Джули Дейс
Наша цель
– Спасибо, пап. Я уже сказал это раз десять, – посмеиваюсь я. – Вам спасибо.
– Ты сам всё сделал.
– Не без вашей помощи.
– Она была небольшой.
– Да, вы всего лишь меня вырастили.
Отец начинает смеяться, и я улыбаюсь, вновь посмотрев на Алекс.
– Ты прав, поздравляю с победой и сыном.
– Спасибо.
– Не будем отвлекать.
Прощаюсь с родителями и жду, когда на экране снова всплывёт какой-нибудь вызов, но ничего не происходит. Убираю телефон в карман и вновь приступаю к нарезке.
Необъяснимо чувство того, что семья поддерживает тебя со всех сторон. Они всегда на линии, и это приятное чувство того, что никогда не останешься один – дарит душе покой. Родители Алекс принимают меня с распростертыми объятиями, то же самое делают мои в отношении неё. Это намного больше и лучше всяких объяснений. Мы словно одна огромная шведская семья, уживающаяся в мире и гармонии между собой, конечно, после разрешения всех вопросов и ссор между Джаредом и дядей. Они наконец-то пришли к своему перемирию, от чего спокойней стало всем, особенно им двоим. И мне в какой-то степени тоже. Последний раз их стычка произошла на моих глазах, но, слава Богу, ураган стих.
Смотрю на девочек, которые шепчутся о чём-то, пока я режу овощи, а Джаред готовит гриль. В отличие от брата, я прекрасно их слышу, я не всегда вдавался в подробности их обсуждений, но сейчас решаюсь подсушивать. Мы пообещали друг другу ничего не скрывать, но у Алекс может быть что угодно в голове.
– Последний раз, когда я решилась купить презервативы, у меня спросили размер. Это был первый и последний раз, когда я это делала, – тихо говорит Лизи, и я удивляюсь теме, покосившись в их сторону.
Но удивлён только я, потому что Алекс тут же разряжается диким хохотом, колошматя стол перед собой.
– Это не смешно! – бурчит Лизи, и, честно сказать, это правда забавно. – Видела бы ты моё лицо!
– Я его сейчас представляю, – едва вытягивая слова, говорит моя жена, – Джаред знает об этом?
– Ещё бы. Я взяла… кхм стандартный размер? Что это вообще обозначает? Есть какие-то стандарты? – шепотом восклицает Лизи.
– Боже! – кричит Алекс, из-за чего я пялюсь на них, как на двинутых. Джаред не отстаёт. По взгляду, он советует мне вызвать службу спасения, пока она продолжает допрос: – И как?
– Ты хочешь узнать, подошли ли они? – выгибая бровь, с нотками скепсиса спрашивает Лизи.
– Я не знаю, хочу ли я об этом знать, – хохочет Алекс. И я поддерживаю. Не думаю, что нужная информация для её головы – это размер члена моего брата.
– Нет. Они не подошли. Цитирую Джареда: «Что это за дерьмо?», – на тон ниже, говорит Лизи.
Новая волна смеха и почти разбитый стеклянный стол виллы с помощью ладони моей жены.
– Ну, ты могла бы делать бомбочки или носить в них воду в случае войны, – предлагает Алекс, на что Лизи закатывает глаза.
– Можно посвятить нас в подробности? – спрашивает Джаред, но ему лучше не знать.
Смотрю на девочек, и по взгляду понимаю, что Алекс норовит рассказать правду.
– Не сме…
– Лизи рассказывала, как первый раз покупала презервативы, – одновременно с ней, произносит Алекс.
Лоб жены моего брата ударяется о стол, а Джаред разряжается диким ржачем. Ему настолько смешно, что он согнулся пополам. Перевожу взгляд на Лизи, и начинаю сомневаться, что история не была сокращена до минимума.
– Помню. Это было весело, – откашливается Джаред, смотря на неё с озорным блеском. – Она больше не покупала их, кстати.
– Не думаю, что должен и хочу это знать, – вздыхаю я. – Я уже услышал слишком много.
– Чувак, это обычные презервативы. Не говори, что падаешь в обморок при слове «месячные», – гогочет он.
