Дмитрий Ю
Кировская весна 1936-1937
12.06.37 Михаил Тухачевский
Входящая телеграмма из Испании
МОСКВА КРЕМЛЬ.
11 ИЮНЯ СЕГО ГОДА В 23:35 ПРИ ВОЗВРАЩЕНИИ С ЛИНИИ ФРОНТА В ВАЛЕНСИЮ С РЕКОГНОСЦИРОВКИ ВБЛИЗИ АВТОМОБИЛЯ ПОСЛА СССР МИХАИЛА НИКОЛАЕВИЧА ТУХАЧЕВСКОГО РАЗОРВАЛСЯ СНАРЯД ТЧК ОСКОЛОК СМЕРТЕЛЬНО РАНИЛ ТУХАЧЕВСКОГО В ГРУДЬ ТЧК
ДО ОКАЗАНИЯ МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ ТУХАЧЕВСКИЙ ВЫКРИКНУЛ ДА ЗДРАВСТВУЕТ КРАСНАЯ АРМИЯ И СКОНЧАЛСЯ ТЧК
ГРОБ ТЕЛОМ ПОКОЙНОГО БУДЕТ ДОСТАВЛЕН НА РОДИНУ.
ВАЛЕНСИЯ, ШТЕРН.
/Примечание Автора. В нашей реальности:
11 июня 1937 года дело по обвинению Маршала Советского Союза Тухачевского, командармов 1-го ранга Уборевича и Якира, командарма 2-го ранга Корка, комкоров Фельдмана, Эйдемана, Примакова и Путны в шпионаже, измене Родине и подготовке террористических актов было рассмотрено в закрытом заседании Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР. Решением Специального судебного присутствия Верховного суда СССР подсудимые были признаны виновными в совершении преступлений, предусмотренных статьями 58-1»б» 58-3 58-4 58-6 и 59-9 Уголовного кодекса РСФСР.
В 23 часа 35 минут был оглашён приговор – всех восьмерых приговорили к смертной казни без права на отсрочку приговора. Сразу же после этого Тухачевский и остальные обвиняемые были расстреляны в подвале здания Военной коллегии Верховного суда СССР. Произошло ли это до или после полуночи, точно не известно, поэтому датой смерти Тухачевского может указываться как 11, так и 12 июня. Согласно показаниям свидетелей, Тухачевский перед смертью выкрикнул «Да здравствует Красная Армия!»
Процесс по делу Тухачевского положил начало массовым репрессиям в РККА 1937-1938 годов.
В 1956 году Главная военная прокуратура и Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР проверили уголовное дело Тухачевского и других вместе с ним осуждённых лиц и установили, что обвинение против них было сфальсифицировано. Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством генерал-лейтенанта юстиции А.А. Чепцова, рассмотрев 31 января 1957 года заключение Генерального прокурора СССР, определила: приговор Специального судебного присутствия Верховного суда СССР от 11 июня 1937 года в отношении Тухачевского, Якира, Уборевича, Корка, Эйдемана, Примакова, Путны и Фельдмана отменить и дело за отсутствием в их действиях состава преступления производством прекратить/
14.06.37 Сергей Киров
В связи с трагической гибелью М.Н. Тухачевского Политбюро ЦК ВКП(б) решило перевести начальника Генерального Штаба товарища Егорова на военно-дипломатическую работу в должность посла СССР в Испании.
Также было согласовано предложение наркома обороны товарища Уборевича: начальником Генерального Штаба назначить Бориса Михайловича Шапошникова.
