Виктор Васильевич Ананишнов
Реликтовая популяция. Книга 2
Торн, по-видимому, тоже заметил нечто подобное, выказав своё отношение всё охватывающим словом:
– Люди!
– Ладно вам! – повысил голос Свим. – Вопрос сейчас в том, чтобы узнать, не идёт ли кто-нибудь по нашему следу? Если идёт, то, в каком количестве, с какой целью? Ваше мнение?
Наступила молчаливая пауза. Все вдруг прислушались к звукам просыпающегося дня: где-то подала голос птица, готовая встретить солнце, треснул хворост от неосторожного шага дикого, поверху прошумел утренний ветерок.
– Цель у них одна, – нарушил молчание Ольдим. – Я о ней наслышан. Вас всех, кроме мальчика, убить или хотя бы отогнать от него.
– Ты хороший человек, – разозлился Свим, потому что Клоуда, вздрогнув всем телом, крепче прижалась к нему. Неприкрытая истина, высказанная Ольдимом, покоробила и испугала её. – Нас надо ещё так прижать, чтобы сделать то, о чём ты тут нам рассказываешь. Мы тоже с руками и ногами. Бросать малыша не собираемся, а другое они уже пытались сделать, да как видишь, не получилось.
Ольдим на тираду Свима не ответил, слышно было лишь его пыхтение, пока он её выслушивал.
– От полукрина осталось три-четыре бойца, – подал голос торн. – Они за нами явно не пойдут. Вот если только поселковая стража вздумает ублажить свои амбиции и обиды. Как ни как, а ты, Свим, им насолил. Стража таких вот маленьких поселений людей привыкла о себе думать в превосходной степени.
– Знаю. Да что-то не верится в такое. Вот если бы они сразу за нами увязались, тогда могли бы и преследовать, а сейчас они там лишь обсуждают ночное происшествие и рассказывают друг другу, как они геройски всю эту передрягу пережили.
Неожиданно для всех едва слышно заговорил Тринер, до того безучастно смотревший перед собой остановившимися глазами. Выглядел он плохо, кашлял и задыхался.
– Я смогу идти сам… Идут по нашим следам или нет, но здесь не стоит засиживаться и чего-то ждать. Я знаю эти места. Может быть полая вода… Она возникает неожиданно…
– Ого! – почти удивился торн. – Сам в дорогу просится.
Слабая улыбка оживила лицо связника. В эти мгновения он бы сам не смог объяснить своего состояния. Пережив праузы полного бессилия, он внезапно ощутил в себе неодолимое желание жить и двигаться. Чтобы воплотить потребное в действии, он, болезненно переживая каждый поворот головы и сгиб суставов, в несколько приёмов поднялся на дрожащие ноги. Выпрямился. Повторил, как заклинание:
– Я смогу идти!
– И то, – осмотрев Тринера критическим взглядом, подтвердил Свим. – Пора двигаться дальше.
– Если не секрет, то куда всё-таки? – поинтересовался Ольдим, отряхивая прилипшие травинки с колен. – Ты говорил, в Примето?
– Вначале к руинам Моста. Переправимся через реку, если нам не помешают это сделать те, кому мы как песчинка в глазу… Нам надо попасть в город.
– Мне тоже в город хотелось бы попасть. Не будь ночной заварушки, ушёл бы в Примето из Соха, как все его граждане, через ворота.
– Так бы тебе Присмет и дал выйти через ворота… Значит, нам по пути. Все готовы?.. Малыш?.. К”ньюша?..
Получив подтверждение готовности продолжить путь ото всех членов команды, Свим первым шагнул от места их временного отдыха. Оглянулся, кивнул торну и показал глазами на Тринера:
– Присмотри, Сестерций. К”ньюша, ты как всегда. Клоуда, дай руку. Ну а ты, Ольдим, сам свободен выбирать, где находиться в пути.
– Вот уж спасибо! Не ожидал от тебя таких вольностей, – съязвил дурб.
– Ты вот что, Ольдим, – Свим придвинулся к нему так близко, как позволяла рука, удерживающая на отлете Клоуду, попросил: – Уже стало светло, накинь капюшон. Хотя бы на первое время.