Лизи отрицательно крутит головой, словно не до конца хочет верить в услышанное, а я закатываю глаза и фыркаю.
– Что ещё обсудим?
– Не будь занудой, Томми, – улюлюкает брат. – Это просто суровая реальность и необходимость.
– Переворачивай сосиски.
Джаред играет бровями и подмигивает жене.
– Я схожу с тобой в аптеку и подробно обо всём расскажу, – сообщает он для Лизи. – Попробуем попытать удачу вместе, прошло столько лет.
– Не думаю. Я лучше суну в раскалённую лаву язык.
Он снова начинает смеяться и приступает к готовке. Я перенимаю его энтузиазм и поворачиваюсь к разделочной доске. Ладно, это действительно смешно. Никогда не думал, что Лизи такая… скоромная? Даже спустя несколько лет жизни с Джаредом, она привыкла к его дебильным шуткам, но не может купить презервативы.
Чьи-то руки проникают через мои и обнимают. Сразу чувствую, что это Алекс. Кто, кроме неё? Хотя, Джаред вполне способен на подобные дурачества. Смотрю на неё через плечо и улыбаюсь, когда она прижимается ближе. Теперь её щека покоится у моей лопатки, а руки крепко сжали кольцо вокруг талии.
– Тебе помочь?
– Кто-то недавно говорил, что мы сегодня ваши верные слуги и рабы, – смеясь, напоминаю я.
– Да точно, – хихикает она, – но я могу сделать исключение.
– Я уже всё доделал, осталось перенести на стол.
Алекс кивает и забирает пару тарелок с овощами и фруктами, расставляя их на столе, в то время как Лизи уже переместилась к Джареду, который теперь заинтересован в ней, а не в готовке. Краем глаза смотрю на этих двоих, которые хохочут и сходят с ума, тыкая друг в друга ложками.
Алекс тянется ко мне, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать её, но эта маленькая лиса облизывает моё лицо и хихикает.
– Кто бы сомневался, – смеюсь я, а она показывает язык.
– Вкусненько.
Занимаю соседнее кресло, когда на пороге появляется никто иной, как наша бизнес-леди. Чёрная юбка карандаш, туфли, легкая блузка, очки, которые закрывают её глаза, но не могут скрыть широкую улыбку, с которой она расставляет руки в стороны и несётся к девочкам, которые в ответ бросаются к ней. Эта сумасшедшая тройка университетских времён воссоединилась, и каждому жителю Лос-Анджелеса лучше скрыться дома, пока они вновь не разъедутся.
Мы с Джаредом тоже получаем её объятия, и поздравления, после чего, они начинают оживлённо болтать, перебивая друг друга и громко смеясь. Всё это время ладонь Алекс покоится в моей, и лежит на моем колене. Я бы ревновал её энергичность в отношении подруги, если бы не понимал, как сильно они скучают по друг другу. К сожалению, наша реальность такова, что жизнь распорядилась иначе и закинула Бекку на другую сторону страны. Я вернусь в Нью-Йорк, и буду получать её внимание, в то время как общение с Беккой вновь перейдёт на социальное или периодичные звонки.
Судя по тому, что Джаред не торопится встревать – тоже понимает необходимость их общения между собой, в котором нам, некоторое время, не нужно принимать участие.
– Лизи отпустили надолго?
– Дали отпуск на две недели, вы вообще планируете свадьбу?
– Зачем? – смеюсь я.
– Затем, что я должен хоть где-то погулять. Ты обламываешь меня, засранец.
– Погуляешь по набережной у дома.
– Очень смешно, – усмехается он. – У Лизи до сих пор дёргается глаз.
– Если ты не заметил, то он дёргается у неё с тех пор, как она познакомилась с тобой.
– Где понахватался?
– Чего?
– Силы духа, идиот, – гогочет Джаред.
– Там, докуда ты не дошёл, придурок.
– Вот же дерьмо, с каждым последующим годом с тобой становится интересней.
– Это не взаимно, потому что с тобой – нет.
– Меня невозможно не любить, мой милый Томми, – продолжает смеяться Джаред, шагая к грилю.
– Я бы на твоём месте прекращал обманывать себя. Это жизнь в отрицании и непринятии. Пора принять реальность. Ты уже давно не милашка.
