Джули Дейс
Наша цель
Глава 29
Алекс
Самолёт приземляется и вместе с ним, открываю глаза. Из-за предвкушения, я едва могла сомкнуть око и сейчас пребываю в смятении, как мне вовсе удалось уснуть. Вероятно, во всём виновато удобное плечо Тома, на котором я охотно пускала слюни.
Фокусирую взгляд на своей руке, которая покоится на колене парня, и улыбаюсь, потому что сверху накрывает его ладонь. Губы касаются моей макушки, за которыми следуют его слова:
– У меня мокрая футболка.
– У тебя слишком удобное плечо, – хихикаю я.
Том сжимает мою кисть, и я поднимаю голову, заглянув в его глаза.
– Добро пожаловать в Дели?
– Да, – улыбаюсь я. – Поверить не могу, что ты выбрал Индию.
– Это ты её выбрала. За пару месяцев ты выбирала их стиль трижды.
– Читаешь мои статейки?
– Статьи, – исправляет Том с лёгкой улыбкой на губах, – и да, я читаю их, ты же знаешь.
Целую его губы и благодарно улыбаюсь.
Том не интересовался ни одной областью дизайна, но в школе он ходил со мной на курсы по шитью, чтобы просто быть рядом; в университете терпеливо выслушивал гундёж по поводу и без по интерьеру; сейчас он читает мои статьи, хотя вряд ли данное направление его особо интересует. Он делает это только из-за меня, и через них – у него получается проникнуть и узнать меня ещё лучше. Я действительно трижды писала про Индию, хотя в школе любила Китай, да и сейчас люблю. Индия ассоциируется и заинтересовывает яркими красками, следованию давним традициям и резкими контрастами жизни. Скорей, по части Индии больше знала Лизи, но её интерес плавно перешёл ко мне.
– За неделю до отъезда ты решил успеть везде? – спрашиваю я, когда мы следуем за чемоданами по залу прилёта.
– Да, – смеётся Том. – Либо сейчас, либо непонятно, когда, а то и никогда.
– Хорошо.
Застываю, когда перед глазами образуются десятки золотистых тарелок поверх стоек. Огромные фигуры ладоней изображают различные мудры, и завораживают своей красотой. Автоматически в руках появляется телефон, а палец успевает нажимать кнопку затвора. Том отпускает мою руку и следует вперёд. Ловя его движение краем глаза – улыбаюсь. Он знает, что лучше идти дальше, потому что моё занятие может затянуться.
Собственно, так и выходит, когда я нахожу лучший ракурс и делаю фото, он уже прошёл контроль и забрал чемодан, покорно ожидая меня.
– Прости, – говорю я, равняясь с ним.
Том жмёт плечами и берет мою ладонь.
– Я уже привык.
Находим такси и по счастливому стечению обстоятельств, мужчина хорошо говорит по-английски. Он с радостью делится с нами лучшими местами города. Конечно, я понимала, что хотела увидеть и даже знала, куда поеду в первую очередь. Наверно, когда ты думаешь о какой-то определённой стране, уже заочно знаешь, что желаешь увидеть. Но при этом не игнорирую советы мужчины. Местному жителю всегда виднее, чем туристу.
Город настолько сказочный, что я не могу подобрать нужных и лучших слов. Резкие переходы удивляют. Лизи была права, когда говорила о контрасте. Роскошь сменяется бедностью, в этом и есть вся Индия. Удивляет и то, что улыбка украшает лица основного количества людей, даже тех, кто сидит на ярких покрывалах, торгую фруктами, овощами или различными мелочами в виде украшений. Не более, чем принятие собственного положения, или лучше говорить касты. Не для кого ни секрет, что индийцы делят себя на пять каст. Сомневаюсь, что, родившись тут, смогла бы принять подобную судьбу, но это не исправить, разве что улететь в другую страну, но и переехать не так легко. Возможно, безвыходность, но для меня нет выхода только из гроба. Хотя, кто знает, каково было бы моё мнение при жизни тут.
– Черт возьми, – шепчу я, когда мы двигаемся по дорожке. – Это какой-то дворец, а не отель.
Том подмигивает и улыбается, ведя меня к входу.
