Александр Алексеевич Кассий
Король Мистрока. Красный Вестник
Глава сорок четвертая
Павший Барролин
У армии Ингунн Жестокой не было осадных башен, баллист, требушетов, бомбард или мортир, но было много лестниц, щитов и железный таран.
Сперва пали внешние ворота замка. Даже кипящее масло и железные ядра, сбрасываемые из навесных бойниц, не смогли остановить удары стенобитного орудия. Пушки перестали быть эффективны при ближней обороне, лишь арбалетчики и лучники продолжали сыпать снаряды на головы северянам.
Когда таран проник в нижний двор, щитоносцы хирда взобрались к боевому ходу наружной стены и оттеснили оттуда стрелков. Спустившихся со стен отступающих риверлокцев догоняли и добивали ульфхеды с волчьими мордами на головах.
Новое сопротивление кантийцам оказали у боковых ворот внутренних стен. Отряд тарана перебили, но им на смену подошли новые. Защитники замка бросили все силы на удержание прохода к верхнему двору. Хирд дома Снолов с длинными копьями схлестнулись с копейщиками замка. Наступление застыло, солдаты обеих сторон оказывали непреодолимый натиск. Мортира за спинами защитников обстреливала вражеских воинов. От взрывов горящих ядер северяне разлетались во все стороны, но их ряды быстро заполнялись другими. Воины с топорами из Элдхуса вели натиск на роту защитников сбоку. Их пылающие топоры разрубали кольчугу и доспехи южан, точно горячий нож холодное масло. Дружине Оксбранна удалось прорубить брешь в строю противника, через нее к отряду мортиры просочились волкодавы. Огромные собаки прыгали на заряжающих и наводчиков, вгрызались им в горло, разрывали плоть и жевали мясо.
Защитники начали отступать, они забежали в боковые ворота и подожгли за собой землю, заранее облитую маслом. Ворота заперлись, а высокое пламя не подпускало северян с тараном ни на шаг.
Северяне попятились, боясь ступить вперед, но их сместили избранные хольды, искусные воины высокого ранга с длинными секирами и боевыми молотами. В отличии от прочих северян, одетых в кольчугу, меха да кожу, избранные носили темные стальные доспехи, белые гривы огромных хургунских львов и длинные толстые рога божественных высокогорных лосей. Избранные хольды прошли сквозь пламя и стали рубить деревянные ворота. Щепки разлетались до тех пор, пока доски не стали достаточно слабыми, тогда тяжелые бойцы ударили плечами одновременно и выбили ворота.
Защитники замка, простые солдаты и ополченцы, завидев двухметровых демонических потрошителей, бросили копья и мечи и побежали к донжону.
Продержался замок недолго. Вскоре огонь потух, и толпа разгневанных кантийцев набросилась на зажатых у главной башни риверлокцев, поддержав избранных.
После битвы Ингунн Жестокая пила в трапезной пиво, держа в другой руке копье с насаженной на него головой наместника замка Барролин.
– Славная битва! – выкрикнула Ингунн и подняла кружку.
Весь зал северян поддержал ее громким ревом и ударами топоров по деревянному столу. Победители пили, кричали боевые песни и дрались между собой, громко хохоча. Некоторые пинали друг другу головы павших солдат, а кто-то даже подвесил труп жены наместника под потолок.
Ингунн поднесли полное ведро, и она облила себя холодной водой, смывая с лица, волос и одежды густую кровь.
– Вульфар, – обратилась Ингунн к сидящему рядом ярлу. – Как тебе битва? Благодаря твоему плану по наступлению мы взяли этот замок с минимальным количеством потерь. У южан нет никакого шанса.
– Помни, Ингунн, что я помогаю тебе лишь потому, что весь народ поддержал тебя. Я никогда не буду противиться воли своего народа. Но я не обязан иметь общее мнение с тобой. – сурово ответил Вульфар Справедливый.
– Твоя правда. Но я обещала тебе, что эта война закончится тогда, когда королевство бросит Риверлок и откажется от него. Нам ни к чему все эти земли, здесь слишком тепло даже после похолоданий.
– Южане называют это Долгой Зимой. – вмешался лендрманн Ол.
– Это твоих рук дело, паук, не так ли? – обвинил его Вульфар.
