Джули Дейс
Наша цель
Глава 12
Алекс
– Ты не должен этого делать.
– Может быть и не должен, но хочу, – улыбается Мартин, вышагивая за мной по тротуару, – почему я не могу помочь тебе, Алекс? Ты же не знаешь, где я живу, возможно, нам по пути.
– Что-то я не замечала тебя по утрам, помнится, ты всегда шёл с противоположной стороны.
– Там такси останавливается, – смеётся он.
– Интересно, почему я не верю? – щурюсь и бросаю в его сторону презренный взгляд.
– Мне тоже интересно, не думал, что могу вызывать подозрения.
Выдыхая, я останавливаюсь на перекрёстке и смотрю на своего спутника. Вишневая водолазка, закатанная до локтя, обволакивает отличные мышцы на руках; всё те же по-бунтарски оборванные на коленях чёрные джинсы подвернуты и открывают щиколотки; белые кроссовки в сочетании с такой же контрастирующей доброй улыбкой, которая должна вызывать у меня приступ асфиксии и дрожь в коленях, но ничего нет. Моё проклятие со мной, как же иначе. Удерживая папки под боком, он поправляет рукав, который начал сползать и снова улыбается мне.
– Я могла дойти сама.
– Знаю, ты всё можешь сама, я уже слышал. Но мне не сложно тебе помочь.
– Я могла поехать на такси.
– Но пошла пешком.
– Боже, – выдыхаю я, – ну что за детские перепалки?
– Я о том же. Дай мне возможность тебе помочь и всё, Алекс.
Внутри отпадает один механизм, помогающий сдерживаться и оставаться спокойной. В одну секунду скопленные эмоции вырываются наружу со словами:
– Почему все хотят мне помочь? Зачем? Я не хочу помощи, я хочу справиться сама! Почему мне не дают возможности!?
Мартин и глазом не повёл. Выгнув светлую бровь, он смотрит на меня и на его губах играет тень улыбки.
– Всё?
– Что? – фыркаю я.
– Вулкан взорвался, ураган стих, землетрясение прошло?
– Имей в виду: чай мы пить не будем, как и заходить ко мне.
– Я просто помогу тебе дойти до лифта.
Выдохнув, я уже закатываю глаза и устремляюсь вперёд. Это бесполезно. Сколько бы я не просила, никто не слушает меня. За пару дней я превратилась в раскалённую лаву, которая сжигает, стоит лишь до неё дотронуться. Всё это благодаря одному человеку. Ему вновь удалось сбить меня. Стоит только Тому появиться на горизонте, и я чувствую ту жгучую боль внутри так, как будто всё произошло вчера. Три гребаных месяца, и сейчас четвёртый – мой личный котёл напрямую из ада. Сколько ещё? Обычно говорят о семи кругах ада, и если верить, то мне осталось три с половиной. Если на том мои мучения закончатся, то я приклоню колено и сниму шляпу за эти бесконечные будни. Сейчас ощущение того, что время не лечит, а только калечит – как никогда актуально.
Останавливаясь на парковке, я, наконец, выдыхаю. Свежий воздух пошёл мне на пользу, потому что вся ярость словно развеялась вместе с ветром. Мартин протягивает мне папки и, подобрав их под второй бок, потому что под первым уже парочка, я благодарно улыбаюсь. Одна пешком я бы дошла только ближе к ночи.
– До завтра, мисс-я-сама, – улыбается он.
Подмигнув на прощанье, Мартин шагает в ту сторону, откуда мы пришли, а я смеюсь.
– А ты разве не живешь где-то рядом? Нам же по пути!?
– Я сказал, что возможно нам по пути, – смеётся он, шагая теперь уже лицом ко мне и спиной к нужному направлению.
– И ты просишь меня доверять тебе? Я оказалась права, Магнаггарт.
– Я – Мактаггарт, – улыбается он, – хватит коверкать мою фамилию.
– Мне так больше нравится.
Мартин качает головой и улыбается, после чего отворачивается.
– Спасибо за помощь, Малваггат, – кричу я, за что получаю смех и новое покачивание головой.
