Джули Дейс
Наша цель
Глава 11
Алекс
Такси с Фрэнком продолжало стоять на подъездной дорожке, ведущей к дому Лизи и Джареда, пока я стучала в дверь. Я обещала ей приехать даже в три часа ночи, что ж, моя лучшая подруга относится к этому слишком серьёзно, поэтому не в три часа, но в начале пятого утра, я поехала с аэропорта напрямую к ним. Ещё один стук и я слышу топот ног, ожидая Джареда, но удивляюсь, когда застаю на пороге сонную Лизи.
– Джа… – лопочет она, когда я бросаюсь ей на шею с объятиями.
– Почти угадала, – хихикаю я.
– Алекс?
– Я же говорила, что приеду к тебе хоть в три часа ночи. И я не одна.
– Я вижу, – кивает Лизи, смотря на машину, которая уже отъезжает, но Фрэнк опустил стекло и машет ей в знак приветствия.
– Я о подарках, – улыбаюсь я, указывая на пару чемоданов, – и почему дверь открываешь ты, а не твой муж?
– Он на пробежке, думала, забыл ключи.
– Ладно, но ты хотя бы спрашивай, кто пришёл. Отбитых на свете много.
– Будешь учить меня? – смеётся Лизи, помогая затаскивать чемодан в дом.
– Если надо, то буду, – киваю я, – и мне нужно кофе, очень срочно.
– Знаю.
В несколько шагов, она преодолевает расстояние до кофемашины, которая тут же начинает шуршать зёрнами, а Лизи подставляет кружку по будущую струю моей бодрости.
– Сироп?
– Лесные ягоды?
– Он вчера закончился, есть клубника, банан, ежевика, мята.
– Клубника. И ещё мне нужно в душ после самолёта.
– Иди, я принесу одежду и полотенце.
Лизи устремляется наверх, а я к двери, ведущей в ванную комнату.
Тёплые струйки, стекающие от макушки по плечам, расслабляли тело. После кресла в самолёте, простое вертикальное положение на ногах дарит радость. Но это состояние усталости кажется таким приятным. Два с половиной дня, я находилась в Гонконге, познавала китайскую культуру, своего друга и начальника в одном флаконе, и просто отдыхала душой, радуясь прогулкам и новому вдохновению, которое подарил этот город. Такое чувство, что внутри зародилось какое-то новое, доселе незнакомое мне чувство свободы. Закрывая глаза, я всё ещё вижу Тома и думаю о нём, но всё то проведённое время в обществе Фрэнка – практически забывалась. Приходя в номер, я попросту валилась с ног в кровать, засыпая самым сладким и желанным от усталости и переизбытка эмоций сном.
– Ты жива? – раздаётся голос Лизи.
– Можно сказать и так.
С минуту, мы молчим, и я слышу, как она чистит зубы, после чего, вода больше не журчит.
– Алекс? – тихо начинает подруга.
– Да?
– У тебя всё хорошо?
– Да, – выдыхаю я, проглотив ком недосказанности.
Лизи снова замолкает, и я вижу её размытый силуэт за стеклом. В эти самые секунды, я чувствую себя самой худшей лучшей подругой на свете. Но я обещала. Обещала всё рассказать ей по прилёту. И спустя несколько месяцев, я понимаю, что пора. Как бы я не старалась удерживать Лизи и Джареда на расстоянии вытянутой руки, они в автоматически становятся замешанными в наших отношениях. Подруга покидает комнату, следом это делаю я, предварительно натянув её пижаму и накрутив полотенце на голову.
Ароматная кружка с кофе в одиночестве дымится на журнальном столике, вторая покоится в руках Лизи, занявшей уголок дивана; смотря куда-то в сторону стеклянных дверей, ведущих на задний двор, за которыми скоро начнёт подниматься солнце, она подпёрла колени к корпусу и о чём-то задумалась. Занимаю место рядом с ней, делаю глоток напитка и выдыхаю.
