Дмитрий Ю
Кировская весна 1936-1937
03.11.36 Легион «Кондор»
В начале ноября 1936 года на стороне республиканцев началось массовое появление интернациональных бригад, формируемых из добровольцев различных стран. Их общая численность оценивалась приблизительно в 30 000 человек. Если до этого Германия, Италия, Советский Союз, Франция и другие страны ещё старались сохранять хотя бы внешний нейтралитет по отношению к гражданской войне в Испании, то теперь всё, как говорится, окончательно встало на свои места.
В этих условиях руководство нацистской Германии приняло решение больше не скрывать своей помощи франкистам. 3 ноября 1936 года в Германии был сформирован «Легион «Кондор», состоявший из 4500 добровольцев. Его командиром был назначен генерал-майор Хуго Шперрле, а начальником штаба стал оберст Вольфрам фон Рихтхофен.
Легион состоял из бомбардировочного полка (3 эскадрильи), истребительного полка (3 эскадрильи), разведывательной эскадрильи, батальона зенитной артиллерии, батальона связи, транспортного батальона и батальона снабжения. Число самолетов в легионе не превышало одновременно 150 единиц.
На вооружении легиона были трехмоторные бомбардировщики Ю-52 и истребители-бипланы Хе-51.
Танковое подразделение легиона имело на вооружении 180 танков модели PzKw I (по советской терминологии Т-1) – легких танков, вооруженных спаренным пулеметом. Немецкие инструкторы готовили для них экипажи из испанцев. Противотанковые батареи имели на вооружении орудия калибра 37 мм.
04.11.36 Николай Воронов
У противника появлялось все больше легких танков с пулеметным вооружением. Я беспокоился, что непривычные к танковым атакам бойцы могут дрогнуть. Объехал пушечные батареи и познакомился с тем, как они подготовлены к стрельбе по танкам и бронеавтомобилям. Выяснилось, что командиры батарей считают борьбу с танками не своим делом. К стрельбе прямой наводкой они не были готовы. Все полагали, что для борьбы с танками должна быть создана малокалиберная противотанковая артиллерия. Но как быть, если ее нет? Простодушные командиры в ответ на этот вопрос недоуменно пожимали плечами. Впрочем, они весьма внимательно прислушивались к моим советам.
Помнится встреча с Энрике Больяносом, молодым командиром батареи, имевшей на вооружении 75-миллиметровые пушки. Он и его офицеры с удивлением встретили мои слова о том, как советские артиллеристы поражают прямой наводкой танки противника. Вместе начали тренироваться. Учеба пошла впрок. 30 октября у Гриньона группа фашистских танков ринулась в атаку. Батарея была уже хорошо подготовлена. Стреляя прямой наводкой, она поразила четыре танка при минимальном расходе снарядов.
Энрике Больянос в этом бою был ранен. После выздоровления он взял на себя тяжелую, но благородную миссию – стал ездить по всем пушечным батареям и учить артиллеристов бить танки противника.
{28}
04.11.36 Испания. Хетафе
4 ноября Варела взял аэродром и населенный пункт Хетафе, находящийся в 13 километрах от центра Мадрида. Генерал Мола на пресс-конференции заявил, что отпразднует в городе 19-ю годовщину столь дорогой коммунистам русской революции, и порекомендовал «республиканским шутникам» приготовить ему чашку кофе, которую он выпьет на главной мадридской площади Пуэрта-дель-Соль («Ворота солнца»). После этого генерал должен был обратиться к мадридцам с краткой речью: «Я – здесь». Уже были назначены мэр и префекты мадридских округов, а в кафедральном соборе Мадрида был заказан благотворительный молебен.
«Сообщите всему миру – Мадрид берем на этой неделе», завершил пресс-конференцию Мола, а через день небрежно бросил корреспондентам: «Мадрид все равно что взят».
Вскоре Африканская армия, преследуя расстроенного неприятеля, без боя захватила две господствующие высоты – гору Ангелов в 20 километрах южнее Мадрида и холм Гарабитас к западу от него, с которых хорошо просматривалась вся столица. На Гарабитасе националисты немедленно начали установку артиллерии.
«Падение Мадрида будет означать потрясающее и унизительное поражение Москвы», – торжествовали правые европейские и американские газеты. В Африканской армии готовились к празднествам в честь взятия столицы. Радио Бургоса и Саламанки ввело рубрику «Последние часы Мадрида» и сообщало слушателям подробное расписание праздника. Оно прежде всего предполагало въезд каудильо в столицу «на белом коне».