Здание похоже на треугольник без середины. Словно наплывы, сооружения выглядывают друг из-за друга. Во многих окнах горит свет, а понизу тянется подсветка оранжевых оттенков. Кроме того, крыша покрыта зеленью. На ней растут деревья и кусты. Несмотря на вечернее время, зелень в сочетании со светом из окон и освещению у входа придаёт некий волшебный антураж, который делает это место сказочно красивым.
Том подтверждает бронь, я же продолжаю рассматривать каждую деталь, каждую мелочь, которая нас окружает.
Номер бежевых оттенках с огромной кроватью и идеально белоснежным постельным бельём не так сильно привлекает меня, как широкое окно, едва достигающее пол и потолок. Ноги моментально перемещаются к нему, а счастливая улыбка трогает губы. Слышу, как закрывается дверь, но не могу повернуться к Тому, взгляд застыл на чудесности саде за окном, под которым расстелился большой бассейн и небольшая трасса со столиками и с другой стороны – лежаками. Окружённые фонарями и подсветкой, они зачаровывают и приковывают внимание.
Тёплые руки ползут по талии и ладони ложатся на живот, а горячие губы оставляют поцелуй на шее.
– Ты счастлива? – шепчет Том.
Кладу голову на его плечо и обращаю взгляд к парню.
– Более чем, – выдыхаю я, смотря в его глаза.
Особая нежность в его взгляде и улыбке отключают мозг. Оставляю на его губах несколько легких поцелуев и вновь смотрю в глаза.
– Спасибо.
– Ужин? Отдых? – предлагает он.
– Ужин, – выбираю я, – и прогулка.
– Ты уже знаешь, куда хочешь пойти, да?
– Да, – улыбаюсь я. – Сейчас закрыто, но хочу посмотреть на него вечером.
– Хорошо. Что первое?
– Храм.
Том кивает и, отпустив меня, убирает чемодан в сторону.
– Но сначала помоюсь и переоденусь, – добавляю я.
– Я тоже, – соглашается он, – четырнадцать часов сидя могут свести с ума.
Том прав, только сейчас я понимаю, насколько сильно вымотал перелёт. Не думаю, что дело в беременности, находиться в одном положении устанет любой человек, а у нас для этого было четырнадцать часов, десять из которых я проспала, а остальные четыре слушала музыку и просто смотрела на Тома, который читал книгу. Но даже долгий перелёт не способен отнять тех эмоций, которые испытываю. Это впечатляюще, красиво, сказочно и просто одним словом невероятно. Китай, Нидерланды и Индия – это три моих мечты. И все они исполнились.
Тёплые струйки расслабляют и даруют покой. Закрываю глаза и откидываю голову назад, позволяя каплям биться о лицо.
Щелчок двери привлекает внимание. За матовым стеклом вижу силуэт Тома, который положив что-то на раковину, вновь направляется к двери.
– Не останешься? – тихо спрашиваю я, не веря тому, что была услышана. Но, вероятно, была, потому что Том останавливается почти у двери.
Знаю, мы не принимали душ вместе очень давно, хотя раньше это было вполне нормальным явлением. Я часто наполняла ванну пеной и залазила в неё, порой ко мне присоединялся Том, но это было в студенческие времена, в школе такое было невозможным. Вряд ли родители могли быть впечатлены тем, что мы вместе принимаем ванну в одном из домов, поэтому оставалось лишь то, что Том сидел со мной на краюшке ванной или крышке унитаза. Вспомнив это – улыбаюсь, хотя хочется засмеяться. Было действительно смешно, когда он сидел на унитазе, расставив локти по коленям.
Не успеваю опомниться, как он появляется рядом и вода тут же делает влажными его волосы. Подняв бровь, он вопросительно смотрит на меня.
– Вспомнила, как ты сидел на унитазе, – говорю я, понимая его немой вопрос.
Том издаёт смешок.
– Да, было дело.
После этих слов, его взгляд медленно скользит по мне, и из-за такой уязвимости, переминаюсь с ноги на ногу. Раньше не было никаких смущений, но они почему-то появились сейчас. Чувствую, как на щеках выступает румянец, когда глаза падают вниз. Тут же поднимаю их к его лицу и не глядя беру с полки упаковку, отрывая её уголок, хотя дрожь в руках выдаёт волнение с потрохами.
