bannerbannerbanner
полная версияРеликтовая популяция. Книга 2

Виктор Васильевич Ананишнов
Реликтовая популяция. Книга 2

Выкрики женщин не оставались без ответа, доводя опритов до исступления.

– А-а! Такие-то и такие! – ревели в ответ мужчины и старались пробиться сквозь редкую цепочку защитников.

– Достань его, достань! – как безумная подталкивала Жариста вступить в бой Сестерция, сама же дико размахивала кинжалом и производила ложные выпады против толпы опритов, так и не сумевших переступить невидимой черты, проведенной Малионом через Камрата и Невлоя.

Раз за разом Сестерций флегматично отбрасывал женщину внутрь защищенной площадки, но она будто не замечала своего поведения и порывалась ближе к рубежу, за которым бесновались бандиты, бессильные его перейти. Рискнувший тут же попадал под меч, заставляя остальных на некоторое время отпрянуть, чтобы набраться духу и вновь броситься на охранительную цепь всего из трёх человек.

Не менее Жаристы Сестерция донимал ослучьям. Его тонкие копытца выплясывали на чалме торна лишённый какой-либо ритмичности танец. При этом П”лияна совершал лапинами какие-то сложные пасы, глаза его горели гневом. Он растягивал свой большой рот в прямую тонкую линию, прикладывал к ушам растопыренные пальцы лапин и покачивал головой, будто осуждая увиденное. Потуги с его стороны повлиять на происходящее оказывались тщетными, от них пока что страдал один лишь торн.

Среди криков и шума, быстрых движений и кипения страстей самыми спокойными до кажущегося безучастия выглядели Тринер и Ольдим.

Приступы слабости и полного бессилия не позволяли бывшему связнику Свима отвлекаться. Впору не упасть, считал он своей главной задачей в том, что происходило вокруг него. Он понимал, его падение задержит всю команду, так как на произвол судьбы его одного не оставят, но он отвлечёт способных драться людей, поскольку им придётся выносить его бесчувственное тело.

Тринера шатало как после хорошей порции коввды из стороны в сторону, иногда он ощущал чью-то поддержку и упрямо шёл, сцепив от напряжения зубы.

Главное – не упасть, не стать обузой Свиму и его команде.

Ольдим же даже не вынул меч из ножен…

Первый отпор Малиона отчаянному броску оприта и последующая невозмутимость при движении в заданном направлении настроили фундаренца на тревожно-восторженный лад.

Он почувствовал себя нужной, но не важной для работы деталью хорошо отлаженной машины, для продвижения которой не было преград,

Слова новой каманамы возникали в его голове и гасли. Они не могли выразить чувств поэта – он слишком увлёкся созерцанием, чтобы мечтать о выразительности. Да и кто осудит его за нескладность или неудачное слово? Никто. Потому что никогда не услышит то, что он сейчас бубнил себе под нос, зато произносится в такт шагам:

Всё под мечом его – трава,

в его руке он посох смерти…

Всё не так! И всё так. Вокруг Малиона образовалась пустота. Оприты с опаской обегают его и пробуют, на что способны Камрат – с тем же успехом – и Невлой…

Да этот громила, похоже, пока что отбивается от опритов одними кулаками…

Сомнений нет, они играют,

где жизнь и смерть

поставлены на кон…

Увидеть раз – и умереть!..

Какая чепуха, какал глупость!

Они – стена, они – надежда.

Под силу им… тэдэ, тэдэ…

Камрат видел перед собой спину Малиона. Из-за неё иногда показывалось длинное жало меча. Оно всегда касалось того, на кого было направлено. Легкое касание, без усилий, меч скользит без задержек сверху вниз или горизонтально… Оприт обливается кровью и падает, отброшенный далеко за пределы досягаемости беспощадного оружия дурба.

Ему самому приходилось проделывать то же самое – без спешки и без удовольствия. Он не видел, да и не хотел видеть, лиц и личин своих жертв, их ухищрений поразить его и остаться невредимыми самим, ни мук от полученных в ответ смертельных ран.

Вообще, всё происходящее казалось ему бессмысленным, неправильным и страшным…

И… незначительным по своим масштабам.

Проходящим.

