Джули Дейс
Наша цель
– Нет, – выдыхаю я, отрицательно размахивая головой. – Просто я не знаю, как теперь смотреть в его глаза и как себя вести.
– Будь собой, он сам разберётся с собственными мыслями на этот счёт.
Лизи посылает мне улыбку, и я отпускаю её руку. Как только мы доходим до лестницы, я вновь застываю.
– Она работает со мной.
Лизи останавливается, поворачивается ко мне лицом, непонимающе хлопая глазами.
– Кто?
– Девушка, с которой он был.
– Чарли?
– Она не представлялась. Она дружит с Гвенет, с которой делю кабинет. Ты видела её?
– Нет.
– Она красивая. Я бы даже сказала, само совершенство. Я уже видела их в магазине вместе почти месяц назад…
Лизи качает головой и возвращается назад. Встав напротив, она заправляет мои волосы за уши и берёт лицо в свои ладони.
– Думаешь, она лучше тебя?
Сглатываю, и согласно киваю, принимая правду в своей голове.
– Значит, ты ещё лучше, поняла? Красивая, целеустремлённая, весёлая, смешная, энергичная, ответственная, добрая, дружелюбная, заботливая и ещё сотня подобных описаний. Никогда не говори, что кто-то лучше тебя. Я говорила тебе, что нет на свете второй тебя. Ты одна такая, и любит он именно тебя, а не её, каким бы совершенством она не была, ты удивительней. Выкинь этот мусор из своей головы.
Лизи принимает новую попытку спуститься, а я остаюсь наверху, смотря ей в след со слезами на глазах.
– Спасибо, – шепчу я.
– Как говорит Крис: я всего лишь констатирую факты, – улыбается она.
Вспомнив о приезде Бекки, пулей лечу с лестницы, оставляя смеющуюся Лизи за спиной.
Подставив кулачок под подбородок, Бекка внимательно слушает Трента, и её брови сводятся на переносице, но после снова встают на место, а на губах играет улыбка. Это в мгновение ока возвращает меня в прошлое, где она интересовалась психологией именно у него, потому что хотела получше знать людей и то, как правильно ими руководить. Слетаю со ступенек и мчусь к ней, чуть ли не сшибая кресло с девушкой. Сжимаю её тело в объятиях, получая ответные.
– Почему ты не позвонила и не сказала о прилёте?
– Потому что твой абонент не зарегистрирован в сети, – смеётся она.
– У нас же есть интернет!
– Я вчера тебе написала.
– Боже, прости, – хмыкаю я, попутно выплёвывая каштановые локоны с привкусом лака для волос, которые лезут в рот.
– Почему одна?
– А с кем?
– С Райном.
– Где ты была последнюю пару месяцев? – улыбается она, – мы разошлись.
Отстраняюсь, и смотрю на неё, как на инопланетное существо. Зелёные глаза хлопают в ответ.
– Ты серьёзно?
– Да, – кивает она.
– Не разыгрывай меня, это правда?
– Алекс, да, мы сами так решили. Я хочу свободу.
– Феминистка хренова, – усмехается Крис, – долго не проживёшь без мужского гормона.
– Не придавай вам такое большое значение, – смеётся она, – отсутствие колбаски в жизни не несёт никаких изменений. А найти новую – не проблема.
– Поговорим через полгода или год, – продолжает он.
– Да, давай. Запомни мои слова, чтобы повторять не пришлось, – закатывает глаза подруга.
– И.. ты даже не переживаешь? – тихо спрашиваю я.
– Нет, а должна? Не пойми меня неправильно, просто мы слишком разные. И мы оба решили не продолжать.
– Это ужасно, мне жаль.
– Нет, это нормально, такова жизнь.
Пожимаю плечами и занимаю место за столом между Беккой и Лизи, по пути оставив быстрый поцелуй на щеке Ками. Кладу голову на плечо Лизи, а на ноги уже заползает Мэди, пока Мэйс получает морожено от Джареда. Обнимаю хрупкое тельце и прижимаю к себе, оставляя поцелуи на её макушке.
