Виктор Васильевич Ананишнов
Реликтовая популяция. Книга 2
– Тупер Тип Топикс, шейн, – торопливо проговорил тескомовец и от нахлынувшего на него волнения облизнул полные губы.
– Так вот, Тупер, назначаю тебя командиром полукрина.
– Д-да, шейн… Спасибо, шейн… Но…
Новоиспечённый командир осмотрел своё жалкое воинство, однако высказываться дальше не стал.
– Никаких но! – приструнил его Присмет. – Отдыхайте!
Утром новый командир полукрина, выспавшийся и почти залечивший раны, со свежей наклейкой на лбу и с перевязанной рукой, начал было опять высказывать Присмету какие-то неудовольствия. На что великан не обратил ни малейшего внимания, пропуская его сетования мимо ушей. Он достал плотные квадратные листы бумаги и приказал, обрывая тескомовца на полуслове:
– Слушай! Вот моё правдивое слово. В общих чертах. Итак, в ночь на шестнадцатый день второго месяца весны семьсот тридцать четвертого цикла после Опустошения, полукрин под командованием… – Он поднял голову, отрывая глаза от текста. – Как звали вашего командира?
– Пороп… Пемейкил… Мы его звали просто Поропом или командиром.
– А кто-нибудь из твоих бойцов знает его нэм?
Тескомовец неуверенно пожал плечами.
– Не знаю, шейн…
– Ладно, спросишь, потом скажешь мне… А сейчас – дальше. Под командованием Поропа и так далее, выполняя приказ Присмета и так далее, то есть, выполняя мой приказ, так… – Присмет посмотрел на тескомовца и опять для себя отметил тупость его лица. – Продолжаю… выполняя приказ… мой… преследовать группу нарушителей… Я тут после сформулирую, что это была за группа и что именно нарушила… нарвалась… ну, преследуя, нарвалась на большую банду… Кого ты там видел среди нападавших?
Тупер, вспоминая, вытянул вперёд сочные губы и окаменел лицом.
– Люди там были, думаю? – поторопил его Присмет, едва сдерживая брань, готовую сорваться с языка.
– Дa, конечно…
– Выродки?
– Одного я как будто видел, может быть, из кошек кто… И потом, там был кто-то еще, маленький такой, шустрый…
Выражение лица тескомовца опять застыло – ни дать ни взять маска ко дню Всех Разумных.
«Любопытный способ что-либо вспоминать, – отметил Присмет, до корня волос не любивший тугодумов. С такими работать – себе дороже. И это боец Тескома»!
У Присмета портилось настроение. Ему не терпелось составить правдивое слово и пойти с ним к Жуперру в гетто с тем, чтобы просить у него дать ещё бойцов для организации погони за мальчиком и очистки окрестностей Соха от банды. Приходилось же терять время и как клещами вытаскивать из Тупера каждый эпизод вчерашней схватки, иначе от него вообще ничего не узнаешь.
– Хорошо. Подведём предварительные итоги твоего восприятия банды: она многочисленная и состоит из различных разумных, но в ней преобладают люди. Есть выродки – либо кошачьи, либо из собак, но невысокие ростом…
Присмет вопросительно посмотрел на назначенного им командира полукрина, ожидая от него подтверждения сказанному.
– О! – воскликнул Тупер и расцвёл в улыбке, словно наконец-то вспомнил самое важное. – Там торн был!
– Кто? Торн?.. Вьючный?
– Нет, самый настоящий торн!.. Он наших столько побил… – Тупер даже понизил голос от уважения к тому, кто побил столько тескомовцев. – Этот торн светился. Наши на него набросились, а он их как колбасу в пищевых пакетах на кусочки… Здоровый… Не меньше полутора берметов. Всех на три головы выше… И в чалме такой большой… Он!..
– Н-да, – озадачился Присмет.
Настоящий торн – это примета сильная. Да ещё много выше его. Впечатляет, но… Он покачал головой: таких размеров торн точно показался Туперу с перепугу.
– Молодец, что вспомнил о торне, – похвалил Присмет тескомовца, не собираясь при этом упоминать о торне в правдивом слове, и об этом сказал вслух, пояснив: – Один торн общей картины не меняет. Теперь вспомни, как погиб Пороп?
