Алекс Миро
Геном: исцелённые
Роковая ошибка
Маиса сидела у окна, подперев пухлую щеку. Голубая вода в фонтане с сатиром била сильной струей. В брызгах на солнце проявилась радуга.
– Могу надеть зеленые кеды, как думаешь? – спросила Тереза неуверенно.
Маиса оглянулась и недоуменно уставилась на подругу.
– На мне розовые балетки… Тебе нужны твои, голубые. И во что это такое ты одета?
Красный единорог на сером худи Терезы бил копытом по белому облаку. Тереза отступила к зеркалу и окинула себя взглядом.
– Сегодня мне хочется так! – упрямо сказала она и натянула зеленые кроссовки.
– Я не могу ходить в платье, если ты будешь в спортивном костюме! – вскричала Маиса и бросилась к шкафу с вещами. – Вот это тебе нужно надеть, сейчас же! – она сдернула с вешалки летнее платье в мелкий цветок и протянула его Терезе. – Ну же! – нетерпеливо потребовала она.
– Не хочу и не буду, – надулась Тереза и отвернулась.
– Тебе обязательно со мной спорить сегодня? – удивилась Маиса и обошла подругу по кругу, пытаясь заглянуть ей в глаза.
– Неужели мы должны всегда делать то, что ты хочешь? Я тоже имею право выбирать одежду. И обувь. И сериал на вечер, – завелась Тереза, и ее кофейного цвета глаза наполнились слезами.
– Ну ладно, ладно, – примирительно ответила Маиса. – Только не расстраивайся. Давай каждая из нас будет главной, через день. Вот и все. Сегодня ты решаешь, что и как. Завтра я.
– Ты уверена? – с благодарностью откликнулась Тереза.
– Пойду к себе переоденусь. Фиолетовый пони и оранжевые кроссовки, – подмигнула Маиса и вышла.
Тереза долго смотрела вслед лучшей подруге.
День они провели вместе, не расставались ни на минуту. На прием к доктору Хельгбауэр тоже пошли вдвоем.
– Тереза, подожди, пожалуйста, в коридоре. Я приму тебя, как только мы с Маисой закончим, – сказала Габи, выглядывая из кабинета.
Подогнув ноги, Маиса села в глубокое кресле напротив Габи. Так она чувствовала себя как дома. Ничто в кабинете доктора Хельгбауэр не напоминало о том, что она врач, а ее подопечные – всего лишь пациенты. Как всегда, на столе стояла ваза с печеньем, а на столике в углу – чайник, который при желании можно было вскипятить самому. Габи коллекционировала чай. Рассыпной и в пакетиках. Его привозили из разных уголков планеты, а некоторые из них Габи покупала на аукционах.
Маиса была неусидчива. Она поерзала в кресле, и через минуту уже подошла к столику. Пока кипел чайник, Маиса откинула тяжелую деревянную крышку чайной коробки, инкрустированную золотым слоном, и заглянула внутрь.
– Новые поступления? – спросила она, с любопытством разглядывая хлопковый мешочек с завязками.
– Тайский синий. Цветок клитории нужно заварить прямо в чашке. Отвар станет синим. Если добавишь лимон – цвет изменится на малиновый. Попробуй, – предложила Габи.
– Последний? Оставлю Терезе. Она будет в восторге. – Маиса положила мешочек. – Я лучше пуэр выпью. – Она отломила кусок чайной лепешки и кинула в фарфоровую чашку.
– Очень заботливо с твоей стороны. Честно. Терезе повезло с подругой. У вас все ладится? – спросила Габи, сама не зная почему. Она была уверена, что Маиса кивнет и они приступят к сеансу. Но та медлила с ответом.
– Можешь рассказать мне, что тебя беспокоит, – предложила Габи.
