И. А. Старцев
К новой философии
30.4. Основание метафоричности языка Рэнд
Самым общим значением метафоры является любой тип речи «в контексте, который исключает её буквальный смысл» (Перельман, 1982, стр. 121). Перельман согласился бы с Лакоффом и Джонсоном, теоретиками концептуальных метафор, о том, что метафоры пронизывают даже наши самые объективные усилия. В науке, метафоры играют важную роль, которая помогает учёным ориентировать их исследования и строить свои теоремы. Например, метафора «воображаемые флюиды» помогла Джеймсу Клерку Максвеллу создать свои математические теоремы (Берггрен, 1963), а метафора «печатающие обезьяны» использовалась Сет Ллойдом (2006), одним из ведущих квантовых инженеров в МТИ, для понимания происхождения Вселенной. Перельман (1982) сравнивает научные метафоры со «строительными лесами», которые можно снять после достижения объективной методологии (стр. 115). В философии метафоры также играют роль в продвижении рационалистической идеологии. Аллегория пещеры помогла Платону структурировать свою философию. Подобные метафоры убеждают других мыслителей в первичности сознания.
С другой стороны, некоторые философы, такие как Декарт, выступают против метафор и риторики в целом. Декарт использовал в своих рассуждениях метафорическое выражение «цепь идей», не осознавая, что его можно понять совсем по-другому на других языках. Его метафоры «Знание есть Видение» и «Видение есть Трогание» убедили многих интерпретировать их буквально (смотрите Лакофф и Джонсон, 1999, стр. 330–3). Сегодня, аксиоматическая философия Объективизма, созданная Айн Рэнд, провозглашает, подобно Декарту, что метафоры «не могут дать философских ответов» (Пейкофф, 2012a, гл. 1, «Интеграция как средство познания человека», стр. 5). Однако, я думаю, что даже Рэнд использовала концептуальные метафоры, чтобы переосмыслить опыт своей целевой аудитории и убедить их следовать её философии.
В своей речи выпускникам 1974 года в военной академии США в Вест-Пойнт, Рэнд пыталась убедить слушателей выявить качества, соответствующие её мировоззрению. Одно из таких качеств в том, чтобы никогда не отклоняться от установленного пути. В придерживании своего концептуального положения Рэнд помог способ представления метафоры «Разум есть Компьютер». В следующих отрывках, Рэнд (1982) демонстрирует, что некоторые люди не выживают из-за отсутсвия одного важного элемента их сознания. Мы начинаем со сравнения:
Ваше подсознание походит на компьютер – но сложнее, чем мы можем построить, – и его основной функцией является интеграция ваших идей. Кто пишет ему программы? Ваш сознательный ум. Если вы бездействуете и не достигаете твёрдого убеждения, то вашему подсознанию задаётся случайная программа, и вы предаётесь силе идей, которых вы сознательно не принимали. (стр. 7)
Затем сравнение усиливается в метафору:
Но, так или иначе, ваш компьютер выдаёт вам ежедневные и ежечастные распечатанные отчёты (print-outs) в форме эмоций, которые представляют собой молниеносные оценки всего окружающего, вычисляемые в соответствии с вашими ценностями. Если вы программировали свой компьютер сознательным мышлением, то вы знаете природу своих ценностей и эмоций. Если же вы этого не делали, то вы и не узнаете… (стр. 7, её выделение)
Таким образом, Рэнд пользуется компьютерной метафорой.[105] Хоть она была не первой, воспользовавшейся этой метафорой, вероятно, она была одной из первых, кто использовал её с целью убедить военных идентифицироваться с говорящим. Кеннет Бёрк (1969) называет случай идентификации «переводом своих желаний в терминологическую плоскость, состоящую из мнений целевой аудитории» (стр. 57). Мы идентифицируем на основе наших мотивов и составляем единосущность своими отождествлениями. До современной информационной эры, компьютерная метафора была довольно необычна и могла стать популярной среди военнослужащих. Некоторые выводы об этой метафоре можно найти в исследовании Гигеренцера и Голдстейна (1996): «Одно из более важных понятий в компьютерном программировании, которое проникло в новые модели разума, – это разложение сложности на более простые элементы, например программу на иерархию подпрограмм или в набор правил прозводства» (стр. 138). В Объективизме, философия считается «иерархической; это целая структура, в которой одна идея опирается на другие» (Пейкофф, 2012b, стр. 35). Такой вопрос можно рассматривать как «иерархический мотив» у Рэнд в риторической идентификации.
