И. А. Старцев
К новой философии
18.2. Человеческая любовь
Теперь давайте возьмём идеализированное райское состояние любви и опустим его на землю. Люди обычно путают свои эмоции с субъективными мыслями. Например, принимать физическое, сексуальное возбуждение за любовь (учитывая, что Вы желаете такого рода любовь) реалистичнее, чем лишь рассматривать мысли о вожделении или сексуальных фантазиях самих по себе до их проявления в качестве эмоций (возбуждения). Ведь такие мысли могут не влиять на наше физическое состояние, и тогда их не следует считать эмоциями.
Ключевой вопрос, который следует задавать в упомянутых ситуациях, таков: Как происходящее влияет на ваши непосредственные эмоции или отношения со своими супругами? Если нет последствий, то это не эмоция. Эмоции являются изменениями, движениями, энергией, динамизмом. Эмоции не стабильность, предсказуемость, автоматизм, скука.
Эмоции также не могут быть противоречивыми, и эмоции мистические. Немистики приравнивают душу и разум, эмоции и мысли, и поэтому противоречат самим себе. Противоречие, однако, существует только в сосредоточенности на уме. Его никогда не может быть в душе, вот почему единственный непротиворечивый способ достижения информации из самой реальности, из вещей самих по себе, происходит посредством души, и почему все реалисты одновременно мистики. Я ещё не встретил реалиста, который бы также не был мистиком, а рассматривал я их уже многие десятки. Понимание того, что настоящие интеграторы являются реалистами/мистиками (по самой природе интеграции) является моим открытием, выходящим за пределы рационализаций ДИМ Пейкоффа о единстве и множестве.
Субъективные «модальности», или настроения, конечно, сложные, но только потому, что они метафизические и, следовательно, иллюзорные. Я же рассматриваю физические эмоции, а не воображаемые метафизические, о которых люди (просто) говорят – например о том, что может понравиться садистам. Когда я по-настоящему люблю, мне не следовало бы говорить, что «я люблю». Любовь в действии показательна, переживание её, а не лишь размышление о ней или комментирование её каким-либо образом. Замечание (или начало мысли о нём) может подрезать поток переживания истинной любви. Слова могут убить эмоции, если слова заменяют эмоции или ограничивают их собой. Однако, слова также могут вызывать эмоции, переключая испытывающиеся в определённый момент времени. Надеюсь, что Вы чувствуете, пока читаете мои слова.
18.3. Ответ Института математики сердца об эмоциях
Я узнал кое-что интересное на эту тему у Роллина МакКрати, кандидата медицинских наук, руководителя исследований в Институте математики сердца. На мой вопрос в личной переписке в сентябре 2015 он ответил следующее, чем делюсь здесь с его разрешения: «В более чистых или высоких вибрационных состояниях любви нет страха или других опустошающих эмоций, но на уровне сознания сейчас на Земле они действительно могут быть одновременно с любовью».
Я это понимаю в подтверждение своего аргумента, который я упомянул, когда писал о циклическом характере нашей истории со времён иудаизма, что хаос нашей истории материализовался в том, как люди испытывают эмоции. Объединяя противоположные эмоции, мы на самом деле теряем своё чувство жизни и самих себя как отдельных личностей в неразрывной и динамичной связи с миром. Настоящие эмоции чувствуются в строгой последовательности когерентности и декогерентности, но никак не в смешанных, мутных состояниях. Такие субъективные состояния нашего разума не всегда отражаются на нашем сердце, что также затрудняет их измерение.
МакКрати пояснил, что «мы пока не знаем, насколько хорошо физиологические измерения смогут различать отдельные состояния или смешения эмоциональных состояний. Мы надеемся, что в ближайшем будущем рассмотрим этот вопрос гораздо глубже». Его увлечённость в этом новом, развивающемся направлении для исследований укрепляется ясным выражением его веры: «Я верю, что в будущем станет доступна технология измерения энергетического состояния и что она позволит производить более утончённые измерения эмоций».
