Айлин Вульф
Лорд и леди Шервуда. Том 1
Невилл бессильно сжал кулаки. Заметив этот жест, Лончем торжествующе усмехнулся и шагнул в сторону Марианны, протягивая к ней руку.
– Пойдемте, дорогая! Попрощайтесь с отцом – вы с ним увидитесь на венчании. Сэр Рейнолд отведет вам покои, а девушки, которые будут вам прислуживать, уже ждут вас.
Марианна отступила, и ее тут же загородил собой сэр Ричард. Получив неожиданную поддержку, Невилл справился со смятением, вызванным брошенным ему обвинением в бунте, и решительно отвел руку Лончема.
– Вы чересчур поспешны, милорд! Моя дочь помолвлена, договор о ее обручении был подписан и оглашен в церкви. Презреть состоявшуюся помолвку – слишком большой грех даже для принца Джона.
Заявление Невилла вызвало общее удивление. Марианна впервые услышала, что она, оказывается, уже с кем-то связана словом, да еще и с соблюдением таких строгих формальностей, при которых брак стал бы законным посредством лишь его консумации. Она с тайным недоумением посмотрела из-под ресниц на отца, постаравшись при этом сохранить на лице безмятежное выражение, чтобы никто не смог догадаться, что ее помолвка – такая же новость для самой Марианны, как и для остальных.
Лончем помрачнел: если принц узнает, что Марианна обручена, он, конечно, передумает и откажет. Его губы покривились от досады, он внимательно посмотрел в высокомерно замкнутое лицо Невилла и безапелляционно заявил:
– Думаю, что вы лжете, милорд!
– Вы оскорбили меня, сэр Роджер, – холодно ответил Невилл. – Вам придется ответить за эти слова!
– Перестаньте! – небрежно отмахнулся Лончем. – Я хочу заслужить благосклонность вашей дочери, но мне едва ли удастся это сделать, если я убью вас на поединке чести! Вы утверждаете, что ваша дочь помолвлена? Тогда почему до сих пор никто не знал об этой помолвке? Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь ее постоянно сопровождал, если, конечно, она не обручена с сэром Гаем. Тогда выходит, что мне лгал он.
Он обернулся к Гаю, который все это время сидел в кресле и молчал, наблюдая за происходящим.
– Теперь вы оскорбили меня, – тихо сказал Гай, упираясь в Лончема тяжелым взглядом. – На благосклонность леди Марианны никак не повлияет ваш поединок со мной, которого я сейчас потребую, если не услышу извинений. Замечу, что исход нашего поединка неоднозначен.
Не ожидавший такого ответа Лончем шумно вздохнул и раздраженно воскликнул:
– Святая Дева! Я не намерен ссориться ни с вами, сэр Гай, ни с вами, сэр Гилберт! Я только желаю узнать, с кем помолвлена леди Марианна. Думаю, что я вправе настаивать, раз вмешал в это дело принца Джона!
Невилл в сердцах хотел сказать, что Лончема никто не просил вмешивать принца, но увидел безмолвную поддержку высказанного им требования и в темных глазах Гая, и в вопросительном взгляде Ричарда Ли. Тогда он, сдержавшись, ответил:
– Когда Марианне было восемь лет, я обещал Альрику Рочестеру графу Хантингтону отдать дочь в жены его сыну. Все документы о помолвке были оформлены как должно, обручение состоялось и сохраняет силу.
Его ответ был выслушан в полном молчании. Лончем с искренним недоумением посмотрел на Невилла и пожал плечами.
– Побойтесь Бога, милорд! Альрик Рочестер уже столько лет в могиле! Его сын тоже погиб. Вы что же, так крепко держите слово, что собираетесь обвенчать дочь с покойником?
– Действительно, странная затея, – раздался голос Гая.
Услышав в нем непонятные нотки, Марианна обернулась и увидела, что Гай поражен ответом ее отца, и сейчас он смотрел на сэра Гилберта откровенно удивленными, если ли не ошеломленными глазами. Переведя взгляд на Марианну, Гай вдруг еле слышно рассмеялся.
– Я не уверен в смерти молодого Рочестера, – заявил Невилл. – Скажу больше: я в ней вовсе не уверен!
