Айлин Вульф
Лорд и леди Шервуда. Том 1
Он подошел незаметно и некоторое время безмолвно стоял рядом с Марианной, слушал аббата с негодованием, которое росло по мере продолжения рассказа. Как только речь дошла до волшебства, возмущение епископа достигло предела.
– А вы?! – упрекнул он Гая. – Как вы могли спокойно стоять и слушать эти бредни, которыми старый дурень тешит неокрепшие умы?
– Вы придаете слишком много значения детским сказкам, – невозмутимо ответил Гай и, посмотрев на сникшего аббата и слушателей, которые не на шутку испугались гнева епископа, сделал легкое движение бровью.
Правильно истолковав его знак, юноши и девушки, а вместе с ними и аббат поспешили исчезнуть с глаз епископа, пока тот отвлекся на Гая, и смешались с остальными гостями.
– Детские сказки?! – с прежним возмущением воскликнул епископ. – И сколько из тех, кто сейчас слушал эту сказку, не попытается втайне воззвать к языческому божеству, упрашивая впустить его в круг посвященных?
– Ну, если бы в этот круг впускали единственно по желанию просителя! – усмехнулся Гай, и епископ только и смог покачать головой в ответ.
Посмотрев на Марианну, он спросил ее уже иным, ласковым и вкрадчивым голосом:
– Так какими же силами древние божества наделяют своих Воинов и Дев?
– Как леди Марианна может ответить вам, лорд епископ, если вы именно на этом месте оборвали рассказ? – быстро вмешался Гай, заметив, что Марианна медлит с ответом.
Поклонившись епископу, он решительно взял Марианну под руку и увел ее прочь.
– Научись хоть немного лгать, принцесса! – посоветовал Гай с легким раздражением. – Он же понимает, что твоя валлийская родня рассказала тебе в детстве множество легенд, подобных этой, вот и ловит тебя, как птицу в силки!
– Зачем? – спросила Марианна.
– Затем, что он не любит тебя за твой резкий язык. Затем, что судьба твоего брата неизвестна. Случись что с твоим отцом, и епископ мигом запрет тебя в монастырь под предлогом спасения твоей души, взяв под опеку все владения Невиллов. Он припомнит тебе и все споры с ним, и твои занятия травами. Будь его воля, он бы сразу отправил тебя на костер, если твой отец умрет, брат не вернется, а ты дашь ему малейший повод обвинить тебя в колдовстве.
Гай подвел Марианну к дальнему окну, где никого не было рядом, и повернулся к ней лицом.
– Давай вернемся к нашему разговору, – потребовал он, и она еле слышно вздохнула, чувствуя, как на сердце легла тяжесть.
– Ты спрашиваешь, что заставляет меня не верить тебе? – спросила Марианна и, когда Гай кивнул, уточнила: – После твоего наставления о пользе лжи я могу говорить со всей откровенностью?
– Только так. Лгать мне не учись и даже не пытайся. Если твои слова будут мне неприятны, обещаю, что выслушаю их без неудовольствия.
Марианна бесстрашно посмотрела ему в лицо.
– Гай, я немало наслышана о твоих делах. Должна признать, что со мной ты никогда не проявлял коварства или жестокости, о которых так много говорят. Но что ты собираешься делать? И дальше беречь меня от себя самого? А если я попробую хотя бы однажды воспротивиться твоей воле…
– Почему ты думаешь, что тебе придется идти мне наперекор?! – с отчаянием воскликнул он, поняв, что она по-прежнему стоит на своем. – Что изменится в твоей жизни, когда ты станешь моей женой? Пожалуйста, управляй моими владениями так, как считаешь нужным. Я же знаю, что ты великолепно ведешь дела Невиллов, а ваши земли куда обширнее моих! Тебе по сердцу заниматься врачеванием? Ради всего святого! Что я стану запрещать тебе? Одинокие прогулки, которые ты так любишь? Но ведь и твой отец против них. Да, я не позволил бы тебе запереться в охваченном мором селении, как ты это сделала в Руффорде. Потому что я не хочу, чтобы ты погибла, заразившись от больных. Ты говоришь, что наслышана о моих делах. Каких? Да, наш шериф стареет, его воля уже не та, и он обращается ко мне за помощью и советом. Это естественно, ведь я его воспитанник. Что тебе претит в том, что я от его имени поддерживаю в графстве порядок?