– Как дела? – интересуюсь я.
– Папа купил мне новую куклу, – улыбается она.
– От их количества, скоро сломается корзина.
– Она – моя самая любимая.
– А как же предыдущая любимая?
– Она тоже любимая.
– У тебя все любимые, – смеюсь я, а Мэди кивает и довольно улыбается.
Посылаю ей ответную и переключаю внимание на Лизи, которая слушает Джареда. Между смехом Криса, Дина и Трента, улавливаю обрывки его фраз, который что-то говорит об отлёте. Изначально я думаю, что разговор идёт о Томе, но потом понимаю, что улетает на очередной чемпионат Джаред.
Переключаюсь на разговоры остальных, где Крис и Трент смешивают работу друг друга, обсуждая портреты преступников. Ками и Бекка их слушают, в то время как Дин старается сгладить конфликт, занимая положение между двух бушующих мнений. Внимательно рассматриваю его: изумрудные глаза выражают серьёзность, но лёгкая улыбка на губах говорит о том, что ему смешно слушать их препирания, что обычно случается довольно часто, но это не мешает им быть друзьями. Кто, если не друг скажет тебе правду в глаза?
Ладонь Бекки находит мою, и её улыбка говорит о сожалении.
– Почему ты не говорила мне?
– О чём?
– О том, что вы расстались.
– Не знаю… я вообще не хотела говорить об этом.
– Если ты любишь его, то попробуйте ещё раз.
– Ты любишь Райна?
– Думаю, что да, но не так, как должно быть. Я не знаю, как это возможно объяснить. И возможно ли вообще. Я представляю любовь по-другому, но дело во мне. Я не хочу её, я хочу работать. Хочу самореализоваться.
– Одно другому не мешает.
– Иногда мешает, если тебе нужна свобода. Я счастлива, что мы разошлись, как и он. Теперь задай себе тот же вопрос.
– Счастлива ли я?
– Да.
– Думаю, что да.
– Это не то. Нужен один ответ: да или нет.
– Не знаю, – выдыхаю я.
– Тогда это нет. И второй вопрос: ты получила, что хотела?
– Нет.
– А я получила. Я хотела свободу, и я счастлива. А ты в обоих случаях нет, это о чём-то тебе говорит?
Кусаю губы и хмурюсь. Всего два вопроса, ответ на которые отрицательный в обоих случаях. Я должна быть счастлива без него, но этого нет. Делаю глоток сока, потому что алкоголь после вчерашнего вряд ли полезет в горло ближайшую пару лет, и падаю на спинку кресла, обнимая Мэди. Всего лишь два вопроса, которые должны помочь переосмыслить взгляды на жизнь. С ним или без него, я должна ответить положительно, но как сказать да, если всё, что я когда-либо хотела – он!?
Глава 18
Том
Никогда не думал, что буду настолько сильно понимать Джареда. Каждой клеточкой души я скучаю по Нью-Йорку, по дому, по друзьям, по Алекс. Несмотря на прошедшую неделю, я до сих пор помню вкус её губ. Алекс всегда была страстной по отношению всего, мне однозначно повезло. Лёгкая улыбка заставляет губы подняться, когда вихрь воспоминаний влетает в голову.
Ветер за окном гоняет листву, тусклый свет, падающий с заднего двора, освещает стену с дверью, на которой качается тень дерева. Глаза едва смыкаются, но я настойчиво требую головной мозг направить посыл для сознания, помогающий отключиться до утра. И когда желание осуществляется, до ушей доносится шорох. Не тот, который можно принять за птицу или что-то ещё, а тот, что говорит о незваном госте. Мои догадки быстро подтверждаются тёмным силуэтом, мелькающим за окном.