Оценка доктором МакКрати моей теории Эмоциональной Экономики, которая основана на его исследованиях, была положительной. Он посчитал, что эта теория впереди своего времени.[71]
18.4. Любовь в контексте
Теперь давайте вернёмся к сложной теме, которую мы начали разбирать. Большинство из нас хотят чувствовать эмоции, но не понимать их. Выражение на лицах пешеходов, водителей и едущих в транспорте, встречающихся со своими близкими – все с одним и тем же желанием улыбаться, как будто это кожный рефлекс, даже не реакция, а просто рефлекс чего-то данного, принятого за должное и неоспоримого. Может быть, мы не обращаем внимания на наши внутренние переживания и уделяем слишком много внимания пожеланиям снаружи. Так что же такое, тогда, эмоции? Возможно, Вы верите, что желание чувствовать эмоцию тоже является эмоцией? Если Вы хотите этого достаточно, тогда в этом нет необходимости, или это желание и есть сама потребность – желание чувствовать? Желание опережает, а затем побеждает опыт; желания – это всё, что требуется от нас нашим телом.
Переживая чужие жизни в произведениях искусства, мы присваиваем себе то, что не принадлежит нам духовно, а то, что было только материальным, остаётся материальным. И мы живём с надеждой на настоящие эмоции, на душу, которой не хватает или которую потеряли. С верой, которая ведёт к сладкому и безвозвратному забвению, без эмоций и без их понимания, есть только нирвана; ничто не свято, но ведут нас только желание, надежда и вера в нечеловеческую любовь, которую невозможно полностью выразить, кроме как через чистый разум. Конечно, те из нас, верящие в одни божественные эмоции или даже не верящие в человеческую любовь, могут поверить, что можно одновременно чувствовать страх с любовью. Однако, всё, что чувствуется ими, является подобием эмоции, мысленно спроецированным изображением без внутреннего переживания. Это лишь представление, пустая оболочка, лишённая смысла и содержания, кроме своей функции, как голограмма. И поэтому, чувствуя страх, мы думаем, что мы также любим, воображая себя в роли других или спасаясь от собственных невзгод. Любовью такие привычки назвать невозможно, поэтому нам следует отвергнуть всё нечистое, создаваемое нашим разумом лишь для удовлетворения своих низших потребностей и пытаться понять, в чём же кроется суть наших чувств.
18.5. Совет следующим поколениям
Как же наши идеи связаны с нашими понятиями Бога? Если идеалисты хотят что-нибудь предпринять в отношении подрыва идеализма, начатого Кантом, им следует столкнуться со своими недостатками, такими как их представления о Боге. Я обнаружил, что многие религиозные люди (истинные идеалисты) не имеют отчётливого представления о Боге. Бог в умах многих неизведан и непознаваем и поэтому легко упрощается до разума (например, священниками-атеистами у Деннетт и ЛаСкола, 2010) и к одним лишь словам, «символам» или «метафорам», принятым на веру без возможности интегрирования из них истинного знания. Без надежды на такое знание, человечеству остаётся тоскливая предпосылка. В то время как некоторые читатели полностью отвергнут то, что я собираюсь написать, молодые и более гибкие в своём мышлении поколения ещё могут охватить мои идеи. Итак, я предлагаю вам быть творческими и безграничными в отношении понятия Бога и отчётливо представлять его (то есть субъективно понимать) в своих собственных образах, а не образах, которые другие Вам навязывают. Бог должен быть свободным, так же как Его любовь делает Вас свободными. Это положение не должно быть трудным для понимания, поскольку религия уже подразумевает область субъективных знаний, поэтому я покажу заинтересованным как можно быть истинно субъективными в отношении размышлений о «Боге».
19. Введение в субъективную теологию
Хоть я упомянул, что покажу действительно субъективное понятие Бога, я не написал, что к этому ещё прилагается объективная оговорка. Всякий раз, когда Вы формируете концептуальную область определённым образом, она входит в состояние синхронности с другими участниками и поэтому проявляется объективно, то есть в реальности. Как это происходит с наукой, так же может случиться и с религией, но более основательно, чем до этого времени. Новая область моей философии для ознакомления – это теология, в особенности, физически-обусловленная, субъективная теология.