Не для того в нём происходили какие-то изменения и зрели неведомые силы. Ещё вчера он не ощущал их присутствия, а сегодня они напоминают о себе на каждом шагу: у него есть неясная пока что цель, к которой он должен стремиться; ничто не может ему угрожать, будь нападающих хоть втрое больше; Малион и Невлой сегодня связаны с ним в одно, как бы являясь его продолжением в пространстве.

Ужасно хотелось пить, горло горело от сухости…

Он бросил синий меч в ножны, отразил очередную атаку глаудисом и припал пересохшими губами к сарке, утоляя жажду.

Со стороны действия мальчика выглядели куда экзотичнее и страшнее для нападавших. В их рядах как искра проскочила волна безотчетного ужаса.

Оприты отпрянули от пьющего воду и во все глаза смотрели на него, словно на непонятное чудо, а он проходил мимо них, не глядя по сторонам и под ноги. Голову Камрат запрокинул, вливая в себя содержимое фляги, и даже как будто прикрыл глаза от получаемого удовлетворения. В то же самое время его правая, вооруженная гладиусом, рука находилась в беспрестанном движении; конец хищного оружия выписывал в воздухе замысловатые фигуры, готовый поразить любого, посягнувшего на его обладателя…

Первыми дрогнули выродки. Они взвыли высокими голосами всякий на свой лад. Вторя им, заухал диким хохотом Невлой.

И вдруг жуткое затишье наступило над местом схватки. В нём как приговор надо всем случившимся раздался прежний, но теперь со зловещим для опритов подтекстом, голос Малиона:

– Нам надо пройти!

– Пошли они все к обитателям Края! – крючком согнулся Кривой Палец, грубо оттолкнул оприта-человека, чтобы не загораживал дорогу, и, призывая своих бандитов, быстро стал уходить вглубь острова.

Другие оприты уже не слышали призывов своих вождей. Их охватила паника. Никогда ещё они не попадали в такую переделку, в которой подавляющая численность – ничто, а противник неуязвим и даже не скрывает своего пренебрежения к привычным ко всему опритам. В таком сражении победитель известен и нет смысла продолжать наскоки, и знать при этом, что тебя ожидает.

Монжор, готовый со всеми как можно быстрее уйти отсюда, упрямо согнул шею, посторонился, отступив задом на несколько слепых шагов, и пропустил мимо невозмутимого дурба.

Сухой и невзрачный, он умел владеть мечом безупречно, о таких бойцах можно услышать разве что в сказках. Меч он уже вернул в ножны. На Монжора бросил короткий равнодушный взгляд, однако успел холодно предупредить:

– За нами крин тескомовцев…

Монжор хотел ответить, что уже знает о погоне, что сожалеет о немирном исходе встречи, что… что он благодарен за предупреждение…

Малион не слушал его и не смотрел в его сторону, удалялся неторопливой лёгкой походкой: недосягаемый и чужой, как трава и камни, небо и вода…

В поле зрения оказался мальчик: правильные, привлекательные черты лица, большие глаза, сбитая фигура, ещё не лишённая мальчишеской угловатости. Серьезный, сосредоточенный…

Монжор не успел до конца составить для себя портрет мальчика. Мимо него между мальчиком и дурбом, замыкавшим шествие, с рычанием ворвался Тарпун – к обидчику, дурбу с изуродованным лицом.

– Куда ты, дурак? – успел крикнуть Монжор и сделал шаг за подручным, хотел придержать его, остановить от безумного поступка, ведь он кинулся на верную смерть.

Невлой в два гигантских прыжка оказался почти рядом с Ольдимом.

Занятый своими поэтическими изысканиями фундаренец со страшной гримасой на лице повернулся к оприту, рука его потянулась к оружию. Нападавшего он не знал, но запомнил его с того самого момента, когда тот что-то кричал о нём сквозь гвалт, поднятый бандитами в начале встречи. Тогда упоминание своей персоны его несколько удивило, а теперь открытое нападение именно на него – вызывало недоумение.

