Георгий Георгиевич Батура
Конфуций и Вэнь
«На что опирается истина?» – «На сердце, – сказал он, – ибо сердцем постигается истина, ведь на сердце опирается истина» («Древнеиндийская философия», стр. 164).
Приведем еще несколько показательных цитат об атмане. Потому что читатель уже начинает понемногу осознавать, что не просто наше сердце, само по себе, важно, а именно атман в нашем сердце. Каков же он, этот атман, который есть в сердце у каждого («Древнеиндийская философия», стр. 153):
«Ты не можешь видеть того, кто видит ви́дение; ты не можешь слышать того, кто слышит слышание; ты не можешь мыслить того, кто мыслит мышление; ты не можешь познать того, кто познаёт познавание. Это твой атман, внутренне всем [присущий]. Иное – убого».
Прочитав эти строки, какая-то девушка может задать справедливый вопрос: «А у женщины есть свой атман, или его нет? Ведь мандеи утверждают, что у женщины нет ниши́мты («души»), а есть только ру́ха («дух»)?». Это действительно так, но мы уже говорили о том, что для женщины «Рай» так же достижим, как и для мужчины. А следовательно, опыт «просветления сердца» для женщины тоже возможен. А там, где «просветление», – там и атман, потому что именно от него – этот неземной свет. Это подтверждают следующие мудрые слова Яджнявалкьи из Брихадараньяка упанишады, сказанные им своей любимой жене Майтреи («Древнеиндийская философия», стр. 182):
Он сказал: «Поистине не ради супруга дорог супруг, а ради атмана дорог супруг. Поистине, не ради супруги дорога супруга, а ради атмана дорога супруга. <…> Поистине, Майтреи, атман должно видеть, должно слышать, должно мыслить, должно внимать. Поистине благодаря видению, слышанию, мышлению и познаванию атмана узнается все это».
Яджнявалкья однозначно заявляет своей жене о том, что у нее атман тоже есть. И только наличие у обоих супругов этих «атманов» может привести супружескую пару к окончательному «освобождению» (мо́кша) из этого мира. Более того, в этих словах Яджнявалкьи относительно атмана нет противоречия с ранее процитированными нами словами о том, что «ты не можешь видеть» свой атман. Человек не может его «видеть» или «знать» умственно или чувственно. Но существует другое «знание», которое открывается человеку в духовном опыте. И именно этим знанием он «познаёт» свой атман безошибочно. Атманом он познаёт атман, как бы парадоксально не звучало это для нашего рассудка.
«Тот, кто поистине знает этого пурушу (пуруша – «вселенский» человек, дух, обитающий в теле; дух вообще – Именной и предметный указатель, там же, стр. 264), чье пристанище любовь, чей мир – сердце, чей свет – мысль, тот, Яджнявалкья, знает последнее убежище каждого атмана». – «Поистине я знаю этого пурушу, последнее убежище каждого атмана, того, о котором ты говорил. Этот пуруша, состоящий из любви, и есть он. Скажи, потомок Шакалы, кто его божество?» – «Женщины», – ответил он («Древнеиндийская философия», стр. 161, 162).
Пуруша этого текста – это Брахман, сагуна-Брахман. Знать этого пурушу, т. е. получить опыт сагуна-Брахмана, мужчина может только имея общение с женщиной. И именно отсюда евангельские сравнения Царства Небесного – это, в первую очередь, «браки», «жених», «невеста-дева», «спальня новобрачных». Потому что духовный опыт Царства Небесного – это и есть опыт сагуна-Брахмана. Брахман является «последним прибежищем» как для атмана мужчины, так и для атмана женщины. Иисус называет это возвращением супружеской пары к единому Адаму Шестоднева. Брахман, о котором говорится в этом отрывке, – это Элохим Шестоднева.
И в заключение приведем еще несколько цитат из Упанишад Индии («Древнеиндийская философия»), – тех, которые имеют непосредственное отношение к атману.