Он замолчал, не найдя больше слов для убеждения. Марианна глубоко вздохнула и с сомнением посмотрела в темные глаза Гая, блестевшие лихорадочным блеском. На этот раз он правильно понял ее сомнения.
– Говори прямо, как и условились! – жестко потребовал он, впившись взглядом в ее лицо, и Марианна решилась.
– Гай, ты очень любишь власть вообще, и над каждым человеком в частности. В сущности, это единственное, что ты любишь. Не сэр Рейнолд отдал тебе бразды правления – ты сам отобрал их у него, а он это поздно заметил.
– Что плохого во власти и в том, что она в сильных, а не в немощных руках?
– В том, что ради власти ты готов поступиться всем, что есть светлого в твоей душе, и тогда в ней открывается бездна мрака, в которую ты рискуешь упасть безвозвратно.
По тому, как он вздрогнул, а в его глазах появилось ужасное выражение, Марианна приготовилась к вспышке гнева. Но Гай неожиданно спокойно сказал:
– Почему ты так замерла? Я ведь дал тебе слово, что неудовольствия не будет. Так вот, принцесса, ты совершенно права, – поймав ее недоверчивый взгляд, он усмехнулся. – Удивлена? Напрасно! Я все о себе знаю, Марианна, и сам не хочу свалиться во мрак. Помоги мне! Удержи меня, отведи от этого края. Рядом с тобой я был другим не потому, что хотел произвести на тебя приятное впечатление, а потому, что одно твое присутствие пробуждает во мне все лучшее, что есть в моей сути.
Он говорил с такой верой в свои слова, что его убежденность невольно заразила и Марианну. Она с испугом поняла, что если бы любовь не ограждала ее надежным щитом, то могла бы сейчас ответить согласием. Даже взывая к холодному разуму, который ясно видел, что любое влияние на Гая сойдет на нет после венчания, почти невозможно было противостоять такому натиску, подкрепленному мольбой о помощи.
– Нет, – Марианна с сожалением покачала головой. – Никому не по силам изменить человека, кроме него самого. Тебе не нужна я, чтобы мрак отступил от тебя. Ты должен сам быть к себе требовательным, должен воздерживаться от поступков, которые ведут тебя к цели быстрым, но неблагородным путем.
– Вижу, тебя так впечатлил рассказ аббата, что ты говоришь его же словами! – презрительно пожал плечами Гай. – Может быть, ты сумеешь припомнить какой-нибудь из моих неблаговидных поступков?
Марианна молчала, испытывая страшные сомнения в том, что надо давать ответ на его вопрос. Но Гай ждал, не спуская с нее требовательного взгляда. Она понимала, что без ответа ее слова превратятся в безосновательные обвинения, которых он, по ее мнению, не заслуживал. Он имел право на защиту, но должен был знать, в чем ему надлежит оправдать себя. И, поступившись осторожностью ради честности, она сказала:
– Скажи, как назвать подлог, с помощью которого вольное селение обвинили в многолетней недоимке? Как назвать уничтожение этого селения в огне? Неужели в этом и заключается поддержание порядка, когда, используя силу и ложь, сводят счеты, не заботясь притом, сколько людей останется без крова?
Гай отшатнулся от нее так, словно она ударила его по лицу. Марианна замерла, встретившись с бесконечной жестокостью его взгляда.
– Ах вот оно что! – зло рассмеялся он. – Вот от кого ты наслушалась о моих делах!
– Как ты объяснишь мне все, о чем я упомянула? – требовательно спросила Марианна.
Гай на миг закрыл глаза и усмехнулся.
– Я не обязан перед тобой оправдываться в том, что к тебе не имеет ни малейшего отношения, – отрезал он.
– Нет? – и Марианна пожала плечами. – Тогда о чем мы говорим? Ты не пустил бы меня в Руффорд не потому, что боялся бы за мою жизнь. Главная причина в том, что тебе нет дела до людских бед, и сейчас ты меня в этом окончательно убедил. Ты сам, Гай, а не кто-то другой!
