Виктор Васильевич Ананишнов
Реликтовая популяция. Книга 2
– Она в безопасности, – поспешил ответить Камрат.
Жариста, похоже, никак не могла отойти от пережитого. Несвязно произнося слова, она, помогая себе руками, стала медленно подниматься с Камратом по откосу к узкому проходу в стене. Как отметил мальчик, Жариста была молодой и красивой женщиной. Последние дни вымотали её до основания, но она находила силы брезгливо обходить трупы убитых енотов.
Следом за ними потянулись другие выродки из отряда Гелины.
Отход замыкал К”ньец. Он настороженно оглядывался, но еноты рассеялись, и никто не намеревался напасть на них с тыла. Почти рядом с ним, чуть левее и впереди, то же самое делала К”ньяна – чистокровная хикинна, из клана хиков, откуда вышел и К”ньец. Её необыкновенно красивые копытца и буроватая шёрстка притягивали взгляд К”ньеца словно урлютка.
Странно, уже прошло не меньше праузы, как они увидели друг друга, и он и она узнали в себе сокланников, а до сих пор не перекинулись хотя бы одним словом. Будто бы они всегда, как показалось в первые мгновения К”ньецу, знали о подобной встрече, но вот встретились, а поговорить не о чем.
Правда, К”ньец попытался что-то сказать ей, ещё стоя у лаза и отражая нападение енотов, но наткнулся на такой красноречиво холодный до отчуждённости взгляд, что готовые вырваться слова застряли у него где-то внутри, так и не родившись на свет. Потом не было времени для общения.
И сейчас, поднимаясь по склону, хикинна порой посматривала на К”ньеца, однако взгляд её умных, с жёлтыми прожилками глаз, оставался равнодушным и каким-то словно замороженным. Ни интереса, ни сочувствия, ни какого-либо иного проявления чувств не выражал этот взгляд.
Треугольная личина К”ньяны заострилась от пережитого, но оставалась притягательно миловидной и в то же самое время застывшей, как маска. Такое впечатление, что она совершенно не удивилась, встретив посередине Диких Земель, вдали от клана хиков своего соплеменника, а лишь зафиксировала его наличие как факт. Ни слова приветствия, ни слова или проявления радости от такой неожиданной встречи…
К”ньец попытался возбудить мурлыканьем внимание или хотя бы какой-нибудь ответ с её стороны, но она даже на такое ненавязчивое общение не отозвалась. Это повергло К”ньеца в изумление и привело его к размышлениям, в результате которых он пришёл к безрадостному выводу – его внешний вид после стольких дней путешествия, отсутствие одного уха, ободранный хвост и стоптанные копытца не способствуют ответному отклику со стороны такой прекрасной хикинны, как К”ньяна.
Даже имя её он узнал случайно, со слов прибывших, общающихся между собой с фамильярной непринужденностью, вне зависимости, люди они или путры. Путры обращались к людям одноимённо, словно нэм их был далёк от начала алфавита.
После подобных размышлений непонятная тоска заполнила грудь К”ньеца. Его даже не обрадовали слова благодарности спасённой женщины-человека, когда они перебрались через лаз за стену. Он почему-то стал говорить с нею о превратностях жизни, подстерегающих разумных на каждом шагу,
– Как будто что-то возникнет, какая-то надежда, – философствовал он, жалуясь, – а потом, когда всё это исчезнет, жизнь становится неинтересной и ничтожной…
К”ньец говорил и бросал взгляда на К”ньяну, приглашая её к разговору.
К”ньяна промолчала, зато Жариста охотно с ним согласилась.
– Да, да, уважаемый, – сказала она своим приглушённым, будто таинственным, голосом. – Никогда не знаешь заранее, что тебя ждёт утром следующего дня: радость или горе.
Камрат их разговоров не слышал, в это время Кокоша помогла ему опять взобраться на самую высокую точку руин.
Вокруг бессистемно передвигались еноты – в основном раненые, лежали убитые.
Камрат едва оторвал взгляд от этого печального зрелища. На юго-западе возникло пыльное или дымное марево. Оно могло предвещать сильный ветер, поднявший пыль, но вернее всего там что-то горело. Весной обычно выгорает трава. В той стороне, где пролегла дорога, не было видно никаких движений: ни по ней, ни рядом с нею. А вот на востоке виднелось что-то такое, смутившее Камрата.
