Александр Алексеевич Кассий
Король Мистрока. Красный Вестник
Глава сорок первая
Маршем от Рангарона
Ночную синь пасмурного неба сменило серовато-лимонное свечение утра. Замок встал на уши очень рано. Когда Валрейд проснулся, сбор боевой единицы и подготовления к дальнейшему продвижению по городам Холоборна для пополнения войск были практически завершены.
С каменных стен опускались полотнища Холоборна, печально глядели золотые пчелы на готовящихся к войне мужей и сыновей.
Валрейд позвал Ланн, чтобы разузнать о ситуации. Дочь рассказала, что по прошествии двух недель Леннон дал приказ начать выступление. Валрейд обулся, накинул теплое пальто и поспешил во внутренний двор. Ланн не стала его останавливать, она понимала, что переживал отец и могла лишь посочувствовать и поддержать его.
Из конюшни выводили лошадей. Снаряженные до зубов рыцари затягивали ремни, проверяли портупеи и качество подков своих скакунов. Оруженосцы беспрестанно бегали туда-сюда с мешками, сумками, колчанами и ножнами. Они подносили своим рыцарям все необходимое для путешествия.
Рыцарское войско из сорока всадников окружало сидящего верхом на благородном белом андирце Леннона Гюла в темно-зеленом шнурованном дублете с разрезами на рукавах, под которыми виднелась белая рубаха, поверх ремнями крепилась кираса с филигранью, а на голове широкополый черный бархатный берет с бежевым пером новомирского грифона. Леннон глядел за ворота, на поля, по которым стелился утренний туман.
Рядом с регентом командовал построением рыцарей баннерет сэр Агаштон Темешвар со знаменем, на котором рассечением делился герб Темешваров и Гюла. Щит первых представлял из себя черное поле с золотой внутренней каймой и шестью кругами (по два в главе, теле и оконечности). Сэр Агаштон подул в рог, тем самым отдав приказ построиться в шеренгу по четыре всадника и покинуть внутренний двор замка через ворота.
Множество коней зацокало копытами. Верные оруженосцы маршировали подле своих дворян. Рыцари-знаменосцы крепко держали стяги династии Гюла, в утренней синеве тускло поблескивали бархатные изумрудные знамена. Военные барабанщики замыкали строй, они отбивали закаляющий дух воинов ритм, но даже столь бравая музыка не могла согреть сердца и души солдат, покидающих родной гарнизон. Тем ни менее, люди были полны решимости, они знали, что стояло на кону.
– Леннон! – выкрикнул Валрейд и побежал к сыну.
Леннон услышал его и спешился с Финьи. Он обнял отца и похлопал его по спине. По щеке Валрейда потекла слеза, а руки его дрожали то ли от мороза, то ли от страха потерять сына.
– Не бойся, отец, это долг каждого достойного мужчины. Ты уже выплатил свой пятикратно. Пришло мое время о тебе заботиться. – сердечно прощался сын, поглаживая отца по спине.
– Но Леннон, как же твоя суженная? Вы только обвенчались, и она еще не знает, что ты покидаешь Рангарон. Она вот-вот вернется из Приллфорта со своим приданым.
– Передай Ильве фон дер Ингсдоттер, что ее муж вернется победителем. Пусть пошлет птицу или гонца, если вдруг стихии даровали нам ребенка, – сказал Леннон. – Сестра, забери отца в его покои, пусть отдыхает.
Вышедшая во внутренний двор Ланн взяла Валрейда под руку и повела внутрь. Попрощаться вышел и принц Иоанн де Вайнсбург, он пожал Леннону руку и торжественно произнес:
– Я клянусь честью и всеми стихиями, что явлюсь на выручку, как только подоспеют батальоны и подразделения Вотерлэнда.
– Мы выстроим оборону. Северянам ни за что не прорваться через нас. – ответил Леннон и оседлал белого коня.