{24}
05.11.36 Второй поход
27 октября закончился трехмесячный усиленный курс испанского языка, который усиленно штудировали советские командиры в Московском институте военных переводчиков с 27 июля, и уже 1 ноября военные советники, специалисты и военные переводчики первого выпуска размещались в тесных трюмах крейсеров Севастопольского рейда.
При подготовке личного состава первой командировки острый дефицит представителей комсостава ВМС РККА со знанием испанского, или на крайний случай французского языка смогли ликвидировать только одним способом. В СССР были срочно призваны из запаса и направлены на трехмесячные курсы испанского языка годные по состоянию здоровья бывшие офицеры Русского императорского флота. Избежавшие гибели в ходе дела «Весна» офицеры ради испанской командировки оставили службу экономистов, бухгалтеров, администраторов на предприятиях народного хозяйства, а также преподавателей в советских военно-морских учебных заведениях и штабах флотов. Данная категория военнослужащих также была отправлена в Испанию с дипломатическими паспортами помощников военно-морского атташе. Все они после прибытия в Испанию заняли должности командиров боевых частей или старших помощников командира корабля – по политическим причинам поручать им командование испанскими кораблями было не желательно. Всего в Испанию было направлено 70 советских моряков с дипломатическими паспортами (на подводные лодки – по одному, на эсминцы – под два, на крейсера по пять, на линкор 8 человек, в штаб – 7).
Всего же Второй боевой поход крейсеров 1936 года (получивший к тому моменту быстро распространившееся в СССР неформальное наименование «Испанский Экспресс»), в тесноте, но не в обиде доставил в Испанию к 5 ноября 500 советников, которыми было предусмотрено усилить сформированные и формирующиеся учебные и боевые воинские части и соединения республиканцев: командиров, летчиков, танкистов, моряков, артиллеристов. На этот раз к «Красному Кавказу» и «Червоной Украине» присоединился крейсер «Профинтерн» (впоследствии, 31 октября 1939 года, крейсер «Профинтерн» был переименован в «Красный Крым»).
Второй боевой поход завершился трагично. В связи с недостаточным числом истребителей у правительственных сил все самолеты были направлены в небо над Мадридом и выделить воздушное прикрытие порта, не смотря на настойчивые увещевания Главного военно-морского советника, республиканцы не смогли. Разгрузка кораблей в порту Картахены не избежала фашистского налета. Один из самолетов мятежников обстрелял ходовой мостик пришвартованного к пирсу крейсера «Червона Украина», в результате чего несколько командиров, в том числе командир бригады крейсеров Морских сил Черного Моря Николай Филиппович Заяц и командир крейсера «Червона Украина» Андрей Иванович Заяц, были ранены. Встречавший корабли бывший Наморси, а ныне военно-морской атташе СССР в Испании Владимир Митрофанович Орлов, был убит. Другому самолету удалось точно сбросить по крейсеру «Красный Кавказ» 50-кг бомбу, которая упала вблизи торпедного аппарата левого борта. Трагедия была почти неминуема, но, к счастью, бомба не взорвалась. По иронии судьбы неудачливый бомбардировщик франкистской авиации пилотировал единственный русский пилот в составе военно-воздушных сил мятежников: военно-морской летчик русской императорской армии, старший лейтенант Всеволод Михайлович Марченко. Всего на стороне генерала Франко сражалось около 50 белогвардейцев, в основе своей в составе отрядов испанского монархического движения «рекете». Боевая тревога на кораблях была сыграна уже в момент опасного сближения фашистских самолетов с отрядом, а неповоротливость и малый радиус действия пулеметов не позволил советским морякам повредить ни один самолет мятежников. Отсутствие системы управления зенитным огнем не позволило 100-мм зенитным установкам Минизини поразить быстро меняющие направление атаки и дистанцию до крейсера легкие бомбардировщики противника как в момент атаки, так и на отходе.
Таким образом, боевая практика показала, что счетверенные пулеметы калибра 7,62-мм уже не являются действенным оружием ПВО, а крейсерам в дополнение к 100-мм зенитным пушкам остро требуются приборы управления зенитным огнем и малокалиберные автоматические пушки. Гибель Орлова произвела на командование Морских Сил РККА и весь личный состав глубокое впечатление. Начиная с 1937 года, вряд ли можно было бы обнаружить среди разделов боевой подготовки более серьезную тему, чем противовоздушная оборона.
Обратным рейсом крейсера доставили в СССР груз золота. Обратный переход прошел без происшествий.
