Юлия Мидатовна Аметова
Наследство огня
Глава двадцать третья. За честь!
Зубчатая городская стена розовела под утренним солнцем, сбегая с синих лесистых гор к черным, окованным металлом, воротам. Малорослые воины разбегались по обходному пути, занимая места за зубцами. Кирпичные зубцы, разбитые временем и прошлыми войнами, были низки даже для рудоделов. Их давно пора надстроить, куда только смотрит Совет Мастеров? А что у них с оружием? Луки и мечи, как видно, собственной работы, сзади на поясах висят черные кожаные фартуки, а вместо щитов – деревянные лотки, в которых носят породу в серебряных шахтах. В общем, понятно, рудоделы всегда так, кончат войну – начнут работу. Стоя у лестницы, Дарион делал вид, что беспечно смотрит по сторонам, но внимательно слушал советника. Разговор шел на пилейском языке.
– И скажи мне на милость, Князь-под-горой, почему я должен тебе верить? – недовольно спрашивал одетый в белое советник Дагор, звонко ударяя по земле посохом. – Лезут из подземных ходов, неведомо кем выкопанных, через Священный Колодец даров в торжественный зал проклятые, да мыследеи, да еще с летуном и крылатым змеем!
Старик недовольно оглянулся на Дирта, а тот вытаращил на него желтые глаза, блестя на утреннем солнце расправленными крыльями. Это еще советник Истинных не видел! Но если дело пойдет так, как думает Дарион, то и они появятся.
– А молодец с гербовой пряжкой Рошаеля мне заявляет, что он князь, проспал двести лет под горой и вернет в Подгорье рампер Правого Дела! – Посох возмущенно зазвенел.– Нет, поистине настают последние времена! С неба падают проклятые на звездном корабле, из-под земли лезут живоглоты и летучие змеи, в Синих Горах взрывается неведомо что, а теперь еще война с Пилеем!
– А разведка у тебя, советник Дагор, что делает? Кашу ест и носатих на крыше считает? Если веришь в звездный корабль у своих ворот и летучего змея во дворе твоей крепости, то почему не веришь в Гошара, который идет забрать ваши запасы самоцветов и золота?
– А кто докажет, что не на беду себе я вас за осквернение Священного колодца не казнил, а вместо этого накормил-напоил и в крепости ночевать оставил? И что не ради пользы княжества Пилейского ты мне такие новости докладываешь?
– Твоя разведка докажет, если не даром свою кашу ест! И летун Торик, он скоро вернется!
Старый советник вздохнул и, подоткнув под белый пояс такой же белый кожаный фартук, затопал тяжелыми белыми башмаками по скрипучей лестнице на обходной путь. Дарион заторопился следом, прыгая через ступеньку.
– Разведка говорит, они затемно еще собрались, с часу на час у ворот будут, вон оттуда идут, – недовольно взмахнул посохом советник Дагор на юг.
К югу от крепости, защищавшей вход в Подгорье, к горам подходила широкая, ровная пилейская степь. Кланялись ветру голубые травы, упрямо торчали кудрявые синие кусты, светили серебряными звездами светосборы. Белая от пыли дорога бежала в траве к воротам, переходя в широкую мощеную площадку. Двести лет назад здесь бывали знаменитые Подгорские торги, но теперь между плитами площадки буйно росла трава.
Справа, где сине-черный лес сбегал с горы на равнину, лежало что-то размером с небольшой дом, округлое и блестящее с одного бока, как большая голубая первоскорлупа. Ясно, это тот самый звездный корабль, на котором прилетел ученый брат Геранд со своим воинственным родичем! Второго бока у звездного корабля не было, только оплавленные и обгоревшие остатки былой красоты. Вряд ли его удастся восстановить, там даже мыслесилы, чтобы подкормить больного Предка, не осталось.
А где же Голый Камень, под котором должен быть запас мыслесилы? Двести лет назад он был, кажется, вон там, слева, только теперь все вокруг него заросло кустами и молодым чешуйником. Ага, вон он, среди черных крон укрылся за рядом больших серых валунов. Валуны высотой в человеческий рост, а Голый Камень еще выше, локтей шесть. Правда, за сотни лет он так зарос травой и кустами, что уже совсем не голый, и только с крепостной стены видна его серая выпуклая верхушка, разделенная желобками на четыре части, как огромная головица. Ученый брат Геранд говорит, что именно здесь можно войти внутрь. Ну что ж, они войдут, осталось только отбиться от войска воеводы Гошара.