Ища поддержки, он почему-то оглянулся на Гая. С непонятной улыбкой Гай с видимым трудом поднялся, подошел к Невиллу, встал рядом, загораживая Марианну от Лончема, и скрестил руки на груди.
– Что ж, я тоже не уверен в смерти сына графа Альрика Рочестера.
После того как Гай поддержал отца Марианны, Лончем невольно почувствовал растерянность.
– Но если так, сэр Гилберт, то где же этот таинственный Рочестер? Почему о нем столько лет ничего не известно? Почему он до сих пор не потребовал руку леди Марианны? Раз вы оба так единодушно отрицаете его смерть, вам придется представить его мне, и пусть он докажет свои права на графский титул, убедит всех в том, что он не самозванец. До тех пор леди Марианна останется в Ноттингеме под моей охраной.
– У вас нет права удерживать леди Марианну, – спокойно сказал Гай.
– Приказ принца…
– Покажите его! – хладнокровно потребовал Гай, протянул руку и, когда Лончем ответил взглядом, полным бессильной ярости, усмехнулся. – У вас нет этого приказа. Его вообще еще нет, и принцу не понравится, если он узнает, что вы пытались сами взять обещанную награду, прежде чем заслужили ее.
– Тогда я удержу леди Марианну по праву силы! – вышел из себя Лончем и, открыв дверь, крикнул в коридор: – Стража!
Три меча одновременно вылетели из ножен. Гай, Невилл и Ричард Ли преградили Лончему дорогу, когда он хотел схватить Марианну за руку и увести с собой. В дверях показались стражники и замерли, онемев от того, что открылось их глазам.
– Пошли вон отсюда, – не повышая голоса, бросил Гай, и стражники мгновенно исчезли, побоявшись ослушаться властителя Ноттингемшира.
Повисла тишина. Помедлив, Лончем окинул противников взглядом, полным угрозы, и проскрежетал сквозь стиснутые зубы:
– Вы еще об этом пожалеете! – и, бросив взгляд на Гая, очень тихо добавил: – Для себя стараешься, Гай? Ну-ну!
Губы Гая покривились в презрительной улыбке. Марианна смотрела на него во все глаза. Воистину он был иногда непостижимым, когда вот так, не думая о последствиях, бросал вызов могущественному Роджеру Лончему.
– Вы же слышали: леди помолвлена, – с затаенной угрозой произнес Гай.
Разразившись в ответ бранью, Лончем ушел. Переведя дыхание, Марианна без сил упала в кресло.
– Я дам вам своих ратников, сэр Гилберт, – сказал Гай, убирая меч в ножны, и, заметив, что Невилл собирается отказаться, предупредил его намерение: – Не спорьте! Людей с моим гербом не осмелится задеть никто. От сэра Роджера можно ожидать самых… странных поступков. Он вспыльчив, в гневе не знает меры и сейчас огорчен до невозможности. Ведь ему казалось, что он уже почти достиг своей цели! Приказа принца ему не получить до тех пор, пока он не исполнит его поручение, а он еще и не приступал.
– Благодарю вас, сэр Гай, – ответил Невилл и оглянулся на Марианну: – Собирайся, дочь, мы уезжаем немедленно!
Он вышел, чтобы отдать распоряжения слугам седлать коней и собираться в дорогу. Вернулась Клэренс и вместе с двумя служанками занялась сбором вещей Марианны, которая по-прежнему безмолвно сидела в кресле. Сэр Ричард подошел к ней и ободряюще сжал ее руку.
– Не принимайте близко к сердцу, моя леди, слова Роджера Лончема! Позвольте мне проводить вас до Фледстана и оберегать в пути.
– Это излишняя предосторожность, – вздохнула в ответ Марианна, – ратники сэра Гая, действительно, лучшая защита от происков Лончема.
– В таком случае… остается ли в силе ваше приглашение? – спросил сэр Ричард, с мольбой глядя в глаза Марианны.
Она молча кивнула. Неловко потоптавшись, он поцеловал ей руку и с почтительным поклоном ушел. Клэренс вышла следом за ним, чтобы позвать слуг вынести уложенные сундуки. Марианна и Гай остались одни. Гай смотрел в окно, и на его губах опять играла непонятная улыбка. Услышав тихий вздох Марианны, он взмахом ладони стер с лица эту улыбку и опустился на одно колено возле ее ног.