Подобно тому, как метафора «Разум есть Компьютер» началась с человеческих актёров выполняющих определённые функции в рамках иерархической, коммунальной структуры, индустриализация ускорила расширение границ человеческих усилий до глобального контекста. В XIX веке, такое развитие представлялось в виде «Компьютера как Фабрики рабочих» (Гигеренцер и Голдстейн, 1996, стр. 133–134). С точки зрения Рэнд, новый мир должен был стать свободным, но укреплённым логикой, присущей работе ума как опорной точки для победы капитализма над эгалитарными и бессмысленными (то есть нелогичными) извращениями коммунальных усилий коллективистов. Риторическая тактика отождествления ума с рациональным актёром, победоносно сражающимся с умами, порабощёнными эмоциями, использовалась Рэнд для убеждения своей целевой аудитории в каждой из их индивидуальных битв.
В дальнейшем обсуждении о различении использованных идей, Рэнд (1982) пишет: «Окончательным программистом [человеческого] подсознания является философия – наука, которая, согласно эмоционалистам, бессильна повлиять или проникнуть вглубь мутных мистерий их чувств» (стр. 7, её курсив, мои подчёркивания). Проникание в неизведанное также означает «постижение» или «понимание». Философия всё проясняет и помогает нам видеть, только если мы не будем противиться этому. Ей также можно сопротивляться в понимании противоположной стороны, но перейти границу есть наш долг перед самими собой. Философия в роли программиста двигает нашим умом в определённых направлениях, а также сама движется им. Связанная с этим метафора «Мышление есть Восприятие» подразумевает «Невежественность есть Неспособность видеть» и «Обман есть Умышленное препятствование зрению» (Лакофф и Джонсон, 1999, гл. 12). Видеть мутные мистерии скептиков и подобных «нехороших» философий значит пользоваться подлежащими метафорами «Знание есть Видение»: «Идея есть Увиденный объект», «Знание идеи есть Ясное видение объекта» «Знающий человек есть Видящий человек», «<Свет> разума есть Свет» и другие (гл. 19). Рэнд также применяет компьютерную метафору для того, чтобы выразить опасение, что, в случае выбора только на основе эмоций, мы не выживем во враждебном мире. Но программируя своё мышление, чтобы выражать на практике правильные принципы, мы программируем эмоции и выживаем.
Наряду с компьютерной метафорой, «Думать есть Математическое вычисление» (с другими подлежащими метафорами) также здесь актуально. Гносеология Рэнд и Пейкоффа (1990) учитывает концептуальные единицы в виде математических, которые основываются на воспринимаемых предметах. Сравнивая представление с вычислением, Рэнд пишет: «Процесс формирования понятий, в значительной степени, математический» (Рэнд и Пейкофф, 1990, стр. 14). Такой процесс необходим для того, чтобы быть наиболее оперативным в философии. Вооружённые силы защищаются подобно философам. Им нужны технологии беспрерывно работоспособные и надёжные. Математика в языках программирования является методом, который помогает достигнуть своих целей в вооружённом конфликте, быть логически бескомпромиссным и объективным в поставленных задачах. Вооружённые силы производят и используют такие технологии, которые позволяют им побеждать своих врагов.
В человеческом ядре философии находится разум и совместимая с ним метафора «Мышление есть Строительство предмета». Противоположны разуму мистические эмоции, и поэтому ложное мышление, по метафоре «Ложное мышление есть Разрушение предмета». «Жизнь есть Битва» служит посредником между метафорами мышления и «Философия есть Война». В целом, философия «имеет дело с наиболее важными вопросами жизни или смерти человека» (Рэнд, 1982, стр. 9, мой курсив). Истинная философия провозглашает разум, который является «инструментом для выживания» (стр. 39–40, 88). Здесь, под разумом дополнительно понимается «Мысль есть Язык» – концептуальный «инструмент для защиты и выживания», то есть «язык» (стр. 106). Аксиомы Объективизма также выражаются лингвистически.[106] Компьютер – это рациональный инструмент построения и поддержания правильного «кода» в жизни. Компьютер использует бинарную логику, как и должен думать разум. Компьютер является чистым устройством и не ассоциируется с животными или неконтролируемыми склонностями. Только разумные люди могут использовать его по предназначению.