– Даже не знаю, доктор Хельгбауэр. Еще не нашла определения для своих чувств. Мы с Терезой – словно близнецы. Вы знаете. Все знают. Когда мы встретились, будто нашли друг друга через много лет разлуки. Но последнее время… Она пытается отделиться от меня. То хочет побыть одна, то требует одеться по-своему, как сегодня, то задумается о своем. Если я спрашиваю – отмахивается, как от назойливой мухи.
– Тебе тяжело говорить об этом? – спросила Габи, услышав в ее голосе нотки грусти.
– Иногда я думаю, пройдет время, и Тереза перестанет дружить со мной. И я окажусь… располовиненной. Потому что она нужна мне как воздух.
– Ты никогда не говорила мне, что так привязало тебя к Терезе, – напомнила Габи и незаметно достала планшет.
Она нашла личную карточку Маисы и приготовилась печатать заметки.
– У меня в детстве была близняшка, – сказала Маиса, и Габи удивленно взглянула на нее.
– Ты не говорила об этом никому, даже доктору Робертсу. Ничего подобного нет в твоем личном деле. – Габи внимательно пролистала досье.
– Это было давно. Близняшка прожила пару часов после родов. Мама рожала нас дома, в крохотной деревне около города Фес в Марокко, под присмотром повитухи. Отец деспотичен и всегда был себе на уме. Он не позволил отвезти маму в больницу. Я никогда не чувствовала утрату. Какой была бы моя жизнь, будь близняшка жива? Не задумывалась ни на минуту. До того дня, как встретила Терезу. Тогда все внутри меня перевернулось.
Габи внимательно смотрела на Маису. «Наконец загадка их отношений с подругой прояснилась. Тереза была безвольна и податлива. Не предложи Маиса дружбу, Тереза вполне обошлась бы без нее. Не настаивай Маиса на образе близнецов, Тереза с удовольствием сама выбирала бы гардероб. Но когда-нибудь Маисе придется увидеть реальную картину их дружбы. Она ведет, Тереза идет за ней. Стоит немного ослабить трос, как Терезу тут же снесет в сторону. Но сейчас Маиса еще не готова принять правду. Для нее время, проведенное с Терезой, – время исцеления душевной раны. Настолько глубокой, что Маиса ни разу не признавалась в ее существовании. Близнецы связаны узами, которые наука не может объяснить до конца. Поэтому Маисе так нужна эта навязчивая дружба с Терезой. Но Тереза, похоже, начала уставать от подруги», – думала Габи.
– Теперь тебе часто приходится уступать ей?
– Все чаще и чаще. И меня это беспокоит. Думаю, если бы у нас все было хорошо, нам бы не пришлось ломать собственные планы в угоду друг другу.
– Но Маиса, вы ведь не близнецы. Вы – подруги. Рано или поздно ты это осознаешь. Не дави на Терезу. Если вы найдете баланс между желаниями друг друга, конфликты прекратятся, – посоветовала Габи.
– Мы не ссоримся, – сказала Маиса неуверенно.
– Пока нет. Потому что ты сама идешь на уступки. Но тебе это надоест. Будь аккуратна и вдумчива. А я дам тебе задание.
– Написать, что меня тяготит в наших отношениях с Терезой? – серьезно спросила Маиса.
– Нет. Написать имя твоей сестры. Ей должны были его дать при рождении. Или ты, когда думала о ней, сама дала ей имя.
Маиса вздрогнула и испуганно посмотрела на Габи. В ее глазах была паника.
– Это необходимо, поверь. Жду тебя через два дня на следующий сеанс. – Доктор Хельгбауэр сняла очки, что означало: сеанс окончен.
– И принести вам ее имя? – тихо спросила Маиса.
– Нет, что ты. Спрячь его в укромном месте, где даже Тереза не сможет его найти. Пусть оно всегда будет рядом с тобой.
Маиса вышла из кабинета озадаченной. Тереза посмотрела на нее и весело улыбнулась. На сердце у Маисы потеплело, и страх прошел. Она обняла подругу и проводила ее до двери. Глядя на них, Габи подумала: «Путь Маисы к себе самой будет долгим. Она и вправду словно половинка, которой для движения необходим костыль. Будет это Тереза или кто-то другой. Нужно с этим бороться». В висках у Габи застучала кровь, адреналин делал свое дело. Когда на горизонте появлялась интересная задача, у доктора Хельгбауэр вырастали крылья.