– Принцесса, не печалься. Видишь, мы дали отпор Роджеру Лончему.
– Благодарю тебя, Гай! – с неподдельной признательностью сказала Марианна и слабо пожала его руку. – Если бы не ты, неизвестно, чем бы закончилось дело.
– Сегодня ты выиграла, но только отсрочку, – предупредил он. – Когда сэр Роджер получит приказ, уже никто и ничто не сможет защитить тебя от его притязаний.
Марианна снова вздохнула и грустно кивнула головой. Вспомнив слова отца о помолвке, она вопросительно посмотрела на Гая.
– Рочестеры – кто это, Гай? Кажется, в детстве я слышала о таком роде, но с тех пор – ничего.
– Да уже ничего и не услышишь, – помедлив, ответил Гай. – Во время войн короля Генриха с собственными сыновьями пострадали многие знатные фамилии. Рочестеры были в их числе. Погиб весь род, Марианна. Я солгал, желая помочь твоему отцу. Ты никогда раньше мне не рассказывала о том, что была обручена.
Он внимательно посмотрел на Марианну. Она лишь удивленно пожала плечами.
– Я сама сегодня впервые услышала о ней, так же как и ты. Отец вспомнил об этой помолвке, должно быть, с отчаяния, не в силах найти другой способ избавиться от Лончема. Скажи, Гай, ты был знаком с сыном графа Альрика?
– У графа Альрика был не один сын, и я не слишком близко был знаком с ними, – нехотя ответил Гай. – Если ты была помолвлена со старшим – лордом Уильямом, то мы с ним друг друга терпеть не могли. Очень был высокомерный и гордый! Прямо-таки принц, а не графский сын. Младший был приветливее, но тоже предпочитал держать всех на расстоянии.
Вошла Клэренс и отчужденным тоном сообщила, что конь Марианны оседлан, Невилл, ратники и прислуга уже в седлах и ждут ее. Пришедшие с ней слуги унесли сундуки. Марианна поднялась, закуталась в плащ и, опираясь на руку Гая, пошла по коридорам и лестницам Ноттингемского замка. Было слишком тихо для праздника, который должен был продолжаться еще два дня. Гости либо покинули замок, либо предпочли запереться в своих покоях. Только стражники несли караул в переходах.
Они спустились во двор, к Марианне подвели Тумана. Гай поцеловал Марианну в лоб и сказал так тихо, что его слова были слышны только ей:
– Принцесса, мое предложение остается в силе. У тебя есть время подумать над ним, но этого времени не слишком много. Когда я узнаю, что оно на исходе, то немедленно приеду во Фледстан и спрошу тебя о решении.
Марианна недовольно поморщилась, вспомнив, с каким трудом она противостояла его уговорам сегодня. Он невесело усмехнулся, заметив ее гримасу неудовольствия, и, поддержав стремя, помог сесть в седло. Запрокинув голову, он долго смотрел на нее, потом произнес непонятные ей слова:
– Будь осмотрительна, не натвори глупостей!
Удивленная и странным предупреждением, и взволнованным тоном, Марианна опустила глаза на Гая, хотела попросить объясниться, но он уже отвернулся от нее и отдавал приказы ратникам, которых отправлял сопровождать отряд Невилла.
– Если с головы леди Марианны или сэра Гилберта упадет хотя бы один волос, вы можете сразу заказывать по себе поминальную молитву.
Ратники молча выслушали его слова, и по их лицам было видно, что они ни на минуту не усомнились в том, что их господин исполнит угрозу. Не оглядываясь больше на Марианну, Гай вернулся в замок.
Не оглядывался – не значит, что он забыл о ней. Его мысли были полны именно Марианной. Ему очень не понравились и натиск Лончема, и новый, внезапно объявившийся поклонник Марианны в лице Ричарда Ли. Но не эти соображения волновали Гая, а подозрение, которое возникло у него, когда он слушал пение Марианны. Он изменил бы своей натуре, если бы не предпринял немедленных действий, чтобы разрешить сомнения. Подозвав командира своей дружины, он приказал:
– Джеффри, с этого дня я хочу знать все о леди Марианне. Ты понял?
