Марина Шамова
Смерть старого мира
– А… мы… – запинаясь, проговорила Агнесса, нервно мусоля в руке тот самый листик, выданный ректором. – Нам заселиться нужно.
– Новенькие… – риторически и с совершенно непонятным отвращением проговорил толстяк, разглядывая вошедших.
Ирина воинственно сопела где-то в районе плеча Агнессы, и та поспешила объясниться:
– Да, нас господин ректор направил! – выпалила она, прежде чем княжна решила бы устроить очередной разнос очередному представителю местной «власти».
– Направления сюда давайте, – жирный палец-сарделька несколько раз ткнулся в столешницу, но, вопреки ожиданиям Агнессы, не оставил на той маслянистого пятна.
С трудом сообразив, что под «направлением» он подразумевал выданные им бумажки, она осторожно положила свою перед комендантом, а затем, развернувшись, вопросительно посмотрела на княжну. Та, фыркнув, сунула ей в руки свою уже изрядно помятую инструкцию и отвернулась.
Каково же было изумление Агнессы, когда толстяк, заполучив оба документа, даже не посмотрел на них и просто смахнул в выдвинутый откуда-то сбоку ящик.
– На выход, шутницы, – пророкотал он, вдобавок ещё сотворив прогоняющий жест пухлой ладонью.
– В смысле?! – взвился голос Ирины, мгновенно приобретая агрессивные интонации.
– В мужском крыле вам делать нечего – и так все комнаты забиты. Ишь, чего удумали, развратницы! – погрозил он им обеим тем самым пальцем.
– Но, позвольте, почему мужское? Там же женский портрет на двери! – изумлённо возразила Агнесса.
– Враньё, – припечатал комендант.
Было очевидно, что вставать и покидать эту каморку он не станет ни при каких обстоятельствах, так что доказать ему обратное не представлялось возможным, и всё же было обидно. К тому же она очень устала и была на взводе.
– Извините, не могу с вами согласиться, – упёрлась Агнесса, позабыв очевидное правило – не дерзить старшим. – Нас любезно проводили прямо до двери – до этой двери! – и указали на неё, как на женское крыло общежития. Не могли же нас обмануть глаза?
– Вообще-то могли, – снова подала голос Ирина, но теперь тот был подозрительно задумчив и спокоен. – Если кто-то наложил на таблички иллюзию.
– А? – оглянулась девушка и изумлённо застыла – за время этого бурного диалога, картинка действительно успела сменить вид.
Теперь там красовался определённо мужской силуэт с тростью и в котелке, как положено.
– Но как же… так? – растерянно пролепетала она, беспомощно глянув на толстяка.
Тот равнодушно пожал плечами:
– Вам в соседнюю дверь.
Агнессе стало ужасно стыдно за собственную несдержанность, и она вновь учтиво склонила голову:
– Извините, сэр. Мы сейчас же уйдём. Не могли бы вы вернуть направления? Очевидно же, что мы попали к вам по ошибке…
– Или по умыслу негодяя, которому я при встрече вырву ногу… – прорычала княжна. – Правую.
– Идите, идите, – проигнорировав их, отмахнулся мужчина и тут же сделал жест, словно потянул что-то на себя.
Створка двери, преграждающая им дорогу, послушно поехала назад, закрывая теперь кабинку коменданта. Девушки вновь переглянулись – теперь уже с толикой растерянности.
– Ну, давай попробуем там, – вздохнула Ирина и, выйдя на площадку, с прищуром осмотрела левую дверь – с женским силуэтом.
Зонтик и старомодное пышное платье прилагались. Спутать картинки, при всём желании, было решительно невозможно, но факт был упрям.
Пока девушки топтались на месте, «женская» дверь распахнулась, и оттуда вылетела взъерошенная блондинистая барышня.
– А ну, прочь с дороги! – рявкнула она, небрежно отпихнув в сторону не успевшую шарахнуться Агнессу, и, перескакивая через пару ступенек, понеслась по лестнице вниз.
Но даже не эксцентричное поведение сильнее всего изумило девушку, а то, что…
– Мне показалось, или на ней были штаны?! – громко воскликнула Ирина, перегнувшись через перила балкончика и безуспешно пытаясь найти взглядом в холле блондинку, которой уже и след простыл.
