильный ветер. – Ты видишь этих несчастных каждый день. Они болеют, страдают и становятся жертвами…этого. Радомир, ты не сможешь помочь им всем в одиночку. Эти люди уже стали частью всего этого. Тебе не стоит принимать решение за них. Так же, как ты уже принял его за нас.
Это было что-то новенькое, но Анслав на этом не остановился:
– Ты же видел, что произошло вчера. Что-то надвигается. Что-то странное. Если раньше, я был с тобой согласен, считал, что ты сможешь держать все под контролем, то теперь становится ясно, что это не так. Боже, Радомир, ты напоминаешь мне человека, который продолжает танцевать на балу старый танец под новую мелодию. Но ты ведь не такой.
– Какой?
– Ты ведь не станешь пускать в стену стрелы?
Радомир усмехнулся, когда-то это было одно из его собственных, любимых выражений.
– Хорошо. Допустим, я решусь на это, и что дальше? Ты полагаешь, эти люди мне поверят? Они даже не ощущают скверны вокруг. И они считают, что просто болеют. Каждый из них высмеет меня, или решит, что я безумен. А ты прекрасно знаешь, что делают с надоедливыми безумцами.
– Может кто-то отзовется. Нельзя сдаваться прежде, чем ты начинаешь. Ты ведь сам это всегда говоришь: решиться на что-то – это уже победа. Ну, так решись. Попробуй. Я не думаю, что станет хуже. Мне трудно это представить.
– А ведь ты никогда не страдал от недостатка воображения… Эти люди ничего не знают, они не могут увидеть этого или почувствовать.
– То, что было вчера, могут увидеть все.
– Они решат, что человек просто сошел с ума. Что это горячка. Если я скажу, что его тело захватило нечто, как скоро они потащат меня на костер, как еретика? И кому я должен это говорить? Кто мне поверит? А, самое главное, поможет? Может, такой, как Алексий?
– Вот уж плохая кандидатура, – нахмурился Слав. – Не хочешь о нем поговорить?
– О чем именно?
– Хотя бы о том, почему ты это сделал. Малин вчера весь день говорил о том, как подозрителен этот тип. Я с ним согласен. Он такой… странный. Пугающий и скрытный. Ты же вроде хорошо разбираешься в людях, Радомир. А он темнит. Малин даже не хочет оставлять его без присмотра, он считает, что девочке грозит опасность. На счет этого не уверен, а вот тебе она грозить может.
– Что ты хочешь услышать? Что я совершил ошибку?
– Я не Малин, – пожал друг синими плечами, с которых срывались языки пламени. – Просто скажи, что ты в курсе. Мне будет этого достаточно. Ты всегда знал, что делаешь.
«Если бы это было правдой…»
– Так что, ты знаешь, что делаешь?
– Надеюсь, что да. Я не слепой, как думает Малин. Алексий выдает себя за другого, это ясно. Я вижу, что временами он говорит не то, что думает, а иногда льстит, как неуклюжий придворный. Пока я не совсем понимаю, что его связывает с девочкой, но она, вроде бы, привязана к нему. Мне кажется, Малин преувеличивает, он всегда беспокоится сильнее, чем нужно. Забавно, но этот мужик оказался как раз вовремя. Никто в деревне не знал, где искать нашу цель, а он знает. Похож на того, кто знает. У меня было ощущение… ну, знаешь, будто все это не просто так. Будто я должен взять его с собой. Я привык пользоваться возможностями. Так что, пока от него есть прок, пусть идет вместе с нами. Девочке будет полезно уйти подальше от войны.
– От войны никогда нельзя уйти достаточно далеко. Знаешь, кто это сказал?
Радомир раздражительно отмахнулся. Напоминания о собственных словах сейчас были явно лишними. Да и вообще общаться на этот счет не хотелось. Он сделал то, что считал необходимым. Фраза вызывала горечь и какое-то жжение в груди. Такие же ощущения, как от красного снега много лет назад. Но теперь уж точно ошибки не будет. «Я виноват, но я все исправлю».
– А что думает Вилман? – спросил он, желая переменить тему.
– Ты ведь знаешь, его всегда было трудно понять. Он занят своими мыслями и не особенно любит ими делиться с окружающими.
– Где он?
– Сказал, что ему нужно посмотреть. Чтобы это ни значило.