– Я не вмешивала тебя, потому что оно того не стоило. Я не хочу, чтобы наши разлады и расставание как-то отразилось на вас, понимаешь? Проще держать в незнании, чем вываливать все проблемы, у вас и своих достаточно, зачем вам чужие?
– Вы не чужие, Алекс.
– Когда дело касается наших отношений, мы становимся чужими. Не может присутствовать кто-то третий, понимаешь? Он автоматически становится виновным. Это как говорить об измене.
Лицо Лизи меняется: приоткрыв губы, она с ужасом смотрит на меня.
– Нет, такого не было, я просто беру пример. Если бы кто-то из нас изменил, представь, что ты знаешь, с одной стороны, ты должна сказать, ведь ты – подруга, а с другой стороны не можешь, потому что это выльется боком, и ты вовсе останешься виноватой. Вот что я имею в виду. Лучше не лезть в чьи-то отношения. Чужая семья – потёмки. Вы ведь тоже ругаетесь, и это нормально, я ни за что не поверю, что ты не злишься на Джареда или он на тебя, это априори невозможно. Просто вам удаётся сгладить конфликт. У нас всё накопилось. За год всё поменялось. Всё медленно, но верно, покатилось на дно и вот что получилось. Мы хотели разного.
– Что ты имеешь в виду под разным?
Делаю глоток и бросаю на подругу быстрый взгляд.
– Не знаю. Он сошёл с ума со своей работой, а я хотела его, правильней сказать так. Я.. наверно, мы просто стали разными.
– Не говори ерунду, Алекс. Вы всегда были разными. Спичка и коробок. Масло и огонь. Том всегда был более рассудителен и спокоен, а ты – нет. Вы и есть тот самый плюс и минус. Противоположности, которые притягиваются. И все восемь лет вы благополучно уживались.
– Вот именно: уживались.
– Ты сейчас утрируешь. Я говорю о другом, ты прекрасно меня понимаешь. Он не может вечно быть с тобой, Алекс, понимаешь? Он работал, как и ты.
– Работал. Настолько сильно заработался, что между нами ничего не было. И когда я говорю «ничего», это означает абсолютно ничего. Как будто привычка. Отработал, пришёл домой, поужинал и лёг спать, а я? Дополнение к нему. Между нами ничего не было пару месяцев, понимаешь? Либо был кто-то ещё, либо собственный парень перестал мной интересоваться. Может, это моя вина, я не могу говорить за него. Но он ушёл, Лиз…
Проглотив новый ком, я не стала сдерживать слёзы.
– Мы не поговорили. Я пыталась. Десятки раз пыталась поговорить с ним, но не получалось. Он не слышал или говорил, что мне просто скучно. И я перестала. Вышло то, что есть сейчас. Но если я пыталась, то он – нет. Он предпочёл уйти, даже не поставив точку. Я пришла домой, а его вещей нет, как и его самого. Пусто. Он даже не попрощался. И если быть честной до конца, то я наткнулась на них в супермаркете. А ты любишь сыр с плесенью? Возможно, что полюбил, я ведь его совсем не знаю. Такое чувство, что я знала совсем другого человека все эти годы. И сейчас, когда розовые очки спали, я увидела иного. Этот Том мне не знаком. Он слабый и трусливый. Возможно, что тот был моей выдумкой. Я люблю фантазировать.
Смахнув слёзы, я вымученно улыбнулась.
– Видимо, нам лучше по разные стороны баррикад. Обещаю, со временем всё станет проще, конечно, лучшими друзьями – мы не станем, но наши посиделки будут в привычном ритме.
– Мы обе понимаем, что не будут.