Смерив Марианну с головы до ног ледяным взглядом, он ответил, с трудом сдерживая гнев:
– Мы говорим о тебе. В каком мире ты существуешь, принцесса? Рассуждаешь о моих пороках, а сама прячешься от жизни, построив вокруг себя заоблачный замок грез? Если все дело в том, что тебе не нравится, как устроен мир, лучше ступай в монастырь! Только и там монахини интригуют и ссорятся за место поближе к настоятельнице. Я-то живу в невыдуманном мире, где испокон веков заведено так, что мужчины сражаются, проливая кровь, а женщины рожают, и тоже в крови. А где кровь, там и жестокость. Ты слишком хороша не для меня, а для этой жизни! Но и тебе однажды придется подчиниться ее канонам. Только я предлагаю тебе сделать это добровольно, всевозможно облегчив неизбежное подчинение, а сэр Роджер сделает это с грубой силой, даже не вспомнив о твоих высоких устремлениях. Но ты, как слепой щенок, отталкиваешь мою руку – руку друга – и ничего не сможешь противопоставить его воле – воле врага. Ты сама не кажешься себе смешной и нелепой?
Они бы еще долго мерялись взглядами, если бы к ним не подошел муж леди Сэсиль сэр Уилфрид об руку с незнакомым Марианне рыцарем.
– Благородная леди Марианна позволит поцеловать ей руку в знак приветствия после долгой разлуки? Вы и раньше являли собой совершенство, но сейчас ваша красота расцвела просто неописуемо!
– Будет тебе, Уилфрид, – улыбнулась Марианна, лицо которой приняло приветливое выражение, и подала руку. – Когда вы с Сэсиль навестите нас во Фледстане?
– Ближе к июлю, прекрасная Марианна, и заранее прошу оказать гостеприимство и моему другу сэру Ричарду Ли, – сэр Уилфрид кивнул на своего спутника. – Он приехал вместе с нами из Лондона и остановился в Ноттингеме по пути в свое имение. Он столь наслышан о вашей красоте, что всю дорогу изводил меня просьбами представить его вам.
– Ты, кажется, сегодня решил заставить меня краснеть от смущения! – рассмеялась Марианна.
– Право, сэр Уилфрид! – протестующе воскликнул сэр Ричард. – Я рассчитывал на вашу скромность!
– Моей скромности не удалось одолеть мою правдивость, – смеясь, ответил сэр Уилфрид. – Что же касается вас, моя леди… Хотел бы я увидеть того, кто заставит вас постоянно краснеть от смущения! Впрочем, из-за вас, Марианна, столько лордов и рыцарей забыли покой, что не грех и вас смутить хотя бы однажды!
Сэр Ричард почтительно склонился над рукой Марианны.
– Моя леди! Право же, молва не смогла передать всей силы вашего очарования!
Он окинул ее взглядом, полным искреннего восхищения, и широко улыбнулся. Заметив стоявшего за спиной Марианны Гая Гисборна, который, скрестив руки на груди, мрачно мерил взглядом непрошеных собеседников, сэр Ричард сдержанно поклонился ему.
– Сэр Гай!
– Приветствую вас, сэр Ричард, – холодно отозвался Гай.
Марианна же, напротив, радовалась, что напряженный и принимавший опасный оборот разговор прервался с появлением сэра Уилфрида и его друга. У Ричарда Ли были приятные черты лица, высокий рост, крепкое телосложение, открытый взгляд прямодушного человека, который не привык лукавить. Под его взглядом, откровенно любующимся Марианной, ей опять стало легко.
– Сэр Ричард, конечно, я не вправе решать за отца, но, полагаю, что он, так же как и я, будет рад увидеть вас во Фледстане. Уилфрид, расскажи, о чем вы так оживленно разговаривали с сэром Рейнолдом и моим отцом?
Сэр Уилфрид пожал плечами.
– Да, право, я так и не сообразил, о чем они вели речь. Я слишком поздно присоединился к беседе и понял лишь то, что сэр Рейнолд приготовил гостям какой-то сюрприз и намерен устроить его во время обеда. Ваш-то отец, видно, знает, в чем этот сюрприз заключается, и он ему не по нраву. Когда я подошел, он как раз отговаривал сэра Рейнолда, приводя такой довод, что подобный сюрприз отнюдь не годится для свадебного торжества. Но тот остался при своем мнении. Вы знаете, о чем идет речь, сэр Гай?
