Александр Алексеевич Кассий
Король Мистрока. Красный Вестник
Глава двадцать девятая
Семнадцатый королевский турнир в Гарденпорте
С наступлением декабря вид старого-доброго Мистрока переменился. Пришли серьезные холода, не сравнимые с легкими осенними заморозками.
В день торжественного открытия турнира шел мелкий сухой снег и завывал зимний ветер, пробирающий до костей. Собирающийся на трибунах люд укутывался в шубы, зипуны, меха да шарфы так, что торчали лишь хлопающие глаза. По оценкам королевских ученых, текущая зима обещала быть самой холодной из всех за последние сотни лет. Но непогода не пугала островитян, они готовы были терпеть любые заморозки, лишь бы лицезреть грандиозное событие, о котором будут сплетничать еще месяца три и напишут не одну песню, чьи героические мотивы будут звучать в тавернах и трактирах от залива Чаек до Китовьего хвоста.
Мероприятие проходило в древнем амфитеатре близ Гарденпорта. Высокое белокаменное сооружение снаружи украшали длинные гонфалоны королевства Вайнсбург, династии Вайнсбург и герцогства Вотерлэнд с вымпелами на конце. По первому этажу шли флаги поменьше с гербами всех прочих герцогств.
Места на трибунах занимались стремительно, порой даже возникали стычки, когда не желающие уступать друг другу места зрители толкались и обменивались оскорблениями. Такие случаи не были редки, а потому на выручку сразу поспевала специально выделенная для этого стража. Законники разделяли враждующих и принуждали выбирать иные места для посадки, либо вовсе выгоняли.
Герольды же принимали записанных ранее участников и взымали необходимую для выступлений плату. На настоящем зимнем турнире могли выступать не только рыцари, но и те из добровольцев, что записались на состязание за полгода и внесли предоплату. Айринг как раз был из тех, кто еще не являлся рыцарем, а потому выступать с ними в первый день он не мог. Сын герцога дождался своей очереди у регистрации, оплатил свое участие и поставил подпись на документе с сургучной печатью самого короля Эдуарда де Вайнсбурга Вотерлэндского.
Айрингу вручили турнирную накидку, служившую маркером для организаторов, и выделили шатер за пределами амфитеатра. Туда юноша и отправился, чтобы сложить все привезенные в сундуках вещи и вывесить на стойку доспех.
На турнир прибыли господа и крестьяне со всей страны, были даже пришельцы из Риверлока, который по последним слухам вскоре собирался стать еще одним герцогством королевства Вайнсбург. На мероприятие прибыла и семья Валрейда Гюла с ним самим. Рядом с мужем сидела Гунтина, а возле нее Ланн и Леннон.
Зазвучали торжественные трубы, на ристалище выехали всадники на серых лошадях со стягами Вайнсбурга: в серебряном поле голова червленого волка. Всадники воткнули знамена вдоль деревянной ограды, что делила ристалище на две равные части. Трубы умолкли и застучали барабаны. Темп их ускорялся, пока внезапно не стих.
С трона в своей ложе поднялся король Эдуард де Вайнсбург, следом встала его супруга королева Катрина фон дер Риксон. Король поднял руку в знак приветствия всех присутствующих. Народ на трибунах поклонился, поклонились и всадники на серых конях.
Король был при параде: длинный бархатный красный плащ с белым мехом, кожаные перчатки с большими перстнями на пальцах, утепленный жюстокор с инициалами вотерлэндской портнихи Элоизы Цикстаунской. Голова короля была украшена короной с разноцветными камнями.
Королева же оделась скорее под погоду, нежели для услады глаз окружающих: все ее тело укрывало меховое платье, больше похожее на шубу, а голова обмотана шерстяным платком, поверх которого надета тонкая, похожая на обруч, диадема.
– Я рад приветствовать всех вас на столь важном для каждого добропорядочного гражданина нашего королевства событии! Я понимаю, что на улице сущий Ад с таким-то холодом, но, – король ненадолго остановился, стараясь подавить смешок, зарождающийся в горле. – Но давайте не будем унывать! Какая вообще разница, какая погода, если вот-вот начнется…
Эдуард де Вайнсбург поперхнулся и пару раз постучал по груди. Королева Катрина фон дер Риксон искоса взглянула на супруга и что-то тихонько спросила у него.