Если бы она знала, что ее планам на Маису не суждено сбыться…
Дойдя до своей комнаты, Маиса напрочь забыла о просьбе доктора Хельгбауэр. У них с Терезой намечалось нечто поинтереснее копания в прошлом. Маиса открыла шкаф и извлекла из него зеленый плащ. Имея бурную фантазию, можно было принять его за камуфляж, и Маисе этого было достаточно. Она повесила плащ на дверцу шкафа, положила в карман фонарик, веревку, швейцарский складной ножик, больше подходящий для маникюра, чем для «больших дел», бутылку воды, на случай если Тереза захочет пить, и пару шоколадок – вдруг ожидание затянется надолго?
***
Ночь застала девочек в комнате Маисы. Они ждали, прислушиваясь к редким шагам в коридоре. Тереза наотрез отказалась распихивать скарб по своим карманам – она желала идти налегке. Маисе пришлось взять себе еще планшет и контейнер с любимым соком Терезы. В ее голове на секунду мелькнули слова Габи о том, что она не сможет вечно идти на уступки капризам подруги, но Маиса затолкала эти воспоминания подальше и надежно закрыла на замок.
– Пусто, – убедилась Тереза, высунув голову в коридор. – Пора идти.
Пригнувшись, они пробежали под стойкой сестринского поста и, слегка приоткрыв входную дверь, выбежали на улицу. Ночь вступила в свои права. Тереза подняла глаза к небу – свет огней Нью-Йорка придавал высоким облакам оранжевый оттенок, маскируя самые яркие звезды.
– Подожди минутку, – попросила она Маису.
Тереза облокотилась о ствол старого дерева. Как и сотни раз до этого, ей понадобилась всего секунда, чтобы мысленно снова оказаться дома в Мехико. Веснушки звезд, рассыпанные на черном небе, низкие разноцветные домики. Узкие улочки дышат запахом овощей и теста. Мать готовит энчиладу. Значит, скоро Тереза вернется домой, полностью здоровая и ужасно голодная. Будет Терезе праздник. Настоящий, лучше Рождества.
Все в ее теле насыщено молодой ночью, растущим месяцем и ожиданием. Она остановит водителя на соседней улице, выйдет, легко хлопнув дверью, посмотрит, как горящие круглые фары исчезают за поворотом. Никто в доме не услышит шорох шин и не узнает, что Тереза, их девочка, уже спешит к ним. Ногой она упрется в первую ступень щербатой каменной лестницы. Каких-то пять ступеней, но их было достаточно, чтобы однажды в детстве она, споткнувшись, сломала руку. На последней, пятой, она остановится и прижмется спиной к шершавой стене их дома. Поднимет ладонь вверх – упрется в кованую решетку окна первого этажа, раскинет руки, а по сторонам – вьющиеся стволы разросшейся бугенвиллии. Придет день, волшебный куст заслонит окно Терезы, и яркие фиолетовые цветки с желтыми сердцевинами заглянут в ее спальню.
Она простоит там долго, принюхиваясь и прислушиваясь, пока не впитает в себя Мехико до краев, будто никогда отсюда не уезжала. Пока родные руки не подхватят ее из темноты и не подбросят в воздух, увлекут в дом и закружат под радостный смех и нескончаемые разговоры длиною в ночь.
Тереза почувствовала, как Маиса тянет ее за рукав, и впервые испытала острое чувство обиды по отношению к подруге. Но, когда она посмотрела на Маису, чувство быстро прошло. Тереза взяла ее за руку и крепко стиснула пальцы. Побыть наедине с мечтами бывает необходимо, но что может быть лучше, чем вернуться к Маисе, стоящей перед ней в нелепом зеленом плаще с оттопыренными карманами.