– Он так и не пришёл? – спросил Тупер.
Ожидалось, что к утру, кто-нибудь ещё из оставшихся в живых придёт в Сох.
– Нет. Ты же сказал…
Тупер облизнул губы.
– Я его не видел убитым. Рунтен видел. И как убили его, не знаю. Саадина говорит, что командир и мечом не успел замахнуться, как его кинжалом из темноты поразили.
– Да, всё получилось так неожиданно, – рассеянно заметил Присмет. – Когда подлечитесь, сходите на место боя и… надо всех похоронить.
– Мы обязательно сходим. Пусть нам местные помогут.
– Я поговорю с кугуром.
– Мы их принесём сюда…
– Н-ну-у, хорошо. Вернёмся к отчету. В правдивом слове укажем так: преследуя, значит, нарвались на большую смешанную банду, состоящую из людей и выродков, люди преобладали в количестве. Командир полукрина Пороп и так далее… Не забудь узнать его полное имя. Пороп, значит, был атакован сразу со всех сторон бандитами. Убив нескольких из них, Пороп был убит сам предательским ударом кинжала из темноты… Хм… Предательским… Может быть, неожиданным, так мы о неожиданном уже говорили, и нападение, и большая банда… Ладно, пока сойдёт. А дальше моё правдивое слово такое. Команду над полукрином принял на себя Тупер… Ну, да, Тупер Тип Топикс. Правильно я назвал твой нэм?.. Хорошо. Тупер и так далее, перегруппировав силы, организовал оборону и дал настоящий бой бандитам, нанеся им ощутимые потери. Но на каждого бойца Тескома приходилось не менее… скажем, пятерых бандитов. В результате можно ожидать, что после такой встрёпки банда распадётся, однако полукрин также понёс большие потери, в живых осталось только шестеро…
– Саадина может умереть.
– Когда умрёт, тогда и будем об этом говорить… Так как тебе моё правдивое слово?
Тупер моргнул и окаменел.
Для него в правдивом слове Присмета единственно понятным моментом было упоминание о нём самом. Всё остальное… Кто знает наверняка, как там всё было? Сам он находился в третьей группе и, когда их старший повёл группу на шум схватки, он в темноте практически ничего не видел, тем более что перед глазами в далеком и каком-то странном серебристом, как ему показалось, свете плясали смутные тени кустов, деревьев, тескомовцев и многочисленных, как утверждает теперь шейн, бандитов.
Впрочем, бандитов он всё-таки, возможно, видел, если, конечно, ему не почудилось их присутствие. Зато он их слышал, это точно. Кто-то мяукнул и тескомовец, шедший от него слева; вдруг захрапел и упал, поражённый насмерть. Чуть позже наступила его очередь. Eмy удалось лишь заметить мелькнувшую тень маленького существа, которая на мгновение остановилась рядом с ним, потом его руку и грудь обожгла боль, и он уже ничего не видел и не слышал, пока его не привели в чувство те, кто уцелел в этой бойне.
Так что возглавлять полукрин, организовывать оборону и поразить столько бандитов, что у оставшихся не хватит сил даже объединиться в новую банду, он не мог, как бы это не хотелось Присмету и ему самому.
– Эй, Тупер? – громыхнула Гора Мяса. – Ты что, заснул? Как тебе моё правдивое слово?
– В-вполне, – выдавил из себя тескомовец.
Да и что он мог ответить? Не скажешь же шейну, поставившего тебя нежданно-негаданно в командиры полукрина, что всё его, так называемое правдивое слово – глупость и неправда от начала до конца.
Не скажешь…
– Никогда ничего глупее не читал, – Жуперр с брезгливой миной отбросил от себя листок с правдивым словом Присмета о ночном событии близ Соха. На его жёстком лице вслед сказанному промелькнула презрительная улыбка, заставившая Присмета выпрямиться, и тут же умерла. Жуперр движения собеседника, словно не заметил. – Жаль, конечно, потерять ни за что целый полукрин, – проговорил он дальше без особой печали по погибшим, – но нет плохого без хорошего, Присмет…
Жуперр замолчал, прикрыл глаза и поиграл тощими желваками под сухими щеками.