Валрейд вырвался из рук дочери у дверей и глянул вслед своему сыну. Он уходил на зов долга, славы и верной смерти. За пределами замка войско рыцарей выстроилось рядом с двумя ротами, состоящими из новобранцев, часовых, стражников и ополченцев. Цоканье копыт Финьи отдавалось эхом от каменных плит двора и каменных стен замка. Поступь коня Леннона казалась Валрейду призрачной, нереальной, будто доносящейся из царства снов.
– Пусть тебя хранит Мать-Земля и странник-ветер, дорогой сын. – прошептал герцог.
Не смотря на холод, плиты под ногами Валрейда закипали и пошатывались. Он не мог устоять на месте и оперся о дочь и принца Иоанна.
– Идите, – сказал Валрейд и присел на скамью. – Идите, а я хочу побыть тут один.
Ланн и Иоанн оставили его. Валрейд стал вслушиваться в отдаляющийся бой барабанов. По коже вновь и вновь пробегали мурашки от каждого удара. То были не просто перестуки, а самый настоящий марш мертвецов.
Валрейду вспомнилась битва в Элезии. Драккары северян врезались в берег неподалеку от порта. Дикари пробрались к портовой канцелярии и подожгли ее. Началась паника, огневщики поспешили подогнать повозку с водной бочкой и стали качать насосами воду в ведра и в кожаные пожарные рукава. Прибыла и городская стража, они стали искать виновных, но нашли лишь свою смерть. Две дюжины северян напали из укрытий и устроили резню. Они быстро захватили порт и оборвали морские торговые пути.
Когда прибыл Валрейд с рыцарским подразделением численностью тридцать восемь человек, то город скорее походил на брошенный. Жизнь в нем застыла, на улицах не было никого, кроме пьяниц и солдат. Сил, оставшихся в гарнизоне Элезии было недостаточно, чтобы отвоевать порт и портовые районы. Северяне проникали в дома, как зараза, грабили и убивали. Они ставили всюду свои знамена: герб дома Бьорнбор – и обкладывали их отрубленными головами с содранной кожей. По ночам прячущихся в своих домах жителей пугал протяжный гул, свистки и горловое пение северян.
Валрейд повел рыцарей в атаку за собой, но к их приходу уже успели подготовиться. Северяне выставили частокол и установили ловушки. Когда рыцари Рангарона мчали в бой, то многие из них падали с лошадей, угодивших в капканы. С крыш домов и из окон северяне вели обстрел из луков. Некоторые рыцари не смогли пробиться через частокол, поэтому до открытого столкновения с берсерками и дренгами добралась лишь половина изначального подразделения.
Валрейд спешился с коня, когда понял, что их окружают и лишают маневренности, и вооружился щитом. Оглушающий лязг стали, глухие удары о щиты и звон топоров, разрубающих доспехи и плоть. Кровь хлестала, попадала на глаза, в нос и рот. Ее омерзительный вкус еще долго ощущался после битвы, даже во время питья.
Вытерев кровь с лица, Валрейд не заметил колющего удара. Стрела северянина пронзила левый глаз герцога. Захлестала кровь, глазное яблоко разорвало, как куриное яйцо. Валрейда поразил шок, он не осознавал боли, не осознавал своего расположения в пространстве. Сознание покинуло его и вернулось лишь после битвы. Он очнулся на носилках, когда его уводили с места битвы. Валрейд успел приподнять голову и увидел гору навалившихся друг на друга изуродованных тел, пронзенных копьями, топорами, мечами и стрелами.
– Все кончено? – спросил Валрейд. Его левый глаз был перебинтован окровавленной тряпичной повязкой.
– Да, северяне повержены. Никто из них не отступил, они боролись до самого конца. – произнес кто-то.
Валрейд мечтал о том, чтобы его дети никогда не узнали о массовом кровопролитии. До наступления Долгой Зимы небо над головой всегда было голубым, а воздух чистым. Теперь же будущее не предвещало ничего, кроме туч и копоти похоронных костров.
