Александр Алексеевич Кассий
Король Мистрока. Красный Вестник
– Ты с ума сошел? – обомлел Айринг.
– Северяне ценят силу и уважают сильного. Я выставлю свои условия и, если одержу верх, они согласятся.
– А если ты не победишь? Нашей семье придется устраивать еще одни похороны.
– Моей семье. Ты, судя по всему, отказываешься от имени наших предков. Гарденпорт стал тебе роднее Рангарона. – дерзил Леннон.
– Это не так, речь сейчас не обо мне. Тебе не одолеть Ингунн.
– Спасибо, что веришь в меня. Но я поступлю так, как уже решил.
– Север не согласится на твои условия, они знают, что сильнее нас. – пытался отговорить брата Айринг.
– Если и не согласятся, то увидят, как падет их правитель. Я отомщу за покушение на отца и нападение на Элезию.
– Ты не дуэлянт. Ты пережил одну битву и возомнил, что способен одолеть столь свирепого врага?
– В отличие от тебя, я хотя бы знаю, что из себя представляет настоящая война. Пока ты развлекался на обедах и грелся в теплом дворце, мы с отцом сражались за Холоборн и все королевство. Я не боюсь смотреть в глаза смерти. Человек не должен ничего бояться.
После этих слов, Леннон покинул зал.
Глава пятьдесят третья
Охота в лесу Банши
Ингунн проснулась очень рано, когда утро еще не наступило. Она вышла на балкон и устремила свой взгляд на темные воды залива Русалок.
После покушения конунгу не спалось. Теперь она все время была на стороже, оглядывалась на каждый шорох, даже удвоила охрану у своих покоев. В каменных стенах замка она не чувствовала себя в безопасности, она выросла среди невысоких срубов и любила запах древесной смолы, а не каменной пыли.
Пейзажи Риверлока на Оленьем полуострове были весьма красочны. Тут было много лесов, высокие хмурые горы и чарующий залив. Но Ингунн не нравилось то, насколько влажен был воздух вдобавок к вездесущей слякоти.
За неделю дружины Ингунн взяли два замка на южном побережье Риверлока: Эксморал и Эйлен-Ноттар. Армия остановилась во втором замке, так как Ингунн приказала дожидаться подкреплений. Многие воины конунга не успели оправиться после битвы при Угорье, а осада и приступ двух замков за столь короткий срок и вовсе ослабили их ряды.
Ингунн подышала свежим воздухом и вернулась в свои временные покои. Тогда же в дверь постучались.
– Войдите. – настороженно приказала конунг, держа наготове меч.
Ингунн поняла, что угрозы нет, когда вошел годи Бриньяр, ее жрец и судья. В руке у Бриньяра, высокого и слегка диковатого вида мужчины, было зажато послание.
– Это весть с юга. От человека, с которым вы бились при Угорье. – сказал он и протянул правительнице смятый лист.
– Что за весть? Южанин признает поражение? – спросила Ингунн и быстро прочитала послание. – Какая нахальность. Неужели хоть кто-то из южан не боится вступать в честный бой? Представляешь, Бриньяр, несчастный король южан так и помер в своей берлоге, а его цепные псы попрятались в ужасе по домам, кроме этого юнца. Он единственный дал отпор мне и даже умудрился ранить Вульфара. Кстати, как он?
– Вульфару лучше, конунг.
– Это хорошо, мне еще пригодится его помощь.
– Вы примите вызов на хольмганг от этого южанина? – спросил Бриньяр.
– Леннон Гюла, какое же странное имя. Никак не могу привыкнуть к этой южной манере. И говорят они так странно, глотают половину звуков. Чудной народ, – размышляла Ингунн. – Но этот человек очень смел. Он смог выстоять против нас и не бежал с поля боя, как каждый полководец Риверлока, с которым мы сталкивались. Было бы любопытно сразиться с ним, узнать, что из себя представляет самый смелый из южан.