«Кто [уже] родился, тот [вновь] не рождается: кто бы родил его вновь? Знание, блаженство – Брахман» (стр. 165). (Вспомним здесь евангельское «рождение свыше» – Г. Б.).
Кто не имеет желаний, кто свободен от желаний, чье желание исполнено, чье желание – атман, того не покидают пра́ны (праны – «органы души»: зрение, слух, обоняние, осязание, вкус, речь, мышление – Именной и предметный указатель, стр. 264). Он – поистине [сагуна-]Брахман, он идет к [ниргуна-]Брахману. <…> Тот, чей Атман найден, разбужен (разумеющему понятно, что здесь описывается время, наступившее через какой-то интервал после получения «опыта сердца» – Г. Б.) и вошел в эту гущу, – тот создатель Вселенной, ибо он создает все, ему принадлежит мир, он сам поистине этот мир (стр. 178, 179).
Поистине он, состоящий из познания среди пран, есть этот великий нерожденный Атман. В пространстве, что внутри сердца, покоится господин над всем, владыка всего, Верховный властитель всего. Он не становится больше от добрых поступков, но и не становится меньше от дурных поступков. Он Вседержитель, он Верховный властитель существ, он Охранитель существ. Он преграда (setur), разъединяющая миры (из Брихадараньяка упанишады, стр. 180).
Этого Высшего, непреходящего Брахмана, – этого моста (setur) для жертвующих [сердцем – Г. Б.], для тех, кто желает перейти на тот берег покоя, этого огня Начикеты – пусть достигнем мы (из Катха упанишады, стр. 230, 231).
И этот Атман – насыпь (setur), граница для разъединения этих миров. Ни день, ни ночь не переходят через эту насыпь (setur), ни старость, ни смерть, ни печаль, ни доброе дело, ни злое дело. Все грехи отступают оттуда, ибо этот мир Брахмана свободен от грехов. Поистине, поэтому, перейдя эту насыпь (setur), слепой перестает быть слепым, раненый перестает быть раненым, больной перестает быть больным. Поистине, поэтому, перейдя через эту насыпь (setut), даже ночь становиться днем. Ибо это мир Брахмана всегда сияет («Упанишады», из Чхандогья упанишады, стр. [365]).
«Слепой перестает быть слепым», – потому что в мире Брахмана исчезает само понятие «слепота», которое может иметь место только в «двойственном» мире Второго Принципа Творения. В мире Брахмана нет ни «слепых», ни «зрячих», ни «дня», ни «ночи». Но там есть нетварный «Свет мандеев», и поэтому – всегда день.
Этот «мост/насыпь-setur» – он мгновенно возникающий. Он создается для каждого человека, достигшего этого места. После перехода такого Адама Шестоднева в мир Первого Принципа этот «мост» «разрушается» и исчезает. Никто другой не может воспользоваться этим «мостом». Потому что «мост» – это Дух верха, Шэнь; «мост» – это энергия/благодать этого Шэнь в виде посылаемого им Духа Святого. Для христианина роль такого Шэнь исполняет Христос (до сих пор исполняет!), для создателей Упанишад – это был Шэнь некогда жившего на индийской земле человека по имени Вишну. Его имя названо в Катха упанишаде («Упанишады», стр. [555]):
Кто же понятлив (виджня́на), разумен (ма́нас), всегда чист, тот достигает того места, откуда он больше не рождается. Человек, у которого распознавание (виджня́на) – колесничий, а разум (ма́нас) – словно поводья, достигает конца пути этой высшей обители Вишну.
После того, как Индия утратила знание человека Вишну в посмертной форме Шэнь, такой «мост» для ищущего истину брахмана или кшатрия создавать было некому. Если разумно воспринимать Упанишады, то эти древние тексты – это вовсе не рассудочная «философия», а результат строгого логического анализа того конкретного духовного опыта, который получали создатели этих текстов. Через столетия, когда сам опыт и его понимание были утрачены даже в брахманском сословии, стала развиваться Индийская философия о «Сотворении мира», которую впоследствии приписали к разряду «идеалистических». Базой и отправной точкой этой «философии» стали, конечно, Упанишады, понятые превратно.