Поднимаюсь с кровати и подхожу к окну, чтобы от души двинуть тому, кто залез в чужой дом. По логике, было бы отлично прихватить биту, но её я оставил у входной двери, а значит, моим холодным оружием может стать ручка или циркуль, второй, кстати, в рюкзаке, который тоже внизу. Отлично. В моём полном распоряжении ручка.
Ярость моментально улетучивается, когда за окном обнаруживаю Алекс, с ног до головы укомплектованную в чёрный плащ, это заставляет брови подняться и засмеяться, вспомнив мультик. Но я тут же хмурюсь, когда косым взглядом ловлю начало первого ночи.
– Как только твои ноги заденут ровную поверхность, я сверну тебе шею, – говорю я, пока она с лучезарной улыбкой влезает в окно и шикает, закрывая мой рот ладонью.
Смотрю на неё с грозным и одновременно радостным взглядом.
– Родителей нет.
– Вот чёрт! – хихикает она, – если бы знала, вошла бы через дверь. Плевать, так было веселее.
– Мне не весело, ты ходишь по улице ночью одна.
– Я не одна, – улыбается она.
– С шизой?
– С заточкой, Томас, – хихикает Алекс.
– С заточкой? – недоверчиво переспрашиваю я, закрывая окно.
– У тебя ведь нет старшего брата, который этому научит. Не переживай, никто не вытерпит меня долго. Вернут назад и заплатят денег, лишь бы забрали.
– Очень смешно, – бурчу я.
– Не будь занудой, сегодня же Хэллоуин.
– И ты решила стать чёрным плащом?
– Нет, это прикрытие.
– От чего или от кого?
– Сейчас покажу, садись.
– В данном случае, предпочитаю стоять.
– Как пожелаешь, – кивает она, расстёгивая пуговицы.
Медленно поднимаю бровь с тем же темпом, с которым каждая последующая пуговица вылетает из петли. Алекс начала снизу, и я не совсем понимаю, чего ожидать: она придумала нам парный костюм на вечеринку, либо что-то сшила для себя, либо вовсе голая. Как только третий вариант появляется в сознании – проглатываю слюну и переминаюсь с ноги на ногу. Теперь область шорт ниже паха, говорит сама за себя. Не знаю, о чём она подумает, но я себя ощущаю чертовым извращенцем. Когда пальцы Алекс добираются до последней пуговицы. Я обращаю взгляд к лицу девушки, на губах которой застыла дьявольская обольстительная улыбка. Я продам ей душу, если под ним ничего нет, или же точно сверну её шею.
Ноги едва держатся в вертикальном положении, но подкашиваются, пока волосы по всему телу встают дыбом, когда руки Алекс падают по бокам. Под чёрным плащом, как и желала моя бурная фантазия, прячется таким же цветом нижнее белье, в дополнение по талии тянется пояс, который должен удерживать чулки. Последних нет, но то, как от него тянутся ленты, которые должны держать одно с другим – более эротичней.
– Я убью тебя, – едва дышу я, – но чуть позже.
Губы Алекс вновь растягиваются в улыбке, и я окончательно теряю здравый рассудок, позабыв обо всём на свете.
Я не представляю и не помню, как жил без неё, и не хочу представлять, как могу жить. В этой девушке я бесповоротно тону. Легко прыгаю с обрыва и помогаю грести ко дну, лишь бы дотянутся до неё. В ней столько энергии, страсти, безумия и безрассудства, которых нет во мне. Я бы не пошёл на такой поступок: не влез бы в окно в одном плаще, но уже ни единожды влезал в одежде. Мы – это небо и земля, плюс и минус, две стороны одной медали, такие разные, но неотделимые друг от друга.
