Айлин Вульф
Лорд и леди Шервуда. Том 1
– В четверти часа ходьбы не слишком торопливым шагом, – говорит Робин и улыбается: – Вот ты уже немного и узнаешь лесные места! Подожди, я сам покажу тебе Шервуд, и ты будешь знать его, как родной дом!
Раздевшись, Марианна осторожно входит в ласкающую ее ноги воду, которая оказывается теплой как парное молоко. Марианна заходит в воду по плечи, придерживая у затылка свернутую жгутом тяжелую косу, но кончик ее выскальзывает и медленно плывет по воде. Робин в несколько сильных бесшумных взмахов под водой доплывает до Марианны и выныривает перед ней, подняв столб брызг. Марианна от неожиданности вскрикивает, отпрянув в сторону, поскальзывается и падает, с головой уходя под воду. Вынырнув, она с возмущенным возгласом отбрасывает за спину намокшие волосы и окатывает Робина россыпью серебряных брызг. Он немедленно отвечает ей тем же, и над водой поднимаются громадные сверкающие купола. Жмурясь и заслоняя лицо, Робин добирается до Марианны, которая встречает его пригоршнями воды, и крепко обхватывает руками ее стан, не давая ей вырваться из его объятий. Завеса брызг медленно рассеивается. Робин отводит пряди мокрых волос от лица Марианны и целует ее в прохладные смеющиеся губы.
Она косит глазом на укромную часть заводи, где вода кажется особенно ласковой и спокойной, и предлагает Робину:
– Давай сплаваем туда! Там так красиво!
Он поворачивает голову в ту сторону и даже отводит Марианну подальше, хотя они стоят на твердом песчаном дне.
– Туда нельзя, Мэриан. Там омут, который называют омутом Ведьм. Эта красота затащит тебя под воду так быстро, что ты и опомниться не успеешь. Еще никто не смог из него выбраться, и даже хорошему пловцу не под силу с ним справиться!
Они сидят в тени больших дубов на траве, испятнанной солнечными зайчиками, пробивающимися сквозь густую листву. Между ними на расстеленной льняной салфетке остатки нехитрого завтрака. У Марианны на коленях ворох цветов, которые ей щедрыми охапками нарвал Робин, и она сплетает их в венок. Ее волосы распущены и, высыхая после купания, привольно льются, завиваясь в кольца на кончиках прядей. Робин, прикусив по обыкновению травинку, прислонился к шершавому неохватному стволу дерева и что-то рассказывает. Марианна слушает, то и дело вскидывая на любимого светлые влажные глаза, в которых тонет солнечный свет. Она сплетает один венок, потом второй. Первый надевает на себя, а второй возлагает как корону на голову Робина. Венок на его голове рассыпается, и цветы душистым потоком скользят по его мокрым волосам, падают ему на плечи, на руки, застревают за воротом и в капюшоне куртки.
Они входят в прохладный полумрак церкви. Марианна снимает с головы венок и кладет его к подножию статуи Святой Девы. На голоса Робина и Марианны выходит отец Тук. Улыбаясь в ответ на его возмущенный, суровый взгляд, Робин и Марианна обнимают друг друга и смотрят на священника одинаково сияющими глазами. Взгляд отца Тука все еще неодобрителен, но в душе священник уже отступает перед безрассудной, беспечной и всепобеждающей молодостью Робина и Марианны.
– Что все это значит?! – ворчит священник, бросая на Робина свирепый взгляд.
Улыбнувшись в ответ обезоруживающей улыбкой, Робин бережно прикасается губами ко лбу подруги и говорит:
– Обвенчай нас, святой отец! Завтра я привезу Марианну в Шервуд, и она останется со мной.
– А сегодня она возвращается во Фледстан? – отец Тук даже отступает на шаг. – Нет, Робин, пока она не останется с тобой навсегда, даже вам обоим сегодня не уговорить меня!
– Только одни сутки! Какая разница? – нежно пеняет Марианна священнику. – Вспомни! Ты сам обещал мне, что если я приду к тебе и скажу: «Вот мой избранник», ты обвенчаешь нас. Так надо ли мне сейчас говорить тебе, кто мой избранник, когда мы оба стоим перед тобой?
Она вскидывает полные счастливого света глаза на Робина и вновь переводит их на священника. Но по упрямому выражению лица отца Тука видно, что ничто не заставит его изменить принятое решение. Бросив хмурый взгляд на Робина с Марианной и заметив их огорчение, священник смягчается.
