Мои женихи мрачно замолчали. На меня иногда поглядывая. Да, подставила я их сильно. Однако же Сиба не дело было бросать. Но…
– Но можно не вмешивать Ишу? – спросила я, с мольбой сложив руки. И опустившись на колени.
Мохан, пока братья размышляли, сходил за моею дупаттой слетевшей. Вернул мне. Я торопливо завернулась в шаль. Ох, совсем забыла о ней, пока асур и Мохан ругались, а потом и другие женихи подошли. Щёки запылали от стыда. Сколько им волнений от меня!
– Ну, что ж, – вдруг серьёзно сказал уже Поллав, – если ты поможешь нам незаметно вернуть Кизи домой, так уж и быть, я притворюсь, будто мне всё равно, где она шлялась этой ночью.
И, повернувшись к нам спиной, первый пошёл подниматься наверх.
– Но он сильно ранен! – возмутился Садхир.
– Ничего, – асур вдруг сжал его запястье свободной рукой, – я живучий. И я смогу отвлечь всех, не впутывая Ишу. Если Иша останется свободной, Кизи спокойнее жить будет.
Средний из моих женихов шумно выдохнул. Плечо его сжал. Сказал виновато:
– Прости, что ты ранен, но я не могу тебя защитить.
Асур долго молчал, глядя на его руку, потом столкнул её, проворчав:
– Я – кшатрий. Я сам способен себя защитить, – взгляд перевёл на Гангу, задумчиво провёл пальцем над верхней губой, где усы пока не росли.
И, повернувшись спиною к нему, пошёл по берегу реки в сторону от деревни.
– Возвращайтесь прямо сейчас. Я быстро управлюсь, – пообещал он.
– Проверим, – мрачно отозвался старший из моих женихов.
– Ты, главное, возвращайся живым! – искренне попросил его добрый музыкант.
Сибасур споткнулся. Но устоял. Сделал ещё два шага. Потом вдруг обернулся. Он улыбался совсем уж странно. Но… но теперь совсем был похож на смущённого человеческого парнишку.
– Я вернусь, – пообещал он. – Мне теперь есть куда возвращаться.
И дальше пошёл. И пытался ступать уже раненной ногою, которую ночью волочил, будто здоровой. Притворялся, будто ему не слишком больно. Будто он сильнее, чем выглядит, даже раненный.
– Пойдёмте, – приказал Поллав нам уже с обрыва. – Не будем мешать ему исполнять его обещание.
Грустно посмотрела вслед уходящему раненному, пытавшемуся держаться невозмутимо. Мой названный брат… странно, у меня теперь есть брат, который на моей стороне! Странно бьётся сердце от этих мыслей и осознания. Но светлее на душе стало.
Уже с берега посмотрела на уменьшающуюся фигуру дерзкого и стойкого кшатрия.
Мой брат, ты уж постарайся выжить! Мне не важно, выполнишь ли ты своё обещание отвлечь людей. Я только хочу, чтобы ты вернулся живым. Тот, кто назвал меня сестрой. Кто старался защитить меня. Тот, кто хотел меня защищать. Теперь уже только брат.
Уже в лесу Поллав дал Садхиру затрещину.
– Он мог отрезать тебе голову! Зачем ты подставился?
– Чтобы увидеть, можно ли ему доверять, – улыбнулся мужчина.
– Было много шансов, что доверять стало бы некому, – шумно выдохнув, проворчал Поллав.
Видимо, всё никак успокоиться не мог. Он и правда мог потерять сегодня своего брата. И, значит, братьев своих он любил, такой расчётливый и спокойный внешне.
Садхир плечи его сжал, тепло улыбаясь ему, хотя тот только что ударил его:
– Не сердись, брат. Сиб – кшатрий. Кшатрии признают только равных. А уважают только тех, кто сражается благородно. Я поступил правильно, дав ему возможность меня убить. Он не захотел, – зевнул, потянувшись, добавил растерянно: – Вот уж не думал, что пойдя искать невесту, я ещё и брата найду на берегу! Что только в этой жизни ни случается!
– Это всё она, – возразил Мохан, взглядом на меня указывая. – Она увидела глупый сон, что Сиба… что Сиб умирает на берегу Ганги. И пошла его спасать. Если бы она не решилась пойти ночью к реке, если бы не возилась с ним, он бы ничего делать для нас не стал.
Торопливо сказала:
– Он благородный. Знает, что такое благодарность.