– Ты странная, – выдыхает Том, пока тень улыбки скользит на его губах.
– Гель? – предлагаю я, протянув ему.
– Это мыло, – издав смешок, он смотрит на меня из-подо лба, и я наконец читаю слова на упаковке.
– Мыло? – тут же исправляюсь я.
Приняв у меня упаковку, Том убирает её обратно и берёт другую.
Протянуто выдыхаю и согласно киваю на предложение, когда он молчаливо поднимает руку. Выдавив содержимое на мою голову, Том запускает пальцы и начинает распространять шампунь по волосам медленными нежными движениями, из-за чего я закрываю глаза, наслаждаясь его заботой. Притянув меня под центр, он продолжает массировать голову, пока пена скользит по телу.
Приоткрываю глаза и беру его запястья. Том останавливается, и наши взгляды встречаются. Мой шаг к нему, и между нами почти нет расстояния. Продолжаю наслаждаться голубиной его глаз, зрачки которых стали гораздо шире, пленяя и сжигая своим очарованием. Отпустив руки, кладу их на его грудь и плавно веду выше, останавливаясь на шее. Касаюсь губами его груди, и ладони Тома ложатся на мою талию, сжимая её в ласковых тисках. Дорожка прокладывается выше, и когда путь завершается губами – медлю. Тёплое дыхание опаливает лицо и медленно уголки губ тянутся вверх. Пятерня запускается в мои волос, и его губы накрывают мои, заставляя дрожать.
Прижимаюсь ближе и не успеваю уловить то, как собственные ноги обвивают его талию, а спина врезается в стену позади. Одно движение, и я закрываю глаза, издав вздох, мешающийся со стоном. Цепляюсь за его плечи и откидываю голову назад, открывая больший доступ для его губ. Мурашки покрывают каждый квадратик тела, а волна эндорфинов накрывает с головой спустя некоторое время.
И когда ноги соприкасаются с плиткой, продолжаю держаться за Тома, чувствуя, как подгибаются колени.
Подняв мой подбородок указательным пальцем, он целует и легкая улыбка, посланная мне, гипнотизирует. Вслед чему, улыбаюсь я.
Обматываюсь полотенцем и падаю в кровать без сил. Прогулка и ужин не кажутся мне столько привлекательными, как прежде, хотя желудок потихоньку начинает напевать голодные серенады. Услышав их, Том силой может поволочь меня в ближайшее кафе или заказать сотню тарелок в номер. В данном случае, я предпочитаю нагулять аппетит.
Нахожу в чемодане молочного цвета сарафан и облачаюсь в него, в дополнение к которому выбираю золотистые греческие сандалии. И когда Том выходит из ванной комнаты, я уже готова, мокрыми остались только волосы.
– Греческая богиня? – улыбается он, быстро водя пальцами по волосам, чтобы высушить их.
Оглядываю себя и согласно киваю.
Том начинает поиски своих вещей, а я проскальзываю назад, чтобы высушить волосы, хотя они могут быстро высохнуть на улице благодаря теплу.
Спустя десять минут, находим уютное кафе и занимаем столик, ещё пять, и выбор рисуется на планшетке официанта, который желает приятного вечера и скрывается с горизонта. Взгляд жадно блуждает по обстановке, наполняя сердце неописуемым восточным теплом.
Коричневая кожа на стульях сочетается с тёмным деревом, на бежевых стенах едва заметна роспись благодаря слегка светлому оттенку, нависающие над каждым столиком несколько люстр в различных фигурах, и камин у окна придаёт завершающую нотку домашнего уюта. Незримое спокойствие обволакивает сознание и душу, хотя Индия отнюдь не та страна, в которой царит мир и любовь. Уверена, где-то в темных закоулках могут происходить ужасные вещи, из-за этого, настроение омрачается, но я быстро качаю головой, чтобы выкинуть подобные мысли. Как бы ни хотелось, мы не можем помочь всем. Это невозможно. Но у человека есть выбор, даже тут. Не знаю, как могла бы бороться за себя, родившись с клеймом на лбу.
Лизи всегда говорила, что Индия – страна контрастов, где нищее население, но правительству важнее познать космос, чем поднять собственный народ. Эта суровая реальность нашей жизни. Рассуждая на подобную тему, я сама себя загоняю в угол и даю зелёный свет грустному настроению.