Прежде чем Невлой достиг Ольдима, Камрат сделал отмашку мечом с поворотом на сто восемьдесят градусов и отсёк Тарпуну вооруженную руку вместе с оружием. Раненый в горячке продолжал бежать, но уже не на Ольдима, а забирая вправо, на Сестерция. Жариста взвизгнула и встретила бандита кинжалом в грудь. Тарпун, ещё живой, с маху налетел на неё. Они вместе упали на землю,

О том, что впереди, не далее как в четверти свиджа, идёт сражение неизвестно кого и с кем, принесли Степ и Калек.

– От ваших донесений одна головная боль, – недовольно заметил Тлуман, когда разведчики выдохлись, рассказывая об увиденном, – Кто-то… С кем-то… Но кто? С кем?

Степ и Калек растерянно переглянулись, по их мнению, они доложили всё, что могло заинтересовать думера.

– Бандиты там, – неуверенно определил Калек,

– Не все, – дополнил Степ.

– Кто эти – не все?

На чересчур широком лице Степа появилась плотоядная ухмылка, рот его пополз до ушей.

– Там были женщины.

Думерт долго подозрительно вглядывался в разведчика,

– Какие ещё женщины? – недовольно спросил Присмет. – Мало нам бандитов, так ещё и женщины.

– Ты, Степ, брось свои штучки! – не на шутку взъярился Тлуман. – О твоих похождениях я знаю… они тебе, женщины, что, мерещатся? Ты в закалочной на проверке давно был?.. Представляешь себе, этот урод, – Тлуман повернулся к Присмету. – Ты посмотри на него! Только посмотри!.. И он-то пользуется диким успехом у женщин. Они его, видишь ли…

– Там были женщины, шейн, – втиснулся в словесный поток думера Калек.

– Ага! – загадочно отозвался Тлуман и смолк.

Присмет с досадой передернул могучими плечами.

– Женщины сражались с бандитами? Возможно ли?

– Женщины кричали, шейн…

– Ага! – опять произнёс думер.

– …а сражались с бандитами дурбы.

Тлуман пошевелил губами, боднул перед собой воздух.

– Ничего не понимаю… Осинапс!

– Да, – отозвался кринейтор.

– Иди-ка сюда! Этим, – Тлуман указал пальцем на разведчиков, – коввды больше не давать. А сейчас собери крин в кулак и бегом вперёд. Ты, Калек, покажешь дорогу, а ты… Чтоб ты мне на глаза не попадался! Хотя бы сегодня.

 

– Я тут при чём? – обиделся Степ.

– А, – отмахнулся Тлуман. – Осинапс, скомандуй – бегом!

Бойцы без удовольствия перешли на бег – тяжёлый и беспорядочный. Пересечённая местность не способствовала ни лёгкости, ни порядку. Люди оступались, обегали препятствия, кое-кто откровенно резвился – обгонял товарищей, петлял, забавно подпрыгивал.

Присмет рядом с Тлуманом как никогда оправдывал прозвище – Гора Мяса. Она, эта гора, пёрла напролом, уступая только непреодолимым препятствиям в виде стволов деревьев. Ничто иное не могло её сдержать.

Бег, желанный или нет, веселит здоровых тренированных людей, быстрее заставляет течь кровь, учащает дыхание, слегка кружит голову…

Но то, что предстало перед глазами тескомовцев, заставило их позабыть обо всём. На протяжении ста берметов лежали убитые люди и выродки, всего двадцать семь трупов. И не просто убитые, а практически рассечённые надвое, где поперёк туловища, где наискось. Будто не разумные, в плоти и с костями, попали под меч, а жалкие хворостины.

– Кто же их так смог? – Тлуман присел перед молодым человеком, разваленным буквально на две половины от плеча до ног. – Ты посмотри только… – Он встал, поднял голову, чтобы видеть лицо Присмета. – Какую же силу надо иметь, чтобы так вот рубануть мечом? Думаю, что даже тебе такое не под силу.

– Да уж, – теряясь в догадках, отозвался Присмет. – На такое ни Свим, ни Ольдим подавно не способны… Здесь одни бандиты… – Присмет задумался. – Тогда кто? Я таких не знаю.

– Я тоже. – Тлуман поднял перед собой указательный палец, прислушался. Стояла тишина, едва нарушаемая птичьим граем. – К сожалению, до бойцов тоже дошло это. – Думерт вздохнул. – Плохо это. Каждый из них теперь на себя примеряет возможность получения такого удара.