– Почтенный советник, что говорит разведка, велико ли войско у пилейцев?
Старый Дагор в досаде зазвенел посохом о деревянный настил на стене.
– Пятьдесят сотников и десять княжеских родичей принесли присягу мерзавцу Гошару, когда бежал советник Вариполли. Беда, если они найдут советника и казнят, тогда и надеяться будет не на что! С Вариполли можно было иметь дело даже при Лидоре Пилейской, а Гошар – это же истинный головорез, а не воевода!
– Так сколько бойцов он сюда ведет? – не отступал Дарион.
– Вроде тысячу, но все верховые! А у нас триста бойцов пеших на стенах.
– А снаряды ваши, раньше ведь у вас были снаряды?
Советник Дагор так застучал по настилу, что посох зазвенел, не переставая.
– Это ты своему проклятому приятелю спасибо скажи! Нет у нас снарядов! После того, как свалились тут эти проклятые, вся мыслесила как с ума сошла! Все снаряды без мыслесилы, а вещи, для испытания сделанные, впору не в Священный колодец бросать, а в помойку без сожаления! Все развалилось, что было ближе ста шагов к их кораблю! Теперь вот за осьмицу сделали новых снарядов ящиков десять, да это же одни слезы!
Десять ящиков снарядов, и каждый снаряд размером с небольшой бочонок – это слезы? Ну и хорош прибедняться советник Дагор! А что он там опять звенит своим посохом?
– А если эти твои проклятые договорятся и вообще все тут разнесут? Один с той стороны, другой – из крепости! Чужие они здесь оба, да хоть и разнесло их пока по разным сторонам, кровь не водица, а покрепче будет!
Тьма преисподняя! Если бы кровь хоть что-то значила, Дарот не предавал бы старшего брата, повелители вещей не тянули бы мыслесилу из Предка, а Истинные не истребляли бы повелителей от мала до велика! Но в одном советник прав – доверять ученому брату Геранду еще рано, он здесь чужой и хочет попасть домой, во что бы то ни стало. А чей дом на Живом Огне, и чья сила может помочь? Есть и такой боец, и сила имеется, и страху нагонит, при условии, что все не перепутает и не перестарается! Синяя рогатая голова поднялась над крепостной стеной и закачалась перед Дарионом, показывая острые зубы – улыбаться змей учится, что ли?
– Все сделаю в точности, как скажешь, твоя княжеская светлость! – прорычал Дирт. Кажется, он получил достаточно солнечного света и тепла, и теперь чувствовал себя сытым и выспавшимся. Остальные путешественники еще спали, а Дариона разбудил беспокойный старый советник.
– Вот этот змей? А что он может? – поинтересовался советник.
– То же, что три дракона, и еще кое-что, чего я сам до конца не знаю, – ответил Дарион, стараясь меньше врать, но и не говорить правды.
Советник Дагор посмотрел с уважением. Воины-рудоделы издали с опасением смотрели на страшную чешуйчатую голову – кто знает, чем и как будет воевать это чудище? Советник поглядел одобрительно – ввиду наступления последних времен, старый рудодел уже ничему не удивлялся и ничего не страшился.
– Но как он…
Дарион наклонился к змеиной голове и за рукав притянул к себе советника.
– Сделаем так. Сейчас Дирт ползет, – слышишь, Дирт, ползешь, а не летишь! – к голому Камню, закапывается в землю, прячется и ждет.
Советник Дагор предупреждающе зазвенел посохом.
– Там рядом – место исхода перворожденных рудоделов! К нему не прикасайся!
– Я новую нору проделаю, твоя милость господин советник Дагор! – пообещал синий змей.
– И смотри не обвали мне там проходы, Колодец уже чуть не завалил! – потребовал советник под новый звон посоха.