– С чего бы? – ухмыльнулся лендрманн. – Столь сильная магия мне не ведома, мне ведомо лишь искусство теней.
– Почему этот человек все еще твой мытарь, Ингунн? – вопрошал Вульфар. – Его дело бесчестно, он занимается гнусными интригами и сплетнями. Поговаривают, он наполовину южанин. Вероятно, вся эта грязь от них.
– Этот человек пока что мне нужен, Вульфар, как и ты. Но ведь это может в любой момент измениться, не так ли? – спокойно произнесла конунг. – С южанами нельзя вести честной игры, когда они сами покушаются на наши жизни исподтишка.
– Мы бы справились и своими силами, без всех этих игр. Некоторым не нравится… – настаивал Вульфар.
– Будь ты конунгом, возможно, – холодно произнесла Ингунн. – Но правительница севера – я.
– За здоровье конунга. – предложил лендрманн Ол.
– За конунга и за победу. – без энтузиазма произнес Вульфар и поднял кружку пива.
Ближе к ночи Ингунн помылась в бочкообразной ванне в своих временных покоях. Она вытерлась полотенцем и высушила волосы у печи.
Конунга клонило в сон, но перед тем, как лечь, она протерла свой клинок от грязи и крови, отполировала его пемзой, смазала медвежьим жиром и подточила оселком редкие зазубрины. На Осколке Хургун практически не оставалось деформаций после битв из-за необычной прочности металла, но совсем без ухода меч оставлять было никак нельзя. Он верно служил Ингунн, потому что она о нем заботилась больше, чем о ком-либо в своей жизни.
Протирая Осколок еще раз напоследок, Ингунн задумалась. У нее были дети лишь от Вульфара, но Вульфар не рассказывал им про то, кто их настоящая мать. Два мальчика росли в неведении, искренне веря, что родила их Мильва Снолов. Вульфар похитил ее детей, бежал с ними и скрывал все эти годы. Ингунн до сих пор не виделась с ними и вряд ли уже увидится.
Конунг ни о чем не жалела в этой жизни, кроме того, что в ее кругу не было никого достаточно близкого, чтобы беззаветно довериться ему. Ингунн, возможно, любила Вульфара до сих пор, но ей не были нужны препятствия. Она не видела себя женой. Слишком долго Ингунн провела сама по себе и иногда мечтала лишь о друге. Ни ее меч, ни прирученный медведь не могли заменить ей общения с людьми.
Но правительница севера не могла себе позволить подобной роскоши, в глазах общества она выглядела неколебимым лидером, символом решительности и единства. Символ не мог иметь никаких чувств, кроме праведного гнева. Поэтому ей нужен был Вульфар. Он был человеком слова, здравомыслящим и внимательным к окружающим настроениям. Вульфар был противовесом Ингунн, столь необходимым ей в текущей войне.
За спиной конунга что-то треснуло, она незамедлительно обернулась и увидела широкоплечего мужчину в капюшоне. Лица его не было видно, во мраке сверкнуло два тонких кинжала. Ингунн уже была с оружием в руках, а потому не испугалась, лишь удивилась незаметному проникновению.
– Ты южанин, – произнесла Ингунн, приняв расслабленную позу. – Меня уже пытались убить, неоднократно. Ассасины из вас еще хуже, чем воины. Не позорь себя и лучше склони голову.
Южанин ничего не ответил. Он перепрыгнул через кресло и чуть не резанул конунга по горлу. Не смотря на свою подготовленность, Ингунн не смогла миновать удар второго кинжала. Лезвие вонзилось ей в грудь.
Незнакомец передвигался практически бесшумно, поступь была беззвучна и лишь колыхание плаща отличало его от приведения. Вонзив лезвие, нападающий вырвал его из плоти рывком и отдалился.
Ингунн не стала отвлекаться на кровоточащую рану и рубанула мечом. Южанин попытался прервать атаку, но его кинжал разрубило напополам. Ингунн продолжила напор и повалила неприятеля. Меткой колющей атакой она погрузила меч в плечо противника, пронзила его насквозь. Лазутчик еле слышно рыкнул и пинком оттолкнул конунга от себя. Ингунн попятилась, вынув окровавленный меч.