У Алекс есть принципы, жесткие разделения того, чего она никогда не простит или не поймёт. Одну из них я уже совершил, хотя, даже две. Я чертовски облажался. Остается лишь надеяться, что любовь способна расколоть её принципы, чтобы я мог пробиться сквозь стену, которая моментально выстроилась между нами. Сейчас, когда мы находимся на разных сторонах страны, я чувствую всю тяжесть потери на своих плечах. Словно медаль поделили надвое, теперь я раскрыл глаза и понял, что не могу жить без той старой стороны, хотя уже имеется новая.
Парни с удовольствием умчались покорять город, я же остался в номере, но голод давал о себе знать непрерывным урчанием в желудке. Ресторан при отеле уже оставил о себе определённые впечатления, и поэтому идти туда за мизерной порцией, которая просто не готова укротить голод спортсмена – безнадежно глупо. Лишь десяток порций в одной способны накормить меня, и любого другого парня с хорошим аппетитом.
Сан-Франциско кажется чуждым городом для Америки. Минимальное количество бомжей на улицах. Зная, как вальяжно и спокойно они поживают в том же Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Вегасе, могу заверить, что это что-то иное. Тут чисто, свежо и красиво. Нью-Йорк не может похвастаться подобной свежестью, особенно его окраины.
Нахожу в картах ближайшее кафе с приличными отзывами и следую туда. Попутно разглядываю улицы и от души наслаждаюсь новым городом. Будь тут Алекс, эту неделю я мог забыть о сне в принципе, либо знать минимальный. Эта девушка вечный двигатель. Она бы объездила половину клубов, покорила все торговые центры, нашла бы тысячу экскурсий и мест, где можно сделать новое фото. Я знаю, что это не просто так. Таким образом, Алекс ищет вдохновение, хотя она всегда говорила, что им был я. Видимо, это в прошлом, ведь она находит его без меня, благодаря работе в издательстве.
Я не совсем понимаю, как ей удаётся сидеть на месте в офисе с её неусидчивостью, но она делает это, и, судя по прошедшему времени – ей нравится. Я не знаю причину, возможно, там есть тот, кто удерживает её; возможно, она изменилась так же, как и я. Оказывается, отказаться от работы в бюро не составит труда. Это человеческие страхи остаться без всего. Для кого-то потеря работы может стать причиной ужаса, депрессии и даже самоубийства, а для кого-то новым поджопником для чего-то нового, как хороший заряд мотивации. Я не знаю, чем стало для меня. Скорей вторым, ведь жалости совершенно нет, хотя иногда скучаю по расследованиям, но знать, что надо мной нет чертового Малека – гораздо приятней. Никто не требует от меня лететь через весь город для того, чтобы подтереть его задницу в виде одной бумажки на столе. Это было ни единожды, порой, мне приходилось оставлять Алекс за ужином не только дома, но и в кафе; при прогулке или другом подобном случае, когда мы находили время друг для друга. Я до одурения жалею, что позволял этому случаться. Знаю, если мы сойдёмся вновь, будет также горько, ведь теперь мне не придётся оставлять её на час, другой, я буду улетать на сборы и не на день, счет пойдёт на недели. Но я буду знать, что меня кто-то ждёт, ведь сейчас это чувство отсутствует. Вернувшись, я ступлю на порог пустой квартиры. Помню, как при переезде во Флориду, Джаред не мог назвать свою арендованную квартиру домом приличное время, я могу, так или иначе, это мой дом. Возможно, я должен идти вперёд, но я не хочу делать это без неё.