– Но, конунг, его условия невыполнимы. Он требует в случае его победы покинуть земли Риверлока и прекратить набеги.
– Неужто ты думаешь, что он победит? А если и так, то обещание за выполнение этих условий будет лежать на мне. В случае моей смерти никто не будет обязан повиноваться. Я принимаю вызов этого мальчонки, пошлите птицу с ответом сейчас же. Местом схватки будет круг камней возле руин старой заброшенной крепости неподалеку от Дымной реки. Пусть со мной отправляется Вульфар, если он встанет на ноги, мой лендрманн Ол и пятеро избранных хольдов. А армию с подкреплением переправьте поближе к Угорью. Если Леннон Гюла проиграет, то Ол помчится и прикажет хирдам нападать со всех сторон. – приказала Ингунн. – Ты все запомнил, Бриньяр?
– Да, конунг, но…
– В случае моего поражения? – Ингунн нахмурилась. – В таком случае, пусть Вульфар решает. А там уже кто-кого конунгом изберет. Было бы глупо давать посмертные указы, я прекрасно понимаю, что не смогу повлиять на их исполнение.
Годи поклонился и вышел.
– И еще, – окликнула его Ингунн. – Собери людей для охоты, традиции нарушать нельзя. Пусть боги решат, достойна ли я их милости.
К девяти утра охотничья команда покинула замок Эйлен-Ноттар, уйдя в лес на десять километров. Ближе никакой дичи, кроме уток да зайцев не водилось из-за того, что прежние хозяева очень любили ремесло охоты и разогнали вепрей, оленей и лис к подножиям гор.
Старший охотник Тургер сын Оге вел за собой Ингунн, ее хускарла Свайна и псаря Хогга, рядом с которым держалось четыре курцхаара. Ингунн настояла на том, чтобы для охоты выбрали именно эту породу, так как уже успела убедиться в их универсальности, покладистости, верности и остром уме. Ингунн также недавно узнала, что в Риверлоке часто использовали бассет-хаундов для выслеживания дичи, а лучшими загонщиками считались псовые борзые. У этих пород действительно были свои преимущества, но конунг больше ценила многозадачность и пользовалась помощью курцхааров как при выслеживании, так и при загонной охоте.
– Стойте, – Тургер спешился и длинной палкой очистил олений след от опавших листьев. – Глядите, конунг. Крупный олень, самец. Хогг, ну-ка, давай отыщем помет.
Псарь спрыгнул с коня и вместе со старшим охотником обошел ближайшую территорию в поисках экскрементов.
– Что-то есть, – псарь Хогг нагнулся и поднял с земли темный комок, облепленный травой и землей. Он принюхался и разломал его. – Свежий. Олень ушел не далеко. Судя по всему, здоровый самец. Это ваш день, мой конунг! Благородная особь почти у вас в руках.
Псарь поднес собакам помет и те, как следует принюхавшись, устремились на северо-восток.
– За ними! Давай-давай! – старший охотник призывал спешить за собаками, пока они не убежали слишком далеко.
Ингунн пришпорила коня. Она неслась следом за курцхаарами, не выпуская их из виду. Собаки не сменяли курс, они следовали по одному пути с несгибаемой уверенностью. Их носы, как компасная стрелка, тянули их вперед.
Ингунн задумалась о том, как эти животные видели мир? В тех же цветах, что и люди? Насколько ярче они ощущали запахи? Может, они даже визуализировали себе тянущийся путь, непременно ведущий к цели? Собаки всегда верны своему хозяину, по крайней мере до тех пор, пока они кормятся с его руки. Люди порой даже получая золотую кость предавали самых близких.
Меж темных стволов промелькнула фигура оленя. Ингунн показалось, что его рога были раскидистее ветвей древнейшего дуба. Она подхлестнула лошадь, нагоняя собак, и вооружилась луком.