06.11.36 Испания. Мадрид
Итальянское радио и дикторы Лиссабона 6 ноября сообщили, что националисты уже занимают Мадрид. Военный корреспондент британского «Обсервера» Генри Бакли позже рассказывал, что когда он в эти дни позвонил в редакцию и стал рассказывать об обстановке в республиканской столице, его удивленно перебили: «А откуда вы говорите?» «Из Мадрида». – «Странно. Из полученных нами сообщений видно, что Франко уже в центре города».
Части Африканской армии все же просочились в пределы столицы, их не остановило даже неожиданное вступление в бой утром 5 ноября советских истребителей «И-15» и «И-16», самоотверженно атаковавших бомбовозы неприятеля. «Курносые» и «Мухи», как прозвали эти машины испанцы, пресекли тогда в зародыше очередную бомбардировку столицы, чем привели мадридцев в восторг. Отражен был и налет 6 ноября. Германские и итальянские летчики впервые с начала войны встретили достойного противника.
Между тем наземные силы Франко подтягивали резервы и занимали исходные позиции для «финального удара». А республиканское командование умудрилось потерять связь с уцелевшими отрядами милиции, плохо снабженными и беспорядочно разбросанными вдоль ее западной и южной окраин.
«Если только не произойдет чуда, – писал 6 ноября славящийся трезвостью и продуманностью анализа лондонский еженедельник «Экономист», – то франкисты возьмут Мадрид».
Однако, во-первых, националисты вышли к столице на очень узком фронте и только с юга. Оба их фланга были порядочно растянуты и обнажены. Во-вторых, у Африканской армии перед самым Мадридом ухудшилось боевое снабжение. Причиной стали ежедневные удары «воздушных крейсеров» республиканских ВВС по ее базам и коммуникациям.
Франко и Мола решили действовать наверняка. Живой силы у них было гораздо меньше, чем у республиканцев. Штурм миллионного города без должного количества боеприпасов, горючего и оружия они считали авантюрой.
Коммуникации Африканской армии удалось наладить к 7 ноября. Вечером 6 ноября, когда передовые части националистов отделяли от центра столицы всего два-три километра, правительство покинуло город и направилось в Валенсию.
{24}
07.11.36 Генерал Миаха
Около двух часов ночи генерал Миаха приехал в штаб. Он начал свою деятельность по обороне Мадрида со служебного преступления. Оказывается, вчера в шесть часов вечера, в момент эвакуации из столицы, заместитель военного министра генерал Асенсио вызвал к себе Миаху и вручил ему запечатанный пакет с надписью: «Не вскрывать до шести часов утра 7 ноября 1936 года». После нескольких часов колебаний Миаха решил незаконно вскрыть пакет, не дожидаясь утра. В пакете был приказ военного министра:
«Дабы иметь возможность выполнять основную задачу по обороне Республики, правительство решило выехать из Мадрида и поручает Вашему Превосходительству оборону столицы любой ценой. Для помощи Вам в этом трудном деле в Мадриде создается, кроме обычного административного аппарата, Хунта (Комитет) по обороне Мадрида, с представителями всех политических партий, входящих в правительство, и в той же пропорции, в какой они входят в правительство. Председательствование в Хунте поручается Вашему Превосходительству. Хунта обороны будет иметь полномочия правительства для координации всех нужных средств защиты Мадрида, которую нужно продолжать до конца. На случай, если, несмотря на все усилия, столицу придется оставить, тому же органу поручается спасти все имущество военного значения, равно как и все прочее, что может представлять ценность для противника. В этом случае части должны отступать в направлении на Куэнку, дабы создать оборонительную линию на рубеже, который укажет командующий Центральным фронтом. Ваше Превосходительство подчинено командующему Центральным фронтом, и Вы должны постоянно поддерживать с ним связь по военно-оперативным вопросам. От него же Вы будете получать приказы по обороне и наряды на боевое питание и интендантское снабжение. Штаб и Хунта обороны должны быть расположены в военном министерстве. В качестве Вашего штаба Вам придается Генеральный штаб, кроме той части, которую правительство сочтет необходимым взять с собой».
Миаха бросился искать приданный ему штаб и штаб Центрального фронта. Не нашел ни того, ни другого. Все разбежались. В военном министерстве не было ни души. Он стал звонить на дом. Никто не откликался. В некоторых квартирах, услышав, что говорит «президент Хунты по обороне Мадрида генерал Миаха», люди, ничего не отвечая, осторожно клали трубку.