– Это ты… – младший жених посмотрел на улыбающегося среднего брата и вдруг споткнулся.
Садхир его подхватил. Поллав, обернувшись, успел отвесить младшему затрещину.
– Уж ты-то умирающим не притворяйся, требуя заботы!
– Ты просто злишься, что я её первым нашёл, – обиженно пробурчал юноша.
– А я должен радоваться, что моя невеста ночью шляется не пойми где? – сердито сверкнул глазами глава семьи. – Увидела сон – и пошла, глупая женщина!
– Сиб просил тебя забыть гнев, если он отвлечёт людей, – вмешался Садхир.
– Если он отвлечёт, – отрезал Поллав.
Но снова пошёл вперёд.
Пройдя несколько шагов, проворчал:
– Но как же Ванада?
Так им известно?!
Споткнулась. На сей раз меня подхватил Мохан. Глава семьи сурово посмотрел на нас. Но только когда он посмотрел на нас, сердце моё забилось неровно. А с младшим из женихов спокойно билось. Но, впрочем, под взглядом тяжёлым брата, бинкар меня сразу отпустил. Но не отошёл далеко. Всего на пару шагов.
– Ты ноги повредила? – шепнул заботливо. – Тебе тяжело идти? Хочешь… я пронесу тебя?
Поллав посмотрел на него так, будто хотел убить. И даже собирался.
– Не надо! – сказала я торопливо. – Мои ноги целы. Я просто задумалась.
О том, что расшиблась, упав с обрыва берега по большим камням, смолчала. И так они переволновались из-за меня. Нельзя мне жаловаться на ушибы. Но что средний из музыкантов так смотрит на меня?
– Не думаю, что Ванада оспорит выбор своего ученика, – Садхир опять улыбнулся, беззаботно. – Я не всё знаю, как там у них. Ачарья, разумеется, важен для своего ученика. Но с кем сплести свои жизни клятвой, то вроде право решать у самого Сиба.
О, если б так! А то если Ванада ещё считает меня своею невестой, так у него, выходит, брат появился новый? Да ещё из нелюдей. Хотя… не знаю, его такое заступничество обрадует или только раздосадует? Но, впрочем, хотел бы забрать меня женою – пораньше бы пришёл. Сам бы пришёл.
Дальше мы шли через лес уже молча. Старший жених молчал, да и другие тоже. И я. Вспомнив, голову накрыла концом дупатты. Я ведь теперь невеста. И свадебные подготовки уже начались. И… и, выходит, что я теперь стану женою троих. Потому что не поторопилась принять предложение Сибасура. Правильно я поступила или нет?.. Но, впрочем, чего уж теперь-то раскаиваться! Хотя хорошо, что Садхир вступился за Сиба. Принял его. Первым.
Поллав остановился, обернулся, проверяя, идём ли за ним. На меня взглянул сердито. Но, памятуя об сделке с асуром, промолчал. Я робко закрыла лицо уже всё краем дупатты. Да и… страшно было смотреть в глаза Поллава. Тот страшно зол был на меня. Хотя из-за Сиба и не стал меня бить. А Сиб теперь раненный будет ходить, вместо того, чтобы лежать. С его раной тяжёлой надо бы лежать, а он…
Рука моя судорожно сжалась на дупатте. Дупатта… а ведь Мохан её принёс от того места, где было много спёкшейся крови воина! А я потеряла её ночью, когда упала. И она зацепилась где-то сверху на больших камнях. Но утром оказалась около меня. Это… это Сиб раненный её принёс? Едва живой? Или Мохан, когда нашёл меня? А, нет, бинкар едва меня заметил, ко мне кинулся, похоже. Ругался на меня. Значит, дупатту притащил не он. А Сиб, когда опять очнулся. Когда увидел меня, заснувшую в объятиях Мохана. Сиб умирал, а мы обнимались с Моханом. И… и мог бы подумать, что ещё дальше зашли с младшим женихом. Наверное, воину было больно видеть нас двоих? Но дупатту он всё-таки принёс ко мне. И… и всё равно мне предложил стать его женой.
Споткнулась. Мохан, шедший рядом, да Садхир, шедший за мною, подхватили меня под руки, мешая мне упасть. Две сильных, крепких руки. Разве что у младшего жениха кожа посмуглей. Как и у старшего.
– Всё в порядке? – встревожено спросил Садхир.
– Да, благодарю вас!