– Вообще… очень на то похоже, – неуверенно подтвердила Агнесса, гадая, был ли причудливый наряд порывистой особы данью местной моде, или же…
Нет, всё же юношей она совершенно точно не могла быть. Бежевый наряд из кружевной блузки и вопиюще узких прямых брюк, очерчивал совершенно женскую фигуру. Но каков позор! Штаны! На леди!
– Какое непотребство… – проворчала княжна, в кои-то веки сойдясь в мыслях с ней. – Ладно, пошли уже. Мне надоел этот фарс! В Оренбурге такого бы никогда не произошло!
Покорно последовав за Ириной, Агнесса зашла в коридор «женской» половины общежития и вновь застыла столбом.
Здесь, в отличие от мужского крыла, царила полнейшая разруха. Пыль и паутина свисали клочьями отовсюду, пол невозможно было разглядеть под слоем чего-то липкого и разноцветного – лишь ровно по центру пролегала протоптанная чистая дорожка, от которой к дверям комнат шли короткие веточки-проходы. Картины висели косо, кашпо пустовали. Даже свет казался приглушенным, потому что стекло шаров местами оказалось подкопчено и всё без исключения покрыто пушистой пыльной порослью.
Агнессе захотелось кричать.
Ирина же, сморщив носик, окинула всё это «великолепие» чрезвычайно равнодушным взглядом и решительно распахнула ближайшую дверь с тусклой табличкой «Комендант».
– Мы пришли заселяться! – гаркнула она, но почему-то осеклась.
Агнесса, ещё не отойдя от первоначального шока, заглянула внутрь такой же небольшой каморки, как у парней и обнаружила там очередную неподобающую картину.
Девица неопределённого возраста не сидела за столом, как полагается, а полулежала, закинув на этот самый стол босые ноги. Стул под ней застыл в некой суперпозиции на двух ножках и создавалось отчётливое ощущение, что стоит девице качнуться хотя бы на дюйм – она тут же упадёт назад. Сама акробатка также выглядела страшно затрапезно – растрёпанные тусклые волосы, помятое серое платье с засаленным воротом, какой-то странный макияж, излишне, на взгляд Агнессы, затемняющий глазные впадины, и расфокусированный взгляд, устремлённый куда-то в бесконечность поверх их голов. Довершением к образу в левой руке девица сжимала тонкую трубочку с небольшой чашечкой, совсем не похожую на знакомые Агнессе табачные трубки. Правда, никакого постороннего запаха в каморке не наблюдалось, как и дыма.
– Прелестно. У мужиков комендант – жиртрест, а у нас – наркоманка, – с непередаваемым презрением процедила Ирина.
– Медиум, деточка. Не наркоманка, а медиум, – внезапно произнесла девица очень глубоким хрипловатым голосом.
Взгляд её стал чуть осмысленнее – во всяком случае, она хотя бы перевела его на пришедших. Позу, однако, и не подумала менять.
– Ваши документы? – последовал вопрос, порядком надоевший Агнессе.
– Если вы о направлении – у нас его забрал комендант в мужском крыле и отказался отдавать, – поспешно сказала она, опасаясь, что Виленская сейчас снова начнёт кричать.
Девица хмыкнула, очень плавным движением склонив голову к плечу и медленно протянула руку к боковому ящику стола, столь же неспешно его выдвинув. Там, к своему изумлению, Агнесса обнаружила те самые изъятые два листика.
– А побыстрее нельзя? Между прочим, у меня была долгая и кошмарная дорога, ваши дороги – это просто кошмар какой-то! Я хочу отдохнуть, в конце концов! – выпалила Ирина, наблюдая за заторможенными жестами комендантши, которые, впрочем, быстрее не стали.
– Соболезную, – рассеянно отозвалась та, просматривая оба листа одновременно.
– Да мне плевать на ваши соболезнования! Дайте мне ключ от моей комнаты!
Судя по всему, не скандалить дольше пяти минут Виленская не могла. Агнесса украдкой вздохнула.
– Заселение по двое. Одиночек сейчас нет, так что будете вдвоём, – ровно тем же тоном сказала девица, возвращая «направления» в тот же ящик.