Он стал искать Хунту обороны – ничего не нашел. Представители партий, назначенные в Хунту, самовольно покинули Мадрид, кроме коммуниста Михе. Он обратился к 5-му полку народной милиции. 5-й полк ответил, что целиком отдает в распоряжение генерала Миахи не только свои части, резервы, боеприпасы, но и весь штабной аппарат, командиров, комиссаров. Чека и Михе установили с ним контакт от имени Центрального Комитета. Поздно ночью появилось несколько офицеров для штабной работы – подполковник Рохо, подполковник Фонтана, майор Матальяна. 5-й полк дал для штабной работы Ортегу, члена ЦК, начальника отдела служб Генерального штаба.
Офицеры штаба пробуют установить связь с колоннами, отошедшими вчера внутрь черты города. Из этого ничего не получается. Никого разыскать нельзя. Подполковник Рохо, приняв на себя функции начальника штаба, рассылает нескольких офицеров и комиссаров, оказавшихся в его распоряжении, просто ездить по городу, по казармам, по баррикадам, обнаруживать части и притаскивать командиров и делегатов связи сюда, в штаб. Снарядов в наличности – на четыре часа огня. Патронов для всего Мадрида – сто двадцать два ящика. И снарядов и патронов есть на самом деле во много раз, может быть в десять раз, больше. Но неизвестно, где они, а это все равно, что их нет.
По берегу Мансанареса, у городских мостов, на свой страх и риск стоят и постреливают кое-какие части. Рохо старается установить связь прежде всего с ними. Надо им дать боеприпасы, пулеметы и притом проверить готовность мостов к взрыву в любой момент, минировать все близлежащие дома и руководить взрывами. Это последнее дело берет на себя, забыв и о дипломатическом паспорте, и о строгих формулировках «Положения о советских военных советниках», секретный уполномоченный Специального отделения «А» (активная разведка) Главного Разведывательного Управления Наркомата обороны РККА Хаджи-Умар Джиорович Мамсуров.
На улице завизжала сирена. Появились «юнкерсы». Взрыв глухо послышался издали. Но затем, вместо того чтобы разбегаться, публика заинтересованно и радостно задрала лица кверху. Бомбовозы переменили курс, они повернули на запад и быстро удалились. Осталась группа истребителей, на которых напали сомкнутым строем сбоку подошедшие маленькие, очень скоростные и маневренные машины. «Хейнкели» начали разбегаться, бой принял групповой характер. Один из самолетов рухнул вниз, объятый пламенем, он прочертил в небе линию черного дыма. Люди внизу восторгались, аплодировали, бросали береты и шляпы вверх.
– Чатос! – кричали они. – Вива лос чатос!
Через два дня после появления новых республиканских истребителей мадридский народ уже придумал им кличку «чатос» – «курносые». У советского истребителя И-15 в самом деле такой вид: винтомоторная часть чуть-чуть выдается холмиком впереди крыльев.
«Хейнкели» удрали. Чтобы подчеркнуть это, «курносые» специально сделали два круга над столицей, красиво пикируя, кувыркаясь в фигурах высшего пилотажа, показывая на малой высоте трехцветные республиканские знаки. Толпы на улицах в радостном волнении внимали звонкому рокоту моторов-друзей. Женщины махали платками и, став на цыпочки, вытянувши шеи, посылали воздушные поцелуи, как если бы их могли заметить сверху.
{27}
07.11.36 Красная Площадь
В столице Союза ССР, в Москве, своим чередом шел ноябрьский парад. Прошли военные академии, Первая Пролетарская дивизия, Осоавиахим, конница, артиллерия. Вошли из двух проходов по сторонам Исторического музея шумные лавины танков. И в тот же момент показываются в небе первые группы самолетов. Публика начинает аплодировать, то глядя вверх, то переводя взоры на тяжелые и быстрые стальные черепахи…
Но вот двум небольшими квадратами на площадь выходят две необычного вида группы. Первая – моряки. Причем тут моряки – удивляются в толпе? Вторая – летчики, но с каким-то непонятным флагом. Что за летчики? Что за флаг?
– На Красной площади сводная рота личного состава крейсеров Черноморского флота Морских Сил РККА «Красный Кавказ», «Червона Украина» и «Профинтерн», которые, с риском для жизни, преодолев враждебные воды, доставили первую помощь республиканской Испании – звучит голос диктора. Шквал аплодисментов становится громче, казалось, он уже достиг своего максимума, но его снова прерывает диктор.
– На Красной площади личный состав слушателей советских летных курсов из республиканской Испании, проходящих в СССР обучение перед направлением в действующую армию – становится ясно, что то был не шквал, а просто бурные аплодисменты. А вот теперь – как раз и есть шквал, перерастающий в настоящее неистовство, в овацию!
