Андрей Викторович Дробот
Эффект безмолвия
НАЧИНАЮЩИЙ ЧИНОВНИК
«Куда податься человеку, если работать не хочет, а мечтает о больших деньгах? Тут уж – либо в бандиты, либо в начальники».
Хитроватые глаза на одутловатом лице мастера Хайзуллина, были до того раскосы, что возникающие при раскрытии век щелки походили на узкое пространство, возникающее над кипящей кастрюлей при осторожном поднятии края крышки. И именно сквозь эти щелки, как из засады выглядывали глаза, экономно испаряя в мир внутреннее содержание мастера Хайзуллина.
Завоевывая расположение земляков, он назывался то башкиром, то татарином, потому что мать у него была башкирка, а отец – татарин.
Стремясь получать полную зарплату, он всегда уходил на больничный, если чувствовал, что не выполнит план по зубопротезированию, потому что зарплата на больничном рассчитывалась не по итогам данного месяца, а по среднему за несколько предыдущих.
Но самым удивительным было то, что несмотря на множественные разводы, в каждом из которых он оставлял по одному-два ребенка, он не платил алименты, а наоборот получал от всех покинутых им жен добровольную материальную помощь!
Его талант состоял не в профессиональной подготовке, а в умении запудрить собеседнику мозги так, что тот независимо от образования, возраста и привычек, начинал думать о мастере Хайзуллине в превосходных тонах.
Даже Хамовский, будучи в стоматологическом кресле, попал в сети обаяния мастера Хайзуллина после того, как тот сходу назвал температуру плавления материала зубных протезов и рассказал еще массу интересного, причем сделал все в приятном Хамовскому коленопреклонном стиле.
Да, что Хамовский! Коллеги мастера Хайзуллина поначалу дивились его образованности. Он находил на рентгеновских снимках то, чего они не замечали, произносил слова умные и малоизвестные. Но вот беда: подработать, или, как говорится, «скосить левачка», мастер Хайзуллин не мог на смех всем врачам стоматологической поликлиники маленького нефтяного города, потому что не умел ничего, кроме как рассуждать умно, на манер радиоприемника или телевизора.
***
Труд по-хайзуллински
«Если птица красиво поет и говорит, то это все равно не прибавляет ей ни капли интеллекта».
– Зубы надо выстрадать, выстрадать надо, – повторял он недовольным пациентам, стыдя и коря их за несдержанность. – Зубы портятся от нетерпения и скрежетания. Вот, что вы на меня сердитесь?
– Я вас уже час жду, – отвечал пациент.
– Каждый вынужден делать то, чего не должен, – отвечал мастер Хайзуллин. – Вот я на своей личной машине катаю нашу заведующую Чахлую по городу. Вы думаете, мне это надо?
Пациент замирал, не зная, что ответить. Он, милый, не знал, что мастер Хайзуллин обласкивал начальницу, потому что хотел возвыситься. Он рассчитывал, что, подставляя спину под начальственные стопы, приучит эти стопы к комфорту своей спины, а там, глядишь, его и расположат пролетом выше, но…
– Верчусь, кручусь, бьюсь, и ничего не получается. Никто в упор не видит, – жаловался он среди близких, но усилий не прекращал.
Пока мастер Хайзуллин ублажал инстинкт чинопочитания, пациенты ходили к нему месяцами, потому что не могли сменить врача: аванс за протезы внесен, да и врачей-то в маленьком нефтяном городе немного, чтобы перебирать их как черешню в южном саду.
– Я уже не первый раз, – напоминал пациент.
– Тогда сегодня у вас праздник, – радушно произносил мастер Хайзуллин, еще сильнее щуря глаза. – Заходите, присаживайтесь в кресло и открывайте рот.
Пациент исполнял, а мастер Хайзуллин включал бормашину и привычными движениями обтачивал все его зубы строгими треугольниками. Коронки всегда слетали с их гладких граней, но мастер Хайзуллин не менял устоявшихся привычек: так точить было быстрее, а пациент исхода не знал.
– Теперь посмотрите в зеркало, – предлагал он, скрытно улыбаясь.
Пациент открывал рот и, видя в своем рту зубы, похожие на акульи, ужасался…
– Отлично! – обнадеживающе вскрикивал мастер Хайзуллин. – Акулья пасть – основа крепкого прикуса.
Пациенты злились, но показная доброжелательность мастера Хайзуллина испаряла их страсти, как хорошо разогретый утюг, излишнюю влагу в белье.