Глава сорок вторая
Страдания Риверлока
Чем глубже на север продвигались марширующие холоборнцы, тем враждебнее становилась погода. Мороз, морось, град, слякоть и серость объединялись, отчего голова разбаливалась и настроение падало. Не смотря на разгар дня, было темно. В жизни встречалась приятная, даже романтичная пасмурность, но эта была не такой. Данная погода скорее вызывала желание зашторить все окна, закрыть глаза и постараться отдалиться мыслями в красочные фантазии.
Фургон, крытый полукруглой крышей из брезента, на тяге двух выносливых скакунов находился ближе к концу колонны солдат. Позади него плелось еще пять или шесть грузовых повозок, на передке которых рядом с извозчиками сидели арбалетчики для защиты.
Фургоном управлял Антонио Визотти, он сидел спереди и глядел на многочисленные шеренги всадников, копейщиков, арбалетчиков и мечников. Трепетали на ветру боевые стяги Холоборна и вассальных ему графств и баронств. Антонио хрюкнул и сплюнул под грязные колеса дилижанса.
В кузове сидели Мэтт Кэнан, Эйра Банфи и Уилфред Скрипач. Каждый занимался своим делом. Мэтт чистил ножом яблоко. Эйра старалась поспать, но никак не могла из-за тряски. Уилфред же опустил заднюю стенку кузова и сел на край, свесив ноги. Он вооружился виуэлой и неспешно настраивал струны. Когда все зазвучало, как надо, Скрипач немного разыгрался и, в конце концов, сыграл лирическую сюиту. Мелодия соответствовала погоде и общему настроению попутчиков Уилфреда.
– Кто слышал новости с фронта? – спросил Антонио, заглядывая под парусину.
– Без изменений, – открыла глаза Эйра. – Говорят, подобного не было ни разу за последние лет двести. Риверлокцы держат позиции, как могут. Северяне доходят до городов составом в человек сорок-пятьдесят, но их оттесняют простые ополченцы и немногочисленные солдаты.
– Как у них выходит? – спросил Мэтт.
– Укрепления, траншеи, выгодная позиция для обстрела. Риверлокцы превратили пограничные города в оборонительные пункты. – отвечала Эйра.
– На Гайварнесс набеги были? – спросил Антонио.
– Да, но безуспешно. Замок подтвердил свое звание самого неприступного. В Гайварнессе ни один солдат не погиб за последние шесть лет набегов.
– Вроде в самом начале, как раз шесть лет назад, король послал батальон на выручку Риверлоку? – вспомнил Мэтт.
– Да, но затем дороги размыло из-за холода, дождей и оползня. Земля Риверлока обратилась против его защитников. Больше крупных подкреплений отправлять было нельзя.
– Удивительно, что Риверлок помимо обороны еще и успел проложить новую дорогу. – заметил Антонио.
– Это не только их заслуга, – ответила Эйра. – Холоборн выделил рабочую силу для этого проекта. Целых шесть лет труда было вложено.
– Довольно долго, я думал, дороги строят быстрее. – удивился Антонио.
– Обычно да, но было много усложняющих процесс факторов. Во-первых, нужно было строить вне дождей и выкладывать материалы во много слоев, чтобы путь не смыло. Во-вторых, вдали крупных городов развелось неприлично много всевозможных преступных группировок. Архитекторов проекта стали похищать, пришлось выкупать их и вводить новые условия для продолжения работ. Теперь с рабочими обязаны присутствовать солдаты. – рассказывала Эйра.
– А что по поводу нашей операции? – спросил Уилфред, отложив музыкальный инструмент.
– Мы пробудем под флагами Леннона Гюла до Угорья. Оттуда продолжим сами по себе, только сперва раздадим еду, воду и лекарства местным, – ответила Эйра. – Надеюсь, информация следопытов верна и логово культистов действительно в горах Кулака. Не хотелось бы, чтобы мы так сильно рисковали ради ничего.
