bannerbannerbanner
полная версияТри мужа для Кизи

Елена Юрьевна Свительская
Три мужа для Кизи

Камень 22-ой

Мы молчали долго. Я думала, они – ждали.

Меня пугала звериная часть Сибасура. Но, уйдя с ним, я могла бы иметь только одного мужа. Хотя он мог в будущем полюбить какую-то женщину – и взять второй женой. А раз он имел отношение к существам иных миров, то женщин разных видов мог взять женой или даже жёнами. Да хоть ракшаси. Даже один из Пандавов влюбился в принцессу ракшасов. То ли все женщины ракшасов красивыми были, то ли у них свои красавицы встречались. Да и не только у них.

Хотя из братьев-музыкантов кто-то тоже мог жену взять младшую. Тут уже всё равно, я с ними или без них. Разве что трое женихов – люди. И если возьмут одну или несколько младших жён, то те человеческими девушками будут. Так-то спокойнее вроде.

Хотя… Сибасур воин. Ничего не боится. Рядом с ним я могу не беспокоиться о моей защите. Да он и сам хотел меня защищать.

Но музыканты, наверное, спокойнее и дольше смогут прожить?

Да и… если я убегу с Сибасуром, то Мохан обо всём расскажет братьям своим. Я не хочу, чтобы асур убивал моего младшего жениха, чтобы мы могли незаметно скрыться. А Мохан обиженный молчать не будет. Тогда уже Садхир разгневается. И откажется заботиться об Ише? Поллав-то, наверное, точно откажется. Вернут мою сестрёнку снова к мерзкому Яшу. Или продадут, чтобы мне за моё предательство отплатить.

А ещё я никак не могла забыть поступок среднего из женихов, который в ненастье, в бурный поток Ганги кинулся, пытаясь спасти мою сестру. Кинулся, поплыл. По реке, в которой жили крокодилы. Он не боялся за свою жизнь, сразу спасать сестру мою полез. И я, что ли, в ответ на это благородство с другим убегу? Разве можно так поступать с защитником моей сестры?

Да и Иша… что станет с нею, если я убегу с Сибасуром?..

– Молчишь… – Мохан вдруг произнёс грустно. – Ты так долго думаешь. Ты… сомневаешься в нас? Во мне? Мы… такие плохие, что с нами жить не хочешь?

И лицо у молодого бинкара было уже очень расстроенное.

– А ты на жалость-то не дави, – проворчал асур, посильнее вжимая его в каменисто-песчаный берег. – Давай хоть сейчас по-честному? Вот кто ей раньше больше приглянулся – с тем пусть и уйдёт.

– Да я… – начал человек возмущённо, но под взглядом насмешливым соперника смутился. – Прости, Кизи. – чуть погодя, прибавил: – Прав Сибасур: лучше, если ты выберешь сама.

Мы сколько-то ещё молчали, согреваемые теплом друга лотосов.

– А может… – опять начал музыкант – и мы снова посмотрели на него – и примолк смущённо, долгое время спустя продолжил: – Может, ты согласишься убежать со мною, Кизи?

– Это уже красивее, – ухмыльнулся Сибасур. – Женщину свою надо умыкать самому, – посмотрел на него с ухмылкою. – Но всё равно ты – трусливый щенок.

– Да ты… – возмущённо начал Мохан, но под взглядом его тяжёлым заткнулся.

Заговорил уже погодя, опять выводя меня из смятения и задумчивости:

– Ладно, признаюсь, я трус. Сиб меня смелее. И он воин, может тебя защитить. Я могу только играть и петь.

– Вот то-то же, – довольно усмехнулся его соперник. – Теперь похож на щенка уже умного.

Похоже, что долго быть рядом и молчать – для этих двоих невозможно. Не принимают друг друга как масло и вода.

Но… что же выбрать мне?

– Так… если бы я убежал с тобой один? – робко уточнил Мохан, придавленный ногою Сибасура, чуть погодя.

Грустно сказала:

– Тогда выйдет, что ты братьев своих предашь.

– И что? – возмутился он. – Я с тобой быть хочу!