Но как-то порог его врачебного кабинета перешагнула женщина, преодолевшая все приемы мастера Хайзуллина.
– Ваш протез готов, им вы сможете жевать даже сухари, – принялся нахваливать работу мастер Хайзуллин, но внезапно иссяк…
Его словесный сахар впервые не изменил лимонного выражения на лице пациентки, она брезгливо поглядела на него, оглядела кабинет, техников и поджала губы, с трудом удерживая вербальных собак в конуре рта. Техники напряглись в своих креслах и приготовились к самому худшему, а мастер Хайзуллин, оценив состояние клиентки, почувствовал вдохновение.
«От неприятностей надо загораживаться людьми», – пришло ему в голову правило, почерпнутое в газете маленького нефтяного города, где все проблемные участки прикрывали красивыми очерками об их работниках.
– Эту гениальную работу сделал простой парень, – пафосно произнес он. – Ваш техник. Федоров, привстаньте. Посмотрите на него. Один из лучших. Зовут – не отдаем.
Крупнотелый балбес Федоров привстал, озаряясь багрянцем стыда, потому что его работа была – полнейшее дерьмо. Но внешне, его покраснение выглядело, как смущение от излишней похвалы.
– Это ваш литейщик. Семеновна, поприветствуй клиента, – продолжал мастер Хайзуллин. – Талант! Зальет в любом виде и месте. Они для вас дневали и ночевали.
Семеновна отвела взгляд и посмотрела на носки своих тапок, словно проверяя правильность постановки стоп в третью балетную позицию.
– Скромные милые трудяги. Мало кто знает, – прокомментировал эту ситуацию мастер Хайзуллин. – Все держится на них, на их филигранном мастерстве, а вы общаетесь со мной. Как несправедливо!
Едва благодарность и даже жалость появились во взгляде женщины, как мастер Хайзуллин перешел к делу:
– Перед установкой протеза можете поблагодарить ваших благодетелей: часть их душ и сердец будет вам помогать пережевывать пищу.
– Спасибо вам, и дай Бог здоровья, – поблагодарила женщина и пошла за мастером Хайзуллиным крепить гениальную работу…
Гениальная работа слетела быстро, обнажив треугольники точеных зубов, но женщина, помня о сердцах и душах техника Федорова и литейщика Семеновны, пришла к мастеру Хайзуллину робкая и смиренная.
– То, что протезы слетели – так и должно быть, – радостно воскликнул он, едва узнав пациентку. – Я ждал, когда вы придете. Это в порядке вещей. Хуже было бы, если бы коронки продержались, хотя бы на неделю больше. Тогда вас пришлось бы разыскивать. Это все – мягкий цемент. Мы его ставим на притирку прикуса…
Женщина, очарованная речью мастера Хайзуллина, не сводила с него глаз.
– …теперь, так как мы люди жесткие, закрепим протезы на жесткий цемент, – заговорил прибаутками мастер Хайзуллин. – Откройте-ка рот.
И он опять посадил зубные протезы на место.
– Главное запомните, что хлеб теперь ваш самый большой враг, – строго предупредил он. – От него создается эффект вантуза. Вы думаете, почему в ресторанах его тонко режут? Администрация ресторана не хочет расплачиваться за содранные хлебным мякишем отличные зубные мосты. С мясом тоже осторожнее. Обязательно разрывайте его на волокна, чтобы избежать эффекта вантуза.
– Доктор, а что такое эффект вантуза? – испуганно спросила женщина.
– Природный эффект вакуума, возникающий при очистке ванных и кухонных раковин, с помощью удивительного сантехнического инструмента. Помните резиновую колбу с ручкой? Это и есть вантуз, – и тут мастер Хайзуллин так убедительно перешел к рассказу об атомных взаимодействиях между материалом зубных протезов и мясными волокнами, об активизации этих взаимодействий под напором солнечной активности, что если бы женщине пришлось удалять зубы, то она бы, будучи околдованной мастером Хайзуллиным, не ощутила бы ровным счетом никакой боли.
«Продаешь плохую начинку, надевай яркую упаковку», – любил вспоминать мастер Хайзуллин, где-то прочитанную им мысль. И его усилия не пропали. С благословения Хамовского, находившегося под впечатлением температуры плавления коронок, мастер Хайзуллин поднялся на общественном поприще маленького нефтяного города, получив вначале должность председателя городского родительского Комитета, а затем и руководителя страховой медицинской компании.