Хихикая, я рывком подтягиваю папки по обе стороны от себя и плетусь домой. Сегодняшний вечер обещает быть убойным. В моём шкафу – бардак, как и в душе, в папках полная неразбериха, как и в голове, а в холодильнике пусто равным счетом, как и на сердце. Проводить параллели – вот что я люблю.
Бросив папки на диван, я хлопаю дверцами шкафчиков и понимаю, что из еды у меня только бутылка красного вина. Оно и будет моим ужином. Это почти фрукты, только простоявшие несколько лет в темных подвальчиках. Ладно, возможно, я что-нибудь закажу. Оглядев свою одинокую обитель, первым делом я приступаю к шкафу и уборке по квартире. Странно, что при проживании одной, мне удаётся накопить мусор и вообще нахрюкать. Дома я только сплю и периодически ужинаю, а бардак такой, как будто ещё тут проживает пара тройка нелегалов.
Спустя час, квартира сияет в отличие от моего внутреннего состояния. Да, я снова прибегаю к самобичеванию, поэтому залезаю под душ, чтобы выбить всякие мысли из головы. Знаю, это очередной будущий провал, но я снова пытаюсь.
Папки покорно ждут меня, и я оттягиваю этот момент до последнего, но всё же занимаю место на полу и приступаю к тому, что вываливаю работы рядом для распределения каждого листочка. Это занятие не на час и не на два, я определенно проторчу на одном месте до ночи. Это навивает дежавю воспоминаний.
– Может, ты лучше для начала разберёшься с фотографом, а потом займёшься флористом? – закусив нижнюю губу в знак раздумий, обращается Лизи к Бекке.
– Не думаю, хорошего фотографа оторвут с руками и ногами, а цветы мы найдём хоть где, – в ответ жмёт плечами Бекка.
– Давайте распределим? – предлагаю я.
– Что? – обращается ко мне взгляд зелёных глаз.
– Ты возьмёшься за фотографа, я за флориста, а Лизи решит кондитерские вопросы.
– И ты так просто позволишь мне пробовать торты? – хихикает Лизи, – не будешь ворчать ещё неделю?
– Да, это же для благого дела, мы должны помочь подруге в её малом бизнесе.
– Боже, вы вообще понимаете, как я вас люблю? – хнычет Бекка, стискивая наши шеи крепкими объятиями, – дома я успевала всё, но с проклятыми лекциями и работами совсем забылась. Это мой первый заказ после затянутого перерыва.
– Когда войдёшь в калию, устрой нам женский вечер, – улыбаюсь я, обнимая её в ответ.
– Если всё пройдёт хорошо, и я не умру от счастья, то я устрою нам лучший вечер, – энергично кивает она.
– Тогда, пора устроить милой Виктории лучший шестнадцатый день рождения.
Смягчив хватку, Бекка подставляет пару ладоней.
– Дадите пять?
С улыбкой, я и Лизи делаем согласный кивок головой и салютуем своими ладонями пять по протянутым рукам подруги.
– Я люблю вас, правда люблю, – выдыхает Бекка, – спасибо.
– Обращайся, – пожимая плечами, улыбается Лизи.
Наша тройка приступает к куче бумаг и папок на полу, так называемыми «опытом», который уже прошла Бекка, организовывая праздники в Стамфорде.
С улыбкой, я приступаю к работе. Как бы хотелось вернуться назад и вновь заниматься подобным занятием с ними. Это объединяло, и было весело. С тех пор многое изменилось. Теперь Бекка владеет несколькими агентствами по разным городам, примерно таких насчитывается шесть, и в основном они разбросаны по крупным мегаполисам, сама же она оседает в любимом Лос-Анджелесе, из которого её тяжело вытянуть. Настоящая бизнес-леди, которая вылетает только по определённым обстоятельствам. Обычно такими являемся мы. Я никогда не думала, что в дружбе между мной и Лизи будет присутствовать третий, но ей легко удалось ворваться в нашу компанию, как и Камилле. Конечно, связь с Лизи тесней, но не отменяет дружбы с Беккой и Камиллой.