– И чтобы местные жители не пугались, тьма преисподняя, сиди тихо, а когда придет враг, жди моего знака. – добавил Дарион. – Я буду петь и выбивать ритм, пока они не подойдут близко. Потом шума будет много, ты не услышишь.
– Стучи здесь, на стене, тут камней много, я даже из-под тех камней хорошо услышу, – объявил синий змей. – А чем ты будешь стучать?
– Чем придется – руками, камнями, каблуками. Вот!
И Дарион начал выбивать каблуками по настилу обходного пути простой ритм «Огонька». Рудоделы на стене смотрели удивленно – кому это вздумалось перед боем плясать?
Огонек горит вдали,
Летом и зимой.
Где-то на краю земли
Ждут тебя домой.
Он дошел до припева и остановился.
– Не перепутай, Дирт! Когда услышишь, стучи хвостом то же самое! Повтори!
Дарион говорил вслух в основном для советника Дагора, змей и без этого слышал все мысли. Огромный гибкий хвост, треща чешуей, застучал по камням крепостного двора, выбивая ритм песни.
– Правильно! И после этого сразу лети! Как видишь пилейцев, а особенно воеводу Гошара, действуй, как в Синих Горах!
– Тогда ты сказал, что я перестарался, твоя княжеская светлость! – прорычал Дирт.
– Сегодня не скажу.
Змей опустил голову, выполз из крепости и помчался к Голому Камню. Оттуда послышался скрежет, шорох, с крепостной стены было видно, как усердно ввинтилась в землю змеиная голова, потом исчезла в земле укладка из многоноговой кожи. Хлопнули и сложились крылья, потом закачались деревья, и не успели часовые закрыть за змеем ворота, как из норы у Голого Камня уже виднелся только длинный, шевелящийся чешуйчатый хвост.
Дарион и советник постояли еще наверху, пытаясь разглядеть признаки наступления врага, но ничего не было заметно. Ну что ж, пока есть время, надо выяснить еще кое-что!
Выяснить сразу ему не дали. Открылась расписанная цветами черная дверь одного из домов, и во двор выбежала Нарика. Увидев Дариона, она замахала ему рукой и побежала к лестнице, ведущей на обходной путь стены. Не хватает только, чтобы она стояла с ним на стене во время боя! Дарион сбежал по лестнице ей навстречу. За Нарикой чинно шла к нему княгиня Сафиана, по пути украдкой похлопывая по двери и низеньким перильцам крыльца. Должно быть, на ходу учится слушать мысли рудоделов на их языке. Она может стать целительницей, причем неплохой, если будет постоянно лечить, вот этим пусть сейчас и займется. А Нарика пусть помогает и учится. Следом за девушками, осторожно, будто стесняясь своих размеров, появился ученый брат с Нимелора. Вот кого нельзя подпускать к военным действиям! Если он вздумает помочь своему родственнику, все Подгорье будет расхлебывать последствия десять лет! Но в пещеру его не запрешь, да и в прошлый раз он оттуда сбежал, пусть лучше будет на виду. Рабочие руки на войне всегда нужны, хотя бы для того, чтобы носить раненых, вот пусть и носит их к целительницам! Дарион поднял голову.
– Советник Дагор! Где у вас лечат больных? Эти две девушки – целительницы, пусть они помогут.
– Да своего у нас никогда не бывало! – наклонился над перилами советник. – Мы испокон веков к мыследеям в человеческие деревни ездили, а когда совсем плохо, так в Град-Пилей.
– А если лекарь сам к вам приехал, то где?
– Так домой к больному и шел! Но если раненые будут, так в Доме Мастерства свободная комната есть! Идите-ка, уважаемые целительницы, в белый дом под башней с часами, для доброго дела нам ничего не жаль! – и он торжественно зазвенел посохом.
Уважаемые целительницы хихикнули от неожиданно пышного обращения и рванулись бежать к Дому Мастерства, который был для Подгорья тем, чем королевский дворец для Рошаны. Действительно, ничего не жаль, но просто так их оставлять нельзя! Дарион сосредоточился на внушении, прижав руку к груди на том месте, где под рубашкой у него висел голубой камень. Девушки вернулись, а Геранд и не успел отойти. Внимательно глядя каждому в глаза, Дарион принялся старательно внушать, что от них требуется и почему нельзя лезть на стену под стрелы. Конечно, хватит этого внушения ненадолго, но хоть что-то. А когда бой начнется, они и сами поймут, что к чему.