– Это неслыханная наглость! Я – княжна, и я требую к себе подобающего отношения! – заорала Ирина, уже знакомо покраснев.
Комендантша слегка прищурилась и, приподняв руку, самую малость свела пальцы щепотью. Виленская захрипела, схватившись за горло, Агнесса вновь вцепилась ей в плечи, не давая упасть, и взмолилась:
– Боже, ну я прошу вас, перестаньте! Ей уже от ректора досталось! – удерживать задыхающуюся Ирину было непросто – несмотря на миниатюрный вид, девочка оказалась достаточно тяжёлой.
– Да? И, очевидно, её это ничему не научило, – со скукой в голосе заметила «медиум». – Ладно, она – твоя соседка и твоя головная боль. Держи ключи.
Брошенные неожиданно ловко и аккуратно, пара ключей на одном кольце больно ужалили подставленную Агнессой ладонь. Благо, за время работы в «Очаге» рефлексы на ловлю падающих предметов были отточены прекрасно.
– Комната двенадцать, шестая дверь направо. Удачного заселения.
Эти слова будто бы говорил уже кто-то другой, потому что период активности у комендантши, видимо, закончился, и она снова погрузилась в этот непонятный транс. Агнесса, решив, что опасно оставлять Ирину наедине с комендантшей, аккуратно выставила княжну, всё ещё откашливающуюся и приходящую в себя, в коридор, подхватила свои вещи и вышла следом.
Виленская шла понуро, массируя горло и бормоча что-то на уже слышанном Агнессой ранее, но всё таком же непонятном языке. Если судить по интонациям – нечто крайне ругательное.
Шестую дверь нашли быстро – к ней, предсказуемо, не вело протоптанной дорожки, так что шли, прилипая к полу. Внутри комнаты – прямоугольной, меблированной всем необходимым, также царило запустение, но хотя бы не бардак. Источником освещения служило огромное окно, за которым клубился уже знакомый туман.
– Что за сарай! – возмутилась Ирина, мгновенно переключая свой гнев на очередной объект.
Агнессе даже стало интересно, бывает ли княжна хоть когда-нибудь в спокойном состоянии? Кроме сна, разумеется.
– Сейчас проветрим, я вытру пыль, и будет очень даже прилично, – мягко проговорила она, вежливо предоставляя Ирине возможность выбрать первой свою половину комнаты.
Собственно, никаких особых различий не было – одинаковые кровати, столы, шкафы, тумбы и стулья. На взгляд Агнессы – тут хватало места и мебели, в избытке. Ирине же, наверное, и впрямь было тоскливо.
– Даже полога нет, – раздражённо протянула княжна, плюхнувшись на ближайшую кровать. – И ширмы! Ничего нет! Нищенский приют!
– Смею заверить, княжна, в приютах – во всяком случае, в Англии, всё обстоит куда плачевнее, – сдержанно отметила Агнесса, пробравшись к окну и распахивая его.
Белёсый туман наощупь оказался совершенно невесомым, не оставляя на коже капель влаги, но снаружи действительно повеяло прохладной свежестью.
– Тебе-то откуда знать? – вновь фыркнула Ирина.
– Я там была, – пожала плечами Агнесса. – Примерно с полгода, пока меня не удочерили.
– Да ладно, прямо в настоящем приюте? – недоверчиво сощурилась девчонка, а когда Агнесса кивнула – аж подобралась вся. – А как ты там оказалась?
Вопрос был неприятным – признаваться в отсутствии значительного куска памяти Агнессе не хотелось, но и врать она не считала возможным.
– Я не знаю, – пожала плечами, садясь напротив.
– С ума сойти… – протянула Ирина с откровенным разочарованием. – То есть, хочешь сказать… тебя удочерил какой-то ваш местный благородный лорд, вырастил как собственное дитя и отдал на обучение?
– Вообще-то нет.
Разговор целиком уходил в сторону, касаться которой Агнесса бы не хотела, но как с него свернуть – пока не представляла. Ирина спрашивала в лоб, прямо и бесцеремонно. Почти по-детски непосредственно.