– Вы можете дать друг другу слово, а я буду свидетелем вашей помолвки, если вам угодно!
Марианна смеется и хочет сказать, что они и так уже обручены, но Робин делает ей знак молчать и кивает отцу Туку. Тот подводит их к алтарю. Робин берет Марианну за руки и, глядя ей в глаза, говорит:
– Марианна Моруэнн Невилл, перед лицом Господа и в присутствии отца Тука я, Роберт Рандвульф Рочестер, обещаю взять тебя в жены, любить тебя, беречь, защищать и хранить тебе верность.
– Роберт Рандвульф Рочестер, перед Господом и в присутствии отца Тука я, Марианна Моруэнн Невилл, обещаю стать твоей женой, когда тебе будет угодно, любить тебя, быть тебе верной, помогать тебе делом и советом, – отвечает Марианна и, закрывая глаза, прикасается к губам Робина нежным поцелуем.
– Что-то мне подсказывает, что свадебные обеты для вас уже только необходимая формальность! – хмыкает отец Тук, наблюдая, как бережно, но вместе с тем властно, с уверенностью в своем праве, Робин обнимает Марианну.
Отец Тук приносит кувшин с вином, три кубка и, наполнив их, подзывает Робина и Марианну.
– Что ж! Благослови вас Бог, дети мои! – говорит он с невольным вздохом, высоко поднимая кубок, и внезапно с хитрой улыбкой смотрит на Марианну. – Раз уж ты стала его невестой, теперь я могу сказать тебе, что все простые люди Ноттингемшира считали только его достойным тебя! – отец Тук кивает на Робина.
– Прекрасно, святой отец! – смеется Робин, крепче прижимая к себе прильнувшую к нему Марианну. – А ты, оказывается, не только меня увещевал своими проповедями! Добрую же услугу ты мне оказывал!
Марианна тоже смеется, запрокинув голову так, чтобы видеть глаза Робина. Отец Тук смотрит на них долгим взглядом, и на его лице внезапно появляется выражение горечи. Но ни Робин, ни Марианна не обращают внимания на тревогу священника, как не замечают случайного облачка в ясный солнечный день.
– Что проку в моих увещеваниях, если вы оба не слышали ни одного моего слова! – тихо произносит отец Тук, но они и сейчас не слышат его вздохов.
Они допивают вино, и Робин с Марианной уходят, простившись с отцом Туком и пообещав вернуться совсем скоро уже для обряда венчания. Отец Тук долго смотрит им вслед, пока они не скрываются в лесу.
– Дети! Неразумные счастливые дети! – вздыхает он и, обернувшись к статуе Святой Девы, прижимает руки к груди и молится с необыкновенной горячностью: – Смилуйся над ними, Заступница! Огради от бед, обереги их! Не дай никому разбить их сердца! Сделай так, чтобы они всегда были друг подле друга!
Струится прогретый солнцем воздух. Истомленная солнечными лучами трава источает жар. В тени ветвей ивы, стелящихся по траве, Робин спит, положив голову на колени Марианны. Она бережно склоняется над ним, отводя со лба прядки темных волос, не в силах удержаться от того, чтобы не прикоснуться кончиками пальцев к его скулам, подбородку, губам. Он приоткрывает сонные глаза, улыбается беззащитной ребячливой улыбкой и, положив ее ладонь себе под щеку, снова засыпает. Обняв его за плечи, Марианна вполголоса напевает валлийскую колыбельную песню, которую в детстве ей пела мать. Поодаль, невидимые в тени деревьев, бродят лошади.
День приближается к вечеру, когда они, усталые и счастливые, добираются до Фледстана. Робин последний раз опускает лицо в ее подставленные, как под струи ручья ладони, которые пахнут цветами. Они в последний раз целуют друг друга перед расставанием. Внезапно Робин выпрямляется и прислушивается к ощущению смутной тревоги, появившемуся в его душе. В его глазах проступает настороженность. Марианна с удивлением смотрит на него, проводит ладонью по лицу, закрывая вспыхнувшие синим огнем глаза. Робин порывисто прижимает ее пальцы к губам.