– Будут, Лиз. Однажды он придёт с ней, а я.. наверно я приду не с Фрэнком, хотя с ним мне комфортно больше всего. Знаешь, это напоминает тебя и Дина, только он мог противостоять Джареду. Фрэнк не пытается и не скрывает своей ориентации, возможно, так правильно, хотя, иногда мне хочется, чтобы он молчал, как и Дин, ведь тогда я видела реакцию Джареда. Все её видели. Возможно, так бы было что-то понятно. Если честно, Фрэнк его защищает, что мне непонятно, возможно, это мужская солидарность. В любом случае, всё в прошлом. Мне нужно время, это не так просто… Я не знаю, что такое быть одной, Лиз… Я не знаю себя без него. Сейчас я только знакомлюсь с самой собой. И я сходила на свидание с Мартином.
Из-за воспоминания, я издаю смешок, а Лизи выгибает бровь.
– Это было смешно, – выдыхаю я, – нас выгнали, потому что мы начали бросаться друг в друга едой. Такого позора в моей жизни ещё не было, но даже за эту глупость я ему благодарна. На время, я забыла про Тома. Но они похожи. Это страшно, понимаешь? У них практически одинаковый оттенок волос, у Мартина серые глаза, в чём-то они схожи характерами. Когда он сводит брови и о чём-то думает, я сразу провожу параллели с Томом. Это как проклятие, которое преследует. Фрэнку не нравится это.
– Фрэнку?
– Да. Он говорит, что я пытаюсь заменить его кем-то, хочу использовать, как заплатку. Но это не так… вроде не так, я даже не уверена, что хочу чего-то сейчас, я просто не знаю себя. Можно всю жизнь прыгать от одного к другому, только это как бежать от самой себя.
– Где-то я уже это слышала, – улыбается Лизи, на что я вопросительно смотрю на неё, – не бери в голову, так, мысли вслух.
– Знаешь, он пришёл ко мне в кабинет и предложил улететь на выходные. Мы знаем друг друга несколько недель, и вот так просто, он предлагает улететь… Я боялась. Я вообще боялась идти на собеседование, потому что это как будто паранойя. Я всегда думала о тебе… то, что было у тебя, но это глупо приписывать чьё-то моральное уродство всем. Господи, я вообще нахамила ему в коридоре у лифта.
– В плане?
– Я записывала в ежедневнике, что хочу сходить к психологу…
– К психологу? – удивляется Лизи.
– Да, я не хотела грузить тебя… прости. Он заглянул и сказал, что каждый второй или третий американец каждую неделю ходит к психологу, это нормально. Я разозлилась, сказала, что это дикость, читать чужие записки. А потом я нахожу кабинет с именем: главный редактор Фрэнк Ли. И он такой открывает передо мной дверь со словами: «Мисс Блинд, проходите, пожалуйста». Чёрт возьми, я в первый день нахамила начальнику. Я вообще не понимаю, как он меня принял.
Лизи начинает хихикать, а я утираю слёзы и улыбаюсь.
– Он извинился, и я тоже. А Мартин и вовсе пролил на меня кофе в первый рабочий день. Я грёбаная неприятность, это какой-то кошмар, Лиз, но он дал мне новую одежду.
– Он носит женский гардероб в сумочке?
– Почти. У него в кабинете одежда, он пишет колонку по стилю. Он хороший. Помогает мне… но я не уверена…
– Что он нужен?
– Да. Кажется, что я ничего не хочу. Останусь старой девой, и до конца жизни буду приезжать к вам с Фрэнком.
– Ты торопишься, Алекс, почему ты не поговорила с ним?
– С кем?
– С Томом.
– Мне кажется, что это уже не нужно. Думаю, что уже поздно.
– Глупая привычка делать выводы заранее. Я не буду говорить за него, но он сам попросил Джареда, чтобы ты приехала с нами.
– На матч?
– Да.
– Я приехала, но это последний матч. Первый и последний.
– Не зарекайся. Я скажу только одно: дай ему шанс объясниться, но Алекс, я прошу это не ради себя или его. Я прошу это ради тебя. Ты обижена, гордость играет, но дай ему сказать, а потом решишь. Не делай преждевременных выводов. Дай ему время.
– Говоришь, как Фрэнк.