– А чего тогда? Ну давай, не тяни, я же должна знать, с кем мне пять лет тянуть лямку! – в тёмно-зелёных глазах плескался живой интерес. – Кто там у вас…
– Я уже называла свою фамилию, – напомнила мягко Агнесса. – Баллирано. И – нет, это не представители благородного дома. Никакой, даже самой младшей ветви. Мои родители – приёмные родители – обычные люди. Отец – рабочий на заводе, мать – занималась домом и детьми.
Ирина слушала, и глаза её округлялись всё сильнее:
– Так ты – простолюдинка?! – воскликнула она с непонятной Агнессе тревогой. – О, что же обо мне подумают!
Девушка незаметно поморщилась, подавив желание закатить глаза:
– Не могу представить, каким образом моё происхождение может навредить вашей репутации.
– Ну как же?! Я живу и вожусь… с простолюдинкой! Нет, так не пойдёт, – возмущённо заявила княжна и задумалась, подпирая ладонью подбородок. – А давай… Придумала!
Агнесса безнадёжно, но вежливо и вопросительно улыбнулась в ответ на ликующий возглас.
– Ты же не помнишь, что было раньше, да? Так что нельзя отрицать, что по крови-то ты можешь быть вполне благородной, просто не из местных! В общем, у тебя очень благородные родители, а ты – похищенное дитя. Очевидно, не ради выкупа, а ради мести! Ха! – объясняя эту схему, Ирина активно жестикулировала, а в глазах её горел чистейший энтузиазм.
– Теоретически… это возможно, – осторожно проговорила Агнесса. – Но как это меняет… факт моего воспитания?
– Да кому это интересно? Пф, главное – кто ты по крови! – пренебрежительно отмахнулась девчонка и, видимо, считая этот вопрос закрытым, принялась оглядываться с новым интересом – напряжённым и требовательным, а затем задала вопрос в пустоту:
– Кстати, а где мои вещи?
Агнесса, быстро вспомнив, где последний раз видела чемоданы княжны, чуть растерянно ткнула пальцем – почему-то в окно:
– Они были снаружи, когда я входила. Ваш… демон должен был их занести? – уточнила аккуратно, наблюдая, как губы Ирины страдальчески изогнулись, а на лице проступило отчаяние.
– Но он не мог сюда зайти! Я теперь… я… совсем без ничего?! Вот только с этим?! – с отчётливыми рыдающими нотками в голосе воскликнула та, потрясая свой дамской сумочкой.
– Я думаю, этот вопрос решится. Со временем. Вам действительно стоит отдохнуть, а я пока наведу здесь порядок, – попыталась Агнесса успокоить Виленскую, но та и сама передумала впадать в истерику.
– Ну нет. Отдохну потом. Сначала схожу, выясню здесь всё. Может, как-нибудь можно затащить мои вещи через эту дурацкую стенку? И вообще, почему ты должна убирать? Неужели тут нет прислуги? И почему ты-то не переодеваешься? Неужели ты не хочешь сменить дорожное платье?
Вопросы, сыпавшиеся один за другим, частично риторические, частично – ставящие Агнессу в тупик, звучали очень рвано и непоследовательно. Но последний оказался вообще за гранью добра и зла.
– Это не дорожное платье, – с лёгкой обидой отозвалась девушка, разглаживая слегка нервным движением голубой подол.
Ирина вновь посмотрела на неё со смесью недоверия и подозрительности:
– Да ну? Я видела – ты в нём пришла.
– Ну да, это приличное платье. Праздничное, – тихо и нехотя проговорила Агнесса, коря себя за то, что не прикусила язык.
Вот нет бы промолчать!
– Праздничное?! Эта тряпка? – возмутилась до глубины души Ирина. – Ну нет, тебе нужно найти другое, срочно. Ты должна выглядеть подобающе!
– Боюсь, я не располагаю достаточным количеством средств, чтобы приобрести… бархат с парчой! – с негодованием припечатала Агнесса, но девочку это, очевидно, не смутило.
Она просто отмахнулась от этих слов, вскочила на ноги, позабыв о давешних стенаниях и жалобах на усталость, и выскочила за дверь со словами:
– Мелочи. Ладно, сиди тут, а я пошла!