Курцхаары окружали дичь. Самый быстрый пес вынудил оленя повернуть к горному рельефу, тем самым запер его в роще среди крутых непреодолимых склонов.
Ингунн отозвала собак свистом, спешилась и с луком и охапкой стрел выдвинулась на своих двоих. Она легкой поступью прошагала до опушки, где остановился олень, задыхаясь от усталости.
Зверь был поистине величественным. Его шерсть была темной и гладкой, без единого колтуна или участка облысения. Еще более грандиозными были светло-бежевые рога самца, от их громоздкости голова слегка клонилась книзу. Обычно самцы оленей разбивали короны подобного размера в поединках с другими самцами своего вида или ломали об деревья, Ингунн крайне повезло застать данную особь с невредимым трофеем.
Конунг приблизилась еще немного и приготовилась стрелять. Олень, казалось, заметил ее. Он навострил уши и приподнял переднюю ногу. Зверь дернулся, стрела пронеслась близко, но вонзилась в землю.
Ингунн приложила новую стрелу к рукояти. Конунг целилась туда, где оленя еще не было, стараясь предугадать его перемещение. Она выстрелила еще раз. Стрела попала зверю в бедро, отчего олень обозлился и сменил курс прямиком на стрелка.
Олень несся на Ингунн. Конунг выстрелила, но внезапно со склонов спустился сильный ветер с неприятной риверлокской моросью. Стрела обогнула оленя, отчего правительница немного растерялась. Стрелы выпали у нее из рук прямо в траву, а пока она поднимала одну из них олень сильно сократил расстояние. В последний момент северянка приготовилась стрелять, но зверь сшиб ее.
Ингунн ударилась спиной о корень секвойи. Сознание помутилось, лук выпал из руки. Олень убежал в лес с торчащей из бедра стрелой.
Прозвучал низкий охотничий рог. Из леса выбежал Тургер. Он склонился над конунгом и коснулся ее лба.
– Как вы? Вы что-нибудь видите? – он помахал рукой.
– Вижу. – спокойно ответила Ингунн.
– У вас две глубокие раны и разодрана плоть, судя по всему. Нужно вернуться в замок.
– А как же олень?
– Хогг погнался за ним. Он не посмеет прикончить вашего зверя, но я заметил много крови вдоль его следов. Думаю, вы прострелили ему бедренную артерию. Скоро он обессилит и свалится неподалеку.
– Это хорошо. – сказала Ингунн и попыталась встать.
Тургер поддержал правительницу и провел ее до лошади. К моменту, когда они вернулись в Эйлен-Ноттар, Ингунн была бледнее обычного. Кожа ее была холодной, сухой, а кроваво-красные глаза потускнели.
Глава пятьдесят четвертая
Дуэль у руин Клыка Ветров
Шел мокрый снег. От тающих снежинок каменные кирпичи потемнели и заблестели. Древний форт порос корнями, мхом и лозой. Главная башня обрушилась наполовину. Глядя на нечто подобное, невольно закрадывались мысли о бренности всего сущего. Если даже столь могучие строения приходили в упадок, то чего ждать от существ, состоящих из плоти и хрупких костей?
Кромлех собрал вокруг себя много людей. Дружина Ингунн заняла северную половину круга камней, а люди Леннона – южную.
Сэр Леннон Гюла надел поверх кожаной куртки кирасу, а на руках закрепил латные перчатки. Заключительным штрихом стал бургиньот. Он решил, что для маневренности большего и не надо.
– Вы уверены? – спросил сэр Агаштон Темешвар.
– Дороги назад нет. – сухо сказал Леннон.
Гюла не был до конца уверен в своих силах, он сомневался, но знал, что под страхом смерти будет драться на пределе своих возможностей.
– Дождитесь прихода священника, пусть помолится о вашей победе. Вам не помешает благословение стихий. – попросил Агаштон.