Тескомовцы непроизвольно сбились в плотную группу, словно готовые отразить сиюминутное нападение. Они с плохо скрываемым беспокойством взирали на поверженных неведомой силой.

К Тлуману бочком подошёл Степ.

– Шейн, – поспешил он начать разговор первым, так как думер не хотел с ним общаться и стал поворачиваться к нему спиной, – там есть что посмотреть. – Разведчик неопределенно показал вдоль длинного ряда убитых. – Разрубленный меленрай там…

Думерт тупо уставился на тескомовца, как если бы тот поведал о своей не проходящей глупости и при этом ожидал похвалы.

– Правда, шейн. Осинапс тоже видел и послал меня к тебе…       Тлуман, наконец, ожил, понурился, задвигал пальцами рук.

– Меленрай не разрубить, – глухо уточнил Присмет, покровительственно посмотрев на тескомовцев сверху вниз. – Меленрай…

– Оставь свои познания при себе! – резко оборвал его Тлуман. – Это ответ, почему они все в таком виде… Тритунда! Ты слышал о тритунде, Присмет?.. Но откуда?.. Да и я сам тоже. Вижу, как это может быть наяву впервые, а слышать слышал… Пойдём, посмотрим, а я тебе расскажу, что знаю, конечно, о тритунде. И не только тебе. Жуперру тоже… Ладно, пойдём.

Степ подвёл их к разрубленному знакомым образом человеку – от плеча до ног. Грудь его прикрывал широкий пояс меленрая с наплечниками, но они не оказали никакой защиты убитому. Для его убийцы и меча они не отличались от обычной одежды бандитов – куртки, рубахи…

Тлуман потрогал разрезы на меленрае, после чего тщательно вытер пальцы о себя, будто прикоснулся к чему-то мерзкому.

– Да, – сказал он хмуро, – броня разрублена одним махом. Так может сделать обладатель тритундового меча. Конечно, тут и нечто другое может быть, – он пожал плечами. – Но тритунда рубит и режет всё, даже камень. А то, во что она превращает разумных, мы, пожалуй, уже насмотрелись досыта.

– Кто же делает такие мечи? Вы?

Присмет никогда не интересовался оружием, предпочитая ему чаще всего другие средства воздействия на разумных: слова убеждения или простую физическую силу. При себе он имел небольшой кинжал, впрочем, не в качестве оружия, а для бытового употребления. Оттого его вопрос прозвучал в виде реплики, не более того.

Однако Тлуман взволновался непонятно почему. Замахал перед собой руками.

– Не мы! Если бы знать, – с отчаянием в голосе выкрикнул он, словно дело шло о жизни и смерти. – Они появляются и исчезают без следа. Был и – нет его! – Думерт нервно усмехнулся. – Утверждают даже такое, во что верится с трудом. Якобы, тритунда представляет собой особым образом обработанную обыкновенную воду, срок жизни которой в мече сорок дней. Прошли эти дни, прошло и время существования меча из тритунды. Опять превратится в воду. Вот так-то!

– Бред какой-то! – отстранённо проговорил Присмет.

Его стали утомлять фантазии Тлумана. Следовало уже переходить к делу, ради которого они здесь появились.

Степ жадно прислушивался к разговору шейнов.

– Тогда этот меч изготовлен совсем недавно, – заметил он.

– То-то и оно! – казалось, думерт обрадовался подсказке тескомовца. – Осинапс! – позвал он, а когда тот отозвался, распорядился: – Бойцов в цепь. Осмотрите округу. А я… – Тлуман поколебался, что-то решая про себя. Наконец предложил: – Присмет, отойдём-ка и поговорим с Жуперром. Заодно узнаем о шарах.

Жуперр рассеянно водил пальцем по столу. Мысли разбегались. Всё время казалось, что он упустил из вида что-то важное, однако никак не мог поймать это и осмыслить.