– Нет, не пил. – ответил король достаточно громко, чтобы его слова разобрали гости на ближайших трибунах.
Король сделал глубокий вдох, выпрямился, поднял над головой золотой скипетр с навершием головы волка и воскликнул во всеуслышанье:
– Я объявляю семнадцатый королевский турнир открытым! Да начнется действо! Герольды, передаю слово вам!
– Благодарю, ваша светлость, – поклонился один из всадников на ристалище, которым оказался Марк Гюла. – Я, как нареченный церемониймейстер семнадцатого королевского турнира в Гарденпорте, произнесу первостепенные правила текущего турнира. Напоминаю, что с более подробными пунктами и подпунктами вы самолично можете ознакомиться в листовке, которую будет раздавать герольд сэр Марвин де Старр.
Марвин де Старр, находящийся верхом слева от глашатая, поднял руку.
– А теперь, слушайте! Слушайте! – громко и четко прокричал Марк Гюла. Голос его был низким, глубоким и могучим, словно у хорового певца. – Семнадцатый турнир будет проходить по общим правилам с озвученными в дальнейшем изменениями. Общие правила означают, что в турнире имеют право принимать участие не только рыцари, но и все желающие! Все бои общей дисциплины проводятся по правилам дуэли. Количество участников на текущем мероприятии ограничено до двадцати четырех человек в основной дисциплине и восьми человек в дисциплине лучников. В первый день турнира будут участвовать только те молодцы, что посвящены в рыцари и вложили процент для организации сего турнира. Данных господ в настоящем шестнадцать человек. Для первого дня предусмотрено два состязания: одно пешее и одно конное. По завершении дня среди участников из шестнадцати останется лишь четверо, а один из них путем голосования будет наречен венценосцем первого дня! Голосование будет проводиться тайно среди всех желающих, мы проведем подсчет голосов, и наш сиятельный король Эдуард де Вайнсбург Вотерлэндский огласит избранника, которому будет позволено надеть бронзовый венец и подарить цветочный венок избранной им леди, которая в свою очередь будет прозвана Королевой Любви и Красоты.
Марк Гюла выдержал паузу, давая своему голосу отдохнуть.
– Участниками второго дня назначены восемь человек, среди которых в этом полугодии есть даже люди без титулов и чинов! Первый бой будет пешим, а во втором бою четверо лидеров первого дня столкнуться с лидерами первого соревнования второго дня в столкновении на конях. По итогу останется всего четверо бойцов. Лидеры второго дня не получают венца и приза! Также во второй день в отдельном соревновании выступают лучники, коих из восьми останется лишь четверо. В финальный, третий, день один на один сражаются лидеры общей дисциплины второго дня. Оба боя будут пешими со случайными видами оружия, которые огласят позже. По итогу двух столкновений будет выбран путем голосования серебряный венценосец третьего дня. Если бронзовый венценосец и серебряный – это один и тот же человек, то тот герой объявляется победителем турнира и забирает себе денежный приз и кубок семнадцатого турнира! Если же венценосцами оказываются разные люди, то обоих призывают для финального состязания! Напоминаю, что броня, оружие и конь каждого побежденного на турнире воина переходят победителю без каких-либо пререканий. После финала общей дисциплины в отдельном соревновании выступают четверо лучников-финалистов, из которых один только получит приз за самую меткую стрельбу. В этом году стрелок-лидер получает лук самого короля Эдуарда де Вайнсбурга, которым тот сразил своего первого оленя. Теперь же я оглашу некоторые наиболее часто нарушаемые запреты! Запрещено убивать или избивать сдавшегося соперника, если бой проводится по несмертельным правилам. Запрещено оскорблять оппонентов и наговаривать на них. Запрещено бить в промежность, в том числе коленями. Запрещено шантажировать оппонента и угрожать ему и его семье. Запрещено взывать к темным силам и магии. Запрещено являться на ристалище пьяным или подвыпившим. Запрещено намеренно атаковать скакуна соперника в конных состязаниях. Наслаждайтесь, дамы и господа!