Ольдим по-птичьи, одним глазом, посмотрел в глаза Свиму, буркнул:
– Хорошо…
Как ни крепился Тринер, как не торопились члены команды добраться до опоры древнего моста, а день закончился, но они так его и не достигли. Прошлой ночью ушли от него слишком далеко, а дорога под ногами ужасная – кочки да ямы.
На ночь остановились и долго решали: разжигать костёр или нет. Мнения разделились. К”ньецу и Сестерцию он показался излишним – местность открытая, огонь видно издалека. Но людям хотелось живого тепла. К тому же, по их представлениям, они достаточно далеко ушли от Соха, тем более что за весь день никаких поползновений кого бы то ни было устроить им засаду или погоню не нашлось.
Костёр развели. Небольшой. Хопсу дали задание: время от времени отходить от места ночёвки и прослушивать местность.
Утром чуть свет поднялись. По утверждению Тринера, с которым полностью был согласен Свим, до берега Ренцы оставалось ещё не менее трёх свиджей, так что, поев, с места ночлега снялись ещё в полусумраке ночи.
Они прошагали не меньше свиджа. Стало совсем светло. Посвежело, запахло сыростью. Местность понижалась к реке и хорошо просматривалась на сотни берметов.
Первым остановился и прислушался К”ньец.
Откуда-то, словно с небес, стал доноситься отдаленный мерный гул, будто там, в горних высотах, передвигали нечто громоздкое. Уже через несколько минтов его могли слышать все, но пока что не придавали ему значение.
Однако гул стремительно нарастал. Создавалось впечатление, что от него задрожала под ногами земля, и окрестные деревья стали двоиться в глазах.
К”ньец остановился, настороженно вслушиваясь в странный звук. Его ухо, увенчанное жёсткой щёточкой, никак не могло определить, откуда исходит такой странный звук. Второе, отрубленное, только вводило его в заблуждение.
– Что же это такое? – подняв руку и остановившись, спросил его Свим. – Похоже…
– Это … Да, да! Это похоже на вал воды! – мяукнул К”ньец. Глаза его округлились. – Ты помнишь позапрошлой весной… По реке вал воды…
– Наводнение! – подтвердил торн.
– Так рано! – едва слышный голос Тринера потерялся в возгласах других.
Разумные сразу потеряли строй, выбранный ими для передвижения, и сбились в тесную группку, словно таким образом они могли противостоять накатывающейся стихии.
– Здесь оставаться опасно! – прокричал Свим, хотя все стояли с ним рядом. – Надо уходить!.. Туда! – И показал рукой в сторону, под прямым углом к направлению их недавней ходьбы. Он вспомнил, а теперь думал о провидении, уведшем их подальше от реки на многие свиджи к цепочке сопок. – Тринер как далеко до высоток, что идут вдоль Ренцы?
– Сейчас, сейчас, – закрутился на месте Тринер. – Думаю, свиджей пять, наверное. Вон там, – показал он туда же, куда только что указывал Свим.
– Ольдим?
– Да, они там.
– Хорошо. Двинулись! Быстро! Сестерций, помоги Тринеру. Ага! – (Тринер уже был на руках у торна). – Клоуда, держись за мою руку и не отпускай! – (Она уже висела на ней). – К”ньюша, смотри за малышом! – (Хопс уже держал Камрата за пояс). – Бегом!
Свим вёл за собой соратников, совершенно не уверенный в том, что ему удастся посуху довести их до желаемых возвышенностей. По всему, до ближайшей из них было не менее праузы хорошего бега. К тому же, чтобы достичь её по прямой, следовало пересечь широкую, местами заросшую камышом, низину, где вода могла появиться в первую очередь. На обход пониженного участка просто могло не хватить времени.
Солнце ещё не поднялось достаточно высоко, дабы лучше осветить даль. Его багрово-красные лучи с трудом пронизывали приземную густую, словно слой жидкости, дымку – перспектива искажалась до неузнаваемости, как будто вокруг в одночасье возник совершенно иной мир с причудливыми образованьями вместо деревьев, кустарников и травяного кочкарника. Кровенели камышовые метёлки, зловеще чернел кривой сухостой, предательски изменился рельеф поверхности земли…
Протирая глаза от набегающей слезы, Свим был занят тем, чтобы не сбиться с направления и не дать Клоуде упасть, не подвернуть ногу и не забывать тех, кто бежит за ним. Он оглядывался и видел всех. Торн, делая громадные прыжки, нёс Тринера на руках, как носят детей. Малыш не отставал от К”ньеца. Чуть приотстал Ольдим с лицом, похожим на скомканный лист бумаги.
