Юлия Мидатовна Аметова
Наследство огня
Глава двенадцатая. Синегорское сватовство.
Геранд вышел из-под златоцвета, щурясь от яркого солнца. Было жарко, как дома, на Нимелоре, золотой свет заливал все вокруг, не хватало только острого запаха моря и шороха прибрежной волны. Серьгу нельзя было закрыть, и звуки и ощущения, усиленные камнем-усилителем, так похожим на кристаллы управления, переполняли сознание. От запахов незнакомых цветов и листьев чуть кружилась голова, резкий голос крылатого мальчишки отдавался в ушах пронзительным звоном.
– Спасибо тебе, ученый брат Алевиовин! Отработаю тебе, чем и сколько скажешь, я теперь тебе до последней скалы обязан! И тебе, твоя княжеская светлость Сафиана! – болтал он, помахивая крыльями. Кажется, мыслесила княгини Сафи действительно к нему перешла. – Я ведь еще не сказал вам самое главное и для вас интересное! А если уж час просидеть надо, так я вам сейчас и расскажу!
– И что же это? – спросил Шестирукий,
– Позавчера княгиня Лидора Пилейская заставила меня читать ей вслух летописи рудоделов, их Священную Книгу, – увлеченно начал Торик. – Княгиня Лидора ищет клад, чтобы разбогатеть, ей денег на войну не хватает. Правда, ключник Вариполли из Когета говорит, что клады – глупости, а главное для войны – это хозяйство, потому что вилы почтеннее рампера, так у них в Когете говорят! Когет – это такая область в Пилее, если не знаете, а княгиня Лидора даже слушать про хозяйство не хочет, ей все воевать надо.
Опять княгиня Лидора! Но что же он узнал из летописей?
– И вот пока я ей читал о сотворении мира и об исходах перворожденных, все было спокойно, а как дошел до войны повелителей вещей, она так и подскочила! – продолжал Торик. – Там как раз было сказано, что со времен великой войны, когда были разгромлены повелители вещей, остались места, где они жили или делали что-то, не знаю.
Но торжество омрачено –
Им рампер вновь открыл окно,
И вознеслись по небу к звездам
Покинув мир, остатки грозных.
Но след их страшный в мире есть –
Не каждого настигла месть.
Черны глаза потомков их,
И кудри черные у них.
Их кладом осквернен простор
В долине возле Синих Гор!
Возле Синих гор – это значит здесь или где-то совсем рядом! Конечно, клад может оказаться чем угодно, домом, сундуком с драгоценными украшениями… И что там за рампер открыл окно? Не тот же рампер, что они с Мадором нашли, мог отправить на Нимелор последних повелителей вещей? Но удар двурогого оружия о Голый камень вызвал к жизни источник мыслесилы, может быть, в стихах говорится о том, что добытой мыслесилой зарядили звездные корабли? Но клад мог быть и звездным кораблем, и кристаллами управления или хотя бы устройством связи! И если Геранд разберется, он сможет дать знать на Нимелор, что они живы! А там можно будет и поискать другие звездные корабли, и может быть, вернуться, и в жизни Геранда снова будут и родной дом на песчаном берегу, и маяки в тумане, и розовое море, и даже выпускной трактат… Он должен найти этот клад!
–Где эта долина? – заговорил Геранд, от волнения с трудом подбирая слова.
– Вон там, на севере, – махнул крылом Торик. – Но там ничего не видно! Я, когда маленький был, там тысячу раз пролетал! Я тебе покажу! Может быть, ты этот клад и найдешь, раз его твои родственники закопали! И я тоже с тобой полечу – мне это нужно увидеть, чтобы рассказать в своей собственной летописи! Но главное, княгиня Лидора хочет сама найти этот клад, то есть оружие, чтобы отвоевать у Рошаеля богатое Нагорье или у Сегдета что-нибудь! И она пошлет сюда кого-то или сама приедет искать!
Геранд увидел, как разом побледнело и осунулось круглое лицо Сафи, как округлились прозрачные глаза и скривились губы. Она сейчас заплачет! Да и Шестирукий озадаченно сдвинул седые брови и поджал губы в мрачном раздумье. Так, надо сначала разобраться. Нет, он должен защитить от жадности пилейской княгини не только сокровища своих предков, но и жителей Синих Гор. Другого выхода у него нет. Лидора, которая уже подсылала сюда убийц, обязательно пришлет кого-то еще, чтобы найти клад. Кстати, что это слышно там, вдали?