Под взглядом мрачным старшего брата они выпустили меня. И мы дальше молча пошли.
Всё-таки, Сибасур добрый. Жаль, что другие не замечают этого. Сиб… мой брат… брат, обретённый так внезапно. Я буду молиться, чтобы ты в жёны получил девушку, которая будет любить тебя и искренне восхищаться тобой! Смелым, сильным, насмешливым. И всё-таки имеющим доброе сердце.
А я… мне теперь быть женою троих. Я… я правильно поступила, что не ушла с Сибом? Да, разумеется, правильно! Ушла бы с ним – пострадала бы моя сестра. Сестра… а кто достанется в мужья тебе? О, только бы Манджу не ошибся и нашёл достойного мужчину, который будет заботиться о тебе, который полюбит тебя!
Мы шли медленно. Поллав впереди. Следом Мохан и я, рядом. Замыкал шествие задумчивый Садхир, теребивший рудракшу в левой серьге.
И, хотя асур ушёл в другом направлении, уже когда лес кончался, мы заслышали впереди шум. Со стороны моей деревни. Поллав первым вперёд пошёл, выглянуть между деревьев. Вернулся растерянный.
– Люди бегут куда-то за деревню. Что-то высматривают там. Мужчины с камнями и ножами кухонными. Дети за ними следом. Женщины на отдалении. А в деревне, кажется, никого не осталось.
Мы уже к краю леса подошли. Выглянули. Пёстрая толпа где-то на горизонте. За деревней. А среди домов и заборов как будто пусто.
– Побежали! – Мохан схватил меня за запястье, впрочем, осторожно, и потянул за собою.
Прежде, чем получил яростный взор старшего брата. Я, хотя и побежала следом, чуть подобрав подол, и совсем не глядя на других братьев, почему-то была уверенна, что Поллав мрачно на нас смотрел.
В деревне и правда никого не оказалось. Ну, два совсем старых старика на дворе одного из домов. Садхир, как самый высокий, их прежде заметил. И многозначительно нагнулся, пробираясь за опасным забором, чтобы не высовываться. И мы, наклонившись, осторожно прокрались следом.
И во дворе моего дома никого не оказалось. Спокойно внутрь зашла. И устало на пол опустилась, почти за самым порогом.
– Схожу, проверю, – проворчал старший из женихов. – Интересно, что там такое учудил этот мальчишка?
Садхир обнял младшего за плечи:
– А мы пойдём «просыпаться».
Женихов в ближайшее время больше не видела. Потом в дом вернулись запыхавшиеся Аша с дочерьми и Прия. И рассказали, что так всех привлекло. Оказывается, мимо деревни крокодил прополз, огромный, болотный, хвост которого кто-то отрезал. Кажется, оружием, потому что рана гладкая. В наших краях такие крокодилы не встречались, но этот как-то доплыл или дополз. И поплатился за любопытство. Или же убегал от каких-то воинов, решивших поохотиться за ним.
– Жуткие люди! – Ашу передёрнуло. – Он уже едва полз. Запуганный. Мне его жалко стало.
– И… что?
– Так забили его мужчины! – влезла Прия. – Боялись, что на кого-то из людей нападёт, если оставить в живых. Такие чудовища спокойно нападают на людей!
– Он не срафу сдоф, – уточнила младшая из дочерей. – Они много-много его били!
Вздохнула. Ох уж этот Сибасур! В один день двух крокодилов сгубил! Хотя… откуда взял тут этого огромного?! Он… способен так быстро и далеко перемещаться?! А, впрочем, послания Ванады он быстро доставлял. Вот, Мохан много удивлялся, как быстро дерзкий кшатрий бегает.
– Шудры его убили! – добавила средняя из девочек. – Они, кажется, у старосты главного служат. А мужчины-вайшьи не решились подойти. Трусы!
– Убийство – занятие для шудр! – старшая проворчала.
– А как фе воины? – влезла младшая. – Они тофе убивают?..
– Воины убивают людей, – вздохнула старшая, – чтобы защитить других.
Но она, обычно невозмутимая, сегодня мрачною была. Видимо, умирающий крокодил или вид его, когда его отчаянно добивали напуганные люди, ужасные были.
– Ох, хватит уже об этом крокодиле! – проворчала Прия. – Сегодня мы будем танцевать. И рисовать на руках Кизи.