Подобным образом, разум является важным инструментом, на который можно положиться и которому можно доверять. Разум не только может помочь структурировать и сотворить выживание, но ещё он может помочь успежно отбить врага, который считается разрушительным, аморальным и нерациональным. Враг использует оружие, чтобы уничтожить разум, а Объективизм использует оружие, чтобы защитить разум и уничтожить конфликтующие эмоции внутри себя, а также побороть эмоционалистов. С разумом на Вашей стороне можно быть уверенным в близкой победе. Разум – надёжный инструмент, который усиливает выносливость и программирует моральную дисциплину, а неразумию, варварскому и «кровавому» врагу, нельзя доверять. Когда глубокие концептуальные фреймы «Знание есть Видение» и «Видение есть Трогание» (например, «распечатанных отчётов») совпадают с «Моральность есть Сила», то можно построить абсолютную защиту, чтобы враг не смог победить.
И поскольку разум считается строго вычислительным, Рэнд и Бранден (1964) рассматривают совершенное правительство, состоящее из войск, полиции и судов, также в виде «безличного робота, единственной движущей силой которого являются законы» (стр. 104). Только такой тип правительства может защитить права своих субъектов. И пока каждый разум автономен, независим и индивидуалистичен, он должен следовать высшему личному авторитету, троице Объективистских аксиом, основанных на объективной реальности, и трёх принципах: Разуме, Цели и Самооценке. Тут не кантовский или коллективистский Универсальный Разум, но Разум эгоистичный и соприкасающийся с реальностью. Однако, есть и сходства во всех этих понятиях Разума. Лакофф и Джонсон (1999) обсуждают метафоры о разуме, которые они называют психологией способностей или Обществом Разума:
Поскольку общество структурировано иерархически, а исполнительный орган отдаёт приказы, разум также имеет иерархическую структуру с управленцем во главе. Подобно тому, как в обществе есть непослушные и неудержимые индивиды, так и существуют определённые изолируемые способности ума, которые могут быть непокорными и неуправляемыми. Точно так же, как хорошо организованным обществом не должны управлять неудержимые люди, так и правильно функционирующим умом нужно управлять спокойным, рациональным и методичным образом. (стр. 345)
Необходимо понимать, что Объективисты не выступают против эмоций как таковых, только против беспричинных эмоций неподвластных разуму. Как только эмоции покорены и дисциплинированы, будучи определёнными или «запрограммированными» разумом, они могут помочь достичь тех же целей, которые они разделяют с разумом. Более того, эти страсти могут усилить желание пользоваться разумом и живее бороться с его врагами. Страсть к «Разуму как Компьютеру» превращается в качества, необходимые для битвы. Рэнд учит боевой готовности и готовит публику к войне.
Рэнд обучает своей идеологии риторически, хоть и пользуется логикой Аристотеля в основе своих аргументов. Её метафизика должна представляться риторической (и уже окончательной) истиной, чем диалектической (объективно-иерархической, как у Гегеля) или требующей частичное признание, как по Перельману (1982, гл. 7). Она использует иерархию разума, чтобы доминировать, нежели превосходить эту реальность. Она не приемлет идеальные формы Платона или эссенции Аристотеля. Вместо этого, она зависит от первичности сущего как полностью мирского в противоположность систем, построенных на первичности сознания. Такой оборот к светскому помог Рэнд в её риторике. Истина абсолютна и самоочевидна и поэтому требует абсолютной приверженности. Просветительское учение истине означает, что вся публика должна полностью принять её, нежели тянуться к частичному признанию.