– Не имею ни малейшего понятия, – сказал Гай, с трудом подавляя раздражение против непрошеного вмешательства в неоконченный разговор с Марианной. – Сэр Рейнолд подчас любит напустить на себя таинственность, которая идет ему не больше, чем женское платье.
Догадавшись, что Гай Гисборн не в духе, сэр Уилфрид бросил внимательный взгляд на Марианну и понял, что она расстроена, хотя и скрывает свое настроение под вежливой улыбкой. Придумав шутку, которая могла бы ее развеселить и оживить увядшую беседу, сэр Уилфрид обернулся к Марианне, но в это время к их обществу присоединился еще один гость.
– Моя дражайшая леди Марианна! Я безмерно счастлив найти вас в добром здравии!
Сделав над собой усилие, Марианна с прохладной вежливостью подала руку Роджеру Лончему, который подчеркнуто учтиво поднес ее к губам.
– Надеюсь, что вы еще не забыли меня, моя леди!
– Что вы, милорд! – холодно улыбнулась Марианна. – Ведь вы сделали все, чтобы ваш образ надолго сохранился в моей памяти.
– Как приятно это услышать! – улыбнулся Лончем и окинул Марианну быстрым взглядом, в котором светилось явное торжество, заставившее ее вспомнить предостережения Гая. – Я тоже не мог забыть вас! Особенно наш с вами последний вечер, когда отсутствие вашего отца подарило мне столько волнующих мгновений в вашем любезном обществе!
Марианна надменно вскинула голову и резко выдернула руку из руки Лончема, который, впрочем, не попытался удержать ее. Сэр Уилфрид удивленно вскинул бровь. Гай продолжал мрачно смотреть прямо перед собой так, словно не услышал оскорбительного намека в словах Лончема. Сэр Ричард, нахмурившись, решительно заслонил собой Марианну.
– Вам придется объясниться, сэр Роджер! – заявил он. – Сдается, что вы хотите бросить тень на доброе имя леди Марианны!
– Спаси меня господь! – с притворным испугом воскликнул Лончем. – Неужели я чем-то невольно обидел леди Марианну? Уверяю вас, что ее добродетель не может быть подвергнута ни малейшему сомнению! А вы уже рветесь в поединок на защиту ее чести, мой лорд? Вы всегда были излишне вспыльчивы! Оглянитесь! У леди Марианны достаточно защитников. Вот сэр Гай, например. Он предупреждал, что если я хотя бы вздохом обижу благородную леди Марианну, то он без промедления проткнет меня клинком. Но раз он молчит, значит, не усмотрел в моих словах ничего оскорбительного для леди Марианны. Или вы уже не так решительно настроены, мой друг?
Гай перевел взгляд на Лончема и мрачно усмехнулся в ответ.
– Моя решимость никуда не делась, сэр Роджер, – сказал он и подал Марианне руку. – Вы позволите мне проводить вас к столу, моя леди?
Сэр Ричард смущенно кашлянул.
– Сэр Гай, вы уже не раз имели честь сопровождать леди Марианну. Уступите возможность и мне попросить такого же позволения у прекрасной леди!
Гай окинул его ледяным взглядом, но ничего не успел сказать, потому что к ним подлетела стайка совсем юных девушек. У одной из них в руках была лютня, которую незамедлительно протянули Марианне.
– Леди Марианна, спойте, пока сэр Рейнолд не подал знак к началу обеда!
– И правда, спойте! – присоединилась к общей просьбе новобрачная. – Вы так чудесно поете!
Марианна не заставила себя упрашивать. Она была рада предупредить готовые начаться препирательства между Гаем и Ричардом Ли, которые грозили вылиться в ссору. Присев на низкую скамеечку, она немедленно оказалась в окружении гостей – они весело перешептывались, ожидая ее песен. Настроив лютню, Марианна на миг задумалась, какую песню ей спеть, но тут леди Клод, держа под руку Брайана де Бэллона, попросила:
– Милая леди Марианна, спойте что-нибудь в честь нашей свадьбы! Какую-нибудь песню о любви.
