bannerbannerbanner
полная версияТри мужа для Кизи

Елена Юрьевна Свительская
Три мужа для Кизи

– Но, всё-таки, что там ночью-то шумели? – не дала нам опомниться Аша. – Прия, скажи! Ты слишком много всего знаешь. Я думаю, ты и это знаешь.

– Ах, это… – кажется, девушка смутилась. – Сходи, посмотри, нету ли возле дома детей.

И молодая мать исполнила просьбу подруги.

– Нету, – сказала, вернувшись в дом. – Все готовятся к обрядам у жертвенного огня. Девочки, верно, тоже там где-то бегают и расспрашивают всех, – улыбнулась. – А теперь продолжай. Мне очень интересно.

И девушка начала, голос понизив:

– О, этой ночью могло случиться ужасное!

– Да что же? – встревожилась Аша.

– Что? – испуганно спросила я.

– Ты, кажется, могла потерять одного из мужей, – серьёзно ответила девушка.

– Что?! – испуганно подскочила и обернулась. И вскрикнула, так как сильно дёрнула волосы, которые она как раз держала.

– Ох, прости! – смутилась сильно она. – Но никого не убили, правда! Хотя кого-то надо было убить. Точно надо было.

– Да не тяни же! – разозлилась другая моя подруга.

И Прия наконец-то рассказала нам, страшно уже взволнованным и заинтригованным.

Камень 27-ой

Оказывается, когда Мохан заиграл, музыка его очаровала и девушек из шудр, бывших неподалёку. Те не рискнули приблизиться к танцующим женщинам из вайшьи. Но сами танцевали поодаль, очень счастливые. И вот этой ночью две из них, сёстры, может быть, или только подруги, решились попытаться увести себе сердце молодого бинкара, хотя бы на миг. Или у них были более далеко идущие планы?.. Они решились на чёрное колдовство. Впрочем, кажется, выполняли всё вместе или собравшись потом. Хотели завладеть им обе или предоставить ему некоторый выбор, ограниченный только ими?

Словом, этой ночью они решились на преступление и воровство. Одна рискнула забраться глубоко в реку, чтобы вытащить череп умершего, скинутый когда-то после костра. Вычистив череп, несчастная влюблённая нашла и смесь каких-то растений, считавшихся чудодейственными. Растёрла их и мазь из них смешала в черепе будто в чаше. Размешала фитилём, смазанным, кажется, в масле акши. Сделала таким образом мазь для растирания тела. Как раз в руках череп с мазью в ту ночь несла. А подруга её, шедшая рядом, не была такою смелою и дерзкою. Она лишь добыла откуда-то глаза павлина и гиены, покрытые золотом. Хотя, наверное, девушке из шудр сложно было добыть откуда-то что-то с золотом. А ещё в полой кости какого-то животного… или, всё же… человека?.. В полой кости вторая несла сурьму. Там же палочка из кости верблюда. Чтобы размешивать. Или на глаза наносить. Чем-то ещё кость пахла, растением каким-то, но едва уловимо. Пока ещё вызванный лекарь точно всё не разобрал. Хотя и утверждал, что, должно быть, во втором случае были использованы кости верблюда. Ибо был рецепт в каком-то важном трактате, как раз про колдовство при помощи сурьмы да верблюжьих костей.

– Ах, как мерзко! – вскричала Аша, не вытерпев, нарушая рассказ. – Трогать человеческие кости, верблюжьи! Пакость! Только шудры и могли! Это они возятся с трупами.

– Однако же, если одна из них решилась даже полезть в реку с крокодилами ради черепа или же дерзко похитила его с остатков чьего-то догоревшего костра, то, наверное, была она в жутком отчаянии?

– Ты слишком добрая, Кизи! – возмутилась уже и Прия и то ли случайно, то ли сердито пребольно дёрнула прядь моих волос. – Они пытались увести твоего жениха!

– Но их хотя бы поймали! – вздохнула Аша.

– Нет, – возразила девушка, – поймать их не получилось.

– Как так?! – вскричала возмущённая молодая женщина. – Этих воровок должны были поймать!

– Так в том-то и дело, – Прия неожиданно рассмеялась, потом уже нам, чрезвычайно заинтригованным, пояснила: – Не поймали их. Этой ночью несли они тихо-тихо свои снадобья. Уже через деревню несли. А по деревне крался юноша, нёсший обезьяний сухой помёт…

– Зачем?! – потрясённо вскричала Аша.