– Значит, мы думаем одинаково. В любом случае, подожди, не руби с горяча.
– Все говорят: «Подожди, дай ему время». Прошло три с половиной месяца, и у него был целый год, но ничего. Сколько ждать? Я не хочу ждать у моря погоды. Да и зачем? Я не понимаю, что изменится.
– Ты же любишь его, Алекс, почему ты не хочешь дать ему время?
– Потому что в это время он развлекается с кем-то другим, а я жду или должна ждать.
– Ты не должна его ждать. Но если ты его любишь, то выслушаешь. Неважно, расставить окончательные точки или найти какие-то точки соприкосновения, чтобы начать заново, в любом случае, решать не мне и ни кому-то другому. Но не совершай мою ошибку.
– Ошибку?
– Я не дослушала Джареда до конца, я убежала, Алекс. Он не знал, что улетит, он думал, что должен прилетать временами. Да, он давил на счёт моего переезда, это было ошибочно с его стороны, но мы нашли выход. Я сама улетела, ты помнишь. Но мы вернулись вместе и сейчас вместе. Сейчас ты убегаешь, думаешь и решаешь за него, но у него совсем другое в голове.
– Что?
– Он сам должен с тобой поговорить. И.. это очень странно, я серьёзно, – хихикает Лизи.
– Что странно?
– Они, кажется, с Джаредом становятся подружками, не разлей вода.
– Ты сейчас шутишь?
– Нет, – смеётся Лизи, – сама не верю, что это говорю, но Том часто к нам приезжает или они просто где-то вдвоём.
– Мир сошёл с ума, – качаю головой и хихикаю я, – Том и Джаред.
– Да, – кивает подруга, – просто дай ему шанс, хотя бы выслушай и потом решишь.
Подпрыгнув на диване, я лечу к чемодану и начинаю сумбурно рыскать по нему в поисках женских штучек, пока Лизи смотрит на меня, как на отбитую.
– Ты знаешь, что я привезла?
– Удиви меня.
Найдя нужные пакетики, я бегу назад и вываливаю всё на диван.
– Маски?
– Ага, они нереальные, Лизи.
– Давай проверим.
Я киваю и устремляюсь в ванную комнату, где быстро ополаскиваю лицо холодной водой и снова падаю на диван.
– Может, ты хотя бы включишь свет? – предлагаю я, – или это утро для романтики и первых лучей солнца?
– Только если включишь ты, – хмыкает Лизи, – я слишком удобно сижу.
– Я могу действовать интуитивно, – хихикаю я, делаю глоток почти остывшего кофе и открываю упаковку с маской.
Лизи протягивает мне пакетик, и ей попадается белая глина, которую она молча предлагает мне нанести ей на лицо.
– Очень умно, мне придётся вставать, чтобы помыть руки, а тебе – нет.
Подруга хихикает и забирает идентичный пакетик из моих рук.
– Я тебе, а ты – мне.
– Договорились.
По-дурацки хихикая, мы наносим друг другу на лицо глину, которая пахнет розой, и попутно болтаем о поездке. Я рассказываю о выходных в Китае, который зарядил новой энергией и вдохновением. Рассказываю о работе и свидании, даже столь коротком, но свидании. Порой кажется, что сейчас мне подвластны любые горы без предварительной подготовки. Словно я могу совершить что-то невероятное. Я всегда мечтала там побывать, и мне действительно повезло с Фрэнком, который родом из Гонконга. Я всё ещё чувствую ту приятную усталость в ногах. В номерах мы были только ближе к ночи, покидая их с утра после завтрака. Я не ожидала того, что он поведёт меня знакомить с семьей и не требовала раскрыть свою душу. В пятницу по прилёту, Фрэнк и вовсе был в нервном состоянии. Но в субботу ближе к вечеру расслабился и позволил мне узнать город. Я не знаю, что такого было в его жизни, но эта поездка выдалась невероятной. Как ни странно, но я рада, что посетила этот город именно с ним. И, кажется, ему тоже приятна моя компания. Я видела, что ему нравится рассказывать истории и видеть мои эмоции при посещении тех или иных мест.