ВОРОВСКИЕ СЛЕДЫ
«Именно скучная запутанность цифр и создает лесную чащу, в которой чиновники прячут наворованное».
Алик пытался защитить бюджет телерадиокомпании маленького нефтяного города, сниженный более, чем другим организациям маленького нефтяного города, даже более, чем газете, но его обращения в вышестоящие органы вроде губернатора, окружной Думы и прокуратуры получили один единственный ответ: наделение организаций бюджетами полностью находится в ведении муниципалитета, то есть Хамовского.
«Абсолютный царек», – обозначил ситуацию Алик.
Сравнивая падение бюджета телерадиокомпании с падением бюджетов других организаций, он обратил внимание, что бюджет управления коммунального заказа упал еще ниже.
«Этот отсос денег перестал работать», – вывод напрашивался сам собой.
А у двух организаций маленького нефтяного города бюджет не только не сократился, но и увеличился.
«Новые доноры кармана Хамовского», – определил Алик.
Ими стали управление социальной защиты населения, на посту начальника которой пенсионерку Скрипову сменил Безмер, профессиональный вор, а также городская больница, в которой внезапно начались масштабные ремонты.
Новый главный врач Прислужков становился выгодным Хамовскому не менее Безмера. Об этом говорил бюджетный след. Стал понятен итоговый результат популистских программ про медицину, вышедших с помощью самого Алика в прошлом году: создание положительного образа для массированных денежных трат. Своеобразная новогодняя ледовая горка, с которой теперь можно было прокатить что угодно.
Результат действий, оплаченных заработком, стоит выше заработка. Человек не имеет права рассуждать категориями хлеба, он должен видеть, чему служит его труд, и любить конечные результаты труда, а не кусок хлеба, который ему дают за труд. Алик начал терять любовь к профессии, еще и потому, что не мог проследить использование самого себя. Он физически почувствовал, как из него уходит любовь к журналистике, прямо перед тем, как уснул.
НАВОДНЕНИЕ
«Разрушая основы человеческой морали и нравственности, надо понимать, что может рухнуть и крыша, которую они держат».
Наводнение скрыло проспект. Алик пробирался по нему, выбирая путь получше, но и путь получше губил его чистые спортивные туфли. Он оглянулся и поразился. Народ шел по грязи, порой доходившей до колен, не выбирая дороги, не выискивая удобный проход, чтобы испачкаться поменьше. Люди шли напрямик – и портили себе и обувь, и брюки, но нисколько не сожалели.
Жизнь такова, что грязи стесняться не надо – говорило их поведение. Главное – прямой путь к желаемому, а то, что грязь налипнет – неважно. Если уклоняться от грязи, то путь удлинится, лишнее время уйдет, а выигрыш невелик – чистые брюки и туфли.
Алик посмотрел на грязь. Она была нехороша и пахла канализацией.
«Слепые – они ведут себя, словно слепые, – понял Алик. – Поэтому и идут по грязи, словно ее нет. Их уверенность настолько крепка, что, пожалуй, если кто-то укажет им, что они в грязи, то они еще и спросят:
«Кто ты такой, чтобы утверждать, что на нас грязь? У тебя есть официальный акт?»
В нашу бытность, когда все продается и покупается, можно ходить грязным с ужасающим душком, но по документам быть абсолютно чистым, а чистому – можно всучить документы, что он грязен».
Алик еще раз огляделся: вся доступная взгляду местность напоминала болотину, по берегам которой обычно ходят коровы и откладывают свои лепешки. Он продолжил идти осторожно, оставаясь в относительной чистоте, по пути, известному ему с детства. Но дальше в углублении дороги было столько грязи и воды, что Алик понял: тут абсолютно чистым не останешься.
Он принялся оценивать глубину грязевого потока, наступая в него, и сравнивать ее с высотой подошвы туфель, чтобы понять насколько останется чистым, как навстречу вышел очередной прохожий и, нисколько не раздумывая, проскочил по болотине, скрывшей его ноги по щиколотку и, не обращая на этот факт внимания, побежал дальше.
Грязь была везде на прямом и относительно прямом пути, чтобы не запачкаться оставалось только стоять на месте. Этот парадокс движения смутил Алика настолько, что он в удивлении опять оглянулся и увидел Хамовского, по пояс скрытого грязью, но не изменившего начальственную позу. Сопровождающие успокаивали его:
– Не бойтесь, Семен Петрович, отмоем.
Сопровождающие несли моечные принадлежности: один – кипу законов, другой – печатную машинку, третий тянул за собой минитипографию.