/Примечание Автора: в нашей реальности Б.М. Шапошников с 10 мая 1937 года назначен начальником Генштаба РККА/
15.06.37 Джорж Оруэлл
Меня послали в один из санаториев – в санаторий имени Маурина. Он находился в предместье Барселоны, у подножья Тибидабо, горы странной формы, нависающей над городом. Дом принадлежал раньше какому-то богачу и был реквизирован во время революции. Здесь долечивались раненые. Было и несколько англичан: Вильямс, раненый в ногу, восемнадцатилетний Стаффорд Коттман, которого прислали с фронта с признаками туберкулеза, Артур Клинтон, носивший разбитую левую руку на длинной проволочной растяжке, которую в испанских госпиталях называли аэропланом. Моя жена продолжала жить в отеле «Континенталь» и я каждый день приезжал в Барселону. По утрам я ходил в Центральный госпиталь на электротерапию. Это была не очень приятная процедура – от колючих электрических ударов дергались все мускулы моей руки. Но это помогало – во всяком случае, начали двигаться пальцы и боль немного утихла. Мы с женой решили, что нам следует, как можно скорее, вернуться в Англию. Я очень ослаб, лишился, казалось, навсегда, голоса, доктора говорили, что я буду годен к фронтовой службе не раньше, чем через несколько месяцев. Рано или поздно мне нужно было подумать о заработке; кроме того, не было особого смысла оставаться в Испании и есть местный хлеб, в котором так нуждались другие. Но основные поводы моего желания уехать, были все же эгоистического порядка. Мне надоела страшная атмосфера политических подозрений и ненависти, осточертели улицы, переполненные вооруженными людьми, воздушные налеты, окопы, пулеметы, скрежет трамваев, чай без молока, пища, пропитанная оливковым маслом, табачный голод, – одним словом, почти все, что неразрывно связалось для меня с Испанией.
Доктора в Центральном госпитале засвидетельствовали мою непригодность к военной службе, но чтобы получить увольнение из армии мне надо было явиться на медицинскую комиссию в один из прифронтовых госпиталей, а затем отправиться в Сиетамо, чтобы получить на свой документ печать в штабе ополчения. В это время с фронта приехал Копп; он весь сиял. Копп участвовал в боях и заверял, что наконец-то Хуэска будет взята республиканцами. Правительство перебросило под Хуэску войска с мадридского фронта, сконцентрировало тридцать тысяч человек и большое число самолетов. Итальянцы, которых я видел по дороге в Таррагону, участвовали в наступлении на дорогу в Яку, но имели много убитых и потеряли два танка. Тем не менее, заверил Копп, Хуэска обязательно падет. (Увы! Предсказание не оправдалось. Город устоял). А пока Копп отправлялся в Валенсию для разговора с военным министром… Он выехал в Валенсию в тот же день, когда я поехал в Сиетамо, – 15 июня.
{30}
19.06.37 Сергей Киров
Вокруг стола собралось политбюро ЦК ВКП(б) в полном составе и приглашенный нарком обороны Уборевич.
– Давайте послушаем краткий отчет по итогам боевых действий в Испании на сегодняшний день – предложил Киров.
– В июле 1936 года в Испанской колонии Марокко начался военно-фашистский мятеж. В короткие сроки мятеж перекинулся на материковую часть Испании, к сентябрю войска мятежников подошли к Мадриду, где правительственные силы, вооружив с нашей помощью народ, заняли упорную оборону. К настоящему моменту ситуация в Испании обострилась. В феврале 1937 года безрезультатно завершилось сражение при Хораме. В марте определенным успехом для правительственных сил завершилась Гвадалахарская операция, а в мае в Барселоне республиканские власти сорвали попытку мятежа со стороны анархистов. К сожалению, на поле боя нет ни одного военного успеха. Неудачей завершилось сражение при Брунете, неблагоприятно развиваются события в Астурии вчера был захвачен Бильбао. /в данной альтернативе Битва при Брунете началась и закончилась на два месяца раньше нашей реальности. Остальные события развиваются так же, как в нашей реальности/
– Какие будут мнения, товарищи? – спросил Киров.
– Странно выходит – обратил внимание Молотов, – помогаем-помогаем, оружие поставляем, советников, все как просили, а результатов нет никаких.