Я робко сказала:

– Так вроде есть такая странная мысль, что если сухой обезьяний помёт смешать с какими-то травами, да обсыпать им девушку, то её не смогут выдать за другого.

– Какая мерзость! – возмутилась дочь Саралы. – Да я б схватила этот помёт и эти растёртые травы, да сама бы ими этого человека обсыпала!

Прия молчала долго-долго. Оробевши как-то.

– Ты что? – напряжённо спросила наконец Аша, молчание разорвав. – Только не говори, что… это была ты?!

– Это… – девушка запнулась. – Это был Мохан.

– Что?! – Аша выронила накидку.

– Он? – дёрнулась я и взвыла, так как опять мучительно натянулись мои волосы.

– Я вот думала, стоит ли это говорить… – виновато начала Прия, но тут же быстро добавила: – Но, с другой стороны если взглянуть… ты, кажется, ему очень понравилась, Кизи!

Какое-то время мы потерянно молчали. Дочки Аши стали скребстись снаружи, но мать их строго направила проследить за обстановкой у дома бабушки ещё – и только потом рассказывать. Но лучше ещё сходить и к месту, где будут обряды последние и пиршество.

– Сами видите, нам некогда сходить самим, – бодро соврала любопытная мать. – Нам надо украсить невесту. Но зато вы можете нам рассказать. А нам очень любопытно.

– Очень-очень! – торопливо добавила Прия, радуясь возможности избавиться от девочек ещё на чуть-чуть, чтоб ещё обсудить жуткое ночное происшествие.

И девочки разбежались, проверять все названные места поодиночке. Тем более, что они маленькие. Им вряд ли мешать будут.

– Но Мохан… – шумно выдохнула молодая женщина. – Ох, этот Мохан! Не терпится совсем ему!

– Или не хочет делиться с братьями, – фыркнула девушка. – Выходит, оба они жадные, что Поллав, что Мохан.

– Да нет… не похоже, что Мохана только лишь похоть замучила, – усмехнулась Аша. – Может, он и вправду влюбился в Кизи?

– Так мы и виделись всего нечего, – робко сказала я.

– Ты в воду в следующий раз внимательнее посмотри. Ты же красавица у нас, – ласково погладила меня по носу пальцем правой руки Аша. – И лицом красивая, и телом. И душа у тебя чистая. Как тут не влюбиться в такую красавицу!

– Если в воду смотреть в нужный день, то можно там рядом со своим отражением лицо суженного увидеть, – добавила вторая подруга задумчиво. – Но, впрочем, Кизи уже не успеет на следующий праздник.

– Но обезьяний помёт… – сдавленно выдохнула я. – Вот за что меня им-то обсыпать?!

– Так он же не донёс, – серьёзно возразила Прия.

– А если бы донёс, но обсыпал не ту? – рассмеялась уже молодая женщина. – Маму или… – побледнела вдруг. – Или вдруг меня?! А я не хочу тянуться к чужому мужчине! – вздохнула. – Так бы сама его обсыпала этой пакостью, негодника!

– Тогда ты влюбишься в него, – расхохоталась девушка. – Тогда мужа уже не захочешь совсем.

Аша сердито на неё замахнулась – и подруга испуганно отпрянула, опять болезненно волосы мои натянув – но только лишь замахнулась, угрожающе зазвенев браслетами на руке.

– Так, погодите… – взволнованно сказала я, пытаясь ссору предупредить и отчаянно пытаясь не обращать внимания на боль от волос натянутых или даже выдираемых местами. – Но как все про это узнали?

Подруга молодая волосы мои выпустила и метнулась вперёд, на колени опустившись передо мной, руки на колени мне положив. И подруга постарше присела возле неё, заинтригованная. Надо бы дослушать, пока девочки не вернулись. Интересно же! Но Мохан… ох, Мохан! Что за глупости такие?!

– А закончилось всё очень вовремя! – бодро сказала Прия, радостно заблестев глазами. Нет, озорной блеск был внутри её тёмных, почти чёрных глаз. – Девушки, значит, шли со своим снадобьем. Завершать последние приготовления. А за другим домом крался Мохан, неся в банановом листе свою жуткую смесь. А тут вдруг Садхир возьми и выйди полюбоваться луной…

– Может, он просто по нужде?