Занимаю место в кафе, беру меню со стола и, не глядя, тыкаю куда попало, лишь бы чем-то наполнить внутреннюю пустоту: будет ли это пища или чувства – совершенно не важно. Устремляю взгляд в окно через один столик от меня, но мобильник подаёт сигналы прибывшего сообщения. Надеяться на Алекс – глупо, но внутри тлеет надежда, ведь мы не перекинулись и словом после случившегося. Исход того вечера я оставил при себе, хотя жутко желал спросить у Джареда про его опыт, ведь я когда-то нашел заплаканную и злую Лизи у дверей в собственной квартире. Вряд ли он мог взять её силой, но, если бы взял, бьюсь об заклад, остался бы без члена на оставшуюся жизнь. Смешок вырывается из меня, как только думаю об этом. Джаред и половое отрешение – антонимы. Несовместимы. Это как сказать, что он мог весело грустить, или, смеясь плакать, либо же быть толстовато худым. Вспоминаю про телефон и открываю сообщение. Удивление скользит по лицу, когда читаю строки от Дилана: «Ты у меня как на ладони». Резко вскидываю голову и нахожу школьного друга, который сидит с девушкой через тройку столиков, и смотрит на меня с весёлым блеском в глазах.
– Чёрт возьми, – смеюсь я, – да ладно!
– Мир слишком тесен, – смеётся он в ответ, пока холодные серые глаза девушки, с интересом скользят по мне.
Дилан поднимается из-за стола, что в ответ делаю я, и мы падаем в объятия друг друга, похлопывая по спине.
– Ты вообще меняешься?
– Да, – смеясь, киваю я, – щетина отросла, похудел.
– Она и раньше у тебя была.
– Не такая, как сейчас. Теперь можно отрастить и сделать парик, либо вступить в ряды байкеров.
– Ага, на досуге можешь стать парикмахером, научиться плести косы и ещё куча возможностей. Пересаживайся к нам.
Киваю и нахожу глазами девушку, которая забирала мой заказ. Быстро сообщаю ей, что перемещаюсь за другой столик, на что получаю вежливую улыбку и согласный кивок.
– Ким, – и указывает Дилан на девушку по правую руку от себя. Темно-русые волосы длинные и прямые, достигают локтевого сгиба. Всё те же серые глаза рассматривают меня. Губы девушки чуть подняты в дружелюбной улыбке, а на пальце, я замечаю кольцо, из-за чего тут же устремляю взгляд на друга. – Это Том.
– Приятно познакомиться, – улыбается она, на что я посылаю легкую ответную улыбку.
– Взаимно. Так вы… кхм, половлены?
Дилан и Ким переглядывается и разряжаются смехом, на что я выгибаю бровь и смотрю на них.
– Нет, – крутит головой друг, – я бы даже спросил, есть ли у тебя кто-то свободный на примете, но воздержусь. Думаю, что в твоём кругу все давно окольцевались, остались только мы.
– Да, даже не знаю, дерьмово это или нет.
– Судя по потому, что твой брат женат – ты где-то между дерьмово и очень дерьмово.
– Скорей очень дерьмово, теперь у меня даже некому сделать предложение. Формально, есть, но она заставит меня проглотить это кольцо.
– Сколько уже?
– Пятый месяц пошёл, – выдыхаю я, стиснув переносицу, как будто желаю перекрыть поступление кислорода в организм.
– Часто видитесь?
– В основном у Картеров. Пару раз приезжал к ней сам.
– И?
– Как видишь.
– Это хреново. Но вы же были вместе восемь лет, ты не знаешь, как найти к ней подход?
– Видимо, сейчас уже нет. Она изменилась.
– Видел, ей идёт.
Молча киваю, вспоминая ту новую Алекс, которая появилась благодаря мне. Внешние перемены ничто, по сравнению с теми внутренними. Она и раньше была упёртой, но теперь данная черта в ней только усугубилась. Я даже не совсем уверен, что она сохраняет букеты и вообще читала, что пишу ей. Я получил благодарность, но ничего более. Хотя, да, я получил чуть более чем простое «спасибо». В эту же копилку добавляю океан слёз, которые тоже подарил ей сам того не желая. Чувство того, что она жалеет – не переставая грузит и без того убитого меня. Я же не отстаю, потому что должен был отказать, но очередной раз поддался. Теперь мы оба сожалеем о содеянном.
Получаю легкий толчок в плечо от Дилана.
– Очнись, принцесса.