– Но что особенно вас интересует, милорд? – с некоторой растерянностью спросил Джеффри, удивившись приказанию Гая, чье благоволение к Марианне было известно всем и каждому и тем более его дружине и челяди.
– Все, – повторил Гай. – Куда она выезжает из замка, где она бывает, все места ее прогулок, описание людей, с кем она перебросилась хотя бы парой слов.
Отдав такой приказ, он успокоился. За Фледстаном будут неусыпно наблюдать, как и за самой Марианной, и если у него действительно есть соперник, он очень скоро узнает его имя. На самом деле Гай страстно желал, чтобы его подозрения развеялись без следа. Но даже если он угадал, Марианна предупреждена, и пока еще в ее силах проявить благоразумие.
Если бы он знал о тайном ходе, то ближайшая встреча Марианны с лордом Шервуда обернулась бы бедой для них обоих. Но Гай не был посвящен в секреты Фледстана.
Глава десятая
Отряд сэра Гилберта добрался до замка еще до наступления сумерек. Из-за того что Марианна подгоняла коня, остальные всадники тоже мчались во весь опор. Невилл не спрашивал дочь о причинах такой поспешности. Он сам был удручен скандальным происшествием на обеде шерифа, разгневан требованиями и угрозами Роджера Лончема. Поэтому он считал, что у Марианны есть все основания покинуть Ноттингем как можно скорее. Когда он заметил, что повозки с багажом и слугами безнадежно отстали от всадников, то не стал сдерживать Марианну. Невилл приказал ратникам разделиться и половину из них отправил вперед с Марианной, настрого велев не спускать с нее глаз и только лишь при намеке на опасность немедленно подать сигнал, протрубив в рог.
Едва дослушав наставление отца, Марианна нетерпеливо послала коня в галоп и вихрем помчалась по дороге, сопровождаемая Клэренс и окруженная плотной стеной ратников.
Невилл ошибался, полагая, что опасность, исходившая от Лончема, заставила Марианну так спешить с возвращением домой. Едва она оказалась в седле, все, что происходило с ней в Ноттингеме, немедленно покинуло ее мысли. Все, кроме гибели вольного стрелка. Вновь и вновь перед ее внутренним взором вставало его лицо, выражавшее презрительную насмешку над теми, кто считал себя его судьями; ясные глаза, в которых не было ни малейшего страха перед смертью – только гордость и отчаянная решимость до конца исполнить свой долг перед вольным Шервудом. Ее сердце сжималось от боли, когда она вспоминала, как мужественно он принял смерть. Сказанные им слова горели перед ней огненным пророчеством: «Робин ушел сегодня от стражи шерифа, уйдет и завтра!»
А если не уйдет? Если досадный случай – охромеет конь, сломается клинок, закончатся стрелы – отдаст его в руки ратников шерифа или Гая Гисборна?! Впервые Марианна поняла не умом, а сердцем, что опасность, о которой ей говорил Робин, опасность, постоянно угрожавшая его жизни, очень реальна. Вместе с этим пониманием пришел и страх потерять его. И она торопила коня с одной-единственной целью – увидеть Робина, почувствовать тепло его объятий, услышать стук его сердца и ласковый, слегка насмешливый голос.
Едва лошади влетели под арку ворот Фледстана, гулко грохоча подковами по мощеному булыжником двору, Марианна спрыгнула с седла и быстро прошла в свои покои. Там она торопливо переоделась в обычный для ночных прогулок по Шервуду наряд. Но только она подошла к стене, в которой была дверь потайного хода, как за спиной послышались шаги. Поморщившись от досады, Марианна обернулась и увидела Клэренс.
Не говоря ни слова, Клэренс принялась собирать сброшенную Марианной одежду. Если она и чувствовала, что пришла не вовремя, то не подала виду, продолжая заниматься одеждой с каменным выражением лица. Марианна первая не выдержала холодного молчания подруги.
– Ты сердишься на меня, Клэр.
Клэренс, не отрываясь от своего занятия, передернула плечами.
– Порой я совершенно не понимаю тебя, Мэриан, – отчужденно сказала она.
– В чем же? – спросила Марианна с едва заметным вызовом.
Отшвырнув в сторону платье, которое тщательно расправляла, Клэренс посмотрела на Марианну так, словно была судьей, а подруга – подсудимой.