– Я тоже много всего хочу, – ухмыльнулся асур. – Хочу, чтобы меня выбрали правителем Трипуры. Вот чтобы новую Трипуру краше прежней отстроили – и отдали мне. Хочу посмотреть на мир людей с высоты. Вот что Шиве стоит для меня создать Трипуру заново, краше прежней? Зачем он ту-то разрушил?! Да и пусть все три города будут отделаны золотом! Ещё хочу стать раджой в северном царстве. Хочу завоевать себе Кайлаш. Без Парвати, так уж и быть, обойдусь. Она – жена Шивы. Да и… царь асуров Шумбха уже пытался её умыкнуть, но что-то не вышло, – зевнув, потянулся. – Не, без Парвати обойдусь. Так спокойнее. Махадев в гневе страшен. Да, впрочем, и Парвати тоже, если её довести. Вот хочу ещё, чтобы братья старшие склонились передо мной…

– Значит, у тебя есть братья? – удивилась я.

– Скорее уж, нет, – признался Сиб, нахмурившись. – Они бросили меня младенцем ещё когда был. А когда пришли ко мне, я их слушать не стал… – голос его стал мечтательным: – А ещё хочу стать правителем подземного мира! Хочу отобрать у нагов все их сапфиры и выложить ими сплошным слоем свой дворец…

Растерянно посмотрела на него. А, нет, глаза у него весело блестели, с озорством. Шутит, значит. Издевается над Моханом.

А насмешник воодушевлённо продолжал:

– Часть залов у меня будут в синих сапфирах, а часть – в голубых. Хм… пожалуй, и стены снаружи тоже надо выложить голубыми сапфирами, густо-густо. Пусть дворец мой будет в горах, да камни драгоценные сделают стены его подобными ясному небу. Пущай дэвы обзавидуются!

– Ты не обнаглел?! – возмутился бинкар.

– Да, я тоже так считаю, совсем обнаглел, – асур серьёзно бровь почесал, когтём с указательного пальца. – Но хотеть-то мне это не мешает.

Вот нравится ему издеваться над Моханом! Но, впрочем, молодой музыкант так бурно на слова его реагирует. Сам, быть может, тем и будит в молодом асуре вредность. Вот с Поллавом дерзкий кшатрий особо не шутил.

Мы ещё помолчали. Сиб иногда серьёзно на меня посматривал, потом отворачивался. Смотрел по сторонам. Или сверху вниз, с усмешкою, на поверженного человека. Но, всё-таки, этот дерзкий воин хотел, чтобы я выбрала сама. Но… иногда я его всё же боюсь.

– Если… – Мохан голос подал. – Если я пообещаю, что ты будешь моею первой и единственной женщиной? Ты пойдёшь со мной?

– Что-то я в тебе не видел твёрдости в исполнении аскез, – усмехнулся Сиб.

– Ну, я… – бинкар смутился. – Я буду учиться. Стараться буду! Ты только выбери меня?..

– Я? – отозвался асур недоумённо.

И человеческий юноша напугано на него выпучился.

Невольно рассмеялась, на них глядя. Что-то в их возне было милое. Да и вообще, оба они были упрямыми и вспыльчивыми. Чем-то даже похожими.

Мохан продолжил чуть погодя, отчаянно пытаясь уговорить меня:

– Да, я трусливый и слабый, Кизи. Но я буду стараться! Я стану серьёзнее и сильнее ради тебя! Я буду стараться заботиться о тебе. Только о тебе одной! И пусть Ямарадж заберёт мою жизнь, если я когда-нибудь посмею ударить тебя! Пусть моё дыханье оборвётся в тот день, когда я страшно тебя обижу!

Сильный порыв ветра пронёсся по берегу. И воздух, залитый поднимающимся солнцем, на несколько мгновений стал холодным. Сердце моё напугано сжалось.

Мохан загрёб рукой песка мокрого, с землёй. Сиб вдруг ногу убрал с его груди и отступил в сторону. Я пояс его уже выпустила и потому перемещение асура меня не потревожило.

Бинкар поднялся. Но не кинулся на кшатрия, так долго державшего его, ногой. Присел, песком с землёю протёр свой лоб.

– Я клянусь родной землёй, что стану сильнее и серьёзнее!

Асур посмотрел на него как-то странно. Потом внимательно посмотрел на меня. Снова на него. Вдруг сказал, за своего противника заступаясь:

– Может, щенок этот и сможет вырасти. Хотя дать обет – это только первый шаг. Чтобы укрепить дух и получить дары от бога, аскезу надо выполнить целиком.

– Пусть, – молодой музыкант мрачно посмотрел на него. – Пусть эту аскезу я пронесу через всю мою жизнь.

– Даже если она уйдёт со мной? – ухмыльнулся Сиб.

– Отпустить Кизи с тобой – это уже аскеза, – проворчал Мохан.