На стенах Фледстана стяги с гербом Невиллов, у замка нет никакой суеты, мост опущен, на склоне холма самым безмятежным образом пасется стадо коров. Если бы что случилось, он бы узнал от своих дозорных, от Вилла Скарлета, зорко следившего за безопасностью Шервуда и мира в его границах. Ничего подозрительного, и все же ему становится тревожно, несмотря на царящий покой.
– Не уходи, сердце мое! – шепчет он. – Не понимаю, в чем дело, но что-то неладно. Лучше вернись со мной в Шервуд!
– Я и вернусь, – с улыбкой отвечает Марианна. – Завтра на закате, когда ты приедешь за мной, и больше никакая сила не заставит меня расстаться с тобой!
– Вернись сейчас! – настаивает Робин. – Я сам отвезу твое письмо отцу. Я все равно должен буду объясниться с сэром Гилбертом.
– Как же ты намерен с ним объясниться и где? – спрашивает Марианна.
– Это уже мое дело, – решительно отвечает Робин, – а сейчас вернемся домой, в Шервуд.
– Ты же обещал, – с укором говорит Марианна и напоминает: – ведь я дала слово!
– Нет! – выдыхает он, сжимая ее запястья с такой силой, что она едва не морщится от боли.
Но Марианна ничем не показывает, что ей больно, смотрит Робину в глаза суровым и требовательным взглядом, отвечая кратким:
– Да! – и, помедлив, добавляет: – Если тебе дорога моя честь.
Он, понимая цену данного слова, не выдерживает, глубоко вздыхает и медленно склоняет голову.
– Ладно, раз обещал, то сдержу свое слово, чтобы ты могла сдержать свое.
Из ее груди вырывается вздох облегчения, Марианна ласково улыбается, улыбка переходит в негромкий, беззаботный смех.
– Милый, не хмурься, прошу тебя! Это жизнь в Шервуде приучила тебя видеть опасность даже там, где ее нет и в помине?
– Что ты знаешь о жизни в Шервуде?! – сердито хмыкает Робин.
– Ничего, кроме той малости, что узнала вчера, – смеясь, соглашается Марианна, глядя на Робина сияющими любовью глазами. – Я начну постигать ее с завтрашнего вечера и обещаю быть прилежной ученицей!
– Ловлю на слове, – ворчит Робин и против воли, но улыбается Марианне, не в силах противиться ее улыбке.
– До завтра! – шепчет Марианна, на миг прильнув к груди Робина.
Он порывисто обнимает ее и свистом подзывает лошадей. Марианна садится в седло, подает Робину на прощанье руку. Он нехотя отпускает ее пальцы, и вот уже через мгновенье серый конь Марианны мчится по дороге, ведущей к Фледстану. Робин поднимает руку в ответ на прощальный взмах ее руки, а когда всадница исчезает в распахнувшихся перед ней воротах замка, подзывает вороного и, вскочив в седло, скрывается в Шервуде.
Глава пятнадцатая
День клонился к вечеру, когда Робин и Джон свернули с широкой проезжей дороги в лес. Лошади бежали широкой рысью, чувствуя близость дома. Всадники ехали в молчании. Робин, улыбаясь своим мыслям, подставил лицо нежарким закатным лучам солнца, а Джон лишь искоса поглядывал на друга.
– Джон, я женюсь, – вдруг сказал Робин.
– И давно пора! – бодро отозвался Джон так, словно Робин сообщил ему о самом рядовом событии из жизни Шервуда. – Тебе двадцать пять лет, а ни жены, ни детей! Куда это годится?
Робин посмотрел на Джона, и оба рассмеялись.
– Когда же твоя свадьба? – спросил Джон. – Надеюсь, я приглашен, а Кэтрин успеет достойно подготовить праздник?
– Завтра, – ответил Робин. – Сегодня я заберу ее из Фледстана, а завтра отец Тук нас обвенчает.
– Значит, у моей малышки не так уж много времени приготовить достойный свадебный стол! А если учесть, что никто из стрелков не захочет пропустить твою свадьбу!.. – повздыхал Джон с притворной досадой и, став серьезным, сказал: – Она не только красавица, она очень достойная девушка, Робин, раз решилась променять положение и богатство на жизнь в Шервуде, лишь бы быть рядом с тобой. Ты еще не представляешь себе, как много значит, когда тебя встречает любящая и преданная жена! Поверь мне, это дорогого стоит! Ни одна из ваших с Виллом подружек не достойна и кончика мизинца такой жены.