Брови Лизи практически соединились, когда она смотрит вниз и недовольно бурчит себе под нос, из-за чего я хихикаю.
– Я не вижу собственных ног. Во всём виноват Картер.
– В том, что ты забеременела?
– Да, не у меня же слишком активные сперматозоиды. Почему в это чудесное время я должна выглядеть, как слон?
– Ты хорошо выглядишь, – улыбаюсь я.
– Мой второй подбородок тоже так говорит, когда мы встречаемся в отражении.
Я начинаю смеяться, а Лизи строит недовольную мордашку, со стоном поднимаясь с дивана.
– Мне срочно нужно заесть горе.
– Ты же только что говорила о слоне в виде тебя.
– Я на девятом месяце, и я не вижу своих ног, мне срочно нужно мороженое и родить, – говорит она, начав рыскать по морозилке, а её телефон разрываться из-за звонка.
Посмотрев экран, я сообщаю:
– Джаред звонит.
Лизи устремляется к журнальному столику. Подхватив телефон, она подносит его к уху и молча слушает. Медленно её брови начинают сходиться на переносице, и чёткое осознание того, что жизнь Джареда продлится до тех пор, пока он не вернётся домой – приходит моментально. Он буквально на волоске.
– Я. Хочу. Целый. Ананас, – отчеканивает подруга, из-за чего я начинаю посмеиваться, – что непонятного, Картер?
Джаред начинает оживлённо тараторить в трубку, но до меня доносится лишь непонятное бульканье, что смешит ещё больше. Эти месяцы он проходит полосу с препятствиями, которые ему лично устраивает Лизи, и иногда мне кажется, что подруга делает это специально. Но мне нравится смотреть на такого Джареда, я буквально ликую.
– Значит, вырасти его, Картер, – морщится она и убирает мобильник от уха, скидывая вызов.
Лизи падает на диван, а я довольно улыбаюсь.
– Я ужасно хочу ананас. Ты даже не представляешь, насколько сильно. Я уже не могу, Алекс. Это когда-нибудь закончится? – выдыхает она.
– Потерпи ещё месяц.
– Я просто хочу родить и ананас.
Карие глаза находят собственные ноги, и носик Лизи морщится.
– И новый педикюр.
– В этом могу помочь, – смесь я, принимая вертикальное положение, – где лак?
– На полке в ванной, ты правда это сделаешь? – недоверчиво хмурится Лизи.
– Да, чего мне стоит?
– Ты самая лучшая подруга из всех лучших подруг.
– Знаю.
Найдя бутылочку с пудровым цветом, возвращаюсь к дивану и кладу ноги Лизи к себе на колени. Знаю, она сделает для меня то же самое, стоит только попросить. И мне не сложно, такие глупости сближают.
– Как думаешь, сколько он ещё продержится? – заразно улыбается Лизи, когда я поднимаю на неё глаза.
– Сколько потребуется, Джаред крепкий орешек, и особенно тогда, когда дело касается тебя.
– Вчера я захотела его в три часа ночи.
– Джареда?
– Нет, ананас.
– И?
– Он съездил и купил.
– Ты была счастлива?
– Я уже уснула, когда он вернулся, – хихикает Лизи, а я издаю смешок, – и он просто лёг спать, а утром его почистил, пока я ещё спала, понимаешь? Что с ним не так? Тебе не кажется, что я давно должна получить нокаут?
– Нет, у тебя просто гормоны.
– Я бы не хотела быть на его месте, – выдыхает подруга, когда дверь открывается.
На пороге появляется Джаред. Держа ананас за верхушку, он поднимает его в воздух, словно знамя победы и довольно улыбается.
– Купил.
Глаза Лизи становятся размером с цент, а рот открывается.
– Я люблю тебя, – выдаёт она на одном дыхании.