Похоже, камень-усилитель в серьге уже отчасти восстановил свою силу. Геранд почувствовал едва заметную дрожь земли под ногами, сквозь шелест листьев пробился легкий шум и тут же превратился в отчетливые голоса. Говорили на пилейском языке. Он понимал не все, но часть слов удалось разобрать. «…Синие Горы… Доложи воеводе Гошару… Сейчас на стоянку и отдыхать…». Скрип седел, стук когтей, шарканье хвостов по дороге и негромкое рычание дополняли слова – кто-то ехал на ящерах, на Живом Огне ящеров можно услышать издалека не хуже, чем на Нимелоре. И их там не меньше двух десятков. Похоже, сюда идет какой-то отряд – неужели люди местной княгини уже едут за наследством его предков? Но тогда надо готовиться их встретить!
– Что там, уже едет кто-то? – услышал он голос Торика.
– Военный отряд на ящерах, – собственный голос, и без того громкий, усиленный камнем, отдался в ушах грохотом. Пожалуй, не надо закрывать крышку, сейчас может понадобиться много мыслесилы и усиление не помешает.
– Пустите, я уже долго просидел! Я посмотрю, кто это! – летун выскользнул из рук дракона, взмахнул крыльями и рванулся вверх. Круг над крышей дома-башенки, взлет свечкой над черной кроной самого высокого дерева во дворе – и вдруг беспомощные хлопки крыльями, странный кувырок в воздухе… Да он же едва держится! Торик, тяжело хлопая крыльями, опустился на траву рядом с драконом, но тут же, не переводя дыхания затараторил.
– Это Гошар едет за кладом повелителей вещей! Наверное, увидел деревню, усадьбу и хочет остановиться… Ой, я дурак! – завопил он еще громче, со звонким шлепком хлопая себя по лбу. – Самое главное я же не рассказал! Гошар же едет за кладом не просто так, а чтобы сначала жениться на ее княжеской светлости Сафиане! Чтобы завладеть Синими Горами законно, а потом все приданое на себя перевести, а потом….ой!
Торик зажал себе рот рукой, но Геранд уже понял, к чему он вел. И Сафи поняла, иначе не побледнела бы до синевы, прижав руки к груди, и не налились бы слезами снова ее ясные глаза!
– Тихо, Сафи, что это такое? Полное отсутствие самообладания и рассудительности! – заворчал старый мыследей, обнимая и встряхивая девушку за плечи. – Если это и впрямь сватовство, то последнее слово по закону Пилея будет за мной, старшим родственником и опекуном, и ты понимаешь, что я никогда…
Вокруг Геранда закружилась пыль и камешки, серьга закачалась в ухе. Он не позволит!
– Не пугайся, твоя княжеская светлость, не в этом дело! – завопил летун, хлопая крыльями перед Сафи. – Воевода Гошар на тебе не женится, потому что уже пятнадцать лет женат на княгине Лидоре, а в Пилее берут только одну законную жену и только одно приданое! Я это сам слышал! Они с княгиней меня еще и за это убить хотели! То есть не за то, что они женаты, а за то, что я об этом знаю! Они скрывают это зачем-то, а я услышал и в окно выпрыгнул!
Шестирукий замахал всеми руками и затряс седой головой.
– Вот о чем ты должен был рассказать сразу! Полное отсутствие организованности в мыслях!
– Воевода убьет меня! – прошептала Сафи, но губы уже не дрожали, но слез в ее глазах уже не было. Что-то надо предпринимать! Кажется, она боится, но Геранд не знал, что еще сделать. Он шагнул к девушке и встал за ней, и она не испугалась, а только крепче прижала руки к груди. И ей, и Шестирукому надо уезжать отсюда, женщинам и старикам не место в сражении, а сражаться придется. Если бы Мадор был здесь, вдвоем они сообразили бы, как найти клад предков, чем бы он ни был. Тогда усадьба Синие Горы будет в безопасности, а они лучше, чем здешние жители, смогут разобраться со своим наследством. Но Мадор улетел, а что-то делать надо. Что там снова болтает летун? Кажется, сейчас он знает о надвигающейся беде больше всех.