– Товарищ Тухачевский обещал нам иное, – напомнил Ворошилов, – дайте, говорит, хотя бы 50 самолетов и 50 танков, дайте 500 советников, и революционные массы сметут мятежников как мусор!
– Покойный Михаил Николаевич говорил не совсем так, – возразил Уборевич.
– Может быть, Климент Ефремович цитирует не дословно, но успехи Испанской Красной армии действительно незначительные. Между тем, прошел почти год с момента мятежа. Как можете это объяснить, товарищ Уборевич? – спросил Киров.
– По возвращении комсоставом представлялись в наркомат обороны докладные записки, которые изучались на дискуссионных группах. Главное, чего нет в Испании – это единства в высшем политическом и военном руководстве. Без этого и на фронтах неблагополучно.
– Насчет того, что в этом главная причина, не соглашусь. Ну, поменяли они в мае месяце Кабальеро на Негрина, и что, разве результаты теперь иные? – спросил Молотов.
– А не в том ли дело, что Франко, как генерал, способнее республиканских генералов? – спросил Орджоникидзе.
– А генералы-то все при наших советниках! Может, и с советниками нашими что-то не так? – спросил Каганович.
– Проводится ли независимый контроль со стороны рабоче-крестьянской инспекции СССР? – поинтересовался Орджоникидзе.
– Инспекция получает копии всех докладных записок, которые подаются в Наркомат обороны по возвращении в СССР командирами нашей, советской Красной Армии, – сообщил товарищам Народный комиссар рабоче-крестьянской инспекции СССР Ян Эрнестович Рудзутак.
– И какое мнение у рабоче-крестьянской инспекции СССР?
– Есть ряд типов вооружения, которые используются в Испании, но отсутствуют в РККА. К примеру, минометы, а также современные автоматические малокалиберные зенитные пушки. Кроме того, отрицательно сказывается многообразие комиссаров: в иных частях по три-четыре комиссара от разных партий. Есть еще ряд факторов – сообщил Рудзутак, – но обобщающего доклада я не запрашивал, возможно сейчас, экспромтом, кое-что упустил. Дам указание подготовить, товарищи.
– Вот как? Автоматические малокалиберные зенитные пушки у нас в системе вооружения есть, в 1930 году в Германии закупили образцы, документацию и полуфабрикаты, но промышленность их освоить не смогла, а никаких материалов о необходимости минометов я не помню. В прошлом году приняли на вооружение 82-мм батальонный миномет, но, в сущности, и все. Кажется, и в сводках о производстве оружия они не отмечаются – удивился Молотов.
– Действительно, учитываются отдельно артиллерийские орудия, винтовки, пулеметы разных систем, танки, самолеты, моторы к ним, много иное, но минометов отдельно не контролируем – подтвердил Рудзутак.
– А я вот как думаю: перехвалили мы вас, Иероним Петрович, – веско отметил Киров, – докладные записки я тоже все прочитал. В следующем году нам праздновать двадцатилетие Красной Армии. Пока ни с кем мы не воевали, каких только здравиц Красной Армии мы не пели. И Маневры-то у нас в 1936 году были самые лучшие в мире, и техника у нас передовая, и люди замечательные. А в Испании Франко-то до Мадрида за три месяца дошел, и там и стоит уже полгода. Более половины и территории, и промышленности уже у фашистов под рукой. А теперь, после первых боев в Испании, за что не возьмись, что летчиков послушаешь, что артиллеристов, что танкистов, – у нас у самих-то в Красной Армии не все слава Богу. И вооружение не совсем такое, как надо, и учеба, и тактика. Похоже, и тут без существенных изменений не обойтись. Напоминает головокружение от успехов, что у нас в коллективизации в 1932 году вышло. Пока не опомнились, чуть людей голодом не поморили. А тут вопрос-то серьезнее некуда. Эдак ты, Иероним Петрович, как в Испании, врага, случись что, до Москвы допустишь.