Пройдясь до нас, он целует её макушку и взъерошивает мои волосы на голове, из-за чего они начинают магнититься и подниматься вверх, после чего направляется к кухне.
– Знаю.
Через пять минут на спинке дивана образуется тарелка с кусочками ананаса, а я, щуру глаза, смотря на Джареда, который падает за Лизи, обнимает её талию и начинает листать каналы. Он что, Санта? В это время подруга буквально с сердечками в глазах и стонами, кладёт кусочек за кусочком в рот. У неё точно фетиш по этому фрукту.
– Такими темпами у нас родится парочка ананасов, – улыбается Джаред, положив ладонь на живот с так называемыми комочками.
– Будет вкусно, – пожимает она плечами и ответно улыбается, накрыв его ладонь своей.
Картер и милости, я схожу с ума.
Упав на спинку дивана, мы смотрим друг на друга и хохочем, вспоминая школьные и университетские дни. Мне слишком не хватало такого беззаботного времени с Лизи. Сейчас я понимаю, что отказалась из-за расставания с Томом от многого. Оно того не стоило, даже при нашем разрыве. Нам придётся уживаться на одном квадрате, потому что Джаред – его брат, а Лизи – моя лучшая подруга. И то, что они вдруг ни с того ни с сего начали так близко контактировать – что-то сверхнепонятное для меня. Их сложно назвать лучшими друзьями, но, вероятно, Том нашёл друга именно в брате, в то время как я обзавелась новыми.
Щелчок дверной ручки и мы замолкаем. При тусклом свете, который падает из окна, Джаред проходит на кухню, бросает ключи на столешницу, открывает холодильник и начинает пить молоко. После чего, он закрывает дверцу и издаёт резкий писк как девочка, из-за чего мы обе буквально выплевываем смех.
– Твою мать, какого хрена!? – ворчит он, прижимая ладонь к сердцу, – что за птичий помёт у вас на лице?
– Это маска, придурок, – хохочу я, потому что Лизи и слова выдавить не может из-за смеха.
– Какого хрена вы тогда молчите!?
– А что нам говорить? Петарды пускать из-за твоего возвращения?
– Смойте это дерьмо, – бурчит он, – нихрена не смешно, Картер, ты могла остаться вдовой.
– Ты хотя бы под ноги смотри, в дверях чемоданы, – хихикает Лизи.
– И что? Вы могли отрубиться по комнатам. Нахрена это делать в пять утра? Я чуть не откинулся.
Джаред морщится, когда Лизи весело скачет к нему и повисает на шее, начав её целовать и попутно марать глиной.
– Мерзость, – гундит он, но улыбается, позволяя ей целовать себя.
– Знаешь, я никогда не думала, что буду это делать, – выдыхаю я, поднимаясь с дивана.
Джаред вскидывает брови, а Лизи, понимая меня, крепче сжимает его шею и хитро улыбается. Быстро миновав расстояние, я повисаю на его шее и трусь о футболку и вторую щёку, потому что первую уже измазала Лизи.
– Фу, – бурчит он и вырывается, но мы обоюдно виснем на нём и, смеясь, продолжаем мазать глиной, – что за дерьмо!?
– Я люблю тебя, – хихикает Лизи.
– Извини, я женат.
– Я знаю, – пищит Лизи, когда он начинает щекотать её и меня.
– Тогда верни мне мою жену, – морщится Джаред и ему удаётся выскользнуть из нашего кольца, – мне надо помыться и отъехать.
– Куда? К жене? – улыбается Лизи.
– Почти, – смеётся Джаред и сам притягивает её к себе.
Лизи переводит взгляд на меня, и вновь посылает хитрую улыбку, на что я делаю несколько шагов к журнальному столику, словно не планирую ничего дальше. Моя соучастница отвлекает мужа, а я беру оставшуюся в упаковке глину и возвращаюсь назад. Лизи поднимется на носочки и целует Джареда в губы. Пока наша жертва ничего не подозревает, она отводит назад руку, и я вкладываю в неё часть глины. После чего, мы с визгом: «Атака», мажем Джареда и хохочем, как безумные.