– Гошар не просто клад ищет, ученый брат Геранд! – частил Торик. – Они с Лидорой ищут оружие твоих предков, ведь ты из повелителей вещей, верно? Черны глаза потомков их, и кудри черные у них – вот как сказано в летописи мастеров! Так что ты тоже осторожнее, они на все способны! Они обычными ножами и ядом всех своих родственников доконали, а ты представляешь, что начнется, когда они получат оружие твоих родичей? А я лечу отсюда по всем ветрам! Гошар меня живым не оставит, если увидит!
– Куда ты полетишь? Удивительная самонадеянность и легкомыслие! – возмутился Шестирукий. – Зря, что ли, мы лечили тебя по последнему слову науки? Выносливости у тебя сейчас никакой, ловкости тоже недостает, я видел, как ты летал, полное отсутствие сил, тебя только мыслесила Сафи еще держит! Ни по каким ветрам ты не полетишь! Прячься, если на глаза ему не хочешь попадаться!
Ну ладно, от крылатого мальчишки пользы для защиты Синих Гор и их хозяев совершенно никакой, но может быть, дракон поможет? Была же в «Неукротимом» картинка, на которой двое бездарных летели, сидя на спине дракона. На драконе были еще какие-то кожаные ремни, вроде тех, которыми в старину грузчики крепили на спине вещи. Может, такие и в Синих Горах найдутся? Но у дракона оказалось на сей счет собственное мнение.
– Я тоже спрячусь! Ученый брат Алевиовин, где у тебя можно спрятаться? – прорычал он, окружив себя облаком дыма. – Если Гошар с солдатами опять мечами меня не порубят, так папаша узнает, как я нарушаю договор, и прилетит, отсюда уже до дома недалеко. Он мне всю чешую со спины спустит!
Трус! Ему-то как раз, кроме папаши, вообще мало что грозит – взмахнул крыльями, и улетел. Но лучше пусть прячется здесь, чем улетает. Может быть, удастся его уговорить, чтобы помог Сафи?
– Что за скудоумие! Какой договор может быть с этим убийцей Гошаром! – пробурчал шестирукий мыследей, торопливо шагая к широким двойным створкам в нижнем ярусе дома. – Но если уж ты так хочешь, Алтот, вот тебе каретный сарай. Ученый брат Геранд, помоги открыть!
В ворота каретного сарая могли пролезть сразу два таких дракона, как Алтот. Геранд отодвинул широкий черный засов, и принюхался. Чем это пахнет, надо прикрыть золотую крышку серьги, терпеть невозможно! Дракон оттеснил Геранда и заглянул внутрь, от волнения шевеля носом, поднимая рога и топорща природный кожаный воротник вокруг головы, а потом быстро, будто за ним уже гнались, на четвереньках нырнул в дверь.
– Эй, Алтот, постой! Ты же опять напьешься! Не пускайте его, ему туда нельзя! – заметался летун, хлопая крыльями. – Ученый брат Алевиовин, там вино – запах даже от дверей чувствуется!
– Ну да, вино, – согласился Шестирукий. – Отличное самоспеловое, еще кухарка моего племянника делала, три горшка по полторы тяги, и большой кувшин на полтяги.
Дракон разгреб сено, лежащее в углу, и уселся у задней стены, весело похлопывая хвостом по земле.
– Но он же все выпьет, а как его потом оттуда вытаскивать и в чувство приводить? – причитал Торик. – Он пьющий, он не перестанет пить, пока не упадет! Ладно, я сам с ним сяду! Или уговорю не пить, или сам буду пить, чтоб ему меньше досталось!
Да, если все так, как говорит летун, на помощь пьяницы надежды мало, а если еще и Торик напьется, то спасать придется еще и его. Геранд открыл крышку серьги – разговоры всадников, постукивание оружия и фырканье ящеров превратились в грохот, он закрыл крышку, и тут же услышал голоса и рычание совсем рядом – на дороге, по которой возвращался вчера. Пилейский отряд был возле усадьбы, и кто-то уже колотил в ворота, кажется, древком копья, а может, и ногой.
– Полное отсутствие воспитания! – недовольно проговорил Шестирукий, подходя к воротам. – Но придется открыть, чтобы не выломали ворота. Надо понять, что они задумали на самом деле.