Сколько помнил себя предводитель Южного Тескома, ему не приходилось так долго находиться в бездеятельно ожидающем состоянии. Неожиданное половодье, опустевшие дороги, гонка за мальчиком, вызовы представителя Агоры – всё так не походило на те деяния, чем он занимался всю жизнь. Хотя стремился всегда оказаться на вершине пирамиды организации и руководить ею. Самостоятельно.

Самостоятельно ли?

Один разговор с Ентой чего стоил. Он же себя тоже считает самостоятельным. Сколько пафоса, злости, апломба! И зависти… К нему, к Такелю… Глубокая обида обделённого, неустроенного, волей судьбы занесённого в небольшой городок под боком Суременных гор и Заповедника Выродков. Куда ни шагни – Дикие Земли, воинственные гурты и малаки, банды и выродки. Отсутствие хириса, оборудованного гетто и многого другого, нужного для работы Тескома, испортили и без того несахарный характер предводителя Северного Тескома. Истеричка, а не предводитель.

Все его выкрики, намёки и даже какие-то обвинения в свой адрес Жуперр выслушал молча. Когда на том конце связи наступила пауза – Ента выдохся или понял своё бессилие чем-либо пронять более удачливого собрата по организации, Жуперр холодно, чётко и напористо попросил поддержки с воздуха.

Мгновения прошли в ожидании нового всплеска эмоций, но Ента совершенно спокойно спросил:

– Когда и сколько? Но не завтра и не больше десяти шаров.

Жуперра такие ограничения устраивали и он подробно, опуская несущественное, посвятил собеседника во все принятые им меры, и о состоянии погони, ответил на несколько вопросов.

Договорились быстро. Ента, наверняка, был поставлен в известность о возможной просьбе Южного Тескома и о цели операции, а также о месте Северного Тескома в ней. Во всяком случае, о результатах её Ента не распространялся, его не интересовало, кого ловят и зачем.

Жуперр хотя бы в этом был ему благодарен.

По договоренности с Ентой и по логике событий сегодня там, на последнем острове половодного архипелага, должна состояться финальная часть суматошной кампания по поимке мальчика. Сойдутся наземные и воздушные силы тескомовцев…

Так было задумано.

Но полупраузой раньше, когда заработала кавоть, настроенная на Тлумана, Жуперр ожидал услышать подробный отчёт о завершении погони с такими любопытными подробностями, как-то: мальчик находится на попечении крина, Присмет за ним присматривает, а всё остальное – потери с той и другой стороны – не столь суть важные известия.

Но далёкий, нечистый от помех, голос думерта поведал совершенно иное, никакими планами не предвиденное. Сотни (сотни!) невесть откуда взявшихся бандитов, потеря на фоне их множества и следов искомой группы, подозрение наличия на острове вооруженного или вооруженных мечами из тритунды и резне, устроенной ими среди бандитов.

Стоило над чем поразмыслить.

Вот Жуперр и сидел, и бессмысленно водил пальцем по столешнице, размышлял. Голова его почти упала на правое плечо, спина согнулась – со стороны вид древнего старика, дремлющего в неловкой позе.

Поистине миром правит случай. Сколько раз уже он убеждался в этой простой истине. Так и в данном конкретном происшествии.

Что это – совпадение или нечто другое, непонятное разуму, происходит на острове, на клочке суши, где в принципе никого не должно было быть в данное время года. Тлуман даже говорил о женщинах… Их появление просто необъяснимо!.. Хотя как сказать… О них чуть позже. Бандиты… Такое количество означает их сборище на анахат, случайно пленённый половодьем. Случайно ли?.. Но в такое время года? Обычно они подобное устраивают в середине или к концу лета, когда успеют передраться между собой, набить шишки от бойцов Тескома… Но ведь весна только-только наступила… И анахат! Другое дело, что он состоялся под самым боком Примето и никто о нём не знал. В то время как всё то, – презрительная усмешка исказила лицо Жуперра, – что делается у него самого в ставке, тут же кому-то кем-то докладывается оперативно и в деталях. Ладно, рано или поздно он узнает кем…

В толпе разумных теряются следы беглецов. Случайно ли?..

И упоминание о тритунде.

Поистине легендарное вещество, приносимое изредка в виде мечей из района Суременных гор. Где-то там, а может быть, по другой версии, в Пустыне Снов, неведомые умельцы научились делать его. Теском за долгие годы своего существования так и не раскрыл тайны его изготовления, не нашёл создателей и, что ещё любопытнее, источника появления в бандеке.