– Ладно, пойдем, не то пропустим веселуху, – заговорщицки шепнула Тереза, и они бегом понеслись через газон к скрытой от глаз тропе.
Зажигать карманный фонарь было глупо. В темноте за ангаром кто-то переговаривался. У тайного причала чернел силуэт баржи. Подруги подкрались ближе к ангару. На крыше неожиданно зажегся прожектор охраны. Ослепительно яркий, его свет был направлен на колею, ведущую к воде, и девочки увидели длинную боковину грузовой баржи. Ворота ангара распахнулись, и в свете фонаря по тропе проехала вагонетка на колесах, груженная деревянными ящиками.
– Осторожно, господи, только не наклоните и не переверните, – услышали они голос доктора Робертса.
Тереза и Маиса вжались в стену и накинули на голову зеленые капюшоны. Маскировка оказалась удачной – оттенок плащей почти совпадал с цветом вьюна, густо разросшегося по стене ангара. Колеса вагонетки, которую толкали двое грузчиков, с лязгом въехали на стальное дно баржи. От звука трения металла о металл Тереза вздрогнула.
– Может, достаточно? – спросила она тихо с надеждой, что Маиса тоже чувствует опасность. Но, глядя в прищуренные глаза подруги, она увидела только веселый огонек азарта и поняла – придется идти до конца.
– Следующая партия! – распорядился доктор Робертс, и все участники погрузки вернулись в ангар.
Маиса вылезла из укрытия. Тереза, оглядываясь, пошла за ней. Почти ползком они пробрались по мосткам причала и протиснулись между двумя деревянными ящиками.
– Может, это аппаратура для исследований? – предположила Тереза.
– Почему ее вывозят ночью? – задумалась Маиса. – Куда проще было бы сделать дела днем.
Тереза обошла ящик вокруг.
– Тут ничего не написано. Только штрих-код, и какой-то странный. Никогда таких не видела, – задумалась она, вглядываясь в длинные вертикальные линии, на концах которых вместо цифр стояли согласные буквы.
Маиса достала планшет из кармана.
– Вот когда нам пригодится приложение по штрих-кодам, – сказала она, и экран планшета осветил ее лицо. – Если они поддаются расшифровке – программа сделает свое дело.
Она навела камеру на штрих-код. Программа долго не отвечала. Маиса провела пальцем по экрану.
– Завис, что ли? – разочарованно сказала она.
– Дай-ка мне планшет. Нет, вроде грузится. Погоди…
Тереза оказалась права. На экране высветилась расшифровка. «5 августа 2042 года, остров Норт-Бразер, груз 10031, партия 24. Назначение: Баннак, Монтана».
– Что это за место такое? Никогда не слышала, – недоумевала Тереза.
– И что внутри ящика – совершенно непонятно, – расстроилась Маиса.
Голос доктора Робертса донесся до них издалека, но речь слышалась отчетливо. Значит, они вышли из ангара и будут грузить следующую партию. Маиса и Тереза спрятались за ящиком и притихли.
– У вас на все про все пятнадцать минут, – строго сказал доктор Робертс.
Тереза выглянула из-за ящика. Она побоялась высоко поднять голову, хотя поблизости никого не было видно.
– Видимо, грузят вагонетки. Пора мотать отсюда, – насторожилась Маиса, и они крадучись покинули укрытие.
Яркий луч света ударил им прямо в лицо и ослепил обеих. Цепкие руки поволокли Маису вперед, к причалу, а Терезу вправо, к воде. Маиса попыталась закричать, но мозолистые ладони крепко сошлись на ее горле и сдавили его со всей силы. В глазах потемнело. Из последних сил она ловила ртом воздух, но в конце концов потеряла сознание. Перед тем, как обмякнуть в грубых руках, она подумала: «Почему Тереза не издала ни звука? Трусиха!» – разозлилась она и отключилась.