– К черту стихии. Стихии не спасли короля, не спасли моего отца и не смогли уберечь Риверлок от разорений. Я справлюсь сам. – ответил Леннон и осмотрел рапиру в своих руках. Она была отцовской. Золотая витиеватая гарда украшена традиционными холоборнскими узорами, на эфесе зеленая изумрудная пчела, а на лезвии выгравирована надпись: «Рассердивший улей пусть молит о пощаде».
– Я потерял баронессу, свою сестру. Не хочу терять еще и своего полководца. – молил Агаштон.
– Я понимаю, – кивнул Леннон. – Мне жаль случившегося с Гертрудой. Она не будет забыта. Но сегодня я погибать не собираюсь.
Леннон вошел в кромлех без сомнений. Напротив, из тумана, показалась Ингунн Бьорнбор. Она вошла на арену верхом на медведе. Вероятно, конунг ожидала навести ужас на соперника и предстать перед ним в непобедимом образе укротительницы свирепых хищников.
На Леннона сие действие ничуть не произвело никакого впечатления. Он думал лишь о том, как жаждал отомстить за все бедствия, навлеченные на его народ. Ингунн казалась Леннону тем самым слабым местом, поразив которое, обрушится вся конструкция. Он видел перед собой не конунга Драконьего Севера, а способ разогнать воцарившуюся бурю на севере и в его душе.
Вслед за участниками, в круг камней вошло по одному посреднику от севера и от юга. Они встали около центра рядом друг с другом и подтвердили свою готовность.
Северяне забили в барабаны и хором завыли. Их воинственный клич здорово пугал холоборнцев, но Леннон будто ничего не слышал и ничего не видел, кроме своей цели. Жажда мщения отравила его сознание, голос здравомыслия практически задохнулся где-то глубоко внутри.
Бой начался, когда Ингунн сделала первый шаг. Леннон выдвинулся ей навстречу. Ему казалось, что соперница было не собрана, хоть и отчаянно скрывала это. Северянка хмурилась, будто от боли, и прихрамывала на левую ногу. Но повреждена была вовсе не нога, она ковыляла из-за боли в боку.
Рассчитывая, что его рассуждения верны, Леннон не спешил нападать. Тем более, он был наслышан о жестокости и свирепости Ингунн, отчего желания слепо бросаться на нее не было никакого.
Помимо этого, Леннон многому научился, наблюдая долгое время за тренировками Айринга в Рангароне перед семнадцатым турниром. На самом турнире он также обзавелся важными наблюдениями. Пристальное внимание к чужим успехам и ошибкам не добавляло Леннону практического опыта, но давало теоретические знания, которые можно применить во время планирования.
Красные глаза Ингунн наблюдали за движением ног Леннона. Это было интересной деталью, ведь многие бойцы часто концентрировались лишь на оружии соперника, боясь пропустить удар. Ингунн же контролировала каждый шаг соперника, и на их основе выстраивала предположения о возможных траекториях ударов.
Ингунн совершила ложный выпад, чем заставила Леннона принять оборонительную стойку. Холоборнец открылся, конунг придержала его меч своим мечом и ударила кулаком в живот.
Леннон подпрыгнул и согнулся. Ингунн замахнулась, но ее атаку успели парировать. Леннон попятился, держась за живот, удар по нему был настолько сильным, что кишечник чуть не вывернулся наизнанку.
Ингунн ударила в направлении груди соперника, Леннон блокировал атаку, но конунг внезапно перевела удар на плечо. Острый Осколок Хургун разрезал куртку из вареной кожи и плоть, словно березовый лист.
Ингунн нанесла стремительную атаку, блокировать которую Леннон даже и пытаться не стал, он едва успел отскочить. Иначе его тело разрубило бы напополам.
Рана Леннона стонала и кровоточила. Он пытался не обращать на нее внимания, но крови вытекало слишком много.
Следующий удар конунга прорубил воздух в пол фаланги от головы Леннона. Следом поспешил еще один удар, куда более стремительный и тяжелый. Леннон споткнулся, упал на колени. Ингунн пнула его и, рубанув с львиной силой, разрубила меч-зубочистку соперника напополам.