С целью последующего обсуждения, я хочу поделиться своим собственным понятием Бога. Я не хочу объяснять его, но сначала только показать (смотрите Рисунок 16). Это иллюстрация (не для поклонения), которая геометрически упрощает моё понятие Бога, включая его отношение к нам. Его следует принимать в качестве примера, без буквальности как твёрдого убеждения. Это только идея, основанная на том, что я концептуально интегрировал и даже не полностью. Тщательная реализация неметафизической интеграции как эта невозможна на данном этапе развития. Но чем больше мы растём в знании, тем больше мы учимся и мои идеи растут и взаимосвязываются с идеями других людей. По сути, это пример визуального мышления о Боге или Богах и веры в них.
Рисунок 16: Упрощённая визуализация динамики Источников (уровня 15) Модели
19.1. Атеизм или теизм?
Я прекрасно понимаю, что Айн Рэнд была атеисткой, но она ещё сочетала себя с теистами. Она рекомендовала «три А»: Аристотель (теист), Аквинский (теист) и себя (принимающей их рассуждения о Боге). Хоть большинство перестали схватывать логическое значение «Бога» (или его эквивалента) из Евангелия от Иоанна, Суммы теологии Аквинского или Этики Спинозы, у нас теперь есть другой способ удовлетворить проблему атеизма. Вместо того, чтобы использовать Бога как бессмысленную «объективную» абстракцию, мы должны принять Его как содержательную субъективную фантазию.
Некоторые могут верить, что Бог является Люцифером, Летающим Макаронным Монстром или даже розовой феей, и, до тех пор, пока эти верования искренни, то есть, на них опираются поступками, у меня нет с ними никаких проблем. Искренняя вера подразумевает защиту её, собственную риторику объяснения веры, страстное желание подчинить свой разум, душу и дух своей вере, чем поддаться чужой вере. Однако, углубляясь в сущность вышеупомянутых верований, мы можем обнаружить их атеистическими, преследующими единственную цель – подорвать подлинную веру в Бога. Эта битва верований обострилась после прихода Иисуса. Атеистические язычники и теисты сегодня воюют в явной и тонкой формах во всех обществах. Чтобы помочь нам понять детали этого конфликта, нам следует сначала сравнить позиции объективных и субъективных верований в Бога.
19.2. Только не «Бог»!
Если у Вас есть объективное понятие Бога, у Вас не обязательно есть субъективное. С другой стороны, Иммануил Кант (не совсем верно заклеймённый некоторыми атеистом, например Грейлинг, 2007) имел субъективное понятие Бога, но у него не было объективного.
… по крайней мере основание для этого заложено в моральном образе мыслей, представить себе чистую моральную потребность в существовании существа (Existenz eines Wesens), подчинение которому придаёт нашей нравственности либо большую силу, либо (по крайней мере по нашему представлению) большее содержание, а именно, новый предмет для её применения, т. е. существо вне мира (Wesen außer der Welt), устанавливающее моральные законы; при этом совершенно не принимается во внимание теоретическое доказательство, а тем более эгоистический интерес: признание это исходит из чисто морального, свободного от каких-либо чуждых влияний (правда, только субъективного) основания … (Кант, 1994, т. 5, стр. 289), „(dabei freilich nur subjektiven) Grunde“ (Kant, 1910, т. 5, стр. 446; § 86, Von der Ethikotheologie. Anmerkung)
Канту не было обязательно анализировать понятие Бога, как это делали Аквинский или Спиноза. Живший во время, когда идеалисты были теистами (объективными теологами), Кант старался не описывать свою субъективную теологию до конца своего третьего и последнего тома Критики, потому что он мог догадываться, что этим действием он отделял понятие «Бог» от философии и превосходил взгляды объективных теологов. Его интересные идеи были действительно беспрецедентными в его эпоху, как вторая коперниканская революция.