– Ой ли, – асур обошёл вокруг него, потом напротив лица его остановился, меня от него ограждая. – Ты правда веришь, что ты бы мог мне помешать, борись я с тобою во всю свою силу? Ты?..

Шумно выдохнув, Мохан произнёс, с какой-то непривычной для него серьёзностью:

– Если бы ты хотел, ты бы мог меня убить, – вздохнул, голову поднял, заглянув в глаза воину – я из-за плеча того подсмотрела – и взгляда не отвёл. – Я уже понял, что если бы ты хотел, ты бы давно уже меня убил.

– И что же? – асур задумчиво бровь левую когтём поскрёб. – Поблагодарил бы, что ли?

– Не буду я тебя благодарить! – но Мохан без гнева сказал, улыбнулся по-доброму. Помолчав – мы внимательно смотрели на него – добавил, ко мне уже обращаясь: – У меня ведь своя аскеза, Кизи. Я хочу теперь, чтобы ты сама выбрала, с кем уйдёшь. А если… – он запнулся, но всё же продолжил: – Если ты уйдёшь с моими братьями, то я должен смириться, что ты не будешь принадлежать мне одному. Мне больно об этом думать. Но ты сама выбирай, – грустно улыбнулся. – Хотя, увы, то не моя идея была. Додумался до того Сиб.

Посмотрел серьёзно на напряжённо притихшего соперника и сказал вдруг:

– Спасибо тебе, демон, что ты так о ней заботишься. Что ты заботишься хотя бы о ней. И, уверен, если ты пообещал – заботиться о Кизи будешь и впредь. Даже если беречь никого больше не будешь кроме неё. Но она важна для тебя, я теперь понял, – вздохнул, поднялся, и почему-то соперник его больше не пытался свалить с ног. – В конце концов, отпустить Кизи с тем, кто будет заботиться о ней – это хорошее решение, – снова грустно улыбнулся. – Хотя мне больно думать, что вы можете уйти вдвоём. Но… можете же?

Это было странно. Его речи, лицо взволнованное. И его внезапное согласие меня с Сибасуром отпустить. И… и, кажется, сегодня Мохан стал серьёзнее. Капризный, взбалмошный ребёнок в нём вдруг сменился взрослым мужчиной. Хотя ещё и слишком молодым, но уже готовым терпеть и ограничивать себя ради чьего-то блага. Ради моего блага.

Растерянно смотрела на бинкара.

Несколько дней прошло. Но я видела уже совсем не того юношу, который пялился на меня, мокрою одеждою облепленную, у реки. Мохан… мог быть другим.

– Он… – голос кшатрия дрогнул, но, впрочем, лицо его огорчения не выдало, осталось непроницаемо спокойное. – Он нравится тебе? Или… или тебе приглянулся Садхир? Ты слишком долго думаешь. Не можешь выбрать. Будто совсем не хочешь от них уходить.

 

Мохан горько улыбнулся, добавил:

– Или Кизи боится, что я заставлю Манджу выгнать Ишу?

Выдохнула возмущённо:

– Ты что! Я не…

– Поллав мог бы, – грустно добавил Мохан. – Да и… я уверен, что старший брат в бешенстве будет, если ты убежишь с другим, – посерьёзнел. – Но я тогда сам позабочусь об Ише. Хочешь, я тогда возьму её своей женой? Или… или вообще с ней убегу?

– Какая неслыханная щедрость! – фыркнул асур, но, после некоторого раздумья, продолжая игнорировать возмущённый взгляд человеческого юноши, повернулся ко мне: – А так-то… Иша красивая. Если ты столько думаешь только потому, что волнуешься о ней, что с ней будет… – усмехнулся вдруг добродушно. – А ты любишь волноваться о слабых и беззащитных. В общем, мы могли бы умыкнуть и её. Я бы ей добыл приданного. И устроили бы Сваямвару для неё. Красивую-то девушку скорее возьмут.

– Сваямвару среди ракшасов? – съязвил, не удержавшись, Мохан.

– Нет, – Сиб нахмурился, – ракшасов я не люблю. И дел стараюсь с ними не иметь. Они не слишком-то и держат свои обещания, а это позорно для воина. А так-то мужчин хватает не только среди людей, – на меня посмотрел серьёзно. – Так что, Кизи? Так я смогу утолить твою печаль?