– Нет, он вышел с флейтой, – усмехнулась Прия. – Тихо так вышел. Все эти обманщики его шагов не расслышали. Но когда он вдруг поднёс флейту к губам и заиграл – они все перепугались. В ночной тишине и во мраке звук флейты вышел оглушительным и резким. Или просто Садхир в темноте не так сыграл, дотянувшись до дырок своего инструмента? Словом, одна из девушек вскрикнула, череп выронила. «Кто здесь?!» – сердито вскричал Мохан. Тут и вторая выкинула свою колдовскую смесь. Или же она уже выронила на бегу, натолкнувшись на чужой забор? Светильника у этих двоих не было, они не хотели быть замеченными. Словом, он выкинул свою дрянь и кинулся за ними…

– Но, может, Мохан испугался, что это я убегаю? – робко подала голос я. – Может, он просто взволнованный по деревне бродил? Может, ему просто не спалось? А лист банановый с помётом обезьяны…

– Нет, – твёрдо произнесла девушка, – лекарь сказал, что помёт обезьяны используют именно мужчины для обсыпания женщин.

– Так если другой? – отчаянно уцепилась за новую мысль. Ну, не хотелось мне верить, что Мохан мог…

– Так Мохан же людей и перебудил, – усмехнулась Прия, – чтобы разыскали этих колдунов. Но я-то вышла, я вглядывалась. Обезьяний помёт нашли через дом, совсем с другой стороны, где шли те девушки или женщины молодые. И побежали они в другую сторону, обратно. Да и… если Мохан так волновался, то, наверное, он же и боялся, что то Кизи убежала или против неё колдовство замышляют. А если он так волновался, то – и это третье колдовство и воровство чужого сердца мог замышлять только он! – растерянно замерла, вглядевшись мне в глаза пытливо. – Постой, так ты, разве, вообще шума этого всего не слышала?!

– Нет, – головой мотнула растерянно, – я только спала.

Хотя мне снился сон о происходящем, быть может, в другой стране или другом каком-то мире. Или виноват в том был сон?

– Или мама тебя угостила сладостями с травами лечебными, чтобы ты этой ночью выспалась? – вздохнула Аша. – Она волновалась, что ты так переживаешь, а тебе перед свадьбой надо было выспаться. Ой! – и рот испуганно рукою накрыла.

 

Я могла крепко спать в таком случае. Но сны-то, яркие, странные сны о случавшемся не у людей… эти сны мне начали сниться намного раньше! Как так?

– Прости, – виновато сжала мою руку дочь Саралы. – Прости, если так.

– Ничего, – улыбнулась ей – и лицо её просветлело, глаза стали красивые, радостные, а рука – расслабившейся. – Зато я хорошо спала ночью. А так бы только волновалась.

– Но… если моя мама вдруг… – она виновато потупилась.

– Я хорошо выспалась. Спасибо, если так.

Мы чуть молчали.

– Жаль, что ты флейты не слышала! – вздохнула и Прия. – Пока староста собирал людей на поиски колдуний, Садхир просто стоял у дома, где они пока живут, и играл. От звуков его музыки сердце успокаивалось. И Мохан вот вернулся к нему – поникший какой-то и несчастный – это я своими глазами видела. Как раз проходили женщины с факелом между нас.

Чуть погодя, Аша сказала:

– И Мохана мне почему-то жаль. Уж прости, Кизи. Но как он ни старался тебя украсть, всё выходит, что не будет по его.

А если с этой стороны взглянуть… это уже не первый случай, который бы мог сорвать мою свадьбу. Нападение Кирана и его попытка похитить Ишу, мой кошмар, привёдший меня к реке ночью и последовавшее предложение Сибасура. Тогда именно Мохан нашёл меня второй. И тоже звал меня уйти с ним. Только двоим. Потом уже нас нашли его братья. Сиб тогда спрятался, затаившись в засаде, или убежал прятать останки крокодила. Ванаде, который мог бы вернуться за мной, вдруг стала мешать та змея. Ну, она-то просто на него обиделась. До меня-то ей дела особого и не было. И даже то, что я послала спасти его Сибасура – это тоже ни к чему не привело. То есть, я благодарна молодому асуру, что он вступился за меня, но свадьба всё равно всё ближе и ближе. И даже эти две девушки и мужчина… который мог оказаться Моханом… они с их смелостью и чёрным колдовством тоже пытались сорвать эту свадьбу, но тоже не смогли.