Ещё две праузы назад, узнав неприятную новость об избиении тескомовцев неизвестно кем под Сохом, он готовился устроить этой, как тут проболтался думерт Тлуман, Горе Мяса (надо же такое придумать прозвище), небольшой допрос с пристрастием, а потом, обвинив бывшего фундаренца во всех мыслимых и немыслимых прегрешениях, – кто его, Жуперра, сейчас упрекнёт в совершенном? – помочь Присмету расстаться не только с идиотской игрой по поимке какого-то мальца, но и с жизнью. В конце концов, смерть полутора десятка тескомовцев на его совести, пусть за это и расплатится. Оставалось лишь придумать, кому это доверить и как выполнить без потерь для себя расплату с виновником позора воинов Тескома. Созревала идея несчастного случая как с полукрином, так и с Присметом.
Так бы оно и случилось, и не сидели бы они сейчас друг против друга, и не приходилось бы вводить эту бездарную личность в курс тайны, рядом с которой тот, как оказалось, ходит вот уже несколько дней. Можно было бы с ним ничем таким не делиться, а привести в исполнение предыдущий план, но, к сожалению, менять сейчас Присмета на кого-то другого – терять время.
…Двумя праузами раньше по каналу связи, служившему для переговоров с членами Агоры, пришёл вызов на его имя.
Агору – негласных руководителей Тескома – Жуперр недолюбливал, но не явно, а в душе, на уровне бессознательного чувства противодействия некой силе, постоянно довлеющей над всеми его делами и устремлениями, а по большому счету – над его волей.
Никто, даже региональные руководители, подобные Жуперру, практически никого из членов Агоры не знал. Лишь, может быть, порой различали их голоса, получая с помощью специальной системы передачи сообщений. Эти сообщения, ненавязчивые как будто, на первый взгляд, пожелания или рекомендации о проведении той или иной незапланированной операции, внутреннего ведения дел в батлане или на территории, им контролируемой, или личного характера для получателя сообщений, выполнение которых, тем не менее, было строго обязательным.
Строптивые, кто и где бы они ни были, просто исчезали без памяти о них, и каких-либо особых или гласных разбирательств по факту их исчезновения.
Впрочем, голоса могли быть искажены, так что по ним, вслушиваясь в речь окружающих тебя людей, кого-то из членов Агоры, узнать не было возможности.
Сам Жуперр, по крайней мере, одного из Агоры, как ему казалось, подозревал, хотя иногда сомневался в выборе этого человека, как участника Агоры. Подозреваемый ничем особенным среди многоимённых внешне не выделялся, но отношение к нему, как заметил Жуперр, остальных многоимённых Габуна носило отпечаток какого-то подобострастного уважения: в обращении, в словах, в упоминаниях о нём. Его нэм относился к гитам с широкими родственными связями во многих бандеках и придавал ему, естественно, вес в обществе многоимённых – как говорили, в Венце Имён. Однако такие, как он, были не редкостью в столице Сампатании, относящейся к одной из крупнейших бандекам на планете, с не менее чем миллионным населением людей.
Агора, если она была укомплектована такими людьми, число которых в её составе также было неизвестно, имела практически абсолютную власть не только в Тескоме, но и в бандеке, а, возможно, и далеко за её пределами.
Вызов на связь Жуперр пережил болезненно. Последнее время, создавая Южную группировку Тескома, он даже думать позабыл об Агоре, уверенно считая себя полноправным хозяином положения. Поэтому от разговора с кем-то, неизвестно где находящимся сейчас, он не ожидал ничего хорошего.
Сжимая кулаки от ненависти и бессилия, Жуперр долго не подходил к специальному аппарату, установленному в отдельной комнате без окон рядом с его кабинетом. Аппарат установили на невысоком постаменте когда-то, на заре образования гетто в Примето, то есть так давно, что те, кто его устанавливал, давным-давно превратились в прах и безвестие. Связь через аппарат осуществлялась только по одностороннему вызову. Разговор, если он возникал, начинался после того, как вызываемый входил в комнату, включал освещение вечных светильников, запирал за собой дверь и оставался один на один с изящной, но непритязательной по внешним конструктивным элементам колонкой в виде серебристо зеркальной тумбы в четверть бермета высотой.