Если он позаботится и о сестре…

Мне как-то ещё больше стал симпатичен Сибасур. Но… но этот искренний Мохан, который начал вдруг взрослеть. И… и много сделавший для меня и сестры моей Садхир. Как мне вернуть долг благодарности среднему из женихов? Без Поллава-то я обойдусь. По старшему музыканту точно не буду скучать. Но перед Садхиром мне совестно.

Сиб шумно принюхался, снова чем-то напомнив мне дикого зверя. Сильного хищника. Мохан попятился. Нет, ступил уже между мною и им, меня заслоняя своею спиной. Молодой музыкант боялся нашего знакомого, вдруг оказавшегося то ли демоном, то ли жестоким полубогом, но всё же пытался меня защитить. Это было странное ощущение. И сердце моё как-то странно вдруг забилось.

А Сибасур прикрыл веки, вслушиваясь.

И словно вихрь пронёсся по берегу, вокруг нас, взад, вперёд, встрепав мои волосы и волосы Мохана, потерявшего где-то тюрбан, мою юбку заставил взвиться и опуститься, задев ноги жениха. Тот вздрогнул. Покосился на меня напугано. Потом руку мою сжал.

Несколько мгновений робких взглядов друг на друга. Потом мы одновременно повернулись к асуру. Туда, где он только что стоял.

Берег вдруг стал чистым. Лишь только кое-где пятна крови мелкие остались от растерзанного хищника. Кровь высохшая раненого, где он шёл и где лежал, отчаянно борясь за жизнь со слабостью и смертью. А сам Сиб и останки крокодила исчезли совсем. Мохан шумно выдохнул. И я тяжело вздохнула.

Ушёл. Насовсем. Понял, что я не спешу выбирать его – и ушёл. Да ещё и так спокойно ушёл. И не могу понять, меня это радует или огорчает? Но, впрочем, шанс стать женою только одного мужчины я потеряла.

– Значит, он умеет перемещаться быстрее ветра, – грустно сказал молодой музыкант. – И верно, хотел бы убить меня – и много возможностей имел. Но он меня пощадил.

– Он добрый, – улыбнулась, смотря ему в глаза.

– Это ты добрая, – усмехнулся Мохан. – Твоя душа чиста и прекрасна как цветок голубого лотоса. Ты даже в злобном демоне доброту увидела. И он вдруг мягче стал, околдованный благоуханием твоего аромата, очищенный светом твоей души. Или завороженный лишь её сиянием.

– Но… – смущённо опустила взгляд. – Ты чего? Не надо так! Я просто человек. Я – самая обычная.

– Нет, – твёрдо сказал младший жених.

Всё же робко взглянула на него, а он как-то странно улыбнулся, когда взгляды наши снова встретились.

– Та, которая пожалела даже жестокого демона, не может быть обычной, – тихо сказал Мохан.

– Но я… – опять смущённо потупилась. – Я… как бы ты ни считал… по доброте твоей… люди всегда будут считать меня осквернившей себя.

– Потому-то ты и подобна цветку лотоса, – серьёзно сказал юноша. – Он вырастает чистым и красивым из затхлого вонючего ила.

– Но… – совсем уже смутилась. – Перестань! Эти слова… эти слова надо обращать к царевнам или богиням. А я просто человек.

– Прости, но я не могу исполнить твою просьбу, – возразил молодой бинкар, с новою улыбкою смотря на меня. – Я сегодня нашёл голубой лотос. Редкий голубой лотос, чудо природы. Тот, что своею красотой способен смягчить даже сердце жестокого демона. Ты требуешь, чтобы я был спокойным? Но как я могу справиться со своим восхищением? Ты – первый голубой лотос, который я смог увидеть. Ты – самый редкий из всех лотосов. Как я могу быть спокойным? Почему я должен быть спокойным? Я очарован благоуханьем голубого лотоса.

И вдруг опустившись передо мною, коснулся моих стоп. Напугано отступила. Зачем он касается моих стоп?! Он не должен касаться моих стоп! Особенно, если станет моим мужем!

– Богиня… та, что спустилась в грешный мир людей. Та, что вдруг явилась предо мной. Могу я попросить твоего благословения? – юноша голову поднял, с надеждой заглянул мне в глаза. – Ты можешь дать мне шанс? Дать мне немного времени? Я постараюсь стать другим! Я так хочу, чтобы ты сама стала стремиться ко мне! Чтобы ты смогла восхищаться мною сама. Я… ты можешь дать мне хотя бы попытаться? – головой сердито мотнул. – Нет, я правда хочу стать другим!

Да что это вдруг на Мохана нашло? Вот, и смотрит на меня как-то странно. Глаза горят у него.