– Вот оно как, – Радомир с тяжестью поднялся и огляделся по сторонам, догадываясь, где может найти его. – Тогда пойду поищу его. Пригляди, пожалуйста, за домом.
– А если Малин окажется прав? – неожиданно спросил Анслав, когда он уже развернулся. Радомир не спешил оборачиваться, он неохотно ворошил эту мысль в своей голове. Что, если Малин прав? Тогда этот Алексий окажется бандитом, похитившим девочку. «И что я буду делать?» Странное дело, он ощущал некоторую отрешенность. В конце концов, если он не справится, то в опасности окажутся, возможно, очень многие или даже все девочки на свете. А еще она.
– Там поглядим, Слав.
Странник решил подняться на небольшой холм впереди. Если он хорошо знал Вили, а он знал, то тот должен был находиться именно на холме, откуда открывается хороший обзор. Вилман всегда любил одиночество в таких местах, что позволяли охватить взглядом все, что было вокруг. Странная отчужденность, смешанная с желанием быть в курсе всего.
Вилман стоял именно там, где и должен быть. На самом краю холма, словно зависнув в воздухе возле одиноко покосившейся березы, которая вскоре должна была упасть со склона.
– Ты чувствуешь что-то важное, Вили? – он был единственным, кто кроме Радомира ощущал присутствие скверны. И даже более того. Вилман словно видел еще что-то, что ускользало от его собственного взгляда. Будто взору призрака открывался еще и какой-то другой мир. Друг стоял без ответа, лишь пламя медленно и лениво подрагивало.
– Вили?!
Тот не отвечал. Радомир с опаской приблизился, осторожно ступая на самую кромку холма. Друг ничего не весил, а вот он может свалиться, сломав себе ногу. Голубой огонь подрагивал совсем рядом, но Радомир не чувствовал ничего, кроме обжигающего холода. Взгляд призрачных глаз был прикован к одной точке.
– Ты меня слышишь? – предпринял он еще одну попытку, и будто посылая этот вопрос в саму голову из огня. Вилман вздрогнул.
– Разрыв растет, – медленно проговорил призрак, почти не шевеля своими странными губами.
– Какой разрыв?
– Хуже…определенно хуже… – шептал друг, не обращая на него внимания. – Их все больше…
– Да, я тоже заметил…
– Судья здесь.
– А? Какой судья?
– Все еще хуже, чем я думал.
– Вилман, поговори со мной.
– Они ищут его, чувствуют присутствие. Но не могут найти. Их это пугает, все напуганы. Происходит что-то очень странное. И такое интересное.
– Я бы назвал это по-другому.
– Все меняется. Безвозвратно. Тает, как ледяной замок. И они ждут, затаившись в темноте, они ждут проходящую жертву. Они ощущают силу, что струится вокруг, и ведут себя как жадные комары, почуявшие кровь. Да, комары, они очень похожи. Им нужно питаться, иначе они умрут. Почему они такие, ты знаешь?
Только сейчас Радомир понял, что тот обращается к нему. Вилман смотрел все так же в одну точку впереди, но наконец-то понял, что рядом кто-то есть.
– Если честно, Вили, я понятия не имею о чем ты. Может, расскажешь?
– Ты ведь сам спрашивал, можно ли что-то сделать? Ты не сможешь.
Внутри у Радомира что-то неприятно пошевелилось, будто маленький зверек шелохнулся в животе, готовый выпустить когти и порвать его изнутри.
– Что ты сказал?
– Ты не сможешь. Это ответ на твой вопрос.
– Но я ничего такого не спрашивал.
– Разве? – какой-то странный всполох прокатился по призрачному лицу, и тут же погас, будто он просто нахмурился.
– Я спросил можешь ли ты рассказать о чем только что говорил? Ты чувствуешь что-то особенное?
– Особое? Нет, это вполне естественно. Да-да, теперь я вижу. Грань истончается. За нее теперь можно заглянуть. Это все часть единого целого.
– Чего?
Вилман не отвечал, занятый наблюдением будто за какой-то забавной загадкой. На его лице появилась пугающая, чужая улыбка.
– Вилман!
– Что?
– Ты чувствуешь скверну?
– Конечно, она повсюду.
– А ее источник?
– Он тоже повсюду.
Не этого ответа он ожидал. Мужчина отчаянно хотел верить, что это не так. Но кто знает Вилмана, возможно, он отвечал уже на совсем другой вопрос?