– Врага, кем бы он ни был, до Москвы, которая почти в шести сотнях километров от границы, я безусловно ни в каком случае не допущу, отдав, если надо, ради этого свою жизнь до последней капли крови. Однако, если Политбюро ЦК ВКП(б) считает, что мое руководство Наркоматом обороны неудовлетворительное, значит Партии и Правительству нужно назначить Наркомом обороны другого, более способного товарища, а я постараюсь добросовестно передать ему дела и принести пользу Родине на другом посту, – ответил Уборевич.
– А сам как считаешь, Иероним Петрович, если по школьной оценке, как дела в Испании двигаются? – спросил Киров
– Плохо, Сергей Миронович.
– Так. А с учетом того, что там воюют нашим оружием и по нашим советам, то может ли эта ситуация свидетельствовать также и о том, что собственно в обороне Союза ССР у нас не все благополучно?
– Недостатки в работе Наркомата имеются, и серьезные.
– Ну, тогда надо вам собраться, проанализировать подробно уроки, извлеченные в Испании, и взяться за дело. Как ты, согласен такую работу возгласить?
– Согласен, Сергей Миронович. Спасибо за доверие, Сергей Миронович. Меняться нам надо, в этом я полностью согласен. Я не подведу.
– Тогда попрошу мне, Ян Эрнестович, доклад обобщающий до конца недели представить. Вам, Иероним Петрович, надо через недельку пригласить весь высший комсостав, и провести расширенный Комитет Обороны. Опыт современной войны обязательно надо учесть, и в самые кратчайшие сроки обороноспособность нашей армии поднять на такую высоту, чтобы вопросов не было никаких.
{АИ}
20.06.37 Джорж Оруэлл
Наконец, через восемь или девять дней после ранения меня обследовали. В хирургической, где осматривали новоприбывших, врачи огромными ножницами взрезали гипсовые панцири, в которые заключались в прифронтовых санпунктах раненые с перебитыми ребрами и ключицами. Из громоздких гипсовых клеток выглядывали перепуганные грязные лица, заросшие многодневной щетиной. Доктор, энергичный, красивый мужчина лет тридцати, посадил меня на стул, ухватил мой язык куском шершавой марли, вытащил его так далеко как только мог, всунул мне в горло зеркальце и велел сказать «Э». Я говорил «Э» пока язык не стал кровоточить, а из глаз ручьями не потекли слезы. Тогда доктор сообщил мне, что одна из голосовых связок парализована.
– А когда вернется голос? – спросил я.
– Голос? – Никогда не вернется, – весело ответил доктор.
Оказалось, однако, что он ошибся. Примерно два месяца я мог говорить только шепотом, а потом совсем неожиданно голос вернулся. Вторая голосовая связка «компенсировала» потерю. Боль в руке была вызвана пулей, поразившей пучок шейных нервов. Эта стреляющая боль, напоминавшая невралгическую, продолжалась около месяца. Она особенно мучила по ночам, так что спать мне почти не удавалось. Пальцы правой руки были наполовину парализованы. Даже сейчас, спустя пять месяцев, указательный палец все еще малоподвижен – странный результат ранения в шею.
Моя рана была в некотором смысле достопримечательностью. Разные врачи осматривали меня, цокая от удивления языком. Один из них авторитетно заявил, что пуля прошла в «миллиметре» от артерии. Откуда он это узнал, не могу объяснить. Все, с кем я в то время имел дело – врачи, сестры, практиканты, соседи по палате – неизменно заверяли меня, что человек, получивший ранение в шею и выживший – счастливчик. Лично я не мог отделаться от мысли, что настоящий счастливчик вообще не попал бы под пулю.
{30}
25.06.37 Сергей Киров
Выступление С.М. Кирова.
Киров: Предлагаю почтить память всех павших в испанской земле советских воинов-интернационалистов, от красноармейца до маршала, минутой молчания. Прошу всех встать.
Все встают.