Теперь Леннон начал бояться. Он уворачивался от атак с обрубком рапиры в руке, понимая, что еще одна оплошность будет стоить ему жизни. Ноги начали уставать, дыхание сорвалось. Заболело в боку. У него не было ни единого шанса.
Ингунн рявкнула, разозленная прыткостью южанина. Ее злило, что он уходил от ее ударов, а не принимал их в грудь.
Один из ударов все же настиг цель. Леннон прижал кровоточащую шею стальной перчаткой. Металл окрасился в красный цвет. Леннон побледнел и сгорбился. Надломанный меч вываливался у него из руки.
Холоборнец смог отразить пару ударов Ингунн, но ощутил острую нехватку кислорода и присел на колено. Взор застил туман.
Ингунн возвысилась над почти поверженным врагом. Она схватила свой меч двумя руками и встала сбоку, как палач, и с наслаждением улыбнулась.
Но в глазах ее все померкло, забегали разноцветные мушки. Заложило уши. Тело будто парализовало. Меч выпал из руки. Швы на туловище разошлись и из раны засочилась кровь, Ингунн ощутила это.
Леннон привстал и вонзил в живот Ингунн Жестокой обрубленную рапиру по рукоять. После этого он поднял Осколок Хургун и неумелым взмахом прорубил шею конунга под углом так, что лезвие уперлось в ребра.
Леннон кое-как смог вырвать меч, покрытый рунами, и оттолкнул Ингунн. Северянка упала на спину, ударилась головой, и глаза ее залились кровью.
Сторона Леннона подняла радостный вой. Зрители хлопали в ладоши и свистели. Двое целителей выбежали и подхватили бледного и изнемогшего полководца. Они тотчас наложили бинт на шею и стянули плечо жгутом.
– Мои поздравления! – выкрикнул Агаштон. – Как вы, мой лорд?
– Я сделал это, – вяло произнес Леннон. – Я же говорил, что сделаю это.
Зрители со стороны Ингунн Бьорнбор не подали ни звука. Они молча подобрали тело погибшей правительницы и унесли его.
Среди наблюдателей был и Вульфар Сварт. Глядя на то, как Ингунн ранила Леннона Гюла, он решил, что это была месть. Месть за то, как этот самый Гюла ранил Вульфара во время битвы при Угорье.
Вульфар никогда не мог понять того, что происходило в голове у Ингунн, но после дуэли некоторая ясность все же появилась.
Вульфар не плакал по погибшему конунгу, так не было принято на севере. Но он был опечален. Чувство утраты сковало его по рукам и ногам, лишило дара речи.
Леннон встал на ноги и оттолкнул лекарей. Он оперся на один из клиновидных камней круга. Вульфар зашагал ему навстречу. Солдаты преградили северянину путь.
– Я хочу сказать пару слов. – произнес Вульфар и бросил меч в ножнах на землю.
– Говори оттуда, иначе прирежем. – предупредил Агаштон Темешвар.
– Леннон Гюла, меня зовут Вульфар. Вы ранили меня во время битвы, когда я защищал своего конунга.
– Расступитесь, – приказал Леннон. Он взглянул на северянина и признал в нем своего противника. – Да, это ты. У меня хорошая память на лица. Чего ты хочешь?
– Я хочу вас предупредить. Сейчас я прикажу всем нашим людям отступить, включая и тех, что собирались напасть на Угорье в случае вашего поражения. Но в дальнейшем среди фриссеров пройдет голосование за следующего вождя. Если я не стану им, то кто-то другой пройдется волной по Риверлоку. А может и по всему королевству.
– Зачем рассказываешь мне это?
– Ты достойный воин и смелый человек. Такие люди, как ты, заслуживают вести за собой народ, а не узурпаторы на тронах.