Замерла от внезапной догадки.

Так… эта свадьба… это то, что мне положено по судьбе?..

И вспомнила запоздало другой мой недавний сон. Как будто я подсмотрела разговор великих богов… сон обо мне? И что значило то, что Лакшми повеселела? Что Вишну уже устроил для той несчастной что-то счастливое? Что у неё и самой положено какое-то счастье даже при нелёгкой её судьбе? Или… те двое… два силуэта в тёмной дымке. Мужчина и женщина. Боги смотрели на них. Они явно что-то о них знали. Только я ничего не поняла. Но если было так… как смогла я увидеть разговор великих богов?! Это дар Ванады?.. Дар, который был в его роду и которым он мог случайно поделиться со мной из-за смешавшейся крови? Или асур не мог видеть деяния богов, происходящие на расстоянии от него?..

– Кизи, ты что? – испуганно Аша спросила.

Нервно сжала ткань юбки под моими руками.

Или асур мог?.. Ведь есть мнение, что асуры – тоже боги или были когда-то богами. Или что они полубоги. Они издавна сражаются с богами. Значит, сил у них хватает и упрямства, чтобы дэвам противостоять! Но… дар видеть творящееся на расстоянии… даже если только во сне. Это необычный дар. И… не вышло ли так, что я невольно его у Ванады украла? А он потом будет его искать, пытаясь понять, куда тот пропал – и придёт разгневанный ко мне? А я уже буду замужем. За тремя мужчинами.

На улице зашумели вдруг. Я знаю, что мне не положено. Но после странных снов и ночной неудавшейся попытки колдовства против меня мне было сложно удержаться.

Прия выскочила на улицу, Аша стала у дома, а я выглянула в щель между стеною и пологом.

Жители деревни собирались возле моего дома. Двое молодых шудр, местных, я их иногда видела издалека, грустные и усталые, приволокли к старосте мужчину. Кажется, бывшего главным в общине шудр, живших в нашей местности. Вот грубо кинули перед нашим старостой. Ох, и воины откуда-то пришли!

– Я не знаю! – рыдая, кричал пойманный и связанный, уже избитый мужчина. – Я ничего не знаю! Я не представляю, кто бы это мог быть!

Лица его из-за забора не видела, когда его швырнули навзничь или на колени перед старостой. Но голос его отчаянный резал моё сердце. А ведь кого-то точно накажут после ночных происшествий, чтобы другим неповадно было колдовать, тем более, колдовать против тех, кто выше по происхождению. И те глупые девушки навлекли несчастье, быть может, даже на всю их общину! Ох, как же жаль их! Они просто юные и глупые.

– Не смей! – прошипела Аша, преграждая дверной проход. – Тебе нельзя туда ходить. До свадьбы из дома не выйдешь.

– Но они…

– Да что ты-то можешь сделать?! – прошипела она яростно.

Хотя и защищает меня, однако же Аша жестокая.

Но я… и правда… что я могу?.. Ничего.

– Я не выйду, – шепнула ей отчаянно. – Ты только чуть отойди. Дай хотя бы увидеть.

– Тебе точно надо это видеть? – спросила женщина, погрустнев. – Ничем хорошим это не окончиться.

Меня вдруг осенило. Сказала ей тихо:

– Я буду молиться, чтобы миновала беда невинных.

Чуть погодя, она всё же подвинулась. И я выглянула в щель. Молитвы вознося богам, чтобы не мучали людей. Чтобы хотя бы не мучали непричастных. Их же было только трое. Да, может, человек, у которого они узнали о том колдовстве. Община-то шудр не причём была, если вся-то, в целом. Ох, среди них, быть может, был и Мохан! А я… а если его поймают? От моих молитв?

Замерла растерянно. Если не Дургу просить о справедливости, то кого же?..

Староста тем временем твёрдо допрашивал главу общины низкорожденных. Грозился к самым жёстким пыткам снизойти. Воины мрачно говорили:

– Уж мы-то умеем!