Потерянно застыла. Значит, сегодня последний день? А свадьба на завтра? Они так решили?! Но… так внезапно…
– Это всегда волнительно, – погладила меня по щеке Аша. – Кажется, только-только дома была, а потом куда-то уводят. А потом привыкаешь. Ох, что за следы на твоём лице?
Соврала, потупившись:
– Упала.
В конце концов, я была счастливее двух несчастных крокодилов. Те совсем потеряли жизнь в этот день.
Родственники мои, живущие в других деревнях, на церемонию нанесения тилака не прибыли. Но, впрочем, я и не надеялась. Уже поняла, как они все относятся ко мне. Поэтому с моей стороны был только Яш. Староста вдруг любезно предложил провести церемонию у него дома. Мол, хотел сделать что-то для одной из дочерей нашей деревни, до того, как я покину её, и, быть может, уже навсегда. Да просто из благодарности Сибу. Да и Сарала предлагала провести у неё. Она такою заботливою стала, узнав, что средний из моих женихов когда-то выходил её тяжко заболевшего супруга!
И они не сразу договорились. В пользу старосты. Не знаю уж, почему. Я слышала только немного от Ашы и её второй дочери, которые всё сами видели. Да и не расспрашивала особо. Я просто радовалась, что хотя бы немногие из людей родной моей деревни желают присоединиться к моей свадьбе. Это ли не радость?
Пока Яш, заменяющий моего отца в этом священном обряде, встречал моих женихов у дома старосты, пока Сарала, заменяющая мне мать, приветствовала трёх музыкантов у входа, обводя подносом с лампадой и священными предметами, я наслаждалась последними часами в моём доме. Да заботливыми руками Прии и Аши, натиравшими моё тело душистыми маслами. Они всё старались, чтобы кожа моя нежнее стала и благоухала чтоб.
Девочки, правда, бегали туда-сюда и докладывали. Что Яш уже нанёс трём женихам моим на лоб тилак из порошка кумкума. И, значит, семья невесты, то есть, моя, принимает молодых мужчин как будущих зятьев. Что брахман, которого пригласили в нашу деревню на мою свадьбу и все сопутствующие ритуалы, уже распевает мантры, прославляющие богов, проводит пуджу. Что выяснили, что вообще-то положено наносить тилак за месяц до свадьбы, и огорчились, что у меня всё происходит так поспешно.
А потом шумно как-то стало в деревне. Мы от нетерпения извелись.
– Брат брат Кизи пришёл, – серьёзно сказала Малати, когда наконец-то вернулась к нам.
Сердце радостно замерло. Брат?.. Кто-то меня простил?!
Но дочь Аши радость мою убила ударом одним:
– Сиб почему-то так её зовёт.
И все с любопытством посмотрели на меня.
– Он сегодня совсем другой, – Малати нос растёрла смущённо.
Я вцепилась в девочку.
– Так что там?
– Да он… – та губы задумчиво облизнула, пересохшие или играя с нами, чтобы мы потерпели ещё немного, изнывая от любопытства, но потом всё же призналась: – Он к Яшу подошёл. Внезапно так вошёл в дом. Сказал, что он – брат твой. А потому не Яшу надобно после пуджи тилак наносить женихам, а ему самому. Все в изумление пришли, когда он появился! Да ещё и потребовал Яша уступить! – к нам приподнялась – и мы серьёзно наклонились к ней, чтобы расслышать. – Яш и Поллав страшно сердились! Но Садхир всех опередил. Сказал, что прежде что-то случалось важное – и тогда там жизнь Сибу спасли. Хотя и умолчал, что случилось и когда. Быстро о другом заговорил. Я пойду, – добавила девочка, снимая мои пальцы со своих плеч. – А то вдруг они ещё драться будут?
– Погоди… так кто тилак наносил? – вцепилась в неё уже мать.
– Сиб и наносил. Он же брат, – объяснила наша разведчица. И убежала дальше подглядывать.
Значит, ко мне пришёл только названный брат! Названный брат-асур пришёл, когда отказались прийти братья родные. Кто бы мог подумать!
Чуть погодя явилась и Сарала. И долго пыталась выведать, откуда Сиб взялся. Это, что ли, у нас дети вне брака у кого-то в роду были? Или чью-то дочь умыкнул некий кшатрий? Она вроде была уже в возрасте, когда люди уже много повидали и их удивить обычно нелегко. Да и жена отшельника, скромно питающаяся и одевающаяся скромно, много молившаяся. Но сегодня даже она была ужасающе любопытна.