Свим мельком отмечал наличие всех своих спутников и вновь переключался на выбор дороги.
Однако он не мог избавиться и от других мыслей и картин возникающих в голове воспоминаний.
Этот год выдался странным. Так утверждали многие. Зимой практически не выпадал снег, и не было по-настоящему зимних морозов, очищающих воздух от вредных человеку примесей. Зато дули сильные ветры, неся из пустыни Снов чёрную пыль. Редкие збуны не оживляли растительность и у многих из них теневые листья постарели, задушив в зародыше молодую завязь. Вот почему полупраузный збун под Керпосом выжег большие участки и погубил множество диких. Но и ночные прояснения неба – прозори, тот же збун, – случались не слишком часто, так что астрономические школы, открытые в некоторых городах, мало что дали своим слушателям: без наблюдения за светилами ночи, не затенёнными пыльной атмосферой, им было неинтересно слушать рассуждения современных компиляторов работ древних учёных о космосе, якобы, когда-то покорённом землянами.
Аналитики Фундаментальной Арены отмечали увеличение магнитных бурь в магнитосфере, приблизившейся почти до нижних слоёв атмосферы Земли, так как магнитное поле планеты будто бы доживало эру постоянства – наступала якобы эпоха переполюсовки, что, по утверждениям некоторых, сулило неприятностями не только человечеству, но и многим другим видам разумных.
Всё это, вместе взятое, как будто объясняло капризы погоды. И как помнил Свим, в одной из передач новостей для него из Центра, он слышал о возможном раннем наводнении в районе Примето и на реках, берущих начало в Суременных горах. А летом из-за бесснежной зимы может пересохнуть Болото Второе… Но подобными прогнозами начинался и заканчивался едва ли не каждый год, во всяком случае, те из них, что были на памяти Свима.
Иногда прогнозы сбывались, но чаще всего они забывались, так как половодье наступало в среднестатистические сроки – последняя декада второго месяца весны.
Не редкостью считались наводнения, когда с верховьев реки накатывался грозный водяной вал, стремительно несущийся к морю или к Болоту Второму, куда впадала Ренца.
За долгие годы русла рек были очищены от посторонних предметов, древних, не слишком прочных, построек и любых других препятствий, встречающихся на пути такого вала, однако он всегда нёс в себе какие-то обломки строений, вывороченные с корнем деревья, трупы диких и разумных, прихваченных где-то на пути его всё сокрушающей мощью.
Свиму было лет десять. Отец повёл его на мост через Ренцу, и он впервые увидел пенистую, грязно-серую стену воды в несколько десятков берметов высотой, пронёсшуюся мимо города под вечным мостом. Она неслась со страшной скоростью – клокочущая бурыми всплесками, бурунами и мириадами больших и совсем маленьких водопадов, водоворотов. Всё вокруг грохотало: вода, городские стены, дома и сама земля, а мост плясал под ногами так, что приходилось цепко держаться за специальные поручни, чтобы не быть сброшенным на настил.
Отец тогда же объяснил Свиму возможную природу появления такой волны: где-то в Суременных горах годами накапливался лёд, под напором которого и из-за продвижения передовой гряды происходил обвал, и через образовавшуюся брешь в стене весной выплескивалось целое озеро накопленной воды; русла рек не могли вместить таких её масс и переполнялись сверх меры…
Заросли кустарника и высокой прошлогодней травы, вяжущей ноги и мешающей передвижению, разошлись, открывая вид впереди. До ближайшей возвышенности, поросшей не густо – с десяток приземистых деревьев, – оставалось не больше двухсот берметов. Но их надо было ещё пройти, чтобы ощутить себя в безопасности.
Свим оглянулся. На него набегали Камрат, раскрасневшийся от бега, и К”ньец, начинавший отставать от мальчика. Следом должны были появиться торн со своей ношей – Тринером – и Ольдим, но они, похоже, отстали. И далеко.