Киров: Прошу садится. Я хотел бы, товарищи, во-первых, от лица коммунистической партии, а также от лица Центрального Исполнительского Комитета и Совета Народных Комиссаров поблагодарить всех воинов-интернационалистов за мужество и героизм, проявленные в боях на испанской земле. И советский народ, и испанский народ, и все прогрессивное человечество не забудет ваш подвиг.
– Аплодисменты.
Во-вторых, отдельно хочу поблагодарить за проявленную активность членов многочисленных дискуссионных групп: и тех военнослужащих, что с риском для жизни исполняли интернациональный долг в Испании, и тех, кто крепил оборону Союза ССР на Родине, и представителей военной науки и военных учебных заведений, и представителей промышленности. Думаю, что в прошедших после возвращения на Родину дискуссиях не согласиться со старшим по званию требовало иногда не меньшего мужества, чем выстоять под огнем противника.
– Смех в зале, разговоры.
В-третьих, позвольте мне коснуться некоторых вопросов, которые не были достаточно освещены в документах, подготовленных в дискуссионных группах.
Первый вопрос о войне в Испании.
Правильно ли поступила партия и советское правительство, что по просьбе республиканского правительства Испании направили в эту далекую страну наших военнослужащих, рискуя жизнью советских граждан ради идей интернационализма? Этот вопрос специально касается Красной Армии, личный состав которой, к сожалению, уже понес потери, и, надо откровенно сказать, еще их понесет.
В Испанию и раньше ездили из России одиночки, чудаки, любители острой, горьковатой экзотики. Что о ней знал советский человек, даже и образованный? Дон Кихота с Дон Хуаном, Кармен с тореадором, «шумит, бежит Гвадалквивир» да еще «тайны мадридского двора». Одним словом, с Испанией и ее народом мы до 1936 года не торговали, не воевали, не учились у него и не учили его. Нельзя ли было нам остаться в стороне?
Мне кажется, что нельзя было.
Несмотря на то, что идей пролетарского интернационализма никто не отменял, основной задачей Рабоче-Крестьянской Красной Армии была и остается защита нашей Родины – Союза Советских Социалистических Республик от вооруженных сил иностранных государств. Мы, как вы прекрасно знаете, уже давно отказались от примитивных идей Троцкого о «перманентной революции». Вместо немедленного экспорта революции на штыках Красной Армии по всему миру, мы пошли другим путем. Многовековая мудрость русского народа недаром дала нам пословицу «насильно мил не будешь». Вопреки оппортунистам и уклонистам всех мастей, которые сомневались в возможности построения социализма в одной, отдельной взятой стране, мы по заветам великого Ленина и продолжателя его дела товарища Сталина строим и построим социализм у себя в СССР!
– Аплодисменты.
В результате этого победоносного строительства трудящиеся СССР будут жить лучше своих товарищей по классу в капиталистических государствах не только в плане социальной справедливости, но и в бытовом и в культурном плане. Каждый наш успех на хозяйственном фронте, каждое достижение сельского хозяйства, промышленности, науки, культуры, транспорта, товаропроводящей сети, хозяйственно-бытового обслуживания трудящихся масс – загоняет крепкий гвоздь в крышку гроба мирового империализма значительно глубже, чем самый острый штык красноармейца. Условия же для пролетарской революции в капиталистических странах должны созреть там изнутри, а каждый народ, подобно нашему народу, должен сделать свой самостоятельный, осознанный выбор. Раз это так, – а это несомненно так, – то тогда только трудности, которые всегда сопровождали и всегда будут сопровождать годы великого перелома и социальной трансформации в любой стране, также как они сопровождали первые годы советской власти в СССР, будут с оптимизмом и верой в будущее восприняты теми братскими народами земного шара, которые пойдут по социалистическому пути развития, и только тогда наша братская помощь будет им действительно, что говорят, «ко двору».