– Там, куда ты смотришь, опасность, да? Мы ведь туда и хотели идти.
– Да, они поджидают там в тени.
– Кто?
– Комары.
Радомир вздохнул. Вовсе не на такой разговор он надеялся. Временами Вилман советовал, ощущая нечто недоступное ему, и сейчас он бы вовсе не отказался от совета. Пусть и самого скромного. Но пока это было похоже лишь на набор слов.
– Тогда мы выберем другой путь.
– Другой сделает только хуже. Ты должен идти намеченным курсом, не сворачивая.
– Но, если там опасность, зачем идти туда?
– Потому что иначе нельзя. Это твой путь и тебе надо пройти его целиком.
– Я спрашивал не об этом.
– Разве? – в первый раз Вилман повернул к нему голову и взглянул своим странным пустым, и вместе с тем, необычайно наполненным взглядом. От этого становилось еще больше не по себе, и Радомир поспешил отвернуться.
– Значит, затягивать не будем. Пойдем вперед, как можно скорее.
– За это мы тебя и уважаем.
Отвечать Радомир не стал. С каждым днем Вилман становился все пугающе, все более отстранённым, словно находясь одновременно в двух совершенно разных местах. Малин и Слав будто не замечали этого. Разговор не помог, скорее, сделал только хуже. Но на утешение надеяться было глупо. Тут он услышал вскрик и пошел куда быстрее.
Подходя к дому, он заметил Слава, несущегося ему навстречу. Плохой знак.
– Поторопись!
Радомир не стал упрашивать себя дважды и поспешил, насколько мог, внутрь, даже не спросив, что случилось. Тратить драгоценное время было нельзя. Когда он отворил дверь, то сразу все понял. На полу лежала женщина, а над ней, тяжело дыша, возвышался Алексий. В углу, возле ящика, сжалась девочка, смотря своими большими глазами. Мужчина продолжал лежать без сознания. Малин замер в какой-то странной позе, напоминающей боевую стойку.
– Что случилось? – спросил Радомир, не торопясь подходить. Алексий тяжело дышал.
– Я кричал.
– Прости?
– Я кричал и звал вас, а вы не слышали. Пришлось действовать самому.
– Что случилось? – повторил он, чуть сильнее сжимая посох.
– Она очнулась. Тетка. Как думаете, что она сделала прежде всего? Правильно, заорала как ненормальная. Меня-то она не знает. Да и вы вряд ли ей симпатичны после того, что произошло между вами и ее мужем. Я пытался ее успокоить, а она орала так, будто ее на куски режу, небось, вся деревня слышала. А потом побежала к выходу. Она в миг тут такой переполох подняла, что нас бы на вилы подняли, не задумываясь. – Говоря это, он немного успокоился, потерев затылок. – Ну, я и шибанул ее по голове немного.
– Ясно, – Радомир опустился на колени, потрогав ее голову. На ней была небольшая шишка. Сердце билось нормально, дышала женщина тоже спокойно. По теплу, разливающему из посоха, он понял, что с ней все будет в порядке. – Больше так делать не стоит.
– А что еще я мог сделать? Говорю же, орала как резаная.
– Ты мог убить ее.
– А она нас, – пожал он плечами. – Не знаю, как вы, а я не хочу, чтобы меня разорвала обезумевшая толпа. И девочку. Девочку тоже.
– Он и не такое еще выкинет, – подал голос Малин, распрямляясь. – Заберем у него девочку и дело с концом. Пусть идет, куда хочет.
– Нет.
– Можете думать, что угодно, но я-то народ знаю. Они в таких случаях долго не разбираются.
Радомир молчал, взвешивая шансы. Ждать, пока любопытные крестьяне придут сюда и увидят хозяев без сознания и пару странных людей? После вчерашних-то воплей? Иллюзий он не питал. Женщина явно имела другой взгляд на произошедшее. Неизвестный путник напросился в дом, потом начал что-то делать, муж испугался, попытался избавиться от него и убежал. А когда она очнулась, рядом находился какой-то незнакомый здоровяк. Надежд как-то быстро разрешить такую ситуацию у него уже не было.
– Хорошо, уходим. И быстро.
– Я же говорил, что так и надо было сделать? – приободрился Алексий, начав шарить вокруг.
– Что ты делаешь?
– Ищу еду.
