Алекс Миро
Геном: исцелённые
Неотвратимое наказание
Габи проснулась раньше обычного с таким чувством, будто видела дурной сон, но забыла его содержание. Интуиция редко ее подводила – день не предвещал ничего хорошего. В коридоре она столкнулась с Бетти. Та, едва сдерживая эмоции, умоляла Габи «спасти девочек» и заставить Робертса передумать. Едва дослушав Бетти до конца, Габи кинулась к лифту.
– Марк, честно говоря, я в полном недоумении. Почему ты так поступил с девочками? – она ворвалась в его кабинет без стука.
– И ты туда же! Я уже слышал гневную тираду Бетти о том, что мне следует и чего не следует делать. Не думал, что эта добрая женщина может быть такой настойчивой. Повторю тебе то же, что сказал ей: Маиса и Тереза отправляются по домам. Это мое окончательное решение.
– Они виноваты только в том, что ночью вышли из корпуса? Куда они ходили?
– Играли в прятки на территории, – слукавил Марк Робертс не моргнув глазом. По сути, это было правдой, просто не всей.
– Ты не можешь исключить их из программы за это! Ты спятил! – воскликнула Габи.
– Могу, мисс Хельгбауэр. Не забывайте о субординации. В конце концов, вы подчиняетесь мне, а не наоборот.
– Но когда Эмма, Артур и Тобиас влезли на «Поле жизни», они отделались выговором, – напомнила она. – Даже смерть девочки из искусственной матки ты замял с легкостью!
«Они не видели ничего такого, о чем не знали бы все вокруг», – подумал Марк Робертс. Но вслух сказал другое:
– Эта троица не покидала пределы корпуса. В уставе четко прописан запрет на выход наружу после отбоя.
Объяснение было бредовым, притянутым за уши, и он корил себя за то, что не подготовился как следует к подобным вопросам.
– Да ты просто монстр! – выдохнула Габи.
– Думай, что говоришь, дорогуша, – не выдержал Робертс. Ему совсем не хотелось сносить оскорбления в собственном кабинете.
– Так вот как ты заговорил, Марк, – ехидно прищурилась Габи.
– Послушай, прости! Но я не собираюсь обсуждать свои решения, – смягчился доктор Робертс, глядя, как лицо Габи покрывается красными пятнами гнева.
Когда-то давно, кажется, в прошлой жизни, он любил такие минуты. Габи Хельгбауэр была опасна, если действительно выходила из себя. И Марк представлял, что в его руках зажженная спичка. Кинет он ее в порох или задует пламя – решать ему.
– Могу я поговорить с девочками до их отъезда? – спросила Габи, вставая. Она считала, что ответ ей уже известен, и готова была пойти к ним.
– Нет, – коротко ответил Марк, и Габи застыла как громом пораженная.
– Это еще почему?
– Тебе пора принимать пациентов. У нас сегодня пополнение. Самое интересное за всю историю Института Карпентера, – сменил тему Марк.
– Плевать мне на пополнение. Что, снова не обсуждаешь свои решения? С каких это пор? Помнится, один раз ты уже принял самостоятельное непреклонное решение, лишив жизни нашего ребенка. – В ярости она сжала кулаки.
– Не надо об этом, – тяжело вздохнул Марк. – Во-первых, нерожденного ребенка. Во-вторых, у нас с тобой не было выбора. Если бы брат моей жены Александр Карпентер узнал о нашей связи, он вышвырнул бы нас обоих из своего института. И заодно смолотил нашу репутацию в труху. Ты хотела закончить научную карьеру официанткой в ресторане? Это было бы единственное место, куда бы тебя взяли. Да и меня тоже. Мы сто раз говорили об этом, но ты все никак не успокоишься!
– Я не могу успокоиться, Марк. Потому что твое решение, твоя трусость перед Карпентером и твоей женой сделали меня калекой. Исполосованной бочкой с пустым нутром. Постучи по моему животу, Марк, там только эхо! Вот она, цена твоих проклятых решений!