– Хрена с два.
Джаред показывает мне средний палец и усмехается. Но он прав. В последние годы я в какой-то степени полюбил его компанию и с удовольствием в ней нахожусь, даже если нас только двое. А дурные шутки стали заразительными. Страшно, что мы становимся чем-то схожи.
– Вы уже придумали имя? – спрашивает Бекка, бегая глазами между мной и Алекс.
– Нет, – говорю я, пожимая плечами.
– Я предлагаю исключить их из компании до тех пор, пока они не устроят для нас грандиозную тусовку, – провозглашает Джаред, и я замечаю, как вспыхивает гневный огонёк в глаза Лизи, но он тут же тлеет, и она смеётся.
– У тебя двое детей, твоя тусовка может проходить только в Макдональдс, – хихикает Алекс.
– Ой, какая ты шутница, – пищит он, – какое предложение будет дальше? Купим мыльные пузыри и будем бегать за ними, кто больше налопает и наглотается мыла?
– Придурок, – смеётся она, – не жди приглашения.
– Я сам прихожу, если ты не заметила, – подмигнув, Джаред ставит на стол большую тарелку с сосисками и стайками. – У вас даже нет колец, нихрена вы не обручены.
– Мне нужно выпить, – выдыхает Бекка.
– Это трезвая тусовка, пей сок, – заявляет мой брат, сунув вилку в рот.
– Ты не меняешься, – улыбается Бекка.
– Да, каким был милашкой, таким и остался. Томас ослеп.
– Да, действительно, – с неприкрытой иронией, соглашается Бекка, а я закатываю глаза.
Джаред обольстительно улыбается, пока мы смеёмся. Милость и Картер – это два несопоставимых случая.
Взгляд переключается на Алекс, которая кладёт голову на моё плечо, в ответ, получая мой поцелуй на макушке. Протягиваю руку по спинке её кресла и прижимаю к себе. Она обещала – она выполнила обещание, последовав за мной.
Эпилог
4 года спустя
Алекс
– Как он всё успевает? – выдыхаю я, смотря на некогда красивый пончик в шоколадной глазури розового цвета и конфетти.
– Следи в оба, – смеётся Том, убегая за мелким проказником с именем Трэй.
Парочка любимых мужчин мчится чуть ли не сломя голову к воде, хотя, я бы сказала, что Трэй мчится с озорством, а Том с ужасом за ним. Мы оба знаем, что за ним нужен глаз да глаз. Желательно много глаз. Как можно больше. Минута, и сгорит дом, кот станет лысым, стены цветными, а после наступит конец света. Но самое смешное, что в нём умело сочетается спокойствие и ураган. И чего ожидать через минуту – полная загадка.
Надеваю солнцезащитные очки и откидываюсь на локти, приступив к наблюдению за их дурачествами в воде. Уголки губ просто не могут оставаться неизменными, а сердце не трепетать от радости. На душе такой приятный покой и умиротворённость, словно я постигла свою дзен. Но, наверно, так и есть.
– Мам! – кричит тонкий голосок, показывая мне что-то напоминающее ракушку. – Смотри!
– Собери для меня несколько, – улыбаюсь я.
Убедившись в их занятости, достаю из сумки полароид и дневник. Щелчок и фотокарточка в моих руках. С помощью клея прикрепляю её к страничке и улыбаюсь, рассматривая снимок. Сидя на корточках, Том протянул руку Трэю, получая новую находку от сына. Оба довольно улыбаются, смотря на ладонь. Фотография не такая светлая, потому что в эти минуты солнце падало за горизонт, разукрашивая небо в пёстрые оранжевые оттенки, но в этом и есть вся магия и волшебство момента, который мною запечатлён. Оставляю под кадром слова «Сентябрь. Пятнадцать лет назад я увидела тебя первый раз. Тринадцать лет я люблю тебя. Три года у нас самый лучший на свете малыш. Сегодня тот самый день, когда я поцеловала тебя на обеде. Я люблю тебя. Я счастлива".
– Что делаешь? – спрашивает родной голос, из-за чего я вздрагиваю и резко захлопываю дневник.
Том любопытно рассматриваю вещицу в моих руках, и выгибает бровь.