– Это правда, что сегодня на обеде Гисборна ранил захваченный в плен стрелок вольного Шервуда? Правда, что ратники шерифа потом убили стрелка на глазах всех гостей?
– Да, правда, – ответила Марианна, – Гай называл его Мартином.
– Мартин! – ахнула Клэренс и прижала ладонь к задрожавшим губам. В ее глазах заблестели слезы, но Клэренс не дала им воли. – Я знаю Мартина. Знала… Он тоже жил в Локсли, пока не ушел вместе с Робином в Шервуд. У него остались жена и дети – две девочки. Старшей шесть лет, а младшей четыре года. Он очень любил их. Его семья живет не в Шервуде, и он старался навестить их при любой возможности. Теперь его дочери никогда не увидят отца! А ведь он мог бы купить помилование ценой жизни Робина – Мартин был не слишком к нему привязан. Их отношения еще до Шервуда стали прохладными: жена Мартина была влюблена в Робина. Но Мартин предпочел погибнуть, а не покупать жизнь предательством. И он умер. Умер с именем Робина на устах и с верой в него в сердце. А что сделала ты, Мэриан?! Как ты могла после того, что видела, перевязывать Гисборна?!
И она посмотрела на Марианну негодующим взглядом. Марианна села в кресло. Опустив глаза, она долго разглядывала свои руки, потом заговорила, и ее голос был ровным и твердым.
– Постарайся понять меня, Клэр. Я обучена медицине. И первое, чему меня учили мои наставники, это закон, согласно которому я не имею права пройти мимо человека, если тому нужна помощь целителя. У меня было несколько учителей. В отдельных тонкостях – способах распознавания или лечения того или иного недуга – они иной раз оспаривали утверждения друг друга, но в непререкаемости этого закона они все сходились в безоговорочном согласии. Это не просто безликое сострадание, в котором ты меня упрекаешь. Это мой долг.
Она подняла глаза и посмотрела на Клэренс взглядом, исполненным уверенности и достоинства. И Клэренс, не сумев долго противостоять пристальному взгляду ясных глаз Марианны, нехотя ответила:
– Не знаю. Возможно, ты права. Но вся моя душа бунтует против твоего поступка! А если бы на месте Мартина оказался Робин? Ты и тогда так же прошла бы мимо него, убедившись, что он мертв и уже не нуждается в твоей помощи, и стала бы перевязывать сэра Гая?
Марианна стиснула руки так, что ее пальцы побелели, впились ногтями в ладони.
– Если бы там оказался Робин… Я бы бросилась к нему, чтобы уберечь его от смерти или принять удар копий вместо него, – сказала она, – но мой долг целителя остался бы неизменным.
Клэренс вздохнула, подошла к Марианне и примирительно обняла за плечи.
– Я все равно не могу полностью принять твое понимание долга, Мэриан… Ладно! Не ко времени я затеяла этот разговор: ты торопишься, а я задерживаю тебя.
– Тороплюсь? Тебе показалось! – и Марианна постаралась улыбнуться как можно беспечнее. – Мне некуда торопиться. Скоро приедут те, кто отстал, и отец. Займемся ужином, а спать ляжем пораньше.
Клэренс укоризненно покачала головой и решительно сказала:
– Нет, Мэриан, ужином займусь я. Если сэр Гилберт спросит о тебе, скажу, что ты прилегла и уснула от усталости, – сжав ладонями плечи Марианны и почувствовав, как подругу пронизывает дрожь еле сдерживаемого нетерпения, Клэренс шепнула: – А тебе пора. Робин уже, конечно, ждет тебя.
Марианна окаменела в объятиях Клэренс. Запрокинув голову, она заглянула в нежные, светившиеся пониманием глаза подруги и тут же отвела взгляд.
– Что за глупости пришли тебе в голову? Почему тебе вздумалось, что я встречаюсь с твоим братом, да еще по ночам?
Клэренс тихо рассмеялась в ответ и, оставив Марианну, медленно прошла по комнате. В сгустившихся сумерках были слышны ее смех и шелест платья.