Я страшно страдала, когда врала, что знать ничего не знаю, а Сиб просто в прошлом встречался с кем-то из женихов моих. Видимо, кого-то из них из благодарности братом прозвал. А меня – их жену будущую, соответственно, зовёт сестрою.
– Но почему он тилак вздумал наносить твоим женихам, будто он с твоей стороны брат? Твой? – не отставала женщина.
– Так то… – замялась я, но, к счастью, вскоре нашлась: – Просто с моей стороны никто не пришёл, из сыновей Яша и других, живущих в других местах. А тилак в этот день надобно моему брату наносить. Вот просто Сиб, пожалев меня, решил занять место брата моего на этой церемонии.
И вроде она поверила мне. Что юноша только из доброты. Или… нет? Но, даже если усомнилась, Сарала своими сомнениями со мною не поделилась. И ушла дальше смотреть за церемонией. Она же мне заменяла мать, старшую женщину моей семьи. Хотя и проворчала грустно, прежде чем уйти:
– Ох, нехорошо поступила твоя родня! Ведь кто-то же ещё есть. Могли бы и добраться до нас до свадьбы.
– Вы знаете, что они осуждают меня, – грустно потупилась.
– Эх, хорошо, что этот добрый юноша хотел тебя поддержать, – женщина вздохнула тяжко. – Хотя, право, я даже не знаю… ведь он же чужой тебе.
Честно сказала:
– Милая Сарала! Я радуюсь тому, что вообще что-то имею.
– Это так, – серьёзно кивнула женщина, – могли и просто из деревни выгнать. А тут всё-таки свадьба будет у тебя, – вздохнула. – Хотя и не пристало девушке выходить за кого-то из варны ниже её.
– И ты туда же, мама! – вздохнула Аша.
Но тут же рот испуганно рукою прикрыла.
– Ничего, – тихо сказала я, – я понимаю, что люди меня осуждают. Когда они так смотрят на меня, то всё во мне будет их раздражать. Но я сама виновата, что они теперь меня не любят, – осторожно сжала руки Прии и Ашы – рук Саралы коснуться не решилась. – Но я очень счастлива, что хотя бы вы провожаете меня к замужней моей жизни. О, как я благодарна вам!
– Пусть жизнь твоя будет легка, и ты умрёшь прежде твоих мужей! – ласково сказала Сарала, положив ладонь правую мне на голову, чтобы благословить меня.
Заплакав, я упала на колени, чтобы руками коснуться её ступней.
– Я боюсь, что люди другие будут осуждать тебя, если узнают о подробностях твоего брака, – грустно добавила добрая женщина. – Лучше бы тебе не говорить, что ты из вайшьи, Кизи. Просто будь верною женою тех шудр, которые волею судьбы станут твоими мужьями.
– Я понимаю, – грустно голову склонила, – я буду одной из семьи музыкантов. Тех, чьей музыкой наслаждаются. И кого считают недостойными, ибо они – всего лишь шудры.
– В этой жизни много противоречивого, – Сарала утёрла заслезившиеся вдруг глаза.
И всё же ушла.
Мы с Ашой и Прией в молчании сидели. Грустном.
Взвизгнула девочка во дворе. И мы, кинувшись из дома, торопливо оттащили её от кобры. Та задумчиво подняла голову, открывая капюшон. И будто насмешливо глазами сверкнула. Или то виноват солнечный свет, что блеснул на её влажных округлых глазах?
А потом змея медленно выползла с нашего двора. И, судя по испуганным крикам, проползла по деревне. Но совсем уж громко и отчаянно не вопили. Значит, не кусила она никого. Не убила никого.
– Кажется, это хороший знак, если змея посещает твой дом, – робко сказала Аша.
Мне вспомнился и другой из моих странных снов. Тот, где женщина-кобра ластилась к своему супругу-нагу. Или… женщина-наг. Нагиня. Где она хотела, чтобы её муж помешал Ванаде жениться на его избраннице. Я, когда проснулась и увидела Сиба, доедающего крокодилий хвост, то пришла в ужас – и сон вылетел у меня из памяти. А теперь вдруг вспомнила. И… и вспомнила, что в том сне упоминали и Ванаду. И… и назвали его… назвали его Ванадасур! Ведь, наверное, это говорили о нём? Но… и Ванада – тоже из асуров? Как же тогда мои мужья смогут выстоять против его гнева?! Они простые люди! Разве что Сибасур вступится за нас. Но… но ведь Ванада – его ачарья. Можно ли ученику против своего ачарьи выступать? Кажется, это грешно!