Напротив постамента стоял вечный стул, намертво соединённый с полированной поверхностью серого пола. Ничего другого в комнате не располагалось, если не считать отгороженной запретной ниши, всегда задёрнутой тяжёлой вечной шторой. В комнате всегда царили постоянная температура, чистый воздух и тишина.
Жуперр проделал все формальности, связанные с сохранением секретности того, что здесь ему предстояло услышать, и сел на стул. Последний раз он здесь сидел лет эдак пять тому назад.
Настоящего разговора в этот раз не было. Сообщение, короткое и безапелляционное – он не успел и слова сказать, чтобы что-либо уточнить, – заставило Жуперра успокоиться по поводу ожидаемых сверх неприятностей, отменить все приготовления, связанные с наказанием Присмета – правда, после некоторых колебаний, и озаботиться другими, неплановыми, делами, требующими немедленного решения…
Со своей стороны, Присмет заявился в гетто не для того, чтобы выслушивать презрительные замечания со стороны Жуперра, как бы тот сейчас высоко не вознёсся, нежданно-негаданно и, как мнилось фундаренцу, незаслуженно получившему власть над территорией, сравнимой с некоторыми бандеками. Так что брезгливость, с какой Жуперр брал, читал, а потом отбрасывал листок с его правдивым словом, а после – это выражение лица тескомовца, словно перед ним сидит какой-то одноимённый оприт из банды, настроили Присмета на решительный лад. Когда же Жуперр сказал, что в гибели полукрина нет плохого без хорошего, он посчитал его фразу за настоящую издёвку, и пока Жуперр молчал, вспоминая недавнее общение с кем-то из членов Агоры, Присмет наливался кровью и бешенством.
Его подмывало сейчас встать и сокрушить всё, что его окружает: вечные столы и стулья, какую-то аппаратуру и самого хозяина кабинета. И не знай он, кое-каких порядков в Тескоме, он так бы и поступил. Однако ему, по-видимому, не дадут даже как следует замахнуться, а то и привстать в неурочное время.
Но сказать-то он всё может!
– Да уж! – грохнул он глухим басом. – Чего уж глупее!? Целый полукрин как стадо диких грызунов без меленраев и чувства ответственности не совладал с двумя дурбами и мальчиком. И это тескомовцы!.. Всегда будь готов к бою!.. Стадо оно и есть стадо! И нечего мне тыкать в нос то, чем тебе здесь самому следовало заняться или твоим думертам, не умеющим делать своё дело, кроме как придумывать прозвища…
Присмет запнулся. Какой Край его дернул за язык сказать о прозвище? Жуперру, наверняка, известна приклеенная к нему кличка.
Такой Присмет Жуперру, не смотря на обвинение в свой адрес, понравился: обижен, значит, из кожи вылезет, чтобы оправдаться, и выполнит любое задание.
– Успокойся! – сказал он как можно мягче. – Ты сделал всё правильно. Бойцы должны получить правдивое слово, что бы с ними не случилось.
– Я и говорю… – быстро остывая, уронил Присмет. Лицо его от бурого переходило к нормальному цвету.
– Вот и хорошо, – сказал Жуперр, подождав, когда руки Присмета перестали дрожать. – У нас с тобой слишком серьёзный разговор, чтобы обмениваться обвинениями. – Он снова помолчал, хмуря белёсые брови. – В твоём желании найти мальчика, – продолжил он неторопливо, – есть доля необходимого… да, так звучит, пожалуй, правильно. Есть доля необходимого, как оказалось, и для нас всех, раз уж мы волей случая попали в одну упряжку двигателей. Мальчика зовут Камратом, он из Керпоса… Да, ты знаешь. Месяц с небольшим тому назад Теском… Вернее, местное отделение Тескома посылало бойцов в дом, где проживал мальчик, чтобы его изловить, а его наставницу, старую женщину по имени Калея, ликвидировать. – Заметив нетерпеливое недоумение во взгляде Присмета, Жуперр вновь улыбнулся летучей улыбкой и потёр щеку открытой ладонью. – Ты не ошибся в том, что я сказал. Её хотели ликвидировать. Просочились сведения, что, якобы, эта старуха – ни кто иная, как Бранда Бимеканец Бланка, а мальчик…
– Бланка!?.