– Я не политик, мне нечего делать во главе государства.
– Может, это и самое главное. Политика – игра преисподней. – сказал Вульфар, поднял ножны и был таков.
Леннона отвели в его шатер и обработали раны. Он потерял слишком много крови, а потому чувствовал головокружение и слабость в конечностях. Кожа Леннона была сухой и холодной, а горло стянуло от жажды. Следующие десять часов он проспал ни разу не шевельнувшись.
Глава пятьдесят пятая
Совет ярлов в Бьорнборе
Ингунн Бьорнбор, дочь Крайна опустили в могилу вместе с мехами волков, оленей и медведей. В руки павшей воительнице вложили ее топоры, мечи, которыми она владела и копья. Не хватало лишь Осколка Хургун, которым завладел южанин Леннон Гюла.
Фриссеры верили, что после смерти каждый попадает в Царство Зимы, в Ад. И лишь истинным воинам и героям позволено было отправиться туда с оружием, чтобы отбиваться от полчищ демонов. Безоружных поражение настигало сразу, но воители могли заслужить место среди вечных льдов, если смогут продержатся достаточно долго.
В могилу Ингунн также опустили ее верного медведя, убиенного для ритуала. Верхом на нем, конунг точно подчинит себе земли Ада.
После хорового пения могилу засыпали стуженой землей, а рядом возвели столб с гальдраставами, защищающими могилу от темных сил. Мужчины и женщины в черно-белых ритуальных раскрасках били кулаками в грудь. Они провожали своего правителя в последний путь.
– Могучий Фриссер, направь душу и тело Ингунн, дочь Крайна, в мир иной. Солфарнир, освети ей путь днем. Стьяннир, освети ей путь ночью. Безымянный, донеси до нас весть о победе или поражении Ингунн в Царстве Зимы. Брун, дай нашему конунгу достаточно ярости и сил для победы над злом. Форбир, не дай памяти об Ингунн и ее предках угаснуть в веках. Ар! – проговорил годи, жрец фриссеров.
– Ар! Ар! Ар! – повторили все присутствующие.
Курган Ингунн Бьорнбор расположился неподалеку от Бьорнборского капища Шестерых.
Днем позже в длинном доме собрались вожди Драконьего Севера. Как и было принято, важные заседания совмещались с пиром, а потому мужчины ели и пили, как в последний раз. Недоеденные куриные крылья, ноги да оленину кидали пускающим голодные слюни псам.
Дом пропах пивом и жаренным мясом. В такой обстановке Вульфар не мог сосредоточиться.
– Братья, – выкрикнул он, когда решил, что пришло время начинать. – Послушайте меня!
Ярлы сделали последние глотки, отложили кружки и яства. Они стали бить кулаками в грудь, приветствуя Вульфара.
– Мы лишились нашего конунга, а потому должны избрать нового, – говорил Вульфар. – Прошло слишком мало времени, но на войне медлить никак нельзя. Нужно голосование. Кто выставит свою кандидатуру?
– Если мы хотим продолжить наступление на Риверлок, то лучшим кандидатом стану я, – отозвался Хургин Элдхус, ярл Фьелла. – Мой опыт в сражениях подарил немало побед в уже текущей войне.
– Может ты и неплохой полководец, – оспорил Дрокк Эйкшолл, ярл Кистенфьорда. – Но вряд ли строители и лодочники достойны звания лучших воинов. Под твоим командованием Кант станет слабее, сейчас нам не строители нужны. Мой же хирд всегда славился сплоченностью и боевым духом. Помимо этого, мои лейданги привозили больше всех награбленного из плаваний.
– Я считаю, что конунгом должен стать глава одного из великих домов, как это было всегда прежде. Дом Эйкшолл подчиняется Элдхусу, если ты забыл, Дрокк.
– Возможно, вы забыли про Олриха Клыка, ярл Хургин, – поправил Вульфар. – Его дом подчинялся дому Элдхус, но все же это не помешало сделать его конунгом.