– И еще слушайте, все трое! На стены не лезть, под стрелы не подставляться! – закончил он.
– Но стрелы я и отбить могу, – объявил ученый брат Геранд.
– А как отбивают стрелы? – оживилась Нарика. – Я могу научиться?
Геранд вопросительно посмотрел на Дариона.
– Способности у нее есть, учи.
– Надо думать не о каждой стреле или камне, который летит, а о том, чтобы отталкивать от себя все неживое … – начал объяснять ученый брат, и все трое ушли в дом под башней с часами. А теперь – то, что может рассказать только советник Дагор! Дарион снова взбежал на стену.
– Ты говорил, почтенный советник Дагор, что рампер Правого Дела столетиями хранился в вашем Священном Колодце даров. Мне еще говорили, что он отличает правое дело от злодейства. Как он это делает?
Старый советник недовольно нахмурился и зазвенел посохом.
– Слишком много знать хочешь! А родство-то у тебя какое – проклятые! Вон глаза-то какие черные!
Похоже, просто так он не расскажет, а времени нет, и время военное! Придется опять внушать!
– Я и людям родня, и летунам, и мыследеям, только вот рудоделов в роду у меня не было, а другие все были! – заговорил Дарион. – Не хочешь говорить – не надо, только если я не пойму, как мастер Гавор обучил этот рампер, я не смогу вернуть его тебе. И останется он в руках у этого сумасброда, а то и хуже – у воеводы Гошара!
Внушения было совсем немного, но советник Дагор задумался, наморщив лоб и постукивая посохом.
– Шустрый ты молодец, своего не упустишь! Уж не знаю, что ты за Князь-под-горой, но уговаривать умеешь! Есть у нас летописи, мы все их учим наизусть к Испытаниям на звание мастера-рудодела. У каждого свой талант и свое мастерство, но летописи учат все. А раз ты не для любопытства хочешь знать, а для дела, так я тебе по памяти прочту. Попробую сейчас перевести…
– Можешь не переводить, я знаю по-вашему, – вставил Дарион. Ну, когда же старик все-таки решится? Наконец, Дагор начал.
– В главе о мастере Гаворе мало сказано о его мастерстве, все больше о его подвиге. Но есть там вот такой стих.
Давно когда-то среди гор
Искусный мастер жил Гавор,
И смолоду ему приятель
Был князь Мадор Завоеватель.
Ему двузубый рампер славный
Гавор сковал для битвы главной.
И такова была в нем сила,
Что Делу Правому служила,
И чтоб подняться не посмела
Рука бойца, когда за дело
Неправое он в бой пошел,
Чтоб смерть свою в бою нашел.
Понимаешь, Князь-под-горой, чтоб рука «подняться не посмела»? Не сможет он этим рампером воевать, если дело будет неправое!
Это было понятно, но как он различает, и к тому же…
– А много ли ты видел, почтенный советник, таких бойцов, князей или воевод, которые считают свое собственное дело неправым?
– А как они будут воевать, если знают, что неправы? У каждого свое дело – самое правое! А уж мерзавец Гошар, как его послушаешь, так благодетель всесветный! – заворчал советник Дагор.
– Вот именно! Все правы, когда за свое дело идут в бой! Значит, дело в мастере Гаворе! Какое дело он сам считал правым?
Советник ответил, не задумываясь.
– Дело нашего народа!
– Но Мадор Неукротимый ударил рампером в гору и нашел источник мыслесилы для своего собственного народа, для повелителей вещей! Рудоделам это было не только невыгодно, но и очень опасно. А почему так получилось?
Советник в раздумье легонько застучал посохом по перилам.
– Вот пристал! И ведь ни ты теперь не отвяжешься, ни я сам не успокоюсь, пока не пойму! Вот там что еще есть, жизнеописание мастера Гавора.
За истиной пошел Гавор
Искал он руды среди гор,
Искал урока в слове мудрых,
Как ищут злато в шахтах рудных.