– Хочешь что-нибудь купить? – предлагает Том, пристально следя за сменой моего настроения, которое написано на лице.
– Вряд ли мы купим что-то в такое время. Думаешь, что-то открыто?
– Как вариант, можем прогуляться. Но это если ты подтвердишь, что хорошо себя чувствуешь.
– Немного устала после перелёта, а так всё отлично. У нас всего лишь пара суток, даже меньше. Могу сказать, что я вовсе обойдусь без сна.
– Сомневаюсь, – улыбается Том, и я выгибаю бровь, задавая немой вопрос, не хочет ли он поспорить и проверить. Конечно, в победе сомневаюсь, хотя она вполне возможна. – Придётся подсыпать тебе снотворное, других вариантов я не вижу.
– Думаешь, я выдержу?
– Как раз таки да. Ты более, чем способна.
Сощуривают глаза и хитро улыбаюсь.
– Ты прав.
Том улыбается, и берёт мою ладонь, сжимая её в своей.
– Я могу пригласить тебя на свидание?
– Спустя восемь лет и по наступлению беременности, ты решил пригласить меня на свидание? – смеюсь я.
– Да. Но если так, то я обязан жениться на тебе, а не распивать чай на свиданиях.
– Беременность вовсе не обязывает тебя жениться на мне.
Непринужденное настроение моментально сменяется. Повисает тишина, и чувствуется напряжение.
– Ты думаешь, что я сделал предложение только из-за этого? – настороженным тоном спрашивает он, смотря мне прямо в душу. И я понимаю, что лучше сказать правду, чем лгать ему в глаза. Он знает правду, потому что видит меня насквозь.
– Думала…
– Тебе было пятнадцать, когда мы начали встречаться. Когда ты бежала со мной от полиции, я хотел убежать в церковь, чтобы нас тайно обвенчали и сбежать с родительских радаров. Я сотню раз думал сделать тебе предложение, но не находил случая, а их было больше, чем миллион, Алекс. Есть один парадокс. Для этого вообще не нужен подходящий случай, и сейчас я жалею, что не сделал его раньше. А лучше сразу после школы. С беременностью или нет, но ты бы стала моей женой. Это не изменить.
Затаив дыхание, смотрю на Тома, и чувствую, как глаза медленно становится стеклянными, наполняясь слезами. Всё чаще гормоны начинают напоминать о себе.
– Только не думай, что я не надену на тебя кольцо. Ты обречена.
Смешок срывается с губ, и я закашливаюсь.
– Мы даже не говорим об этом, – выдыхаю я.
– О, поверь, тебе будет, о чём проговорить по возвращению в Нью-Йорк.
– Что ты имеешь в виду?
Том коротко улыбается и целует тыльную сторону моей ладони, вновь поднимая глаза на меня. Кажется, в них бегают задорные огоньки, и бушует ураган.
– Узнаешь. Так ты согласна?
– А у меня есть выбор?
– Выбор есть всегда, просто ты свой сделала так же, как и я.
– Хорошо. Это официальное свидание или мы просто погуляем?
– Официально просто погуляем, – жмёт плечами Том, пока загадочная улыбка не желает покидать его губы.
Официант приносит наши блюда, размещая их по столу, и я решаюсь не выпытывать ничего дальше.
Не зная, на чём остановить выбор, мы слепо доверились официанту, и согласились на предложение для меня в виде навратан корма и сабджи для Тома. В итоге напротив Тома расположилась тарелка с блюдом, похожим на овощное рагу, я далеко не ушла, получая что-то похожее, но с ореховым ароматом.
Как только первая вилка достигает рта – закрываю глаза и мычу. Нежность и приятные вкусы начинают кружить голову. Моя вторая бела в том, что я не растягиваю удовольствие, а сметаю всё и сразу. Попутно успеваю воровать из тарелки Тома, а он пару раз из моей. Это мелочи жизни. Кажется, что приезжая в другую страну, мы желаем распробовать её на вкус. Дело касается не только традиций и какой-то истории, но и того, что она может дать и рассказать о себе в форме еды. Индия одна из тех стран, что придерживается древних традиций и культуры, хотя новшества наверняка успели внедриться в её жизнь.