Тишина навалилась внезапно. Не было слышно ни чужих разговоров за стеной, и, разумеется – ни звука не раздавалось снаружи. Агнесса поймала себя на том, что боится шевелиться, будто нарушить эту неестественную тишину означало сломать некий барьер. Незримый и оттого очень хрупкий. Взгляд её медленно скользил по комнате, и девушка машинально подмечала – где скопилась пыль, где нашлась паутина… Постельное белье, опять же, оказалось слежавшимся и требовало замены. По-хорошему, действительно следовало заняться уборкой, но отчего-то силы враз покинули её.
Это был чужой мир. Могущественной магии, благородных лордов и леди, мир парчи и золота, вперемешку со знаниями о политической обстановке. Мир демонов в услужении, женщин в штанах, и ужасно, просто кошмарно грязных помещений.
Совершенно определённо – это был не её мир.
– Мельхиор, ну пожалуйста… почему бы тебе просто не вернутся ко мне? Я… я обещаю, честное слово! Только вернёшься – и мы сразу отсюда уйдём! – тихонько прошептала она, съёжившись и прижимая кольцо едва ли не к самым губам.
В груди разрастался горячий и колючий комок, готовый прорваться пронзительным криком и слезами – и, быть может, ей и стало бы легче! – но Агнесса никогда не умела давать волю чувствам. Гнев, страх, одиночество и отчаяние ворочались внутри, как змеи, грызущие друг друга за хвосты.
«Это была дурацкая затея. Почему я решила, что смогу? Зачем вообще… зачем вообще это всё?! Этот Пэйлвуд, этот Честер несносный… почему я пошла у него на поводу? И у Мельхиора! Зачем я взяла те пятьдесят фунтов! Как я могла быть такой глупой! Глупая и безответственная дура – вот кто я такая, да! Лаура и дети остались там, совсем одни! Бросила их – ради своих ничтожных амбиций и демона! Я ужасная сестра. А эти здесь… Фифы вычурные! Шутники! Из-за этого Ворона теперь позору не оберёшься… Всё ему выскажу, всё! Нельзя так с честными девушками! Вот только уберусь – и сразу найду его и всё скажу!»
Агнесса встала порывисто, подстёгнутая собственными мыслями, и принялась поочерёдно распахивать шкафы и тумбочки, выдвигать ящики. Что она искала – было неясно даже ей, но обнаружила везде одно и то же – пыль. Впрочем, в одном из шкафов нашёлся паук, весьма удивлённый фактом того, что его потревожили.
– Здесь даже тряпки нет! Как я могу убирать?! – в сердцах воскликнула девушка, изо всех сил сжав кулаки – чтобы не захлопнуть с грохотом дверцу.
В памяти услужливо всплыли слова Ирины о том, что её праздничное платье – ни что иное, как дорожные обноски, и Агнесса поняла, что это всё, край. Последняя капля. Она не представляла, что ей делать дальше.
– Ну и… ну и пускай – тряпка, – еле слышно прошептала девушка, потерянно и обиженно разглядывая голубую юбку, что казалась уже не такой красивой, как прежде.
И вдруг на неё снизошло озарение. Эта девица в каморке – комендант… она же не даром тут сидит! Должна знать, где лежат средства для уборки – если, конечно, они здесь вообще есть.
– Жить в свинарнике я не нанималась, – решительно пробормотала Агнесса и направилась к медиуму.
Встрёпанная девица нашлась ровно в том же месте и в той же непристойной позе. Агнесса, кашлянув негромко по привычке, уставилась на комендантшу и выпалила:
– Мне нужны тряпки и вёдра. И чистая вода. Где я могу всё это найти?
Девица медленно моргнула, фокусируя взгляд на ней, а затем недоумённо нахмурилась:
– Что?
– Тряпки. Вёдра. Чистая вода, – раздельно и отчётливо, словно ребёнку, повторила Агнесса.
В глазах медиума отразилось изумление пополам с подозрением:
– Ты что, убила и расчленила эту взбалмошную девчонку, а теперь пытаешься замыть следы?
Девушка аж поперхнулась. Нет, от кого-то вроде Мельхиора она вполне могла ожидать такого – только в формате предложения, а не догадки, – но от обычного человека?