Но, впрочем, это странное мгновение, которое мы смотрели друг на друга, было разрушено.

– Вы… вы… – грозно рявкнули сверху.

Мы головы подняли.

У края склона появился разъярённый Поллав. А за ним, через несколько ударов сердца, возник Садхир. Поллав тоже где-то тюрбан потерял. И оба жениха выглядели усталыми. Тоже меня всю ночь искали?

Мохан торопливо поднялся, меня заграждая от них.

Поллав спрыгнул на ближайший камень. И быстро спустился. Мы с Моханом замерли, напуганные, перед ним. Но бинкар всё ещё старался закрыть меня собою. Понимал, что старший брат может пустить кулаки в ход, сердитый. А он страшно сердитым был, когда нас нашёл.

– Позорить нас вздумали?! – проорал Поллав, замахнулся.

Но младший брат оттолкнул меня в сторону. И удар получил сам. И ещё несколько ударов принял на себя.

– Не бей его! – взмолилась я, падая на колени. – Это я…

– Не трогай её! – прошипел Мохан сквозь стиснутые зубы, продолжая решительно стоять между старшим братом и мной. – Её итак Яш страшно избил.

– Вы вообще думаете? Или нечем?! – разгневанный мужчина шумно выдохнул сквозь нос. – Сегодня день перед началом свадебных ритуалов. А вы уже сбежали куда-то, – с ненавистью сощурился, схватил брата за плечо, так сжав, что у юноши лицо перекосило.

Но он рукой, не глядя, меня опять подвинул. Чтоб за собою спрятать. Мол, не лезь.

– Не терпится тебе?! – с яростью выдохнул старший.

Робко вмешалась:

– Мы раненого спасали.

– А ты вообще заткнись! – рявкнул на меня Поллав. – Распутная девка!

Руку занёс. Бросился к нам по камням Садхир напуганный.

Но пальцы Поллава до моих волос не дошли. По локтю Мохана рубанули, так что тот от боли руку, прикрывавшую меня, уронил. Но вовремя запястье старшего жениха остановилось, прикоснувшись к лезвию закруглённого меча.

– Не трогай её! – прошипел Сиб, как-то незаметно выросший у мужчины за спиной.

– И ты тут?! – Поллав мрачно взглянул на него, поспешно руку убирая от меча.

– И я тут! – асур гневно сощурился.

Камень 23-ий

Он уже лицо и штаны хорошо вымыл. Вот, мокрый был с головы до ног, даже с волос вода стекала. Но даже теперь, отмывшийся от крови и ошмётков шкуры хариала, смотрелся жутко. Даже при том, что смотрел сейчас человеческими глазами. Просто… что-то было жуткое в его взгляде. Очень. Но Поллаву, впрочем, было всё равно.

– Что ты тут делаешь, отродье шакала?!

И вовремя успел уклониться от меча. Я и подскочивший Садхир вцепились в запястья разгневанного кшатрия. Тот сразу отшвырнул Садхира – тот пролетел далеко по берегу, хотя ростом и в плечах, и по весу Садхир превышал его. А на меня Сибасур только сердито взглянул. Но пальцы не столкнул мои со своей руки.

Проворчал только:

– Не лезь, сестра!

– Кто?! – выдохнули я, Поллав и Мохан потрясённо.

А воин произнёс спокойно и медленно, чтобы каждое слов звучало отчётливо:

– В моём роду ту, которая защищала мою жизнь, ту, которая наносила мне на лоб кровавый тилак, зовут своей сестрой.

Но… а недавно женою звал стать его. Но, видя, что я как-то долго не могу решиться уйти с ним, спокойно ушёл, приняв мой выбор, правильно истолковав моё промедление тем, что не было в сердце моём большого желания уйти именно с ним. Но… надо же! Даже после того, как я не приняла его предложения, Сибасур всё равно кинулся защищать меня! Только…

– Ты… – выдохнула я растерянно, потом уже сердито пальцы убрала и отступила, сердито глядя на него. – Ты обманул меня! Нарочно просил нанести тебе на лоб тилак из твоей крови?!

– Таков обряд, – проворчал он. – Ты спасала мне жизнь. Глупо, когда сил у меня почти уже не было, но спасала. Плакала, когда я умирал. Не хватало только пары деталей, чтобы я мог при своих назвать тебя моею младшей сестрой, – грустно усмехнулся. – Да и… ты же не хочешь иных отношений между нами?