Случайные обладатели мечей из тритунды рассказывали невероятные, более похожие на выдумку, истории о чудесном их приобретении: во сне, после беспамятства, при обмене оружием с каким-то встречным дурбом – не хотел, но обменялся. А дурб?.. Ушёл, исчез, потерялся…

Жуперр однажды сам видел, как великолепно выполненный меч, на глазах у членов правления Тескома в считанные мгновения превратился в лужицу воды. А минтами раньше о его лезвие тескомовцы в качестве пробы изрезали всё, что подвернулось под руку – мелероновые изделия, дерево, ткани, куски камня. Создавалось впечатление, а возможно, так оно и было, готовности каждой подносимой вещи к клинку самой распасться на части ещё до того, как лезвие из тритунды коснётся её.

И после всего этого – лужа воды на два-три глотка томимому жаждой разумному. Правда, никому в голову не пришло попробовать на язык воду растаявшего меча. Не рискнули притронуться к ней и руками…

Так Жуперр просидел не менее полупраузы. Мыслей или идей не прибавилось. Пора было сбросить оцепенение и заняться текущими делами. Они с уходом в погоню Тлумана удвоились.

Тескомовец расправил плечи, растёр ладонями лицо. Сделал, чтобы согнать сонную одурь, несколько глубоких вздохов и выдохов, и стал подниматься из-за стола.

Вызов по связи Агоры застал его в полусогнутом положении.

– Рассказывай, – раздался ненавистный голос, как только Жуперр вошёл в комнату связи и произвёл нужные действия.

Жуперр зло усмехнулся.

Тайный руководитель Агоры не нашёл нужным поздороваться, представиться, поинтересоваться, в каком состоянии находится его адресат, как обычно это принято между людьми.

«Человек ли он?» – впервые подумал Жуперр и не удивился своему предположению, но от него на душе не стало лучше. Напротив, тоскливее. Говорят же, век выродков ещё придёт, когда люди деградируют окончательно. Они даже как будто создавались для альтернативы будущих разумных Земли.

Так ли было на самом деле или нет, но у Жуперра появилось ощущение тупика. Он мгновенно возник перед ним незримым препятствием – бесконечно тёмным. Становилось ясно, что просто так, без потерь, через него не пройти, а придётся чем-то поступиться. Иллюзиями, жизненной установкой, властью… Или чем иным. И всё явнее становится очевидным тот факт, что, чем быстрее и легче удастся шагнуть дальше, через барьер, тем чувствительнее и больнее будут потери.

– Ты меня слышишь, Жуперр? – терпеливо напомнил о себе агоровец.

– Собираюсь с духом. Думаю что сказать.

– Не надо. Начни по порядку.

Жуперр, злясь на собеседника и проклиная самого себя за неуверенность и предательскую робость перед ним, вяло поведал о последних событиях на острове. Рассказ вышел унылым и бесконечно безнадежным.

– Ну, ну, Жуперр. Ты же никогда не был пессимистом, – неожиданно мягко заявил агоровец и, как показалось Жуперру, захихикал себе в кулак, словно сказал невесть какую шутку.

– Я рассказал о том, что есть. Зачем мне приукрашивать что-либо, если всё идёт не совсем так, как предполагалось. Тем более что я начинаю подозревать…

 

– И правильно делаешь, – перебил его голос с другой стороны связи. – Видишь ли, Жуперр, оказалось… – Собеседник тескомовца помолчал. В эфире пискнуло, потом отдалённо прошипело вспененной водой. Стихло. – Мы с тобой как обычные люди, – (Жуперр вздохнул: он что, читает мысли на расстоянии?) – вполне можем то, что я сейчас скажу тебе, воспринимать по-разному: верить как в истину или не верить этому, как несусветной чепухе. Однако как, скажем так, обличённые властью, мы с тобой, даже не веря ни во что, обязаны всё проверить и, главное, суметь во время предпринять соответствующие меры. – Жуперр опять вздохнул, теперь по поводу многословия и витиеватости речи говорящего – чего он тянет? – Так вот, – неторопливо, как при чтении нравоучения, продолжал агоровец, – этот мальчик не просто Бланка, а Три-Бланка…

Жуперр мычанием выразил своё отношение к услышанному.