Она сопроводила просьбу влюбленным взглядом, обращенным к молодому супругу. Марианна улыбнулась и согласно кивнула. Струны ответили переборам ее пальцев нежной мелодией, и Марианна запела песню, долетевшую до английских берегов из Аквитании:
Полна я любви молодой,
Радостна и молода я,
И счастлив мой друг дорогой,
Сердцу его дорога я —
Я, никакая другая!
Мне тоже не нужен другой,
И мне этой страсти живой
Хватит, покуда жива я.
Да что пред ним рыцарь любой?
Лучшему в мире люба я.
Кто свел нас, то тем, Господь мой,
Даруй все радости мая!
Речь ли чернит меня злая,
Друг, верьте лишь доброй, не злой,
Изведав любви моей зной,
Сердце правдивое зная.
Слушатели смолкли, очарованные напевом и неожиданно страстным голосом Марианны, который, казалось, проникал в каждое сердце.
Чтоб леди6 о чести радеть,
Нужно о друге раденье.
Не к трусу попала я в сеть —
Выбрала славную сень я!
Друг мой превыше презренья,
Так кто ж меня смеет презреть?
Всем любо на нас поглядеть,
Я не боюсь погляденья.
Привык он отвагой гореть —
Жаркого сердца горенье
В других заставляет истлеть
Все, что достойно истленья.
Доблести вашей горенье
Зовет меня страстью гореть.
С вами душой ночь и день я —
Куда же еще себя деть!7
«Святая Дева! – подумал Гай, не сводя тревожного взгляда с лица Марианны. Ее глаза, затененные длинными ресницами, приобрели какой-то особенно теплый оттенок, и нежная мечтательность затаилась в устремленном вдаль взгляде. – Да ведь она влюблена! Она никогда раньше так не пела, а сейчас поет, словно рассказывает о собственных чувствах. Вот в чем настоящая причина ее такого упорного сопротивления!»
Чувствуя подступивший к горлу комок горечи, он, не сводя с Марианны глаз, напряженно раздумывал, кто же сумел растопить лед в сердце его принцессы. И вдруг Гай вспомнил отрешенный взгляд Марианны, которым она посмотрела на него, когда он сегодня подошел поприветствовать ее. Необычный для нее взгляд, что-то напоминающий… Но что? Ледяная рука озарения неожиданно и беспощадно сжала его сердце. Таким же взглядом однажды смотрел на него лорд Шервуда: невидящим, устремленным в какую-то даль, ведомую Робину, но закрытую для него, Гая Гисборна. Как задел его тогда этот отрешенный, проникающий сквозь препятствия взгляд! Он чувствовал себя тогда таким незначительным, почти досадной помехой перед глазами лорда Шервуда. Впрочем, в тот день его враг еще не помышлял однажды встать во главе шервудских разбойников.
Сузив глаза, Гай пристально и задумчиво смотрел на Марианну. Вспомнив ее вопросы о Локсли, он раздумывал над тем, что его враг не только вырвал ее из рук людей Лончема, но и нашел время для разговоров с ней. И говорил о нем, Гае Гисборне. Счел необходимым предостеречь Марианну от него так же, как сам он остерегал ее от лорда Шервуда. Выходит, ему не нравится то, что Марианна выделяет его врага среди прочих. Интересно, какое вообще лорду Шервуда дело до Марианны и тем более до ее привязанностей к кому-либо?
– Упаси тебя Бог, принцесса! – едва шевельнул похолодевшими губами Гай, по-прежнему сводя взгляда с Марианны, и едва заметно покачал головой. – Только не он! Не он!
Чтобы сохранить мир между Гаем и сэром Ли, Марианна пообещала, что сядет за стол между ними. Лончем сидел далеко от нее, но она все равно не могла избавиться от смутного ощущения беспокойства. Несколько раз она ловила на себе его взгляд, но он тут же отводил его, едва встречался с ней глазами. Гай мрачно молчал весь обед, изредка бросая короткие реплики, когда к нему кто-либо обращался. Быстро сообразив, что он не может или не хочет поддерживать беседу, Марианна сосредоточила все внимание на Ричарде Ли.
Тот оказался незаурядным рассказчиком, радуясь возможности занять Марианну забавными историями о нравах двора принца Джона. Иной раз ей казалось, что отдельные истории он попросту выдумал, лишь бы Марианна продолжала смеяться и слушать его.