И замер напряжённо, смотря мне в глаза. Словно спрашивал в последний раз.

Я замерла под взглядом его внимательным, под взглядами замерших растерянно музыкантов. Надо было срочно решить. Но…

– Ты можешь не хотеть, – сказал асур тихо, вновь не дождавшись ни заметной радости, ни моего согласия уйти с ним. – Но я не могу забыть мою благодарность.

Он… всё ещё хочет меня защищать? Даже после моего отказа?!

Застыла потрясённо. А асур встал передо мной, заслоняя меня от Поллава. Асур… и правда… считает меня своей сестрой?! Да что же это вдруг?

– Словом, не трожь её, – прошипел Сибасур, мрачно смотря на старшего из музыкантов. – Особенно, не трожь её, когда она ничего дурного не совершила. Иначе… – осклабился, показывая неровные зубы. – Иначе я тебе голову мечом снесу. Вот этим, – и подняв оружие на уровне глаз, посмотрел на Поллава над вершиной острого лезвия. – Я умею головы отрезать, не волнуйся.

– Сибасур! – взмолилась я, хватая его за руку. – Прекрати!

– Сиб, – проворчал он. Но моих пальцев опять не столкнул. – И вообще, помолчи пока. Не мешай мне тебя защищать.

– Но послушай, Сиба… – начала я, но торопливо исправилась: – Сиб… о том, что ты сказал…

– Кшатрий держит своё слово, – он сердито посмотрел мне в глаза. – Я сказал, что ты моя сестра – и я сдержу своё слово. Буду приходить, когда тебе потребуется моя помощь, – мрачно на Поллава посмотрел: – И его зарежу, если посмеет тебя сильно бить. Всё-таки, у тебя ещё пара мужей останется. Совсем уж вдовой не будешь, – покосился на Садхира и на Мохана. – Да и эти парни вроде подобрее будут, поприличнее.

– Сиб! – возмутилась я.

Он меня свободной рукой осторожно задвинул обратно за свою спину.

– Но… но… – робко начала я оттуда.

– Но что, сестра? – спросил жуткий кшатрий уже другим тоном, мягко.

– Если твоё слово держишь… если всегда…

– Всегда! – отрезал он, сердито сверкнув на меня глазами. И на мгновение круги вокруг зрачка его стали золотистыми, потом коричневыми. Потом потемнели. Снова человеческие глаза взглянули на меня.

Но меня душила обида. И не сдержалась, выпалила:

– Тогда зачем ты обманул меня? Зачем просил нанести тебе кровавый тилак?!

– Чтобы а… чтобы люди моего народа признали тебя моею названной сестрой.

Так… это была отметка на его лбу? Или… или его кровь оставит между нами какую-то связь? Чтоб и другие демоны чуяли её? Чтоб…

Потрясённо застыла.

А ведь Ванада выпил воду, когда принесла. И случайно проглотил несколько капель крови. Моей. Или даже смешавшейся с его кровью. И… и с того дня я начала видеть странные сны. Так что же… Ванада тоже как-то связал меня и себя?..

Робко посмотрела на женихов: мрачных старшего и младшего, и странно задумчивого среднего. Надо ли им всё рассказать? Надо ли им всё рассказать сейчас?

Напряжённую тишину нарушил мой неожиданно обретённый названный брат. Опустил меч, но острая усмешка, казавшаяся какой-то даже хищной из-за обнажённых неровных резцов, всё равно была направлена против Поллава.

– Солнце встало уже, – сказал кшатрий из другого племени. – Если не поторопитесь, не успеете Кизи незаметно провести обратно, – мрачно сощурился. – Если, разумеется, вы всё ещё хотите заботиться о ней. Если не хотите – отдайте её мне. Я позабочусь сам о моей сестре.

– Нет! – возмутился Мохан, но под тяжёлым взглядом старшего брата заткнулся.

 

– Откуда ты вообще взялся?! – проворчал Поллав, мрачно смотря на Сиба.

– Откуда взялся, там меня уже нет, – с усмешкою ответил ему асур.

– Хорошо, Сиб, – серьёзно сказал Садхир, вставая рядом со старшим братом, поближе к воину, словно Поллава хотел заградить. – Если уж берём девушку в свой род женою, то должны и родственников её принять как своих, откуда бы ни взялись.

Если бы Поллав мог убивать взглядом или сжечь – уничтожил бы среднего брата. Он точно этого хотел в тот миг. Но, впрочем, старший из музыкантов такого не умел.