– Снова придется его чистить. Я водружу твою голову на флагшток самой высокой каменной башни в Риверлоке. В назидание вашему плешивому королю, который прячется где-то во дворце. Мои люди видят своего полководца на поле боя, а ваши даже не знают, как их король выглядит.
Убийца, поняв, что в открытом бою ему ни за что не одолеть соперницу, разбежался и бросился в окно, разбив собой стекло.
Когда Ингунн выглянула наружу, то не обнаружила южанина. Ни тела, ни силуэта, ни единого следа. Он будто испарился.
Ингунн осознала, что если бы не один-единственный звук и ее настороженность, то подосланный убийца наверняка бы выполнил свое задание.
В покои забежали хускарл Свайн и дружинник-страж с топором. Сперва они услышали подозрительные шорохи, но потом схватились за оружие при звоне осколков. Они застали обнаженного конунга истекающей кровью на полу. Грудь Ингунн кровоточила, кожа лица была бледнее обычного.
– Врача! Срочно врача! – крикнул Свайн и затрубил в рог.
Глава сорок пятая
Затишье в Угорье
Когда войска Холоборна подошли к Угорью, то увидели скорее форт, нежели пограничную деревню. Территория была окружена частоколом и глубоким рвом, заполненным рогатками. От стены шла траншея, прикрытая валом, для быстрого отступления к деревне. По траншее ходили лучники и арбалетчики по уши в грязи. Защитники были одеты во что попало. Кто-то носил рваную кольчугу, кто-то погнутые наплечники, а кто-то дрожал от холода в одной рубахе. Много лет здешние выживали всеми силами на морозе и в голоде. Оттого, завидя новоприбывшую подмогу, риверлокцы зажглись надеждой. В их помутневших глазах проявился огонь и вера в то, что скоро все кончится.
Пестрые зелено-желтые всадники Холоборна в шароварах, смотанными кожей и веревками, и полированных кирасах с рубахами с пышными рукавами под ними. Перья широких беретов бравых воинов сгибались под бушующим ветром, выпрямились гербы Бэндигора, Элезии, Сиведа, Дебрёгера и Тувера.
Войско разбило лагерь перед воротами, а главнокомандующий Леннон Гюла направился на встречу с командирами обороны. Его пропустили внутрь вместе с группой солдат и провели в таверну, переоборудованную под командный центр. Собравшиеся сели за большой круглый стол с напитками и большой схематической картой местности. Командиром местных войск оказался сэр Дин Речной, с которым Леннон виделся во время переговоров в Рангароне много лет назад.
– Благодарю, что вы явились, сэр Гюла, – произнес сэр Дин. – Последний раз мы встречались, когда вы были еще совсем ребенком. Отрадно видеть, что Валрейд вырастил настоящего мужчину. Мы ценим то, что вы помогаете Риверлоку.
– Не стоит, Речной Рыцарь, благодарить будете, когда мы победим, а пока лучше обсудим расположение сил. – попросил Леннон.
– За годы мы успели преобразовать местность под наши нужды. Мы вырыли новые колодцы для пресной воды, выкопали ходы для безопасного перемещения стрелков и разведчиков, построили несколько требушетов из того дерева, что было, для этого пришлось разобрать пару домов. Осадные машины неплохо себя показывают и при обороне. Когда северяне наступают, то мы сразу замечаем их вот у этого пригорка, – сэр Дин указал на оговоренное место на карте. – Тогда мы открываем огонь. Если кто и добирается до ворот, то расстреливают арбалетчики.
– У вас не осталось никаких мортир или пушек? – спросил Леннон.
– Остались, но снаряды для них кончились очень давно.
– Отлично, потому что мы привезли достаточно ядер.
– На сколько нам их хватит? – спросил сэр Дин.
– Зависит от интенсивности боев. Двести ядер. – ответил Леннон.
– Это хоть что-то, – кивнул командир. – Давайте я введу вас в курс дела по поводу территорий Риверлока. Вот, на этой карте все достаточно подробно. Здесь Драконий Север. Северяне совершали набеги на Гайварнесс, Редколесье, Барролин, Угорье и некоторые другие более мелкие населенные пункты в течение последних лет. Но месяц назад армия Ингунн Жестокой вышла из Клыка, покинула свои территории, идя вдоль реки Стужи, и разорила несколько деревень у Черного озера. Сразу после, ее люди взяли Редколесье и пошли осаждать замок Барролин. Вот-вот должен вернуться разведчик с информацией об осаде. Хочется верить в лучшее, ведь Барролин весьма хорошо сконструирован. Но у северян слишком много людей.