Подойдя к столу, она взмахом обеих рук смела с него все, что стояло на лакированной поверхности. Бумаги, пресс-папье, компьютер – все с грохотом повалилось на пол. Габи выскочила за дверь, хлопнув ею напоследок.
Она направилась прямиком к Бетти.
– Где их держат? – спросила она, и Бетти по ее лицу поняла, что лишних вопросов задавать не следует.
– Я знаю, где Маиса. Но не смогу провести тебя туда. Окна кабинета доктора Робертса выходят прямо на здание, где ее держат. А к Терезе можем пойти прямо сейчас.
Они вышли из корпуса и прошли вдоль цветущих клумб. Место заточения Терезы удивило Габи: ее заперли в подсобном помещении склада, где хранились ненужные кровати, столики и кресла. Все было набросано как попало, а единственное пыльное окошко не открывалось и почти не пропускало свет внутрь. Когда Бетти открыла дверь, запах сырости ударил им в нос. Тереза сидела в старом кресле, тоскливо съежившись, поджав под себя ноги. Увидев Габи, она вскочила и бросилась ей навстречу.
– Доктор Хельгбауэр, слава Богу! – почти закричала она, обнимая Габи за шею.
– Тереза, детка, я совсем растерялась. Не понимаю, что вы натворили, чтобы так с вами поступать, – Габи сжала ее в объятиях.
– Мы пошли ночью туда, к ангару, – начала Тереза.
– К тому ангару? За деревьями? Но там давно ничего нет. Правда, я не ходила в ту часть острова несколько лет. Думала, там нечего делать…
– Еще как есть чего, доктор Хельгбауэр! – быстро заговорила Тереза. – По ночам внутри носят какие-то ящики. Там все оборудовано для погрузки и выгрузки. И причал совсем новый. Подходит баржа и забирает эти ящики неизвестно куда.
– О чем ты? Что можно вывозить с острова по ночам? Тут нет ничего секретного, – говорила Габи, поглаживая Терезу по голове.
– Кто-то идет, – Бетти просунула голову в дверь. Все это время она стояла снаружи, наблюдая. – Вы не сможете выйти. Спрячьтесь внутри.
Габи отпустила Терезу, крепко поцеловав ее в щеку.
– Ты ни в чем не виновата. Я узнаю, что здесь произошло. Береги себя, дорогая. – Габи хотела сказать девочке, что очень привязалась к ней и будет скучать, но за дверью Бетти уже заговорила с незнакомым мужчиной.
– Я ждала вас тут. Могу помочь Терезе собраться и проводить ее, – сказала Бетти спокойным голосом.
– Не нужно. Катер уже прибыл. Мы забираем девочку. Ее вещи собраны и упакованы?
– Да. А вторая девочка? – спросила Бетти.
– За ней приедем чуть позже, – ответил неизвестный мужчина за дверью.
– Тогда я покормлю ее перед отъездом, – твердо ответила Бетти.
– Как вам будет угодно, – неожиданно вежливо сказал он.
Человек снаружи был не просто матросом с катера. Что-то в его речи, в том, как отрывисто он произносил слова, выдавая каждое по отдельности, словно команду, напоминало речь военного. Габи надежно укрылась за длинным диваном с рваной дырой в обивке.
Дверь отворилась, и твердые шаги приблизились к тому месту, где сидела Тереза.
– Вставайте, идите за мной, – спокойно сказал мужской голос.
– Куда мы идем? – спросила, дрожа, Тереза.
– Вы едете домой. А я прослежу, чтобы вас туда благополучно доставили. По пути вам придется ответить на пару вопросов. Поднимайтесь, – не терпящим возражений тоном добавил мужчина.
Габи не осмелилась выглянуть из-за дивана. Если он и впрямь был военным или служил раньше, то его ухо с легкостью уловит любой шорох в комнате.
Дверь снова закрылась, стало тихо и темно.