Кафе мы покидаем сытыми и довольными.
Тёплый вечерний сквозняк теребит подол сарафана, когда мы медленно шагаем по заполненным улочкам. Оказывается, по активности этот город может легко дать фору Нью-Йорку. Народу тут ничуть не меньше ровным счетом так же, как и машин, велосипедов и мопедов. Всё вокруг живёт и двигает в быстром ритме, словно город начинает просыпаться к вечеру.
Благодаря карте доходим до желаемого мною места, и глаза округляются от бесконечной красоты.
– И что это? – спрашивает Том.
– Храм Лотоса.
– Лотоса? – с ноткой удивления, переспрашивает он.
– Да. Главный бахайский храм.
Том вопросительно смотрит на меня. Благодаря его взгляду понимаю, что в эту самую минуту становлюсь экскурсоводом, но ничего не имею против. Мысль о том, что я могу поделиться с ним своими знаниями – довольна приятна. Это то же самое, когда он рассказывает мне о бейсболе.
– Эта первая религия, которая желает объединить всех. Для Бахаи не важен цвет кожи, национальность, статус и вероисповедание. Он говорит, что Бог один, просто он носит разные имена. Бахаи выступает за гармонию во всём. Неважно, касается это науки или духовности – он не желает ставить на пьедестал что-то одно. Сила в единстве, нужен лишь рациональный подход. Он считает важным научное развитие, но и не забывает о духовном, которое помогает человеку расти внутренне. Он проповедует равенство. Не признаёт касты, социальный статус. Он не весит ярлыки, для него нет высшего и низшего. Тут нет главенства. Всё уживается в мире и гармонии.
– Похоже на хиппи, – улыбается Том.
– Может быть. Почти как мир во всем мире. Раньше эту религию не принимали, но она имеет право на существование. И если говорить честно, то мне по вкусу то, что проповедует Бахаи.
– Когда ты стала такой начитанной?
Пожимаю плечами и улыбаюсь.
– Смотрела места, которые хочу посетить, и когда дошла до Индии – первым увидела его. Потом начала читать и узнала больше. Придём сюда завтра? Он открыт до пяти.
– Да, – соглашается Том.
Обвиваю его руку и прижимаюсь виском к плечу, смотря на храм вдали.
Белые мраморные нахлёсты выстроены в форме раскрывающегося цветка лотоса внушающего размера и размаха. По прямой тропинке из камней, тянется ночное освещение вплоть до стен храма и вокруг его территории. Сама постройка освещается не меньше окружения. Тёплый желтый цвет от низа до верха – покрывает стены и, кажется, что храм примерно таких цветов, но на самом деле он белоснежный, а вокруг него девять бассейнов, наполненных водой. При дневном свете – они небесно-голубые, но под освещением фонарей и подсветки – темно синие или даже ближе к серому цвету. Храм выстроен так, словно цветок поднимается из воды и желает раскрыть лепестки.
– Красиво, – говорит Том.
– Да, – соглашаюсь я, – это самое первое место, которое я хотела тут посетить.
Достаю телефон и делаю несколько кадров, каждый из которых получается лучше другого. Магия и не более.
Том кладёт ладонь на мою поясницу и подталкивает вперёд со словами:
– Иди, я сфотографирую.
Счастливо улыбаюсь и спешу вперёд.
Сложив руки в молитвенном жесте, закрываю глаза и улыбаюсь, когда слышу звук сделанного снимка. Так меняю несколько поз, но лицо остаётся прежним: лучезарным.
За спиной Тома ещё десятки других, не менее восхищенных зрителей. Какая-то женщина предлагает ему помощь, и он соглашается, направляясь ко мне и вручив ей телефон. Пользуясь случаем, рассматриваю её ярко желтую сари и молча восхищаюсь красотой слоев ткани и золотистой вышивкой по краям.
Обняв меня сзади, Том оставляет на макушке поцелуй, в свою очередь кладу поверх его рук свои и улыбаюсь, повернувшись и посмотрев на безмятежность и умиротворённость, которые отражаются на его лице.
Благодарим женщину, которая возвращается к своему мужу, и открываем фотографии.