Однако, пристально наблюдая за международной обстановкой, мы видим, как стремительно поднимается волна фашизации буржуазного государства во всех странах, от мала до велика. Нам с вами далеко ходить за примерами нечего. Всего за два десятка километров от Ленинграда произошел фашистский переворот по соседству, в Финляндии. Попали под фашистскую диктатуру Италия и Германия, чрезвычайно усилился процесс фашизации международной социал-демократии и реформистских профсоюзов. Особенно для нас опасен немецкий фашизм, вожди которого, не стесняясь, публикуют книжонки о наличии на востоке необходимого для них жизненного пространства.
Когда уличный хулиган начинает обижать прохожих, он или будет своевременно остановлен милицией, или, видя свою безнаказанность, почти неминуемо скатится до уголовных преступлений.
Наблюдая за размахом фашизма, мы видим в Испании первую серьезную попытку здоровых социальных сил не на словах, а на деле дать фашизму отпор. Или фашизм получит сегодня отпор в Испании, или завтра он наберется наглости, наберется боевого опыта, окрепнет и двинет свои разросшиеся дивизии на нашу страну. Оставаясь в стороне сейчас, мы бы усилили военную опасность для Союза ССР в будущем. Вот почему мы направили своих добровольцев в Испанию – там, на чужбине, они не только выполняют свой интернациональный долг по защите братского испанского народа от ужасов фашизма, но и защищают от фашизма домашний уют наших, советских очагов.
Второй вопрос, а не поторопилось ли наше правительство, наша партия, что отправили не вполне обученных испанскому языку военнослужащих сразу после обращения Испанского правительства, нельзя ли было отложить этот вопрос, подождать месяца три-четыре-шесть, подготовиться получше, подучить испанский язык и потом направить?
Нет. Партия и правительство поступили совершенно правильно, не откладывая этого дела, и, зная, что мы не вполне еще готовы к войне в испанских условиях, отправили и первый состав военнослужащих, и вооружение именно сразу. Дата отправки зависела не столько от нас, сколько от обстановки в самой Испании. Там, в Испании, без нас, испанские фашисты, с итальянской, немецкой и португальской помощью к ноябрю-декабрю 1936 года почти наверняка взяли бы Мадрид, и на том войне был бы и конец, и ни с испанским, ни без испанского языка мы там были бы сейчас уже не нужны.
Третий вопрос, а почему наше правительство, наша партия не отправили в Испанию регулярные части Рабоче-Крестьянской Красной Армии, боеспособность которых, как мы полагаем, выше, чем у действующих частей испанского правительства? Некоторые товарищи это предлагали – и на собраниях трудовых коллективов, и в воинских частях, и по комсомольской, и по профсоюзной, и по партийной линии.
Здесь нам придется снова вспомнить, что нашими упорными усилиями, в области индустриализации, коллективизации и строительства вооруженных сил с одной стороны, и по установлению взаимовыгодных дипломатических и торговых связей на международной арене с другой стороны, мы предотвратили великую войну всех империалистических сил против Советского Союза. Правящие круги иностранных государств опасались ранее, и, пусть в меньшей мере, но опасаются и сегодня, что мы лишили Троцкого советского гражданства и отмежевались от его идеи «перманентной революции» не по-настоящему, в шутку. Они полагают, что где-то в глубине нашей большевистской души мы все-таки мечтаем принести им революцию именно на штыках регулярных частей Красной Армии. Если бы такая опасность для них все-таки была, – а ее в действительности нет, – но если бы была, то противостоять ей империалистические державы могли бы только военной силой. Вот почему все наши действия на международной арене надо обязательно оценивать с этой простой точки зрения: усиливают ли они опасность великой войны всех империалистических держав против Союза ССР, или ослабляют такую опасность, или не изменяют ее.