Он открыл ворота, и во двор старой усадьбы, будто при штурме крепости, с рычанием влетели огромные зеленые ящеры. Геранд видел такое только на картинках к сказкам. Всадники натягивали поводья, и ящеры вставали на дыбы, размахивая когтистыми лапами в воздухе. Наконец, воины спрыгнули со своих скакунов, выстроились в два ряда, и на свободное место въехал на рыжем ящере их бородатый начальник, которого Геранд видел в первый свой день на Живом Огне. Поверх бархатной рубахи с золотыми пуговицами на нем была стеганка и доспехи с золотыми бляхами, на боку висел меч в ножнах, усыпанных драгоценными камнями, а поверх всего этого богатства – бархатный плащ с золотой вышивкой. Рыжая с сединой борода воеводы решительно топорщилась, брови подозрительно сдвинулись, а глаза цепко оглядывали усадьбу, будто в ожидании опасности. Одна рука держала поводья, другая лежала на рукояти ножа, заткнутого за пояс. Женатый жених, похоже, ждал нападения.
Геранд перевел взгляд на Сафи. Она снова побледнела, будто собиралась вот-вот упасть без сознания. Как ей помочь, и примет ли она помощь? Но если Геранд отдаст ее этому скоту, его уже никакой клад не порадует! Или порадует, но это будет уже совсем не та радость…
А это что такое? Вслед за воеводой, неуверенно подпрыгивая в седле и подняв древний зеленый рампер, во дворе усадьбы на ящере появился Мадор. Ну вот и помощь! Наконец-то свой человек! Полетал по округе и вернулся как раз тогда, когда надо. Прекрасно, вдвоем они и помогут жителям Синих Гор,найдут клад предков и во всем разберутся!
– Мадор! – позвал Геранд, но тот даже не повернул головы, картинно отставив в сторону рампер. Что он из себя изображает?
– Мир дому, почет хозяевам! – отрывисто, будто отдавал команду перед строем, гаркнул воевода Гошар. С ящера он так и не сошел.
– Мир путнику, будь гостем, – осторожно ответил Шестирукий. Видимо, это было обычное на земле прародины приветствие. По знаку воеводы Гошара его бойцы сделали несколько шагов по двору и перестроились так, что Сафи оказалась отделена от него спинами крайней мере троих рослых вояк. Что они задумали? Как будто в плен ее взять собрались! Отступив в глубину двора, Геранд двинулся в ту сторону, где виднелась между серыми шлемами и кольчужными плечами воинов светловолосая голова Сафи.
– Что так смотришь на меня, княгиня Сафиана? – услышал он голос воеводы. – У меня дело серьезное, я жениться на тебе собираюсь!
Кажется, соблюдать вежливость воевода больше не собирался.
– Ты, почтенный, представься хозяевам дома прежде чем заговаривать с незамужней хозяйкой и проявлять полное отсутствие воспитания! – ровным голосом произнес Шестирукий. – Я – Алевиовин Шестирукий, преподаватель Училища Мыследеяния и законный опекун княгини Сафианы Синегорской. Я имею право знать, кто приехал за ней и по какому праву.
– А ты как будто сам не знаешь, старый многоног? – рявкнул воевода. – Гошар из Кортола, воевода ее светлости княгини Лидоры Пилейской, известен всем, а кому не известен, тот долго не живет.
– Я недавно приехал из Рошаны и до сих пор имел чести познакомиться со всеми невежами Пилея, – по-прежнему спокойно сообщил Шестирукий. – А ты, ученый брат Мадор, отчего не здороваешься, или забыл нас со вчерашнего дня?
– Не твое дело! Молчи, пока тебя не спрашивают! – рявкнул Мадор, ударив древком рампера о землю. Кем он себя вообразил? Он на самом деле служит этому бородатому хаму или притворяется, чтобы помочь Геранду и жителям усадьбы? На всякий случай Геранд продолжал пробираться к Сафи, раздвигая мыслесилой кольчужные спины бойцов.
– А ты, князь Мадор, тоже помолчи! – гаркнул Гошар. Командует Мадором, будто подчиненным, но при этом величает князем – это что такое?