На него неожиданно накатилась волна ностальгического воспоминания далекого уже детства, проведенного в небольшом хабулине отца рядом с надвигающимся Краем Суременных гор.

– …и когда придёт к людям Три-Бланка, – говорила глухим надтреснутым голосом старая-престарая Лупинера и закатывала под верхние веки глаза для большей убедительности, – многие не поверят ему, а другие, злые и испорченные, постараются убить его, чтобы оставить всё как было. Но убить Три-Бланку нельзя. Нельзя убить и его друзей… А кто поднимет на него меч, тот от него и сам погибнет…

«Стоп!» – одернул себя Жуперр.

Сказки всё это и бред.

Сказки Лупинеры, сказки для детей…

– Тоже, наверное, вспомнил, а? – спросил агоровец. – Кто тебе о нём рассказывал?

– Лупинера, – машинально отозвался Жуперр. Спохватился: – И что из всего этого следует? – спросил он напористо, переводя разговор в серьёзное русло. – Сказочный Три-Бланка, надеюсь, отличается от этого… реального. Если он, конечно, тот, за кого себя выдаёт.

Агоровец, похоже, опять сдавленно посмеялся в кулак.

– Э, нет, Жуперр. Он не может себя за него выдавать.

– Это почему же?

– А потому. Он ещё не знает, что является Три-Бланкой. Его зовут Камратом. Иного имени ему не известно.

– То есть, – растерялся предводитель Южного Тескома, – ты хочешь сказать…

– Да, Жуперр, именно это я и хотел сказать, что ты слышал. Он ничего о себе не знает. И те, кто там, на острове, с ним идёт и опекает его, тоже находятся в неведении.

– Вот оно что… Тогда…

– Никакого тогда, Жуперр! К сожалению, и вот почему. – На другом конце связи установилась продолжительная тишина. – Ты думаешь, почему два месяца Теском, бросив практически всё, шёл по его пятам, устраивал ему засады, вступал с ним в непосредственный контакт – и всё безрезультатно? Мы на этом потеряли бойцов убитыми столько, сколько до того потеряли за сорок семь лет! Это, правда, без учёта глупости, сотворённой в Габуне Зимбантеком. Тебе такой расклад о чём-нибудь говорит?

– За сорок семь лет… – пробормотал потрясённый Жуперр. – Неужели такие потери?

– Именно такие. Потерь же в той кучке разумных, которая сплотилась вокруг него, нет. Ни одного, Жуперр! Ни одного! – агоровец закашлялся. – Извини! Я как начинаю считать, в горле першит. И это всё потому, что Три-Бланку и тех, кто с ним, убить нельзя. Тебе ведь так говорила… как её звали?.. Вот именно – ни его, ни его друзей! Так сказано в глупой детской сказочке, так оказалось в нашей реальной жизни.

– И что же? Кто меч на него поднимет, тот…

– Вот именно, Жуперр! Вот именно! Ничего иного я тебе не хотел сказать.

– Но-о… Но ведь могут быть совпадения. Случайности. Так складывались обстоятельства. И сказочный герой здесь ни при чём? В истории известны уже случаи…

– Я проанализировал все возможные и невозможные варианты. Его могли убить, поймать, выловить, если хочешь, через день-два после объявления розыска. О том знает вся бандека, каждый дурб и бандит… Соотношение одного к тысяче… Мы потеряли к тому же несколько шаров, посланных на его поиск.

Они помолчали,

– Мне крин вернуть? – неуверенно спросил Жуперр, но ответа не дождался, продолжил: – Там сейчас должны появиться шары из Пертока. Их тоже завернуть обратно?

– М-да… А надо ли возвращать? – агоровец явно задумался. В его высказывании не прослеживался вопрос, а размышление. – Пусть оно там всё идёт своим чередом. Зачем тебе ненужные разговоры и вопросы тех, кто вернётся, не добившись ничего?..

– Они и так ничего не добьются, если дело обстоит именно так, как ты утверждаешь. Что они смогут против Три-Бланки?