Тереза не была трусихой. Она не задумываясь могла вцепиться обидчику в лицо или прокусить палец. Но быстро сообразила, что бороться не имело смысла. Молча, не сопротивляясь, она сдалась высокому мужчине в растянутой матроске. Он заломил ей руки за спину и повел в ангар. Тереза покорно пошла с ним. Как только она почувствовала, что его хватка немного ослабла, вывернула тонкие запястья и бросилась бежать. Матрос кинулся за ней, но Тереза знала дорогу до Cas9 как свои пять пальцев. Она успела добраться до главного входа, но за ее спиной уже слышались торопливые шаги и несколько приглушенных голосов. Тереза резко свернула, прижалась к траве и поползла по земле вдоль стены корпуса, для верности накрывшись зеленым плащом. Она поравнялась со знакомым окном, привстала и постучала в темное стекло. Люси жила напротив Маисы, они иногда проводили время втроем.
– Уже поздно, – зевнула Люси, приоткрывая окно и глядя на Терезу. – Ужас, на тебе лица нет, что такое?
– Помолчи и послушай, – начала Тереза, оглядываясь.
Голоса приближались, в траве рыскали несколько пятен света от фонарей.
– Узнай, что такое Баннак, Монтана. Это штрих-коды на ящиках. – Тереза торопливо отдала планшет Люси. – Потом расскажешь. Только никому не говори, что я спрашивала. Обещаешь?
– Тереза, ты свихнулась? И кто там ходит? – не унималась встревоженная Люси.
– Закрой окно и спрячься в комнате. Спрячь планшет. Узнай про Баннак. Прошу тебя!
– Ладно, ладно, – ответила Люси.
Она хотела высунуть голову в окно, но Тереза схватила раму рукой и потянула на себя. Окно захлопнулось, оставив Люси в темноте ее комнаты в полном недоумении.
Тереза снова пригнулась к траве и быстро поползла в сторону причала, приминая цветы на клумбах и царапая ладони о мелкие камешки. Вода была уже совсем рядом. Лихорадочно соображая, что делать дальше, Тереза выползла на берег и немного привстала.
– И куда теперь, Тереза? – услышала она холодный голос доктора Робертса за своей спиной.
«Видимо, никуда», – подумала она.
Не оборачиваясь на Робертса, Тереза посмотрела на небо и закрыла глаза. Пока две пары цепких рук тащили ее в неизвестном направлении, Тереза думала только о доме: высокое небо, яркие краски, запах цветов в кромешной тьме ночи, редкие фонари, смех в клубах табачного дыма, звон посуды, громкие родные голоса.
Про Маису Тереза даже не вспомнила.
***
Маиса очнулась в комнате. Тусклый свет единственной настольной лампы едва рассеивал темноту. Она лежала на свежезастеленной кровати, у изголовья стоял простой деревянный некрашеный столик. Обстановка в комнате показалась ей весьма аскетичной: ни рабочего стола с подставкой для планшета, ни чайника, ничего, что было бы связано с техникой. В отрытом шкафу сиротливо весели аккуратно сшитые и выглаженные рубашки, брюки из холщовой ткани и белые блузы. Все такое старомодное. Казалось, она провалилась в дыру во времени и попала в прошлое. Возле двери на стене не было ни электронных замков, ни датчиков. Зато под латунной ручкой зияла скважина, простая и неожиданная – двери с такими замками давно не выпускали. Самого ключа не было ни в ячейке, ни на столике у двери. Маиса подергала ручку, но дверь не поддалась. Она села на пол, на мягкий ковер цвета красного вина, и задумалась. Видимо, ее продержат здесь в качестве наказания, лишив благ цивилизации, пока она не осознает свою вину. Доктор Хельгбауэр вынесет вердикт «покаялась», и все наконец закончится.
Замок звякнул, дверь приоткрылась, и доктор Робертс неспешно вошел внутрь. Его жесткий, испытующий взгляд напугал Маису. Похоже, одним наказанием дело не ограничится.
– Маиса, присядь, пожалуйста, на табурет, – то ли попросил, то ли скомандовал Робертс.