Несчастный плакал и отчаянно говорил, что ничего не знает. Державшие его молодые шудры стояли, уныло потупившись. Они принесли его в жертву, надеясь, что его мучения или даже казнь его сможет защитить всех. Или он сам так решил? Но… до чего же грустно! Им не простят случившегося.

Вот к старосте подошла Сарала, стала гневно кричать на пленного, допустившего такое.

– Совсем за своими девками не следишь!!! Как ты так мог?! Как ты мог вообще так поступить?!

Сердце моё вдруг сжалось мучительно. Странное чувство. Будто что-то похожее уже было. Был какой-то несчастный мужчина, стоящий на коленях. И кто-то гневно орал на него, угрожая расправой. Да нет же, вроде и не было такого.

– Да что я мог?! – в отчаянии вскричал тот. – Я не могу за всеми уследить! Тем более, у кого совсем мозгов нет! – но под взглядом Саралы сказал уже тише: – Разумные девушки бы на такое не осмелились. А неразумные… да разве за всеми уследишь? Но я проверю, чтобы точно узнали и наказали…

– Надо пытать их всех, – сказал один из кшатриев. – Схватить всех ихних девок и пытать. Может, он и правда не знает. Но девки или кто-то из них должны знать.

Задрожал юноша из низкорожденных, стоявший слева. Напрягся стоявший справа.

– Нет! – вскричал глава их напугано. – Зачем же девушек-то? Они же такие хрупкие! Хотя и полные дуры.

Зашумели собравшиеся жители деревни. Большинство настаивало, чтобы «мерзавок этих пытали всех».

– Ишь чего вздумали!

– Жениха чужого украсть хотели!

Не знаю, что со мной случилось. Душно стало и мучительно непереносимо внутри. Я вдруг вырвалась из дома, отчаянным усилием оттолкнув Ашу. Я выскочила со двора, привлекая взгляды всех.

– Но пожалуйста! – взмолилась я, подбегая к ним. – Не надо мучить девушек! Даже если они глупые!

А люди смотрели на меня с ненавистью или даже с презрением. Меня… раздетую. Я запоздало поняла, что выбежала из дома только в чхоли и юбке. Опозорилась.

И поникла под взглядами осуждающими и гневными.

Снова опозорилась. Женихи, наверное, совсем уже решатся отказаться от меня.

А глава шудр вдруг с рыданием распростёрся на земле, повернувшись ко мне. Я отскочила робко от его рук, но он, кажется, не заметил. И, кажется, не было у него желания за ногу меня хватать или даже за подол.

– О, добрая девушка! – рыдая, вскричал он. – О, благородная госпожа! Спасибо вам за милосердие к этим ничтожным людям! – потом вдруг медленно на колени сел, трясущийся, поднял на меня увлажнившиеся глаза. – Ничего по просьбе вашей не будет, добрая госпожа! Нас не пощадят! – ладони сложил почтительно, у лица. – Но я благодарен вам, что хотя бы вы не держите зла на меня и глупых этих девочек! О, я прошу у вас прощения за то, что они хотели причинить вам вред!

– Все поступки влекут за собой последствия, – резко сказал наш староста, мрачно смотря на него, потом, только строго, на меня. – Глупая девочка! Ты-то зачем выскочила позориться! Уходи, – я не сдвинулась, и он сорвался на крик: – Уходи обратно! Вышестоящие должны пример благородства подавать нижестоящим. Но что творишь ты?.. Что снова творишь ты?!

– Уходите, добрая госпожа! – серьёзно сказал мне глава шудр. – Сердце ваше чистое, но мир строится не законами сердца.

Я испуганно, под взглядом его умоляющим – будучи в таком тяжёлом положении он, однако же, волновался и обо мне – ступила в сторону дома.

Мне на плечо вдруг легла тёплая рука, широкая. С двумя браслетами из рудракши. Аскет, последователь Шивы или брахман?.. Но он посмел коснуться меня! Вздрогнув, отскочила. К толпе. И люди шарахнулись от меня, словно больною заразною болезнью. Отскочив же, обернулась напугано к тому, кто хотел схватить меня.

Камень 28-ой

Подошедший к нам Садхир вдруг снял свой тюрбан и быстро его размотал. Поняв, что он затеял, напугано схватила его за запястье:

– Не надо, мой господин! Не позорьте себя! – и на колени упала перед ним. – Но я, никчёмная женщина, которая снова опозорила вас. Простите!