Я думаю, что отсутствие субъективного, личного понятия Бога хуже, чем только наличие объективного. Если Вы верите во что-то субъективно, то можете бороться за это, как борются Объективисты за свою убеждённость в сущем, потому что каждый из них по-своему понимает, что такое «сущее».
Кроме того, как Вы формулируете понятие Бога? Разве Вы не начинаете со своей субъективно определённой веры в Бога, прежде чем приступить к чтению и пониманию того, что другие написали на эту тему? Существует множество авторитетов по понятию Бога, а также других интеллектуалов со своими собственными определениями (такие материалисты как Джордано Бруно и Вадим Зеланд, чьи субъективные теологии схожи с кантианской[72]), так что нам понадобится их всех различать.
Я думаю, что последние «объективные» идеи о Боге от авторитетов, будь то таких идеалистов, как Аврелий Августин и Мухаммед, или таких интеграторов, как Апостол Иоанн, Фома Аквинский и Спиноза, являются дополнением к тому, что теист уже сам думает. Некоторые из этих экспертов должны были иметь собственные первичные понятия Бога перед тем, как они поделились ими с другими. Некоторые их идеи имели субъективное основание, прежде чем их сформулировали в объективно понятые теологии.
Я отдаю предпочтение думающему, что Бог является розовой феей, и твёрдо верящему в это (как ребёнок, который верит в Деда Мороза), чем считающему Бога лишь пустым словом. Если Вы считаете, что Бог является просто символом или абстрактной идеей, тогда Вы можете подумать, что достаточно делать добро людям (без понимания внутренней ценности практического разума) и пренебрегая всем остальным, как это делают участники Проекта клир (ClergyProject.org). Это также имеет отношение к религии квакеров, среди которых принимаются атеисты и которые не обсуждает религиозные переживания. Новые религиозные интерпретации философии Канта также обнаруживают связь его представлений с чисто практическими обычаями «друзей», как их ещё называют.
Кантианская философия и вера и практика квакеров во многих отношениях идут рука об руку. Утверждение, что квакерство представляет собой наиболее близкое христианство к идеалу чистой моральной веры Канта, заслуживает рассмотрения христианами и верующими всех убеждений – если не для того, чтобы обратить всех в квакерство, то, по крайней мере, для того, чтобы указать конкретный путь к тому, как другие деноминации и вероисповедания должны быть пересмотрены, чтобы приблизиться к кантианскому идеалу. (Фаерстоун и Пальмквист, 2006)
Но такого подхода далеко не достаточно для понимания теологии. Неудивительно, что Карл Юнг писал в своих эссе, что Бог «как идея всемогущего небесного Существа встречается повсеместно, бессознательно, если не сознательно, потому что это архетип», но ещё будет правильно, если Вы позволите себе попытку увидеть его «в психике [как] некоторую высшую силу» (en.wikiquote; 28.09.2019), подобно тому как учил Кант, но не соответствуя его вере в совершенной точности, потому что все субъективные веры различны. Только наша душа не объективно содержит в себе природу Бога, как считал Спиноза, а субъективно, потому что, хоть у каждой души и есть такая возможность, однако не каждая в себе ею пользуется и не каждой это необходимо делать. Некоторым может быть непонятно зачем тогда нужна субъективная теология. Она нужна для того, чтобы совершенствоваться нам самим посредством совершенствования идей, которые мы в себе держим или которые сами закладываем в себя. Мы свободны делать это когда любим и стремимся к Богу.