Попробуем все эти «духовные преобразования» человека коротко подытожить. Итак, сначала – «пробуждение сердца» в виде его «расширения» или «просветления». Это – скачкообразный опыт. Но это еще не сам атман, который становится для такого человека «зримым». Это только как бы «рождение атмана» в человеческом сердце. Для самого человека – это просто новое или другое сердце. Человек будет его лелеять, это свое сердце, прислушиваться к своему «новорожденному дитяти», и делать все для того, чтобы оно выросло и «превратилось» в атмана. Главное в этот период роста – совесть и выполнение ее требований. Придет время – и человек поймет, что его сердце – это и есть то, что в Упанишадах названо словом атман. Он со временем узнает, что сам он – это вся Вселенная, и что это – его «собственный» Атман. Пока этот атман – это только его личное, это он «Сам», человек, пусть и Всемогущий, и даже Вселенский.
Через какое-то время – после этапа «взросления» такого атмана – человек получает очередной скачкообразный опыт – в Евангелии он назван опытом «Царства Небесного», а в Упанишадах – Setur. Для христианина – это опыт «безмерной Любви Христа», такой несуществующей на земле Любовь-ага́пэ, какой «ни в Сказке сказать, ни пером описать». Иногда невольно думаешь, что тот неведомый мир, который находится «выше» нас, и в который мы когда-нибудь перейдем, основан на какой-то неописуемой земными словами Любви.
Мы здесь не упоминаем о промежуточном опыте «открывшегося Неба» и о других. Фиксируем самое важное, как если бы в своих рассуждениях оперировать текстом Упанишад. «Setur» – это «ни то, ни другое». Это все еще «мой» атман, но это уже – Атман, и не «мой». Это какое-то «объединение» воедино моего Атмана и Его (для христианина – Христа) Брахмана. Это приход в человеческое сердце Принципа Элохи́ма, – Принципа «совмещения» всего того, что присутствует в нашем мире в виде «пар противоположностей». Отсюда – удивительное и необычное для нашей земной жизни состояние умиротворения и успокоения. Нет никаких печалей, нет никаких бед. Нет даже зла.
Это – промежуточное и даже «неустойчивое» состояние «моего» Атмана – оно же состояние сагуна-Брахмана, состояние Setur, – и оно, по своему онтологическому статусу, не может длиться долго, если исчислять его нашим земным временем. Очень скоро такой человек, как бы «по инерции» вбрасывается в иной мир или получает новый духовный опыт – опыт ниргуна-Брахмана, в котором собственный Атман человека растворяется и исчезает полностью. Нет Христа. Это «Я – Брахман». Или «Атман – это Брахман», как заявляют Упанишады. Это – уже не «Я», и даже – не «Брахман». Это – новое и бесконечное. Это – полное окончание одной эпохи и «рассвет» следующей. Вся дальнейшая земная жизнь такого человека определяется, возможно, планами «Духов верха». Но может быть, он должен до конца «изжить» в себе всё то земное, которое на протяжении многих рождений горело в его живом сердце ярким огнем. Всё это должно «выгореть», чтобы не оставлять даже малейшего следа на земле Второго Принципа.
То есть согласно тексту Упанишад человек, достигший состояния Брахмана, проходит в своей жизни три главных духовных «стоянки». Первая – это обнаружение в своем сердце атмана, что является закономерным следствием получения опыта «просветления сердца». Вторая – получение опыта Setur или, иначе, опыта сагуна-Брахмана. Этот опыт сопровождается обязательной «личной» встречей с величайшим «Духом верха» (Шэнь), – Духом, обладающим сознанием. Такой Шэнь предстает перед этим человеком в виде Высшего Бога. Третий опыт или «стоянка» – мгновенный переход в состояние ниргуна-Брахмана, из которого человек через какое-то время выходит. В этом состоянии нет ничего, кроме чистого покоя. Итак, а́тман, Setúr, Бра́хман – это и есть главные «Три» всех Упанишад.