Громадное тело Присмета колыхнулось от неожиданного сообщения. В его голове словно просветлело. Ведь если мальчик из тысячеимённых, то становилась понятной суета, поднятая правлением Тескома вокруг него. Только вот зачем потребовалось убивать старую женщину, если она и вправду Бланка? И потом… Вообще, Бланки! Откуда?
– Да, да, Бланка, и Камрат не Камрат, а Бланка, и ты упустил его… Успокойся!.. Пусть будет по-твоему – мы упустили его. А сейчас, когда в стране такой бедлам, Бланка, его имя могут стать знаменем и опорой, я не говорю уже, оружием любого движения разумных, воспитанных на россказнях и откровенных сказках о Бланках, в какие бы времена они не жили.
– Но Бланки… Сами Бланки?.. Но ведь это… Легенды, не более того. О них же, пожалуй, со времён Войны Выродков не было ничего известно. Конечно, в ваших архивах, может быть, и были о них какие-то сведения, но у нас, в Фундаментальной Арене, даже на самом высоком уровне, о них никогда не вспоминали. Да и что говорить о мёртвых?.. Вымерших!
Жуперр качнул головой из стороны в сторону, как будто осудил скороспелые высказывания Присмета.
– Как видишь, мёртвые иногда оживают, – сказал он назидательно. – Оживают, и неспроста. Ты правильно напомнил о легенде, а я о сказках. И поверь, воскресшие, как в стародавние времена, мертвецы несут с собой много неожиданного и нового: идеи, порядки, а точнее – беспорядки. Тем более, опять же, если они не выветрились в памяти разумных. Люди и путры обожают нечто такое, о чём нельзя говорить без затаённого страха и восторженного ликования. Для них каждое слово ожившей легенды – откровение, ввергающее их в любое безрассудное деяние, а каждый поступок ожившей легендарной личности для них – событие, выходящее за все рамки сущего. И что он, вышедший из легенды, скажет, и что сделает? Вот в чём проблема и головная боль для тех, кто устанавливает порядок в стране и следит за исполнением законов и правил поведения разумных… – У Присмета, от упоминания о законности и порядке, непроизвольно расползлась по лицу недоверчивая улыбка. Жуперр заметил её. – Ты зря щеришься, – неприязненно заметил он, сменив медленную, спокойную речь на старчески сварливую. – Ты думаешь, я беспредельно рад развалу в бандеке? Ошибаешься? Радости мало. Города заперлись, по дорогам бродят дикие и банды… Кто виноват, кто виноват?.. Мы все, и ты в том числе. Не строй из себя радетеля благоустройства…
– Я как будто… Я ничего… – замялся Присмет под жгучим пронизывающим взглядом Жуперра.
– Вот именно, ничего определённого… Ладно, мы не для того с тобой встретились. Я думаю, Теском, вернее, кто-то из Тескома решил взять мальчика на воспитание…
– Как бабку, – не остался в долгу Присмет.
– Нет, тогда бы я знал, что и его должны были убить. Напротив, он нужен живым. Ты сам подумай. Он ещё мальчик, и его можно воспитать так, чтобы его слова и деяния не расходились с делами, желаниями и целями Тескома. По-видимому, о Бланке кто-то проведал и у вас, в Фундаментальной Арене… Не через тебя ли?.. Шучу. Я знаю о твоих докладах Тескому. Враньё сплошное, кстати… Присмет! Я говорю о том, что было… То-то… Кто-то из вашего Центра решил прибрать мальчика к рукам. А старуха?.. Почему её хотели убить? Сам пойми, её не перевоспитаешь. Оттого она оказалась не нужной никому: ни Тескому, ни Фундарене.
– И что теперь? – после затянувшейся паузы спросил Присмет.