– Простите, а все маги – психи? – не удержалась она.
– Эй, полегче! – комендантша качнулась назад, но, вопреки опасениям, не упала, а уткнулась спиной в стенку каморки и, наконец-то, опустила ноги на пол.
Посмотрела на Агнессу и положила трубку на стол:
– Я шучу так. Тебе зачем?
– А разве не очевидно? Чтобы убраться! Извините, конечно, но, если вы вдруг не заметили, коридор зарос грязью по самый потолок. Здесь уборки, по-хорошему, конечно, на неделю, но начать я хочу с нашей комнаты. Пыли – тьма! Бельё – сырое! Я даже нашла паука! – Агнесса вошла в раж, не замечая, что комендантша смотрит на неё теперь едва ли не с восторгом.
– Так, Джиорджину не тронь. Это паук, Джи-джи, если коротко, – девица поднялась из-за стола и неожиданно легко перепрыгнула на другую сторону, оказываясь чуть ли не вплотную к Агнессе.
Та инстинктивно отшатнулась, но, как оказалось, нападать на неё никто не собирался.
– Иди за мной, – властно махнув рукой, комендантша направилась по протоптанной дорожке куда-то в дальнюю часть коридора.
– Там подсобка со швабрами? – с надеждой уточнила девушка, устремляясь следом.
В ответ «медиум» хохотнула как-то даже зловеще:
– Кое-что получше…
Глава 10 – Новая надежда
Небольшая комнатка, куда Агнессу привела Саманта – так, походя, представилась медиум, – вопреки ожиданиям первой оказалась совсем не подсобным помещением. Скорее, отделённый закуток перед банной комнатой, в которой располагался с десяток душевых кабин. Вроде как, по словам Саманты, там даже разместили небольшой бассейн, но Агнессе было недосуг проверять.
Ей вручили артефакт.
Это действительно был зачарованный предмет, который полагалось использовать во время уборки, но Агнесса решительно не могла понять, как это работает.
Во-первых, выглядел артефакт как человеческий череп, насаженный на черенок от швабры. Да, разумеется – на черепе были выгравированные зловещие руны, а в глазницы вставлены алые камни, но рукоять от швабры Агнесса бы ни с чем не спутала. Та, судя по всему, играла роль банальной подставки – Саманта намекнула, что процесс не быстрый и руки могут устать.
Во-вторых, вопреки предположению девушки, ни в коем случае не стоило наматывать на череп тряпку и возить им по полу. Эта гипотеза страшно развеселила Саманту, но она очень попросила никогда даже не пытаться этого сделать.
В-третьих, и в главных… его предстояло активировать силой мысли и капелькой Дара. И всё! Медиум сказала, что с её «семёркой» она может даже не переживать за успешность колдовства – хватит одного намерения. Просто пожелать навести порядок!
– Так, ага, вот тут вставай… – командовала Саманта, разместив девушку, судорожно вцепившуюся в череп, в центре загаженного коридора. – Отлично! Теперь подожди минутку и можешь приступать! Я в тебя верю.
После чего весьма поспешно убежала вдоль коридора и спряталась у себя в каморке, с шумом захлопнув дверь. Подобное поведение, конечно, настораживало, но Агнесса списала это на восторг от ожидания момента, когда вокруг, наконец-то, засияет чистота!
– Так… просто захотеть, чтобы было чисто… – пробубнила она себе под нос, поставив череп перед собой и сжав его с двух сторон в ладонях. – Да проще простого!
Девушка крепко зажмурилась, привычно «делясь» с предметом искрой Дара – как если бы она захотела проверить его сущность. Вот только такого отклика она не ожидала совершенно…
Невообразимая сила ворвалась в её разум, словно чистый весенний сквозняк в распахнутое окно. Эта Сила не была враждебной или чуждой, напротив – она очень тонко встраивалась в самое естество Агнессы, становясь её частью, наделяя невероятным могуществом и властью… убраться! Их желания были едины, равно и враг – беспорядок, и им обоим сейчас было подвластно всё, чтобы восстановить единственно возможную власть – порядка. Ветер, чтобы сдуть пыль вместе с мусором и унести в неведомые дали. Вода, чтобы смыть всю грязь. Все чистейшие тряпки мира, чтобы высушить любые поверхности и мягчайшая замша – для полировки.