Для подтверждения справедливости подобных рассуждений приведем короткую цитату из Катха упанишады (I.I.17,18), – текста, который является одним из самых важных для понимания смысла Брихадараньяки и Чхандогьи. Не вдаваясь в тонкости сюжетной линии, процитируем слова Смерти, которые она/он говорит мальчику Начике́тасу, наставляя его относительно главной цели человеческого существования («Упанишады», стр. [549]):
16. «Сейчас я дам тебе здесь еще один дар… Возьми эту многообразную цепь.
17. [Кто] трижды [возжег огонь] начикетас, [тот] соединившись с тремя, совершает три действия (т. е. действия последовательные и жестко между собой связанные, т. к. «цепь» – Г. Б.), преодолевает рождение и смерть.
Познав (и это сначала, – Г. Б.) и испытав (это – после познания, – Г. Б.) знающего сотворенное Брахманом (т. е. того Атмана, который это знает – Г. Б.), божественного, досточтимого, он достигает бесконечного покоя.
18. Кто трижды [возжег огонь] начикетас, познав эту триаду (атман, Senur-Атман, Брахман – Г. Б.) и зная так, размышляет о [огне] начикетасе,
Тот, отбросив от себя узы смерти, преодолев печаль, радуется в небесном мире».
«Цепь», состоящая из «трех огней начикетас» – это три последовательных духовных опыта/откровенния, которые проходит каждый человек, который рождается на земле в последний раз. И пусть читатель обратит внимание на то, что Смерть называет все эти звенья огнями. Почему? Но давайте вспомним название хотя бы первого «китайского» опыта из этой «цепи»: разве мин синь это не «огонь»?
Знаменитый средневековый философ Индии Шанкара в своем Комментарии к Катха упанишаде объясняет эту таинственную триаду так («КАТХА УПАНИШАДА с комментариями Шанкарачарии», Общество Ведической Культуры, СПб, 1994, Пер. с англ. Д. М. Рагозы, стр. 21):
… с тремя – с (1) матерью, (1) отцом и (3) учителем, т. е. получая наставления от матери и т. д., – как следует – поскольку именно они известны как источники действительного знания; из другого ведического текста: «Как сказал бы тот, кто имеет (1) мать (2) отца и (3) учителя» и т. д. (Бр. IV.1.2). Или же через (1) Веды, (2) Смри́ти и (3) добрых людей; ведь из жизненного опыта известно, что ясность следует от них (но ведь любому известно, что «добрые люди» и мистерии – это понятия, пербывающие в разных измерениях – Г. Б.). Тот, кто трижды разложил огонь «Начикета»; или же тот, кто обладает его (1) знанием, (2) изучает его и (3) практикует его.
Вариантов «понимания» текста у Шанкары, конечно, много, но в этом отрывке Смерь говорит совсем о другом: о чем-то самом главном, т. е. о самом важном для получения освобождения/мокши, и при этом не называет это главное открыто. Более того, далее Смерть заявляет следующее (там же, стр. [555]):
«Пусть просвещенный (пра́джня) сдерживает знание (джня́на) в великом Атмане, пусть сдерживает этого [Атмана] в Атмане покоя (ча́нта). Встаньте, пробудитесь, обретя дары, постигните [их]. Остер, как лезвие бритвы, неодолим, недоступен этот путь – говорят мудрецы. Постигнув того Атмана… [человек] освобождается от пасти смерти».