Почему надо оценивать с этой точки зрения? А вы ответьте себе на вопрос: можно ли ожидать, что из такой великой войны против всех империалистических государств Советский Союз выйдет без поражения? На прямо поставленный вопрос ответим столь же по-большевистски прямо: если б все империалистические государства отбросили свои противоречия и объединились бы в единый военно-политический блок, то положение Советского Союза было бы чрезвычайно тяжело. Врага мы бы конечно победили, но победа над таким врагом стоила бы нам неисчислимых жертв, а кроме того, такое напряжение сил далеко отбросило бы нас от достигнутых в последние годы завоеваний социализма, и возвратило к годам разрухи и голода. В техническом, экономическом и военном смысле загнивающий империализм пока еще достаточно силен.
Направление наших регулярных частей в Испанию дало бы такие пропагандистские козыри в руки наших врагов, что становление всемирного антисоветского военно-политического блока было бы почти неизбежным, и опасность войны против Союза Советских Социалистических Республик неизмеримо бы возросла.
Вот почему наше правительство и партия поступили правильно, не отклонив эту просьбу Испанского правительства и направив наших людей в Испанию, но ограничив контингент советских военных советников наркомата иностранных дел численностью в 800 человек.
Еще несколько вопросов.
Вы знаете, что, объективно говоря, события в Испании пока развиваются неблагоприятно для республиканского правительства. На дворе кончается июнь 1937 года. С июля 1936 года по сегодняшний день республиканцами потеряны существенные территории на юге и в центре страны, крайне тяжело складывается сейчас ситуация на севере, успешных стратегических наступательных операций, которые ставили бы решительные цели и достигали бы их, несмотря на нашу помощь, пока не наблюдается.
Единственным серьезным успехом Испанской республики пока является успешный контрудар в Гвадалахарской операции, когда итальянский добровольческий корпус потерял почти 10 000 человек ранеными, убитыми и пропавшими без вести, оставил на поле сражения 500 пулеметов, почти треть артиллерии – до 80 орудий и минометов, около 50 танков, 12 самолетов, около 300 автомашин. Правда, победа Республики была неполной. Не удалось уничтожить или пленить хотя бы одну из вражеских дивизий. Хотя итальянцы в беспорядке отступили, к 22 марта они все еще контролировали две трети района, занятого в начале операции. Следовательно, территориальный успех при Гвадалахаре был на стороне фашизма.
Вы прекрасно знаете, что, хотя нашей основной задачей всегда было и остается строительство социализма в СССР и защита его завоеваний от иностранной интервенции, наша коммунистическая партия и советское Правительство внимательно следит за событиями в Испании. До 1937 года мы сострадали испанскому народу, но были полностью уверены, что причины неудач носят специфически испанский характер:
1) В Испании в 1936 году организация и центральное управление военными силами полностью отсутствовали. Боевые части имели нерегулярную структуру, и к тому же были организованы различными территориальными и политическими силами, иногда имеющими различные взгляды не только на послевоенное политическое устройство Испании, но и на текущие боевые задачи, – а у нас в СССР такого нет, наша Рабоче-Крестьянская Красная Армия построена на регулярной основе и подчинена единому командованию, авторитет которого не подлежит никакому сомнению. Наши армейские ряды спаяны коммунистической партией и ее верным помощником – ленинским комсомолом.
2) В Испании в 1936 году организация и центральное управление военными силами полностью В Испании в 1936 году наблюдался острый дефицит квалифицированных командных кадров всех уровней и в армии, и на флоте, потому что из 15 000 испанских офицеров верность присяге сохранило 200 человек, – а у нас в СССР такого дефицита нет, напротив, мы держим в запасе ряд подготовленных командиров, сокращенных в 1927 году и позднее, и продолжаем накопление резерва.
3) В Испании в 1936 году организация и центральное управление военными силами полностью В Испании в 1936 году отсутствовала первичная военная подготовка граждан в части самых элементарных военных навыков и понятия о военной дисциплине, – а у нас в СССР молодежь, под руководством ленинского комсомола, неустанно и массово овладевает навыками военной подготовки. Уже в пионерской организации происходит у нас первичная строевая подготовка и прививается понимание дисциплины. Далее с молодежью Осоавиахимом ведется допризывная подготовка, и призывники приходят в армию уже в некоторой степени подготовленными.