– Каким это князем Мадором ты сделался, уж не Мадором ли Завоевателем? – ядовито осведомился Шестирукий. Мадор приподнял рампер, и начал переворачивать его, как будто собрался пригвоздить зубцами к земле дерзкого собеседника. Повинуясь едва заметному кивку воеводы, двое бойцов Гошара подошли к Шестирукому с боков. Геранд отодвинул еще одного и оказался рядом с Сафи. Другой пилеец попытался оттеснить его, но Геранд встал прочно и не собирался отступать.
– Прошу простить меня, твоя милость воевода Гошар, но я не буду твоей женой, потому что это неприлично, – дрожащим голосом проговорила Сафи. Головы всех воинов, как по команде, повернулись к ней, старый мыследей сдавленно охнул. Откуда только взялась у нее эта храбрость? Она боялась и дракона, и повелителей вещей, а теперь, когда этот негодяй может убить ее в одно мгновение, осмелилась возражать! Сейчас что-то будет. Геранд оглянулся в поисках подходящего оружия, но ничего не было.
– Не теряй мое время, подписывай свадебную грамоту, опекун, гори ты ясным пламенем! – скомандовал Гошар Шестирукому, не обращая внимания на Сафи, как будто ее тут не было.
– Мои родители ушли в огонь две осьмицы назад, почтенный воевода, семья должна соблюсти Огненные дни печали, устраивать свадьбу неприлично! – настаивала своим тоненьким голоском Сафи.
– Серьезные дела так не делаются, почтенный, – старый мыследей говорил спокойно, но все шесть его рук дрожали. – Жена у тебя уже есть, единственная в соответствии с законами Пилея, ее княжеская светлость Лидора Пилейская, чего же тебе надо?
– Заткни свою девку, Шестирукий! И не болтай глупостей! Если будешь сопротивляться, так тебе и до свадебного обеда не дожить, сожги тебя Огонь дочиста!
По знаку воеводы один из бойцов Гошара быстрым движением приставил нож к шее Шестирукого, а другой нацелился мечом ему в бок. У Шестирукого вытянулось лицо, а Сафи едва держалась на ногах. Геранд осторожно подставил руку ей под спину, и девушка не отстранилась – должно быть, уже не понимала, кого ей больше бояться.
– Я достаточно пожил, делай как надо, Сафи… – прохрипел мыследей Алевиовин. Геранд усилием мысли отодвинул ножи от его тела и выбросил за забор усадьбы, но зеленый рампер тут же подлетел к груди старого мыследея. Что делает Мадор? Зачем вмешивается, да еще помогает негодяю? Геранд уже хотел открыть голубую серьгу, чтобы отбросить рампер, но Сафи торопливо шагнула вперед.
– Я согласна, почтенный воевода Гошар, если ты отпустишь моего дядю, – проговорила она решительно. – Я выйду за тебя завтра же, если ты отпустишь его сейчас.
Воевода захохотал.
– Вон чего захотела! Думаешь за ночь сбежать, жги тебя Огонь! Ну уж нет, ночью ты будешь спать рядом с законным мужем, как и положено жене, Огнем обожженной! А после я еще подумаю, отпускать твоего урода или нет!
Над черными вершинами деревьев захлопали чьи-то крылья, мелькнула стрелой быстрая тень, и рослый, темноволосый летун в красно-зеленой рубахе и с кожаной сумкой для писем на груди приземлился около воеводы Гошара.
– Письмо от советника Вариполли, твоя светлость! – отчеканил он, вынимая из сумки свиток с лакированными ручками из темного дерева, со свитка свисала на красно-зеленом шнуре красная печать. Не сходя с ящера, воевода выхватил нож, полоснул по шнуру, раскатал свиток и принялся читать, шевеля губами. На середине листа он нахмурился, потом брови его приподнялись, усы зашевелились и он заулыбался. Потом спрыгнул с ящера и закричал на весь двор так, что ящерицы, лежавшие на солнце около сарая, разбежались по кустам.
– Эй, ты, многоног старый! И ты, девка, и все, кто тут есть, слушай меня! Вот в этом письме говорится, что ее княжеская светлость Лидора Пилейская погибла в Нагорном Рошаеле при обвале на Громовой горе, провалилась в какую-то желтую грязь! Я овдовел, и свадьба будет сейчас! Мне некогда ждать завтра, сейчас обожгут руки, и можно ехать в Град-Пилей! Государственные дела не ждут!