– Ты хочешь обокрасть их?
– Вовсе нет. Вы вылечили ее мужа. Ей явно не помешает заплатить. Это же всего лишь еда. А я не жрал ничего уже два дня. Да и девочка все время голодная.
– То есть, когда она очнется, то увидит, что ее еще и обокрали?
Алексий остановился и нахмурился. Судя по всему, он пытался сообразить.
– Видишь, у него повадки обыкновенного воришки, – тряхнул своей огненной бородой Малин. – Давай, оставим его здесь одного, и пусть делает, что хочет. Главное забрать девочку.
– Ладно, – вздохнул Алексий. – Только давайте уйдем отсюда поскорее. Скоро тут будут люди.
В этом Радомир не сомневался. Он ободряюще улыбнулся малышке:
– Не бойся. С этой тетей и дядей все будет хорошо. А мы уйдем. Будем искать вам новый дом.
Алена недоверчиво на него взглянула, но потом все-таки кивнула, немного расслабившись.
– Думаю, обойдём лес с юга. Где-нибудь найдем переправу. А потом можно уже и на дорогу выйти.
– Я так не думаю. Пройдем через деревню.
– Вы серьезно?
– Абсолютно.
Радомир вышел наружу. Рядом людей не было видно, но их появление было лишь вопросом времени. Алексий был прав.
– Абсолютно? Что это значит?
– Значит, что я точно в этом уверен. Как думаешь, кто возбуждает больше подозрений: человек, ведущий себя как вор, прячущийся в лесу или тот, кто идет, не таясь у всех на виду? Если хочешь спрятаться – будь среди людей. Тем более, нам надо купить немного еды в дорогу.
Алексий нахмурился, но кивнул.
– Отлично, тогда идем быстрее. Прямо здесь.
Они двинулись по широкой дороге, уводящей вниз, к реке, вокруг которой торчали сотни мелких пеньков. Вскоре им показалось несколько человек, встревоженно глядящих в направлении холма. На них они глядели так, будто не знали, что делать: огреть вилами или пропустить. В эти времена люди совсем не были рады непрошенным гостям. Малин что-то бубнил себе под нос, идя неподалеку.
– Не видали чего, прохоже?
– Для начала здравствуй, добрый человек, – слегка поклонился Радомир. – Что видать должны были?
– Дом на холме, – сказал второй зевака, сжимающий вилы.
– Видали, вроде, а чего?
– Не приметили чего странного? Мы слыхали крики. А это дом проклятущий. Там хвороба поселилась. Ванька-то, охотник, на луну выть стал.
– А я слыхал, что он медведем теперь оборачивается, – добавил второй.
– Не, ничего не слыхали, – покачал головой Радомир. – Дом, как дом.
Грязные люди смотрели на него с подозрением, но обратив внимание на его седины, а потом на девочку, успокоились.
– Повезло вам, значить. А тута много бед в последнее время. Уж не знаем, что и делать. Война, разбойники поселились где-то, а тут и хворь еще.
– А много ли хвори? Болеют ли часто?
– Да почитай шесть домов за месяц. Страшно.
– Может, обойдется еще, – внушительно сказал Радомир. – Владыка Небес милует. Авось защититесь. Водицей святой, к примеру, окропит дома. Да и выпить ее можно.
Он закинул приманку и стал ждать.
– Водица святая была, как же, – сказал третий. – На нее и надеемся. Человек божий нам ее и дал.
– Вот оно как. Повезло! А куда двинулся? Может, и я разживусь?
– Куды уехал не знаем. Нам не докладывал. Но, мож и встретите. Он дважды через нашу деревню проезжал. Один раз вот недели две назад. Жалко, что воды с ним больше не было. Она целебная! Из источника святого!
– Точно взять надо. Куда он путь держал?
– На восток, – убежденно согласились они.
– Спасибо. Ну, не болейте.
Больше на них времени Радомир тратить не хотел, однако, новости были хороши. В каком-то смысле. Выходит, запасы этой воды у Вима были припрятаны где-то на востоке, раз он возвращался уже без нее, все распродав. Они идут в верном направлении.
– Охота вам, отче, с ними возиться. Про воду можем и в другой деревне спросить. Да и знаю я, куда идти. А они, вон, побегут сейчас, растормошат хозяйку, она про нас все и расскажет.