– Хочешь поговорить о себе? – усмехаюсь я, качая головой, чтобы выкинуть мысли о Алекс.
– Мне нечего говорить о себе.
– Он врёт, – смеясь, вступает Ким, – ему симпатична одна из подружек невесты.
Дилан закатывает глаза и выразительно цокает, скрестив руки под грудью. Она точно ему нравится, этот жест я знаю ещё со школьной парты. Улыбаюсь, ведь он только что раскусил себя. Вспоминаю тот первый раз, когда он показал данный жест впервые.
Пока Лизи и Алекс утыкаются в учебник, деля его на двоих, улавливаю прищуренный взгляд друга на одной из них, на что вопросительно выгибаю бровь. Я не хочу начинать войну за одну девушку с лучшим другом, но тут же понимаю, что наблюдал он не за Алекс, а за Лизи. В эту самую секунду, мимо стола проходит Райн, оставляя на щеке Лизи быстрый поцелуй, из-за чего она вздрагивает, но улыбается, провожая его взглядом.
– Позвоню вечером, – подминает ей Райн и отворачивается.
Мне уже давно известно, что он влюблён в неё, но лишь к концу одиннадцатого класса, их отношения начали меняться: больше времени наедине, прилюдные поцелуи, не в губы, но в щёку, макушку уже есть. Я хочу счастья для друга, только, кажется, он слегка опоздал, потому что взгляд карих глаз Лизи тоже меняется, когда она смотрит на Райна. Я не могу влезать, не могу подталкивать Дилана к ней, ведь одновременно лажу с Райном. Это чертовски угнетает.
Переключаюсь на лучшего друга, и пользуюсь моментом, что Алекс и Лизи начинают спорить на какую-то тему.
– Она нравится тебе.
– Кто?
– Лиз.
– Нет.
– Да.
– С чего ты взял?
– Вижу.
Дилан закатывает глаза, цокает и скрещивает руки под грудью, устремляя взгляд в сторону. Я же поднимаю брови, смотря на подобный жест с сомнением. Оба парня, если верить Алекс, во вкусе Лизи: брюнеты с тёмными как ночь глазами. Оба спокойны и имеют планы и поставленные цели на будущее. Кто же знал, что Лизи нравится ветер в голове и придурковатый характер, свойственный моему брату. Хотя, не могу отрицать, что он поменялся с появлением в его жизни Лизи. Джаред тогда и сейчас – братья близнецы, с разными характерами, но та дурость имеется у них двоих, она никуда не исчезла.
– Она точно ему нравится, – смеясь, говорю я.
Дилан снова закатывает глаза, а Ким подхватываете мой смех, пихая его в плечо.
– Что за бред? – бурчит он.
– Ты всегда так делаешь. Хочешь, скажу, как это понять?
Дилан вопросительно смотрит на меня.
– Поменьше закатывай глаза, цокай и скрещивай руки. Твой первый признак вранья.
– Многое изменилось.
– Теперь ты не отрицаешь, что она тебе нравилась?
– Кто?
– Лизи.
– Это было в школе, многое поменялось.
– Спустя почти десять лет, ты наконец-то признался, – смеюсь я, – упертый болван.
– Она была с Райном, сейчас вообще замужем за твоим братом, будем это обсуждать?
– Да, если придётся. Не упирайся самому себе, иначе я подумаю, что ты до сих пор девственник.
– Уже тогда я не был девственником, – усмехается он.
– Доказательств нет.
– Иди в задницу, – смеётся он.
– Но она нравится тебе! – настойчивым тоном, говорит Ким.
– Да, только отвали от меня.
– Спасибо, что вы встретились, – с довольной улыбкой, восклицает девушка.
– Случайности не случайны, – пожимаю плечами и приступаю к ужину, который поставила официантка.