– Прекращай свои проповеди! – потребовал Робин, улыбнувшись.
Джон и Кэтрин нежно любили друг друга, и все знали, как неодобрительно относится Джон к не обремененным обязательствами любовным похождениям, особенно обоих братьев Рочестеров.
Они уже углубились в лес, когда сверху раздался резкий свист. Робин и Джон осадили коней, и с дерева спрыгнул Статли.
– Наконец-то! – воскликнул он, взяв лошадь Джона под уздцы. Воин на такое посягательство привычно клацнул зубами, и Статли так же привычно отдернул руку. – Я уже не чаял дождаться вас до ночи!
– Что-то случилось, Вилл? – спросил Робин, внимательно глядя на его взволнованное лицо.
– Да. Много новостей, и все они важные! – ответил Статли и, помедлив, добавил: – Прежде всего для тебя, Робин.
Робин и Джон переглянулись, и от их былой веселой расслабленности не осталось и следа.
– Говори уже! – проворчал Джон, видя, что Статли, поглядывая на Робина, не знает, с чего начать.
– Сегодня погиб сэр Гилберт Невилл.
– Погиб?! – не поверив, переспросил Робин. – Каким образом?!
– Он внезапно покинул Ноттингем ночью, пока еще не рассвело, и помчался во Фледстан. Но на дороге его ждала засада, которая в считанные мгновенья расстреляла из луков всех его ратников и его самого.
– Кем была устроена засада, удалось узнать?
– Ох, Робин! Тут дело нечистое. Те, кто напал на отряд Невилла, были в зеленых куртках и черных масках. Сам подумай, что люди отвечали на наши вопросы!
– Понятно, – только и ответил Робин.
Он представил, как Марианна узнала о смерти отца, о том, что его убийцы походили на вольных стрелков как две капли воды, и понял, что ему остается уповать только на ее веру в то, что ни сам лорд Шервуда, ни его люди не имеют отношения к гибели Гилберта Невилла. Хотя она могла еще ни о чем не узнать.
– Где его тело? – спросил Робин.
– Днем его привез во Фледстан Гай Гисборн.
Повисло краткое тягостное молчание.
– Ну, вот и ответ, кто убил сэра Гилберта, – сказал Робин, и его лицо потемнело, словно обуглилось изнутри.
– Перестань выдавливать из себя слова, как вино из пустой кружки! – рявкнул Джон. – Говори все! Гисборн еще во Фледстане?
– Да, – ответил Статли, – и не только он. Вчера днем Фледстан был занят Роджером Лончемом.
– Вчера днем?! И я узнаю об этом только сегодня?! Сейчас, а не прошлым вечером? Куда смотрели дозорные?
Статли даже поежился под пронизывающим насквозь взглядом лорда Шервуда.
– Конечно, они его видели. Но Лончему беспрепятственно открыли ворота, как и прежде, когда он наведывался во Фледстан. Поэтому дозорные не нашли в этом ничего примечательного и сообщили Скарлету в обычное время. Вилл немедленно усилил наблюдение за Фледстаном, – торопливо говорил Статли. – Ночь прошла совершенно спокойно. Только к утру на стенах замка флаги с гербом Невиллов сменились, отчего мы и заподозрили, что Лончем прибыл во Фледстан не просто с мирным визитом. Ну а когда стало известно о гибели сэра Гилберта, сомнений в том, что Фледстан перешел в руки Лончема, не осталось.
– Кто-нибудь за это время покидал замок?
– Никто, кроме одного всадника.
Робин бросил на Статли пристальный взгляд. Угадав его безмолвный вопрос, Статли отрицательно покачал головой.
– Это был мужчина. О леди Марианне ничего не известно. В Шервуде ее точно нет: кто-нибудь да встретил бы ее, окажись она в лесу.
– А Клэренс? – быстро спросил Робин.
– Клэренс по-прежнему у сэра Эдрика, я проверял, – ответил Статли. – Она только от меня и узнала о захвате Фледстана и смерти сэра Гилберта.
– Епископ тоже во Фледстане?
– Нет, епископ в Ноттингеме и, судя по всему, никуда не собирается.
– Возьми стрелков, поезжай за Клэренс и привези ее в Шервуд, – приказал Робин.
– А ты куда? – осведомился Джон, внимательно глядя на Робина.
– Я во Фледстан, – последовал краткий ответ.