– Не расскажет, – уверенно заявил Радомир. – Эти трое – простые зеваки. Не решатся ни на что. Слышал же про медведя. Остерегутся. Люди не спешат связываться с тем, что их страшит. Они оттягивают этот момент как можно дольше, так что у нас в запасе время, пока она сама не очнется. Потом побежит по соседям, но и они ее слушать поначалу будут с опаской. Пока разберутся, нас уже и след простыл.
– Умный вы все-таки человек, отче.
– Скорее скользкий, – ввернул Малин.
– Я бы назвал это житейской мудростью, – возразил Анслав.
– Что теперь делать будем, отче?
– Как, что? На рынок пойдем. Или к хозяйству какому. Еды купить надо. А там по дороге на северо-восток. Какое там дальше селение? Далеко ли?
– Если идти по этой дороге, то должен быть Миван.
– Старое название.
– Так ведь уже на царских землях оказались. Там вроде и развалины какие остались после Империи. Деревня большая, не хуже Синявки будет, а может, и больше. Если повезет, будем там завтра утром. Ночевать в лесу только придется. Денег-то на постоялый двор не хватит.
– Что ж, поглядим.
Крупная деревня давала надежду на то, что Вим обязательно там останавливался, и возможно, даже сказал куда поедет. Они нагоняли его, и Радомир ощутил подъем жизненных сил, словно гончая, почуявшая запах добычи.
– Слишком он нервный, – заговорил Малин. – Вон, как вертится. По сторонам, как волк на овчарне смотрит.
– Сейчас его можно понять, – развел руками Анслав.
– Я все равно считаю, что от него нужно избавиться.
– И что мы будем делать с девочкой? Наш образ жизни не подходит для ребенка. Что мы ей сможем предложить? Блуждать по миру и избавляться от скверны? Ты уверен, что с нами ей безопаснее, чем с ним? – не отступал Слав.
– Не знаю! Но я ягненка с волком не оставлю. Мы могли бы ее в какой дом работницей пристроить. Все лучше, чем с этим мужиком шататься. Вы поглядите, она запинается, на ней лица нет, а он на нее даже не смотрит!
– Не все отцы заботливы.
– Да ему же просто наплевать на нее! Как вы этого не видите? Мы ходим по миру и помогаем больным. Почему бы не помочь здоровой, а, Радомир?
Он не отвечал, идея вперед. Тем более, всем детям не поможешь. У этой хоть отец есть, – с грустью подумалось ему под накатывающими волнами воспоминаний.
Вскоре показался центр деревеньки. Надо было признать, что выглядела она довольно ухоженно, не хуже Синявки. На холмах вокруг торчало множество крупных пней. Под небольшим мостом на реке медленно плыли десятки бревен, а в воздухе стоял терпкий запах опилок. Домишки все были ровными, ухоженными. Как сказал, Алексий в этой деревне заготавливали древесину и сплавляли ее вниз по реке, ближе к морю. Где-то вдалеке она должна была вливаться в широкую Матерь-реку.
На маленькой рыночной площади действительно оказалось несколько торговцев. Радомир пошарил в мешке, доставая несколько грошей и передавая их Алексию, тот недоверчиво взглянул на него, из-под тяжелых бровей.
– А вы чего?
– Пойду пораспрашиваю про последние вести. Сейчас война, новости лишними не будут, даже если войска ушли на запад. Не хотелось бы в беду попасть. А еще, может, медовуху куплю, давненько не пробовал.
Здоровяк кивнул и дал девочке знак, чтобы она шла за ним.
– Не стоит его одного отпускать. Приглядеть за ним нужно, – набычился Малин.
– Вот и пригляди, – пламенеющая фигура не заставила себя долго ждать. Странно это все-таки было, наблюдать чуждое пламя и вместе с тем видеть знакомую фигуру и голос. Временами, пламя даже словно исчезало. В те редкие моменты он видел друзей, как живых. Но то было, конечно, лишь в его воображении.
– Быстро ты от него избавился.
– Раз ему так хочется, пусть следит. Я хоть передохну, – признался Радомир. Однако, шел Радомир не к торговцам, а к доске с объявлениями, что завидел неподалеку. Алексий был уже занят, рассматривая товары и отражая натиск настырных зазывал. То, что здесь был маленький рынок оказалось очень кстати. В деревнях такое случалось не всегда. Теперь же он мог узнать необходимые новости без чужих ушей.