Опустилась на колени потерянно.
Женщина из кошмара говорила, что тот Ванадасур соблазнил чьих-то жён. Что многие проклинали его. А трое – чтобы кто-то овладел его женой. Чтобы Ванада познал их боль. И… и Яш решил вдруг отдать меня за троих братьев замуж, раз уж один из них меня брать не хотел. Но… это моя судьба?..
Слёзы потекли у меня по щекам.
Но, если это моя судьба… нет, если это проклятие Ванады, что его женщиной овладеют чужие мужчины… причём тут я? Почему я должна отвечать за проклятия, которые он заслужил?!
А Аша и Прия сели возле меня, кинулись меня обнимать и утешать. Но не могли.
Избранная невестою одного асура. Названная сестра другого. Жена трёх братьев. Что за нелепая у меня судьба? Почему я должна отвечать за адхарму Ванады и корысть Яша? Или… или я сама заслужила эти несчастья? Но чем?..
Хотя потом я опять подумала, что если Ванада всё-таки узнает позже о моей свадьбе, то может явиться и растерзать не только меня, но и трёх моих мужей. Даже Садхира, который ради моей сестры полез в реку с крокодилами. И глупого, но искреннего Мохана. Наверное, будет лучше хотя бы попытаться Ванаде рассказать о предстоящей свадьбе, как жутко мой дядя решил мою судьбу? И сам Ванада, асур ли, человек ли – пусть решает, мешать ли ему этой свадьбе или нет? Тем более, я знаю одного, который честно мог ему о предстоящей свадьбе рассказать.
Вечером того дня я якобы по делам вышла из дома, поймала за локоть осторожно старшую внучку Саралы. Сунула ей кольцо, золотое, но тонкое и с камнем совсем мелким. Шепнула:
– Мне его в приданное дали родители. Матери моей. Подарки женихов крупнее, но боюсь, что они заметят, если исчезнут.
Девочка вдруг серьёзно одела кольцо на мой палец. И, оглянувшись – никого пока не было поблизости – шепнула:
– Я и так помогу. Ты хочешь увидеть Сиба?
– Как…
– Предположила, – усмешка мелькнула на её губах, но тут же исчезла. – Так что ты хочешь? Я никому не скажу.
– Ну… я…
– Давай быстрее, – тихо проворчала девочка, – времени почти нет.
Вздохнув, обняла её, будто просто хотела обнять и едва слышно сказала в ухо:
– Мне надо увидеть Сиба.
– О, я тоже хочу тебя увидеть в свадебном платье! – сказала Малати громко. – Ты в нём такая красавица будешь! И оно такое красивое!
Ускользнула от матери и сестёр, принёсших мне красивое синее сари – подарок Садхира.
А я нашла наших коров и кинулась их обнимать. Будто прощаясь с ними в тоске. А впрочем, надо было и с ними попрощаться, кормившими меня и семью мою священным молоком.
– А ещё наш папа… – оживлённо донеслось вдруг неподалёку. – О, Кизи!
Сибасур шёл рядом со смышленой Малати, делая вид, что серьёзно интересуется, чего там у неё в родной деревне происходит. Увидев меня, приветственно ладони сложил у груди, продолжая придерживать меч.
Когда увидела его вблизи, отмывшегося и в простой человеческой одежде, то у меня дыхание перехватило.
Невысокий юноша, худой, узкоплечий, хотя и линии мышц на обнажённых руках и груди заметны. Обычные волосы, то ли слегка вьющиеся, крупными волнами, то ли не совсем ещё от воды просохшие. А его лицо… прекрасные черты лица: тонкий, ровный нос, квадратное, широкое лицо, изящно изогнутые, аккуратные брови, губы, сверху тонкая, а нижняя – немного припухлая. Грустный взгляд. Глаза… на фоне простого зелёноватого камня в кулоне они казались не светло-карими, а зеленовато-коричневыми. Или… такими и были? Удивительного цвета глаза! Да и… Сиб красавчик! Хоть не массивною мужскою красотою, а юношескою гибкостью и статностью. На демона сейчас он вовсе не походил. Как будто человек обычный.
– Приветствую тебя, о Сиб! – сказала я, к ним подходя и приветственно ладони соединяя на уровне груди, голову склоняя.