– Почему? – прозвенел любящей усмешкой ее голос. – Потому что последние дни и у тебя, и у него под глазами одинаковые черные тени – следы бессонных ночей. Потому что ты постоянно поешь, не замечая того, а он все время улыбается, и глаза у него такие же мечтательные, как у тебя. Потому что весь Шервуд знает, что Робин влюблен и по вечерам спешит на свидания со своей таинственной подругой, чье имя никому из стрелков неизвестно, а лица никто не видел – оно всегда скрыто под опущенным капюшоном. Потому что в тот день, когда я открыла тебе правду о чувствах Робина, я заглянула к тебе через час после того, как ты объявила, что ложишься спать. Ни в кровати, ни в спальне, ни во всех твоих комнатах – нигде тебя не было! И с той ночи я дежурю в твоей спальне, Мэриан, чтобы никто из служанок неосторожно не обнаружил твое отсутствие. Прихожу, когда ты уходишь, и ухожу, когда слышу скрип потайной двери.
Клэренс остановилась перед Марианной и, ласково улыбаясь, рассматривала порозовевшее от смущения лицо подруги.
– Ты по-прежнему намерена отпираться? – весело осведомилась она.
– Нет! – чистосердечно ответила Марианна, прижав руки к груди в жесте раскаяния. – Сознаюсь во всем! Я люблю твоего брата! Мы встречаемся с ним каждую ночь, а иногда и днем. И сейчас он ждет меня.
Обе девушки рассмеялись, и Марианна, уже не скрывая нетерпения, вскочила с кресла.
– Беги! – сказала Клэренс, помогая ей справиться с дверью потайного хода. – Молю Бога, чтобы он дождался тебя! Он, наверное, придумал какой-то план спасения Мартина. Но теперь, когда Мартин погиб, Робину и его друзьям незачем рисковать понапрасну. Скажи ему, чтобы он был осторожнее! – взмолилась Клэренс, сжав руку Марианны горячими пальцами.
Ободряюще пожав ей руку в ответ, Марианна скрылась внутри потайного хода. Бесчисленные ступени лестницы, бесконечно длинный коридор. Она повернула вбитое в стену кольцо для факела, и каменная плита, которой заканчивался коридор, беззвучно отошла в сторону. Сильные руки немедленно подхватили ее, и Марианна, рассмеявшись от нахлынувшего счастья, прижалась щекой к груди Робина, вдыхая бесконечно родной запах его куртки – запах листвы и травы, нагретых солнцем дорог, дыма костра.
– Наконец-то! – выдохнул Робин, жадно целуя ее в улыбающиеся губы.
– Робин! – прошептала Марианна, отвечая на поцелуй. – Все дни и ночи в Ноттингеме я только и думала, как поскорее увидеть тебя!
– Милая, – быстро сказал он, потершись лбом о ее волосы, – мне сейчас же надо вернуться в Шервуд. Ты уж прости меня! Случилось несчастье – ратники шерифа, будь он неладен, схватили одного из моих друзей.
Марианна вздохнула, и ее руки соскользнули с плеч Робина.
– Можешь не спешить – твоего друга убили днем.
Марианна рассказала Робину о том, что произошло на обеде шерифа, а Робин молча слушал, и только его глаза блестели в темноте и сливались с ней. Когда рассказ Марианны подошел к концу, Робин с невольной силой стиснул ее плечи, и она увидела, каким беспощадным и неумолимым стал его обычно спокойный взгляд.
– Едем! – решительно сказал Робин и, обняв Марианну, увлек ее за собой из часовни.
Снаружи Марианна увидела Воина, которого Робин прежде никогда не брал на свидания с ней. Робин сел в седло, посадил Марианну перед собой и направил коня в глубь леса. Воин помчался своим обычным стремительным галопом и вскоре вынес всадников на поляну, посреди которой рос огромный раскидистый дуб. Осадив вороного, Робин негромко свистнул. Тотчас от дуба отделилась тень другого всадника, который поспешил навстречу Робину.
– Джон, – вполголоса сказал Робин, когда тот подъехал к ним вплотную, – надо отменять сбор, мы опоздали.
Лунный свет посеребрил очень высокую и могучую фигуру всадника, и Марианна поняла, что видит перед собой знаменитого Малютку Джона, легенды о котором ходили наравне с легендами о самом лорде Шервуда. Его лица она не видела – Джон держался в тени, впрочем, как и Робин. Два черных всадника, между которыми пролегла серебряная дорожка лунного света.