Она покорно поднялась и устроилась на краю жесткого, неудобного табурета. Сам доктор Робертс сел на стул, такой же простой и незатейливый, как и все в этой комнате.
– Где я нахожусь? – спросила Маиса, надеясь, что доктор Робертс прервет молчание и перестанет сверлить ее глазами.
– Подсобное помещение недалеко от Cas9. Мы оборудовали жилье для нового пациента. Он прибудет днем. Пока ты побудешь здесь. До выяснения всех обстоятельств, – ответил доктор Робертс.
– Здесь все такое странное, будто в монашеской келье. – Маиса слабо улыбнулась, глядя на доктора Робертса.
– Верно. Я рад, что у нас получилось создать такую атмосферу. Новый пациент предпочитает аскетичный образ жизни. Хотя… Маиса, здесь не ты задаешь вопросы! Не слишком ли ты любопытна для человека, нарушившего закон?
– Я ничего не нарушала! – удивленно воскликнула Маиса.
– Как же! Если ты внимательно читала устав Института Карпентера, то помнишь: глава 21, параграф 13 ясно говорит о том, что после отбоя все пациенты обязаны находиться в своих комнатах. Мы закрываем глаза на мышиную возню с посещением комнат друзей или игры допоздна, но выход наружу ночью нельзя оставить без внимания, – серьезно сказал доктор Робертс.
Маисе показалось, что его фраза была скорее насмешкой, чем реальной причиной разбирательства. Какой такой устав? Марк Робертс прикрывал формальностями явно принятое решение.
– И что будет со мной за нарушение «устава-главы-параграфа»? – Маиса состроила гримасу, показывая, что поняла намерения Робертса.
– Тебя исключат, Маиса. Из программы. Навсегда, – холодно сказал доктор Робертс.
– Но вы не можете! – воскликнула Маиса.
До этого момента она втайне надеялась, что ей уготованы общественные работы в саду или одиночное заключение в своей комнате.
– Не можете! Я еще не прошла весь курс лечения!
– Что верно, то верно. Ты находишься перед заключительным этапом. Но еще не здорова. Тем не менее мне пришлось принять нелегкое решение. Ты отправляешься домой. Сейчас, сегодня. Остается только сдать наш планшет и smartwatch, и мы отдадим тебе твой мобильный.
– Что со мной будет дальше? Что, если симптомы снова появятся? – заплакала Маиса.
Ей было все равно, что подумает этот напыщенный индюк. Сдерживать слезы не было сил.
– Тебе придется решать этот вопрос дома, в Марокко. В поселке, где ты родилась и куда отправишься, нет нормального медицинского обслуживания. А семья вряд ли озаботится твоим здоровьем. Ты снова будешь вставать в пять утра, пасти коз и, может быть, вспоминать о потерянном шансе на полноценную жизнь. Как тебе такое будущее? – доктор Робертс был с ней жесток, и Маиса не понимала, за что.
– Где Тереза? – спросила она сквозь слезы.
– Отдыхает перед долгой поездкой. Ее ждет та же участь, – ответил доктор Робертс.
– Она спрашивала про меня?
– Нет. Она не спрашивала. И, предвидя твой следующий вопрос, я не позволю вам попрощаться. Каждая из вас проведет остаток времени на острове там, где сейчас находится, – ответил доктор Робертс.
– Почему вы не дадите нам встретиться? Мы бы обменялись адресами, телефонами. Как мы найдем друг друга после отъезда? – рыдала Маиса, вытирая лицо рукавом толстовки.
– Дело в том, что встречи с Терезой хочешь только ты. Она же считает, что ты стала причиной ее исключения. По твоей прихоти она отправится домой недолеченной. Правда, она не против вернуться к семье. Для меня это уже утешение, – вздохнул доктор Робертс.
– Не может быть. Вы лжете! Вы специально обманываете меня, чтобы не дать увидеться с подругой! – горячилась Маиса.