Пусть читатель не пугается этих слов Смерти: с любимой женой (пусть даже она об этом пути так ничего и не узнает до самого своего исхода) человеку этот путь и одолим, и доступен. Но если бы это действительно были Веды или учителя, или кто-то еще, как заявляет Шанкара, то рассуждать об этом остром пути притчей о «цепи из трех» было бы не логично. Но ведь в Упанишаде ясно сказано, что научить этому Таинству могут «не люди», и мы этот текст предварительно цитировали. Из подобного объяснения становится ясно, что Шанкара значение этой Триады Катха упанишады не понимал. Да и какую последовательную «цепь» из «трех» могут образовать те составляющие, которые приводит Шанкара для объяснения этого места Упанишады? Ему простительно, – он был слишком молод для такого познания, т. к. умер в 32 года. К слову сказать, в своих Бха́шьях-комментариях на Чхандогью и Брихадараньяку упанишады Шанкара также не был в состоянии дать правильное объяснение важнейшему термину Упанишад – «мосту»-Setur. А в Комментарии на Катха упанишаду он этот важнейший термин обходит молчанием, – так, как будто его в тексте вообще нет. Этот «мост» покоряется человеку в возрасте не ранее 50 лет. Поэтому земному Христу-мандею во время выхода на проповедь было не 30, а как сказано в Евангелии от Иоанна – около 50-ти лет. Но ведь это же Сам Христос!
Совесть
В завершение нашей книги зададим читателю очень важный вопрос: почему именно Россия, почему именно русский человек смог найти разгадку тысячелетней тайны Китая, – узнать о том, что такое Жэнь, что означают иероглифы Дэ и Вэнь, и в чем заключается подлинное Учение Конфуция, Христа и даже Упанишад? Под словами русский человек автор понимает собирательный образ русского характера, – всех тех, без кого настоящее исследование не могло бы состояться в принципе. Это, в первую очередь, – наши прославленные старцы Серафим Саровский и Силуан Афонский, поэты Федор Тютчев, Николай Гумилев и Сергей Есенин, поэт Алексей Константинович Толстой и писатель Федор Достоевский. Это Василий Крюков – наш прекрасный современник-китаевед, но также Артемий Михайлович Карапетьянц, Лидия Ивановна Головачева и коллектив создателей удивительного по своей духовной красоте «Большого китайско-русского словаря» под редакцией профессора И. М. Ошанина. Это – замечательный учитель древнегреческого языка Виталий Алексеевич Сычинский, советами которого автор руководствовался при исследовании евангельского текста. И многие отечественные китаисты, выдающимся работам которых автор обязан своим знанием древнего Китая.
Но в первую очередь эта книга обязана своим появлением, все-таки, Конфуцию, – тому Духу-шэнь, который по-прежнему наполняет собой древний текст Лунь юй. И это – не аллегория и не преувеличение, а та правда, которая непонятна и неприемлема для сегодняшнего мира. В трудные минуты, когда текст суждения казался бессмысленным, именно этот «Дух верха» подсказывал автору единственно правильное решение. Конфуций присутствовал рядом почти физически, и автор, сидя за письменным столом, порой невольно оборачивался желая увидеть Того, кто «дышит в спину».
И вот теперь попробуем ответить на тот вопрос, который сегодня так и не имеет ясного ответа в русском обществе: кому принадлежит Россия – Востоку или Западу?
Ответить следует, наверное, так. Россия – это совершенно особый и даже в чем-то «заповедный» мир. Мир – со своей тысячелетней историей, культурой и традициями, уходящими в языческое прошлое и в скрывающуюся от взора даль. Главной особенностью русского мира всегда являлся максимализм во всем, а вместе с ним – почти ненасытная жажда отыскания «настоящей правды» и справедливости. Сегодня это звучит наивно и почти смешно не только для представителей меркантильного западного мира, но и для нового поколения русских.
И тем не менее, главной чертой русского характера на протяжении всей его истории являлась именно духовность. В какой еще стране существительные «крестьяне» и «христиане» – это фонетические подобия? В простонародной речи эти слова произносятся одинаково. «Богоискательство» – это тот речевой шаблон, который закрепился за русским человеком в прошлые века. «Смо́трите и не видите» – эту евангельскую фразу Христа можно адресовать тому Западному миру, который не видит в огромной России главного – ее духовности. Адресовать тому Западу, который понимает это так, что русские безо всяких оснований претендуют на какое-то особое положение России среди других народов мира. Тому Западу, – который приводит в пример «смешные» для него слова великого русского поэта: «Умом Россию не понять». Объясним, наконец, эту известную фразу «мозговитому» Западу: понять Россию можно только своим сердцем. Но Запад не знает, что́ это такое.