Ему не стало дел милее,
Чем тьму невежества развеять.
Я-то что думаю, князь, славный мастер Гавор желал новых знаний всю жизнь, даже если это было для него опасно…
– И сделал так, что рампер стал помогать новым познаниям, даже если познавать хотел Мадор Завоеватель! – закончил Дарион. Так оно и должно было быть – мастер Гавор вложил свои желания в чудо-оружие, а что-то человеческое в любом мерзавце есть. Даже если это Мадор Завоеватель или воевода Гошар, но, пожалуй, у воеводы человеческого так мало, что и не разглядишь.
– А вот еще про Мадора Завоевателя и Гавора! – Вспомнил советник Дагор. – Рампер ведь Мадора Завоевателя так и не послушался…
На мастера кричит Мадор:
Так это что за разговор?
Куда завел меня, предатель?
Сказал Гавор: я время тратил
Не на измену, на служенье.
И тут Мадор в одно мгновенье
Взмахнул двузубцем, чтоб разить,
Но смог Гавор перехватить
Оружье смертное. А князь,
Безумным гневом распалясь,
Его с оружьем в бездну скинул.
Но сам он не пропал, не сгинул,
Он смерти в шахтах избежал,
И край он наш завоевал.
Закончил советник печально. Это еще что, тьма преисподняя? Перед боем все должны быть злы и упрямы, но никак не печальны, даже пожилые советники!
– И ваш торжественный зал с картинами именно на этом месте? Это и есть тот самый Колодец?
– Который вы вчера едва не развалили! – упоминание о Колодце подействовало, советник Дагор снова рассердился и застучал ударив посохом. – Радуйтесь, что вас сразу не казнили! Но если ты поможешь вернуть рампер Правого Дела….
Он не успел закончить, потому что откуда-то сверху стрелой слетел Торик, перевернулся в воздухе и встал перед ними, притопнув мягкими сапогами без каблуков.
– Идут, твоя княжеская светлость и твоя милость советник! – закричал он на всю крепость. – Пилейцы идут, больше тысячи, с горы уже видно! И этот их Мадор с рампером тоже идет!
Дарион вгляделся в степь. И вот показались пилейцы. Тысяча там бойцов или больше? Темная лавина двигалась по степи к крепости, передние ряды войска были отчетливо видны, последние терялись в утренней розовой дымке. Если прислушаться, в уже слышен шум войска – крики людей, рычание ящеров, скрип колес. Посреди строя ехали две телеги, запряженные четверками крупных коринтусских ящеров, на них стояли тараны.
– Отставить разговоры! Всем приготовиться, снаряды тратить только на тараны! – зазвенел посохом советник Дагор. В военном деле пожилой рудодел был, видимо, неплох и определенно всеми уважаем. Рудоделы-десятники мгновенно принялись исполнять и отдавать команды, рядовые надели шлемы и выставили между зубцами свои лотки-щиты, откуда-то появились те самые снаряды в ящиках и без них. Торик летал над стеной, вглядываясь в наступающее войско.
– Твоя княжеская светлость, воевода Гошар едет! Что делать будем?
– Что он заслужил, то с ним и будем делать, на это у нас сил хватит, – сказал Дарион, поглядывая в сторону Голого Камня, где не видно было даже змеиного хвоста. Куда делся Дирт? И хватит ли сил, еще вопрос, но перед боем надо говорить о том, что ты сам можешь с противником сделать, а не наоборот!
– А Мадор? У него же непобедимый рампер Правого Дела! – вставил Торик. Что еще за пораженческие настроения? Он что, боится снова попасть в плен?
– Ты что, крылатый, забыл, что было в Синих Горах?
– А что было?
– Рампер Мадора не слушался, потому что мастер Гавор не позволил своему произведению участвовать в том, что он сам считал неправильным. Значит, нападать на Подгорье рампер Правого Дела не будет никогда! Ты помнишь, как он летал над головой этого горе-вояки и возвращался в руку только для защиты?
– Помню! А разве это не ты и не ученый брат Геранд вырывали рампер из рук Мадора?
– Рампер улетал сам, а у рудоделов и снаряды есть, и воины, и мы! Выше голову, крылатый!