Сердце начинает стучать быстрей, когда на одном из снимков наблюдаю наши счастливые лица и глаза, которые смотрят друг на друга. Их всего лишь два: тот, где мы смотрим в камеру, и тот, где друг на друга. Оба наполнены нежностью, любовью и счастьем, от чего внутри сжимаются органы и тянутся невидимые ниточки души.
Том тихо смеётся у моего уха, когда я закидываю оба снимка в ленту сети, обозначив знаком бесконечности. Я люблю его до бесконечности, и когда смотрю в серо-голубые глаза – понимаю, что это взаимно.
Глава 30
Алекс
Многомиллионный раз кручусь вокруг зеркала, в то время как Том занял место на диване и подпер кулаком подбородок. Кстати говоря, я не услышала ни одного вздоха и укоризненного взгляда, который мог сказать об усталости и нежелании находиться в магазине. Всё в точности наоборот: он честно высказывал свою позицию по тому или иному варианту. В итоге, выбор сократился до двух сари.
– Я не могу определиться, – хмурюсь я, смотря в отражение.
Красная ткань огибает талию, поверх которой через одно плечо тянется тюль с вставками золотых капель, а по краям следует цветочный орнамент такого же оттенка; рукава три четверти, но правую руку закрывает нежная прозрачная ткань. Тут же перевожу взгляд на желтую сари, которая послушно висит в примерочной. Различие в длине рукава и плотности всего материала. У желтого нет тюли. Все платье выкроено из одной ткани.
Смотрю на Тома, который получает электроволны моего замешательства.
– Красный, – говорит он.
– Почему?
– Потому что на выпускном ты была в красном.
– И это единственная причина за?
– Нет.
Покинув диван, он подходит ближе и обнимает меня сзади, смотря на наше отражение.
– А ты не хочешь свадьбу в индийском стиле? – предлагаю я, получая впервые подобный звоночек в голове.
– Ты не хочешь традиционное?
– Я никогда не думала об этом. Хотя, нет. Раньше я представляла что-то пышное, потом в А-силуэте, потом в греческом…
– Ты перебрала все варианты? – смеётся Том.
– Нет, цвет всегда был белый, – пожимаю плечами и поворачиваюсь к женщине, которая стала нашим консультантом.
– Если вы хотите такую свадьбу, то в Индии не принято выходить замуж в белом. Этот цвет носят вдовы. У вас огромный выбор, но красный выбирают чаще всего. Он символизирует благополучие и счастье, – улыбается она, понимая, какой вопрос я задам.
– Это… очень странно. Белый символизирует чистоту.
– Да, но ещё говорит о трауре. У нас он ассоциируется со смертью и перерождением души.
Выдыхаю и принимаю всю непоколебимость индийской культуры, но подобная идея всё равно не желает покидать мой пылкий мозг.
– Оно идеально для тебя, – улыбается Том, поглаживая талию большими пальцами.
– В любом случае, к тому времени можно купить новое.
– Да, но и сейчас бери то, что понравится.
– О, я возьму, – хихикаю я, – ты видел витрину с браслетами?
– Видел, мне страшно.
– Мне тоже, но только от суммы, которая нарисуется внизу чека.
Кивнув, Том оставляет поцелуй на моей щеке и отступает назад, вновь пройдясь взглядом по моему телу.
В итоге, останавливаюсь на красном и выбираю десятки браслетов, которые надеваю на себя. Кажется, что в эту самую минуту я была похожа на центральную ёлку у Рокфеллер центра, разве что без гирлянды. Из магазина мы выходим с парочкой пакетов. Точней, Том выходит с парочкой пакетов, а я надеваю солнцезащитные очки и широко улыбаюсь ему и совершенной покупке.
– Ладно. Мы спали максимум четыре часа. И сейчас почти обед, мы уже посетили пару храмов, сделали покупки для всех, – перечисляет Том, – и у меня для тебя кое-что есть.
– Что?
– Это сюрприз.
– Не слишком много сюрпризов за одни сутки?
– Этот ты точно оценишь, – смеётся он.
– Я оценила все.
В движении оставляю быстрый поцелуй на его щеке. Том останавливается у мужчины смуглой кожи, который крутит ключи на пальце, и улыбается нам тёплой улыбкой.
– Спасибо, – благодарит Том, и мужчина, вручая ему связку, прощается с нами, забрав пакеты с нашими покупками.