– Опоздали? – переспросил Джон и хмыкнул, обдумывая слова Робина. – Как же мы могли опоздать, если в Ноттингеме еще даже не объявлено, когда состоится казнь?
Робин коснулся руки Марианны.
– Родная, – попросил он, – будь добра, расскажи Джону все, о чем рассказала мне.
Марианна прижалась щекой к плечу Робина, словно черпая от него поддержку, которая была нужна ей, чтобы в подробностях повторить скорбный рассказ. Робин и Джон молча слушали ее. Когда она смолкла, Джон тяжело вздохнул – так, словно пронесся порыв ветра, и покачал головой.
– Да… Мартин знал, что делать! Жаль, что он промахнулся, – Джон немного помолчал, отдавая дань уважения памяти погибшего друга. – Что ж, тогда я возвращаюсь.
– Подожди меня здесь, – приказал Робин, – я отвезу девушку домой, и вернемся вместе.
– Не стоит, – буркнул Джон, и в его голосе неожиданно послышалась улыбка. – Ты и так нас всех извел своим раздражением за те три дня, пока твоя подруга была в отъезде. Никто не упрекнет тебя, если ты вернешься на рассвете в добром расположении духа. Мартин не обиделся бы – он слишком любил жизнь, чтобы радоваться нашим угрюмым лицам этой ночью. А леди Марианна уже расстроена тем, что ваша встреча сегодня грозит стать совсем короткой. Она ведь тоже скучала по тебе, Робин!
Услышав собственное имя, Марианна от неожиданности покачнулась и свалилась бы с лошади, если бы не рука Робина, удерживавшая ее в седле.
– Какая леди Марианна?! – с изумлением перепросил Робин, и Марианна поклялась бы в том, что в его голосе не было и намека на притворство.
Однако Джон слишком хорошо изучил своего друга и лорда и не поддался на уловку. Усмехнувшись, он принялся загибать пальцы, перечисляя:
– Ты отдал всему Шервуду приказ оберегать леди Марианну после мора в Руффорде. Из самых благородных и бескорыстных побуждений, конечно, – мы все тогда восхищались ее отвагой и мужеством. Но потом ты один пошел в монастырь вызволять ее из-под замка, хотя Статли умолял тебя взять обитель штурмом. Но ты не захотел привлекать излишнее внимание к вольному Шервуду – не время. Допустим. Но то, что ты две недели провел во Фледстане с пустяшной раной, с которой в Шервуде прыгаешь в седло самое большее дня через три, навело на размышления о действительной природе твоей заботы о леди Марианне. Потом ты вернулся, и день за днем впадал то в мечтательность, то в глубокую грусть. И вдруг все переменилось самым чудесным образом! Ты стал пропадать каждую ночь, гуляя с подругой, лицо которой старательно прячешь от всех. Зачем, Робин? Кто из стрелков посмеет бросить ласковый взгляд той, которую выбрал ты? Но все твои предосторожности объяснимы, если твоя подруга была на свадьбе дочери шерифа и сидела за праздничным столом. Значит, она девушка не простого, а очень знатного происхождения и занимает высокое положение в обществе, раз ты так беспокоишься о безупречности ее репутации. Что еще? Да! Она не просто сидела за праздничным столом, а рядом с Гаем Гисборном! То, что сэр Гай сходит с ума от любви к леди Марианне Невилл, известно каждому не только в Шервуде, но во всем графстве! Робин, я похож на болвана? – неожиданно закончил свою речь Джон.
Марианна вспомнила похожие интонации в голосе Клэренс, которая совсем недавно объясняла ей, что заставило ее догадаться о встречах Марианны с Робином, и звонко рассмеялась.
– Нет, не очень, – неохотно ответил Робин на вопрос Джона.
– Совсем не похож! – живо возразил Джон и отвесил Марианне неожиданно ловкий для его огромной фигуры поклон. – Приветствую вас, прекрасная леди, и смею заверить вас, что наш друг и лорд любит вас, как не любил никого и никогда! И любит давно, как меня только что осенило!
– Помолчи! – поторопился оборвать его Робин. – Еще немного, и я могу отправляться по твоим делам – так хорошо ты признаешься моей девушке в моих же чувствах!
Джон довольно расхохотался, а Робин, напротив, стал очень серьезным.