– Как тогда, в Ауре? – вспомнил Уилфред.
– Тогда мы ничем не рисковали. – поправил Мэтт.
– Я рисковал помереть со скуки, особенно, когда мы заночевали среди этих развалин. – наиграно зевнул Уилфред.
– Вы правда думаете, что там в самом деле ничего не было? – спросил Антонио.
– Мы не нашли доказательств обратного. Никаких вещей сектантов, никаких следов. Да и было это восемь лет назад, у каждого из нас после этого новых вылазок хватало. – ответила Эйра.
– А как же тот отпечаток башмака? Он был свежим. – заметил Мэтт.
– Вот и я о нем думаю, – поддержал Антонио.
– Это мог быть кто-угодно. Любой бездомный, безумец или искатель наживы. – сказала Эйра.
– Не знаю, было у меня там ощущение какое-то странное. – задумался Антонио.
– Теперь у нас хотя бы есть наводка. Разведчики видели группы людей в тех горах и видели проход в скале. – сказала Эйра. – От нас не скроются.
– Как думаете, сектанты Аура и культисты Драконьего Севера как-то связаны? Точнее, они наверняка связаны, но насколько сильно? – задумался Уилфред.
– Только стихиям известно. – ответила Эйра.
К закату командиры отдали приказ встать лагерем. Местом стало подножие меж двух холмов. Часовых выставили по всему периметру и на возвышенности.
Голые холмы простирались на много километров вдаль, неподалеку шумела быстрая река, из-за низких берегов она распадалась на десятки ручьев. По-прежнему моросило. Солдаты рубили дрова для костров под тентами, чтобы не намочить их. Патрули ходили в мокрых плащах с шипящими от капель факелами.
Антонио Визотти остановил фургон и совместно с Уилфредом и Мэттом Кэнаном они возвели шатер, а Эйра Банфи развела костер под навесом у фургона.
Затем Антонио насадил маринованную рыбу, которую сам наловил во время прошлой стоянки, на шампур и обжарил на костре. Он обещал товарищам вкуснейшую рыбу в их жизни и не прогадал.
Уилфред играл на виуэле спокойную мелодию. Эйра заметила, что музыка словно исходила от самой ночи, настолько она попадала в атмосферу подлунных посиделок вокруг костра.
Мэтт Кэнан предпочел постоять в стороне. Он наблюдал за происходящим вокруг, за уставшими оруженосцами, чистящими доспехи и сапоги, за конюхами, поившими лошадей, за солдатами, соревнующихся в количестве отжиманий. Мимо шатра Мэтта прошла группа разведчиков с Матьяшем Каном во главе, они встретились с Кэнаном взглядами, но главный охотник не узнал его. И неудивительно, они виделись лишь раз.
Чуть дальше вглубь временного городка находился самый крупный шатер – он принадлежал главнокомандующему сэру Леннону Гюла.
«Подумать только,» – размышлял Мэтт Кэнан. – «Полководец в девятнадцать лет. До чего со страшной скоростью растут нынче дети».
Из шатра сэра Гюла вышла темная фигура с фонарем. Она приближалась, и в какой-то момент Мэтт смог разглядеть багровую лошадь на белой накидке незнакомца. Мэтт знал, что это символ ордена Кармольеров и остерегся, сжав пальцами рукоять меча на поясе.
Кармольер по-прежнему не менял курс. Он подошел к Мэтту и взглянул ему за спину:
– Я ищу отряд короля Эдуарда.
– Какой еще отряд? – недоверчиво спросил Мэтт.
– Пятый секретный отряд. – пояснил рыцарь-монах, явно осознавая, что Кэнан знает, о чем речь.
– Зачем? – допытывался Мэтт.
– Я не отчитываюсь перед наемниками.