Передние ряды войска Гошара были уже не далее, чем в одном переходе от города. Под красно-белым пилейским знаменем с вышитыми золотыми ящерами, рядом с бородатым воеводой ехал облаченный в новенькую блестящую кольчугу боец богатырского сложения с черными волосами, выбивающимися из-под шлема. Вот он, тот самый Мадор с Нимелора! Ухватился за свой рампер так, будто собирается насадить на зубья первого встречного. В Синих Горах он не столько воевал этим рампером, сколько боролся с ним, и надо надеяться, что и теперь так будет! Но один боец, даже самый сильный, не выиграет сражения. Тут важно все войско, и хотя у Гошара оно большое, и он готов перебить всех обитателей Подгорья, сила в битве решает не все. Оружие рудоделов, опыт старого советника, умения самого Дариона и змей Дирт – это не так мало. Главное – правильно все это применить.
– Стреляй! – скомандовал Дагор своим бойцам, звеня посохом. Десятники передавали команды, стрелы полетели со стены, меняя на лету направление и попадая в незащищенные лица или шеи. Три десятника отдали одну и ту же команду, и над стенами встали три больших самострела. Подбить из них вражеского дракона вряд ли удалось бы, но отстреливать ящеров они могли вполне успешно, и вот уже с десяток ящеров бьются на траве, мешая всадникам идти на приступ. Торик слетел на обходной путь крепости и спрятался за зубцом: стрел со стороны пилейского войска полетело столько, что летать стало опасно. Вот выкатился вперед один таран, вот и другой. Бойцы в кольчугах и шлемах окружили тараны вместе с ящерами, прикрывая их щитами, и телеги покатились к воротам.
– Снаряды готовь! – крикнул советник, стуча посохом. Бойцы-рудоделы на стенах то тут, то там падали под стрелами. Ученый брат Геранд, пригнувшись и отбивая мыслесилой стрелы, выбегал на обходной путь, подхватывал раненых по двое и уносил в дом под часами. Хорошо, что Нарика и синегорская княгиня заняты делом в доме, там хотя бы стрелы их не достанут. Но если сейчас не остановить врага, их достанут пилейцы. Похоже, пора звать Дирта! Дарион разогнулся и, откидывая стрелы мыслесилой, принялся выбивать дробь по доскам обходного пути, напевая про себя.
Чтобы не был твой путь далек,
Чтоб не сбиться во тьме дорог,
Чтобы дойти
До конца пути,
Светит огонек.
Ну, где там этот змей, тьма преисподняя? Дирта не было ни видно, ни слышно, в черной норе рядом с деревьями и валунами было темно. Возницы хлестнули по спинам коринтусских ящеров, пилейские десятники что-то закричали, и тараны двинулись к воротам.
Светят окна под горой,
Светят до утра.
Ждут тебя ночной порой
Нынче, как вчера.
Обходной путь под ногами Дариона вздрогнул, деревья вокруг норы, где должен был скрываться Дирт, закачались. Один удар, второй, третий! Удары повторяли ритм «Огонька», но это был не стук змеиного хвоста, даже очень крупного, а по меньшей мере, землетрясение или судороги Предка! Но ни то, ни другое не бывает в ритме старинной рошаельской песни! Нет, это кто-то повторяет и усиливает его стук! Тьма преисподняя, только еще одного чудовища здесь не хватает!
Дарион пригляделся к норе. Никто из нее не появился, но из-за деревьев у Голого Камня засветились огромные желтые глаза. Наконец-то Дирт выполз! Услышал! А это что такое? Легкий, едва слышный, гул донесся со стороны Голого Камня. Опять Истинные! Ради какой тьмы преисподней понесло их сегодня наружу? Из-за деревьев вылетели легкие серебристые ленты и, ловко извиваясь в воздухе, полетели в сторону пилейского войска. Откуда их столько – тут не меньше трех десятков! То вытягиваясь, то превращаясь в золотистые облака, они взлетели над деревьями, с шипением сделали круг над крепостью и закружились над таранами и всадниками пилейского войска. Ящеры зарычали, всадники с трудом удерживали их, а Истинные продолжали летать, будто рассматривали незваных гостей. Вот они задержались над головами воеводы Гошара и Мадора с Нимелора. Что там такое, зачем это Мадор со своим рампером выехал из строя, и что за вздор со всех гор он несет? Ах, вот как? Опасная затея, но это возможность вернуть рампер, а Дариону такое не в первый раз.