– Эй, где вы там? – крикнул Свим и подтолкнул Клоуду рукой. – Беги, Кло!.. К”ньюша, вы тоже! Я их подожду.
– Догонят, – едва мяукнул К”ньец, но скорости не сбавил.
Свим снова позвал отставших. Подождал, прислушиваясь, хотя понимал свою тщету что-либо услышать на фоне сотрясающего воздух гула.
На его крики, умирающие рядом с ним, никто не откликнулся. А передовая волна наводнения, по-видимому, уже пронеслась по реке мимо, потому что рёв, создаваемый ею, стал удаляться, приглушённый холмом Соха. Можно было с минта на минт ожидать появления воды вблизи возвышенностей. На спадающую мощь гула основного вала накладывался отчетливо слышимый отзвук от напора воды, заливающей окрестности поймы Ренцы.
А где-то там, далеко-далеко за возвышенностями, сейчас с такой же бешеной скоростью пронёсся или проносится водяной вал по реке Бурмасе, и от неё сюда уже устремились встречные воды, чтобы соединить бассейны двух рек в громадное временное море, размером в тысячи квадратных свиджей по поверхности.
Промедление грозило отставшим, Свим приложил ко рту ладони раструбом и протяжно прокричал:
– Сес-тер-ци-ый!
– О-о! – совсем рядом отозвался торн и вскоре появился в виду у Свима.
Он сгибался под тяжестью оседлавших его людей: Тринера он прижимал к груди руками, а Ольдим сидел у него на спине, улыбался своей ужасной улыбкой и беззаботно приветствовал Свима взмахом руки, словно вокруг ничего особенного не происходило.
– Что у вас случилось?
Торн опустил Тринера на землю, тот на ногах устоял, но руки Сестерция не выпустил, виновато посмотрел на Свима, мол, я тебе говорил, сколько со мной будет мороки, а ты не прислушался.
Ольдим даже не подумал слезть с торна.
– Ногу вот подвернул, – весело сообщил он, крича во всё горло. – Зацепился за что-то! – Он засмеялся и похлопал Сестерция по плечу. – Уважаемый не дал пропасть, подобрал. Ты знаешь…
– Потом расскажешь! – отмахнулся Свим и подхватил Тринера под руки, отрывая от торна. – Я понесу! Здесь сейчас вода будет. Надо уходить. Оглянитесь.
– Да успеем ещё, – захихикал Ольдим. – Ты лучше послушай, что там у нас было… Ну, когда я упал… Ты слышишь? Да ну тебя, Свим! Пойдём, уважаемый, и мы.
Свим не стал слушать повествование Ольдима о событии, так его развеселившего. Настоящую воду можно было уже видеть не далее как в полусвидже. Её размытый край приближался к ним с ужасающей быстротой.
Ушедшие вперёд уже поднимались по песчаному склону возвышенности и с замиранием сердца наблюдали, как вода догоняет их товарищей, находящихся ещё далеко от безопасного подъёма в гору.
Наваливающееся водное пространство отражало красные лучи солнца, разбивалось на тысячи, играющих весёлым разноцветьем, искринок.
– Там у них уже повыше, – оценил ситуацию К”ньец. – Но с ног сбить может.
– Ну почему они так медленно… Что им стоит, – прижимая руки к груди, приговаривала Клоуда.
– Они бегут, – не согласился хопс. – Отсюда только кажется… Вода их уже догнала!
Бегущие уже видели возвышенность, но в последние доли минта она словно перестала приближаться, а они будто бы бегут, а расстояние не сокращается.
– Мутные звёзды! – выругался Свим, шагнув в мгновение ока в образовавшуюся перед ним лужу.
И тут же вода заструилась, зашипела вокруг, облизывая нижние ветки кустов, клоня перед собой траву, мешая ходьбе.
Свим почувствовал холод.
Вот вода уже по пояс.
Свим поддёрнул повыше Тринера и побрёл вперевалку, расталкивал упругую стихию. За ним, буруня поток, продвигался торн. Его бессовестно понукал сидящий на нём Ольдим:
– Чтобы быстрее идти, – подсказывал он, – надо перед собой воду руками разводить.
– Я тебя здесь брошу, – пообещал Сестерций.
– Не бросишь, – уверенно заявил Ольдим. – Во-первых, я тут хорошо держусь, а во-вторых, Свим не разрешит.