– Стой! – Джон схватил Робина за руку, не давая ему тронуться с места. – Один в замок, где неизвестно сколько ратников?! Как ты туда попадешь?!
– Через потайной ход, – ответил Робин, стряхнув с себя руку Джона, и пришпорил плясавшего под ним Воина, которому передалось нетерпение всадника.
Воин сорвался в галоп. Джон погнал коня следом, стараясь не слишком отставать от быстроногого вороного. Когда они перевели коней на рысь, чтобы дать им немного отдыха, Джон постарался сказать так убедительно, как только мог:
– Робин, с ней ничего не случилось, даже если она во Фледстане!
– Больше ей негде быть, раз в Шервуде ее не видели, а Фледстан никто не покидал, – отрывисто ответил Робин и крепко стиснул зубы. – И очевидно, что ей помешали сбежать, иначе бы она сбежала.
– Ну, может быть, она заперта и под охраной! – рассудительным тоном сказал Джон в попытке хоть немного успокоить Робина. – Раз епископа во Фледстане нет, то Лончем и обвенчаться с ней не мог. Он все равно теперь должен выдержать хотя бы малое время, приличное для траура по ее отцу.
– Джон! Не для того было предпринято столько решительных действий, чтобы считать недели траура по сэру Гилберту, – покачал головой Робин. – И не столько присутствие Лончема во Фледстане меня тревожит, сколько Гая. Он сделает все, чтобы Марианна досталась ему, и никакой Лончем не в силах ему помешать, тем более траур!
Они снова подняли коней в галоп. Пригнувшись к шее вороного, мчавшегося черной стрелой, Робин напряженно думал о том, каким образом Лончем так быстро объявился во Фледстане. Даже если он завершил дела, порученные ему принцем Джоном, на день-два раньше срока, который сам же указал в письме епископу, все равно он не мог миновать Лондон ради приказа принца. Одно из двух: либо Лончем научился летать, либо у него нет приказа, и он самочинно занял Фледстан. В любом случае смерть отца оставила Марианну совершенно беззащитной, и поскольку Гай Гисборн до сих пор не покинул Фледстан, скорее всего Джон прав. Марианна томится взаперти, пока Лончем и Гисборн сцепились в схватке за нее, как два пса. Взаперти, но жива и невредима, а это самое главное.
Наконец лес поредел, и сквозь деревья показалась громада замка.
Фледстан был погружен в темноту и тишину, как зачарованный замок, на который злая сила навеяла беспробудный сон. На стенах не горело ни одного огня, не раздавалось ни единого звука – ни перекликающихся голосов стражников, ни звона оружия. Мельком бросив внимательный взгляд на замок, Робин спешился и завел Воина внутрь часовни. Джон последовал его примеру. Пока Джон привязывал лошадей, Робин повернул кольцо для факела, и плита, закрывавшая коридор потайного хода, бесшумно отошла в сторону. Быстро миновав коридор, Робин и Джон поднялись по винтовой лестнице и оказались в покоях Марианны.
Даже в темноте, которую с трудом рассеивал лунный свет, пробивавшийся в узкие стрельчатые окна, они заметили, какой беспорядок царит в комнате, служившей Марианне спальней. На полу валялись опрокинутые кресла, украшавшие стены шелковые гобелены были сдернуты грубой рукой, полог над кроватью оборван. На полу под сапогами хрустели разноцветные стекла, выбитые из окон. Все выглядело так, словно разрушительный смерч пронесся по уютным покоям, в которых до сих пор витал любимый Марианной аромат зеленых имбирных листьев.
– Мэриан! – негромко позвал Робин, но в ответ не долетело ни звука из пустых разоренных покоев.
– Она может находиться возле тела отца, – шепотом предположил Джон, – но где? Придется нам брать в плен кого-то из прислуги или ратников.
Они одновременно достали из ножен мечи, готовые к встрече с любой опасностью: вид разоренных комнат не обещал ни миролюбия, ни спокойствия. Робин прошел в следующую комнату и остановился на пороге, слыша за собой дыхание торопившегося следом Джона. Единственное окно в этой комнате было закрыто ставнями, и сколько Робин ни вглядывался в темноту, он ничего не смог заметить, кроме и здесь опрокинутой в беспорядке мебели.
– Никого! – прошептал Джон, окинув комнату взглядом из-за плеча Робина.