Мадор остановил ящера и перехватил рампер так, чтобы он был готов к бою. Мысли теснились в его сознании, происходящее было столь невероятно, что казалось сном. Начинался правый бой за древние святыни, обесчещенные давним врагом, священная битва за истоки силы великого народа, жестокое отмщение за свой собственный бесславный плен!
Честь выше жизни, сражайся за честь
С рожденья и до костра.
Оружие к бою, пока оно есть,
Покуда рука быстра!
Гордое, славное сражение – с могущественным древним рампером Правого Дела в руках! И произойдет оно в виду извечной святыни – Голого Камня! Вот он, виден переходах в двух отсюда, его гладкий купол, разделенный на четыре части тонкими линиями, виднеется среди крупных валунов и черных деревьев. Здесь, у святыни своего народа, Мадор с Нимелора покроет себя неувядаемой славой! Сам Голый Камень поддержит его в этом бою! А это что? Опять эти сверкающие ленты? И что-то там еще шевелится среди деревьев, как бы не живоглоты или еще какая-нибудь опасная тварь! Но нет, земля прародины не допустит гибели ее спасителя в случайном сражении убогих войск!
– А ну, князь иноземный, не строй из себя дурака, жги тебя Огонь! – снова услышал он хриплый голос Гошара. – Если ты князь, так должен не в свалку лезть, а руководить сражением! С людьми справляться! А ты даже рогач свой к порядку призвать не можешь! Оружие твое умнее тебя!
Мадор сжал в руке тяжелое теплое древко. Почему этот мохномордый читает ему нравоучения при всем войске? Да кто он такой? Проходимец, силой занявший княжеский трон, самозванец, которого надо повесить без разговоров! Мадор его сразу повесит, как только займет достойное положение на земле прародины!
Но действительно, что это сегодня опять делает рампер Правого Дела? Опять дергается в руке, стоит Мадору подумать о завоевании Голого Камня. Что это, рудоделы за прошедшие столетия что-то сделали с ним? Ведь Мадор не совершал ничего бесчестного, был верен данному слову, не изменял даже мохномордым союзникам и не отступал в бою, даже если это был бой с бессмысленными живоглотами. Под землей со стороны Голого Камня что-то загудело и вылетели знакомые серебристые ленты. Сколько их здесь! Может, это от них? Ленты покружились над головой Мадора и зубцами рампера, потом принялись описывать круги над таранами. Древко рампера крепко держалось в руке, значит, не в них дело.
А что это затеял Гошар? Зачем он выехал вперед, к самым воротам?
– Эй, вы там, в крепости! Здесь я, князь Гошар Пилейский! Вы незаконно существуете на землях Пилея, и я требую выплаты налога за последние восемьсот лет!
На стенах возмущенно зашумели. Старик во всем белом, которого Мадор помнил еще по первому дню на Живом Огне, стоя на городской стене, ударил посохом, и раздался звон.
– Ты не князь, а Подгорье испокон веков не платит никому дани, ты сам все это знаешь, воевода Гошар! – прокричал он. Лицо воеводы перекосилось от гнева, Мадор взмахнул рампером.
– Плати, советник, или твоей крепости конец! – крикнул еще громче воевода.
– Пусть придет настоящий князь, с ним я и буду разговаривать! – старый рудодел снова зазвенел посохом и отвернулся. Почему эти недомерки так разговаривают в присутствии высшего по рождению? Разве они не видят настоящего князя, настоящего человека рядом с воеводой Гошаром? Кто-то, видно, руководит ими исподволь! Мадор пригляделся к стоящим на стене, высматривая крупную фигуру Геранда. Вот мелькнули крылья летуна, а вот еще один долговязый и тощий молодец с гривой лохматых черных волос, в кожаной безрукавке с металлическими пластинами и белой рубахе. Да это же полукровка, выродок, которого он видел в Синих Горах! Мерзость какая! Свидетельство позора!