Кеннет Бёрк (1969) представил, что идентификация должна быть в группе единомышленников или распространяться до тех, кого предполагается убедить, а «единосущность» является сущностью того, что индивидуально разделяется. Рэнд выделяет некоторые особенности, которые она разделяет с военной традицией Вест-Пойнта. Бёркская идентификация с целевой аудиторией делается для того, чтобы убедить их присоединиться к нашему делу или философии. Идентификация Рэнд тех качеств, которые необходимы для её компьютерной метафоры, сближает её взгляд с целевой аудиторией с помощью комплиментов и похвал.
В своей речи, Рэнд (1982) хвалит курсантов за их добродетели. Она восхищается «осанкой выпускников Вест-Пойнта, которая живо изображает их гордый, дисциплинированный контроль над своими телами» (стр. 10). Рэнд восхваляет добродетели, которыми обладают курсанты: «серьёзность – преданность – чувство чести» (стр. 12), чтобы доказать, что они на её стороне. Рэнд демонстрирует свою признательность, поощряя «славные» добродетели, которых учреждение Вест-Пойнта придерживалось на протяжении веков своего существования. Она отмечает, что курсанты добродетельны, когда они защищают страну в своих интересах, а не от долга быть самоотверженными. И вся традиция была первого качества, а не второго. Чтобы привлечь аудиторию на свою сторону, Рэнд хвалит их качества, которые особенно противоречат этике долга и самоотверженности её оппонентов. Она заявляет: «Я не буду оскорблять вас, говоря, что вы преданы самоотверженному служению» (стр. 12).[107] Рэнд считает самоотверженность чем-то аморальным и поэтому приписывает эгоизм своей целевой аудитории, противопоставляя его аморальной самоотверженности. В конце выступления, Рэнд благодарит их за соответствие её описанию. Она решила завершить свою памятную речь на положительной и мощной ноте, но ещё важно помнить, что она начала с отрицательных качеств публики, которые она проиллюстрировала, чтобы атаковать непримелемую, но распространённую философию, которую она ожидала найти засеянной и среди своей целевой аудитории. Теперь она была уверена, что дала все необходимые причины, чтобы убедить свою аудиторию, и думала, что они отождествили себя с ней, приняв её определение философии. Она оставила после себя впечатление строгой, но дружелюбной личности, призывающей не-Объективистских курсантов следовать общей цели.
Обращение к господству ума не обязательно ведёт к рациональному восприятию или оценке, которую так ценят Объективисты. Такое сосредоточие на рациональном может отпугивать других и заставлять их игнорировать эту философию. Первый принцип Объективизма – это действительно Разум, и частое упоминание слов «разум», «ум», «рациональный», «объективный» и тому подобных, используемых в Объективистских работах и среди самих Объективистов (например, на их онлайн-форумах), свидетельствует об особенном Объективистском языке и их рациональной риторике. Рациональная риторика заключается не только в том, чтобы думать независимо от других, но и в том, чтобы пытаться мыслить как другие, чтобы убедить их вписаться в сообщество единомышленников. Идентификация компьютерной метафоры служит рациональным средством убеждения. А убеждение посредством фрейминга, как показал Лакофф, является, в основном, бессознательным и не подвергается анализу. Таким образом, даже для Объективистов, внутригрупповое мышление становится обычным или «единосущим». Разделяя концептуальные метафоры, присущие их мировоззрению, они находят «объективные» средства, которые помогают объединить их аксиомы с умами целевой аудитории.
Рэнд хотела убедить свою аудиторию присоединиться к ней в борьбе с иррациональными врагами капитализма, и поэтому она создала моральную систему, которая могла бы правильно запрограммировать их умы и привести их к победе, хотя значение, которое она придавала разуму и морали, было довольно схожим с коллективистским, вопреки тому, что основывалось на добродетелях, нежели на деонтологии. Анализ моральной теории Канта, проведенный Лакоффом и Джонсоном (1999, стр. 348–51), в некотором смысле наталкивает на схожести с собственной моральной теорией Рэнд, поскольку обе утверждают, что основаны на разуме, но воспринимаемом по-разному.