Я не замечаю, как солнце скрывается с горизонта, плавно погружая комнату во тьму, которую начинает разбавлять светильник, склоняющийся над бумагами. Где-то с боку тихо разговаривает телевизор, на экране которого мелькают картинки и игры цветами, отражающиеся на глянцевом покрытии журнального столика. Парочка готовых папок ложится на краюшек дивана, а я улыбаюсь двум другим, которые тоже скоро присоединятся к ним. Время давно перевалило за десять вечера, кружка с чаем остыла и опустела, а глаза начинают слипаться, но я отчаянно желаю доделать работу именно сегодня, борясь с привычкой оставлять на потом. Когда-нибудь я смогу перестроить себя, после чего сама же поблагодарю себя за подобную черту характера. Я не сразу осознаю, что в дверь стучат, но хмурюсь, когда обращаю взгляд к часам на запястье. Это моя новая привычка: носить часы, потому что теперь я ценю каждую секунду. Возле одиннадцати часов, кто-то решил забежать в гости и это довольно странно. Думая в первую очередь о Лизи, которая обычно сообщает заранее о своём приезде, я подскакиваю с пола и несусь к двери. Мало ли что случилось, в их отношениях всегда царит ураган и тишина в одном флаконе.
Внутренности в один счёт взрываются и убивают меня изнутри, когда на пороге я застаю Тома. Сунув руки в карманы джинс, он смотрит под ноги и что-то напоминающее камушек, катает носком кроссовка по полу. Наши взгляды встречаются, и я не могу ничего сказать, смотря на него ошарашенным взглядом.
– Алекс… – едва слышно выдыхает он.
Я не знаю, где найти силы для вопроса и, кажется, не тороплюсь с поисками. Я лишь молчу, смотря на парня перед собой, из-за взгляда на которого – дрожит сердце, а в горле встаёт ком.
– Мы должны поговорить, – первым нарушает молчание Том, на что я хмурюсь. У меня есть, что ему сказать? Вряд ли, это больше напоминает пулю, состоящую не из стали, а из обид, скопленных внутри.
Продолжая смотреть на него, я застыла или вовсе умерла на месте, но я слышу и вижу, а это гарантирует моё живое присутствие, а может и не гарантирует, я же не знаю, что происходит после смерти. Вдруг мы попадаем в темноту или другой мир? Рай? Ад? Чистилище? Кажется, мне пора завязывать с подобными сериалами.
– Нам нужно поговорить, – повторяет Том.
Ноги автоматически делают шаг в сторону, чтобы он прошёл, хотя я не совсем понимаю, желает ли того сознание. Тело и здравый рассудок живут врозь друг другу, но это становится привычным. Закрываю дверь, а Том рассматривает моё увлечение сегодняшнего вечера, которое я не тороплюсь убирать с пола, ведь некоторые листы уже распределены по нужным сторонкам.
– Я не хотел приходить…
– Зачем тогда пришёл? – сухо перебиваю я, не успевая увернуться от ещё одного ножа в спину в виде слов.
– Ты не поняла… Ты была не одна.
– Со мной ходит человек-невидимка.
– Не такая уж и невидимка.
Бросаю на Тома непонимающий взгляд и усаживаюсь на пол, чтобы хоть чем-то себя занять и создать вид абсолютного безразличия. Не знаю, получается ли, ведь касаясь листов, я вижу, как дрожат руки и поэтому, положив парочку листов по нужным стопкам, я останавливаюсь и поднимаю глаза на Тома, который продолжает стоять в пороге. Откашливаясь, я стараюсь сохранить ровный тон.
– Не думаю, что должна оправдываться или объясняться.
– Не должна, – кивает Том, продолжая смотреть на меня, из-за чего я стараюсь не ерзать задницей по полу.