Сказав это, герольды разъехались, а на ристалище выехали всадники с горящими палками, которые они раскручивали и подбрасывали. Фокусники исполняли невообразимой сложности трюки: они вставали на седло с факелами, пока лошадь продолжала скачку, одновременно прыгая, обменивались лошадьми и заставляли скакунов прыгать через пылающие обручи.
Пораженная действом, Ланн хлопала в ладоши, как и весь амфитеатр зрителей. Девочка с ужасом вздыхала перед каждым трюком и взвизгивала с облегчением, когда все оканчивалось эффектным завершением. Леннон же оставался сдержанным. Он наблюдал за факирами со скептицизмом, его совершенно не интересовали показные трюки, которые ничего не стояли в действительности.
Младший сын Валрейда приободрился, когда на ристалище показались рыцари. Каждого поочередно оглашал Марк Гюла, сперва называя их собственное имя и имя рода, а затем звания и родной домен. Все шестнадцать рыцарей выстроились пред вынесенной мишенью и по приглашению приближались, брали лук со стрелой и целились. Суть задания заключалась в том, чтобы попасть в мишень лучше прочих. От точности выстрела зависело то, в каком порядке рыцари будут избирать себе противника.
Лучше всех выстрелил Альберт Нейл. Он засадил стрелу практически в сердцевину. Оно было и не удивительно, сэр Нейл был одним из лучших стрелков и в прошлом являлся помощником королевского охотника.
Но ликование сэра Альберта было недолгим, ибо после него за лук взялся Колин фон дер Крован и, практически не прицеливаясь, попал в самое сердце мишени. Самодовольная улыбка стерлась с лица сэра Нейла, он выглядел так, будто уже проиграл. Леннон, внимательно следивший за каждым даже малозначительным жестом рыцарей на ристалище, решил, что Альберт Нейл очень хотел вызвать на бой кого-то конкретного, но меткость Колина фон дер Крована могла уничтожить все его планы.
Ситуация усугубилась, когда тетиву натянул Джервис фон дер Диневур. Молодой и весьма худощавый для обычного рыцаря дворянин с неожиданной твердостью удерживал стрелу на тетиве, тщательно прицеливаясь. Джервис оценивал направление ветра, то и дело корректируя направление лука, и, наконец, выстрелил. Стрела стремительно пролетела через всю площадку и расщепила стрелу сэра Колина.
Толпа взвыла, дивясь безупречной меткости или поразительному везению. Из-за обрушившихся на себя оваций, Джервис посчитал нужным поклониться благосклонной к нему публике, чем вызвал еще большее одобрение и любовь в свой адрес.
Вступительное испытание было завершено. По результатам попаданий в цель первым избирать противника было дозволено Джервису фон дер Диневуру. Юноше вывели его коня, одетого в салатовую попону с гербом Свенэджа, серебряным гусем с червлеными лапами на изумрудном поле.
Джервис, размахивая рукой своим почитателям и отправляя воздушные поцелуи через поднятое забрало, проехался вдоль столбов с щитами всех участников-рыцарей первого дня. Рыцарь достаточно вдумчиво выбирал себе соперника, пока не ткнул тупым концом копья в щит графства Бифилд.
– Достопочтенный рыцарь избрал сэра Мартина де Кайла своим соперником! Рыцари, занимайте позиции!
Затрубили музыканты. Торжественная музыка сопровождалась бурными аплодисментами и свистами зрителей. Джервис фон дер Диневур взял турнирное копье и опустил забрало топфхельма.
На арене предстоящей битвы показался избранный соперник. Мартин де Кайл вальяжно проехал через ворота амфитеатра на караковом скакуне в сине-красной попоне с выстроенными в шахматном порядке гербами графства Бифилд: щит рассеченный: лазурный и червленый, два ангельских крыла, того и другого цвета. Мартин держался уверено, его латы блестели в лучах солнца, не смотря на снег. Заняв место у нижнего конца ристалища, сэр Мартин опустил забрало армэ и приготовился к бою, уместив полосатое копье на упор. Игривый ветер раскачивал пышное и длинное синее перо на шлеме рыцаря.