Проницательное описание Кеннетом Бёрком (1941) Гитлера в «Риторике <битвы> Гитлера» показывает некоторые сходства с тактикой Рэнд. Связанный с этим отрывок из его работы состоит в следующем: «[Е]сли можно передать свои немощи сосуду, или <цели>, вне себя, можно сражаться с внешним врагом, а не с врагом внутри» (с. 243). Такой подход может быть применён к современной философской парадигме, когда врага заменяют те, кто верит в Бога, расу или общество, а отправной точкой служит свободоправный рыночный капитализм. Словами самого Гитлера: поражение военных было «следствием морального отравления, видимого всеми, следствием убавления инстинкта самосохранения» (цитата у Бёрк, 1941, стр. 244). Эта воинствующая моральная философия была распространена как у Рэнд, так и среди её врагов. Но Рэнд также использовала её для достижения идентификации у своей аудитории военных курсантов.
Враги Рэнд всегда были внешними. Убить внешнего врага в бою – это способ изменить свои внутренние мотивы, которые Рэнд идентифицирует с помощью своих метафор. Первым действием Рэнд было заставить зрителей идентифицировать себя с ошибающимся и потерянным на неизвестной планете космонавтом, чтобы позже показать природу своего врага. Затем, для того, чтобы публика приняла разумное решение идентифицировать себя с победителем, Рэнд выразила единосущные качества, которые она и ее аудитория разделяли, и это происходило потому, что она и её аудитория действительно сражались с одним и тем же врагом. Общность с целевой аудиторией заключалась в использовании разума для преодоления разрыва между субъектом и объективной реальностью. Это понятие разума определяется у Рэнд как (гносеологическая) идентификация, и этот гносеологический процесс также служил средством для того, чтобы другие идентифицировали себя с её мировоззрением и следовали её философии. Этот разум объективен и, кроме того, классически логичен. И в дополнение к придаванию высокого значения роли сознания во внешней реальности, она сравнила разум с компьютером.
Укоренившись в делении на своих и чужих, риторика Рэнд готовила к пониманию внешних конфликтов, и каждый в её аудитории достигал такое понимание собственным умом. Это конечное состояние общности разума воспринималось без внутреннего конфликта. Утопия стала целью всех практически настроенных людей. Рэнд провозгласила сущностью человека его разум, который сходится с практическим действием. Но вместо того, чтобы «восхвалять» разум, Рэнд сначала «дислогизировала» анти-разум. Она дала возможность своей аудитории «превзойти» их бессмысленную борьбу, идентифицируясь с её группой. И аудитория, которая принимает её философию, слышит обещание «превосходства» и присоединяется к её видению жизни в устремлении к идеальному политическому государству. Рэнд должна была быть непреклонна в своей абсолютной правдивости и объективности и дисциплинированна, запрограммировав себя логически.
Она начала с разобщенности и индивидуальной автономии, но, критикуя противоположную точку зрения и, таким образом, очищая аудиторию, как будто с помощью аристотелевского катарсиса, она смогла неявно подчеркнуть свою собственную позицию и позволить своей аудитории идентифицировать себя с ней в их собственных умах, несмотря на противоречивый характер её позиции. Она предоставила свой анализ всемирной политической обстановки как контекста и области философской деятельности. Отрицательные детали, которые она доводила до сведения своей аудитории, быстро рассеялись, чтобы уступить место её собственной философии в умах своих слушателей. В своей речи, она не сосредотачивалась на подробностях своей философии, но, естественно, её манера нападения побудила аудиторию самостоятельно найти обоснование и решить для себя, была ли её позиция лучше, чем та, которую она критиковала. Но, конечно, риторика была структурирована, чтобы не оставить им лучшего выбора и, таким образом, побудить их полностью принять её философию.
Поскольку она начинает с индивидуалистичного и объективного разделения материи и субъектов на противоположные сущности, конечной целью Рэнд должна была быть война. Вместо того, чтобы рассматривать войну как разделительную и неприемлемую, Рэнд отождествляет себя с воительницей против зла, ведущей праведную войну, которая была квинтэссенцией её философии. Тем не менее, этот тип войны становится борьбой, разделяемой всеми, независимо от склонностей или долга. Но разум, компьютер, созданный для войны, и философия, программист войны, должны победить тех, кто борется с объективным смыслом. И, под руководством абсолютно логичной философии, привлекательным результатом был подсчитанный акт, который нельзя было игнорировать – победа философии Объективизма.