«Квашняков! – узнал Алик и подумал. – А кто же отмоет вас?»
Алик проснулся немедленно и, повинуясь непредсказуемости собственного мышления, схватил лежащий возле дивана мини-ноутбук, раскрыл его и спустя короткое время напечатал:
Потомков носят на руках,
По предкам ходят нощно, денно,
И лишь, чтобы присыпать прах,
Им поклоняются почтенно....
«К чему это», – подумал он, когда оценил написанное и сравнил его со сном, но, так и не поняв «к чему», закрыл мини-ноутбук и опять уснул.
РОССИЯ, ВПЕРЕД
«Пока болезнь будет жизненной необходимостью, а не трагической случайностью, то здоровье человека и общества будет стремиться к ухудшению».
Телевизионная программа, посвященная обсуждению статьи Президента России – «Россия, вперед», вышла по инициативе председателя совета ветеранов, старой лисы маленького нефтяного города – Пидушковского. Благодаря ему, задание администрации маленького нефтяного города, брошенное Аликом в корзину для мусора, было исполнено… правда, не так, как хотелось чиновникам.
– Давайте проведем круглый стол на эту тему, – растягивая слова, предложил по телефону Пидушковский, поставив Алика в короткий тупик.
Отношение Пидушковского к России Алик знал: не служить, а выслуживаться. Пидушковский хотел помелькать на глазах телезрителей, так чтобы стать неизводимым световым пятном, а Алик после трех лет в аспирантуре, выхода книги и работы над следующей, чувствовал себя настолько сильным, что грех было бы не попробовать публично показать истинное лицо Пидушковского.
– Давайте, – согласился он. – Но надо еще кого-то.
– Пригласим Хайзуллина, – нашелся Пидушковский. – Он умеет говорить.
Алик знал, что Пидушковский дружит с Квашняковым, но подключение к поганому дуэту мастера Хайзуллина не предполагал. Хайзуллин был более скользким, чем Пидуш- ковский, с ним придется поработать, – понял Алик.
Не вызывало сомнений, что Пидушковский и мастер Хайзуллин будут хвалить статью Президента и «Единую Россию», поэтому статью требовалось прочитать. И Алик, не любивший подобные произведения, уделил ему время и был сильно удивлен.
Статья Президента России оказалась квинтэссенцией штампов, всегда приносивших успех ежегодным посланиям политических лидеров. Материал был хорош для
среднего журналиста, но от статьи Президента он ожидал большего, чем трансляция общеизвестных мнений и приятное впечатление. В статье отсутствовало уникальное президентское знание и сколько-нибудь глубокое понимание ситуации. Это были охи-вздохи старушки на лавочке, стремившейся угодить вкусам соседок, а рецепты лечения страны оказались настолько поверхностны, что Алик тут же родил:
«Козел может возвыситься только одним способом: топтать горделивые вершины».
В какой-то степени эта фраза относилась и к самому Алику, и к Хамовскому, и ко многим другим руководителям, но она пришла в голову Алика именно после прочтения статьи Президента России.
***
Запись
«Пепел не греет, чернота не светит».
Хриплый голос Пидушковского переплетался с гладкой скороговоркой мастера Хайзуллина, Алик, поддерживая разговор, сел между ними, олицетворяя шарнир, поскольку ему приходилось крутиться на поворотном стуле.
– Здравствуйте, сегодня в нашей студии,… – это стандартное приветствие, каких прозвучало несчетное множество, правильнее было бы продолжить: «…два прирожденных лицедея-карьериста» – но это был бы выход за рамки приличий, и Алик представил гостей, как положено, то есть фамилия, имя, отчество и должность.
Как донести собственное знание до неосведомлённой публики, видящей производящих хорошее внешнее впечатление людей? Публика – словно наивные, предназначенные для завоевания аборигены. Чиновники – словно красивые крейсеры не проявляющих намерения захватчиков. Каждый из них жаждет остаться на плаву, и только, если пробить броню, чиновник пойдет ко дну на глазах телезрителей…
***
– …я буду участвовать не только как ведущий, но и как участник обсуждения. Но вначале слово гостям, – выдал заготовку Алик.
– Статья глубокая и своевременная, – принялся вязать слова Пидушковский, аккуратно работая неповоротливым языком, словно толстой спицей. – Сложно переоценить ее ценность.
– Я полностью согласен с тем, что уже сказано, – осторожно произнес мастер Хайзуллин и добавил пару узоров на свитере телепрограммы, связанном языком Пидушковского.