Вдруг сэр Рейнолд поднялся, и по его знаку музыканты прекратили играть. Невилл попытался что-то сказать, но шериф лишь отмахнулся от него. Гости оживленно зашептались, ожидая слов хозяина торжества.
– Благородные рыцари и прекрасные дамы! – громко возвестил сэр Рейнолд. – Я хочу предложить вам своеобразную забаву. Не изволите ли полюбоваться на одного из разбойников, которые именуют себя вольными стрелками? Это редкие гости в Ноттингеме, но моей страже удалось сегодня схватить одного из них!
За столами поднялся шум, в котором слышались и удивленные возгласы, и любопытный шепот. Отвлекшись от ломтя копченого окорока, Гай бросил хмурый взгляд на шерифа и раздраженно передернул плечами.
– Твой отец, принцесса, был прав. Глупейшая затея, весьма достойная нашего шерифа, вот только чересчур опасная. Надеюсь, что никто не пострадает.
– Откуда такие опасения? – удивился сэр Ричард. – Согласен, разбойник не самый желанный гость на свадебных торжествах, но чтобы пленник был опасен? Ведь он наверняка обезоружен.
– Да, конечно! – слишком быстро согласился Гай и, омыв лоснившиеся пальцы в чаше с водой, которую ему в этот момент подал слуга, откинулся на спинку кресла и стал неотрывно смотреть на двери.
– Отец, может быть, вы не договариваете, чтобы удивить нас еще больше? – оживленно прощебетала леди Клод. – Я подозреваю, что сейчас сюда приведут самого лорда Шервуда! Вот мы припомним его дерзость на зимнем турнире!
При этих словах у Марианны от лица отлила кровь и закружилась голова. Ища опору, она незаметно вцепилась в сиденье кресла.
– Увы, дочь! – вздохнул сэр Рейнолд. – Хотел бы я разделить твое предвкушение, но ты ошиблась.
Двери распахнулись, и вошли четыре стражника, между которыми в ограде из копий шел стрелок вольного Шервуда в окровавленной зеленой куртке, со связанными за спиной руками. Не дойдя нескольких шагов до столов, стрелок остановился, и стражники были вынуждены сделать то же самое. Пленник гордо выпрямился и высоко поднял голову. Его спокойные глаза смотрели поверх головы шерифа, словно стрелок Шервуда не желал видеть ни сэра Рейнолда, ни его гостей.
– Выглядит так, будто связанного льва привели, – тихо шепнул Марианне на ухо сэр Ричард. – И еще непонятно, кто кого вел!
– Развяжите ему руки! – благодушно приказал шериф, усаживаясь за стол. – Куда он отсюда денется?
Над столами пролетел смех. Один из стражников вынул из-за пояса нож и разрезал веревки, которыми были скручены запястья стрелка. По-прежнему сохраняя молчание, пленник медленно растер онемевшие кисти рук.
– В присутствии этих благородных господ, разбойник, я выношу тебе смертный приговор! – с важностью провозгласил сэр Рейнолд, разваливаясь в кресле и принимая от кравчего наполненный вином кубок. – Пусть твоя смерть послужит уроком для остальных – тех, кто сейчас в Шервудском лесу, и тех, кто туда собирается!
Стрелок усмехнулся в ответ, вытирая ладонью кровь, засохшую в уголке рта, и наконец соизволил посмотреть на шерифа. Ни тени страха не отразилось ни в невозмутимом взгляде ясных голубых глаз, ни на мужественном загорелом лице.
– А я был уверен, что ты меня отпустишь, сэр шериф, – раздался его спокойный голос, в котором явственно слышалась насмешка. – Единственное, может, дашь мне напутствие: твоих сборщиков не трогать, трусливую стражу щадить. И мои друзья в Шервуде тоже уверены в твоем милосердии. Мы ведь возносим за вас молитвы каждое утро, сэр Рейнолд!
– Ты напрасно дерзишь, Мартин, – негромко заметил Гай, барабаня пальцами по столу.
Стрелок мгновенно обернулся на голос и отыскал глазами Гая. В его взгляде неожиданно сверкнула такая непримиримая ненависть, что стражники поторопились перехватить копья.