Выдыхаю и поднимаюсь с пола вместе с кружкой. Я снова пытаюсь чем-то занять и успокоить свою нервозность. Глупая привычка начинать убирать всё по местам при подобной ситуации, но так было всегда и этим я выдаю своё волнение. Знаю, Том всё прекрасно понимает, но я всё равно держу маску спокойствия. Упираюсь ладонями в столешницу кухонного острова и вновь смотрю на парня в пороге квартиры. С минуту мы молчим, и секундная стрелка отбивает ритмы не на циферблате, а в моей голове. Лишь разговоры, шедшие от телевизора, скрашивают тишину.
– Зачем ты пришёл? – не дрогнув голосом, спрашиваю я и благодарю себя за смелость.
– Я больше так не могу, Алекс…
– Я не понимаю, о чём ты. Если ты вдруг решил извиниться или что-то ещё, то это лишняя трата нашего времени. Всё в прошлом. Я не зла на тебя.
Враньё.
– Не в прошлом, и ты действительно не зла на меня. Ты разочарована во мне, и я сам в этом виноват.
– Ты пришёл, чтобы исповедаться? Я не совсем понимаю, Том. Чего ты хочешь от меня?
– Чтобы ты не скрывала сейчас того, что чувствуешь. К чему ты надела эту маску? Думаешь, я не знаю тебя? Думаешь, можешь закрыться от меня?
– Ты не знаешь меня.
– Чушь собачья. Я знаю тебя лучшего любого другого человека на планете.
– Ошибаешься.
Том печально улыбается, и сердце тянется к нему, блуждая в лабиринте из препятствий, которые неожиданно возникают на пути. И эти препятствия в виде моих обид.
Легкая щетина, которая раньше щекотала шею и щёку так и манит дотронуться до неё, пробуждая желание сделать к нему шаг, но я запрещаю себе это. Серо-голубые глаза, которые сейчас кажутся намного темнее на самом деле обманка, так было всегда. Как только город погружается в ночь, глаза Тома тоже темнеют, либо это иллюзия из-за расширенных зрачков, они всегда казались пропастью, где я тонула. Сейчас точно также. Я снова подхожу к обрыву, начиная гулять вокруг бездны.
– Я совершил ошибку трижды.
– Хорошо, – киваю я, не спеша задавать вопрос, которые моментально появляются в голове: где он ошибся? Но Том делает это за меня.
– Не хочешь спросить, где?
– Это имеет значение?
– Хватит быть такой сукой, Алекс! – повышает он тон, запуская пятерни в волосы. – Я прошу тебя, хватит!
В эту же секунду стена падает.
– Ты оставил меня!.. Бросил, как какую-то ненужную вещь!..
– Алекс, я не хотел… – выдохнул Том.
– Я не верю тебе. Люди не уходят без желания. Они не делают этого, когда не хотят!
– Я должен был остаться…
– Когда ты понял это? Когда нашёл мне замену спустя три месяца?
Посмотрев на меня серо-голубыми глазами, в которых на секунду отразилась боль, я тут же возвела новую стену между нами, чтобы не доверять увиденному.
– Я люблю тебя.
– Я не верю тебе.
– Я всегда любил тебя, Алекс, и пока мы не были вместе, я продолжал тебя любить.
– Пустые и дешевые слова. Ты заменил меня. Уходи, Том.
– Мы должны поговорить.
– Мы должны были поговорить тогда, а сейчас поздно что-либо выяснять.
– Я не уйду.
– Хорошо, из собственной квартиры уйду я, – сообщаю я, бросаясь к двери, но тело Тома тут же отрезает мне путь.
Силы на исходе, с каждой новой секундой держаться трудней. И теперь, когда он в нескольких дюймах от меня – здравый рассудок начинает растворяться. Я чувствую родной аромат парфюма, который сама выбрала и подарила ему, с тех пор Том покупает только его. Это зарождает желание зареветь навзрыд. Она наверняка чувствовала его. Касалась его так же, как когда-то я. Целовала. Обнимала. Эти мысли пожирают и с легкостью убивают. Когда перед глазами всплывает картинка, где они в постели – я зажмуриваю глаза, чтобы не позволить слезам вырваться. Но напрасно. Им удалось.
– Кричи, бей, ругайся со мной, изводи и своди с ума, Алекс. Я весь твой. Я всегда был твоим.