Подземный гул усиливался, из черной норы возле Голого Камня вылетели новые блестящие ленты, что-то светилось в зарослях за камнями, земля вздрагивала под ногами, и в этих толчках угадывался какой-то ритм. Наверное, недомерки-рудоделы готовят какие-то козни! Но сейчас Мадор покажет им всем, что такое бой настоящего воина!
Рабы, как правило, слепо преданы правилам, не в силах их переступить, потому и сражаются до сих пор копьями и мечами. А в войнах древности был обычай, который здесь наверняка сохранился вместе с луками и стрелами. Мадор последует ему, и этим проявит государственную мудрость. Он покроет себя славой не только великого бойца, но и мудрого правителя, и мохномордое войско перейдет на его сторону! Неизвестно, кого еще они признают в конце концов своим князем – подлеца Гошара или благородного воина! Рабы должны с радостью покоряться истинному властелину, и вот появилась возможность достичь этого одним ударом! Мадор ударил каблуками своего ящера и въехал на мощеную площадку перед воротами.
– Слушайте меня, рудоделы! – крикнул он как можно громче – Я, Мадор с Нимелора, предлагаю вам справедливый поединок!
Как говорили в таких случаях древние воители, Мадор не помнил. На стенах удивленно зашумели, летун уселся на край зубца и захлопал крыльями. Это одобрение или насмешка? Старый рудодел в белом подошел к зубцам стены и ударил по ним посохом. Тощий лохматый выродок в кожаном доспехе смотрел через голову старика на Мадора, рядом с ним неуклюже переминался с ноги на ногу Геранд, и вид у племянника был совершенно нелепый. Должно быть, он заложник, но сейчас Мадор все сделает одним ударом – освободит и получит налоги для Пилея.
– Я не хочу лишней крови, но если вы не хотите честно сдаться, предлагаю вам поединок. Выставьте против меня лучшего бойца, и победителем в битве будет считаться то войско, чей боец победит! Это справедливо! Пусть выходит против меня тот, кто хочет выступить против рампера Правого Дела!
За спиной зашумели, что-то возмущенно закричал Гошар, подземные удары подбрасывали Мадора в седле, ящер ревел и крутил головой, но рампер не давал Мадору потерять равновесие. Подняв голову, он смотрел, как летун, часто хлопая крыльями и едва держась в воздухе под тяжестью своей ноши, спускает со стены тощего ублюдка в кожаном доспехе, с простым мечом и рудодельским лотком вместо щита, но почему-то без шлема. Смешно смотреть – с таким оружием, да еще без шлема, против рампера Правого Дела! Описав в воздухе длинную дугу, оба приземлились на полпути к Голому Камню, и летун тут же взлетел на стену. Подземный гул еще усилился, Мадор спрыгнул с ящера, и площадка заплясала под его ногами. С десяток блестящих лент взлетели из-за Голого Камня и закружились над Мадором и его противником. Как бы они не помешали поединку!
– Я буду драться с тобой, Мадор с Нимелора! Если побью тебя, уходишь и уводишь своих людей! – крикнул долговязый. Точно, это тот черноглазый выродок, с которым он столкнулся в Синих Горах! Потомок отступников, предатель по праву рождения! Откуда он здесь взялся? Мадор выставил вперед рампер, выродок вытащил из ножен длинный меч, но не двинулся с места. Зачем он там стоит, почему не подходит? И как этот тощий выродок думает справиться с рампером Правого Дела и мыслесилой чистокровного повелителя вещей? Может, ждет помощи?
– Иди сюда, если хочешь попробовать настоящего сражения! – крикнул Мадор. Теперь по всем правилам противник должен был двинуться навстречу и принять бой.
– Много будет чести, чтоб я к тебе ходил! Хочешь драться – сам иди сюда! – заорал наглый рошаелец своим резким голосом, не двигаясь с места и уставившись в лицо Мадору черными нимелорскими глазами. Ах, вот как? За эту наглость он еще получит! Но ведь это не просто бой – поединок! Нимелоре в старину, вступая в поединок, говорили, во имя чего. Может быть, этот обычай ведет свое начало с Живого Огня?