– Сколько? – спросил Леннон.
– Около шести тысяч. – ответил сэр Дин и боязливо взглянул на главнокомандующего.
– Я думал, у севера больше людей. – воодушевился Леннон.
– Сэр, это лишь часть их сил, остальные находятся в боевой готовности где-то в Канте. Им хватило и шести тысяч, чтобы завоевать четверть Риверлока.
– Я хочу взять командование над вашей разведкой. – попросил Матьяш Кан.
– Думаю, это возможно, – согласился сэр Дин. – Я передам вам расписание и маршруты патрулей и введу своих людей в курс дела.
– Мне тоже есть что сказать, – подала голос маршал Гертруда Темешвар, баронесса Тувера. – Мы, очевидно, не сможем обороняться от армии Ингунн Бьорнбор в стенах Угорья. Мортиры и требушеты смогут вести огонь отсюда, но войскам Холоборна придется выступить вперед. Если северяне придут с холма, то у них будет явное преимущество в таком случае.
– У севера мало лучников и всадников, основная масса их рядов – это воины с топорами, копьями и булавами. – ответил сэр Дин.
– Тогда, можно будет зажать их в тески нашей кавалерией. – предложила Гертруда Темешвар.
– Если мы и одержим верх в этом бою, то понесем огромные потери, – сказал сэр Дин. – А у северян еще есть целая армия где-то на их землях. Они попросту вернутся, чтобы добить нас.
– К сожалению, у нас нет больше людей и нет времени, чтобы копить силы. – сказал Леннон.
– Но мы можем немного сменить перевес сил, – предложила леди Гертруда, – Если начнется дождь, то северу будет сложнее атаковать с холма. Они начнут утопать в земле.
– Но мы не можем вызвать дождь по щелчку пальцев. – пожал плечами сэр Дин.
– Не можем, но можем посчитать, когда в последний раз был ливень и с какой частотой он случается во время текущего сезона.
Командир сэр Дин Речной подозвал к себе своего советника и попросил его изложить все так подробно, как он только сможет.
– У нас в Риверлоке есть некая необходимость в том, чтобы высчитывать месячные осадки для составления ежегодной статистики, которая помогает избегать непредвиденных потопов, – начал советник. – Я как раз занимаюсь этим. Каждый июнь за последние десять лет количество осадков превышало показатели декабря, января и февраля по отдельности, но осадки апреля и мая немного выше. В июне прошлого года дождь шел систематически каждые три-четыре дня, начиная с четвертого числа. Летом он чаще начинается ночью и кончается к шестнадцати часам.
– Так, и когда шел дождь в последний раз? – спросил Леннон.
– Два дня назад. – ответил советник.
– То есть он может начаться сегодня ночью или завтра?
– Так и есть.
Дверь таверны распахнулась и вбежал взмокший от пота разведчик. Он не сказал ничего и сел за один стол с остальными, схватившись за стакан с водой.
– Я надеюсь, ты пришел с вестями? – спросил сэр Дин Речной.
Разведчик опустошил стакан, взял следующий и вылил себе на лицо.
– Да, – задыхаясь, произнес он. – Армия севера взяла Барролин. Никто не выжил, перебили всех. Ингунн собирается выступать на Угорье уже завтра утром.
– Сколько они проведут в пути? – спросил Леннон.
– Армия пройдет расстояние где-то за день. – ответил сэр Дин.
– То есть гостей мы ждем к завтрашнему вечеру?
– Это значит, они попадают под время дождя. – кивнул командир.
– Я думаю, они не станут наступать сразу, а отдохнут до рассвета. Если дождь начнется сегодня ночью, то земля успеет высохнуть. – сказал Леннон.
– Будем надеяться, что стихии воздуха и воды благоволят нам. – забеспокоился Матьяш Кан.