– Доктор Хельгбауэр, вы тут? – спросила Бетти шепотом, входя в помещение.
– Тут, – ответила Габи, вылезая из-за дивана и отряхиваясь.
– Они ушли, – констатировала Бетти, на всякий случай выглянув в маленькое окошко.
– О чем говорила Тереза? Что там в ангаре?
– Понятия не имею. Не хожу туда. К тому же всем на острове строго запрещено появляться снаружи после отбоя. Поэтому доктор Робертс оборудовал мне комнату прямо в Cas9, а не в здании для персонала. Чтобы не пришлось выходить по ночам, если пациентам потребуется помощь старшей медсестры.
– И правда… Никогда не задумывалась над этим – никто не выходит наружу после отбоя. Вот оно что! Значит, так, никому ни слова. Выведи меня отсюда, чтобы никто не знал, что я была у Терезы.
Габи вернулась в свой кабинет и села в кресло. О работе думать она не могла. Приближался час приема пациентов, но перед ее глазами стояло испуганное лицо Терезы. Что бы там ни было, в ангаре наверняка велись хозяйственные работы. Габи хорошо знала девочек – обе умели заиграться так, что начинали верить собственным фантазиям. Видимо, Марк все же решил устроить показательную порку, чтобы поддержать дисциплину среди детей. Иногда его решения бывают необдуманно жестокими – и это Габи тоже знала наверняка.
За новыми волнениями она на время забыла про Эдгара, явившегося со дна Ист-Ривер. Но в Институте Карпентера был один человек, который думал только об этом. Ежи Ратаковски готовился к разговору с Габи. Только она могла направить его на след беглеца Стига.
***
К вечеру на реке разбушевался ветер. Когда Фа Вонг предложил гостям провести ночь на острове, с согласия доктора Робертса, все четверо дружно закивали. После «мишленовского» обеда они готовы были остаться здесь навсегда. Из окна размером во всю стену открывался вид на сад редких цветов и реку позади него. Кадки и стенды с диковинными цветами, расставленные по углам, делали комнату похожей на зеленые джунгли. Закатное солнце светило в окно. Тобиас, Джана, Артур и Эмма сели рядом, наслаждаясь розово-голубым пожаром. Перед тем, как погаснуть, уступив место ночи, солнце вдруг протянуло последний луч, и кромка неба из розово-голубой стала золотистой. Джана прижалась плечом к Тобиасу, а Эмма и Артур коротко переглянулись, но этого было достаточно, чтобы оба улыбнулись.
Их забрали с Рикерс только следующим утром. Берега Норт-Бразер приближались, спокойные, темные, неприветливые.
– Ничего, я сама донесу. – Уставшая Эмма волокла рюкзак по полу коридора. Внутри звякали контейнеры с едой из столовой Биосада.
– Не забудь, мы должны доесть паек вместе, – в сотый раз напомнил ей Тобиас, с вожделением глядя на рюкзак с дарами от шеф-повара.
Артур пришел к завтраку последним. Он не встал в очередь на раздачу, а сразу занял столик у окна вместе с Эммой и Тобиасом.
– Где Джана? – спросила Эмма.
– Спит у себя. Говорит, ночью кто-то из нас храпел, и она не выспалась, – ответил Тобиас.
– И не сказала кто, – заметила Эмма саркастично.
– Уж не ты ли, друг мой? – добавил Артур, глядя на Тобиаса в упор.
– Не я, – ничуть не смутился тот и со смаком надкусил аранчини.
– Похоже, мы поздно пришли. Не вижу подружек, – заметил Артур, которому не терпелось посмотреть, как жизнерадостные Маиса и Тереза будут флиртовать с Тобиасом.
– Они обычно сидят тут от начала и до упора, собирая слухи и сплетни, – Эмма оглянулась.
– Люси, где Маиса и Тереза? – окликнула Эмма девочку, чья комната располагалась как раз напротив комнаты Маисы.
– Как, вы не знаете? – Люси похлопала ресницами и тут же села за их столик, не дожидаясь приглашения.