Король Эдуард дал отмашку, и трубачи заиграли сигнал к бою. Народ на всех ярусах умолк, затаив дыхание. Леннон от волнения прижался к балюстраде галереи, в которой сидел со своей семьей, и сосредоточился на том, чтобы не моргать. Он не желал пропустить ни единого момента.
Оба всадника пришпорили своих благородных скакунов, те стремительно понесли наездников вперед, навстречу столкновению. Лошадь сэра Джервиса оказалась быстрее, всадник успел развить куда большую скорость, когда противники встретились. Мгновение растянулось на целые минуты для рыцарей. Каждое движение для них выглядело мучительно затянутым.
Джервис покрепче взялся за копье и направил его конец чуть выше щита соперника. Когда они оказались бы чуть ближе, Джервис бы лишь слегка выпрямил руку и нанес точный удар, выбив оппонента из седла. Но сэр Мартин в последний момент немного изменил траекторию своей лошади и быстро вывел руку с копьем вперед. Джервис промахнулся, а деревянное перо Мартина с внезапной быстротой ударило прямо в цель.
Разлетелись щепки. Заржала чья-то лошадь, стук копыт усилился. На противоположный конец ристалища верхом выехал целый и невредимый Мартин де Кайл, а лошадь его соперника без седока в седле стремительно покинула амфитеатр, за воротами которого ее еле изловили. Сам же Джервис фон дер Диневур лежал на спине в грязном снегу.
К проигравшему выбежали герольд с клириком-ватерийцем и загородили собой для Леннона и его сестры Ланн тело упавшего.
– Что же с ним? – перепугалась Ланн, прикрывая рот ладонью.
Герольд отошел и позволил подбежать еще двум лекарям с носилками, на облачении которых вышит шестиугольник – символ Ватер Аннум. Они перетащили проигравшего и понесли его к одной из арок в помещения под трибунами. Леннон успел заметить, что из-под шлема сэра Джервиса струилась кровь, в которой клирики испачкали руки и фартуки. Рыцарь в беспамятстве и бессилии вяло размахивал руками, но его всеми силами упрашивали не двигаться.
Когда раненого унесли, Марк Гюла огласил безоговорочную победу Мартина де Кайла. Народ сперва пребывал в смятении, но, когда кто-то из особенно разгоряченных болельщиков захлопал в ладоши, что было мочи, прочие также подхватили сей жест.
Глава тридцатая
Расправа на ристалище
Вторым выборщиком был назначен Колин фон дер Крован из герцогства Приллфорт. Рыцарь выстрелил в самую сердцевину во время вступительного испытания, но необычайно меткое попадание сэра Джервиса с расщеплением стрелы обрекло сэра Колина принимать решение лишь во вторую очередь. Два щита (графства Свенэдж и графства Бифилд) уже сняли, поэтому рыцарь из Приллфорта был вынужден выбирать из оставшихся.
Взгляд сэра фон дер Крована пал на щит с гербом баронства Хоу. Колин тупым концом ударил о серебряный вилообразный крест на лазурном поле. Марк Гюла с церемониальной праздностью призвал на ристалище Гастина де Мартвелла.
Рыцари заняли свои позиции, гудели трубачи и рукоплескали зрители. Некоторые из особенно преданных болельщиков растягивали самодельные плакаты и сшитые флаги. Больше всего было знамен Вотерлэнда, ибо баронство Хоу, представителем которого являлся сэр Гастин, находилось на территории королевского герцогства.
– Вперед! – выкрикнул Марк Гюла.
Трубы затихли, уступив одному единственному трубачу, приказывающему конникам стартовать. Оба рыцаря устремились к центру ристалища, их кони будоражили пыль и снег под ногами. Блистательные доспехи обоих внушали уверенность в их неоспоримом благородстве и статности, но оба они могли рухнуть в грязь, не оставив от своих достоинств ни следа.