Агнесса не знала, сколько это длилось – просто ощущала, как эта самая Сила со временем утихает, покидая её тело и довольно сворачиваясь где-то внутри артефакта. Однако остаточное ощущение – удовлетворение от хорошо проделанной работы, осталось с ней.
Девушка открыла глаза и не смогла сдержать восторженный вздох – коридор буквально блестел, снизу доверху. Обои на стенах сменили цвет с тускло-серого на тёплый коричневый и на них засияли золотистые нити, свивающиеся в изящный узор. На стеклянные шары было больно смотреть. Лаковое покрытие на полу казалось посвежевшим, исчезли пятна и царапины, скрывавшие тёплую красоту тёмного дерева. Двери жилых комнат так же не оказались обделены вниманием колдовства – у них даже ручки и петли теперь выглядели позолоченными.
С восхищением Агнесса посмотрела на артефакт в своих руках. Вот оно! По-настоящему полезное бытовое волшебство! Нет, безусловно, комнаты для хранения продуктов и горячая вода также были несомненным подспорьем в жизни, но от такой штуковины, наверняка, не отказалась бы ни одна хозяйка!
Вернув череп на его законное место в закутке, девушка внезапно поняла, что она весьма голодна. То есть просто чудовищно, до ноющих кишок голодна! А где и как утолить голод – пока было неизвестно. Агнесса решила совместить приятное с полезным и не только похвалиться результатом использования артефакта Саманте, но и поинтересоваться – где же здесь находится столовая.
Медиум оставалась на своём посту и в данный момент с крайне отстранённым видом полировала ногти. По мнению Агнессы, ногти изначально следовало хотя бы почистить, но его никто не спрашивал.
– Я закончила! – выпалила она с порога, не в силах сдержать улыбку.
Комендантша подняла на неё слегка туманный взгляд. Затем моргнула, посмотрев чуть более осмысленно, и улыбнулась в ответ – неожиданно мягко:
– А ну-ка… что ты там успела наворотить за два часа? – с этими словами она вновь перелезла через стол и, аккуратно отстранив Агнессу, вышла в коридор.
Девушка же впала в лёгкий ступор, пытаясь осознать, что вот на это наведение красоты ушло столько времени… то есть, безусловно, очень мало! Но про себя она ощущала, что прошло минут десять, от силы. Вот почему так есть охота!
Саманта протяжно и лихо свистнула, тоже, очевидно, оценив масштабы убранного:
– Пятый подвиг Геракла. Не меньше, – заключила медиум, запрокинув голову и любуясь блеском волшебных светильников. – Тянет на десяточку.
– Из десяти? – с надеждой поинтересовалась Агнесса.
– Ага. Но, вообще, я про ману говорила, – хихикнула Саманта и сунула руку в карман на платье, вытаскивая оттуда синий мерцающий кристалл, сжала в ладони на секунду, а затем протянула ту, раскрытую, Агнессе:
– Держи. Ректор передал. Здесь вся необходимая информация будет – расписание лекций, факультативов, твоя успеваемость, награды и поощрения. Если будешь косячить – выговоры тоже запишутся.
Агнесса с благоговением смотрела на кристалл. В школе такого, разумеется, не было, несмотря на усиленную магическую составляющую обучения. Она осторожно приняла тонкую серебристую цепочку, заглянув внутрь огранённого синего камушка, но увидела лишь перламутровую дымку.
– А как им пользоваться? – осторожно спросила она, переводя взгляд на Саманту.
– Сейчас тебе доступно только использование очков награды – «мана», как её тут называют. Местная валюта. Ею ты расплачиваешься в столовой, у портного, в прачечной… можешь обмениваться с другими учениками – да мало ли применений? – Саманта пожала плечами. – Те же деньги, по сути. Полный функционал станет активен после донабора группы и утверждения вашего расписания.
– О! – протянула Агнесса, вычленив для себя несколько очень важных моментов. – Тут есть портной и прачечная?!