– Я уже послал в Сох полный крин разобраться по-настоящему, что там произошло на самом деле, и куда подевался мальчик, ведь не мог он далеко уйти. Я надеюсь, – Жуперр помедлил, разглядывая пальцы рук, потом в упор посмотрел на Присмета, – ты возглавишь розыск. Кринейтор о тебе оповещён.
Они долго смотрели друг другу в глаза. Большие и круглые Присмета и желтоватые с тусклинкой – Жуперра пытались соперничать в противоборстве, не уступая один другому.
На полноватых щеках Присмета появился слегка заметный румянец, он не выдержал первым.
– Спасибо за доверие, – с расстановкой произнёс он.
Следовало бы добавить – шейн, чтобы признать своё полное подчинение этому человеку, но Присмет запретил сам себе унижаться до такой степени.
– Никакого доверия, – холодно уронил тескомовец. – Я тебе поручаю дело и с тебя спрошу о его успешном завершении. – Жуперр опять скрестил кончики пальцев и внимательно осмотрел них. Не отрывая от предмета изучения глаз, он, словно говоря в пустоту, с угрозой в голосе изрёк: – Запомни! Мальчик должен быть у меня! И чем быстрее, тем лучше для тебя… И ещё. Для крина готовят лодки, есть подозрение о необычно раннем наводнении. Так что воспользуйся им! За дверью тебя ждут и скажут, как надо будет делать то, что тебе поручено. Всё!
Присмет поднял своё мощное тело, сжал кулаки, каждый из которых по объему не уступал голове тескомовца. Взмах – и голова Жуперра в лепешку. Присмет даже засопел от желания это сделать и собственной трусости.
– Хорошо! – буркнул он и, не прощаясь, пересёк комнату, заставляя ковёр скрипеть под его весом.
Жуперр так и не отнял глаз от пальцев своих рук: коротких, покрытых дряблой кожей и со скверно состриженными ногтями, но достаточно сильных, чтобы уверенно держать нож или меч.
Когда дверь за Горой Мяса закрылась, тескомовец расправил затёкшие плечи и потёр ладонью щеку.
– Сунда, – позвал он негромко.
Над головой Жуперра в потолочном тайнике раздался звук возни.
– Да, шейн.
– Освободи тетиву и положи арбалет так, чтобы его не надо было переносить с места на место…
Сунда, молодой тескомовец, перевёл дух и отпустил струну. Пока командир Тескома разговаривал с этим ненормально большим человеком, он всё время держал гостя на прицеле, и у него затекли руки.
За дверью Присмета поджидал с лукавой ухмылкой на лице Тлуман.
– Ты зачастил к нам, – сказал он ехидно. – Пойдём, я тебе кое-что покажу и расскажу.
Глава 14
– А с вами, скажу честно, интересно иметь дело, – с одышкой проговорил Ольдим, падая на землю.
Они остановились на отдых не менее чем в пяти свиджах от места ночной схватки с тескомовцами. Им бы удалось уйти значительно дальше, не будь с ними Тринера. Ноги связника отказали полностью, и всем мужчинам, в той числе и торну, пришлось большую часть пути нести его на себе.
Вначале Тринер, безо всякой надежды на успех, что его услышат и выполнят желание, просил бросить его. Силы его иссякли до такой степени, когда только покой казался ему единственно правильным выходом из положения, в котором он оказался. Его затуманенный усталостью мозг жил одним – покоем, и он просил о нём у всех.
В конце концов, Свим жёстко, но справедливо заявил ему:
– Ты слишком много о нас знаешь, а убивать я тебя не хочу и не могу. Так что помолчи! Сам видишь, нам не до твоих переживаний, поэтому не мешай нам!
Слова Свима повергли всех в волнение – разговор об убийстве Тринера никак не вязался с их намерениями. Но если шокированы были старые друзья Свима, то Тринер и подавно. После этого от него не донеслось ни звука. Несут – значит, так надо.