– Люди!
Они успели. Начался склон. И хотя вода быстро прибывала, она уже не могла остановить путников. Напротив, они постепенно выходили из неё: вот она опять им по пояс, по колени, хлюпает под подошвой сапог, суша…
С вершины холма открылась безрадостная картина заливаемой округи. Вода всё прибывала. Медленно скрывались под её мутно-бурой поверхностью самые большие кусты, потом исчезли деревья, словно их никогда и не было. Пересечённый рельеф уравнивался, и всё больше и больше походил на громадное озеро, противоположного берега которого вскоре не стало видно, лишь как на ладони без единой борозды, подобно голове гигантского подземного жителя, увенчанной чуть набекрень надетой короной, возвышался Сох с хорошо просматриваемой оградой вокруг него.
Со дна нового водоёма выныривали стебли травы, сухие ветки, кое- где виднелись головы диких, пытающихся ухватиться за спасительный плавучий предмет. Всё это медленно сносило по течению реки и величаво совершало движение по большому кругу.
– Хорошенькое дело, – вздохнул Ольдим, массируя подвернувшуюся ногу, – попали, так сказать.
– Я его больше не понесу, – сказал торн, гордо вскидывая голову. – Он ногами по мне стучал.
– А я тебя не просил меня нести, – парировал Ольдим и поднялся на ноги, но, подумав, опять присел.
Торн с вздёрнутой головой посмотрел одними глазами вниз, едва не вываливая их из орбит.
– Я шучу, конечно, уважаемый Сестерций. Ты мне, по сути, спас жизнь, а то бы я сейчас уже, набултыхавшись, пошёл ко дну. Такое, поверь мне, людьми не забывается. Спасибо тебе, друг. Вот моя рука!
Сестерций в той же позе неприступной гордыни неуверенно протянул руку Ольдиму для её благодарственного пожатия.
– Люди!
Сцена примирения выглядела смешной. Посмеялись, похвалили торна и приуныли.
– Как я понимаю, лодок мы не заказывали, – посмотрел вокруг себя неровно поставленными глазами Ольдим. – А просто так их сюда, сдаётся мне, подать никто не догадается, кроме тескомовцев, конечно. Что будем делать?
Все по-разному, но единодушно посмотрели на Свима.
Тот зло оскалился.
Он только что сам хотел задать этот же вопрос.
– Вы думаете, что я за всех вас буду думать, что нам делать дальше? Не выйдет!
К”ньец шевельнул хвостом и отвернулся, чтобы не видеть растерянное и злое лицо Свима. Тринер слабо простонал и, упираясь руками в землю, сел. Малыш невозмутимо проверял своё оружие, а Клоуда взяла Свима за руку и поцеловала его в плечо.
Свим вздохнул как под внезапной тяжестью, свалившейся на него неизвестно откуда.
– А кто ещё будет о нас думать? – капризно вопросил Ольдим. Страшная маска его лица уставилась на Свима. – Не я же. Ты сам посуди. Как здорово, что ты у нас этот… ну… предводитель. Чуть не сказал вождь, как это у опритов в бандах называется. Так вот, хорошо, что ты предводитель, а не я. Сижу вот и могу тебе такие вот вопросы задавать. Даже, как видишь, закапризничать могу. Не поверишь, но я всю жизнь о таком мечтал. Так что, Свим, решай, а мы тебя будем слушаться.
– Пошёл ты со своими шуточками!
– Это твоё решение? Так я сейчас. Только, правда, когда вода сойдёт. Через месяц-другой. А?
– Вот что я решил. Давайте бросим его в воду, – ни к кому будто не обращаясь, попросил Свим.
– Давайте! – с энтузиазмом подхватил Ольдим. – Кого? Ты только скажи, так мы сразу.
Свим хмуро посмотрел на Ольдима, шутки которого его уже стали тяготить.
– Кого, кого? Тебя!
– Давайте!.. Подходите! Берите! Бросайте! Я и пальцем не пошевелю, чтобы вам не мешать…
Ольдим паясничал, кричал и гримасничал так, что, глядя на него, у людей холодным потом покрывалась спина.
– Зачем он нам? – не выдержал К”ньец.