С. Нашими. Покупками.
Хлопая глазами ему вслед, я переключаюсь на Тома, который подозрительно улыбается.
– Прокатимся?
– Что? – спрашиваю я, метая взглядом между парнем и мопедом.
– Ты должна прочувствовать Индию.
– На мопеде? – недоверчиво переспрашиваю я.
– Ага, – подмигивает он.
– Вот же черт, – шепчу я, – ты сумасшедший.
С этими словами, прыгаю на мопед, и Том хохочет.
Первый раз в жизни я села на мопед, который, как оказалось, стал колесницей смерти не из-за своей скорости, а из-за того, как близко к нам двигались машины и другие встречные мопеды и велосипеда. Несмотря на это, я поистине наслаждалась и смаковала порывы ветра в лицо. Как только Том оставил центр города за спиной, движения на дороге становилось гораздо меньше. Закрываю глаза и отпускаю талию любимого, выпрямив одну руку, наслаждаюсь, как волосы взвивают в воздухе, а приятный вкус свободы и беспечности поселяется в сердце.
Небольшое количество времени мы тратим на то, что исследуем малонаселенные уголки города, поражаясь, как сильно он отличается от центра. Хотя, на самом деле удивляться нечему. Мы живём в чём-то подобном Дели: Нью-Йорке.
– Мы не съездим на реку? – спрашиваю я, когда поток машин вновь увеличивается с каждым новым поворотом.
– Это плохая идея.
– Почему?
– Потому что это испортит тебе настроение.
– Почему?
– Потому что экология в Индии желает лучшего, – вздыхает Том. – Я думал об этом, Алекс, но, когда увидел фотографии – передумал.
– Насколько всё плохо?
– По шкале от одного до десяти – нуль.
Поджимаю губы и спешу достать телефон из шорт, чтобы найти фотографии. Я уже видела, что происходит, но эта информация касалась реки Ганг. До неё можно доехать, но подобную идею я сразу отклоняю, зная её истинный вид. Несмотря на то, что население считает её священной, я слабо могу поверить в это. Со святым вряд ли можно творить то, что творят тут.
– Она загрязнена, Алекс, можешь не искать.
– Ты говоришь о Ганге, а я говорю о Джамне.
– Они обе загрязнены. Обе в мусоре. Там купаются, испражняются, а потом пьют, рядом кто-то может стирать одежду, а на другой стороне проводить похоронные церемонии.
В тот же миг моё лицо меняется, и Том замечает это.
– Я же говорил.
– Я не хочу думать об этом.
– Согласен, – кивает он, – тебя уже ждут.
– Ждут?
– Да, – улыбается Том, в следующую секунду он вновь даёт газу, и мы трогаемся с места.
Весь путь я могу только гадать о том, что у него на уме. Если раньше я знала его будущие шаги, то сейчас не совсем понимаю и догадываюсь о задуманном. Этот новый Том становится для меня загадкой, которую хочется разгадать и узнать лучше.
Со временем понимаю, что дорога прокладывается к отелю, где меня что-то или кто-то должен ждать. На ум сразу приходят Картеры, но верится в подобное с трудом. Вряд ли они могли согласиться на перелёт в четырнадцать часов ради нескольких часов тут. Оно того ни стоит, ведь мы можем сделать это в одно время и вместе.
– А ты не пойдёшь со мной? – хмурюсь я, когда Том остаётся сидеть на мопеде, в то время как я покидаю сидение.
– Нет, встретимся через пару часов, – улыбается он.
– Через пару часов? Но Том…
– Я должен кое-что сделать, а это только для тебя.
Выдыхаю и принимаю его условия.
Один шаг навстречу, но получаю поцелуй в лоб, а не в губы, что ещё больше загоняет сознание в тёмные уголки.
– Ты скоро будешь совсем другой.
– Мне перестают нравиться такие загадки.
– Ты передумаешь, – смеётся он.
С диким смятением плетусь в номер, продолжая решать ребусы и задавать вопросы, на которые найду ответы только с помощью Тома или кого-то.