Ветер бил о металлические доспехи, пыхтели от тяжелой ноши лошади. Дрожали руки, держащие разноцветные турнирные копья. Всадники столкнулись и полетели в разные стороны щепки. На удивление толпы, никто из рыцарей не пошатнулся. Оружия разбились о прочные щиты. Всадники вернулись на свои позиции и получили в свое распоряжение новые копья. Прозвучал сигнал, рыцари сорвались с мест и помчались навстречу победе.
Громкий хруст, визг скакунов, стук копыт, перепуганные возгласы толпы. Всадники разъехались, но сэр Гастин де Мартвелл выронил свое копье и отклонился назад, как арочный мост. Лошадь перестала его слушаться и, встав на дыбы, скинула с седла. Рыцарь упал и ударился о твердую землю, где почва была особенно богата на камни. Сэр Гастин закричал столь пронзительно и ужасающе, что многие из зрителей стали отворачиваться, не в силах наблюдать за муками упавшего.
– Помогите ему! – кричали одни.
– Слава Приллфорту! Слава сэру Колину! – кричали другие.
Поспешили клирики-ватерийцы с носилками. Они с большим трудом перетащили вопящего от боли рыцаря и понесли его. Но не успели носилки скрыться в помещении амфитеатра, крики прекратились. Большинство из присутствующих догадалось о печальной судьбе некогда славного рыцаря.
– Богатое на трагедии начало. – вытирая платком слезы произнесла Ланн. Ее лицо выражало столько печали, сколько не выражало ни разу после побега Елизаветы из дома.
– Не женское зрелище. – старался задеть сестру Леннон.
– Тебя вообще впервые взяли на турнир, так что помалкивай, а то я попрошу папу, чтобы летом он отправил тебя в Тьёд помогать твоему двоюродному дяде латать крышу старого крыла замка. Ты как раз подрастешь для работы, которой занимаются настоящие мужчины. Это тебе не на турнире сидеть и слюни пускать. – не растерялась и ответила Ланн и показала брату язык.
– Ты не посмеешь! Тогда я всем твоим куклам головы поотрываю! – грозился Леннон.
– Тебе будет не до этого в Тьёде!
Брат и сестра сцепились, но Ланн была старше Леннона, а потому и руки были у нее длиннее. Ими она вцепилась в волосы брата и заставила того вопить, как поросенка на бойне.
– Успокойтесь, живо. – шикнула Гунтина и, встав со своего места, потянула детей за уши.
– Ай! – крикнули Леннон и Ланн в один голос.
– Садитесь на свои места и смотрите тихо, иначе я вас выведу внутрь, где сможете наблюдать разве что за крысами. – пригрозила мать.
– Да, мама. – хором ответили дети и сели смирно.
– Дура. – шепнул Леннон, делая вид, что смотрит на ристалище.
– Захухря. – так же тихо ответила Ланн, чем вызвала замешательство в глазах брата.
Леннон еще долгое время прокручивал в голове услышанное слово, стараясь не забыть его, чтобы по возращении домой узнать у Шамуэля его значение.
В это время на ристалище показался Альберт Нейл, настала его очередь выбирать. Он, верхом на чубаром андирце с белой густой гривой и белыми копытами, неспешно расхаживал вдоль столбов с гербами на щитах, будто специально растягивая время. Ведь он и некоторые другие посвященные личности знали, кто будет его избранником. Удача улыбнулась сэру Нейлу и все же не лишила шанса свершить свою месть.
Пока сэр рыцарь расхаживал, Ланн призадумалась. Она знала, что Нейлы были родом из Фортресса, где правили баронством Амфорин. Сэр Альберт Нейл даже носил плащ в бело-рыжую полоску с гербом своей династии и баронства: на серебряном поле коричневая башня, а в оранжевой вольной четверти черная амфора. Но в Фортрессе перед именем династии использовалась дворянская частица «де ла», которой не было у пэров Холоборна. Оттого у юной леди Ланн возник резонный вопрос, куда же делась частица сэра Альберта.
– Мама, – спросила Ланн, дергая матушку за рукав. – Я не совсем понимаю, почему сэр Альберт Нейл использует образование имени, свойственное для холоборнцев.