Гонец хлопнул крыльями в знак прощания и улетел. Гошар, спрыгнул с ящера и схватил нареченную невесту за руки так решительно, будто она была пленником, и он собрался ее бить. Сафи попыталась освободить одну руку, но воевода дернул так, что стало ясно – да, так и есть, собрался! Вот скотина! Геранд собрал мыслесилу в точку, и этой точкой был воротник гошаровой рубахи. Золотые пуговицы посыпались, воевода оглянулся на Мадора, но ничего не сказал – ему было не до пуговиц.
– Обжигать руки немедленно! – командовал воевода Гошар. – Свадебную грамоту сюда! И священника Огня!
– В усадьбе нет священника, – проговорил сиплым голосом Алевиовин Шестирукий – рампер давил одним из зубцов на его горло.
– Ну, так из деревни ведите, или где они тут есть! – крикнул воевода, делая знак одному из бойцов. – Возьми с собой двоих, найди святошу и веди сюда немедленно. Пусть сразу берет свой хворост и чашу, или голову долой! Жалко, что мы не в Нагорном Рошаеле, там бы любой деревенский староста спел бы нам пару молитв и обжег руки!
Он повернулся к Шестирукому.
– А ты, старый, распорядись собирать на стол! Быстро! Бойцы голодные, а через час ехать надо! Мне некогда, до темноты я должен вернуться с женой в Град-Пилей.
– С рампером у горла дядя ничего не сможет собрать, – проговорила Сафи, отодвинувшись, наконец, от жениха. – А кроме того, у нас нет ничего, даже хлеба.
Не отпуская руки Сафи, Гошар двинулся в дом, а Мадор убрал рампер. Шестирукий побрел в кухню, откуда уже давно тянуло горелым – видимо, хлеба и в самом деле уже не было.
Да, Лидора Пилейская, которой страшились жители Синих Гор, больше не существовала, но воевода Гошар оказался куда опаснее. Что же делать, как избавить Сафи от этого замужества? Какой-нибудь Мадор Неукротимый или Хозяин гор перебил бы отряд злодея и его самого каким-нибудь чудо-оружием, а потом сам женился бы на красавице. Но это все в книгах для девушек, а чудо-оружие теперь помогает Мадору, а значит, и воеводе. А вот и Мадор.
– Приветствую, – Мадор подошел к Геранду, не выпуская из рук рампера.
– Здравствуй.
– Вот видишь, что значит прародина! Один день прошел, а я уже во главе отряда, и есть виды на завоевание Голого Камня. Он, оказывается, не в подземельях у рудоделов, а снаружи, почти над тем местом, где мы нашли рампер. В общем, отвоевать его у подземных недоростков – дело двух-трех дней!
Геранд не знал, что сказать. Это все надо было обдумать и разобраться. План действий Мадора выглядел столь блестяще, что вызывал опасения.
– И отряд воеводы Гошара пойдет за тобой, чтобы что-то отвоевывать?
– А почему бы им не пойти? Они же рабы со времен исхода, их только напугай – уже на все согласны! Я назвался повелителем вещей, прилетел на рампере, убил парочку из тех, кто пытался меня остановить, и готово! Мохномордый воевода зовет меня князем, и все бездарные относятся ко мне, как к высшему по рождению!
Это выглядело еще более сомнительно. Не может быть, чтобы головорез Гошар, бывалый воевода, муж княгини Пилея, вот так сразу доверил свое войско чужаку. За дверью каретного сарая завозились, послышался голос летуна, потом что-то невнятно пробурчал дракон. Как бы Мадор не услышал их! Надо его отвлечь!
– Ты думаешь, воевода тебе доверяет?
– А как же? Я человек, а не мохномордая скотина, он обязан мне доверять, и доверяет! Сразу же рассказал, что идет искать то, что осталось в долине Синих Гор от наших предков, там и наука, и оружие. Рабья душонка! На все готов, чтобы завоевать мое расположение!
Похоже, воевода готов на все, чтобы завоевать клад Синих Гор, а что станет с Мадором, когда клад будет найден, никому не известно.
– Все отлично складывается! Войско идет за ним беспрекословно, клад вот-вот будет у нас в руках! Вот какой нам союзник нужен, а не шестирукий урод с толстой девицей!