Утро ещё не наступило, но темнота ночи уже стала рассеиваться в зыбкое марево, давая некоторую возможность глазам отмечать крупные ориентиры – деревья, большие кусты. Таковых было немного, оттого заметны и памятны Свиму. Ему даже показалось, что он в этой части окрестностей Соха когда-то уже побывал. Но если они находились именно там, о чём вспомнилось Свиму, то, отбиваясь от тескомовцев и блуждая в темноте, его команда слишком далеко отклонилась от цели их движения – берега Ренцы с остатками прибрежных сооружений древнего моста. По сути дела, они ушли в противоположную сторону.
На краткий отдых команда Свима остановилась у чахлого куста, оседлавшего небольшой пригорок, покрытый толстым слоем прошлогодней, слегка влажноватой, травы. Куст ещё не выпустил даже кончики первых листочков. Да и остальная растительность вокруг не торопилась встречать весну бурным ростом и цветением. За многие годы она адаптировалась к местным условиям – осталось всего несколько дней до половодья.
Скоро весенние воды шумным валом или исподволь покроют низины вокруг Соха толщей прозрачной воды в несколько берметов. И только месяца через два, когда вода, прогретая и насыщенная жизнью водных созданий, сойдёт, травы и кусты быстро зазеленеют и выбросят новые стебли и ветви и долго ещё, до самых зимних холодов, здесь будут пышно цвести цветы, собрав вокруг себя неимоверное количество всевозможных насекомых – ползающих и летающих. Будут распускаться кроны и тянуться вверх богатый травостой, заселенный дикими и полу разумными, в то время как в других местах, на взгорках и на не затапливаемых территориях уже к середине лета всё выгорит от збунов, безжалостных сухих ветров и отсутствия воды.
– Чего бы тебе с нами было интересно? – на замечание Ольдима, наконец, решил отозваться Свим.
– А вот. Ночь. Вы с Сестерцием освещены. Вокруг вас тескомовцы скопом, а мы возле них тишком орудуем…
Свим хмыкнул. Сестерций важно сказал:
– Я вначале тоже так думал, когда попал к ним в команду. Потом понял свою ошибку.
– Если бы не мы, у тебя уже никогда не было бы ошибок, – возмутился К”ньец. – Мы тебя к себе не звали. А подобрали! Вот видишь, Свим. Я тебе говорил, зачем он нам? Чтобы наговаривать на нашу команду? Ф-фу!..
– Ты меня, уважаемый хилон, не дослушал, а я хочу уважаемому дурбу объяснить, чтобы он не обольщался. С нами интересно день-два, а когда такое, как было сегодня ночью, случается ежедневно, то интерес сразу пропадает. Я вот держусь еще…
– И шёл бы себе, – успел мяукнуть К”ньец.
– …потому, что втянулся. Мне уже не интересно, мне уже такое нравится.
– Ха! – восхитился Свим. – Надо же так закрутить! А я уж подумал так же, как и К”ньюша.
– Вы что… правда так часто дерётесь? – удивился Ольдим, принимая сидячее положение.
Он, как и Свим, будучи агентом-охотником Фундарены, редко когда принимал участие в каких-либо кровавых схватках, тем более против целых гуртов выродков или полукринов тескомовцев, да и банды встречались не часто – он благоразумно их обходил, а они его не трогали. Бывало, конечно, приходилось отбиваться от кого-то не в меру ретивого или задиристого, но чаще всего поединок провоцировался самим агентом при выполнении задания. Правда, у Ольдима такое случалось – и помимо того. И всё-таки – это не часто и не так масштабно.
– Да каждый день, – позабыв о претензиях к торну, произнёс К”ньец. – Уже больше месяца тому. Как вышли из Керпоса, так и началось.
Последняя фраза у него прозвучала как жалоба.
– Постойте, постойте! – воскликнул возбуждённый догадкой Ольдим. – Не вы ли стали причиной гибели чуть ли не дума тескомовцев где-то близ Заповедника Выродков?
– Нет, не мы. Они там сами себя поубивали, – Свим вздохнул. – Мы видели. Правда, до дума не дошло, но их там было два крина. Так что, Ольдим, – уныло добавил дурб, – с нами поистине не слишком интересно.
Свим сидел и поддерживал Клоуду под руку, хотя она едва ли устала больше его самого (Тринера она не носила). Ему было приятно её поддерживать, а она льнула к нему, до сих пор не веря счастью его возвращения к ней живым и здоровым.