– Лучше скажи, кто еще в Шервуде не похож на болвана и так же пристально изучает меня, как ты?
– Я один, – торжественно ответил Джон и, словно клянясь в том, ударил себя рукой в грудь. – Имя твоей возлюбленной по-прежнему тайна для всех. Я сам только сейчас, выслушав ее рассказ, свел, наконец, все воедино и сумел догадаться. Не тревожься, Робин, теперь я заступлю на стражу вашей тайны и при малейшей опасности разоблачения запутаю всех так, что скорее заподозрят королеву-мать в ночных встречах с тобой, но не леди Марианну!
Марианна прыснула смехом – королеве-матери шел восьмой десяток. Видно, Джон решил всерьез взяться за дело, чтобы отвести от имени Марианны малейшие подозрения.
– Ладно, – Робин тоже невольно улыбнулся и пришпорил коня. – До утра, Джон!
Робин привез Марианну на широкий, залитый лунным светом луг у речного берега. Спешившись и сняв с седла Марианну, он шлепком по крупу развернул Воина обратно в лес. Марианна вложила руку в ладонь Робина, и они долго шли вдоль реки в полном молчании.
– Скажи, если кто-нибудь из стрелков попадает в руки шерифа, его можно спасти? – спросила Марианна, глядя на посуровевшее лицо Робина.
– Почти невозможно, – помедлив, ответил он.
– Как же вы собирались выручить Мартина?
Робин, оставаясь таким же хмурым, задумчиво покачал головой.
– Мы придумали план, который Джон назвал совершенно безумным. И все же при удачном стечении обстоятельств могло получиться.
– А при неудачном?
Робин остановился и, приподняв ее подбородок, посмотрел Марианне в глаза.
– Мы не бросаем друзей на произвол судьбы, Мэриан. До тех пор пока остается надежда на спасение, мы обязаны сделать все, что можем, и даже то, что выше наших сил.
Марианна вспомнила, как Мартин насмехался над шерифом, говоря, что лорда Шервуда схватить не удалось. Значит, у Робина сегодня тоже была встреча с ратниками шерифа. Чуткие пальцы Марианны пробежали по лицу Робина и нащупали шероховатость – ссадину на левой щеке. Робин перехватил руку Марианны и прижал ладонью к своим губам.
– Вернись ко мне, – попросила Марианна.
– Сейчас, – сказал он, не удивившись ее просьбе. – Я ждал тебя. Не обижайся!
Он обнял ее, и Марианна затихла в его объятиях. Но внезапно Робин насторожился и бросил внимательный взгляд в сторону противоположного берега реки. Через пару мгновений и Марианна услышала голоса и стук копыт.
– Твои стрелки?
Головные всадники выехали из леса и оказались в широкой полосе лунного света. Марианна не смогла различить гербы на доспехах, но Робин, пристально вглядевшись, вдруг упал на траву, увлекая за собой Марианну. Не выпуская ее из объятий, он скатился по склону берега и, подхватив Марианну на руки, бесшумно зашел в воду и нашел укрытие в шатре прибрежной ивы. Осторожно, так, чтобы не раздалось ни единого всплеска, Робин поставил Марианну на ноги и переложил в руку охотничий нож. Вода доходила почти до груди. Подземные ключи, бившие на дне реки, делали воду ледяной. Чувствуя, как все тело занемело от холода, Марианна тесно прильнула к Робину и шепнула ему на ухо одними губами:
– А Воин?
Робин обхватил ее рукой за плечи и так же одними губами произнес:
– Он не выйдет из леса к чужим и ни звуком не выдаст себя.
Топот копыт и голоса приближались, звучали громче, и вскоре послышались почти в шаге от ивы, укрывшей Робина и Марианну. Внезапно Марианне показалось, что среди голосов она узнала голос Гая, и она вопросительно подняла глаза на Робина. Скорее почувствовав, чем заметив ее взгляд, Робин едва заметно кивнул, отвечая на безмолвный вопрос Марианны. Голоса удалялись, стук копыт и звяканье сбруи – затихал, и, наконец, стало совсем тихо. Выждав еще немного времени, Робин подхватил Марианну на руки и вышел на берег. Мокрое платье облепило Марианну от груди до колен, и зубы девушки выстукивали еле слышную дробь.