– Но… – заикнулся было Мохан, но три мрачных взгляда выдержал. – Моего мнения не спросили!

– А твоё мнение никого не интересует, – ухмыльнулся кшатрий.

– Да ты… – возмущённо начал Мохан.

Осторожно коснулась его плеча. Он шумно выдохнул, но промолчал, правильно истолковав мою просьбу.

Так в этот странный день у меня добавился ещё один родственник. Брат, которого прежде не было. Точнее, сыновья братьев отца не хотели больше общаться со мной, после того злосчастного дня, когда Ванада… а ведь и тому, наверное, как-то придётся всё объяснять? Если придёт. Но он, кажется, не торопился возвращаться. Сам виноват. Вернётся, а я уже не одна буду. И уже чужая жена.

– У меня предложение, – продолжил Сиб. – Я отвлеку всех жителей деревни, чтобы вы и Кизи незаметно пробрались обратно к себе. А Поллав и Садхир забудут, что Кизи ринулась меня спасать этой ночью. Она ведь и правда кинулась спасать меня.

И вдруг отодрал большой кусок своих дхоти, обнажая страшную рану на бедре, из которой сочилась кровь. Да две жуткие царапины под коленом, прежде скрытые тканью. Поллав поморщился, увидев раны. А лицо Садхира стало сочувственным.

– Тебе срочно рану надо перевязать! – возмутился он. – Этот сосуд важен для жизни.

И, прежде чем мы успели что-то сказать, оторвал полосу от своего дхоти. Опустился на колени перед Сибом. Асур поморщился, но всё же позволил рану ему перевязать. Концы Садхир осторожно завязал.

– Так, наверное, туговато будет, – сказал грустно, – но от потери крови ты можешь умереть, – поднялся, взглянул сверху вниз на асура, так как ростом был намного выше. – Тебе лежать надо в таком состоянии, Сиб. Нельзя бегать с такой раной, если жить хочешь.

Берег оглядел, приметив линии кровавые. И, поодаль уже, огромное пятно крови высохшей, растрескавшейся от солнца. Пока асур торопливо сметал куда-то останки крокодила, забыл скрыть и то. Лицо Садхира перекосилось от ужаса. Он напугано плечи кшатрия дерзкого сжал:

– Да ты рехнулся, Сиб! Ты же умрёшь так! Столько крови уже потерял!

– А ты… – воин посмотрел на него исподлобья. – Волнуешься, что ли, обо мне?

Средний из музыкантов цапнул его за мочку уха, да так дёрнул, что асур взвыл. И в следующий миг лезвие уже уткнулось в горло молодого мужчины:

– Я не позволю никому смеяться надо мной! – прошипел демон.

Они долго смотрели в глаза друг другу. Поллав рванулся к ним, напуганный за брата – и отлетел далеко, сбитый внезапным ударом ноги раненной. Из-под повязки сдвинувшейся потекла кровью.

– И упрямый же ты! – проворчал Садхир.

Но, не смотря на меч обнажённый в руке в разгневанного воина, не смотря на угрозу того его убить, снова присел возле него, шею и голову для удара подставляя. Повязку спокойно развязал, перемотал заново, завязал концы. Вообще не торопился, хотя меч был над его головой.

Сиб смотрел на него округлившимися глазами. Рука асура, в которой тот держал меч, задрожала. А потом он его опустил – отчаянно закричал Поллав, не успевший добежать до нас – и лезвием воткнул в песок у своих ног.

И даже после этого Садхир ещё немного с узлом повозился. Выпрямился. С другой части дхоти оторвал кусок. Снова опустился перед Сибом на колени, другие раны перевязал, насколько длины и ширины оборванной хватило. Хватило только на самую глубокую часть.

– Всё бы перевязал, – грустно сказал Садхир, тщательно завязывая концы, – но тогда уже мои дхоти ничего прикрывать не будут. А мне не пристало совсем голому ходить перед своей невестой. Да и пред людьми показываться таким.

Справившись с перевязкой, выпрямился, улыбнулся уже Сибу:

– Но ты береги себя, парень. Иначе нарушишь своё обещание защищать её.

– А ты… – голос асура дрогнул. – Тебя совсем, что ли, не злит, что я навязался крутиться возле неё?

– Если ты так благодарен ей за помощь или хотя бы попытку помочь тебе, тогда, выходит, она заслужила твою благодарность, – тепло улыбнулся ему молодой музыкант. – Да и мужчине надобно держать своё слово. Это его дхарма. Да, впрочем, это и дхарма кшатрия.