– Ох, – вздохнула Гунтина и погладила дочку по макушке. – Смотри, я тоже какое-то время путалась. Ты права, лишь в Холоборне не используют никаких частиц в именах. В Вотерлэнде распространена «де», в Хоралшире «фон», в Приллфорте «фон дер», а в Фортрессе «де ла», но династия Нейлов в какой-то момент разделилась, как и многие сейчас. Альберт, его жена и дети ныне имеют владение на территории Холоборна, а оттого они и взяли наш стиль. По сути, род Альберта имеет прямые права лишь на текущее владение, а замки, имения и земли, которыми владеют на его родине, ему не передадутся. Там есть множество куда более первостепенных наследников. Он мог и не убирать «де ла» из своего имени, но случилось то, что случилось. Хотя, это скорее заслуга отца Альберта, который верой и правдой служил отцу твоего папы. Понимаешь, в современном обществе иногда все бывает сложновато.
– Получается, он наш земляк? – удивилась Ланн.
– Формально, да. – кивнула Гунтина.
– А Фрэн и папин брат, Марк, они уже нет?
– Пока что Марк гордо носит холоборнский вариант. Но, может, однажды мы услышим вариацию де Гюла, кто знает?
Заставив многих нервничать от догадок, Альберт Нейл наконец все же сделал свой выбор. Рыцарь замахнулся и со всей силы ударил острым концом копья о щит графства Майлэн, отчего тот покачнулся и рухнул в снег. То был щит Фрэна Гюла.
– Смертный бой! – прогремел перепуганный голос Марка Гюла. Отец Фрэна с трудом смог сдержать тот ужас, что полыхнул в его душе.
Трубачи заиграли привычную мелодию. На боевую арену явился избранник в полном обмундировании. Фрэн Гюла в черной кольчуге и черных доспехах верхом на черном скакуне с черной гривой и черно-желтой попоне остановился у нижнего конца ристалища и расстегнул свой церемониальный плащ с гербом баронства Майлэн: скошенный щит с серебряной луной на черном поле и серебряным солнцем на золотом поле.
Оруженосец Фрэна тут же подбежал и подхватил плащ, чтобы он не запачкался в грязи, еще не до конца сокрытой опавшим снегом. Сам же рыцарь, ласкаемый овациями от взбудораженной толпы, поднял вверх свое турнирное копье и прокричал: «Victoria aut mors!», что означало «победа или смерть!».
Черная броня Фрэна была воистину красивой и завораживающей взгляд. На поблескивающем металле виднелись плетения и надписи, а на кирасе даже был выгравирован ангел с копьем и щитом. А на массивном штеххелме покачивались два черных пера.
Лошадь сэра Фрэна стала бить копытом и похрапывать, предвкушая, как помчится навстречу ветру, а сам Фрэн уже ощущал вкус крови соперника на губах.
Альберт Нейл и его конь же, наоборот, были недвижимы, они застыли, словно изваяния, и стали дожидаться сигнала. В противовес своему сопернику образ сэра Альберта выглядел светлым и притягательным: нежного цвета конь, бело-рыжий плащ и светло-серебристый доспех с белой куфией, как это было принято в Фортрессе.
– Я не могу на это смотреть. – заявил Марк Гюла и захотел сбежать с ристалища, не объявляя начало боя.
– Не переживай за него, он уже выбивал этого ублюдка из седла, выбьет вновь, – Марвин де Старр не дал церемониймейстеру уйти. – Просто дай сигнал. Все случится быстро.
– Я не могу. Не могу! Мой мальчик, мой бедный мальчик… Он никогда не участвовал в поединках насмерть! Я не верю, что Альберт Нейл будет достаточно благороден, чтобы не убивать его! Мне плевать, пусть весь мой род будет опозорен, но другого сына у меня нет. – протестовал Марк.
– Соберись, либо это сделаю я. Всем будет лучше, если ты не станешь отказываться от своих обязанностей, Марк. Пусть твой сын увидит, что ты веришь в него, что ты уверен в его силах. Не смей подрывать его дух.
– Ты прав. – осознал Марк Гюла и вернулся на свое место, откуда, поразмыслив немного, огласил начало состязания.