Она даже привстала с табурета, но потом обессиленно рухнула обратно.
– Как ты слепа, девочка, – вздохнул Робертс. – Но теперь к делу. Я попрошу тебя рассказать о том, что вы делали у ангара ночью, что видели и слышали. Только правду. Если я почувствую, что ты мне лжешь, придется применить медикаментозные методы… беседы, так сказать. А мне бы этого не хотелось. Мы ведь раньше прекрасно ладили, – блеснул очками Робертс.
Маиса отшатнулась от него, словно он зажал в руке нож. Но, взяв себя в руки, начала рассказывать. Она остановилась на том, как они с Терезой влезли на баржу и спрятались за ящиками.
– Значит, вы не вскрывали содержимое? – спросил Робертс, хотя и сам прекрасно знал, что нет.
После поимки девочек он лично осмотрел ящики, они были прочно запечатаны. Он подозревал, что подруги просто баловались, искали приключений на свою голову, ничего важного не видели и не слышали. Даже если бы они заглянули в ангар, в нем стояли те же запакованные контейнеры без ясных опознавательных знаков, а при грузчиках Робертс ни разу не проговорился об их содержимом. Тем не менее они должны были стать показательным примером для других детей. Он надеялся, что Габи Хельгбауэр ясно донесет до всех пациентов суть отчисления Маисы и Терезы.
– Не открывали. Ничего не слышали и не видели. Мы просто играли, – плакала Маиса, решив, что детали со штрих-кодом лучше пропустить.
– Я так и понял. Но ваша игра обошлась вам слишком дорого, – ответил доктор Робертс и поднялся.
– Я не смогу без Терезы! Как вы не понимаете? Я умру без нее. Она мне как сестра. Хотя бы не разлучайте нас, отправьте куда-нибудь вместе, – взмолилась Маиса и сложила руки ладонями вверх, как во время чтения суры.
– Прости, Маиса, ничего не поделаешь. Я прежде всего врач. Но я и управляющий. Все, что ты видишь в Институте Карпентера, создано моими руками, написано мной и обдумано бессонными ночами. Даже жаль, что это место названо не моим именем… Так вот, я – творец всего, что ты видишь вокруг. И для того, чтобы поддерживать порядок в сложном механизме, все его составляющие должны соблюдать дисциплину и подчиняться. А вы нарушили мои правила, я потерял контроль. Такое не должно повториться. Прощай, Маиса.
Он закрыл за собой дверь и повернул ключ снаружи.
Маиса повалилась на кровать и зарыдала. Завыла, запричитала, заголосила, чтобы звуком собственного голоса заглушить безысходную тоску по Терезе. Ее не страшило возвращение домой, не пугала возможность рецидива болезни. Все, чего она хотела, это оказаться рядом с Терезой, прижаться к ней и почувствовать ее рядом. Так близко, как бывает только у близнецов, – душой и телом. Постепенно лицо Терезы стало стираться, расплываться и терять знакомые черты. На месте Терезы, перед внутренним взором, она вдруг увидела себя саму. Маиса посмотрела на себя и ответила себе таким взглядом, в котором любовь и нежность могли бы растопить ледники. Очертания сестры-близнеца, потерянного в детстве, становились все четче. Ее лицо, точь-в-точь как у Маисы: округлое, с пухлыми губами, брови стрелками, глаза цвета табака – проявлялось из глубин сердца, как проявляется изображение на фотобумаге под красным светом лампы. Маиса перестала плакать. Она сидела с закрытыми глазами и любовалась новым видением, чувствуя, как гармония и радость наполняют все ее существо.
– Медина, – прошептала она. И повторяла это имя до самого рассвета.
Когда утром Бетти вошла в комнату, на постели перед ней сидела совсем другая, светящаяся от счастья Маиса. В руке она сжимала листок с написанным вязью именем.
Обретя саму себя, Маиса начала новую главу своей истории. Если бы Габи узнала об этом, гордости доктора Хельгбауэр не было бы предела.