– Я тоже уже подумываю о том же, – дёрнул себя за щетину Свим. – Но пусть себе… Давай разведём, К”ньюша, костерок. Надо поесть и отдохнуть. Ты уж сколько ночей нормально не спал?
К”ньец отделался фырканьем.
– Ну ладно, – нормальным голосом сказал Ольдим и встал, вновь проверяя, как его держит нога. Постоял, потом, прихрамывая, подошёл к Свиму. – Не сердись. Ситуация у нас аховая. Но мне то ли кажется, то ли откуда-то помнится, но эти холмы тянутся друг за другом почти до за пойменных земель. И если…
– Я тоже об этом думал. С холма на холм?
– Да. Как только вода установится, так и следует поступить. Иного выхода у нас нет. Вблизи Соха сидеть не безопасно, а на этом островке не проживёшь. Во, западня!
– Плавать умеешь?
– Так себе. Сам знаешь, практики никакой. Но берметов двадцать-тридцать одолею.
– Я тоже, – невесело сообщил о себе Свим. – Кстати, а кто у нас плавать умеет? – обратился он теперь во всем.
Оказалось, что по-настоящему плавать умел только Тринер. Уклончиво ответил Камрат. Он плавать умел, но, глядя на разлившийся простор, у него не повернулся язык сказать о себе, как об опытном пловце.
– По законам нашего славного клана, – пояснил К”ньец, – хики в воду без причины не полезут.
– Видели мы, как ты в воду не полезешь, – напомнил Свим. – Первым перемахнул речку, только его и видели.
– Там была причина. Гараны.
Да и кому из разумных захочется лезть в отравленные воды, притёкшие с Суременных гор, куда уже тысячи лет никто не рискнул проникнуть и узнать, почему первый вал так порой губителен, как утверждали многие, для живого? Правда, известно, что если так кто-то говорил, то, наверное, сам испытал это на себе. Странным было другое – испытавшие остались живыми и невредимыми.
Однако раз сказано, так оно и есть. Зачем, спрашивается, рисковать?..
Глава 15
Днём раньше, в пятидесяти свиджах севернее Соха, к берегу Ренцы подходил отряд Гелины, ведомый в этот раз Хараном.
Женщины и выродки растянулись следом на десяток канторов в длину. Харан оборачивался, хмурил брови и сам себя успокаивал – это не команда Свима, способная за день прошагать тридцать свиджей. Те, кто свободно брёл за ним, едва ли осиливали десяток, к тому же с жалобами, вздохами и гримасами на лице. Словно совсем недавно не они почти двое суток бежали от гурта енотов.
Харан уже не раз и не два попенял самого себя.
Его уступчивость, а точнее, лень обернулась исходом из обжитой базы с едой и кровом, где можно было оставить бóльшую часть следующих за ним сейчас разумных и не тащиться еле-еле.
Ему не хотелось нудиться и повторять свои доводы, пришедшие в голову лишь после выхода в путь, но Гелина видела, как это ему хочется. Она уже сама подумывала об опрометчивости своего бесповоротного решения всем сразу идти в Примето к её отцу.
Уход Свима из руин со спутниками, следом за ним К”ньеца, а затем таинственное исчезновение К”ньяны, сильно повлияло на настроение Гелины.
К тому времени острота первых дней встречи с внезапно обретённым возлюбленным стала катастрофически притупляться. Предоставленная возможность свободно любить друг друга без строгой опеки гитов и Гамарнака, оказалась на поверку утомительным и однообразным делом, тем более, в изолированном от людского общества мирке.
И деятельная натура канилы ощутила пустоту проходящего времени.
Не прошло и трёх дней после того, как команда Свима растаяла в дымной дали, Гелина взбунтовалась.
Сбор обитателей руин был недолог, место собрания – на насыпи под стеной. Женщины, как уже повелось, заняли первые места, поближе к своей предводительнице. За ними расположились выродки. Особняком устроилась троица с Ф”ентом посередине, и рядом с Гелиной, чуть позади неё, стоял Харан, слегка удивленный скоропалительностью, с какой действовала его любимая.
На его недоумённые вопросы Гелина отвечала уклончиво:
– Там узнаешь. Это мой маленький сюрприз. А сейчас помоги мне сделать то-то и то-то…
Харан в маленькие сюрпризы, тем более от Гелины, не верил и потому предвидел что-то неладное.