Она оказалась такой же сплетницей, как и подружки. Но все, что она знала, ограничивалось ночным появлением Терезы и тем, что рано утром двое незнакомых мужчин собирали вещи в комнате Маисы.
– Ничего не пойму, – растерялась Эмма. – Собирали ее вещи? А Тереза?
– И Терезы нет, – кивнула Люси. – Я хотела зайти к ней, но и там дверь оказалась приоткрытой, а внутри пусто. Ее вещи собирала Бетти, я видела ее с чемоданом Терезы. А вот у Маисы эти двое не оставили даже покрывала и постельного белья.
– Это еще почему? – удивился Тобиас.
– Видимо, паковали наспех, не знали, что из вещей точно принадлежит Маисе.
– И не знали, что белье нам выдают казенное, – ответил Артур. – Значит, это был кто-то чужой.
– Рано утром приплыл катер. Сначала они отвезли Терезу. Я хотела выйти на улицу, но в дверях стояла Бетти. По уставу время до шести утра считается ночью, и все выходы заперты. Потом вернулись за Маисой.
– Так что Тереза сказала тебе ночью? Что они натворили? – спросил Артур.
– Она отдала мне планшет и сказала какие-то два слова типа кода на ящиках. Забыла, даже не записала. Какое-то место. То ли Брускок… А, нет! Баннак и Монтана, кажется! Точно оно. Просила узнать, что это и где.
– Узнала? – заинтересовался Тобиас.
– Пока нет. Думала после завтрака спросить у кого-нибудь.
– Не советую. Если учесть, что за это Маису и Терезу выслали с острова, тебе ни к чему попадаться на той же истории.
– И как нам узнать, что это за место? – спросила Эмма.
– Люси, отдай нам планшет Терезы, будет худо, если его найдут в твоей комнате, – предложил Тобиас.
– Не вопрос. Просуну его тебе под дверь, – заверила Люси.
Они склонились низко над столом, почти касаясь головами друг друга.
– Все запросы в инете на острове видит служба безопасности. Так что вам нужно выехать с острова и подключиться к wi-fi на материке, – предложила Люси.
– Нам? – удивился Артур.
– Что бы там ни было, если за это девочек исключили из программы, я не собираюсь участвовать. Делайте, что хотите, а я ничего не видела и не слышала, – твердо сказала Люси и встала из-за стола.
– Может, она права, – задумалась Эмма, глядя ей вслед.
– Может. Но интересно же! Просто мы предпримем меры предосторожности. Итак… – начал Артур.
– Итак, нам надо дождаться следующей поездки. Но планшеты все равно принадлежат институту. Может, админы увидят всю историю запросов, как только мы вернемся, – предположил Тобиас.
– Нам нужен гаджет кого-нибудь из персонала. У них есть личные, потому что они подписывают соглашение о неразглашении и все равно не рискнут вынести информацию за пределы Норт-Бразер, – сказала Эмма.
– Единственный, кто поедет с нами – это доктор Хельгбауэр, – сказал Артур, и все трое удовлетворенно переглянулись.
Попросить у Габи телефон и выйти с него в интернет было несложно. Пара упражнений из уроков актерского мастерства и правдоподобная история сделают свое дело.
– Забыл вам кое-что сказать. Видимо, это имеет отношение к делу, – начал Тобиас.
Он в подробностях описал свой поход к ангару вместе с девочками.
– Вот оно что, – задумался Артур. – Становится все интереснее.
– Наверняка теперь передвижения отслеживаются. Мы не можем пойти туда просто так, – сказала Эмма.
– Придумаем, где наша не пропадала! – воодушевился Артур.
Сибиряк
Без Маисы и Терезы в корпусе стало тихо и пусто. Все разбрелись кто куда. Вдруг оказалось, что именно подружки, будто праздничный салют, оживляли это место своим присутствием, громким смехом и постоянной возней. Расстроенная, Эмма в своей комнате погрузилась в работу над новым витражом, Артур помогал ей колоть стекла.