Дилан явно смущён тем, что согласился, но это бред не быть уверенным в себе в двадцать пять, которые стукнули по нему несколько месяцев назад. Я давно понял: если тебе нравится девушка – иди и бери её в охапку, даже если придётся связать и утащить на плече. Это тоже свойственно Джареду, который делал именно так, мне же было проще. Всё было взаимно с самого начала. Сейчас я не могу так сделать, хотя брат утверждает, что это нужно. Я почти сделал, но Алекс добровольно села в машину, и мы поговорили, точней, я высказался, это было необходимо. Я хочу, чтобы она знала. Я не лгал, я действительно буду бороться за неё столько, сколько потребуется. Буду делать это до тех пор, пока буду чувствовать от неё что-то. Находясь тут, я бы мог отсюда контролировать доставку цветов, но не знаю, стоит ли, поэтому не делаю подобный жест.
Вступаю в разговор между Ким и Диланом, и наслаждаюсь той лёгкой и непринуждённой атмосферой этого вечера. Не знаю, сколько мы не виделись, но приятно то, что, несмотря на разные стороны страны, мы не перестаём быть друзьями. Настоящая дружба не растворяется с годами. Она терпит время, разлуку, редкие встречи, звонки, ведь каждый вступает и выбирает собственный путь. Ценой потерь, изменений, методов проб и ошибок, она должна укрепляться или оставаться прежней. Знать, что в мире есть тот, кто был с тобой не год или два, а намного больше – лучшее из чувств. Я верю, наша осталась на том же уровне, что и в школе, хотя мы давно выросли. Мы редко общаемся, но это и не нужно. Ежедневные разговоры не говорят о тесной связи, можно дружить, не зная друг друга, и забыть о дружбе в следующую минуту. Мужская дружба идёт в разрез с женской. Если девушкам нужно позвонить друг другу сотню раз на дню, чтобы обсудить мелочи жизни, то мы несём это в себе, выполняя требуемое или желаемое, оставаясь более скрытыми внутри.
Дилан был прав, говоря о мире, в котором и яблоку негде упасть. Это я понял через несколько дней, когда занял место в самолёте.
Завернув голову, чтобы найти глазами стюардессу, я нашёл того, кого не совсем ожидал: парня, который провожал Алекс до дома. В тот день я хотел поговорить с ней, но после увиденного – уехал, вернувшись лишь поздним вечером. Не подозревая того, что через проход с ним сидит тот, кто не позволит ему увести собственную девушку, парень тыкал пальцами по экрану телефона с улыбкой на губах, пока мои соединились в ровную линию. Чувство собственности как никогда ранее напомнило о себе. Буквально каждый волосок на теле вставал дыбом, когда он отбивал ритмы по экрану, а моё сознание подкидывало дров в огонь, намекая на то, что пишет он Алекс. Спешно, я начал вытягивать свой, но он упал в проёме, привлекая к себе внимание того самого парня напротив. Серые глаза посмотрели на меня и тут же вернулись к мобильнику в его руках. Лишь взмах руки, и я могу дотянуться до его плеча, а хотелось бы заехать локтем в нос, сделав вид, что это совершенно случайно. От одного представления подобной ситуации, которая со мной не случалась – издал смешок, вновь заполучив взгляд соседа. Я похож на идиота, мне и самому смешно от собственной ревности, но это чувство прожигает каждую клеточку, заставляя придумывать новые сюжеты для того, чтобы как-нибудь двинуть ему. Протянуто выдыхаю и открываю диалог с Алекс, набирая ей сообщение:
«Мы должны поговорить. Я жалею из-за того, что жалеешь ты, так не должно быть».
Выбираю режим полёта, не успев получить ответ, потому что слышу просьбу отключить телефоны. Это будет самый долгий полёт в моей жизни, хотя она и вовсе может оставить меня без ответа, эта восьмидесятипроцентная вероятность, но я слепо надеюсь на те двадцать её разумности. Думаю, она поняла, что для меня не составит проблем приехать к ней или на работу, да и в любую точку планеты, где будет она.