Едва он это сказал, как из дальнего угла послышался шорох, потом раздался хриплый мужской голос, язвительно растягивавший слова:
– А я, по-вашему, никто? Какое неуважение! – и тот, кто обнаружил свое присутствие, разразился таким же хриплым каркающим смехом.
Робин немедленно обернулся на голос, а Джон вскинул меч, готовясь пронзить любого, кто окажется рядом с лордом Шервуда. Робин безуспешно поискал взглядом что-нибудь, что могло бы осветить комнату.
– Кажется, на столе был светильник, – угадав мысли Робина, отозвался все тот же голос и фыркнул: – Погас!
Пошарив рукой по столу, Робин нащупал масляный светильник и зажег его. Маленький огонек тусклым светом едва рассеял темноту, из которой выступил черный силуэт, потом лицо, и Робин увидел Гая Гисборна.
Гай полулежал в кресле, вытянув ноги и бессильно уронив руку, в которой сжимал пустой кубок. Его расшнурованное до пояса верхнее платье и туника под ним были щедро залиты вином. Узнав Робина и Джона, Гай пошевелился, пошарил вокруг себя в попытках отыскать оружие, но потом вялым взмахом руки отказался от тщетных усилий.
– Вот неожиданные гости! – воскликнул он и снова расхохотался. – Воистину сегодня во Фледстане собралась более чем странная компания. Живой! А ведь я говорил шерифу, чтобы тот не торопился с праздниками до тех пор, пока не заполучит твое мертвое тело. Но ему так хотелось повеселиться!
– Ты пьян, Гай, – сказал Робин, окинув быстрым взглядом всклокоченные волосы Гая, поросшее щетиной белое как мел лицо, на котором выделялись темные, едва осмысленные глаза, и по губам лорда Шервуда пробежала брезгливая усмешка.
– Как скотина! – охотно подтвердил Гай, отвечая кривой улыбкой на усмешку Робина. – Пью с полудня, с того самого часа, как приехал во Фледстан. Спроси, где мои люди, оружие, – не знаю! Так что если хочешь свести со мной счеты, пользуйся случаем.
Указав глазами на обнаженный меч в руке Робина, Гай сделал широкий приглашающий жест, но тут же ему в голову пришла другая идея.
– Нет, подожди! Если Джон одолжит мне свой меч, то я…
– То ты упадешь, – холодно оборвал его Робин.
– А ты слишком благороден, чтобы убить врага, если тот напился до бесчувствия! – с пониманием закивал Гай. – Пропадешь ты когда-нибудь со своими принципами. Но коль скоро наш поединок опять отложен, садись! Выпей со мной вина. Нечасто случается удовольствие насладиться твоим обществом!
– Не могу ответить тебе взаимностью и не располагаю временем.
– Я и не заблуждался в твоих чувствах, – хмыкнул Гай, – но свое драгоценное время ты мне все-таки удели. Не знаю, что тебе здесь понадобилось, коль скоро моя особа тебя не интересует, но в замке полно ратников – и Роджера Лончема, и моих. Если не веришь – открывай дверь, и все ангелы тебе в помощь! Ты вообще как сюда проник? Или твое пресловутое могущество, в котором мне отказано, позволяет тебе проходить сквозь стены? А!.. Не сообразил: Джон-то разбил бы себе лоб о каменную кладку. Он же такой насквозь обычный, как и я.
Робин поморщился, его утомила пьяная болтовня Гая, но он не мог отказаться от возможности узнать, что творится во Фледстане и где искать Марианну. Гай мгновенно почувствовал в нем перемену. Отыскав второй кубок, он с грохотом водрузил его на стол рядом со своим, щедро наполнил кубки вином, заодно залив половину стола, и выжидающе посмотрел на Робина.
Робин в ответ придвинул к столу кресло и сел напротив Гая, устремив на него холодный непроницаемый взгляд. Джон, сжимая в ладони рукоять меча, немедленно занял место за креслом Робина, всем своим видом остерегая Гисборна от опрометчивых действий.
– Добро пожаловать, ваша светлость! – с подчеркнутой любезностью улыбнулся Гай и подтолкнул к Робину один из кубков. – Пей! А то ничего не скажу. Тебе ведь что-то нужно узнать от меня?
– Не пей! – быстро сказал Джон, готовый выбить кубок, если бы Робин взял его. – Он тебя отравит.