– Они – ничего. Но Три-Бланку всё-таки надо поймать. Не убить, заметь, а именно поймать. И ты, Жуперр, в состоянии это сделать… Что молчишь?

Тескомовец усиленно вспоминал, где и от кого он слышал неизменное словечко – именно, с таким постоянством произносимое его собеседником? А ведь он когда-то слышал от кого-то. Но от кого? Однако вопрос агоровца о его молчании выветрил из памяти, мелькнувшую было догадку.

– Ты хочешь, чтобы я пошёл и сгрёб его в охапку? – начал вновь злиться на собеседника Жуперр.

– Ну, зачем же так?

– А как ещё? Тритундовый меч он мне просто так не отдаст? Не отдаст, коль я его не ухвачу за руку! А как это сделать? Сам без руки останусь.

– Да уж… С тритундой не всё понятно. Откуда она может взяться? Я ещё над этим подумаю. Ты считаешь, это Три-Бланка владеет таким мечом?

– Не знаю наверняка. Я же говорил, предположение о тритунде сделал Тлуман…

– Он знает о тритунде?

– Он многое что знает, потому я его и держу при себе. Хотя порой хочется выгнать его из бойцов и забыть как раз за это, за всезнайство. Ладно, о нём… А у кого, кроме как у Три-Бланки она может быть? Он сам явился по сути дела из небытия, и тритунда оттуда же… Да, все убитые – бандиты… Ещё Тлуман говорил о женщинах и каких-то дурбах. А вот был ли среди них мальчик, неизвестно. Неувязки какие-то. Одна за другой.

– Был ли там мальчик или нет, но мы знаем, что он где-то там. Известно также точно, что он идёт в Примето. Только половодье остановило его, иначе он давно уже был бы в городе. Так что, рано или поздно, он постарается в город войти. По всей видимости, тайно. Ему и его окружению о наших действиях против них кое-что известно, так что через городские ворота они не пойдут, а будут искать вход в город через проточины. Их там у вас предостаточно. Стены как решето… Поэтому, Жуперр, – голос говорящего построжел и приобрёл приказные нотки, – озаботься сделать так, чтобы такой лаз в стене для Три-Бланки нашёлся и устрой ловушку где-нибудь по проходу в виде каменного мешка, а лучше применить, хотя бы с одной стороны, железную решетку. Тритунда железа не любит. Когда он достаточно посидит взаперти без еды, с ним можно будет поговорить.

– О чём? – вырвалось у тескомовца.

– Ты его поймай, а о теме разговора подумаем позже. Так что организуй проход и железную решетку.

– Где же я возьму железную решетку, – оторопело отозвался Жуперр на настойчивое упоминание агоровцем о железе. – Во всей бандеке…

– Не ручайся за бандеку, Жуперр. Железо, и много, у тебя под боком. Его будет достаточно на хорошую решетку. Надо только поработать, чтобы оно у тебя было уже в наличии.

– Хм… – искрение удивился Жуперр заявлению агоровца. – Ты меня заинтриговал. А работы я не боюсь.

– Вот и хорошо. Ловлю на слове. Так что слушай. Гетто Тескома в Примето организовано ещё до времён Пустых Пород…

– Я слышал…

– Не важно, что ты слышал. Здание, в котором ты сейчас сидишь, строилось из железобетона. Железо в бетоне, как мне доподлинно известно, до сих пор не заржавело. Вот тебе и железо для решетки. Всё, Жуперр. Действуй!

Ошеломлённый тескомовец застыл перед устройством связи. Да что это такое твориться? Ему что, ради каприза агоровца, надо будет раскрошить в песок резиденцию, лишь бы добыть железо? Ну, уж это совсем… это слишком! И потом, сколько времени надо потратить. Тут все бойцы дней десять в поте лица должны проработать…

Жуперр судорожно втянул в себя воздух, шумно выдохнул, провёл по вспотевшему лбу тыльной стороной ладони…

Надо где-то срочно искать железо, а не ломать стены.

Или послать агоровца к обитателям Края?..

Глава 33

Проводив глазами отступающих бандитов, Свим повернулся к хопсу.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39 
Рейтинг@Mail.ru