Пока сильные мира сего обсуждали тактику грядущей битвы, Пятый отряд передавал в Угорье лекарства, воду, еду и одежду. К их фургону сходились солдаты, женщины и дети. Не смотря на жизнь в постоянном страхе, люди продолжали улыбаться и благодарить благотворителей за щедрость. Местные жители смеялись, делились сплетнями, строили планы на будущее. Для них не было иной жизни, оттого они и приняли ее такой. Смогли продолжить жить, вопреки обстоятельствам.
– Почему людям не жилось спокойно? – спрашивала сама у себя Эйра, когда отряд раздал все, что было. – Разве дети должны расти в таких условиях? Почему они с матерями не покинут Угорье?
– Они не оставят своих мужей, отцов и сыновей погибать в одиночестве. Солдатам должно быть за что сражаться. – ответил Антонио Визотти.
– Сражаться и погибать за нечто абстрактное. – добавил Мэтт Кэнан.
– Мы тоже идем погибать за нечто абстрактное. Ты вообще стал тем, над кем прежде смеялся, Кэнан. – сказала Эйра.
– Вовсе нет, я служу королю не из чувства долга, чести, любви или желания поубивать кого-то. Это необходимость во имя спасения мира. – ответил Мэтт.
– Так ты герой-альтруист, – усмехнулся Антонио Визотти. – Мне казалось, тебе просто надоело бегать и скрываться. Король даровал тебе прощение за службу и пообещал грамоту гарденпортца.
– Мне все равно на материальные блага и уж точно на собственную жизнь. Я согласился участвовать во всем этом лишь потому, что понял, что являюсь ключом к какому-то заговору. Я уверен, то, чем мы занимаемся, куда важнее дурацких драк двух государств.
– Кэнан прав, отчасти, – согласился Барто Гюла. – Грешному человеку свойственно нести смерть во имя собственной гордыни и чванства. Многие идут на войну ради больших окладов, новых имений и титулов. Кто-то даже желает погибнуть за людей, которых в жизни не видел, чтобы они правили подольше. Но такие не все. Кто-то борется за землю, за веру, за любовь, за то, чтобы государство не кануло в лету. Мы – это будущее наших предков. Мы плоды их любви, их убеждений. Мы защищаем то, что они создавали потом и кровью. Возможно, король Эдуард начал войну благодаря своей неумелой политике, все же север – это наши соседи и с ними стоило попытаться договориться, но не все идут в бой именно за Эдуарда и за его амбиции. Каждый солдат вносит свой вклад в наше будущее, дело каждого одинаково важно.
– Даже дело тех, кого убивает случайно летящая стрела? – спросил Мэтт.
– Каждая смерть что-то значит. – ответил Барто.
– Раньше, когда мы росли в Рангароне, ты считал, что север стоит стереть с лица планеты, – напомнила Эйра. – Ты тогда был весьма радикальным и вспыльчивым человеком.
– Поэтому ты бросила меня у алтаря? – спокойно спросил Барто.
– Я… – запнулась Эйра Банфи.
– Не переживай, это ведь было так давно, – улыбнулся Барто. – Мы давно не виделись и запросто можем начать наше знакомство заново, будто ничего и не было. Мы оба теперь другие.
Эйра улыбнулась и погладила Барто по плечу. Мэтт Кэнан поежился, кармольер стал ему еще неприятнее. К чему этим двоим вообще возобновлять свое общение? Все, что их некогда связывало, уже давно развеяно потоком времени. Они чужие друг другу люди с прежними именами и лицами, не более.
– Глядите. – кивнул Антонио Визотти в сторону, скачущего к фургону Уилфреда Скрипача.
Пуриит спешился с лошади и, держась за плечо, подбежал к Барто Гюла.
– Ты говорил, что-то про врачевание? – Уилфред был бледен, а ткани его одежды пропитались кровью, что до сих пор не остановилась.
– Ветер тебя дери, где ты был? – поразилась состоянию товарища Эйра.
– Не нужно вопросов, просто… останови кровь, Барто… – Уилфред ослабел и упал на колени. Руки его опустились, а веки сомкнулись.
– Быстрее, – крикнул Антонио Визотти и взял Скрипача на руки. – Черт, какой же тяжелый боров. Куда его нести?
– В наш шатер, быстрее! – скомандовал Барто Гюла.