– Сэр Гай!.. – насмешливо протянул стрелок, не сводя с него язвительных глаз. – Вы устыдили меня. Я и впрямь недостойно дерзко веду себя в столь знатном обществе! Попробую иначе. Милостивый Гай Гисборн, чья благородная и добрая душа известна всему Ноттингемширу, я молю вас о снисхождении! Обещаю вам, что если вы заступитесь за меня перед нашим справедливейшим шерифом, я в свою очередь замолвлю за вас слово, когда вы будете стоять перед лордом Робином так, как сегодня стою перед вами я.
– Вот что, Мартин, – тихо и зловеще ответил Гай. – Запомни мои слова! Придет время, и я отправлю на эшафот твоего лорда со всем вашим сбродом. Но стоять так перед ним я не буду никогда.
– Запоминать твои слова? В них смысла столько же, сколько в этом! – усмехнувшись, стрелок звучно прищелкнул пальцами.
С его лица исчезло насмешливое выражение, и оно стало спокойным и жестким, словно вырубленным из камня.
– Меня вы повесите, но к лорду Шервуда все равно не приблизитесь даже на дюйм. Плохи ваши дела, если вы радуетесь такой скромной добыче, как я.
– Не преуменьшай своей значимости, Мартин, – небрежным тоном заметил Гай, против воли втягиваясь в словесный поединок с пленником. – Мне доподлинно известно, что ты один из самых преданных слуг Шервудского Волка. Даже один из его друзей, которые ревностно исполняют его приказы.
– Приказы лорда Шервуда исполняются всеми, кто носит знак вольного леса, – отчеканил в ответ Мартин, – и я ничем не отличаюсь от прочих стрелков. Я не Скарлет, не Статли, не Маленький Джон. Захвати вы любого из них, и тогда Шервуд понес бы ощутимую потерю. Но вам это не по силам, сэр Гай, вот вы и радуетесь, как свора псов, которым удалось стянуть корку с господского стола.
– Дойдет черед и до тех, о ком ты упомянул, – пообещал Гай, – а там, глядишь, и вашему лорду придет время держать ответ за все ваши бесчинства.
Мартин смерил его презрительным взглядом и вдруг расхохотался. Марианна не сводила с него глаз, поражаясь силе духа стрелка и его выдержке, притом что он был обречен на скорую казнь. Виновники торжества – новобрачные – были давно забыты гостями, которые во все глаза смотрели на пленного стрелка вольного Шервуда. И на лицах многих Марианна видела нескрываемое восхищение мужеством пленника.
– Ты неравный противник для нашего лорда, – отсмеявшись, сказал Мартин и обозначил поклон в сторону сэра Рейнолда, – а шериф и тем более! Поэтому не сотрясай понапрасну воздух угрозами, сэр Гай! Робин ушел сегодня от доблестной стражи шерифа, уйдет и завтра. Ваши ратники, лорд шериф, настолько отважны, что не побоялись сразиться со мной одним вшестером! Но перед Робином они бы дрогнули, даже будь их вдвое больше. Так что зря вы решили хвалиться перед своими гостями. Нечем, если говорить откровенно.
– Ну, тебе-то твой лорд не поможет, хоть ты и расхваливаешь его на все лады, – поджав губы, заметил шериф. Он был уже не рад своей затее: пленник оказался слишком дерзким и на одно слово не задумываясь отвечал десятком. – Так что придется тебе повисеть в петле и покормить собой воронье.
– Это вы так считаете, – странно усмехнулся Мартин, и в его глазах вспыхнул почти озорной огонек. – А я попробую оказать моему лорду последнюю услугу!
Он неожиданно упал на одно колено и, не успели стражники опомниться, выхватил из голенища нож.
– Лови, Гисборн!
Нож молнией вспыхнул в его руке. Среди гостей раздались крики, кто-то вскочил с кресла, с грохотом опрокинув его на каменный пол. Два стражника одновременно пронзили стрелка копьями. Он стиснул от боли зубы и, запрокинув голову, схватился за проткнувшие его древки, но через мгновение обмяк и повис на копьях.
Слуги бросились к Гаю, который повалился на стол, зажимая окровавленное плечо.
– Безумец! – сквозь зубы пробормотал он, и было непонятно, кого он имел в виду – стрелка или шерифа.