Он долго всматривался в непонятное, переливающееся радужным многоцветьем, пятно. Трудно было судить о его назначении. Бесформенное какое-то и… У Камрата заслезились глаза, теперь он не был уверен, что странное пятно существует на самой деле. Смахивая слезы, он вновь всматривался. И опять видел то же самое. К тому же пятно, похоже, двигалось, однако до него было ещё так далеко, что размеры его совсем не изменялись, лишь лёгкое колебание то в одну, то в другую сторону.
Осмотрев ещё раз округу и ничего такого похожего, предполагаемого Свимом, не обнаружил. Если кто-то из людей и был невдалеке, то хорошо спрятался от чужих глаз.
И вновь его внимание приковало необычное переливчатое пятно. За то время, пока он отвлекался, оно как будто увеличилось.
Камрат попросил Кокошу позвать К”ньеца.
К”ньец уже был рад избавиться от Жаристы, нашедшей в нём не столько собеседника, сколько слушателя. Женщина без умолку рассказывала ему, как она со своими друзьями-путрами – маленькой псевдобелкой и хопперсуксом из барсукозайцев – отстала от Гелины и пробиралась позади стаи енотовидных разумных, убивая отставших и раненых. Как бедную хрупкую псевдобелку по имени Л“ньюни еноты, случайно окружив её, хотели изнасиловать, но Л“ньюни, кроткая в жизни и храбрая в опасности, не далась, отбиваясь кинжалом до тех пор, пока Жариста не пробилась через ряды охальников к ней с верной С”овахой – хопперсуксом… Потом…
К”ньяна успела покинуть их, а Жариста всё говорила, как если бы ей это удалось в первый раз в жизни высказаться от души. Просьба Камрата была как никогда кстати.
Хопс поднялся к мальчику на стену.
– Что случилось, малыш?
– Я что-то вижу, К”ньюша, но не пойму никак, что бы это могло быть. У тебя глаз острее.
– Мы, кошки, видим хорошо, – согласился К”ньец.
– Тогда посмотри… Видишь дорогу?.. Теперь, – Камрат выставил перед собой руку, – на две-три ширины моей ладони вправо. Такое переливчатое пятно.
– Вижу… Интересно.
Хопс долго вглядывался вдаль. В увиденном им было что-то знакомое. Когда-то перед его глазами появлялось нечто подобное. И как будто совсем недавно. Его смущала цветовая гамма, волнами пробегающая по пятну. Преобладали светлые тона, но порой пятно окуналось в красновато-розовое облако на закате солнца.
– Пока скажу, малыш, со всей определённостью одно. – Хопс фыркнул. – Оно надвигается на нас. Неторопливо, но через полпраузы будет совсем рядом.
– Кто они?.. Оно?..
– Оно – это пятно, а кто они, мы узнаем попозже. Придётся подождать.
Камрат вздохнул, присел на корточки, задумался.
– Скажи, К”ньюша. Ты ведь тоже путр… Почему еноты напали так открыто на людей, а теперь решили все умереть? Они же по-настоящему драться не умеют. Я, когда мы отбивали Жаристу, почти ни одного не ранил даже, а они разбежались и пошли ко всем остальным. Там им не устоять против Свима и Сестерция. Они же идут и идут…
– Не знаю, малыш. – К”ньец смахнул с усов приставший комочек земли. – Говорят, есть дикие, которые иногда будто бы сговариваются и собираются в большие стаи, потом идут к морю и там все тонут… Идут в воду друг за другом, и тонут.
– Все?!
Хопс повёл хвостом и пристукнул копытцем.
– Я сам не видел. Наверное… И есть как будто дикие птицы, падающие с высоты на скалы, чтобы разбиться о них насмерть.
– Но то дикие, – возразил Камрат.
– Так я это и хотел сказать. У диких преобладает не разум, а инстинкт. Он ими и руководит. Или какой-то другой закон природы заставляет их так поступать. Но чтобы разумные делали подобное добровольно… Непонятно.