Сидение в руинах пошло соратницам Гелины на пользу, особенно женщинам. Они не выглядели такими измученными и истощёнными, как в день появления здесь. Выродки тоже смотрелись прилично: шёрстки причёсаны, личины чистые.
– Я вот что хочу у вас спросить, – напористо и без вступлений обратилась Гелина к внимающим её речь разумным и гадающим, зачем это она решила их всех собрать вместе. – Вы, мои подруги по несчастью, не заскучали ли, сидя здесь без дела?
По-видимому, вопрос предводительницы застал всех врасплох. В рядах подруг по несчастью раздались вялые и неуверенные отклики:
– Не поняла!..
– Что ты имеешь в виду?..
– А что тут хорошего? – наконец, взяла на себя смелость чётко высказаться Жариста. – Вам-то с Хараном можно здесь век просидеть, не соскучившись. А что делать нам? Посмотри на нас… Одни женщины. Ты же им, – она кивнула на Харана, – с нами не поделишься, а других неоткуда взять.
Довольные выступлением Жаристы, женщины захихикали. Ч”юмта и Кокоша насторожились и ревниво осмотрели выродков. Ф”ент, словно пойманный в капкан, сидел между ними, ухоженный, но невеселый, глаза его были полузакрыты, язык вывален изо рта.
– Конечно, не поделюсь, и не мечтай даже, – звонким голосом заявила Гелина, заставив Харана покраснеть и отступить от неё на шаг.
– Смотри, чтобы не убежал!
– Не убежит, – уверенно заявила Гелина. – Я не о нём, а о вас, подруги. Чем дольше мы с вами в этих руинах будем отсиживаться, тем хуже будет всем нам. Мне тоже… А потому… Пора настала. Предлагаю идти в Примето, к моему отцу. Хабулин у него большой, народа в нём много, будет вам там с кем поговорить и перед кем покрасоваться.
Харан никогда не присутствовал на таких чисто женских и таких циничных по содержанию сборищах, когда женщины, не стесняясь, говорят о своих утешных потребностях.
Возможно, каждая из них, будь одна перед лицом других мужчин, вела бы себя совершенно по-другому – статус женщины в обществе обязывал. Но вот они собрались на посиделки и, не таясь, говорят о своих, обычно скрываемых от других, заботах.
– Давно бы пора! – крикнула Жариста и обратилась ко всем: – Я уж думала, что она, наконец, соберётся это сделать лишь тогда, когда от Харана ничего не останется.
Взрыв хохота заглушил её слова. Сконфуженный Харан, не зная, куда себя деть, потоптался и решил благоразумным покинуть сборище женщин. Пусть без него выговорятся.
Позже его нашёл Ф”ент.
– Слышал? – уныло спросил он. – Они решили завтра утром выходить отсюда и идти в Примето.
– Слышал, но не вижу в том беды. Не сегодня, так через несколько дней уходить отсюда всё равно надо.
– Да, надо, – нехотя согласился Ф”ент. – А если вернётся Свим? Он на нас надеялся, что мы его подождём.
Харан с удивлением посмотрел на выродка.
– Я такого не помню. Свим попрощался с нами и никаких обязательств ждать его здесь с нас не брал. Ты что-то, стехар, придумываешь. Я тебя не понимаю.
Ф”ент поджал под себя обрубок хвоста и вывалил язык – явный признак волнения и неуверенности в себе.
– Я остаюсь его здесь ждать, – выпалил он с подлаиванием.
– Но зачем? Он же пойдёт в Примето, и мы его там встретим… Нет, ты серьёзно решил его дожидаться в руинах?.. Что случилось, стехар?
– Пока ничего, но может случиться. Ты знаешь, Харан, я хочу остаться, – жалобно пролаял Ф”ент. – Вы идите, а я посижу здесь денёк-два. Посижу один… Понимаешь, я всегда мечтал о таких любовницах, как сказочная Кокоша и удивительная Ч”юмта. Да, мечтал. И вот я их получил. Мне повезло, но сейчас я уже не могу-у! Авво!.. Понимаешь! Мне надо побыть одному. Хотя бы день!.. Лучше два!