Глава сорок шестая
Беспокойная ночь
Леннон проснулся посреди ночи с заложенностью в груди, будто кто-то на ней стоял. Тело не слушалось. Руки, ноги и даже шею парализовало. Дыхание Леннона участилось и заколотилось сердце. Ему показалось, что кто-то нависал над ним и глядел прямо в душу. Перестав отводить взгляд, главнокомандующий узнал своего гостя. Это был отвратительный страж с щупальцами на лице из его сновидений.
Монстр возложил на Леннона свои слизкие руки и водил щупальцами по его лицу. Леннон ощущал, как его кожу обжигало и стягивало. Пустые рыбьи глаза монстра, наполненные тьмой глубин океана, пронизывали душу насквозь, вырывали ее по кускам.
– Нет! Нет-нет! – кричал Леннон, все еще плененный крепкой хваткой существа.
Глаза застлала слезная соленая пелена. Леннон опустил веки и стал молиться, чтобы нечисть исчезла. Он не знал, как долго он пробыл пленником, но как только власть над телом вернулась, сполз с кровати и добрался до столика, где налил себе попить.
В шатре было темно. Свечи давно потухли, и лишь лунный свет просачивался через ткань и узкий проем под полотном у входа.
Леннон сел на стул и попытался собраться с мыслями. Он хотел вспомнить, что видел во сне, но всплывали лишь отдельные отрывки, бессвязные сцены без четкого начала. Но Леннон точно был уверен, что вновь видел демоническую женщину в колючем доспехе. Он видел ее каждую ночь в своих снах вот уже восемь лет. Из-за нее и вездесущего чудовища Леннон не мог нормально спать и просыпаться. За долгие годы он так и не рассказал никому о своем недуге, он боялся, что его сочтут сумасшедшим или прокаженным.
Когда главнокомандующий зажег свечу в лампе, некоторые воспоминания вернулись. Вспышкой в голову врезался образ огромного мужчины в шлеме с личиной демона-скелета. Длинный чешуйчатый плащ опускался до голенища. В руке посох, от навершия которого туманом распространялось зеленое свечение. Мужчину окружало двое слуг, таких же безликих и до жути отвратительных в своей загадочности. Оба подручных, словно безыдейные вещи, стояли неподвижно. Они ждали приказов от своего кукловода, а тот, в свою очередь, уповал ужасающей женщине в шипастом доспехе.
Наконец, мужчина с посохом шелохнулся. Он поднял личину шлема, и под ней закопошились, как черви, десятки щупалец.
– Армия готова, Кахнек? – грозно вопрошала демонесса.
– Новые особи глубоководных всплывают из глубин, – бурлящим голосом произнес мужчина-монстр с щупальцами вместо лица. – Госпожа Юдия, вы собрали достаточно камней для пробуждения?
– Многие из них весьма поврежденные, лишь единицы из собранных смогут напитать иссохшие тела драконов. Но корона Афлалдира связалась со всеми хрусталями. Теперь души и тела августейших существ будут принадлежать только мне. – отвечала госпожа Юдия. – Направь всех своих глубоководных искать скелеты в горах, пусть сообщат обо всех находках. Наиболее сохранившиеся я смогу восстановить.
– Сию минуту, госпожа. – пробурчал Кахнек и щелкнул пальцами.
Недвижимые слуги по обе стороны от него зашевелились. Они покинули темный храм в неизвестном направлении.
На этом воспоминания Леннона обрывались. Он не знал, выдумки ли это его обезумевшего сознания или то, что действительно происходило. В любом случае, думать нужно было совсем о другом, о предстоящей битве. От осознания грядущего боя у Леннона задрожали колени. Весь путь до Риверлока он ничуть не страшился своей судьбы, но неизвестность ближайших часов пугала. Северяне могли напасть до рассвета или с первыми лучами. Разведка уже доложила, что кантийцы разбили лагерь неподалеку.
***
Уилфред лежал на спальном мешке в шатре своего отряда. Он проспал целый день после того, как ему в рот засунули деревяшку и заштопали толстой иглой раны. Когда Уилфред проснулся, Барто Гюла передал ему, что армия Ингунн уже на подходе и им нужно поторопиться, чтобы убраться подальше от Угорья, как можно скорее.