Тобиас и Джана решили скоротать время в саду. По пути с ними поравнялась Габи Хельгбауэр.
– Иду встречать нового пациента, – сказала она. Оживленный голос резко контрастировал со следами усталости на лице.
– Мы шли в сад, но можем составить вам компанию, – предложил Тобиас.
– Конечно, буду рада, – кивнула Габи.
Втроем они подошли к пустому причалу. Часы показывали половину десятого.
– Немного опаздывают. – Габи глядела вдаль.
– Утром отсюда увезли Маису и Терезу, – сказал Тобиас.
– Да, верно. Предвосхищая следующий вопрос: что случилось – не знаю. Когда я встала с постели, девочек уже увезли, – слукавила Габи.
– Как думаете, с ними все будет в порядке? – спросила Джана.
– Я уверена, что они справятся. А вот и катер.
Пришвартовав катер, капитан заглушил мотор.
– Привет ученым! – Он козырнул и подмигнул Габи, будто старый знакомый.
Тобиас посмотрел на Габи и вдруг увидел то, чего не замечал раньше: она была привлекательной. Даже красивой. Не настолько, чтобы это бросалось в глаза, но достаточно, чтобы вызывать у мужчин интерес.
Через секунду пассажир уже сходил на мостки причала. Джана и Тобиас удивленно переглянулись, а Габи округлила глаза.
Вновь прибывший пациент – мальчик, лет пятнадцати, не больше. Со свежим и румяным лицом, голубыми глазами, русыми волосами, он бы выглядел вполне обычно. Если бы не весь его гардероб: странная холщовая одежда, будто пошитая вручную и простроченная толстой нитью; вместо кроссовок, какие ожидаешь встретить у любого подростка, на ногах красовалось нечто из черной кожи, на столь тонкой подошве, что их обладатель мог чувствовать землю под ногами. К тому же новенький с таким любопытством смотрел по сторонам, будто свалился с другой планеты.
– Рад видеть вас! – Доктор Робертс уже спешил к причалу.
– Добро пожаловать, – сказал Ежи Ратаковски по-русски. Хотя он давно не практиковался в этом языке, на острове больше не было никого, кто мог бы перевести для мальчика слова доктора Робертса.
Мальчик сдержанно кивнул. Габи стояла, не веря своим глазам: с какой стати Ежи Ратаковски вышел из своего кабинета ради какого-то пациента?
– Кто это? – шепотом спросил Тобиас.
– Наш новенький. Очень желанный гость… Он из России, из сибирского поселения старообрядцев, – ответил доктор Робертс.
– Не понимает по-английски? – наивно спросила Джана.
– Нет, только по-русски. Поэтому Ежи нам необходим в качестве переводчика. Хотя его знания далеки от идеала, – пожал плечами доктор Робертс.
– А как мы поймем, что он нам говорит? – спросил Тобиас, глядя, как Ежи Ратаковски уводит нового пациента по направлению к Cas9.
– Он не говорит. Поэтому мы его привезли. В поселении, откуда он родом, не говорит никто. Их называют «молчащая сотня». Примерно столько старообрядцев живет в этой местности. Почему они рождаются с подобным отклонением – загадка. Немногие ученые, которым позволили осмотреть жителей поселения, уверены, что с физиологией у них полный порядок. Тем не менее…
– И как его зовут? – спросила Габи, предвкушая трудную для психолога задачу.
– Никто не знает. У них нет документов. А как его имя – нам тоже никто не сказал, – усмехнулся Марк Робертс.
Джана и Тобиас поспешили в корпус – Эмме и Артуру наверняка будет интересно узнать, что в институте теперь живет…
– Сибиряк! – воскликнула Эмма радостно.
И с ее легкой руки эта кличка отныне прочно закрепилась за мальчиком.
***
Доктор Робертс прохаживался по кабинету Ежи Ратаковски, крайне довольный собой.