– Где Трэй? – тут же тараторю я.
– Завёл знакомства и бросил меня, ударившись в постройки, – отвечает он, продолжая рассматривать меня и дневник с призрением. – Так что это?
– Мои работы, – быстрый ответ лишь усугубляет и топит ложь ещё больше. Сейчас я буквально вижу, как медленно тонет мой сюрприз.
Нахожу взглядом сына, убеждаясь в правдивости его слов, и вновь смотрю в глаза Тома.
– Дашь посмотреть?
– Ты уже видел.
– Алекс? – с ноткой недоверия и неуверенности произносит он, и я сдаюсь.
Вздыхаю, рука дрожит, но протягиваю дневник Тому, который крутит его и рассматривает со всех сторон. Солнечные блики играют на блёстках, которыми украшена обложка, после чего, он открывает первую страницу. Чувствую его взгляд, но устремляю свой вдаль, умоляя сердце успокоиться. Сегодня наша годовщина и я хотела подарить его Тому, в знак того, что лучшее время – это время с ним. Там записано всё. Абсолютно всё, что я чувствовала за эти годы: радость, тоску, разочарование, грусть, романтику, совершённые безумные поступки, любовь. Весь спектр испытываемых эмоций. Каждую мелочь, которую не сможет сохранить память, но умело сохранят страницы. Я оберегала его от всего и завела тогда, когда он улетел в Нью-Йорк.
– Это…
– Мой дневник.
Том с удивлением смотрит на меня.
– Дневник?
– Я.. хотела тебе подарить его сегодня.
Листая его, он смотрит на даты, которые я указывала в уголке и которые немного выцвели за прошедшие годы. Когда страничка осталась одна, Том взглянул на полароид, лежащий рядом с моей ногой, а после прогулялся глазами по записи, которую я сделала последней.
В серо-голубых глазах отразилась буря, когда они встретились с моими.
– Черт, Алекс, – тихо выдыхает он, – детка, как тебе удавалось прятать его столько лет?
– Я умею хранить секреты, – немного улыбаюсь я.
Дневник ложится на ткань коврика, после чего, Том тянет меня наверх, заключает щёки в свои ладони, оставляя сотни поцелуев на моих губах.
– Я люблю тебя, – выдыхаю я между поцелуями. – Хочу, чтобы ты знал: самые лучшие моменты были только с тобой. И ты только что испортил мой подарок.
– Я не портил его, – смеётся он.
– Совсем нет.
– Я могу сделать удивлённый вид, – предлагает Том, и я жму плечами.
В любом случае, он увидел бы его сегодня вечером на ужине.
– Я не писал дневник, но я не могу представить жизнь без тебя, – шепчет парень, крепче сжимая меня в объятиях. – Не понимаю, как тебе пришла в голову эта идея.
– После твоего отъезда. Хотела сохранить это в памяти, мало ли что может случиться. Вдруг у меня будет амнезия, я могла бы перечитывать его.
– Да, я помню тот огромный чупа-чупс, – смеётся Том. – Было весело.
– Не могу согласиться. Совсем не весело.
– Да ну? – хохочет он, – у тебя были отличные навыки.
Хихикаю и шлепаю его ладонью по груди.
– Алекс, я не мог не смотреть. Смотрели все.
– Это позор, – выдыхаю я, чувствуя, как краснеют щёки. – Поверить не могу, что ты видел это.
– Если это может утешить, то мне понравилось.
– Это совсем не утешает, – хмыкаю я.
– Главное, все те навыки были проверены только мной, – продолжает смеяться Том, но тут же щурится и сканирует меня взглядом. – Только я?
– У меня не было времени на других, – киваю я.
– Где доказательства?
– Ещё слово и я двину тебе между ног.
Том делает вид, словно застёгивает рот на замок и через плечо выкидывает ключ.
– Молчу, молчу.
– Ма-а-ам, – разносится рядом голос Трэя, а после, маленькие ручки заключают в объятия мои ноги и ноги Тома.
Опускаю глаза вниз и улыбаюсь малышу, который намного больше, чем любовь всей моей жизни. Те самые глаза, которые принадлежат его отцу, смотрят снизу-вверх – и я таю. Ничего не могу с собой поделать, но один взгляд серо-голубых глаз способен сломить меня меньше, чем за долю секунды.