Алик удовлетворенно осмотрел гостей и произнес:
– У меня иное впечатление от статьи Президента. Подобный материал можно похвалить только из стремления угодить. Лучший эффект от этой статьи может заключаться только в провокации общества на обсуждение проблем.
Пидушковский с мастером Хайзуллиным переглянулись, удивленно и испуганно.
Если тигр никого не ест, то его добыча может возомнить, что он перестал быть хищником. Поэтому для напоминания о своей хищной природе тигр должен публично задирать того или иного члена из круга добычи. Алик был тигром.
– Я не согласен с вами, – небрежно произнес Пидушковский.
– Я тоже не был бы столь категоричным, – с присущей ему осторожностью добавил мастер Хайзуллин.
– Чудесно, – оценил Алик. – Тогда обсуждение статьи Президента мы проведем по основным ее тезисам. Начнем с первого. Смотрите, Президент России пишет, что мы не
должны тащить дальше хроническую коррупцию, а на деле в нашем маленьком нефтяном городе потенциальные коррупционеры сочиняют антикоррупционное законодательство. Президент говорит о том, что надо искоренить застарелую привычку полагаться в решении проблем на государство, но не полагаются на государство только преступники. Для гражданина вполне естественно полагаться на государство в решении некоторых проблем. И кого президент призывает бороться с коррупцией – народ, победивший в войне? Но народ сам по себе победить коррупцию не может, поскольку коррупция – болезнь чиновников. Что ж – на вилы их что ли?..
И тут разгорелся спор. Этого Алик и добивался. Программа оказалась настолько зрелищной, что жители маленького нефтяного города даже на повторах звонили по телефону на студию, думая, что идет прямой эфир.
Пидушковский пытался высмеять Алика, называя его мнение «видением через форточку», но Алик попросил его закрыть свою форточку и выйти на улицу, мгновенно привязав форточное видение самому Пидушковскому. Вот только мастер Хайзуллин выскальзывал из когтей Алика, потому что отвечал столь витиевато по-восточному, что его и ухватить было не за что.
– Вы хвалите статью Президента, тогда покажите, где в ней приводится хоть один толковый рецепт развития России, – потребовал Алик у мастера Хайзуллина, поскольку понял, что пустоту этой матрешки, какой и являлся мастер Хайзулллин, можно показать, только снимая слой за слоем.
– Я могу высказаться за ту часть статьи, которая посвящена медицине, – ответил мастер Хайзуллин, и поскольку в статье Президента не было такой части, Алик понял, что его герои всю статью и не читали, а, если читали, то наспех, и пришли на телевидение только покрасоваться.
– Давайте, – подтолкнул он.
Мастер Хайзуллин начал читать:
«Чем умнее, интеллектуальнее, эффективнее будет наша экономика, тем выше будет уровень благосостояния граждан…»
– Ну, во-первых, где тут о медицине, а во-вторых, где тут рецепт? – прервал Алик. – Это лозунг, причем не самого высокого качества. К сожалению, ум и совесть, как показывают даже события в нашем городе, далеко не одно и то же. Что имел в виду президент под умной экономикой – можно только гадать. Я тут не вижу замысла шире, чем поиск красивой фразы. Связи между умом управленцев и благосостоянием граждан нет никакой. Весь ум сейчас работает на свой карман, и в этом проблема России, а не в недостатке ума. Проблема в идеологии, в настроении, а не в экономике в целом…
И в тот момент, когда мастер Хайзуллин уже не мог скрыться за витиеватостью своих ответов, как женщина за веером, Пидушковский с присущей ему хрипотцой высказал фразу, ставшую ключевой для будущего Алика:
– Сегодня на Думе я сидел и слушал главного врача. Он сказал, что мужчины живут в среднем в нашем городе пятьдесят лет, женщины – чуток больше. Меня это взволновало больше всего.
– А кто в этом виноват? – спросил Алик.
– Ну, наверное, коррупционеры, – в очередной раз съязвил Пидушковский.
– Вы знаете, вы во многом правы, – предпочел согласиться Алик. – Они есть не только в администрации нашего города, но и в больнице. В сокращении продолжительности жизни есть вина врачей.
– Я готов подписаться под этим выражением, – удивил Алика подобным словесным выстрелом мастер Хайзуллин, но тут же разочаровал, так как ушел на международные темы, взявшись обсуждать стоимость военных вертолетов.
***