– Ты обещал мне нечто важное, Марк. Но я не думал, что это будет практика русского языка, – раздраженно говорил Ратаковски.
– Это тоже пойдет тебе на пользу. Лингвистические упражнения тонизируют мозг. Но не переживай – наш новосел как коробочка, а внутри прячется кое-что очень ценное, – лукаво улыбнулся Робертс.
– На самом деле он умеет говорить? – предположил Ежи.
– Нет, он действительно немой. Или нечто в этом роде. Тут я сказал правду. Вот только не всю. Он представляет интерес с другой точки зрения. Сколько лет ты бы ему дал?
– Предположим, пятнадцать. Я не очень разбираюсь в подростках. – Ежи выглядел заинтересованным.
– Там-та-дам, держись за стул. Ему больше пятидесяти! – воскликнул Марк и победно вскинул руки.
– Ты меня разыгрываешь, – не поверил Ратаковски.
– Я похож на клоуна? Нет, друг мой. И он в поселении не один такой. Помимо того, что они не говорят все до единого (но это уже не наша забота), так еще и почти не стареют.
– Как ты узнал? У них нет документов! – засомневался Ежи.
– Паспортов или других идентификаторов нет. Но каждые десять лет среди поселенцев проходит перепись. К ним наведываются работники социальных служб. Поскольку местные не могут ответить ни на один вопрос, им раздали номера. Каждый поселенец носит с собой карточку, в которой отмечена дата последнего посещения соцслужбами. У нашего «мальчика» их пять.
– Марк, он мог взять чужую карточку… – усмехнулся Ежи, полагая, что разговор о чудесном пациенте сейчас закончится.
– Ты думаешь, мы так просты? Те люди, что приезжали в поселение в этом году, представились соцслужбами, но на самом деле это были наши сотрудники министерства здравоохранения. Им нужно было проверить информацию, правда ли в поселении люди живут так долго и не стареют. У самой пожилой поселенки на карточке десять отметок – сто лет, Ежи! Она выглядит на сорок! Это было невероятно, – волновался Марк Робертс.
– Господи! Неужели мы нашли ключ? – взмолился Ежи.
– Возможно. Я бы даже сказал, более чем. Сотрудникам министерства удалось вывезти только этого… И мальчиком его не назовешь, и мужчиной.
– Забрали силой? – поинтересовался Ратаковски.
– Вовсе нет. Было бы хлопотно. Он согласился поехать сам. Никто не может понять почему. До того момента, как его вывезли из поселения, прямо из тайги, он даже компьютера не видел. Семьи живут в самых простых условиях: тяжелый быт, ручной труд. Держат кое-какой скот, добывают ягоды и орехи. В общем, отмотай лет двести назад, и ты поймешь, о чем я, – махнул рукой Марк.
– Он будет нужен мне завтра, – строго сказал Ежи.
– Не вопрос, – одобрительно улыбнулся Марк.
– Габи будет с ним работать? Она может узнать про него что-нибудь и догадается, зачем его сюда привезли. Мы не имеем права ставить на нем эксперименты. Если она пронюхает, нам крышка.
– Как узнает, Ежи? Он же не говорит. И не умеет писать по-английски. Не думаю, что она добьется от него вообще чего-нибудь. Но, дабы не вызывать подозрений, лучше относиться к нему как к обычному пациенту. Всем положены сеансы с психологом. Да будет так.
Ежи Ратаковски покачал головой. Ему хотелось немедленно взять чудесного новичка в оборот и начать работу.
– Слушай, Ежи, а как там твои эмбрионы? В министерстве интересуются, – спросил Марк Робертс.
– Можешь зайти посмотреть на них, – нахмурился Ратаковски.
Марк подошел к стеллажу с яркими канцелярскими папками. Он пробежал пальцами по ряду и вынул одну из них, красную. Потайная дверь тут же отъехала в сторону, и за стеной открылась просторная оборудованная лаборатория.