А разве Сафи – толстая? Да нет, приятного телосложения круглолицая девушка, что это Мадор глупости говорит! Но как же выручить Сафи, какого бы сложения она ни была? Ведь нельзя же отдать ее в жены этому головорезу, это просто невозможно!
Двери тележного сарая задрожали, негромко стуча засовом. Это что, Мадор от воодушевления трясет их мыслесилой или дракон задел крылом? Дракон за дверью снова зарычал. Так и есть, задел дверь крылом, а может, и еще чем, видимо, уже успел напиться, как предупреждал Торик. Но теперь пьяный Алтот не сможет взлететь, и помочь Сафи бежать будет некому!
– Ты вон за единственную серьгу ухватился, будто это клад, даже в ухо уже воткнул, а там, в долине, будет такое, чего еще никто не видел на Нимелоре! – продолжал Мадор. – И ты мне поможешь все это получить, а потом придумаешь, как связаться с домом и вернуться за новыми поселенцами. Все у нас получится, в этом кладе наверняка есть звездный корабль! И связь! А Гошар поможет восстановить наши права на весь Живой Огонь!
Еще подозрительнее! Головорез, ради выгоды убивший хозяев небольшого поместья, вряд ли будет кому-то помогать завладеть всей землей Живого Огня. Он использует Мадора, а потом избавится от обоих повелителей вещей, тем более, что здесь от них уже один раз избавлялись, опыт есть.
– Он вот так и сказал, что поможет?
– Он дал понять, – сказал Мадор. – Тупой, но понимает, кто достоин владеть Живым Огнем! Короче, он готов мне служить, как служили высшему народу все умные …
– Предатели, – закончил Геранд. Мадор снисходительно улыбнулся.
– Может, и так, но предавать меня ему невыгодно. Он хочет быть правителем или наместником, а когда я встану здесь во главе государства нашего народа, повелителей вещей, он станет моим управляющим. Он знает местную жизнь и государственные дела, на первое время пригодится, а избавиться от него я всегда успею.
– Если воевода Гошар не избавится от тебя первым, найдя оружие наших предков из клада Синих Гор.
– Вот единственное оружие предков, которое мне нужно! – Мадор тряхнул рампером. – А ты не трусь, неужели ты думаешь, что бездарный решится обмануть настоящего человека? Даже если он может соврать, у него рабская натура, он просто не посмеет!
– При этом рудоделы, бездарные и мыследеи живут на Живом Огне так же, как жили до войны, а повелители вещей почему-то с него улетели…
Мадор рассмеялся.
– Да хватит тебе! Улетели осваивать новые земли! А теперь мы снова станем повелителями Живого Огня, когда найдем оружие из клада!
Мадор не успел договорить. Дверь каретного сарая загремела, и из-под нее раздался грозный, хотя и несколько невнятный вопль.
– Пусти меня, Торик! Пусть откроют дверь! – громыхал голос Алтота. – Я ему покажу, как достойных мыследеев брать в заложники, я ему покажу, как бесчестить благородных девушек!
Возражений Торика не было слышно, но судя по тому, как дрожали створки ворот и гремел тяжелый засов, они были совершенно бесполезны.
– Да я эту дверь единым духом вышибу! – загремел дракон, и дверь затрещала. Чем он ее – хвостом, ногой или пьяной головой? И что делать? В ворота уже входили бойцы Гошара, тащившие за собой священника Огня в блестящем желтом балахоне, с узорчатой медной чашей в руках. Священник путался в балахоне до пят и длинных рукавах, под которыми не видно было пальцев. Сам воевода стоял среди своих вояк, но Сафи не было видно. Где же она? Геранд открыл голубую серьгу. Звуки, свет и запахи с отчаянной силой ударили по чувствам, зато он услышал знакомый шепот старого мыследея.
– Беги, Сафи, пока он отпустил тебя переодеться! Этот разбойник играет на твоих родственных чувствах, но меня он убьет в любом случае, если я не найду способа скрыться. А без тебя скрыться мне будет легче. Алтот и Торик могут тебе помочь, беги!