– Я хочу строить замок, – без колебаний, заявляет он.
– Хорошо, – соглашаюсь я. – Мы построим его вместе.
– А меня можно включить в список вашей команды? – улыбается Том, взъерошив копну каштановых волос, которые сыну достались от меня.
Трэй энергично кивает, и с помощью одного движения, Том подхватывает его на руки и сажает на шею. Взяв мою ладонь, он кружит меня под своей рукой и подпрыгивает на месте, из-за чего вместе с ним подпрыгивает сын, весело хохоча в маленьких полётах. Звучащий смех двух любимых мужчин находит свой отклик в сердце, который не перестаёт биться в ритме танца.
Трэй выбирает место на песке, и наша тройка с искренним восторгом и азартом начинает строить замок, который, по словам сына, станет нашим домом, где с нами будут жить Супермен и Бэтмен. Том пытается заверить его, что они не могут жить дружно, но Трэй отказывается в это верить, ссылаясь на то, что способен помирить двух противостоящих друг другу сверхлюдей.
– Мне надо палочку, – говорит он.
Том принимает задание и через минуту появляется с деревяшкой в руке, протянув её своему маленькому прорабу и начальнику стройки.
– Теперь мне нужна тряпочка, – сообщает он.
В дело вступаю я, бросаясь на поиски чего-то подобного в сумке.
К счастью, удача на нашей стороне, потому что на дне обнаруживаю сухие салфетки. Вытаскиваю одну и протягиваю сыну. Подмигнув мне, Том с улыбкой наблюдает за тем, как Трэй проделывает дырочки и водружает знамя на верхушке самого большого квадрата, созданного с помощью ведёрка.
– А мы переедем в него? – спрашивает малыш, смотря то на Тома, то на меня.
– Конечно, – с улыбкой, отвечает Том, – сегодня вечером мама займётся дизайном твоей комнаты.
Губы сына вытягиваются в трубочку, когда он с восторгом смотрит на меня.
– Я хочу много самолетиков, ты нарисуешь их?
– Столько, сколько захочешь, – киваю и улыбаюсь я.
– Круто! – верещит он, прыгая от радости.
Выгибаю бровь и смотрю на мужа, который жмёт плечами.
– Я не говорил.
– Малыш, кто научил тебя новому слову? – играючи, интересуюсь я.
– Дядя, – кивает он, продолжая скакать на месте.
– И что оно означает?
Трэй останавливается и смотрит на меня своими хрустальными глазками, словно только что уличил кого-то в обмане.
– Хорошо, – с толикой сомнения, отвечает сын.
– Всё правильно, – улыбаюсь я, и он вновь пускается в скачки по волнам, которые то приходят, то уходят от берега.
Благодарю Бога, что Джаред не подобрал другой синоним к этому слову в менее детском варианте и быстро собираю вещи. Том снова подхватывает Трэя и сажает к себе на шею. Переплетаю пальцы, а во второй руке покачиваю пляжную сумку.
Шлепая ногами по берегу, вкушаю каждую секунду нашего семейного отстранения от всего. Воскресенье – тот день, который мы проводим только втроём. Нет ничего важнее нашей семьи. Нет ничего лучше мира, который мы создали и в котором живём. Нет ничего ценнее и дороже. Каждое утро я открываю глаза и радуюсь тому, что нахожусь в объятиях любимого мужчины. И когда второй прибегает под утро к нам, сворачиваясь рядом – я чувствую себя самым счастливым человеком во вселенной.
Все недопонимания, ссоры, обиды остались за спиной, но мы всё ещё учимся. Отношения – это постоянная работа над собой. Мы стараемся, хотя, на самом деле, это даже не нужно. Том часто улетает на игры, и всё, о чём я могу думать, когда он возвращается – его объятия. Нам некогда выяснять отношения и тратить бесценное время на глупые перепалки. Мы посвящаем его друг другу и семье. Мы не стремимся к идеалу, но по кирпичику выкладываем идеальный мир для нас. Удивительно, как легко можно достигнуть чего-то, если есть желание.