Как пишет Спиноза в своих письмах, «чем с меньшим безразличием мы что-нибудь утверждаем или отрицаем, тем более мы свободны» (1957, т. 2, стр. 480). Таким образом, мы утверждаем свою природу и личность, когда наши стремления соединяются с верой. Чтобы получше разобрать понятие свободы у Спинозы, вот несколько пояснений: «мы не можем знать, каким образом наша свобода и всё, с нею связанное, согласуется с предвидением и свободой бога…, так что мы не находим никакого противоречия между божественным творчеством и нашей свободой, так как мы не в состоянии постигнуть, каким образом бог сотворил вещи и (что одно и то же) каким образом он их поддерживает и сохраняет» (там же, стр. 479); свобода бога и наша свобода могут быть проиллюстрированы определением круга у Спинозы в первом томе: «это фигура, описываемая какой-либо линией, один конец которой закреплён [и свобода его как бы божественна, центральна, первична и непостижима], а другой подвижен», как наша свобода, зависящая от бога (т. 1, стр. 352). И, возвращаясь к предыдущему пояснению, «если мы в этом случае пытаемся примирить нашу свободу с божественным предначертанием и с непрерывным божественным творчеством, то мы смешиваем то, что постигается нами ясно и отчётливо, с тем, что не является объектом нашей перцепции (восприятия [реальности]), и потому попытка эта тщетна [или дурна, как линия, которая висит вяло и ненатянута, безразлична]. Следовательно, для нас достаточно знать, что мы свободны, что это возможно, несмотря на божественное предначертание, и что мы являемся причиной зла, так как ни один поступок не может быть назван дурным иначе, как по отношению к нашей свободе…, [а] вещи совершенны именно постольку, поскольку они зависимы от бога и именно по причине этой зависимости. Так что эту зависимость и эту необходимую детерминированность поступков мы лучше всего уразумеваем через божественное предначертание не тогда, когда обращаем свой взор на пни или травы, но тогда, когда рассматриваем наиболее разумные и наиболее совершенные созданья» (т. 2, стр. 480–481). Иначе сказать, у Спинозы свобода и необходимость тождественны с нашей точки зрения только когда мы не смешиваемся с божественной, то есть когда мы чертим окружность, а не представляем, что стоим в центре её.
19.3. Дополнение
Так же, как этика может рассматриваться с субъективной точки зрения, мы подумаем и о теологии. Наконец, что, по Вашему мнению, означает моя иллюстрация? Если у Вас уже есть ответ, пожалуйста, оставьте его при себе, но если Вы чувствуете потерянность, то я не хочу продлевать Ваше ожидание, поэтому читайте эту секцию до конца.
Круги похожи, но и различны. Как Женщина и Мужчина, Мать и Отец, Инь и Ян. Кроме даосизма, нам ещё напоминает об этом манихейство. Тем не менее, моё понятие намного сложнее. Я описываю в своей Книге (Старцев, 2020), как эти два начала могут интегрироваться в Мульти-Бога, в котором уравновешенные направления следуют Модели и её неизвестному 85 %-му (29/34) отражению на обратной стороне.
Бог есть Источник Космоса. Космос – это наша Вселенная. Анти-Бог есть Анти-Источник Хаоса. Хаос – это Анти-Вселенная. Направления идут либо в сторону Анти-Бога через Небытие, либо к Богу: Нерациональное движение против Рационального. Мы внутри Космоса, но не Хаоса, поэтому мы ближе к Богу. Нерациональные движения направлены в сторону от местного Источника. Бог является нашим Источником. Мы – это часть Космоса и живём внутри него.
Чтобы соотнести это с современной космологией, Космос назовём тёмной материей, телом Бога. Этот «Бог» – религиозное понятие, из которого можно создать научное. Иными словами, это понятие религиозное, но не чисто метафизическое, метафизическое только в физически обусловленном «мета» значении Аристотеля. Бог ещё физический и не может быть другим. Я отношу Его к некоторой точке гравитационных эффектов, которые мы наблюдаем и называем тёмной энергией. В отличие от этого понятия, чисто метафизический «Бог» является лишь словом, потому что «Он» ещё непознаваем.
Хаос, насколько мы знаем, отражается в Космосе только на квантовом уровне. Как только Вы восходите над квантовым уровнем, проявляются закономерности более высокой упорядоченности вещей. Квантовая теория здесь полезна, но не копенгагенская интерпретация квантовой теории. Копенгагенская трактовка ведёт к Анти-Богу, а подход последовательных историй и теории струн и многих миров Рационально приводят к Богу.