Откуда это слышно? Геранд поворачивал голову, пытаясь найти, в какой комнате говорит Шестирукий. Кажется, вот тут, левее тележного сарая и во втором ярусе. Там есть окно, а в нем… Среди смутных отблесков неба и отражений облаков мелькнула женская фигура в светлом платье. Сафи открыла окно и потрогала подоконник. Хочет спрыгнуть? Но ее увидят воины Гошара, и она переломает себе ноги!
Пьяный дракон рвался наружу, забыв свой страх перед папашей и воеводой Гошаром. Дверные петли трещали, засов гремел в скобах. Мысленным усилием Геранд выдернул засов, дверь распахнулась, и во двор вывалился размахивающий крыльями Алтот и покачивающийся Торик. Насколько был пьян Торик, Геранд понять не смог, но дракон был пьян вдребезги. Впрочем, на свежем воздухе Алтот начал приходить в себя, сложил крылья, выпустил пару струй дыма в сторону пилейских вояк и подбоченился, расставив ноги.
– Где этот подлец Гошар? Я его сожгу! Я вам не яйцо невылупленное, а честный купеческий сын, я не позволю ни над кем издеваться! – загремел он так, что было слышно по всей долине Синих Гор. Вытянув шею и замахав крыльями, дракон выдохнул облако густого перегара и черного дыма, закрывшего дом и окно, у которого стояла Сафи. Мадор бросился на него, подняв рампер Правого Дела, но зеленые зубцы почему-то отворачивались от огромной цели. Камни полетели из-под ног Мадора прямо в глаза дракону, дверь захлопала, будто от сильного ветра.
– Бей его, князь, жги тебя Огонь! – крикнул от дома воевода Гошар. – Стой, стой, куда ты!
Захлопали крылья летуна, Торик, переваливаясь с боку на бок, влетел в облако дыма и устремился к окну. Он хочет помочь Сафи, но он же пьян, он ее не удержит! Геранд бросился за летуном. Налетевший ветерок отнес дым в сторону, и Геранд увидел, как Сафи, встав на подоконник, прыгает вниз, Торик подхватывает ее, и они оба приземляются возле каретного сарая. Оказывается, летун не так уж прост!
– Держи ее! – завопил воевода. Зычный голос ударил в уши, Геранд закрыл мыслесилой крышку серьги и выхватил руками засов из скоб на воротах сарая. Схватив засов, как дубину, Геранд замахал им, очищая вокруг себя место. Сафи спряталась за его спину, солдаты остановились, Торик взлетел, а Мадор, упираясь в землю и схватившись за древко рампера обеими руками, пытался удержать рвущееся из рук оружие. Из кухни, кашляя от горького драконовского дыма выскочил Алевиовин Шестирукий, широко разводя всеми руками сразу перед красной от злости физиономией воеводы Гошара.
– Тишина лежит на всем,
В тихом поле тихий дом…
Шестирукий пел тихо и спокойно. Гошар потянул из ножен меч, но как-то лениво, его вояки подбежали на помощь, но остановились на полпути, рассеянно глядя по сторонам. Алтот дымил, не переставая, из облака дыма стрелой вылетел вполне трезвый Торик.
– Бери Сафи и лети! – крикнул Геранд дракону, размахивая засовом и удерживая мыслесилой мечи. Вояки Гошара с трудом поднимали оружие, едва успевая уклониться от засова. Как бы не убить кого-нибудь случайно!
– В мир молчание идет,
Тихий сон с собой ведет,
Не нарушится покой,
В душу ляжет тишиной…
– распевал Шестирукий, зевая от собственного внушения. Бойцы Гошара перестали бороться с мечами, Мадор равнодушно отпустил свой рампер, а тот перевернулся зубцами вверх и встал рядом с ним, Гошар попытался выхватить меч, но остановился и принялся чистить запылившееся золотое шитье на плаще. Геранд вытянул перед собой руки с засовом, открыл крышку серьги и представил себе лежащее на земле оружие. От напряжения перед глазами поплыла желтая пелена, но сквозь нее он четко увидел, как выпадают мечи из рук солдат, а роскошный меч воеводы улетает за каменный забор, на дорогу. Бойцы благодушно зевали посреди двора, однако успокоительное заклинание действовало не только на них, Геранда тоже клонило в сон. Алтот, зевая во весь зубастый рот, подхватил Сафи одной рукой и усадил себе на спину между крыльев.