Марианна, не успевшая испугаться, когда нож пролетел мимо нее и вонзился в Гая, молча смотрела, как стражники стряхивают с копий тело стрелка. Он упал на пол в лужу собственной крови, уронив голову так, что она могла видеть его лицо. Его полузакрытые глаза, в которых, казалось, до сих пор не угасла ненависть, были по-прежнему устремлены на Гая Гисборна.
– Пойдем, Гай, я займусь твоей раной, – тихо сказала Марианна, заставив себя отвести взгляд от убитого стрелка.
Поддерживаемый Ричардом Ли, Гай нетвердым шагом вышел вслед за Марианной из трапезной, в которой окончательно воцарилось смятение. Бэллон, забыв о молодой супруге, в волнении подбежал к Гаю и, заглядывая в его побледневшее лицо, попытался подхватить его с другой стороны, но тот жестом отослал Бэллона к леди Клод.
Они дошли до покоев, отведенных Невиллам. Клэренс бросилась было к Марианне, но, увидев вошедшего следом Гая, остановилась и сложила руки на груди в знак того, что она не намерена ничем помогать. Понимая ее чувства и не обращаясь к ней, Марианна налила воды в широкую плоскую чашу, достала шкатулку с лекарственными мазями и занялась раной. Клэренс бросила на Марианну возмущенный взгляд и стремительно вышла вон.
Гай откинул голову на высокую спинку кресла и закрыл глаза. Прикосновения рук Марианны действовали на него целительнее лечебного бальзама. Он укорил себя в душе за подозрения. Если бы они оказались верны, Марианна никогда бы не стала сейчас перевязывать его!
– Спасибо тебе, принцесса! – сказал он, когда Марианна закончила перевязку, и, поцеловав ей руку, долго удерживал ее в своей руке, словно черпал силу в ощущении ее нежной кожи и биении ниточки пульса на запястье.
Сэр Ричард с досадой покусывал ус, недовольно наблюдая за Гаем и считая, что полученная рана не настолько тяжела, чтобы тот позволял себе так долго пользоваться вниманием Марианны.
За дверью раздались стремительные шаги, и в покои вошел Невилл.
– Сэр Гай! Какая досада! Я предупреждал сэра Рейнолда, что вольный стрелок – далеко не безобидная игрушка, но он стоял на своем!
– Отец, я хочу вернуться домой, – устало сказала Марианна, высвобождая руку из ладоней Гая. – Поедем сейчас же!
Невилл бросил в ее сторону внимательный взгляд и согласно кивнул. Он хотел позвать слуг и распорядиться о сборах в дорогу, но скрип открываемой двери остановил его. На пороге стоял Роджер Лончем.
– О, какое приятное общество! – насмешливо сказал он и посмотрел с сочувствием на Гая. – Надеюсь, мой друг, полученная рана оказалась не слишком тяжелой?
– Что вас привело сюда, сэр Роджер? – сухо осведомился Невилл, всем видом выражая еле сдерживаемое недовольство.
– Дело, сэр Гилберт, безотлагательное дело к вам, – невозмутимо ответил Лончем и откровенно бесцеремонным взглядом посмотрел на Марианну, настороженно замершую за спиной отца. – Я подумал, вдруг вы решите покинуть Ноттингем, и пришел проститься, а заодно предупредить ваше намерение увезти и леди Марианну.
Невилл надменно расправил плечи и холодно осведомился:
– Кто посмеет запретить мне забрать с собой дочь?
– Я, – спокойно сказал Лончем. – Я просил руки вашей дочери у принца Джона, и он изъявил мне свое высочайшее благоволение. Поэтому я намерен сегодня же объявить о нашей помолвке, а вы тем временем можете начинать приготовления к свадьбе. После венчания я отвезу леди Марианну в Лондон, чтобы представить ее принцу и королеве-матери в качестве своей супруги.
– Рукой моей дочери располагают король Ричард, я, а в случае моей смерти – мой сын граф Линкольн, – медленно проговорил Невилл с закипающей яростью. – Разве кого-то из этих людей зовут принцем Джоном?
Лончем от души рассмеялся.
– О милорд! Вы собираетесь воспротивиться воле принца? Это в высшей степени неблагоразумно! Вас объявят бунтовщиком, и вы сами же превратите свою дочь в обездоленную заложницу, вместо того чтобы помочь ей стать одной из первых дам королевства!