– Да-а, – опять вздохнул мальчик, словно на него навалилась вселенская печаль. Ему так не хотелось спускаться вниз, где шло избиение целого гурта. Туда, к входу на площадку, перегороженную сверкающей завесой неутомимых мечей, ушли еноты после атаки Камрата и К”ньеца, и в ту сторону ползли раненые, как если бы их кто-то подталкивал к окончательной гибели. – Свим думает, – тоскливо проговорил Камрат, – что они в доре. Кто-то на них воздействует. Но я смотрел и никого не увидел. Разве можно сразу такое большое количество охватить дорой?
– Можно, малыш.
– Мне бабка Калея никогда о таких разумных не рассказывала.
– Ладно, малыш, не отчаивайся… Я тоже вокруг посмотрел, никого не увидел. Если кто-то есть, то хорошо спрятался.
Они помолчали.
– Может быть, – предположил Камрат, – и по правде, никто на них не воздействует, а они сами себе устроили именно такой странный и страшный уход из жизни?
Он сидел на пятках, обхватив колени руками, и невидящим взглядом смотрел перед собой. Всё вокруг потеряло чёткие очертания, смазалось, отодвинулось. Мысли рождались медленные и тревожные, хотя почему-то не волновали, а лишь добавляли безнадежности к охватившей мальчика тоске. Опять он возвращался к недавно возникшим представлениям…
Ведь как всё-таки интересно было начинать путешествие в компании Свима и К”ньеца после выхода из Керпоса!
Дикая страна вне стен города, регулирующих микроклимат для горожан, распахнула перед ними столько нового, неведомого, порой опасного, но не на столько, чтобы переживать ужас или особый страх. Для мальчика развеялись некоторые сказочные или устоявшиеся суждения и образы, изменилось отношение к выродкам и торнам. И К”ньюша, и Ф”ент, и Сестерций – они же чудо! А умная птица В”арьёсу…
Ему было хорошо, каждый день приносил ещё что-то новое, неожиданное. Но как недолго всё это продолжалось! Необыкновенное каждый день стало превращаться в будни, в навязчивую последовательность, в которой всё больше лилось крови, проявлялись нелепицы и непонятности, замарывая всё возвышенное, что рождалось в душе Камрата.
Чарующий мир безжалостно открывался своими теневыми сторонами – их становилось с каждым шагом всё больше по сравнению с светлыми.
Ради чего всё это – преследования, жестокие схватки, насильственная смерть? Камрат ещё не знал, что такой же вопрос задавали себе люди тысячи поколений, однако никогда, словно на этом лежало заклятие, ответа не получали.
«Что делать, мир так устроен», – говорили одни, покорно опуская руки. «А как же иначе?» – с удивлением вопрошали другие и действовали без оглядки, согласно своему пониманию смысла жизни. Третьи видели во всём творимом движение вперёд: в противном случае – застой и смерть.
Ничего такого Камрат ещё не знал.
Да и откуда?
Бабка подобные темы с ним не обсуждала: не успела или посчитала его слишком маленьким и неокрепшим для знания таких неприятностей жизни. В нём же самом ещё только зрели какие-то мысли, которые, возможно, когда-нибудь станут убеждениями и позволят ему трезво взглянуть на окружающее его бытие с тем, чтобы либо занять в нём позицию примиренчества и непротивления такому току событий, либо выбрать путь борьбы с их неприглядными проявлениями.
Сейчас они, эти мысли, ютились в его голове в виде благих намерений и наивных представлений обо всём том, что с ним произошло за последние несколько дней.
«Почему бы ни жить?» – думалось мальчику…
Почему бы ни жить так же свободно и широко, как жили древние?
Вокруг столько земли, брошенной и запущенной, но здесь когда-то были дома, дороги, сооружения, необходимые для поддержания существования поселенцев. Руины тому порукой. Сегодня же здесь – пустыня. И вот в этой пустыне встретились две группы разумных, возможно, в кои веки такое произошло. Они встретились не для того, чтобы расширять пространство, пригодное для жизни, но лишь потому, что одна из групп напала на другую. Ради чего, спрашивается?