Под гул боевой трубы Фрэн и Альберт сорвались с мест. Как ни кстати задул сильный ветер и целиться копьем стало гораздо сложнее. Но оба рыцаря и не думали сбавлять темп, они встретились в самом центре и обменялись колющими ударами. По трибунам прокатились охи.
Копье Фрэна Гюла разбилось о щит Альберта Нейла, второй же, метя в плечо, лишь слегка погнул доспех соперника. Фрэн и Альберт разъехались, оставшись в седлах. Они направились к концам ристалища, где Фрэн получил новое копье, а Альберт уместил на опорный крюк свое уцелевшее копье.
– Вперед! – выкрикнул Марк Гюла.
Всадники приняли сигнал и помчались. Снег усилился, через прорезь в забрале видеть становилось все труднее и перед самым столкновением с трибун на ристалище упал мужчина в меховой куртке. Фрэн и Альберт замедлили темп и остановились, ибо того потребовал Марк Гюла, опасаясь, что выпавшего со своего места человека растопчут.
Альберт Нейл спешился с коня, положил свое копье и щит и подбежал к несчастному гражданину.
– Вы в порядке?
– Должно быть… – невнятно ответил мужчина и, пытаясь встать, споткнулся и вновь завалился на спину.
От мужчины разило перегаром так, что даже сквозь забрало чувствовалось его отравленное дыхание.
К пострадавшему подбежали герольды и несколько клириков-целителей. Они подтвердили, что мужчина был пьян, а еще то, что это брат короля Эдуарда.
– Бой временно останавливается и откладывается на полчаса! – провозгласил Марк Гюла, предварительно выслушав настояние от короля.
– Вы не можете! – взбунтовался Альберт Нейл. – Мы ведь почти закончили! Позвольте провести бой до конца.
– Таков приказ твоего короля, сэр Альберт. – ответил Марк Гюла.
Зрители стали перешептываться. Сплетни зарождались и передавались значительно быстрее ветра. Уже к вечеру первого турнирного дня многие слышали, как пьяный брат Эдуарда де Вайнсбурга прервал турнир из-за попойки, в которой участвовал с королем накануне.
Альберт и Фрэн разошлись до момента, когда их вновь призовут в амфитеатр. Сэр Фрэн вел своего черного коня к шатру, но на пути туда он услышал, как его кто-то зазывал. Фрэн огляделся и увидел позади себя Альберта Нейла без шлема. Статный мужчина был на голову выше Фрэна, он неспеша подошел к сопернику и тихо произнес, чтобы никто иной не расслышал:
– Твой папа, вероятно, очень печется о тебе? Я слышал, что ты его единственный сын. Было бы ужасной потерей для рода твоего отца лишиться единственного наследника. В таком случае, сыновья Валрейда, как и он сам, получат претензии на ваши земли после смерти Марка. Как бы она не настигла его внезапно. Ты ведь наверняка не хочешь этого? Подумай и прими поражение, правила позволяют сделать это.
Фрэн Гюла рассмеялся:
– Полно вам, сэр рыцарь! Разве вы не слышали правила, угрозы в адрес оппонентов запрещены.
– Это не угроза, не подумай, стихии мне свидетели, я желаю твоей семье только добра. Если бы кто-то иной вызвал тебя на турнир, то не стал бы раздавать столь дельные советы. Поверь, после прошлогоднего турнира только глупец не захочет отделать тебя так, чтобы к следующему ты не оправился.
– Я понимаю, что обидел вас, сэр рыцарь. Я выбил вас из седла минувшим летом. Это прискорбно, но в этом не было ничего личного. Оставьте свои детские обиды и явитесь на ристалище во всеоружии. – сказав это, Фрэн незамедлительно удалился.
Альберт Нейл состроил раздраженную гримасу и топнул ногой. Сколько же спеси в одном неотесанном мальчугане, думал рыцарь.
Фрэн привязал лошадь к столбу у шатра и собрался войти внутрь, но решил, что конь был привязан недостаточно надежно. Он подошел к столбу и перевязал узел еще несколько раз. Не в силах остановиться, Фрэн постарался убедить себя, что на сей раз его лошадь никто не украдет. Только тогда он зашел в шатер и снял с головы шлем с парой черных перьев.