– И зануда же ты! – проворчал Сиб. – Вот ведь удумал, родиться среди музыкантов! Родился бы брахманом, читал бы святые писания, да другим бы мог говорить свою мудрость. Брахману можно много говорить. Им прощается, – мрачно прищурился. – Не шудре учить других, как жить! Шудры – обслуга.

Но Садхир тепло улыбнулся в ответ на его ворчание или даже оскорбление.

– Да вот видишь… не заслужил я чести родиться в роду брахманов. Что ж поделать. Видимо, много грешил в прошлых жизнях.

Поллав как-то странно на среднего брата посмотрел. Только что выражал его взгляд, понять было тяжело. Неодобрение? Грусть? Или даже чувство вины? Тоска?.. Но что-то мучило его.

Напряжённую тишину нарушил треск ткани. Мы растерянно повернулись к Мохану, который вдруг начал отрывать кусок и от своих дхоти. И, молча подойдя к нам, брату передал. Садхир поблагодарил, снова опустился у ног асура, теперь уже почти все царапины смог закрыть – конец тонкий лишь торчал, на котором давно спеклись капли крови. Долго, правда, возился с узлом, то чуть свободнее делая повязку, то теснее.

– Да хватит уже! – пробурчал Сиб. – Завяжи туго. Я не баба, выть не буду.

Молодой мужчина посмотрел на него серьёзно, но, впрочем, затянул уже туго. Тщательно концы завязал. Выпрямился.

– Может, дойдёшь до нашего жилища, отлежишься? – усмехнулся, глядя на напряжённо смотрящего на него молодого воина. – Или я тут посижу возле тебя, пока ты отлёживаешься. Надо чтоб раны твои меньше тревожить.

– Но свадьба… – начал было Поллав.

– Ещё на несколько дней отложим, – отрезал его упрямый брат. И взгляд старшего разгневанный спокойно вынес. – Правда же, Поллав, не дело нам мальчишку бросать раненного.

– Я не мальчишка! – пробурчал асур. – Я – мужчина!

– Червям и хариалам всё равно, кого жрать, – серьёзно возразил Садхир. – А ты много интересного пропустишь, если надумаешь помереть сейчас.

Сиб моргнул растерянно. Долго смотрел на него, недоверчиво. Потом вдруг взгляд перевёл на меня. Опять на него. Снова на меня. И вдруг мне улыбнулся, тепло:

– Кажется, я понял тебя, сестра.

Он… что? Думает, я осталась потому, что влюбилась в Садхира? Но я только боялась за Ишу.

Мой названный брат усмехнулся насмешливо, продолжая смотреть на меня. Смущённо взгляд опустила.

Ну, то есть… Садхир смелый и благородный. Но я только благодарна ему, что полез спасать Ишу. То есть, сильно благодарна. Но благодарность – это же не любовь?.. Я и Сибу благодарна, что он, несмотря на тяжёлые раны, полез спасать меня от гнева Поллава. Всё-таки, благодарна этому демону.

И, похоже, этот асур будет иногда приходить ко мне. Вот даже… может, вздумал сестрою звать, чтобы повод был меня увидеть? К чужой жене ходить нельзя. А к своей сестре можно. Хотя он мне не кровная родня, так что возникают некоторые сомнения.

Но мы молчали недолго.

– Солнце взошло, – напомнил Сибасур. – Вам теперь в деревню вернуться будет сложно незамеченными. Но люди найдут повод вас осудить, даже если вы трое вернётесь с ней. Даже если меня раненного приволочите, – усмехнулся. – Скажут ещё, что я пытался её умыкнуть, а вы меня пожалели.

– Люди любят поговорить, – грустно вздохнул Садхир, но, впрочем, тут уже тепло улыбнулся моему названному брату. – Но как ты думаешь отлечь внимание людей?

– А то моя забота, – хмыкнул Сиб.

Но тут же закашлялся. Рот рукою торопливо закрыл. Но мы успели заметить каплю крови между его пальцев. И руку не сразу убрал. Сглотнул. Будто слизнул кровь, чтобы спрятать от нас.

– Нельзя тебе никуда ходить! – проворчал уже Мохан.

– А как вы иначе выкрутитесь? – спросил спокойно юный кшатрий. – Разве что приведёте Ишу и скажете, что это я её спас от разбойников. Но тогда за неё отвечать будет уже Яш. А вы, кажется, хотели спрятать её от него.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23 
Рейтинг@Mail.ru