Чувствовал пуриит себя паршиво. В горле пересохло, в конечностях слабость, голова раскалывалась. Рядом с ним сидел Барто и готовил очередное лекарство. Он толок ярко-красные ягоды с зелеными листьями и какими-то бобами, а затем предложил Уилфреду это съесть.
– Что еще за гадость? – поморщился раненый, воротя нос.
– Ешь, говорю, – настаивал кармольер. – Это ускорит заживление раны. Нам нужно, чтобы ты встал на ноги, как можно быстрее.
– Ладно. – Уилфред задержал дыхание и быстро проглотил содержимое тарелки.
Горло связало, стянуло. Комок никак не хотел проходить, но Уилфред протолкнул его силой.
– Храни меня Пламя, это ужасно! – выкрикнул бард-монах.
– А теперь рассказывай, куда это ты уходил. Всем сказал, что отошел по большому.
– Так и было, а потом решил немного разведать, но попался в засаду. Меня ранили, но видел бы ты их…
– Ты врешь. Давай так, расскажешь мне правду, и я для других придумаю историю убедительнее, чем то, что выдаешь ты, – настырничал Барто. – Не бери грех на душу и не ври монаху тогда, когда и сам им являешься.
– Я не могу. – отнекивался Уилфред.
– Можешь. И скажешь. Я лечил твою рану. Я должен знать. Я уже знаю, что она нанесена мечом, причем очень острым. Если бы тебе повезло меньше, то разрубило бы напополам. На твоей кости небольшая зазубрина.
– Противник оказался сильнее, чем я думал.
– Противник или противница? – в шатер вошел Мэтт Кэнан. Он скрестил руки на груди и встал над Уилфредом, ожидая от него всех подробностей.
– Противник.
– Врешь. – в один голос произнесли Барто и Мэтт.
– Да чтоб вас! – ругнулся Скрипач. – Женщина.
– Не так много женщин способны тебя отделать одним ударом. Она не южанка, верно? – догадывался Мэтт Кэнан.
– Нет, не южанка. – ответил Уилфред.
– Король за этим тебя и посылал, верно? – размышлял Мэтт. – Он доверял тебе задолго до того, как появился наш отряд. За восемь лет я понял, что ты гораздо аккуратнее и тише, чем стараешься казаться. На людях ты болтун и дебошир, но в тенях ты сливаешься с пустотой. Твоя поступь очень мягка временами, когда ты забываешься. Ты личный убийца короля Эдуарда.
– Стихий ради, замолчи! – попросил Уилфред, схватив Кэнана за штанину.
– Неужели ты не смог разобраться с ней? Ну, хоть живой остался. Я слышал, у нее какой-то особый меч, древний.
– Да-да, не смог. Теперь сделай так, чтобы об этом никто больше не узнал, идет? Нельзя ставить мое алиби под сомнение. – серьезно произнес Уилфред.
– Ты человек деловой, теперь я вижу это, – Мэтт присел рядом с лежанкой Уилфреда. – Не расскажешь, кем ты был до нашего знакомства?
– Только после того, как ты расскажешь о себе, Кэнан.
– Я ничего о себе не знаю. – улыбчиво отвечал Мэтт.
– И о каком доверии идет речь? Мы столько лет вместе работаем, а ты для меня как был таинственным странником, так и остался.
– Потому что больше ничего и нет. – улыбка сползла с лица Мэтта.
– Ха. – невесело усмехнулся Уилфред.
Мэтт задумался ненадолго, затем выпрямился и покинул шатер.
***
Барто нанес на рану Уилфреда мазь и оставил его набираться сил. Так или иначе, им придется покинуть Угорье в скором времени, чтобы пробраться за Пояс Севера и отыскать пещеру культистов.
Барто лишь недавно присоединился к отряду, но прежде он много времени уделил поиску улик и расследованию деятельности культа. За годы он понял, что сектанты Аура не были напрямую связаны с культом на Драконьем Севере, но первые были заинтересованы действиями вторых.
Исходя из множества зацепок и косвенных доказательств, Пятый отряд шел по следам культа Хургун, который считался истребленным. Мэтт Кэнан, потомок оных культистов, будто бы шел на поводу у судьбы. Мотивы, мысли и действия Кэнана казались Барто запутанными и инстинктивными, наемник мог начать представлять угрозу в любой момент.