Ради чего умирают енотовидные собаки – целый гурт разумных? Они не могут не видеть, как погибают один за другим их собратья, однако всё равно идут под безжалостные мечи, уничтожающие их…
Ради чего Свим и Харан должны тратить свои силы, нервы и жизни, отражая нападение? Этим ли им заниматься, когда у Харана случилась такая неожиданная и радостная встреча с Гелиной, а у Свима есть Клоуда? Им бы сейчас быть вместе, как когда-то Камрат был вместе с бабкой – золотые дни: без крови, без настоящих врагов, кроме таких же мальчишек, как он сам, без ежедневного созерцания чьей-либо смерти…
Ради чего хотели убить Калею?..
Конечно, размышления Камрата были не такими последовательными и не имели чётких каких-то представлений, но умей выказать свои чувства, он, может быть, излил бы их таким образом…
– Это, – подал голос К”ньец, выводя Камрата из плена невесёлых раздумий, – или стадо оленей краснозадых и синеголовых. Есть такие. Или… гурт вупертоков.
Камрат с недоверием посмотрел на него.
– Вупертоки? Это те самые… ну-у… кузнечики большие? Мы тогда утром шли через них, да?
– Да уж, они. Насекомые… Точно, это не олени, а они, кузнечики, как ты выразился.
– Но почему они такие, цветные какие-то?
К”ньец потёр лапиной нос, дикие кошки делают так лапой при умывании.
– У них на крыльях яркие пятна, окрашенные по-разному. При движении вупертоки порой раскрывают их так, что пятна становятся видны со стороны. Думаю, они сейчас пасутся и перелетают с места на место.
– Разве они летают? Ф”ент же говорил…
– О! Хорошо, что ты о нём напомнил. Он о них побольше моего знает. Его надо позвать, пусть посмотрит и подтвердит мои предположения. Лучше бы я ошибался… – К”ньец мяукнул. – Я схожу за ним, а ты посматривай!
Хопс поспешил опуститься в подземелье и вскоре вывел на свет помаргивающего после темноты Ф”ента. Был тот деловит и настроен решительно, словно выполнял какое-то важное, не терпящее отлагательства, задание. Проходя мимо прибывших с Гелиной выродков, бесцеремонно прокладывал себе дорогу, делая вид, что даже не замечает удивлённых глаз, ворчания и стремления отступить в сторону. К”ньец едва поспевал за ним, чтобы не отставать, но не был таким наглым, его время уходило на извинения за себя и напарника.
Стехар поднялся по откосу к стене и увидел Кокошу…
Перемена, произошедшая с Ф”ентом в одно мгновение ока при виде помощницы Камрата, просто потрясла мальчика. На его глазах разворачивалось действо, хотя и не понятное, но сразу восхитившее его.
Вначале выродок застыл с вывалившимся изо рта языком, а потом превратился в улыбающееся нечто. Обрубок хвоста, всё его тело, шея и голова заходили в невероятном танце. Казалось, перечисленные части его существа стали жить независимой жизнью по отношению друг к другу, но в целом подчинялись, непонятно как, одному – сделать как можно больше виляющих движений. Они струились волна за волной, начиная от кончика носа и кончая запёкшейся ранкой на конце бывшего хвоста.
Всклоченная всегда буро жёлтая шерсть Ф”ента внезапно стала гладкой, будто только что расчёсанной, и плавно повторяла все такты его немыслимых телодвижений. Уши прижались к голове, а личина вытянулась вперёд, в глазах же таяло масло…
– Ах, какое чудо передо мной! – воскликнул он с надрывными нотками в голосе. – Я поражён! Я восхищён! Кто вы, незнакомка?
Камрат едва сдержался, чтобы не засмеяться от слов стехара. К”ньец жадно смотрел на представление и молчал.
В поведении Кокоши также произошли стремительные и заметные перемены. Она показала ряд великолепных белых зубов, хвост опустила вниз и слегка присела, однако на личине появилось выражение ожидания ещё чего-то приятного.
На вопрос Ф”ента она отвечала пространно:
– Уважаемый…
– Стехар, – быстро подсказал Ф”ент охрипшим голосом.