– Наемниками? – Мэтт оскалился. Этот кармольер ему совсем не нравился, уж слишком много он из себя строил. Тем более, при вступлении в Пятый отряд он привел себя в порядок, сбрив бороду и сильно укоротив прическу. – А не далековато ты забрался от своего приорства, Кармольер?
– Я там, где должен быть, отойди, Кэнан.
Рыцарь-монах обогнул Мэтта и направился к костру. Кэнан хотел остановить его, преградив путь, но не успел. Антонио, Уилфред и Эйра заметили прибывшего и дружно уставились посоловелыми мутными глазами на него.
– Барто? – удивилась Эйра.
– Здравствуй, Эйра. Приветствую всех прочих собравшихся. – Кармольер приложил кулак к груди.
– Что это за хмырь? – спросил Уилфред, грызя жареную рыбу.
– Разве монашеский устав предписывает подобное обращение со своими гостями, пуриит? – безмятежно вопросил Барто Гюла.
– Мой устав не запрещает мне произносить нечто подобное, когда я вижу каких-то хмырей. – настаивал Уилфред.
– Опустим этот бессмысленный разговор. Эйра, хоть ты прояви благоразумие.
– Что… Что ты здесь делаешь? – Эйра оторопела и не совсем знала, как ей приветствовать старого знакомого. – Как ты поживаешь?
– Я живу достойную жизнь поборника прав мирян, теперь же меня избрали, как вашего соучастника. – пояснил Барто.
– Что это значит? Все эти годы мы работали на разных заданиях подвое, никаких пополнений не было. – промолвил Антонио и встал в полный рост. Он обошел кармольера, разглядывая его кольчугу и пояс с подсумками. На коже была выжжена стоящая на задних ногах лошадь. – Откуда тебе известно о нас?
– Я разговаривал с королем и королевой. Они пожелали, чтобы я принял участие, так как сильно обеспокоены успехом миссии.
– До этого мы справлялись, – оспаривал Мэтт. – И сейчас справимся.
– Масштабы уже не те, – отвечал Барто с неизменным спокойствием. – Вам нужен хороший лекарь, умелый дознаватель и знаток теоретических знаний.
– Каких еще знаний? – спросил Мэтт.
– Теоретических, – повторил кармольер так, будто со второго раза ответ стал яснее. – Я знаю все и обо всем. Я много лет работал в библиотеке и перечитал всевозможные рукописи. История, медицина, военное дело, психологическая поддержка, биология, алхимия, астрономия.
– Король послал нам ходячую энциклопедию? – усмехнулся Антонио.
– Ну, психологическая поддержка мне нужна уже прямо сейчас. – поддержал Уилфред и сыграл ноту.
Компания рассмеялась, но Барто оставался непробиваемым и безучастным.
– Таков вердикт его величества. Вы не в праве противится воле стихий и нашего владыки. К тому же, в бою я ничуть не хуже многих прославленных пэров. – сказал Барто.
– Странно, что я раньше никогда не слышал о великом мечнике Барто Гюла. – улыбнулся Уилфред.
– В этом мое преимущество. – кивнул кармольер.
– Ты сильно изменился. – проронила Эйра. Она смотрела на Барто и не узнавала в нем того человека, которым он был раньше.
– Прошлое сильно повлияло на меня.
– Если уж ты остаешься и тебя никак не выгнать, то может хочешь жареной рыбы? У нас еще осталось пара штук. Или вы сейчас поститесь? – потехи ради спросил Антонио Визотти и поднес шампур с рыбой к носу, жадно вдыхая аромат.
– Я ведь ем рыбу, значит и ему можно! – заявил Уилфред.
– Ты – не показатель. Если всех монахов равнять тебе, то у этого мира явно нет шансов на спасение, – отшутился Антонио. – Ты только пить отказываешься, больше за восемь лет ты ни в чем себе не отказывал.
– Жалкая клевета на скромного служителя огня. – оскорбился Уилфред.
– Я ем рыбу, благодарю. – произнес Барто и присоединился к остальным у костра.