Барто дал обет карать тьму в сердцах людей и мира, клялся помогать нуждающимся и защищать их от беды. И уничтожение культа Хургун являлось первостепенной задачей кармольера. Если Кэнан воспротивиться этому, то Барто будет действовать решительно и наверняка.
Тем более, весьма важным был и тот факт, что король Эдуард уже давно приказал изучить случившееся с Кэнаном близ Аура. Сектанты, поклоняющиеся неизвестному божеству, провели эксперимент и отпустили подопытного восвояси, ни раз не попытавшись связаться с ним или убить. Вероятно, такова была цель эксперимента. В чем мотивы сектантов-изгнанников? Где они прятались? Если в Ауре, то почему за годы там не было найдено ни следа? Со слов самого Мэтта Кэнана, безумный врачеватель по имени Лэррин жаждал распространить так называемую магию среди населения. Кэнан, потомок кровопийц, был идеальным кандидатом. Но в чем замысел данной идеи? Фанатики всегда преследуют какую-то высшую цель, они считают себя праведниками и единственными правыми среди моря глупцов и еретиков.
На самом деле, это они были еретиками. Грязными, скверными, нечистыми отступниками. Стихии – единственное верное учение, которое несет добро и праведность на Мистрок, но тут и там возникают всевозможные лжепророки с обманчивыми учениями, ввергающими человеческое сознание во мрак.
Каждодневно Барто Гюла повторял про себя заповеди кармольеров, страшась забыть хоть строчку. Исполнение долга было для него священной миссией.
Барто оставил свой праведный гнев, когда заметил Эйру. Старая знакомая чесала гриву своему коню и разговаривала с ним так нежно, как не говорила ни с одним человеком.
– Здравствуй, – Барто улыбнулся Эйре и встал рядом, сложив руки за спину. – Как настрой?
– Знаешь, странное чувство, – отвечала Эйра. – Мы должны идти дальше, но я чувствую себя неправильно, оставляя всех этих людей. Битва вот-вот начнется.
– Мы служим высшему благу. Не хочешь ли ты помолиться со мной? Тогда все твои сомнения развеются, и ты поймешь, что мы поступаем правильно.
– Что-то не хочется. Не сочти за оскорбление, но молитвы не для меня. Я предпочитаю искать ответы сама.
– Подобное рвение похвально, но ошибочно. Мы, люди, существа весьма глупые по своей природе и часто ошибаемся. Без вмешательства божественных стихий, ты можешь выбрать неверный путь. – убеждал Барто.
– Зато он будет моим. Это будут мои ошибки, мой опыт. Мои синяки. – улыбнулась Эйра.
– Я понимаю. – с притворной виноватостью произнес Барто.
– Так здорово, что ты теперь с нами. Как тебе ребята?
– Они… ничего. Посмотрим, каковы в деле – только это имеет для меня значение.
– Видимо, не очень понравились. Это ничего, они… сложные, но я им верю, – Эйра похлопала лошадь по шее и поднесла ей ведро с сеном. – А Уилфред как? Он рассказал, что случилось?
– И да, и нет. Он бредит пока что. Сказал, что увидел кого-то вдали и решил проверить. Ему показалось, что это лазутчик пошел докладывать северянам информацию об армии. Он не ошибся, к сожалению, но разведчик его заметил и захотел убить. Уилфред чудом остался живым.
– Надеюсь, он сможет идти? Вот-вот пора будет выдвигаться.
– Да, сможет. Ему придется.
***
Мэтт не мог поверить, что вернулся в Угорье спустя столько лет. Деревня сильно изменилась за годы войны. Но Кэнан не жалел о том, что случилось с этим местом, воспоминания отсюда у него остались весьма плохие.
Мэтт любил прогуливаться в одиночестве. Он оставался наедине с собой и погружался в мысли. Тишина была его самым близким другом. Гуляя по холмам, Мэтт добрался до озера Дрома. Рядом с берегом росли высокие пихты и дубы. Когда-то столь прекрасные деревья простилались вдоль всего Риверлока, но их стремительно вырубили во имя флота Вайнсбургов.