– Ты больше не мой… – шепчу я, не разжимая глаз, – больше не мой.
Ладонь Тома находит мою и сжимает, после чего он кладёт её на свою грудь в области сердца.
– Я только твой.
Не желая убирать руку, я, наконец, нахожу ещё каплю силы и разрываю телесную связь. Слова решают вырваться наружу, и я не тороплюсь останавливать тот поток.
– Я ждала тебя. Верила, что ты придёшь. Но ты не пришёл. Этого не произошло на следующий день. Не произошло еще через день. А я ждала в этой проклятой квартире сутками напролёт. Но спустя неделю – перестала. Ты вырвал моё сердце. Сделал так больно, что я задыхалась. Я почти не спала, наверно, даже напоминала зомби. Ты не думал обо мне, ты даже не смог сказать прощай. Ты молча ушёл, как будто я пустое место. А потом ты нашёл мне замену. Спустя три месяца, ты нашёл мне замену. Вот так просто…
Смотря в серо-голубые глаза, я улыбнулась, но без капли веселья. Глупая улыбка, которая решила появиться именно сейчас. Вновь найдя в себе силы, я продолжила:
– Сейчас ты стоишь передо мной и говоришь, что любишь. Как будто её можно отключить. Ты щёлкнул. Ушёл. Поразвлекался и вновь щёлкнул. Любовь снова включилась. Но что-то пошло не по плану. Знаешь, я всегда думала, что жить без тебя не смогу. Ты всегда был всем для меня. Центр вселенной. Что бы я ни представляла – там всегда присутствовал ты.
Переведя взгляд от стены, я посмотрела на Тома, который выглядел ещё хуже прежнего. Такой была я после его ухода.
– Но, как оказалось, я ошибалась. Жизнь продолжается с тобой или без тебя – время не останавливается. Разве только на какой-то период, в который ты сам себя погружаешь. Но рано или поздно у уха раздаётся щелчок, который вырывает и напоминает о том, что пора прекратить топтаться на месте, пора двигаться дальше. Мой щелчок раздался. Думаю, твой тоже.
– Да, раздался, но он не отменил чувств по отношению к тебе. Я могу делать всё, что захочу, но дело в том, что хочу делать это только с тобой. Я ошибся, Алекс. Да, и такое бывает, я – человек, который может ошибаться. Год я жил так, думая, что это правильно, что я должен иметь вот такую твёрдую опору под ногами для нас. Я всё делал только для нас, потому что хотел дать тебе всё, ты не понимаешь? Я был готов сутками пропадать там и брать на себя сотню дел, лишь бы получить больше и дать тебе больше. Но я не понимал, что требуется совсем другое.
– И что?
– Внимание, – тихо выдыхает Том, смотря на меня.
– Ты прав, но уже поздно. Возможно, этот опыт поможет тебе в будущем.
Ядовитость собственных слов, моментально расползается и сворачивает кровь, парализуя каждую частичку тела. Ревность настолько сильна, что я не понимаю саму себя. Словно лента кассеты, всё начинает плыть перед глазами. А именно всё то, что он сделает для кого-то. Не для меня. Опыт, который поможет тебе в будущем. Эти слова будто пощёчина самой себе.
– Я так не думаю. Хочешь сказать, что ты всё забыла, оставила в прошлом и разлюбила? Потому что я не забыл, Алекс. Я не могу забыть, чёрт возьми. Я пытался, честное слово, пытался.
– Я видела, – с комом в горле, выдавливаю я.
– Ты видела, но, как всегда, додумала сама. Да, ты всегда так делаешь. Я.. не буду врать, не буду говорить, что ничего не было, потому что это не так. Было.
Смотря на Тома, я чувствую, как медленно и верно осколки сердца режут внутренности. Одно слово мерзким скрипом и эхом отзывается в ушах, Том продолжает что-то говорить, но я не слышу, я только вижу, как его губы шевелятся под стать словам.
Было. Было. Было.
Если бы он сказал это раньше, сейчас я могла биться в истерике, но слёзы будто застыли вместе со мной. Вместе с секундной стрелкой часов. Вместе со всем живым на планете.