– Приглядывай за этим парнем. – шепнул на ухо Мэтту Антонио.
– Мне он тоже не нравится. – буркнул Кэнан.
Несколькими часами позже Эйра и Антонио отправились в шатер спать, Барто уединился где-то на природе, а Уилфред и Мэтт остались сидеть у огня. Они грелись и рассказывали друг другу забавные истории из жизни. Как оказалось оба странника пережили уйму занимательных и головокружительных событий. Уилфред рассказал о том, как нечаянно сжег однажды церковь в Пайнсуле, за что его прозвали там худшим проповедником в истории полуострова Дикий Рог, а Мэтт поведал о своем самом странном заказе, когда пришлось выгонять из подвала деревенской ночлежки настолько толстого кабана, что он не помещался в проход.
Глава сорок третья
Лабиринт королевского дворца
– Тридцать два. – посчитал сэр Айринг Гюла количество собранных в букет цветков.
Он долго думал над тем, откуда достать свежие цветы на таком морозе и решил наведаться в оранжерею. Он срывал показавшиеся ему наиболее красивыми бутоны: алые розы, белые хризантемы, пурпурные астры, изысканный вереск и благородные георгины. Собрав их в единую композицию, Айринг связал стебли веревкой и притаился в одной из беседок лабиринта на заднем дворе дворца Вайнсбургов.
К двадцати четырем годам Айринг превратился в высокого, стройного и статного мужчину. Шелковистые светло-русые волосы аккуратно уложены хвойной смолой, ухоженная короткая щетина, выразительные скулы и искрометный взгляд. Не смотря на выдающиеся внешние данные и нескромную родословную, для публики оставалось загадкой одиночество Айринга. Сам же он объяснял это желанием посвятить себя рыцарству и всегда стремительно менял тему для разговора. Мужчинам было простительно оставаться одиноким до первой седины, в этом, как и во многом другом, у них было преимущество перед прекрасным полом, на который возлагалось слишком много ограничений и требований.
Одиночество Айринга испарилось, когда на тропинке показалась его восхитительная и таинственная спутница. Дама вошла в беседку, несколько раз оглядевшись перед этим, и с восторгом приняла подаренный букет.
– Очень красивый, но разве срывать цветы не запрещено? – спросила королева Катрина.
Айринг улыбнулся и поцеловал ее. Оба они утопали в объятьях друг друга, растворившись во времени, позабыв про все на свете.
– Ты ведь слышал, – внезапно отстранилась Катрина. – Холоборн отправили на фронт. Твой брат ведет войско.
– Сколько человек? – спросил Айринг.
– Около двух тысяч, совсем не много. В разы меньше северян. Я думала, что ты захочешь об этом поговорить. – Катрина нежно коснулась щеки любовника.
– Мой брат наверняка ждал этого момента. Это время его славы.
– Славы? – ужаснулась королева. – Война ведь ведет лишь к одному исходу, независимо от ее участников. Смерть властвует над полем боя, лишь она всегда одерживает победу.
– Не понимаю, что ты хочешь услышать от меня? – развел руками Айринг.
– Не знаю, наверное, я хотела… Просто поговорить с тобой об этом.
– Я не видел брата много лет, нас мало что связывает.
– Мне жаль.
– Не стоит, это был мой выбор, я решил остаться здесь.
– Ты бы мог навещать семью. – предложила Катрина.
– Не могу, я не оставлю тебя одну. Если что-то случится, я хочу быть рядом. Всегда буду. – клялся Айринг.
– Во дворце мне ничего не угрожает. – улыбнулась Катрина.
– Ошибаешься, мы не знаем, что у людей в головах, но я часто слышу их речи и вижу взгляды. Никому нельзя доверять. – убеждал Айринг.
– Тихо. – Катрина прикрыла рот Гюла своей ладонью.
Даме послышался какой-то шум. Она пригнулась и вгляделась в ближние кусты шиповника. Из-под желтых сухих листьев выглянул черный кот и сверкнул желтыми глазами-факелами.