– Э-э нет, Свим, – погрозил полусогнутым пальцем Ольдим. – Ты можешь промолчать или что-то умолчать, но ведь это за вами последнее время охотится Теском?.. Вернее, за этим мальчиком, за Камратом? Так или не так?
– Мутные звёзды! – закатывая глаза, почти простонал Свим. – Ну откуда такое становится известным всем, кому ни придётся? Мы идём, никого стараемся не трогать, бредём нехожеными тропами в Диких Землях, день и ночь скрываемся от любопытных глаз. Мы порой не знаем сами, где будем завтра. Но где бы мы не появлялись, там все всё о нас знают!.. Мало, что знают. Нac узнают, словно на каждом из нас клеймо выбито на лбу. Сам понимаешь, насколько это неприятно и опасно! Мистика какая-то!
– Я тебя понимаю… Значит, я прав. Потому и говорю, мне с вами интересно иметь дело. Всю жизнь мечтал в такую вот… э-э,.. – Ольдим, будто в предвкушении чего-то необычного и приятного, потёр руки. – Ну да, в такую вот компанию. Скрываться, отбиваться, убегать и прочие прелести… Нет, правда!
Едва различимое лицо Ольдима в этот момент было страшным, так как его улыбка больше походила на оскал дикого зверя, чем на человека. Зверя, который вышел на охоту и заметил свою жертву; куда бы она теперь не бежала, как бы ни ухитрялась от него ускользнуть, но она была уже его.
Ольдим давно привык к ужасу людей и выродков, впервые увидевших его обезображенный лик, хотя и не понимал их эмоций. На его взгляд, испугавшиеся больше играли сами с собой, чем боялись его вида. Тем не менее, его отталкивающая маска служила для него хорошей защитой от нудных собеседников, от шутников, любящих порезвиться на счёт ближнего, от спутников, ненужных или обременительных в его скитаниях по дорогам бандеки. Однако сейчас он больше всего был рад тому, что его лицо оставалось пока что скрыто предутренним сумраком, и он мог непринуждённо разговаривать с понравившимися ему разумными, не вызывая у них каких-либо негативных чувств.
– Я думаю, твой пыл до поры до времени, – решил охладить его восторг Свим. – Когда тескомовцы начнут наступать нам на пятки и по-настоящему прищемлять хвост, когда не будет времени даже как следует отдохнуть, поесть и поспать, ты по-другому посмотришь на прелести нашего бытия. Поверь, каждый день махать мечом, убивая и раня, – прескверная штука.
– А мне кажется, ты слишком сгущаешь краски. Ты так говоришь мне это для того, чтобы возвысить себя в моих глазах ещё выше, или хочешь, чтобы я от вас ушёл?
Свим хмыкнул, покачал отрицательно головой,
– Ни то и ни другое. Я тебе просто перечисляю всё то, что может нас ещё ожидать. Ничего иного в моих словах не было.
– А зачем он нам… – заикнулся было К”ньец не так громко, как ему хотелось бы, потому что на его слова никто не отреагировал,
– Тогда мне с вами точно по пути, – обрадовано заявил Ольдим. – Без лишней скромности хочу сказать, что не хуже каждого из вас умею владеть мечом и никаких драк не боюсь. Можете мне поверить.
Послышалось фырканье К”ньеца.
– Так многие говорят, – пробормотал он ворчливо.
Хопса не устраивало появление нового человека, равного по силам и опыту Свиму. Он ощущал свою роль в команде уже даже не как второстепенную, а совсем заурядную.
Вначале Клоуда вырвала из взаимоотношений между ним и Свимом душу их дружбы. Дурб совсем перестал делиться с бывшим единственным напарником своими мыслями, переживаниями, планами на будущее, как он это делал до встречи с Клоудой. Но такое случается всегда, когда разумные обеспокоены потомством, так что Клоуде К”ньец всё простил.
Однако теперь в их команде появился человек со своей решающей точкой зрения, и естественно было предположить возможность появления в их среде чисто человеческой гегемонии, когда мнения ни его, ни Сестерция учитываться не будут.