– Услышь меня, Алекс.
– Я тебя слышу, – сухо говорю я, смотря перед собой.
– Нет. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты зацепилась за одно, дальше я говорил сам с собой. Было, но не секс. Я целовал её… чёрт, это делала она. Я просто ответил на поцелуй.
– Ты вправе делать то, что пожелаешь.
– Нет, Алекс. Я думал, что это поможет. Не помогло. Я не хочу что-то скрывать от тебя.
Желание ответить на боль болью – затмило здравый рассудок, и слова вылетели раньше, чем я подумала.
– Отлично. Я ходила на свидание.
– Я знаю, – едва слышно ответил Том.
Тишина, повисшая между нами, метала искры тока даже несмотря на спокойствие. Но на самом деле, спокойствия совершенно не было. Боль так сильно сдавливала внутренности, что я кусала внутреннюю сторону щеки, лишь бы не заплакать вновь. Я сходила на свидание, а Том кого-то целовал. Этот факт медленно и с особой изощренностью убивает некогда красочных бабочек в животе. Хотя, убивать уже некого, они канули с обрыва тогда, когда он ушёл.
– Мы всё выяснили? – первой начинаю я, смотря в его глаза.
– Нет.
– Что ещё, Том?
– Алекс, я не уйду, ты не понимаешь? Я тебя не отпущу. Мне плевать, было ли что-то или нет. Я сам позволил этому случиться, это только моя вина. Я не уверен, хочу ли знать правду или нет. Я честен с тобой. Я всегда был честен, мне никогда не нужна ложь с тобой. Я знал, что ты всегда меня поймёшь и поддержишь. Я ушёл с работы, потому что выбрал тебя, а не её, выбрал то, в чём ты меня всегда поддерживала и говорила, что у меня всё получится.
Каждое слово с болью врезается в душу и сознание, но я стараюсь держать браню, хотя руки дрожат под тяжестью. Хочется расслабить пальцы и отпустить этот щит, но я зачем-то продолжаю им укрываться, хотя всё попадает и через него.
– У меня бы везде получилось только благодаря тебе, – выдыхает Том, – я прошу тебя, дай мне шанс всё исправить.
Внутри разом уронили все полки с книгами, которые смешались и теперь от меня требуют найти одну нужную. Но я не знаю, где она. Истина где-то в этой груде непонимания.
– Дай мне шанс… Ты говорила, что любишь меня больше всего на свете, а я больше всего на свете хочу исправить всё то, что натворил.
– Нельзя исправить ошибки. Это невозможно. Не в этом случае.
– Возможно, если этого хочу не только я.
Сделав шаг назад, Том скользит по мне взглядом.
– Может быть, ты поменялась внешне, но не внутри. Ты всегда будешь моей, Алекс. Я знаю тебя, а ты знаешь меня. Я люблю тебя, а ты любишь меня. Я желаю тебя, а ты желаешь меня. Можешь врать, но я знаю тебя. У тебя дрожат руки, когда ты нервничаешь. Ты не можешь найти себе место из-за волнения, и начинаешь заниматься ерундой вроде уборки или бессмысленного чирканья в блокноте, листы которого потом бросаешь на пол, а после тут же подбираешь и несёшь к мусорке. Я ошибся трижды, Алекс. Я пытался подавить чувства в школе. Я решил с горяча и ушёл, посчитав это правильным. И я позволил себя целовать другой. Но я никогда не ошибусь в тебе. Позволь мне всё исправить… Я не могу найти себя без тебя, я целый только с тобой.
Том делает ещё один шаг назад и открывает дверь.
– Я не стану давить на тебя. Я прошу только меня понять. Я запутался. Но я знаю, что люблю тебя. Это то, в чём я точно уверен. Я всё исправлю, обещаю.
С этими словами, он делает шаг ко мне и оставляет поцелуй на макушке, который, кажется, задерживается на несколько секунд дольше положенного или мне хочется так думать.
– Обещаю, Алекс… – выдыхает он, после чего закрывает за собой дверь, а я валюсь с ног, утопая в слезах.