– Не бойся, в лабиринт ночью никто не заходит. – успокаивал Айринг.
– Ежели не объявятся такие же безумцы, как мы, и не доложат все Эдуарду. Он убьет нас обоих. Ты его верный рыцарь, он не вынесет предательства.
– Мы с королем родственники, он ведь мой дедушка.
– Ты совершаешь ошибку, думая, что это дает тебе поблажку. Сколько мы еще будем скрываться? Это так сложно.
– Ты устала?
– Да, – Катрина положила голову на грудь Айрингу. – Мне хочется покоя.
– Ну, королю уже почти шестьдесят пять…
Катрина ударила Айринга ладонью по щеке:
– Оставь эти мысли. Они порочны.
– Прости, – рыцарь закрыл глаза и потер покрасневшую щеку. – Знаешь, я хотел у тебя спросить. Когда армии всех герцогств будут готовы выступать в Риверлок?
– Эд все реже пускает меня на свои собрания. Я получаю информацию лишь обрывками, наверное, он перестает мне доверять или просто опасается распространения информации и всеми силами сужает круг знающих. Из того, что известно мне, я предполагаю, что у нас в запасе месяц. Прямо сейчас король занят тем, что оговаривает условия герцогств для участия в войне. Многим не нравится, что им приходиться страдать и умирать за Риверлок. Они до сих пор считают северное герцогство чужеродным.
– Прячься. – шепнул Айринг и отвел Катрину в тень.
На тропинку вышел запыхавшийся солдат со скошенным на бок шлемом. Он увидел вытянутую фигуру в беседке и приподнял факел.
– Сэр Айринг! – выкрикнул солдат. – Король де Вайнсбург всюду ищет вас. Он хочет поговорить, в порту.
– В столь поздний час? – спросил Айринг.
– Дело срочное, я полагаю, сэр.
– Передай королю, что я уже иду.
Солдат поклонился, но на некоторое время застыл. Он задумался о том, как подозрительно нахождение рыцаря поздним вечером в глубине лабиринта.
– Все хорошо, солдат? – решил удостовериться Айринг.
– Да, сэр, прошу прощения. – с этими словами он скрылся из виду.
Король сидел на каменной скамье и глядел на воды залива. В порту ждали разгрузки суда, патрульные корабли исследовали назначенные маршруты, а рыбацкие лодки бороздили побережье. Последние годы основным способом прокормить королевство стала рыбная ловля и охота, лишь благодаря им и грамотному регулированию распределения пищевой продукции до сих пор не наступил массовый голод. Но вот-вот неизбежное все же случится. Король Эдуард де Вайнсбург понимал, что жертв не избежать, население уже голодало, но пока это коснулось лишь самых малоимущих. Король и сам начал ощущать на себе последствия Долгой Зимы, он практически перестал устраивать пиры, а на обедах и ужинах пропал избыток хлеба. Раньше Эдуард обожал хлебные тарелки, в которые наливался суп из белых грибов, но теперь же ему приходилось довольствоваться малым.
Дул холодный ветер, совсем не подобающий летнему времени. Король застегнул верхние пуговицы шубы, подбитой мехом горностая, и стряхнул с плеч сухие листья.
Айринг вышел на набережную, стража расступилась перед ним, пропуская к королю. Его Величество заметил приближение верного рыцаря и пододвинулся.
– Присаживайся, мальчик мой.
– Мой король, вы хотели меня видеть? – Айринг поклонился и сел рядом.
– Да, сынок. Знаешь, я так часто сидел здесь в молодости. Тогда у меня была другая жена, та несла куда больше потомков, нежели эта. Знаешь, Катрина будто отдалилась от меня в последнее время, даже не знаю, что именно не так, но это чувствуется. Может, поэтому у нас больше нет детей? Понимаешь, у меня всего один наследник-мужчина, но и тот от прошлого брака. Катрина нарожала мне лишь девчонок. Это не плохо для меня, как для родителя, но для короля – это почти худший исход. Если с принцем что-то случится, то на кого я оставлю королевство?