Комендантша рассмеялась, а затем кратко пояснила, каким образом Агнесса может добраться до всех важных мест – библиотека, медицинское крыло, столовая, прачечная… В Бирмингемском Университете было абсолютно всё для комфортного существования.
– Только помни – обязательно разувайся, если захочешь выйти во двор, – наставительно добавила Саманта в конце краткой лекции.
Девушка непонимающе моргнула – подобная инвертированная последовательность не укладывалась в её голове:
– Разуваться? Совсем?
– Чулки можешь оставить – главное, чтобы без обуви. Иначе выйдет неприятный казус, и придётся тебя вынимать из ямы, – с абсолютно серьёзным лицом кивнула медиум.
Агнесса ничего не поняла, но тоже на всякий случай кивнула.
– Хорошо. Уповаю на твоё благоразумие – ты кажешься умной девочкой, которой не нужно доказывать другим, что у неё самые большие яйца, – безмятежно пожала плечами Саманта и, развернувшись на пятках, ушла к себе, оставляя Агнессу недоумевать над последним замечанием.
Долго думать ей не позволил живот, жалобно поджавшись и заурчав, после чего в мыслях остался один маршрут – в столовую. Путь туда лежал через ту самую затенённую галерею на втором этаже, и Агнесса, на ходу надев на себя кристалл, направилась за законным ужином.
Уже по дороге ей начали попадаться студенты – много одиночек, несколько групп. В основном, к немалому смущению Агнессы, юноши. В памяти всплыли слова Генриха-Ворона о том, что они с Ириной на первом курсе – пока, во всяком случае – единственные девушки. Шестая часть группы. Не слишком воодушевляюще.
На Агнессу посматривали, но на прямые действия решимости или любопытства не хватило ни у кого, и она благополучно добралась до столовой, остаток пути уже ведомая столь желанным сейчас ароматом пищи. Двустворчатые высокие двери слегка приглушали царивший внутри шум, отчего снаружи казалось, что в помещении гудит встревоженный рой. Девушка даже оробела в первое мгновение, решив, что раз уж тут собрались сплошные высокородные лорды и леди, то и каждая трапеза являет собой светский приём, и как же страшно может она опозориться со своими манерами! У Агнессы возникло желание пробраться на кухню и разжиться едой там, дабы не травмировать благородные взоры, но колебания её были пресечены самым грубым образом.
Компания студентов, то ли не разглядев, что между ними и вожделенным Храмом Пищи есть преграда, то ли не придав этому значения, налетела на неё, окружила и с громким гиканьем буквально внесла девушку внутрь. И хорошо ещё, что кто-то из них успел открыть двери, а то, вероятно, Агнессе пришлось бы несладко. Она и так пищала, зажмурившись и сжавшись, но толкать и ронять её, видимо, никто и не собирался – студенты точно так же неуловимо разошлись в стороны и оставили Агнессу посреди огромного зала.
Первым, что бросилось в глаза, была очередь. Длинная и сулящая тягостное ожидание.
Вторым оказалась обстановка, нисколько и никак не похожая на страхи девушки – за столиками, рассчитанными на шестерых, сидели обычные молодые люди, ели, смеялись и разговаривали. Где-то спорили, где-то на столах лежали конспекты и, очевидно, шло бурное обсуждение прошедших лекций. Должно быть, это и была та самая «нормальная студенческая жизнь», не единожды упомянутая в мемуарах учёных мужей, которыми зачитывалась Агнесса.
И всё равно, подавить робость до конца она так и не смогла. Молча подошла в конец очереди и замерла там, пытаясь сделать вид, что она вовсе и не пялится по сторонам. Сложнее всего оказалось не вертеть головой, поскольку уж больно много всего интересного было вокруг.
Агнесса сразу выделила разноцветные повязки, красующиеся на рукавах у всех без исключения студентов. Белых она не видела вовсе, зато хватало алых, фиолетовых и синих. На каждой из повязок был определённый узор – очевидно, символика факультета. У самой Агнессы он тоже обнаружился, но какой-то блёклый, с еле заметными очертаниями. Должно быть, это как-то соотносилось с замечанием Саманты по поводу некоторой неопределённости, касающейся расписания «первогодок».