{АИ}
07.11.36 Мадрид. Чудо
Этого не могло произойти – и это случилось. Деморализованные бойцы мадридского фронта, еще вчера готовые оставить позицию только из-за одной сброшенной на расстоянии прямой видимости 100-килограммовой бомбы, не причинившей никакого действительного вреда, упершись спинами в стены мадридских домов, вдруг словно обрели второе дыхание.
Неожиданно, без всяких материальных поводов типа листовки или радиопередачи, но от того мгновенно и повсеместно, как это всегда бывает при передаче информации из уст в уста, их охватило две идеи. Первое: они не одни. По какому-то неизъяснимому выверту национальной психологии для испанцев оказалось крайне важным знать, что они не стоят в одиночестве против Германии, Италии и мавров, а напротив, не только у противников, но и у них есть – за горами и лесами – есть могучие союзники. Каждый пролет советского истребителя слово смывал с души липкое, удушающее марево безнадежности.
Вторая идея так же базировалась на психологии – отступать было некуда. Почему-то стало ясно, не требующим доказательств манером, что приход мавров Франко в Мадрид означал для них не смену политического режима, а смерть – и для себя, и для близких.
Одновременно сыграли и еще два немаловажных фактора. Во-первых, в Мадриде стало меньше руководителей и больше руководства. Больше не стало удушающих любую инициативу многочасовых совещаний у Кабальеро. Небольшая Хунта Обороны Мадрида имела так мало членов, что просто не смогла дважды обсуждать один вопрос. По каждому конкретному поводу сразу принималось первое попавшееся (и часто верное) решение, и более к нему не возвращались.
Во-вторых, Мадридский фронт наконец оказался усилен еще несколькими десятками превосходных советских танков Т-26 (их число дошло до 50) и бронемашин, а также двадцатью истребителями И-16 и эскадрильей супер-бомбардировщиков СБ, которые в силу своих скоростных свойств оказались неуязвимы для истребителей противника. Как самолеты, так и танки по своим качествам крыли немецкие и итальянские аналоги, как бык овцу.
{РИ}
12.11.36 Николай Воронов
В дни боев под Мадридом я любил нести вахту на башне «Телефоники», откуда удобнее всего руководить борьбой с вражеской артиллерией. Особенно привлекательны были дневные часы – с двух до четырех. Это время обеда. Как ни странно, в эти часы вовсе прекращались боевые действия с обеих сторон. В обеденное время я часто ходил в полный рост по передовым позициям, вне окопов и ходов сообщения и ни разу не попадал под огонь – обед у испанцев был своего рода всеобщим священнодействием. С башни «Телефоники» прекрасно просматривалось оживленное движение во вражеском стане в эти обеденные часы, что помогало нам заполучить немало ценных данных.
Однажды перед обедом, наблюдая с башни «Телефоники» за боевыми порядками фашистских войск, я обнаружил 155-миллиметровую батарею противника, которая, по-видимому, готовилась стрелять по Мадриду. Я показал эту цель командиру батареи, который имел наблюдательный пункт в этом же здании, и помог ему перенести огонь с ранее пристрелянной цели на вновь обнаруженную. Командир батареи экономил снаряды и с моей помощью корректировал каждый разрыв.
Вскоре мы отчетливо увидели прямое попадание в одно из орудий противника, а затем и в другое. На позиции фашистской батареи началась суматоха.
Вдруг раздалась решительная команда командира батареи:
– Альто! (Стой!)
В чем дело? – воскликнул я. – Почему батарея перестала стрелять?
– Комида! – ответил переводчик. – Обед!
Мои увещевания не помогли: командир и все находившиеся с ним немедленно приступили к обеду. Артиллеристы уверяли, что сразу же после обеда фашистская батарея будет добита, она никуда не уйдет – у мятежников ведь тоже обед!
Этот обычай стал меня уже раздражать. Я отказался от предложенного мне обеда и вина и в продолжение двух часов, пока длился обеденный перерыв, непрерывно вел наблюдение за недобитой батареей противника. В конце второго часа к разбитым орудиям подошла грузовая автомашина, в нее погрузили убитых и раненых.
Ровно в четыре часа дня раздалась команда:
– Фуэго! (Огонь!)
Стрельба возобновилась. Разрывы ложились вблизи молчаливо стоящих орудий противника. Командир республиканской батареи оказался все-таки прав: мятежники за время обеда так и не притронулись к своим пушкам.
{28}