– … стехар. Меня зовут С”еста. Так меня назвали в честь знаменитого и непревзойдённого никем предка нашего всем известного клана крулетовиков. – (К”ньец мяукнул-простонал при упоминании обо всем известном клане). – Мы всем известны, – тем временем продолжала Кокоша, – как Сохранившие Знак Мудрости. Я выросла среди людей в доме Второго Проректора Сампатании Елепаса Ертинома Ереминталия. Меня там нежно любили и потому называли милым именем Кокоша. И вы, уважаемый…
– Ф”ент у вашего языка!
– …Ф”ент можете называть меня также Кокошей.
– Вы, Кокоша, – приготовился высказаться и Ф”ент, – даже не представляете, какая для меня честь услышать вас и ваше имя. Я из клана капов, известного…
Знакомство, не ко времени возникшее, явно затягивалось, и хопс, до того молча и даже благоговейно наблюдавший картину представления собак разных полов, наконец, не выдержал. Он, понимая всю важность происходящего, не стал грубить, как если бы всё происходило в другом месте и при других обстоятельствах. Он скромно и мирно напомнил:
– Ф”ент, мы тебя сюда позвали по делу.
– Да, уважаемый, – также без тени раздражения отозвался Ф”ент. – Однако мы тут с Кокошей…
– Ф”ент, иди к нам сюда! – успел выкрикнуть Камрат прежде, чем стехар намерился продолжить знакомство со С”естой.
– Да… Да, – раздельно произнёс стехар. – Видите ли, уважаемая Кокоша, для меня долг превыше всего. Без меня в нашей команде ничего не делается. Мои познания в области…
– Ф”ент, – рассердился мальчик, ему надоело слушать болтовню выродков, – я вот брошу в тебя камнем, и все твои познания будут ни к чему. Иди сюда!
Но как он ошибался, думая о болтовне между путрами!
Присутствуя при некоем таинстве, он даже не подозревал, насколько это была не болтовня. На самом деле Ф”ент увидел в Кокоше ту, которую искал до того везде.
Его отношения в родном клане не складывались именно по причине отсутствия той, которой он бы посвятил жизнь. Оставил потомство лишь исходя из законов клана. И вот он, наконец, увидел искомое, но у мальчика были свои заботы: низменные и сиюминутными по сравнению с теми чувствами, что возникали и стремительно зрели между двумя выродками.
В ответ на грубое заявление и нетерпение Камрата Ф”ент замысловато покрутил обрубком хвоста, что-то пролаял в минорных тонах и, словно делая одолжение, удосужился подняться к мальчику на стену.
Одного взгляда на наползающее, уже не пятно, а лавину разумных насекомых, было достаточно, чтобы Ф”ент на время позабыл о Кокоше. К руинам подступал гурт вупертоков. Стехар узнал в них тех, не обнаруженных в месте их постоянного обитания, после побега из базы Кемеша. Уже можно было видеть отдельные особи, а всего их было не менее двух с половиной сотен, если не больше, – громадных, неуклюжих на вид и бесконечно прожорливых.
Однажды воочию повидавший их в расправе над целым крином тескомовцев, после чего ни один из них не вернулся в свой дум, Ф”ент содрогнулся от ужаса. Он ещё до той, памятной прошлогодней встречи, натыкался как-то на след гурта вупертоков, прошедших через поселение клана каких-то выродков. От многочисленного, а значит, способного себя защитить клана никого в живых не осталось, они все исчезли в утробах этих обжор, словно их никогда не было на Земле.
Всё живое, что попадалось вупертокам на пути, уничтожалось. Весной прокормиться трудно всем, разумным и диким, тем более вупертокам, вышедшим из зимней спячки истощенными. Они в этот период теряли все крупицы разума, заложенные когда-то людьми, и могли делать лишь одно – жрать. А вокруг ни зеленой травинки, ни листочка, ни приплода от диких.
Ибо весна! Начало всему.
Другие насекомые только-только просыпаются, их личинки таятся где-то глубоко под земным покровом. Пищи мало, и нужно пройти десятки свиджей за день, чтобы поддерживать силы найденными и съеденными существами, подвернувшимися по ходу движения гурта, а идут они быстро, если успели за такой короткий срок пройти расстояние от места своего зимнего расположения.