– Ах, какой там закат!!! – вскричала вдруг Малати и, будто забывшись, побежала дальше, туда, где кончались заборы, и можно было видеть большую часть неба.
Я оглядела другую сторону улицы.
– Нету никого, – едва слышно сказал Сибасур.
Кажется, можно ему верить. По крайней мере, у меня больше не было никого, с кем мне говорить.
– Мне недавно приснился страшный сон, – робко посмотрела на него.
– О чём же? – он мрачно сощурился.
– О… о Ванаде. О твоём учителе.
Кажется, могу так сказать? Если нас увидят, а я говорю о его учителе… но вроде просто волнуюсь из-за кошмарного сна?
– И что же? – воин облокотился о забор.
– А если там кизяк сушили?
– В этом месте – нет, – усмехнулся юноша. И, будто нос почесал снизу, а сам шепнул, когда рот скрывал ладонью: – У меня чутьё хорошее, уж поверь.
Сейчас, убравший слипшиеся, спутанные пряди и свои жуткие украшения, он выглядел вполне по-человечьи. И даже юношей из благородного рода. Но, впрочем, сейчас не столь и важно происхождение Сибасура, наверняка, весьма запутанное.
Тихо призналась:
– Кошмар, будто его наг проклял.
И, завидев двух женщин с другой стороны улицы, с любопытством пялившихся на нас, добавила громко и напугано:
– О, я так беспокоюсь! Так страшно, когда снятся такие сны! Тем более, о ком-то из близких!
Сиб на женщин не смотрел, хотя и сильно носом вдохнул. Может, принюхался. И усмехнулся. Сказал громко:
– Но, право же, не стоит так беспокоиться из-за какого-то сна! Вы, женщины, до чего же любите пугаться всякой ерунды!
Женщины продолжали на нас коситься. Но было бы странно, если бы я слишком долго косилась на них. Если бы напряжённою была слишком. Выглядело бы, будто мы что-то скрываем.
– Может, вы, мужчины, и не предаёте внимания страшным снам… но, право же, вдруг случится что-то?
– Ах, да что там может случиться?! – проворчал он.
Однако же часть сведений я ему уже успела передать. И относительно прилично. Ведь мы же, не таясь, болтали. Да и стоя в нескольких шагах друг от друга.
– Но, представь себе, там был наг! Или даже один из их царей! Дворец весь в драгоценных камнях!
– Ах, камни! Подумаешь! Вы, женщины, право же, столько внимания уделяете всяким мелочам! – проворчал громко Сиб, не глядя на меня.
Но, кажется, он понял. И в игру, как спрятать тайну, но рассказать, сам вступил уже.
– Но этот жуткий наг… ох!
– Наги – олицетворение мудрости, – Сиб посмотрел на меня насмешливо. Нет, слишком серьёзные были его глаза, хотя улыбка играла на его губах. Он просто внимательно изучал моё лицо. Кажется, интересовался, что со мной. Или волновался, что меня что-то напугало?
– Может быть, наги – это мудрые существа. Но к чему им говорить, что они помешают твоему учителю? Вот ведь странный сон!
– Помешают? – кшатрий напрягся. – Чем же?
– Да отберут у него голубой лотос, который он собрался вырастить в своём пруду.
Сибасур недоумённо куснул губу.
– Представляешь, тот наг в моём сне говорил, что господин Ванада сам украл у него голубой лотос! И вот теперь – у него самого украдут!
– Странный сон, – проворчал Сиб, не понимая, видимо, к чему клоню.
– И даже на бой его собирались вызвать!
Покосилась на тех женщин. Нет, они уже с их соседкой что-то обсуждали. Притворившись, будто смущённо оправляю край дупатты, так, чтобы ненадолго прикрыть рот, шепнула:
– Наг хочет, чтобы Ванада к своей невесте не успел.
Воин вдруг меч выронил. Я покосилась на него, торопливо кинувшегося его поднимать. Приметила и мужчин у другого забора, смотревших на нас. То ли звук упавшего оружия привлёк их внимание, то ли прежде смотрели.
– Нет, глупый сон! – проворчал Сиб, выпрямляясь и заботливо отряхивая меч. – Право же, зря ты волнуешься!
– Но вдруг… всё же…
– Не волнуйся, – твёрдо сказал асур. – Не бывать этому, – снова меч отряхнул, потом ножны сжал в руке. – Так что ты в подарок хочешь?