Пройдя внутрь, Марк направился прямиком к зародышам. Заглянул в каждую банку, и его настроение тут же сошло на нет. У каждого из них он разглядел дряблую морщинистую кожу, увеличенная голова едва помещалась под крышкой, а насосы, подающие питательную смесь, работали медленно и вяло, словно сами готовились отправиться на тот свет.
– Твою мать, – выругался Марк.
– Но теперь у нас появилась надежда, – сказал Ежи и улыбнулся.
***
Бетти провела Сибиряка в его комнату. Она недоумевала, почему его поселили отдельно от всех, в подсобном помещении.
Весь вид мальчика очень нравился Бетти. Аккуратный, опрятный, войдя в комнату, он разулся и поставил старые, но чистые башмаки возле двери. Затем подошел к кровати и сел на край, сложив руки и улыбаясь чему-то своему. Подумав немного, он достал из-за пазухи и поставил на столик две блеклые иконки: они были написаны незатейливо, словно мастер не обладал ни граммом художественного таланта, но его сердце было полно любви. Бетти не удержалась и подошла поближе. Она склонилась над иконками и почувствовала удивительное тепло, разливающееся по всему ее телу. Она перекрестилась, и на душе стало светло и ясно.
– Надеюсь, тебе тут понравится, – сказал ему Бетти.
Она развела руками, изображая радушное приветствие. Мальчик склонил голову и широко улыбнулся, что Бетти расшифровала как знак благодарности.
Когда Сибиряк остался наедине с собой, он попрыгал на постели – мягкая. Совсем не такая, как он привык. Матрас весело пружинил, ортопедическая подушка так и звала в свои объятия. Накрывшись одеялом с головой, Сибиряк тут же крепко уснул. Ему хотелось хорошенько отдохнуть прежде, чем выйти в новый, удивительный мир, о существовании которого он раньше только догадывался. Но все его догадки были лишь бледной тенью реальности двадцать первого века.
В своей комнате Эмма готовилась к знакомству с новеньким. Она прокручивала в голове их первую встречу и так и этак, каждый раз напоминая себе, что ей предстоит всего лишь монолог. Артур и Тобиас взялись подсказывать ей, какие жесты покажут Сибиряку, что ему здесь рады. Эмма старательно репетировала. Она размахивала руками перед зеркалом, а Тобиас и Артур надрывались от смеха, глядя на ее пассажи. Не выдержав издевательства, Эмма запустила в них тапком и вышла из комнаты. Она направилась к Джане, где до полудня обе сообща махали руками и советовались.
К обеду Cas9 снова оживился. Слух о пациенте из Сибири не муссировал только ленивый. Все пришли в столовую раньше обычного, но, к всеобщему огорчению, Сибиряк так и не появился.
Эмма, Артур, Тобиас и Джана не выдержали.
– Если гора не идет к Магомеду… – процитировала Эмма.
– Мы пойдем к горе, – заключил Артур.
Они направились прямиком к двухэтажному зданию, где когда-то был хозблок, а теперь большинство помещений пустовало. Свободный вход без идентификатора настраивал на дружелюбный лад. Джана тихо постучалась в дверь. За шорохом последовали шаги. Сибиряк только проснулся. Глаза у него были ясными и голубыми, как небо в весенний день. Белая кожа, широкий румянец на щеках, вполне здоровый и сытый вид.
Эмма и Артур ожидали увидеть дикаря, голодного и испуганного, но на них с любопытством смотрел веселый мальчик. Он кивнул пестрой делегации визитеров, и Эмма, как по команде, начала свое шоу. Через минуту Сибиряк не выдержал и громко расхохотался, глядя, как Эмма вычерчивает в воздухе понятные ей одной символы дружбы и гостеприимства. Вслед за ним смех перестали сдерживать Артур, Джана и Тобиас. Эмма сделала вид, что обиделась, и картинно надула губы, после чего приступ смеха захлестнул ее с головой. Вскоре они уже гуляли впятером между клумбами, показывая новенькому остров.