4) В Испании в 1936 году организация и центральное управление военными силами полностью В Испании в 1936 году наблюдалась острая нехватка всех видов вооружения и военной техники, – а у нас в СССР поставкам в Красную Армию и флот Партия и Правительство придают сугубое значение, и не только в сравнении с, как у нас принято сравнивать, 1913 годом, но и в сравнении с любой армией иностранного государства наша Рабоче-Крестьянская Красная Армия оснащена и экипирована по последнему слову техники.
Однако подошел к концу 1936 год, начался 1937 год – тут уже ситуация возникла другая. В республиканской Испании поменялось правительство, и теперь новое правительство с благодарностью принимает наши советы в деле строительства вооруженных сил, по нашим советам и наставлениям организована регулярная Народная Красная Армия, наши специалисты составляют планы военных операций.
Мы поставили испанскому правительству вооружение в достаточном количестве, и оно вооружено теперь не хуже противника. По качеству поставленные нами винтовки не хуже винтовок, которыми вооружены войска генерала Франко, и пулеметы, и артиллерия не хуже, кроме, видимо, противотанковой и зенитной артиллерии. Наши танки Т-26 и БТ-5 лучше любых итальянских и немецких танков, а наши истребители И-15 и И-16 лучше любых итальянских и немецких истребителей. Более того: мы поставили новейшие бомбардировщики СБ, которых и в авиационных частях ВВС РККА пока недостаточно, и они превосходят не только бомбардировщики противника, но и бомбардировщики любой мировой державы.
Уже 16 ноября 1936 года в Париже испанский премьер-министр Ларго Кабальеро в интервью Эйтрансжан отметил, я цитирую «Мы, наконец, имеем удовлетворительное снаряжение и техническую организацию. Она повсюду улучшается. Теперь мы можем бороться, располагая равным оружием. Этого достаточно. Я повторяю, мы выиграем гражданскую войну и спасём свободу и Испанию.»
Мы объясняли неудачи молодостью и малым опытом республиканских вооруженных сил, которые сражались с опытным африканским корпусом. Но теперь значительная часть мавров пала в боях и националисты создают воинские части и соединения нового формирования. Испанским же правительством сформированы и испанские, и интернациональные бригады, рядовой состав которых уже при нашей помощи прошел первичное военное обучение, не уступая теперь обучению мятежных войск. В Испании выдвинулись молодые республиканские командиры, не уступающие, а иной раз и превосходящие по своим талантам генералов вождя мятежников Франко, но главное – каждая бригада получила по советскому военному советнику, который подкрепляет революционный задор ее командиров современными техническими и военными знаниями.
И что же мы видим после того, как были устранены все четыре проблемы вооруженных формирований Испанского правительства? Мы видим неудачи на всех фронтах. Ни наши винтовки, ни орудия, ни самые современные танки, ни великолепные самолеты, ни регулярное переустройство вооруженных сил, ни боевая учеба не исправило дела. Это факт.
Рассматривать причины военных неудач и корни военных успехов на Пиренейском полуострове можно с двух точек зрения: в плане помощи Испанскому правительству, и в плане обороноспособности Союза СССР.
Вопросы специфически испанские мы в этом кругу далее дискутировать не будем, они достаточно подробно освещены в ваших докладах, которые были затребованы наркомом обороны, будут обобщены и направлены в Испанское правительство и ЦК компартии Испании. Давайте отбросим в сторону все рассуждения об испанских штабах, о многопартийной системе, об отсутствии первичного военного образования испанских народных масс и так далее и вспомним, чему учил нас Владимир Ильич. Разве не он говорил, что «Нужно уметь работать с тем человеческим материалом, который есть в наличии. Других людей нам не дадут»? Он говорил! Некоторые выступавшие в дискуссиях товарищи, видимо, об этом забыли.