Внимательно посмотрел на меня.
– Я сделаю вид, будто Мохану сам сказал. Будет забавно, найдёт он или не найдёт?
Не поняла, Сиба забавляло, успеет Ванада ко мне или нет, или эта фраза касалась уже Мохана и только для виду была сказана? Но, раз уж мы с Ванадой что-то друг другу обещали, я должна была хотя бы раз один попробовать честно его предупредить, что меня замуж вот-вот могут забрать другие.
Добавила торопливо:
– Да, право же, не стоит тебе над ним издеваться!
Надеюсь, он это сочтёт за относящееся к Ванаде.
– Да что он хвастался-то! И вообще, подвиг ради прекрасной своей невесты – разве не красиво? – ухмыльнулся воин. – Все герои совершали подвиги для красавиц.
И я опять не поняла, это он играл в случайный разговор двух немного знакомых людей или помочь мне обещал?
А тут и Малати к нам вернулась, громко ворчать, что мы закат отсюда плохо рассмотрели и, мол, закат лучше разговоров о глупом сне. И чтоб все видели, что мы вначале были втроём, не наедине, просто она отошла ненадолго от нас. Мало ли чего вдруг вздумается ребёнку несмышленому? Хотя Малати как раз была необычайно смышленою.
– Да пошутил я! – проворчал Сиб. – Не буду я смеяться над ним! А ты забудь об этом глупом сне, а то как бы не засмеяли тебя, если будешь рассказывать кому.
– Но наги…
– Так наги – это символ знаний, – сказала Малати, подыгрывая нам. – Это же здорово, если снятся наги! А ещё лучше – с ними встретиться!
– Да, может, и что-нибудь хорошее предвещали, – сказал Сибасур уже серьёзно. – Или чего ты от них хочешь?
Вздохнула.
– Сама не знаю. Да и могу ли я как-то на них повлиять?
– Забудь сон тот, – добавил спокойно уже кшатрий. – Да и… хочешь, я схожу и помолюсь, чтобы ничего плохого не случилось у тебя?
И взгляд внимательный. Или, всё-таки, понял?
– О, буду благодарна тебе за заботу! – и, сложив руки у груди, голову склонила.
И мы вроде разошлись.
Ночью я спала без снов. Только темнота, в которую провалилась. Да горечь, потому что до того Сарала гневно выговорила мне, что я посмела столько болтать с Сибасуром, да ещё и на людях. Хотя, конечно, останься мы наедине, это бы смотрелось более дурно. Но свадьба уже скоро, а я – чужая невеста.
На следующий день мы провели церемонию поклонения Ганеше. Просили бога устранить все препятствия до свадебного обряда. Молитвы прошли благополучно, и ничто не мешало нам. Хотя сердце моё сжималось в тоске.
Сибасура никто не видел. И шептались до молитв, что вот, какой странный, появился вдруг и так быстро исчез. Мол, то ходит, будто оборванец или служитель странного какого-то бога, потом как приличный человек ходит. Или даже как благородный воин. Мол, как его, такого переменчивого, поймёшь?
Да и я не понимала, хочу ли я, чтобы Ванада пришёл и забрал меня? Я хоть немного изучила Садхира и Мохана, а об Ванаде не знала почти ничего. Кроме, разве что, догадок, что он был из асуров, значит, сражаться любил. И, может, был, как и асуры, властолюбивым и жестоким. Хотела ли я к нему?.. Но быть женою троих…
Да и как бы там ни было…
Кажется, наг может устроить что-то жуткое для Ванады. А Сиб – тоже асур, того же племени. Может, мог бы защитить Ванаду? Так я хотя бы отчасти позаботилась бы о моём первом женихе. Или не стоит считать его моим женихом? Нас связали только те его слова, сказанные однажды. С тех пор он не возвращался. Но почему-то после его ухода мне стали сниться странные сны. Что же нас связало с Ванадой?! Или… с асуром Ванадасуром?
Но… но ещё огорчало меня, что поклонение Ганеше устроили на следующий день после церемонии нанесения тилака женихам. По-хорошему если, тилак должны были нанести за месяц до главного свадебного обряда. А Ганеше начать поклоняться за пятнадцать дней до него. Но, кажется, дядя и женихи слишком торопились. И, боюсь, я стану женою раньше, чем через две недели. Значит, то время уже сильно приблизилось.