Молодой мужчина мягко подхватил меня за плечи, заставив подняться. Потом накинул ткань развёрнутую от своего тюрбана на меня словно накидку, через левое моё плечо перекинул, прикрывая меня. Заплакав, прижала это странное одеяние к себе.

– Твой позор – это мой позор, – серьёзно сказал Садхир, утирая мои слёзы. Я робко застыла от этих осторожных или даже ласковых прикосновений. – Твои слёзы – это и моя боль. Я не хочу твоей боли. Но, если тебе так хочется плакать, давай разделим эту муку вместе, – встал уже возле меня, совсем рядом. Повернулся к нашему старосте: – Почтенный Нэйтик! Я понимаю, что чёрное колдовство – дело предосудительное. Но, право же, сегодня день моей свадьбы. И я прошу вас не омрачать его жестокою расправой. Тем более, что в деле этом замешены только две юных и глупых ещё девчонки. Зачем же пытать и мучить их всех?

Глава шудр и молодые его спутники растерянно взглянули уже на моего жениха. А он спокойно стоял с обнажённою головой. И ни позор его, лишившегося тюрбана, не смущал, ни солнце палящее, которое могло убить человека, решившегося выйти под ним без влажной ткани, свёрнутой на голове. Только эта ткань закрученная, как-то удерживавшая влагу, здоровье берегла. Но и эта потеря совсем не волновала молодого мужчину. И… и он пришёл, чтобы вступиться за меня! Он снова заступался за меня. Меня, опять опозорившую себя!

– Но это дело… – начал было староста возмущённо.

– Если вы уважаете меня, давайте закончим это дело как-то по-доброму? – твёрдо сказал Садхир, глядя в глаза Нэйтику. – Право же, я не хочу, чтобы кого-то хватали или же мучали до смерти в день моей свадьбы.

Староста наш замер растерянно. А шудр глава распростёрся ниц уже перед Садхиром.

– О, благородный юноша! Позвольте им пытать или зверски казнить меня! Пусть только моя боль искупит нанесённое семье вашей оскорбление!

– А, кстати, – задумчиво добавил мой жених, – если это дело было обращено против моей семьи, может, мне-то и надлежит решать?

– Но… – воин из пришедших смутился уже. – Но вдруг то вообще было замыслено не против вас?

– А колдуний кто-то видел? – уточнил Садхир.

– Нет, вообще-то… – Нэйтик на миг потупился смущённо. – Их не смогли догнать.

– Ну, так с чего вообще решили, что они из шудр? – вскинул брови Садхир. – А вдруг то были вайшьи?

– Да чтобы девушка из вайшьи прикоснулась к плоти мёртвого?! – вскричал чей-то отец в толпе.

– Шудры трогают мёртвых!

– Шудры возятся со сдохшей скотиной!

– Наша девушка бы не могла!

– Но ведь люди, охваченные желанием или отчаянием, способны на всё! – перекричал их Садхир.

И все притихли, потерянные или помрачневшие.

– Взять человеческий череп могла та, которая в своём отчаянном желании склонилась уже на сторону безумия, – добавил твёрдо молодой музыкант. – А в отчаянии все могут сорваться и сотворить зло. Даже великие брахманы и дэвы, чьё сознание находится в саттве, будучи униженными или замученными, проклинали своих мучителей. Что уж говорить про более простых людей? – руки в стороны развёл, будто обнимая всех. Одною рукою на трёх шудр указывал, другою – на толпу вайшьев. – Мы все с вами люди. Всего лишь люди! А люди сотканы из трёх пород. Саттва, раждас и тамас сплетены в нас с самого нашего рождения! И вся наша жизнь – их танец или их жестокая война! – и добавил уже тише и спокойнее: – Так что меня не удивляет, что те двое решились на такой поступок. Все мы люди.

 

По щеке связанного скатилась слеза.

Садхир внимательно оглядел всех и, приметив идущего к нам Поллава, очень быстро взгляд отвёл, да задумчиво серьгу в левом ухе потеребил.

– А поскольку виновниц не поймали, то и известного о них немного. И, надобно учесть, что они из любого дома могут быть. Если уж и пытать, пытаясь дознаться до истины – так и вайшью, и шудр. И, чтоб совсем наверняка найти, бить всех, покуда кто-то не признается.