Продолжаю мяться и у порога, не решаясь открыть дверь. Металлическая ручка кажется раскалённой кочергой, на которую боюсь положить ладонь и сделать одно движение вниз. Несколько упражнений на дыхание, чтобы успокоиться и наконец-то захожу внутрь, обнаружив в номере трёх женщин, облачённых в сари. Одна из них занимает место на стуле напротив туалетного столика с зеркалом и подсветкой, а другие расположились с двух сторон.
Вся тройка, одновременно обращает внимание на меня, и радушные улыбки расцветают на их лицах.
– Готова? – улыбается одна из них.
Ни слова, ни жесты не решаются литься из меня, я тупо уставилась на фиолетовый, зелёный и желтый цвет их платьев.
– Милая? – спрашивает вторая.
Выхожу из транса и хлопаю глазами.
– А.. – хочу задать вопрос, что происходит, но женщины моментально окружают меня, рассматривая со всех сторон.
– Лёгкие волны идеально подойдут твоему прекрасному личику, – вторит одна.
– Я подчеркну глубину глаз, – сопровождает вторая.
– Сядет великолепно, – подключается третья. – Подними руки.
С удивлением поднимаю их вверх, но женщина с улыбкой тянет их вниз и рассматривает тыльную сторону кисти, что-то тихо бубня себе под нос. В конце концов, за один миг, я телепортируюсь на стул и продолжаю в недоумении метать глазами между тремя наседками.
– Что происходит? – спрашиваю я.
– Готовим тебя к твое… – говорит женщина в фиолетовом, как её тут же перебивает вторая.
– Свиданию.
– Свиданию, – улыбается первая, повторная за той, что в зелёном.
– Просто расслабься и наслаждайся, – с улыбкой, говорит та, что в желтом. – Наша работа сделать тебя настоящей индианкой.
– Я ведь не могу отказаться? – риторический вопрос от меня, но они обоюдно кивают и смеются. – Ладно, это должно быть весело.
Получаю новые воодушевленные слова и расслабляюсь, опустив плечи. Улыбка трогает уголки губ, когда смотрю на собственное отражение и представляю образ, который воссоздадут мои феи.
Не знаю, что задумал Том, но приятно радует его забота и внимание. Но главный плюс в понимании меня без слов, я же знакомлюсь с новым человеком, который зародился после нашего расставания.
Ровно два часа я практически не шевелилась. Медленно волосы становились теми самыми волнами, ниспадающими на плечи; глаза приобретали блеск, а красная помада подчеркивала губы. Единственное, о чём я начинала задумываться в последние минуты – выбор одежды. Всё, что сейчас может меня украсить – белое платье, которое я захватила по счастливой случайности.
Когда мой живой салон красоты отходит назад и смотрит на меня восхищёнными взглядами, я улыбаюсь, смотря на себя.
С воодушевлением рассматриваю руки, круча их перед лицом. Кисти исписаны хной, где сочетаются цветы, животные и птицы. Наверно, единственная нехватка – точка на лбу. Конечно, глупо её рисовать, ведь она несёт в себе какой-то смысла, поэтому решаюсь на вопрос.
– Я могу поставить точку?
– О, дорогая, ты совсем скоро её получишь, – улыбается та, что рисовала на мне. – Бинди говорит о религиозном исповедании, социальном статусе и замужестве.
– Значит, я смогу её получить только в Нью-Йорке, – вздыхаю я, на что женщины добродушной улыбаются с озорством в глазах.
Женщина в зелёном уходит в ванную комнату и тут же возвращается. Но не одна. В руках у неё моё сари, купленное несколько часов назад и браслеты.
– Я.. кхм. Я буду в нём?
– Конечно, а когда ещё? – подмигивает она. – Ты же в Индии.
– Хорошо.
Последующие несколько минут слушаю их наставления о том, как правильно его надевать и ухаживать. После полного посвящения в индианки, подхожу к зеркалу и рассматриваю отражение.
Ткань настолько приятно ложится на тело, что я практически не чувствую слоёв. Улыбка то и дело украшает губы, и я не могу стереть её с лица. Не знаю, догадывается ли Том о моём внешнем виде, но интуиция подсказывает, что это его наставления. Закрыв глаза, кажется, что я по волшебству перенеслась в самую настоящую сказку или Болливудский фильм, где музыка, танцы и любовь, которая спасает всё и всех. В этом вся Индия.