– То были другие времена, когда север раздробился. У нас было по пять-шесть независимых конунгов, тогда была полная неразбериха. Но если мы говорим о временах, когда север был практически един, то… – говорил Хургин Элдхус.
– Но, когда в последний раз север был единым? – спросил Вульфар. – Ингунн смогла собрать все разрозненные территории вместе, под покровительством одного конунга. Время изменилось, теперь избираться может любой ярл.
– А что насчет тебя, Вульфар Сварт? Твой дом и один из великих, и самый древнейший из всех наших. Ты уже был конунгом Западного Канта. Теперь же есть шанс править Единым Кантом. – сказал Фиел Снолов, ярл Клыка и глава своего дома.
– Как и дом Бьорнбор. – печально добавил Вульфар.
– От дома Бьорнбор не осталось кандидатов. – пожал плечами Фиел.
– Верно, Ингунн не оставила наследников. Жаль, что столь великая семья осталась в прошлом. Но погибла она, как воин. – кивнул Хургин Элдхус.
– Вульфар, так что, не желаешь ли ты стать кандидатом? Тут многие поддержат тебя, ведь ты много лет покровительствовал над половиной Драконьего Севера. – спросил Дрокк Эйкшолл.
– Если вы сочтете меня достойным, то я не стану противиться. – сказал Вульфар.
– Выбрать Вульфара – это ошибка! – Хургин ударил кулаком по столу. – Он тут же захочет заключить с южанами мир. Разве ради этого мы все начинали? Дайте ему власть, и он заставит нас и дальше сидеть в домах. Пока наши враги не столь сильны. Пока у них идет эта Долгая Зима. Мы должны продолжить давить их. Вульфар, ты всегда был против этой войны, но теперь от нее уже никуда не деться.
– Мы добьемся независимости Риверлока, если нужно – уничтожим его, чтобы королевству не было никакого прока от этих земель, – уверил Вульфар. – Я понимаю, что уже слишком многое сделано и пути назад нет. Поэтому я хочу предложить вам не бороться за Риверлок, а нанести упреждающий удар по Холоборну. Сейчас у них меньше всего войск. Мы нападем на их замки, затем отступим. Не станем вырезать безоружных, это нам ни к чему.
– Зачем нам набрасываться на исконно королевские территории, чтобы затем отступить? – спросил Хургин.
– Потому что это разобщит герцогства. Когда Холоборн подвергнется нападению, то все прочие решат, что лучше охранять свои земли и наблюдать за морем. Никто не осмелится отправить свою армию далеко от дома, когда дому грозит опасность. Мы можем нанести удар отовсюду, со всех сторон.
– А если это только сплотит их? – спросил Дрокк. – Южане поймут, что угрожают уже тем, кто всегда был частью королевства. Это даст им вескую причину, чтобы бороться.
– Нынешние правители королевства трусы, каких надо поискать. Лишь Леннон Гюла из Холоборна чего-то да стоит, но после поединка он в своем лагере, с остатками своего войска. Мне нет большой радости продолжать вести боевые действия, но я понимаю, что иначе война затянется. После смерти Ингунн графы могут решить, что теперь-то север будет сломлен. Но мы покажем им, что наши намерения серьезны. После нападения на Холоборн мы выдвинем свои условия мира.
Ярлы сомневались в правильности данного решения, но каждый знал, что сейчас королевство не станет идти на уступки, когда погиб их король и пала в честном бою конунг Ингунн Бьорнбор. Столь решительный шаг вроде нападения на герцогство королевства Вайнсбургов отзовется бурей по всему Мистроку. Герцоги знали, что Канту нужна лишь независимость Риверлока, которая обеспечит безопасные границы, они не станут проливать кровь всего Холоборна и иных герцогств ради ненужного им клочка земли где-то на дальнем конце острова. Осознав это, ярлы дружно согласились выступать под командованием Вульфара.