Толпа загалдела и заревела, возмущённая его предложением.

– Но ведь ничего не случилось! – перекричал громким чётким голосом всех Садхир, всё ещё делая вид, будто не заметил подошедшего к толпе старшего брата. А тот почему-то молча подошёл. – Да и к чему пытать хрупких девушек? Ведь большинство из них будут невиновны! А если мучить невиновных – то муки новые мучителя их на головы свои навлекут.

– Так, может… только пригрозить? – осторожно сказал главный из общины шудр.

– Так если они от страху за свою жизнь и жизнь родных ещё пуще того молчать будут?

Все притихли напряжённо. Вайшью, разумеется, не доверяли шудрам. Но людям вайшью страшно было представить, что и их дочерей подвергнут пыткам. Не столь уж сильно они хотели допытаться до истины, кто там и кому колдовство надумал вредить.

– Но ещё же не нашли ничего! – возмущённо продолжил средний из моих женихов, рукою сердито указал на коленопреклоненного мужчину – и тот напряжённо затих. – А вы уже человека избили и связали! А если и правда, что их община совсем не при чём?! Тогда, выходит, что вы мучали невиновного! И ещё больше хотели замучить его и его людей!

Вторая слеза стекла по тёмному лицу связанного. По другой щеке. А взгляд его приковался к лицу внезапного заступника. Взгляд, полный надежды и восхищения. Да, впрочем, как и у притащивших его юношей. Садхиром в этот миг сложно было не залюбоваться. Он очень пылко говорил. И очень защитить хотел невинных.

Тут жених мой будто приметил старшего брата, ладони сложил у шеи приветственно, голову склонил. Тот лишь кивнул ему, нахмурившись.

– Чего тут? – только и спросил.

А Садхир зевнул, серьгу потеребил задумчиво, снова левую, будто обдумывая – и все люди напряжённо и с интересом следили за ним, что он там надумает – потом снова на Поллава взглянул, уточнил спокойно:

– А что там Мохан делает? Что-то его не видно.

А Поллав ответил неожиданно, ворчливо:

– Да сидит за домом. Оттирает от праздничных своих дхоти помёт обезьяний. И где только умудрился вляпаться?!

Но ведь… но ведь так поймут, что содержимое бананового листа…

– Постойте-ка… – тут уже нахмурился и Садхир. – Да что же это… там ведь среди колдовских вещей нашли и дерьмо обезьянье?

– И его нашли, поодаль… – серьёзно ответил Нэйтик, потом вдруг передёрнуло его от ужаса осознания или из-за тревоги, что уважаемый им Садхир вдруг брата своего так подставил. – Но…

– А если там всю эту ерунду тащил наш Мохан? – растерянно выдохнул средний из моих женихов, нервно потирая рудракшу на левой серьге.

Поллав мрачно проследил за ним. И снова подыграл:

– Так, выходит, совсем неймётся ему!

Или… Поллав уже знал, что случилось? Но… он или сильно доверял брату, тайным жестом просившему молчать или подыграть ему, или даже быстро понял, к чему клонит Садхир?

Хотя… с одной стороны, они навлекали всеобщее осуждение на своего младшего брата своими неожиданными речами. С другой, если виновен только их брат – то это уже как бы дело только их семьи. Одной семьи. И с шудр все подозрения снимут. Ох, а ведь это потрясающая мысль! Ведь если вину спихнуть на Мохана, то, выходит, что юноша вредил своей же семье. Но он и так станет одним из моих мужей. Мог бы приревновать. Но всё равно я жена у них всех. А прочие люди и те глупые девушки будут не при чём. Ох, до чего же ловко придумал Садхир!

– Но ведь ночью явно кричала девушка! – возмутилась женщина из вайшью.

– Так я бы и сам орал, если бы ночью тихо шёл по нужде, а на меня бы вышел из темноты этот мерзкий пакостник с человеческим черепом и светильником! – проворчал уже и Поллав.

– А ведь… – староста задумчиво растёр подбородок. – А ведь могло всё быть и так!

– Но где этот пакостник столько этой дряни раскопал?! – продолжил старший из женихов.

Братья задумчиво переглянулись.