По своим внешним антропологическим чертам русские принадлежат к европейскому миру. Но если заглянуть в глубину русской души, то Россия – это, скорее, древний китаец, облаченный в современный английский костюм. По менталитету, по своему сердцу, которое наивно убеждено в том, что оно найдет справедливость у Богом данного «Царя-батюшки», – русские, безусловно, принадлежат к Восточной цивилизации. И эта наша национальная черта – сердечность – особенно отличает русскую женщину.
Мы, Русь, недаром являемся наследниками Византии, а не Рима, и между этими двумя цивилизациями – ментальная пропасть. Запад, с его «рациональным умом», калькулятором в кармане и главенством права, русскому духу – широкой русской душе – генетически чужд. Хотя прозападная элита России, начиная со времени правления «европейца» Петра, всеми силами старалась втащить «бородатую Русь» в гладко выбритое европейское пространство. Не помещаясь, Россия вот уже 300 лет стоит у порога Европы, так и не став Европой. И в этом состоянии Россия напоминает собой наивного медведя из детской сказки, который навалился всей своей тяжестью – в искреннем стремлении «дружить»! – на крошечный «Терем-теремок» с мелкой европейской «живностью», – с обитающими в нем «мышками-норушками» и «лягушками-квакушками».
Европа – это наши древние индо-европейские братья, которые не унаследовали свойств «бездонной русской души» от общего прародителя. Европе никогда не была понятна мотивация поступков Павла Корчагина, Александра Матросова и Зои Космодемьянской. Не понятен искренний порыв их сердца. Не понятно поведение всего русского народа при совершении революции 1917 года, не понятен тот же самый духовный порыв в начале «горбачевской перестройки». В обеих революциях русский народ был обманут собственной «европейской элитой». И огромную роль в этих двух революциях сыграли умные евреи.
Европейцы – совсем иные изнутри. Они гораздо больше – «законопослушные роботы», чем наш «разнузданный» русский характер. И по этой причине они не станут возражать, если для продления существования человеческой оболочки вдруг окажется необходимым «совместить» мыслительный аппарат хо́мо са́пиенс с искусственным интеллектом. Для Западного мира протез ноги, протез пениса и протез сердца – это вещи, пребывающие в одном измерении.
Но по другую сторону от меркнущего Запада – огромный, как и Россия, и все еще близкий нам по духу Китай и великая Индия. Мы, русские, должны повернуться лицом к этим нашим духовным братьям, и заключить вместе с ними подлинное Тримурти того обновленного мира, который принесет одряхлевшей и проявляющей признаки деменции Западной цивилизации истину сердца. Маятник России, занимающей срединное положение между Востоком и Западом, качнулся в противоположную от Запада сторону…
Но в постперестроечной России слово совесть умерло. Возобладали невиданная за всю историю государства жадность, ложь и стремление всеми способами обогатиться. Нет совести. А совесть – это возлюбленная невеста русского сердца. Это слово, важнейшее для жизни традиционного русского человека – каким бы негодяем он ни был! – исчезло из русского языка впервые за весь христианский период существования богоизбранной страны. У элиты исчезла ответственность перед «Небом». У элиты нет совести.
В сегодняшней России умер Христос. Это произошло, несмотря на кажущееся возрождение Церкви. Этот Дух умер в нашем человеческом сердце, а не в количестве постороенных за последнее время Храмов. Его смерти никто не заметил. Потому что Россия никогда не была так далека от соблюдения евангельских заповедей, как сегодня. Даже во время социализма Христос был жив в сердце русского человека. А иначе бы не запрещали Библию. И в этом своем новом качестве мы, русские, – это уже не расчетливый Запад и не духовный Восток, а какой-то неизвестный мутант человеческой цивилизации, сеющий повсюду только страх и сломанные стрелки часов.
Серафим Саровский… Федор Достоевский… Иннокентий Анненский… Павел Корчагин… Иисус Назарей… Не покидайте нас.