Правда, навязчивые мысли о возможной пропаже коня не оставили его. Он старался не думать об этом, но не мог ничего поделать. Он раз за разом представлял, что его животину могут украсть, что недоброжелатели, мечтающие о его поражении на турнире, похитят его лучшую лошадь. Фрэн раздвинул ткани и выглянул на улицу, скакун стоял смирно и жевал наложенный в торбу овес.
Фрэн повторно привязал коня и лишь тогда ему стало легче. Вернувшись внутрь, он протер серебряный стакан, поставил его на центр небольшого круглого столика и налил себе воды идеально до ободка. Рыцарь еще раз протер стакан, чтобы наверняка не было никакой пыли или капель и отпил до дна.
А что, если он действительно проиграет? Альберт Нейл убьет его и после смерти Марка Гюла их семейное имение перейдет ближайшему родственнику по мужской линии, то есть Валрейду, а от того уже его собственным детям. Несправедливо! Разве такое возможно? Нет, Фрэн ни за что не проиграет. Он не позволит гнусному сэру Нейлу одержать верх. Не позволит опорочить честь своей семьи!
Раздумывая о своем долге, Фрэн Гюла попутно наводил порядок, он переставлял стаканы, чернильницы, книги, стулья и даже комнатные штандарты так, чтобы они находились в правильном положении. Правильность их размещения было определить крайне трудно, Фрэн перекладывал предметы раз за разом, пока взгляд его не сообщал о приемлемости новой позиции.
– Проклятый Нейл! Не стоило связываться с ним! Теперь он хочет убить меня! Убить! На турнирах то и дело погибают люди, но зачастую ненамеренно! А сегодняшний турнир и без того уже богат на ранения и смерти. Такое на моей памяти впервые. – разговаривал сам с собой Фрэн, наливая еще воды.
Протерев стакан, Фрэн опустошил его и принялся читать молитву, сев на колени перед иконами.
– Мудрые начала, укажите мне выбор верный. Помогите пройти по стезе непроторенной. Пусть голос Ваш отзовется в голове моей, путь губы Ваши нашепчут молву благословенную…
Пока Фрэн молился истекли полчаса. Трубы стали зазывать участников обратно на позиции, а в шатер забежал оруженосец Фрэна и предупредил, что его уже ждут.
Фрэн оделся, вышел, отвязал коня и прибыл верхом на арену. Альберт Нейл уже находился на своем месте, будто никуда и не уходил. На троне в ложе сидел угрюмый король Эдуард. От прежнего задора и расслабленности на его лице не осталось и следа. Когда один из слуг подошел к правителю и что-то спросил, то тот лишь лениво взмахнул рукой и кивнул.
– Начинаем. – передал слуга Марку Гюла.
– Дамы и господа, мы просим прощения за столь долгий перерыв, – с натянутой улыбкой произнес церемониймейстер. – Надеюсь, вы все успели вернуться на свои места, ведь мы продолжаем семнадцатый турнир! Участники уже на своих позициях, поэтому бой продолжается! Вперед! Вперед! Вперед!
Альберт Нейл пришпорил скакуна и понесся вперед, не боясь ни поражения, ни смерти, а Фрэн Гюла почему-то разгоняться не спешил. Его конь тронулся с места иноходью и постепенно перешел на галоп. Рыцари встретились не в центре ристалища, а во второй его трети от нижнего конца. Фрэн все шептал себе под нос молитву: «…укажите мне выбор верный. Пусть голос Ваш отзовется в голове моей…».
Всадники обменялись ударами. Не смотря на недостаточно быстрый темп Фрэн Гюла поразил соперника в плечо, но и Альберт Нейл не промахнулся. Оба рыцаря упали с лошадей и ударились спинами.
Альберт встал первым, отстегнул переломившийся напополам щит и вытянул из ножен меч. Он побежал на Фрэна, но ощутил сильную колющую боль в боку и колене. Из-за недуга сэр Нейл не успел добраться до соперника, пока тот не встал. Фрэн Гюла также вооружился мечом и, прикрываясь уцелевшим щитом, набросился на оппонента.