– Думаю, принцу Иоанну ничто не угрожает, Ваше Величество. – ответил Айринг, явно смущенный разговорами короля о его супруге.
– Война уже на пороге. Я отправил Леннона Гюла на битву, а вскоре придется идти и всем вам. Мой сын тоже обязан воевать, – король опечалился. Он положил тяжелую руку на плечо Айринга и взглянул в его темно-зеленые глаза. – Скажи мне, сынок, когда горн позовет всех нас исполнять долг, ты будешь рядом со мной?
– Конечно, ваше величество. – без капли сомнения ответил Айринг.
– Это важно для меня. Я знаю, что многие боятся отправляться так далеко от дома с мечом в руке, под моим крылом выросло несколько поколений, которые и не помнят ничего о настоящих битвах, лишь в книжках кто-то да читал, кто читать умеет. Может, мирное небо над головой делает нас только слабее? Слышал бы ты слова этих дрянных герцогов. Я подарил им земли, власть, могучее королевство, а они мне яйца выкручивают. Сраные ссыкуны, – хрипло ворчал король, наполняя слова ядом. – Я рад, что в мире идиотов и предателей у меня есть столь верные товарищи, как ты, Айринг. Да, мы родня, но в наше время это ничего не значит. Ты для меня стал самым настоящим другом, единственным, с кем я могу говорить о чем угодно и об этом потом не будет кукарекать весь двор.
– Я всего лишь маленький человек, который делает то, что от него требуется, Ваше Величество.
– Ваше величество, ваше величество, что ты заладил? Давай по-человечески, не первый год уже знакомы. Смотри, у меня для тебя кое-что есть. Письмо из Рангарона.
Король протянул Айрингу сложенный лист. Рыцарь развернул его и, прочитав, произнес:
– Ланн и принц Иоанн в Холоборне. Поэтому они покинули наш дворец, Ланн мне сказала перед отъездом.
– Твой отец болен. Он хочет составить наследство и согласовать все аспекты наследования его титулов, земель и имущества. В предыдущем акте наследования основным приемником выступал ты, но, в связи с твоим текущим положением, герцог хочет изменить некоторые пункты. Для этого, по-хорошему, ему нужно явиться в Гарденпорт, чтобы я все подписал, но исходя из состояния Валрейда я отправляю в Рангарон королеву. Законодательству плевать я или Катрина – главное, чтобы королевская печать была. Так вот, я хочу, чтобы ты ее сопровождал, как один из лучших моих телохранителей. Позаботься о моей жене.
– Как прикажете, Эдуард. – согласился Айринг.
– Когда речь идет о деле, ты принимаешь условия без лишних слов. Этим ты похож на Валрейда и свою маму, мою бедную Матильду. Тебя ждет большое будущее, мальчик мой, – ухмыльнулся король. – И вот еще что. Я добьюсь, чтобы война с Кантом кончилась, как можно быстрее. Как-то на Валрейда было совершено покушение. Я этого не забыл. Я отвечу Ингунн Жестокой тем же. Когда она погибнет, то север будет удерживать уже некому. Люди пошли за ней, конунг весьма долго объединяла Кант под свои знамена. Ярлы разгрызутся сразу, как помрет их повелительница. Север будет раздроблен. Я думаю, если получится избавиться от Ингунн, то придется отступить из Риверлока. Север будет един, пока у них есть общий враг, но, когда мы сдадим территории, они начнут ругаться, пытаясь разделить завоеванные земли. Тогда мы вновь ударим.
– Вы хотите обречь Риверлок на уничтожение? – спросил Айринг.
– Иначе погибнет куда больше. Сын мой, Риверлок всегда был разменной монетой между севером и югом. Им просто не повезло. – сказал король Эдуард без угрызений совести.