У руин завал трупов. Скоро вупертоки почувствуют запах крови, наткнутся на убитых енотов. Что здесь произойдёт?! Что будет с живыми, и не только с енотами?
– Это… Это идёт смерть! – прошептал-выкрикнул Ф”ент без обычного лукавства и игры слов. – Нам всем грозит смерть! Почему вы так поздно меня позвали? Вы… – Он захлебнулся от возмущения и страха, убившего в нём какие-либо другие чувства.
Его тревога передалась К”ньецу, а через него, минтом позже, ко всем выродкам. Не остывшие ещё после бегства от енотов, они возбудились в виду новой опасности.
Послышались выкрики отчаяния и готовности к новой схватке.
А мужчины-люди и тори добивали последних енотовидных собак…
Глава 4
Свим устало вытер клинок меча о шкуру последнего убитого енота. Судорожно вздохнув, перевёл взгляд на хрипло дышащего Харана и хищно оскалился в улыбке.
– Ни один не ушёл.
Меч и руки Харана были в крови, сам он стоял, опустив голову, не смея посмотреть вокруг. Груда тел громоздилась перед его глазами и, глядя на неё, ему хотелось заплакать. Он бы заплакал, но к нему подошла Гелина и положила свою сильную руку со следами засохшей крови на его плечо.
– Они сами этого захотели, – сказала она тихо. – Если бы не вы, на их месте могли оказаться мы…
Она прижалась лбом к его руке.
– Наверное, хотя… – проговорил медленно Харан, сделав паузу. – Я не уверен. Никто из разумных добровольно не пойдёт под нож. Ты понимаешь? Их просто натравили на вас, замутив мозг. Может быть, визинги? Но зачем и почему?
Гелина отстранилась, удивленно посмотрела на Харана.
– Здесь? Откуда? Для этого нужна древняя техника и энергия. Где их здесь найдёшь?
– Но они явно были в доре! Разве ты не видела? Они шли на нас слепо. Они не ведали, что делали…
– Да, милый, да… Ты устал. Передохни… Но что теперь? Я даже не знаю, как ты здесь очутился, как…
Межу ними прошмыгнул Ф”ент, торопящийся к Свиму, всё ещё протиравшему меч, с неприятным известием, и ему недосуг было обегать людей, как бы плотно они друг к другу не стояли.
Новость, принесённая им, чуть позже подтверждённая Камратом и хопсом, вызвали уже не возбуждение, а легкую панику среди выродков, пришедших с Гелиной. Люди отнеслись к сообщению более сдержанно. Для большинства из них вупертоки всё-таки оставались наполовину сказочными, наполовину легендарными, а значит, не слишком опасными персонажами. Тем более что несведущая людская молва преподносила совершенно несвойственные вупертокам качества, такие, которым может поверить разве что ребёнок.
Свим же сразу оценил возможные неприятности от появления гурта или кочующего клана насекомых вблизи их временного месторасположения. Убитые еноты могли привлечь их непосредственно в руины.
– Слушайте меня? – его громкий выкрик, не терпящий противоречий, заставил всех замолчать и повернуть головы в его сторону. – Вупертоки идут! Это не те безобидные существа, которые напали и преследовали вас и которых мы здесь уничтожили. Ваше счастье, что вы их не встретили на своём пути. Сражаться нам с ними бесполезно, ибо не под силу. Они же скоро будут здесь. Поэтому всем следует пройти в подземелье! Там вы найдёте еду и питьё. Стехар Ф”ент и хилон К”ньец покажут вам, как туда войти! Слушайте их!.. А вы, друзья, действуйте! И – поживее! – обратился Свим непосредственно к выродку и хопперсуксу. – Ведите их по одному, подскажите, как избежать ссадин и ранений, когда пойдут через металлический завал. С вами всё!.. Харан и ты, Гелина, останьтесь, пожалуйста, со мной на некоторое время. Сестерций! Малыш! Идите к нам!
– Если мы будем совещаться, то пусть с нами будут Жариста и Ч”юмта, – сказала Гелина.
– Хорошо!
– Жариста! Ч”юмта! – позвала Гелина.
Выродок, наводящая порядок среди уходящих в подземелье, тут же откликнулась на зов и подошла к людям.