– Предательница, – ворчит Джаред, но смеётся вместе с нами.
Лизи повисает на его шее, и я спешу сделать это следом, запрыгнув со спины. Картина что ни на есть прекрасная, когда входная дверь открывается. Наша троица застывает. Джаред, в полусогнутом положении, на котором с обеих сторон виснем я и Лизи. В горле моментально пересыхает, когда я встречаюсь с взглядом серо-голубых глазах. Лизи искоса поглядывает на меня, и мы плавно отпускаем Джареда, а Том поднимает бровь.
– Сделаю вид, что меня не уделала парочка девчонок, – усмехается Джаред, – мне нужно в душ.
– Мне тоже, – соглашается Лизи, из-за чего я бросаю на друзей яростный взгляд.
– Я помоюсь наверху и нужно поспать.
– А работа? – хмурится Лизи.
– Фрэнк дал мне сегодня отгул.
– Как любезно с его стороны, – тихо бубнит Том, из-за чего Джаред едва сдерживает смешок, а Лизи закусывает нижнюю губу. Я же делаю вид, что ничего не слышала. Выходит глупо, ведь это похоже на то, что я уронила вазу, и теперь стою в одиночестве с осколками на полу, подняв голову к потолку и посвистывая, словно она упала сама.
На минуту, между нами повисает тишина. И я первая её нарушаю тем, что подхожу к журнальному столику. Подняв кружки, ставлю их в посудомоечную машину и выкидываю упаковки в мусор. Всё это время, пристальный взгляд Тома сверлит мою спину. С одной стороны, радуюсь хоть чему-то, но с другой борюсь с этим чувством. Я совершенно не хочу обманывать себя. Джаред уходит в ванную комнату, следом за ним спешит Лизи, и когда дверь закрывается, я перевожу взгляд с деревяшки на Тома.
– Как слетала? – сухо спрашивает он, и с помощью подобранного тона, я откидываю всякие сомнения и надежды. Ему плевать.
– Хорошо, спасибо, – киваю я, направляясь к лестнице, чтобы поскорей скрыться.
Будь я дома, сейчас могла достать дневник, залезть под одеяло и заливать его слезами, но я не дома. И я больше не хочу плакать из-за него. Как только я равняюсь с ним в направлении лестницы, Том останавливает меня рукой, ладонь которой кладёт мне на живот. Не поворачивая лицо, я борюсь с самой собой, ведь эти касания одновременно воскрешают и вновь губят всё живое внутри.
– Убери руку, пожалуйста.
Тёплая ладонь покидает моё тело, из-за чего чувство одиночества моментально напоминает о себе.
– Спасибо. Больше так не делай, пожалуйста.
Шагая по лестнице, я едва сдерживаю слёзы, когда слышу в спину:
– Алекс....
Кусая внутреннюю сторону щеки, но с гордо поднятым подбородком, захожу в комнату и закрываю глаза, поддаваясь слезам, которые проскальзывают по щекам. Обещание самой себе нарушено, ведь я снова тут и снова плачу из-за него.
Смыв глину, я валюсь на кровать и закрываю глаза. Утро началось прекрасно, но всё резко поменялось с приходом одного человека. Тело всё ещё помнит его касания, которые разум желает забыть. В дверь тихо стучат, и я думаю, что это Лизи, но сердце обрывается, когда слышу голос Тома.
– Алекс, я могу зайти?
Смотря в одну точку в виде двери, я утыкаюсь лицом в подушку, чтобы сдержать всхлипывания и кручу головой в разные стороны, будто он может увидеть меня. От меня не исходит и звука, я застыла.
– Поговори со мной…
Но я не готова и особенно в доме друзей. До ушей доносится тяжёлый выдох Тома. Следом, его шаги удаляются, а я закрываю глаза и погружаюсь в сон. Так я не вымоталась даже в Китае.