Предостережение Джона неожиданно привело Гая в неописуемый восторг.
– Ты прелесть, Джон! Непременно отравлю! – с насмешливой улыбкой Гай поменял кубки местами и повторил: – Пей! Я поднимаю кубок в твою честь и прошу тебя сделать мне подарок! – и когда Робин вопросительно изогнул бровь, пояснил с мрачной серьезностью: – Поступись своими принципами и убей меня. Сейчас. Пренебреги тем, что я не в силах взять в руки меч.
– Куда подевалось твое жизнелюбие? – осведомился Робин, внимательно глядя на Гая и пытаясь понять, действительно ли тот настолько пьян, что не властен над собственными словами, либо ведет изощренную игру.
– А я больше не хочу жить, – сказал Гай, глядя Робину в глаза, – ради чего? Если только с тобой продолжать меряться силами. Но и это теперь перестало быть занимательным.
– Что с тобой случилось? Утратил смысл жизни?
Гай в ответ кивнул, впав в глубокую пьяную грусть.
– Ты как всегда не ошибся. Утратил, Робин, утратил. Вместе с сердцем.
Прежде чем Робин решил, что попытка узнать что-либо от Гая, утопившего разум в вине, определенно обречена на неудачу, тот помотал головой, провел ладонью по лицу, и оно открылось из-под ладони абсолютно серьезным, без тени пьяной дурашливости.
– Забудь мои слова. Что тебя интересует?
– Где леди Марианна? Кто убил Гилберта Невилла и по какому праву Роджер Лончем занял Фледстан?
– Ах-ха! – снова рассмеялся Гай. – Так ты явился сюда за своей нареченной? – Поймав быстрый взгляд Робина, он снисходительно усмехнулся: – Не удивляйся, я знаю о вашей помолвке. Покойный Невилл вспомнил о ней, отбивая дочь от притязаний Лончема, и даже меня призвал в свидетели подтвердить, что ты жив, а значит, помолвка сохраняет силу. Какой же ты баловень судьбы – самая прекрасная девушка оказалась твоей невестой! Не случись рокового несчастья с твоим отцом, какая блистательная судьба ожидала бы тебя, а вместе с тобой и леди Марианну!
Овладев собой, Робин выслушал его с непроницаемым лицом, не сводя с Гая прежнего холодного взгляда, и тот сокрушенно вздохнул в знак огорчения из-за нежелания собеседника посмеяться вместе над шутками, которые играет жизнь.
– Она знает, кто ты? – спросил Гай и, не услышав ответа, понимающе хмыкнул: – Конечно, разве ты станешь оживлять миражи прошлого! Ты – это ты, такой, какой ты есть сейчас. А мог бы удивить ее, с кем она оказалась связанной словом!
Вновь став серьезным, он сделал большой глоток вина, побледнев при этом еще больше.
– Я готов ответить на твои вопросы, но в обратном порядке, как оно и происходило. Роджер Лончем занял Фледстан, имея на руках приказ принца Джона, которым Гилберту Невиллу было предписано отдать Лончему свою дочь в супруги, и незамедлительно. Зная, как долго сэр Роджер добивался руки Прекрасной Саксонки, принц Джон с пониманием отнесся к его нетерпению. Посыльный принца ждал Лончема в порту, где и вручил ему долгожданный приказ. Принц милостиво разрешил сэру Роджеру прежде жениться и только потом прибыть в Лондон, а заодно и представить принцу свою молодую супругу. Судьба благоволит влюбленным!
Гай прервался, чтобы снова отпить вина, и саркастично усмехнулся.
– Благоволит, но не во всем. Лончем примчался во Фледстан, но, к его глубокому огорчению, в замке не оказалось ни сэра Гилберта, ни Марианны. Охране и слугам пришлось самостоятельно принимать решение, и они благоразумно открыли ворота, не противясь высочайшей воле, которую Лончем им огласил, предъявив печать принца. Заняв замок, он поменял охрану и приказал найти Марианну, поскольку сэр Гилберт его, как ты понимаешь, не интересовал. Я достаточно полно ответил на твой вопрос?
Робин размышлял над тем, что услышал, постукивая пальцами по столу, а Гай как завороженный следил за игрой его пальцев.
– Что случилось с сэром Гилбертом?