– Жариста уже внизу, – доложила она.
– Жаль… Мой проводник, помощник и друг Ч”юмта, – представила выродка Гелина. – Без неё мы бы никогда не дошли до вас. Ей следует знать, что здесь будет говориться.
Люди и торн кивнули Ч”юмте в знак признательности, согласия с предложением Гелины и знакомства.
– Мне бы не хотелось запугивать вас и самого себя, – озабоченно прохаживаясь по постепенно пустеющей площадке, начал разговор Свим, – но с вупертоками, как некоторым из нас уже хорошо известно, шутки плохи. Наверное, нам придётся сесть в глухую осаду. Потому что вупертоки найдут вокруг развалин и прямо здесь, он топнул ногой под собой, – много падали и останутся на этом месте, я думаю, надолго, поедая её. Надо сделать так… Гелина и вы, уважаемая Ч”юмта, успокойте своих разумных и попробуйте объяснить им, что в их же интересах не высовываться из подвала сюда до тех пор, пока я или Харан не скажем об окончании опасности. Мы, конечно, у выхода поставим охрану, но лучше, если все ваши друзья примут вынужденное сидение за факт, который случился по серьезным причинам. Надо их всех там разместить, наметить раздаточные пищи для постоянного круга тех, кто будет ими пользоваться, выяснить отхожие места… С этим у нас плохо. И ещё…
– И озаботьте их каким-нибудь занятием, – сказал Харан. – Пусть поют, либо рассказывают друг другу что-либо…
– Слушайте Харана. Вы знаете, он – врач. Я-то вот даже не знаю, чем бы их занять… И там у нас темно и налаживание каких-либо связей затруднительно, но она нужна. Я прошу тебя, Харан, помочь Гелине и Ч”юмте. А обеспечение наблюдения за вупертоками и охрану подходов к подземелью я беру на себя. Со мной будут малыш, Сестерций и К”ньюша… Пожалуй, всё, что я вам хотел сказать… Что?
– Пусть Сестерций поможет нам с освещением. Хотя бы вначале. Иначе начнётся такая неразбериха… Слышите, она уже началась.
Просьба Харана не понравилась торну. Он сделал свое предложение:
– Это не выход из положения. Меня надолго не хватит. Да и не могу я быть сразу в нескольких местах. Лучше затащить туда несколько туш енотов и вытопить из них жир, чтобы использовать его в светильниках. Не смотрите, что они отощали, жиру в них хватит.
Цинизм слов торна покоробил всех, даже Ч”юмту.
– Ну, о чём ты говоришь? – досадливо отмахнулся от идеи торна Свим. – Вытопить из них жир, значит, развести костры или хотя бы один костёр. Потом надо иметь для этого специальную посуду, плошки для светильников. Представь, чем мы там дышать будем? И вообще…
– Хотя бы факелы сделать, – вздохнула Гелина и безнадёжно посмотрела на Харана. – Они и точно там, в темноте, себе головы поразбивают. Что будем делать?
Из взрослых ей никто не ответил.
– Можно деревья… – проронил Камрат и замолчал.
– Продолжай, малыш, – подбодрил его Свим.
– Здесь есть сухие, а другие там подсохнут, – коротко и отрывисто стал объяснять мальчик. – Из них можно нащипать лучины. Мы с бабкой Калеей иногда так делали, когда в дни профилактик и нулевых дней в городе проводилось общее отключение энергии или нашего района.
Свим хмыкнул. В хабулинах многоимённых энергию никогда не отключали, к тому же у него самого под домом находилась своя вечная энергоустановка, и заявление Камрата прозвучало для него как откровение. Что за профилактика такая, что за нулевые дни? Может быть, это у них там, в Керпосе практикуют?
Пока Свим обдумывал услышанное, все молчали. Харан прервал затянувшуюся паузу.
– А почему бы и нет? – посмотрел он вопросительно на Свима. – Лучина много не накоптит, а?