Да, всё-таки, оба они умные. Хотя ум Садхира заметно превосходит ум старшего брата. Вот ведь и Поллав в опасных и важных ситуациях предоставляет именно Садхиру возможность самому говорить и действовать. Значит, признает, что средний брат ловчее умеет выпутаться из сложных ситуаций, чем он. И, кажется, теребить серьгу левую – это давнишний их жест. Значит, не в первый раз действуют, положившись на мудрость и красноречие Садхира. И, странно, но Поллав в серьёзных случаях не вопит, что он главный, не требует, что решать будет только он! Он… Поллав, значит, видит сильные стороны других. И среднему брату доверяет сильно.

– Я понимаю, у юнца играет кровь… – вздохнул уже Садхир.

– Но ты меня пойми: нету у нас средств, чтоб три жены взять и три свадьбы провести! – проворчал Поллав, но как будто не слишком злобно.

– Это и правда тяжело, – согласно качнул головой его брат. – Да и, если по приличиям: сначала женится старший, потом уже остальные.

– Но и тебя оставить без жены, чтобы вот этот мерзавец… – Поллав тяжко вздохнул и очень так живописно.

А ещё оба, быть может, заодно промышляли и актёрским ремеслом! Вон как Мохан красочно рассказывал про их странствия или старые истории про богов, людей и чудовищ: дети деревенские летели прямо к нему, чтобы послушать.

А мне, впрочем, оставалось только робко стоять возле них и не мешать разыгрываемому женихами спектаклю. Кажется, Поллав сам не хочет, чтобы кого-то пытали в день нашей свадьбы. Или просто подчинился просьбе среднего брата, который против жестоких расправ. Заботится о младшем. Или даже уважает Садхира. А вот с Моханом у них, кажется, часто что-то случается.

– А ещё у нас свадьба сегодня… – задумчиво добавил второй из музыкантов, на старшего внимательно посмотрев.

– Может, мы его побьём уже потом? – предположил серьёзно глава его семьи. – В день свадебный как-то не очень его бить. Но побьём непременно. Так-то у него морда уже зарёванная. Вот ведь! Говорил же ему, чтобы не смел дхоти надевать новые раньше срока! Сам же и виноват! – криво усмехнулся. – И всё равно: не видать ему жены прежде меня.

– То правильно, – серьёзно ответил ему средний брат, – пусть терпит до своей очереди.

– Пусть мучится! – припечатал Поллав.

– Терпеть вообще полезно для характера мужчины, – добавил задумчиво Садхир.

И тут, будто очнувшись, будто заметив толпу, с любопытством взиравшую на них, сделал вид, что про них и про всё вспомнил.

– То есть, мы…

– Да ладно уж! – вздохнув, добавил Нэйтик. – Побьёте мальца уже после свадьбы. Чтобы больше пакость всякую не таскал откуда ни попадя. И дурью чтобы больше не страдал. А то, право же… даже смешно! Нет, чтоб своей очереди к жене подождать! Да ещё и околдовать хотел несчастную!

– Ох уж эта молодость! – добавил, усмехнувшись, Садхир, на другую тему мысли собравшихся переводя.

Он очень мудрый, мой второй жених. И добрый. Вот ведь: опорочил своего младшего брата, чтобы спасти много шудр, которых подозревали. Но, впрочем, что Мохану насмешки местных, если мы уже вскоре уйдём в другие земли? А здесь останутся спасённые Садхиром люди. Неизвестно, сколько бы низкорожденных замучали, пытаясь докопаться до истины!

– Тогда уж… давайте, что ли, готовиться к свадьбе? – предложил, дружелюбно улыбнувшись, Садхир.

Но на брата посмотрел. Будто спрашивал, ещё не передумал ли тот?..

– Я её сам в дом отведу, – проворчал Поллав. – А ты иди, проверь, всё ли подготовили.

К нам подошёл, так цепко схватил предплечье, что от боли вскрикнула. Но под взглядом его ненавидящим примолкла, потупилась. И послушно последовала за ним. Мне больно сейчас, но пусть он лучше сразу выплеснет свою злость. Может, злость выплеснув, и успокоится скорее. Лучше уж сейчас меня накажет сколько-то, чем злость копить, придумывая наказание мне пострашнее или сорвавшись внезапно вдруг.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23 
Рейтинг@Mail.ru