Голос Робина вывел Гая из оцепенения, и он сказал с явным удовольствием:
– Его убили твои стрелки и, очевидно, по твоему приказу. Наверное, у тебя были причины желать ему смерти, и странно, что ты теперь осведомляешься о нем! Должно быть, тебе не успели доложить, что твой приказ исполнен?
– Это ложь, – сказал Робин, сдерживая гнев.
Тонкие губы Гая покривились в злой усмешке.
– Говоришь, ложь? Но есть очевидцы того, как Гилберт Невилл и его свита попали в засаду. Их расстреляли из луков молодцы в зеленых куртках. Кто же это, если не шервудские стрелки?
– Тот, кто устроил этот маскарад, чтобы свалить вину за убийство Невилла на моих стрелков. Но я-то знаю, что они не причастны к смерти сэра Гилберта.
– Почему я должен тебе верить? – лениво протянул Гай.
– Я не нуждаюсь в твоем доверии, – отрезал Робин.
– А в чьем доверии ты вдруг стал нуждаться? Ты же такой уверенный в себе, в своей непогрешимости! И на этот раз почему-то огорчился, что тебя оклеветали? Одним обвинением больше, одним меньше. Ты и так не ангел, так какая тебе разница? А, понял! На охраняемой тобой территории произошло нападение на человека, в котором ты, кажется, проявлял участие. Да еще при этом так, чтобы тебя и обвинили в его гибели! Но ты объясни леди Марианне, что в смерти ее любимого отца твоей вины нет, что ты найдешь тех, кто поднял на него руку, и они жестоко поплатятся!
Заметив уже нескрываемый гнев в глазах Робина, Гай расхохотался и снова наполнил свой кубок.
– Какой же из твоих вопросов пока остался без ответа? Ах да, леди Марианна!
Гай поставил локти на стол и, уперев подбородок в сомкнутые пальцы, усмехаясь стал смотреть на Робина, который отвечал ему таким же пристальным взглядом. Два заклятых врага, они сидели один напротив другого, и тому, кто не знал их, могли показаться добрыми приятелями, которым довелось коротать вечер за столом. Но Джону, хорошо знавшему обоих, почудилось, что взгляды, которыми они мерялись, осязаемы и даже звенят, как скрещенные клинки.
– Леди Марианна!.. – снова повторил Гай так, словно смаковал звучание этого имени, как глоток бархатистого вина. – Прекрасная, очаровательная леди Марианна! Скажи, тебя за ней привел долг, налагаемый давней помолвкой? Или сердечное влечение?
Не услышав ответа, он снисходительно пояснил:
– Я спрашиваю не из пустого любопытства. Если все дело в долге, то мой ответ будет исчерпывающе полным. Если же ты питаешь к ней нежные чувства, то…
– Рассказывай все, что знаешь! – потребовал Робин. – Хватит строить из себя шута.
– Все так все! – согласился Гай, не оскорбившись даже в малости на резкие слова Робина. – Тогда слушай, а сам выпей: не помешает, из каких бы побуждений ты сюда ни пришел.
Тяжело поднявшись из-за стола, он принялся ходить из угла в угол. Джон следил за ним неотрывным взглядом, готовый при первом же шаге в сторону Робина встретить его острием меча. Но Гай словно забыл о присутствии и лорда Шервуда, и Джона, погрузившись в мрачные раздумья.
– Сначала то, чему я сам был свидетелем и участником, – монотонно заговорил он. – Сэр Гилберт и я – мы оба были гостями сэра Рейнолда. И вдруг посреди ночи Невилл без объяснения покидает Ноттингем. Потом я узнал, что он получил известие, что Фледстан занят Лончемом, и помчался туда, наверное, беспокоясь о судьбе дочери. Все это я узнал от гонца, который изнемогал от усталости, и потому Невилл разрешил ему остаться в Ноттингеме. Если бы сэр Гилберт предупредил меня о неожиданном отъезде, я хотя бы дал ему в сопровождение своих ратников! А так я, как и все, утром узнал о том, что Гилберт Невилл погиб. Я отправился его искать и нашел уже остывшее тело, окруженное трупами его ратников. Оставив слуг сэра Рейнолда разбираться в том, что произошло, я решил доставить тело Гилберта Невилла в его замок. Это та часть событий, о которой я знаю не с чужих слов. Другая часть произошла до моего появления во Фледстане, и я знаю об этом то, что поведал мне Роджер Лончем.