– У меня точно такой же вопрос, – усмехнулся Свим, предложение мальчика ему понравилось. Было в нём что-то такое, романтическое, что ли. В тёмном подземелье горят лучины – тёплый огонёк мерцает… Как в сказке. – Пока есть время, – сказал он, – надо нарубить не слишком толстых стволов. Так, малыш? Но мы здесь займёмся этим делом без тебя, а ты поднимись-ка опять наверх и посмотри, что там вокруг нас происходит. Отсюда через этот завал выбираться не охота. Брр!..
– Мне самому не взобраться на стену, – напомнил мальчик.
– Тебе поможет Сестерций. – Свим повернулся к торну. – Подсади его там и возвращайся сюда.
– Люди, – буркнул Сестерций.
Аура его слабо светилась.
Вупертоки всем кланом уже почти вплотную придвинулись к руинам. Десятка два их, скучившись, рвали друг у друга первую тушу убитого или умершего от ран енота.
Co стороны их сражение за обладание падалью могло показаться даже забавным.
Громадные тела топчутся на пятачке, каждый норовит оттолкнуть соседа и ухватиться за шкуру енота и оттащить его куда-нибудь в сторону, подальше от других. Твердые пластины хитина стучат, словно по ним бьют палками. Прыжковые ноги углами мелькают поверх собравшихся. К ним подходят и подпрыгивают новые сокланники и вступают в борьбу.
Им ещё невдомёк, что двумя десятками берметов дальше каждого из них ожидает добыча в виде целого трупа.
Камрат ненадолго задержал свой взгляд на приближающийся клан насекомых. Его заинтересовало другое, увидев которое, он постарался присесть так, чтобы его никто не смог бы заметить.
Недалеко от оголодавшей саранчи, ближе к дороге, в нерешительности топтались тескомовцы, числом не меньше крина. По-видимому, они уже направлялись к руинам, когда их дорогу пересекли вупертоки. Теперь они стояли на полдороги, не зная, что делать. Даже двум десяткам тескомовцев не по зубам такая орава агрессивных и не соблюдающих никаких законов разумных.
Выслушав сообщение мальчика, Свим подёргал себя за бороду.
– Кто знает, может быть, они были связаны с гуртом енотов и вышли ему навстречу, чтобы перехватить Гелину. Как думаешь Харан?
– Кто знает? – отделался бывший телохранитель словами самого Свима.
Дурб ответил улыбкой на его заявление.
– Правильно, не будем это обсуждать. Но, мне сдаётся, что вупертоки появились вовремя. Они могут подарить нам здесь спокойную жизнь. Во всяком случае, на несколько дней…
– Ничего себе спокойную, – сказал Харан. – Я, конечно, сам не попадал к ним и не видел, что они могут натворить, но наслышан предостаточно.
– Не понимаешь?..
Харан повёл головой.
– После этих обжор каких-либо следов чьей-то жизни не остаётся. И тескомовцы, надеюсь, об этом, как и ты, прекрасно знают. Так что они, если нам повезёт, поверят всеядности вупертоков, для которых что выродки, что люди, даже если они многоимённые или дочери правителей бандек, всё одно. Теперь понимаешь? А ты, малыш?
Камрат пожал плечами. Он даже не слышал рассуждений Свима, спеша срезать несколько веток с небольшого деревца, оседлавшего блок, отвалившегося когда-то от несуществующей уже стены и покрытого шапкой земли.
В этот момент за валом убитых енотов, со стороны входа на площадку, раздался стрекочущий звук, заставивший людей вздрогнуть. В звуке ощущались некие обертоны, наводящие ужас на слушателей, отчего им захотелось закричать или пуститься наутёк, лишь бы унести подальше свои ноги от источника звука.
Люди первый удар выдержали.
Но завыла и замотала головой Ч”юмта. На неё стрекот вупертоков подействовал всего сильнее. Она заметалась, не зная, куда себя деть, и выла не переставая. На помощь ей кинулся торн, на которого звуки действовали слабее, чем на людей и тем более на выродков. Он поймал Ч”юмту поперёк тонкой её талии и стал громко наговаривать ей прямо в ухо какую-то чепуху, дабы отвлечь путра от неприятного давления извне на её чувствительную нервную систему.
– Веди её вниз! – распорядился Свим, тряся плечами, словно пытаясь сбросить с себя внезапно навалившийся груз. У него заморозило спину, и раскалывался от боли затылок.