Харан обескуражено покрутил головой, не зная, плакать или смеяться. Даже любимые женщины порой становятся в некоторые времена лишними. Ведь у него то же самое получилось с Гелиной.
– Ну и ну, уважаемый стехар, – только и сказал он. – Я тебя, конечно, понимаю, но поймут ли тебя твои… подопечные?
Неизвестно, что он там говорил и как объяснялся со своими подружками, но утром отряд вышел из руин без Ф”ента. Он даже не провожал уходящих. Кокоша и Ч”ьюмта, мирно беседуя, пристроились где-то в конце колонны и отсутствием стехара явно не обеспокоились.
Харан похмыкал, на вопрос Гелины, к чему это он, отделался шуткой и позабыл о выродках.
Но от Харана укрылось то напряжение, скрываемое пустой болтовнёй, с каким любимые Ф”ента следили за другими выродками – не повернул ли кто назад, к их любезному другу, чтобы остаться с ним, пока они находятся в разлуке?
Только на шестой день перед путешественниками блеснули желанные воды Ренцы. Радости спутников не было конца, особенно счастлива была Гелина.
– Я же говорила, – поворачивала она смеющееся лицо к Харану, – и вот мы вышли к ней!
Харан тоже был рад, поскольку весь их план, с подачи ненаглядной канилы, был построен на чистой воды авантюре, так как никто – ни люди, ни выродки – понятия не имели, как надо идти в Примето. За исключением одного – надо всё время идти на юг, и тогда, по общему представлению, они выйдут либо к Ренце, либо к дороге Фост-Примето.
И, оказалось, они не прогадали в своих чаяниях.
Отряд подступил к крутому скалистому берегу. С него открывался вид на широкое и глубокое ущелье Ренцы, пробившей когда-то ложе через возвышенную гряду, протянувшуюся поперёк водотока.
Противоположный берег являл собой многослойный пирог напластований разных эпох жизни планеты и реки. Весенний межень местами оголил загромождённое огромными, едва обкатанными водой и временем, камнями дно реки. Поток, где плавно, а где с пеной, бурунами и шипением перекатывался через них, теснился в узких протоках.
По плану Гелины надлежало реку пересечь с тем, чтобы потом, следуя вдоль её левого берега, уже никуда не сбиваясь, выйти к Примето.
Прикинув с высоты состояние водотока, размещение камней и расстояния между ними и незатопляемыми участками, Харан сказал обступившим его и Гелину спутникам:
– Нам здесь не пройти.
Гелина, закусив припухлую губу, топнула ногой. Ей вывод Харана показался совсем неубедительным.
– Надо прежде попробовать, – заявила она не терпящим возражений голосом, – а уж потом утверждать о невозможности перехода. Спускаемся вниз! Ищите удобный спуск!
– Милая, зачем так рисковать? – пытался призвать Харан к благоразумию необоснованно решительно настроенную подругу, хотя, зная её характер и некоторую фанатичность в достижении цели, был уверен в тщетности своих призывов.
Но сказать он должен был.
Гелина отмахнулась от него.
– Мы сегодня будем ночевать на том берегу! – подбадривала она своих соратниц, верящих ей беззаветно, а Харану сказала, смущенно улыбаясь: – Мне так хочется попасть домой, и выспаться в настоящей кровати, сменить эту грубую походную одежду, поесть что-нибудь такого…
Харан ответил ей понимающим кивком головы. Она права. Сколько можно скитаться? Спать на земле, есть что попало, быть в бесконечной настороженности и ежеминутно хвататься за кинжал?
Он помнил Гелину в Габуне. Красивые платья из невечной материи, полуоткрытые плечи, изумительные причёски, лёгкие, словно воздушные движения её удивительного тела…
Спуск вскоре был найден. Цепляясь за каменные выступы, помогая друг другу, люди и путры не без труда добрался до уреза воды. Песок заскрипел под их сапогами, какая-то живность юркнула с берега в воду.
Отсюда, на уровне её поверхности, река оказалась, на взгляд разочарованных спутников, значительно шире, воды в ней несоизмеримо больше, а противоположный берег почти неприступным; шум от воды стал оглушительнее и поток её яростнее, а камни – скользкими, и отстоящими один от другого на длину десятка взявшихся за руки людей.
